Текст книги "Финальная программа"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Научный инструмент, а не номограмма с ответами на все вопросы, – мисс Бруннер сложила список запросов. – ДУЭЛЬ – нечто гораздо большее, чем просто компьютер, мистер Корнелиус.

– Правильно, мисс Бруннер, – подтвердил Марек.

– Я не могу делать вклад в это дело, – подмигнул ей Джерри.

– Не можете?

– Ах, мисс Бруннер, вы опять за свое!

– А каким-нибудь другим образом?

– Любым образом. Вы добиваетесь большего, чем просто информации от системы ДУЭЛЬ, мисс Бруннер.

– Мне не нужна информация от ДУЭЛИ, во всяком случае, не как конечная цель. Это ДУЭЛЬ требует информацию. Мне нужен результат. Заключительные данные, и ничего более.

– А вы амбициозны! Глаза Марека сияли:

– Но какие амбиции, герр Корнелиус!

Джерри несколько фамильярно взглянул на нее сбоку:

– Я решу потом, бэби.

– Хотите поехать посмотреть ДУЭЛЬ? – Мисс Бруннер казалась необычно нетерпеливой.

– Вы, кажется, необычно нетерпеливы, – проговорил Джерри.

– Ага! – глаза Марека увлажнились.

– Думаю, я был бы непрочь ненадолго уехать из Лондона. Запах…

– Запах, – повторила она. – Подозреваю, что некоторым образом и наша вина есть в этом.

Джерри взглянул на нее с определенной долей восхищения:

– Ваша? Ну, да, допускаю. Мне это не приходило в голову.

– Мистер Корнелиус, наш век – век с брошенной подарочной упаковкой. В том смысле, что сейчас сорвана красивая упаковка, выброшена прочь.

– Он, точно, скоропортящийся, – сморщил нос Джерри.

– Ух, вы!

– И все же я пока повременю присоединяться к вам, – решил Джерри. – Я пока еще не был в центре города. Я посмотрю, как там обстоят дела. Если лучше – я останусь, на сколько смогу.

После ухода Джерри мисс Бруннер и Марек прочесали всю массу гостей, смешиваясь с толпой и в то же самое время держась поблизости друг от друга.

Немного спустя, они отыскали спальню Джерри и вошли в нее.

– А он неплохо устроился, – вслух решила мисс Бруннер, садясь на кровать и качаясь на пружинах: вверх-вниз.

– Почему ты разрешила ему уйти?

– Он последнее время не выходил в город. Прогулка должна подействовать на него положительно.

– Но ты можешь потерять его.

– Нет. Есть очень мало мест, куда он может пойти, и

все они мне известны.

Она дотянулась до Марека и увлекла его на постель. Он дополз по постели до подушек и лег на спину, уставившись в потолок. Лицо его сохранило беспристрастное выражение и тогда, когда мисс Бруннер, метнувшись, с гортанным криком уселась на него верхом.

– Самое время для последнего соединения, – прошептала она, покусывая его ухо.

Марек после глубокого вздоха выпустил весь воздух из своих легких.

* * *

Короткое время спустя выглядевшая лучше прежнего мисс Бруннер проводила осмотр нанятых ею мужчин. Они тем временем ускоренно сматывали провода, уносили их к ожидавшему внизу фургону.

Когда она занималась осмотром, мимо прошел невысокий маляр в одежде Марека. Она лишь скользнула по нему быстрым взглядом. Этот взгляд, однако, не укрылся от маляра, и он повернулся с несколько задумчивой улыбкой.

– Я нашел их в спальне. Они, вроде, ничьи… – он потрогал вещи на себе. – Идут мне?

– О, можно подумать, – ответила она.

* * *

Джерри чувствовал себя неуютно, проезжая по слишком часто пересекавшимся улицам на «дюзенберге». Лондон был засыпан мусором, весь в сером, хотя местами экстравагантно одетая толпа могла бы придать великолепие общей картине. Джерри, проезжавшему по этим улицам, любая толпа казалась единым сложным образованием с множеством рук, ног, голов.

Ближе к центру города толпы становились все больше и стали совсем большими, когда он подъехал к цирку на Пиккадилли. Джерри чувствовал себя одиноко, а образования-толпы, по-видимому, имели угрожающие настроения.

