Текст книги "Эмиссар"
Автор книги: Майкл Диллард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Глава 2
Спустя три года после сражения в районе Вуль-фе-359 капитан Бенджамен Сиско вышел на середину ярко-зеленого луга, с обожанием глядя на своего двенадцатилетнего сына Джейка, который удобно устроился на большом валуне в тени старого раскидистого дуба и увлеченно ловил рыбу. Мальчишка закатал брюки до самых колен и опустил босые ноги в прозрачную воду пруда. Он настолько походил на деревенского сорванца, что отец невольно улыбнулся. В последнее время Джейк зачитывался Твеном, и истории о мальчишеских проделках на Миссисипи просто захватили его. Он, кажется, уже не отделял себя от героев этих историй.
– Эй, Гекльберри, привет! – окликнул отец. Мальчик обернулся на голос отца с улыбкой, которая означала, что он рад появлению родителя, но не хочет, чтобы кто-то мешал ему рыбачить.
Пробивающиеся сквозь листву дуба солнечные лучи золотили вьющиеся темно-русые кудряшки мальчишки. Когда он улыбнулся, то напомнил свою мать Дженифер, и Бен почувствовал, как болезненно сжалось его сердце. С каждым днем Джейк становился все больше и больше похож на мать и все меньше на отца. Так, по крайней мере, казалось Бену. Время не стерло в его памяти образ жены. Почти каждую ночь ужасные сцены гибели «Саратоги» наваливались на него во сне… Днем он жил и работал скорее по привычке, в силу биологической инерции, а мысленно он находился совсем в другом месте – рядом с Дженифер. Кроме того, постоянное присутствие сына не давало Бену забыть о тех мелких, но очень важных черточках жены, которые сохраняли для Сиско ее образ постоянно живым. Джейку досталась от матери робкая улыбка, жесты, покладистый характер и совершенная неспособность сердиться дольше одной минуты.
Вот сейчас, например, Джейк явно сердился и, как и его мать, напрасно пытался скрыть это.
– Клюет? – спросил отец, останавливаясь рядом с дубом.
– Одна мелюзга, – ответил Джейк, пожав плечами и продолжая смотреть на прозрачную гладь пруда. – Я этих рыбешек отпускаю… Ты хочешь искупаться?
– Времени нет, – мягко произнес отец. – Нам нужно еще собраться.
На лице сына появилось хмурое выражение, и он засопел.
– Это будет не так уж плохо, Джейк, – извиняющимся тоном произнес отец. – Я слышал, что Бахор – красивый мир. По крайней мере, был красивым до того, как там побывали кардасианские завоеватели. Они, говорят, оставили после себя сплошные разрушения.
Джейк молча уставился на воду, откуда на него хмуро смотрел босоногий мальчишка.
– Скажи, почему мы не можем жить на планете, а должны постоянно носиться? – спросил он недовольно. – Теперь вот надо нестись на какую-то старую космическую станцию.
Отец ответил не сразу. Бен хорошо понимал душевное состояние сына. После смерти матери жизнь в космосе стала в представлении Джейка ассоциироваться со смертельной опасностью, и он все больше мечтал жить на Земле – родной планете своей матери. Пожалуй, он прав. И Сиско в течение трех лет упорно пытался добиться направления на Землю. Однако самое лучшее, что ему предлагали в Солнечной системе, это службу на Марсе и участие в реконструкции Флота на Утопии. Он выбрал Утопию, поработал там некоторое время. Джейку сначала Утопия понравилась, он быстро нашел себе товарища своего возраста, привязался к нему. Но вскоре родителей товарища перевели на другой космический объект. Джейк еще раз подружился с ровесником, и вновь последовало скорое расставание. Когда же это произошло и в третий раз, Джейк просто перестал заводить друзей, он решил оградить себя от неприятных переживаний, связанных с расставанием. И стал, по существу, одиноким.
Одиночество сына острой болью отдавалось в сердце отца, но Бен не знал, чем может помочь. Вообще-то служба на Утопии традиционно рассматривалась как временная остановка перед новыми, более высокими назначениями, но Бенджамена Сиско это мало утешало. Дело в том, что у него пропал всякий интерес к службе, а вместе с ним и служебное рвение.
И вдруг Сиско узнал, что его собираются переводить на космическую станцию «Дип Спэйс-9» с повышением в должности: готовилось его назначение командором. Видимо, руководство Звездного Флота сочло, что он достойно справился со своими обязанностями на Утопии и поднесло ему своего рода служебный подарок.
Бенджамен Сиско за подарок поблагодарил, но от повышения в должности и нового назначения попытался отказаться. Правда, он не стал объяснять причину отказа. Не будет же он начальству изливать свои чувства. Оно достаточно хорошо знало о его прежней амбициозности, страсти к карьере и отнеслось бы к его лирическим признаниям с недоверием. А что скажет начальникам Бенджамен Сиско? Что после смерти жены ему стало тошно жить и служить? Гибель экипажей или родных членов экипажей в Звездном Флоте рассматривается как неприятное, но достаточно заурядное событие. Во всяком случае, оно не должно влиять на отношение к службе. Или же член экипажа должен оставить службу.