В «Жареном Цыпленке» самого цыпленка не оказалось. Его это не обеспокоило. Большая площадь заведения освещалась слабо, и Джерри нашел себе место вблизи тыльной стены, в тени. Он был единственным клиентом здесь – единственным человеком, если не считать мальтийца за стойкой, не поднимавшего глаз.

Когда стало темнеть, толпа вошла в помещение, вливаясь через двойные стеклянные двери своим могучим, похожим на змею телом и заполняя все внутреннее пространство. Она напугала Джерри, а ведь он любил многолюдье. Однако к этой массе он не принадлежал и не желал этого. Продолжавшая вливаться толпа отделила от себя кусочек и оставила около Джерри. Он быстро поднялся и вынул свой пистолет с иголками. В эти минуты ему захотелось, чтобы у него было оружие с множеством пуль дум-дум. В ответ он увидел лукавую улыбку Части, которая, как в зеркале, тут же засветилась в многолицей толпе, повернувшей к нему все свои головы.

Джерри несколько раз мелко вздохнул, на его глазах появились слезы, когда он стоял вот так, глядя толпе в лицо.

Часть села там, где сидел Джерри, и тут он узнал ее:

– Шэйдс? – вопросительно прошептал он.

– Кто? – прошептала в ответ Часть.

– Шейдс!

– Нет.

– Кто ты?

– Что?

– Ты!

– Нет.

Джерри выстрелил Части в белое горло. Капли крови образовали ожерелье вокруг плоти. Толпа задохнулась и пришла в движение. Джерри принялся проталкиваться сквозь толпу. Она распадалась и вновь смыкалась позади него; так он оказался в самом ее центре. Однако теперь, когда он попытался пробиться, она мягко подалась, наподобие стенок желудка, но не распалась, а начала давить навстречу.

Он пустил в толпу еще несколько иголок, а потом прорубил и проложил себе дорогу к двери. Снаружи был большой спокойный «дюзенберг». Выбравшись на улицу, Джерри заплакал, обернулся и увидел сотню белых лиц, и все они с одним и тем же выражением пристально смотрели на него через стекло.

Дрожащий, с ощущением тошноты, он влез в машину и завел ее. Толпа не пошла за ним, но лица продолжали, поворачиваясь, следить за ним, пока он не скрылся из виду.

Джерри собрался с чувствами лишь к тому времени, когда выехал на Трафальгарскую площадь. Он не собирался сдаваться, пока не испытает еще и «Пирушку».

У входа, где струился мертвенный неоновый свет, он услышал музыку. Мелодия была замедленная, спокойная, монотонная, погруженная в себя. Джерри осторожно шагнул вниз по ступеням. Прожекторы были направлены на сцену, где сидела группа с тяжелыми взглядами, образуя собой не-

понятный холмик вокруг инструментов. Пианотрон издавал глубокие, звучные тона, надрывая струны,

В самом центре стояла усталая пирамида из плоти, которая двигалась в такт медленной музыке, оставаясь почти неподвижной, и температура вокруг нее была ниже нуля.

Быстро же, подумалось Джерри, до такого не должно было дойти, пока ему исполнится хотя бы срок. Какой же он был дурак, что помог мисс Бруннер ускорить процесс! Он остался без опоры.

Знала ли мисс Бруннер, что это с ним произойдет? Как давно она включила его в свои планы? Насколько серьезным элементом ее программы он был? Он ведь был наверху, на вершине, – тогда, в самом начале, когда он только встретил ее. Значит, она – что же, поумнела? Либо он недооценил ее.

– Вы потеряли преимущество, мистер Корнелиус, – произнесла она сзади него.

Он повернулся и увидел ее, стоящую на верхней ступеньке, с ногами, открытыми настолько, насколько позволяла тесная юбка; зачесанные за уши длинные рыжие волосы открывали ее острое лицо с открытыми маленькими острыми зубками.

– У вас есть выбор, – объявила она и простерла руку по направлению к пирамиде.

– Где Марек?

– Там же, где Димитрий. И Дженни.

– Он не умер в доме?

– Он никогда не умрет.

– Вы не захватите меня, как других, – на его лице появилась нервная усмешка.

– Хорошая попытка, но у вас может получиться даже быстрее. Я не стану… не как остальных. Обещаю.

Джерри чувствовал, что его вот-вот вырвет. Он попробовал остановиться, однако вынужден был отвернуться: тело его сотрясали мощные рвотные судороги. Джерри почувствовал, как она коснулась, его, но был слишком слаб, чтобы стряхнуть ее руку. Голова его раскалывалась, словно от приступа мигрени.

– Выбросьте это из вашей головы, – услышал он голос мисс Бруннер словно издалека, когда она вела его вверх по ступенькам.

12

Он вел машину, руководствуясь ее спокойными указаниями, и подчинился, когда она посадила его в кабину своего самолета – послушного «Хоукер-Сиддли», служебной реактивной машины.

– Скоро вы будете почти прежним, – пообещала она, когда они летели к Северному Полюсу.

Они опустились на заросшей пойменной равнине, залитой ярким солнцем, похожим на набухший кровью круг над горизонтом… Было жарко, и москиты окружали их плотным облаком, когда она вела его по деревянному мостику над болотом. По дороге к горам она утешала и успокаивала его. Она напитывала его силой через свою руку, которой крепко сжимала его руку. И он был ей вполне благодарен.

– Я переправила сюда весь ваш гардероб, – сообщила она ему.

– Спасибо, мисс Бруннер.

К тому времени, когда они добрались до пещеры, он уже оставил ее руку и последовал за ней живым шагом в ярко освещенную пещеру. Она была обширной, с высокими сводами, хотя и не столь широка и высока, как ему показалось, когда он в первый раз проходил по ней в темноте.

В глубине пещеры были возведены строения, среди которых деловито сновали бригады людей. Пещера стонала всеми голосами различных мощных инструментов, больших и маленьких.

– У вас большой талант, – эти слова стали первым замечанием Джерри с тех пор, как они встретились в «Пирушке».

– Вот, вам уже лучше. И хорошо. Ведь и я уже не кажусь такой угрожающей? – Они продолжали идти.

Пещера с горячим озером была оборудована полом в виде единого листа из пластического материала с крепостью стали. Огромные неоновые светильники рядами выстроились вдоль стен, и толстые трубы извивались между неоновыми лампами, словно Мировая Змея на отдыхе. Рассмотреть крышу все еще было сложно, в основном потому, что она была закрыта кабелями, трубами, решетками. Казавшиеся

гномами в огромной пещере, сотни людей, наподобие муравьев, суетились повсюду.

– Похоже на старый фильм Фрица Ланга, да? – Мисс Брукнер остановилась, чтобы оглянуться вокруг.

Джерри не понял связи.

– Или на тот, что получился из «Дела наступают», – и опять связь ускользнула от него.

Она заглянула ему в лицо.

– Я смотрела их еще ребенком, – пояснила она.

Это было первое замечание оборонительного характера с ее стороны – с момента их встречи в «Пирушке».

– Да, я начинаю чувствовать себя лучше, – сказал Джерри, вдруг улыбнувшись ей.

– Не надо быть грубым, – попросила она. – Дай мужчине палец…

Джерри расслабил мышцы и сделал глубокий вдох:

– В тот раз вы почти заполучили меня.

– Что заставило вас подумать, что я хочу вас?

– Вы хотели что-то от меня.

– Вы будете потрясены. Здесь собрано и работает на меня большинство лучших умов Европы, да вдобавок из других регионов столько, сколько я смогла нанять или зажечь энтузиазмом.

– Благородное предприятие; и на что оно направлено?

– А вы, мистер Корнелиус, удивитесь, если узнаете, что у меня есть сын?

– Браво!

– Что вы ощущаете?

Джерри не знал, что ответить. Его обуревали странные чувства, но он не хотел об этом говорить.

– Однако вы так молодо выглядите, – он насмешливо усмехнулся.

– Я всеми способами поддерживаю себя молодой.

– Вы можете развить успех, мисс Бруннер, если действительно так хорошо проинформированы обо мне, как это представляется.

– Ваш отец стал очень известным.

– Вы – тоже.

– Что, по-вашему, я должна сказать сейчас, мистер Корнелиус? Человек, о котором я говорю, был связан с вашим отцом: это Лесли Бакстер.

– А, так называемый психолог, которого мой отец взял под свое покровительство. Он чокнутый. Я слышал, правительство даже прекратило финансирование его исследований.

– В то время прекращались субсидии значительно большого числа проектов.

– Значит, Лесли Бакстер – ваш сын. Он вырос на мозгах моего отца, да?

– Если вы говорите о том, что он выучился всему, чему ваш отец мог его научить, а потом ушел, чтобы делать лучше, но по-своему, то: да.

– Ну, как знаете. А почему вы мне это сказали?

– Довольно откровенная постановка вопроса. Я – что, сообщила что-нибудь, расстроившее вас?

– Ищите дураков в зеркале.

– Придет время, мистер Корнелиус, и мы над этим подумаем.

– Ну, что?

– Посмотрите, – указала она. – Мы снесли все те дома нацистов – труд подрядчиков.

– Вам бы следовало сохранить их для потомства.

– Я чувствую какую-то заторможенность. Так: почему? А какой был вопрос?

– Зачем вы сказали мне, что Бакстер – ваш сын?

– Каким терпеливым вы становитесь! Вы добреете, мистер Корнелиус? Еще чуточку терпения, и я все объясню.

– Отлично. Что произошло с Димитрием, и Дженни, и Мареком?

– Они не единственные.

– Они – единственные, кого я знал. Что с ними?

– Они поглощены кое-чем… и полностью забыли меня.

– О, дерьмо. Она рассмеялась:

– Идемте смотреть на ДУЭЛЬ – гордость Лаплаба.

ДУЭЛЬ был огромен. Его величественная, угловатая, почти бесформенная масса поднималась на высоту около двухсот футов. Он разрастался вдоль трех стен дальней пещеры зеленым полукругом, покрывая собой по меньшей мере треть мили. У его основания сидела команда техников, как группа девушек из офиса, выводя и вводя данные.

– Вижу, ничего не выходит, – констатировал Джерри, отклоняясь назад, чтобы посмотреть вверх на систему.

– О, на некоторое время пока – нет, – ответила мисс Бруннер. – Но, знаете, есть и другая пещера, – вы ее даже не нашли в нашу первую поездку.

Вход оказался невысоким, едва выше Джерри. В него был встроен стальной редуктор.

– Это, чтобы сохранить внутри постоянное давление, – пояснила она, – и отрезать запахи и шумы.

Они прошли через конструкцию. По другую сторону редуктора находилась пещера футов около двухсот высотой и пятисот в диаметре. Она освещалась желтым искусственным солнечным светом, и на небольшой ее части был возделан цветочный сад. Воздух был свеж и приятен. В центре стояло белое, с террасами здание, внешне знакомое Джерри. Экстравагантное, в стиле барокко, оно имело две башни, похожие на византийские или готические. Заканчивались они крестами.

– Думаю, на мне как индивидууме лежит налет вульгарности, – проговорила мисс Бруннер, пока он, улыбаясь, смотрел на строение. – Узнаете дом?

– Думаю, да.

– Это – дворец Херста в Сан-Симеоне. Я вывезла его из Штатов по камешку. Херст был почти таким же коллекционером, как и я, хотя с другими увлечениями.

– Такого рода занятия приходят и уходят, знаете ли. Посмотрим внутри?

Поднявшись по ступенькам и войдя в дом через огромные двери, они прошли несколько пустых комнат с высокими потолками: на первом этаже мебели не было совсем.

– Я думал, вы устроили фокус с китайскими шарами: внутри этого дома должен был оказаться меньший.

– А что, это идея! Может, я так и сделаю: мы, видимо, можем построить еще два домика внутри, и там, в самом центре, буду я, в уютном трехкомнатном домике-малютке.

– Это – столько исполнителей колыбельной вам требуется?

– Исполнители колыбельных мне не требуются, мистер

Корнелиус. Такие наклонности были у вашего братца. Вы знаете, что я нашла другие его документы? Он считал, что человеческая раса зародилась внутри земного шара. Как вам это в соединении с серьезным бзиком на чреве? Знаете, ведь он пришел сюда не просто для того, чтобы проверить, что он нашел на микрофильме.

– Однако и вы не любите пещер. Насколько я помню, вам не хотелось идти дальше.

– Вы правы, мистер Корнелиус: для меня она – не чрево, это – матка для ДУЭЛИ и для того, что он создаст.

– А что он создаст?

– Финальную шутку.

– Красивые слова, – он шагал за ней вверх по большой широкой лестнице,

– а знаете, что вам вскоре предстоит обнаружить за пустой стеной этого компьютера?

Он остановился и, повернувшись, прислонился к поручню.

– Ну, не гигантскую номограмму – так вы сказали мне

на празднестве.

– Живые человеческие мозги, которые могут функционировать сотни лет, если они мне так долго понадобятся. Вот какого рода усовершенствование входит составной частью в ДУЭЛЬ!

– А, это банально. И это – ваша финальная шутка?

– Нет, это лишь часть обычного питания.

– Вы становитесь серьезной, мисс Бруннер.

– Вы правы. Продолжим.

В небольшой комнате на третьем этаже она показала Джерри его гардероб. Он осмотрел его.

– Все здесь, – определил он. – Вы быстро работаете.

– Я все устроила, как только вы вышли из своего дома.

– Ну, если уж вы так предусмотрительны, не будете ли вы против того, чтобы я принял ванну и переоделся?

– Валяйте. У нас здесь – горячая вода и центральное отопление, устроенные самой природой.

– Бьюсь об заклад: это все.

– Более или менее.

Она показала ему дорогу в ванную комнату и осталась там, наблюдая, как он моется. Его не смутил устроенный ею клинический осмотр, просто он не способствовал его расслаблению.

Она проследовала за ним в комнату, где находился его гардероб, и помогла ему одеться вплоть до жакета. Джерри почувствовал себя лучше.

– Что вам сейчас нужно, так это добрую домашнюю еду, – подсказала она.

– Делайте, как знаете.

Еда была прекрасной, вино – отличным. Он никогда еще не получал такого наслаждения от еды.

– Теленок откормлен, – объявил он, откидываясь на спинку.

– Вы становитесь наивным.

– Ну, вот, вы опять пытаетесь пугать меня,

– У вас в Голланд Парке шли большие поставки еды и питья.

– Теперь уж я их не использую. Разрушение произошло слишком быстро.

– Но восстановление придет еще быстрее, мистер Корнелиус.

– Оно не имеет ко мне ни малейшего отношения, это вы ускорили движение. Я кое-что значил в мое время; теперь я лишен естественного окружения. Вот что вы со мной сделали.

Она взглянула на свои часы:

– Давайте пойдем встретимся с кем-то, кого вы знаете. Они покинули Сан-Симеон и вернулись через редуктор, прошли к выходу и через покрытие над горячим озером – в сторону одного из домов.

– Кварталы не строгие, – сообщила она. – Думаю, мы найдем нашего общего друга дома.

Внутри одного из блоков им пришлось взбираться по ступеням, и мисс Бруннер извинялась, что лифты пока не работают. На втором этаже она провела его по коридору и постучала в одну из сделанных под дерево дверей.

После короткого ожидания дверь открыл мужчина, одетый в тюрбан и полотенце, повязанное вокруг бедер. Он походил на факира; это был профессор Хира.

– Хелло, мистер Корнелиус! – просиял он. – Я уже слышал, что вы где-то в этих местах, старина. Добрый вечер, мисс Бруннер, какая честь! Входите!

Светлая комната, служившая одновременно гостиной и спальней, была обставлена шведской мебелью: кровать, стол, стулья, книжный шкаф, пара ковриков на полу.

– Каковы ваши намерения, мистер Корнелиус? – он стащил с себя полотенце и уселся на кровати.

Джерри смотрел, на него и внутренне улыбался. Хира служил своего рода связующим элементом между ним и мисс Бруннер. Имело ли это какое-нибудь значение?

– Я лишь наблюдатель, – сказал ему Джерри. – Или можно даже так сказать: я пришел, стремясь в святилище.

– Ха-ха! Что за великолепный экземпляр! Я не могу передать вам, с каким восторгом я получил предложение места от мисс Бруннер. То, что вы, мисс Бруннер, вспомнили обо мне, до сих пор озадачивает меня.

– Я не забыла Дели, профессор, – сказала она. – У вас особые таланты.

– Приятно слышать такое от вас. Может быть, мне вскоре удастся получше их использовать. Для меня пока было не так много дела: несколько интересных уравнений, чуть-чуть размышлений; я еще не при своем деле.

– Не беспокойтесь, скоро оно у вас появится. Довольный, он фыркнул:

– Бог мой, я никогда и подумать не мог, что мне придется вспоминать мой санскрит из профессиональных соображений. Тот старик в соседней квартире – профессор Мартин – он лучший ученик, чем я. – Тут он указал пальцем на Джерри. – Вспоминаете, о чем мы с вами беседовали в том году в Ангкоре?

– Очень хорошо, вот и вы упомянули об этом. У нас обоих, видимо, есть предвидение, профессор. Время от времени я считаю это качество помехой.

– Да, я знаю, о чем вы. Но у нас есть вера в мисс Бруннер, а? – Он отклонился, улыбнувшись и кивнув головой мисс Бруннер, которая едва заметно улыбнулась ему в ответ.

– Ну, я – всего лишь администрация, – при этих словах ее улыбка стала более широкой.

– Вы сказали это! – в голосе Джерри послышались фальшивые нотки.

– Нам уже пора бы идти. – Она поднялась. – Надеюсь, мы втроем несколько позже поладим, профессор.

– О, конечно же, я тоже на это надеюсь, мисс Бруннер, – с этими словами он проводил гостей, – О'ревуар,

– О'ревуар, – ответила мисс Брукнер. – Куда теперь? – спросил Джерри.

– Назад, в Сан-Симеон. Вы, должно быть, устали.

– Хотелось бы знать, могу ли я уйти, когда захочу.

– А я надеюсь, что ваше любопытство заставит вас остаться на некоторое время, да и идти-то вам некуда, так ведь? – возразила она, спускаясь с ним по ступенькам.

– Нет. Вы, я полагаю, действительно доставили меня туда, куда хотели.

– Вот в этом вы неправы.

Когда они вышли из блока и направились обратно к ДУЭЛИ, он вздохнул:

– Я рассчитывал, что останусь в сравнительно стабильном положении, когда мое окружение находится в состоянии постоянного изменения. Однако, кажется, я сам оказался втянутым в перманентные изменения. Ну, совершенно бесполезно к чему-то готовиться. С другой стороны, я не люблю бесцельной жизни – пусть даже весь мир бесцелен, – а моя прежняя цель ушла.

– А что было вашей целью?

– Выжить.

– Я, может быть, смогу приготовить одну-другую цель, если вам очень надо.

– Во всяком случае, мисс Бруннер, я слушаю, – пока она работала с управлением редуктора, он боролся с искушением дотронуться до нее. – Положение становится щекотливым, – проговорил он, шагнув за ней. – Что мне дальше думать!

– По-моему, вы начинаете говорить сами с собой, – подсказала она.

Они выбрались на другую сторону, где их встретил изысканный запах цветов.

– А разве я всегда не говорил с собой? Чей же это внутренний монолог? Ваш или мой?

– Вы оттаиваете, мистер Корнелиус, и начинаете нравиться мне больше, чем прежде.

– А, ну… когда узнаешь кого-то по прошествии некоторого времени…

– Мы с вами, мистер Корнелиус, составляем окончательно сбалансированную пару. Вы об этом не думали? Ни один из нас давно уже не одерживает верх. Я к такому не привыкла.

– Понимаю, о чем вы.

– Вот и чудесно.

Джерри задумался; он начинал чувствовать себя довольно хорошо.

* * *

– Вот наша спальня, – она стояла в дверном проеме позади него.

Жалюзи на окнах были закрыты. Кровать стояла на четырех ножках-столбиках, занавески алькова были спущены. Мисс Бруннер закрыла дверь.

– Я не уверен, – проговорил он.

Он не испугался и не особенно грубил, просто, размышляя трезво, был не очень уверен в себе.

Она приблизилась к нему и прижалась к его спине, поглаживая его живот своими длинными белыми руками. Он некоторое время стоял без движений, потом сказал:

– Знали ли вы, что у вас нет никакого сексуального притяжения? Меня всегда интересовало: как вы обходитесь – с Димитрием, Мареком, другими?

– Никакого сексуального влечения – в этом весь секрет, – пробормотала она, и повторила: – в этом весь секрет.

– И вот я здесь, – он окинул взглядом комнату. – И кто же я теперь? Сосунок, слабак, козел отпущения…

– Вы недооцениваете себя, мистер Корнелиус, – она прошла к постели и потянула за бечевку.

Занавески раздвинулись, и там, расправленное на стеганом пуховом одеяле, лежало прекраснейшее свадебное платье, какое он когда-либо видел.

– И кому же оно? Вам или мне?

– Здесь, мистер Корнелиус, выбор полностью за вами. Он пожал плечами и снял свой жакет, в то время как она расстегнула юбку и шагнула из нее.

– Метнем жребий, мисс Бруннер.

– Меня устраивает, мистер Корнелиус.

Он отыскал в кармане монету, щелчком подбросил ее в воздух.

– Демон! – выкрикнула она.

– Дьяволица! – отозвался он. – На удачу!

Пару недель спустя рука об руку они бродили среди серебристых березок под теплым синим небом с раскрасневшимся солнцем. Сияющее озеро раскинуло свои воды за пределы видимости, земля была зеленых и коричневых тонов, совсем мирная. Единственным признаком жизни, кроме них самих да москитов, была большая куропатка, выписывавшая высоко в небе круги, охраняя свое гнездо.

Мисс Бруннер взмахнула рукой назад, указывая на древние горы, которые закрывали собой ее мощные проекты. Горы, исполосованные ледниками, покрытые снегами, изношенные и закопченные временем.

– У нас были неприятности во вспомогательных контурах секции номер четырнадцать. Это секция профессора Хиры. Мне пришлось кое-что быстро просчитать – мониторы корреляции начали терять управление. Я думаю, слишком велик потенциал обратной связи.

– Нет, малыш. Ты ожидал некоторых неудач, – я имею в виду, это ведь большой проект, ДУЭЛЬ…

– Самый большой, мистер Корнелиус, – она сжала его руку. – Вся, – она вздохнула, – вся сумма, квинтэссенция всего человеческого знания, окончательные данные. Хм, Хм. И это будет лишь начало.

Они прогуливались – этот пастух и его девочка (хотя никто из них не был полностью уверен в том, кто же из них кто) – вдоль озера. Играла рыба, их окружали высоко выросшие кусты. Согретый мир был полон отдохновения и бесконечности гор, лесов, озер, где ночь не могла опуститься, и вся время был день, туманный и ленивый.

Москиты тоже наслаждались, усаживаясь на руки и лица своих жертв, вонзая хоботки в кожу, и вены, досыта напитываясь тягучей, богатой кровью и воздвигая маленькие твердые бугорки на плоти, как монументы в память о своем визите. Жить было приятно, и плоть горячо работала на кости, вены и артерии функционировали ровно, нервы и сухожилия исправно делали свое дело, органы выполняли надлежащую им службу, и никто бы не подумал, а уж тем более – москиты, что под покровом плоти затаился обыкновенный скелет.

– А все же: начало чего?

– Ты все еще не со мной?

– О, да, с тобой.

– Самое странное, – произнесла она. – Подумай вот о, чем. Подумай: что там, за этим приятным зеленым миром, этими нетронутыми пастбищами. Мир дробится в песок, холодный песок! А шестидесятиминутный час – давно уже дело прошлого, двадцатичетырехчасовые сутки потеряли свое значение. Должен существовать мостик, мистер Корнелиус, между нынешним моментом и вчерашним. Его-то я и собираюсь построить: мостик.

– Добивай меня; я опять спрашиваю: а что же – мне?

– Я не договорила. Не беспокойтесь, мистер Корнелиус, вы обеспечены назначением. А пока – дрейф, дрейф.

– А если я не соглашусь?

Она повернулась и глянула ему прямо в лицо:

– Ты сделаешь кое-что – одолжение?

– Движение продолжается.

– Что?

– Мой сын мечтает о победе. У него только небольшая часть моих ресурсов информации, да и та – маленькая часть, Бог свидетель – нужна мне. Он же отказывается отдать ее – последний кусочек в загадке-мозаике. Ты мог бы поехать в Англию, в Исследовательский институт Вэймринга, и добыть мне этот кусочек?

– Путь не ближний. А почему он отдаст это мне?

– О, он не отдаст. И чтобы завладеть им, тебе, возможно, в конечном счете придется убить его.

– Убить его?

– Да.

– Я бы не против убить его.

– Нет.

– Ох-хо, мисс Бруннер.

– Не грозите мне пальцем, мистер Корнелиус!

– Ну, что ж, тогда я убью его. Что тебе там нужно?

– Немного – ничего тяжелого. Несколько заметок. Он публиковался в чудовищных размерах, но именно эти заметки удержал при себе. И это они – та самая недостающая часть данных, которая мне нужна.

– Я слишком устал, чтобы ехать в одиночку. Мне нужен шофер на всю дорогу. Мне придется сохранять силы.

– Ты становишься ленивым.

– Утомленным, утомленным! Утомленным… И мне

здесь нравится, – он вытянулся и направил взгляд куда-то за сверкающее озеро.

– Я приготовила тебе хорошее маленькое оружие, – подольстилась она. – «Магнум мэнстоппер» сорок первого калибра от «Смит-и-Вессона».

– Слушай, это ты коллекционируешь каталоги; что это еще за черт?

– Ну, вот, испортил настроение. Это удобное оружие – не слишком тяжелое, не очень легкое. То, что надо.

– Шумный?

– Не очень.

– Отдача сильная?

– Небольшая.

– Ладно, беру. Только я боюсь порохового оружия.

– Но другое ты потерял.

– Да, знаю.

– Пойдем обратно. Я покажу его тебе, и ты сможешь попробовать его: бах-бах!

– О, Боже! Эти пылающие глаза!

– Хоп! Хоп! – она побежала к горам. Задержавшись лишь на мгновение, он ринулся за ней. Москиты разочарованно смотрели, как пара исчезала в пещерах.

14

Джерри съежился в своем пальто, сидя в самолете, выруливавшем на небольшую частную взлетно-посадочную полосу в паре миль от Кируны. Железная Гора – источник благосостояния Кируны, а на самом деле основа самой Кируны – вскоре, когда они взяли курс на юг, оказалась под ними.

Приземлились они в Кенте, где их ждал «додж-дарт» с шофером. Водитель, такой же молчаливый, как и пилот, повез Джерри местностью, состоявшей из бродяг, дыма, разорения, изломанного ландшафта, на который он, ссутулившись на сиденье, лишь мельком взглянул и приказал везти себя к Исследовательскому институту Вэимринга, который располагался на южном берегу, сразу за утихшим приморским курортом. У Джерри были свои собственные воспоминания об этом месте – покрашенное побелкой Регентство и сладковатый запах томленого сахара и замороженного крема, прогулки на свежем воздухе и живые изгороди, бледный свет ночи и силуэты пирса, изящная музыка, голубые кафе и автобусы с открытым вторым этажом. Еще ребенком он невзлюбил все это и уехал в глубь острова, как только оказался предоставлен сам себе.

Исследовательский институт Вэимринга стоял на склоне Суссекского понижения. На вершине холма находилось поместье, построенное, видимо, во время войны. До сих пор все вокруг него казалось временным. Дорога провела их по бетонным мостовым улиц к небольшой сетке блоков с двухэтажными домами с белыми стенами и плоскими красными крышками. С ввалившихся лиц на них были устремлены озадаченно смотревшие глаза. Люди стояли семейными группами – отец, мать, сын и дочь, руки неподвижно сложены, глаза чуть смещались, когда они проезжали мимо. Оглушенное, озлобленное место.

– Есть у вас мистер Пайп Пламбер? – Джерри повернулся к водителю.

– Почти у самого места, сэр, – ответил водитель, не отрывая взгляда от дороги.

Подавленный, в убийственном настроении, Джерри был оставлен шофером у ворот территории института. Строения – некоторые из металла, другие из пластика, бетона – были, по-видимому, покрашены в серый и зеленый цвета погодоустойчивой краской. Бетонные дома выглядели древнее остальных. Судя по внешнему виду, институт был образован до того, как Лесли Бакстер занял эти дома.

Джерри прошел тропинкой к институту, приготовив в кармане оружие. Он дошел до основного здания из грубого бетона со стальной дверью, вставленной явно совсем недавно, нажал кнопку звонка и услышал слабое жужжание внутри: батарея разряжалась.

У двери появилась девушка, открывшая глазок.