Бенджамен Сиско всерьез подумывал о том, чтобы оставить Флот. Правда, в основном ради сына, чтобы дать ему возможность жить и учиться на Земле. Сиско не раз пытался подыскать на Земле какую-либо гражданскую должность. Представлялись разные варианты, но ни один не удовлетворял Сиско полностью. И он отвергал их один за другим. Потом понял, что даже рад тому, что уход со службы в Звездном Флоте не состоялся.
Но что же ответить сыну?
– Понимаешь, Джейк, так решило руководство Звездного Флота.
– Но ты же обещал мне, что больше не будем летать…
В голосе сына звучали обида и огорчение. Отец внутренне напрягся, стараясь придать своему голосу твердость, так как ему не хотелось выглядеть оправдывающимся. Мягкость тона могла сейчас только усложнить разговор, потому что, судя по выражению его лица, Джейк мог в любую секунду расплакаться.
– Джейк, станция находится на орбите Бахора, – выразительно поднял Сиско палец. – Значит, мы будем почти на планете.
– А там дети есть?
– Обязательно. Много-много детей…
Бен очень надеялся, что сказанное им окажется если не правдой, то хотя бы полуправдой.
В коммуникативном знаке на груди прозвучал сигнал вызова.
– Мостик вызывает Сиско, – произнес женский голос.
Бен коснулся рукой знака.
– Да, капитан.
– Приближаемся к «Дип Спэйс-9», командор. Через семь минут будем на месте.
– Понятно.
Сиско еще раз коснулся коммуникативного знака, тем самым отключая связь. Затем обнял сына за худенькие плечи.
– Идем, Гекльберри. Пруд мы заберем с собой, ладно?
Джейк молча поднялся на ноги.
– Отключить программу! – подал Сиско команду компьютеру.
Мгновеньем позже на том месте, где только что качались цветы, плескалась вода и шелестели листвой деревья, оголилась желтая решетка голографической палубы.
Закинув удочку на плечо, Джейк с хмурым выражением лица зашагал по коридору. Он шел впереди отца и демонстративно не оглядывался. Но возле иллюминатора вдруг остановился.
– Это она? – спросил мальчик.
Раздражительность и угрюмость пропали, теперь глаза Джейка светились мальчишечьим любопытством.
Бен посмотрел по направлению его взгляда и увидел неподвижно висящую среди ярких звезд космическую станцию «Дип Спэйс-9», а невдалеке от нее планету Бахор. У станции четко вырисовывались силуэты нескольких пришвартованных кораблей, в одном Сиско без труда узнал «Энтерпрайз». На вопрос сына отец молча кивнул головой, а сам тем временем внимательно рассматривал «Дип Спэйс-9». Да, кардасиане, несомненно, постигли искусство архитектуры, но резкий, какой-то угловатый стиль содержал в себе нечто чужое, даже враждебное.
Сиско не мог сказать, что именно смутно встревожило его в дизайне станции. Может быть, непривычная структура металлических сооружений? Здесь причалы для космических кораблей имели вытянутую, слегка закругленную форму, чем очень напоминали отходящие от позвоночника ребра. Их вид почему-то напомнил Бену встречу с кораблем боргов, Локатуса, и он мысленно вновь очутился в каюте «Саратоги», где вновь безуспешно пытался освободить безжизненное тело Дженифер из-под неимоверно тяжелого обломка…
Внезапно сцена на «Саратоге» сменилась в его воображении образом незнакомой женщины. Она протягивала к его лицу длинные гибкие пальцы. И тут же возник свет. Не болезненно-слепящая вспышка взорвавшегося корабля, а мягкий, переливающийся свет, который вносил в его сознание покой и умиротворенность. Неужели все это он видит наяву? Сиско закрыл глаза…
…Добро пожаловать…
Теперь он видел женщину еще более четко. Средних лет, с темными красивыми глазами, в которых светились ум и спокойствие. И еще понимание. Да, она прекрасно понимала ту боль, которую испытывал Сиско… Тут лицо стало меняться и постепенно превратилось в лицо Дженифер.
– Дыши!
– повелительно произнесла Дженифер.
И здесь все спуталось. Сиско уже не мог разобрать, где сон, где явь, где прошлое, где настоящее. Но во всем этом сумбуре его сознание совершенно определенно выделяло образ женщины, свет и ощущение причастности к какой-то глубокой тайне – тайне возвращения домой.
…Добро пожаловать…
Постепенно видение померкло, совсем растворилось. Вместе с ним исчезли ужасные сцены гибели «Саратоги», а заодно ослабло чувство вины. Это чувство все более и более гасло и вдруг сменилось чувством искрящейся надежды…
Джейк вопросительно посмотрел на отца своими спокойными, слегка удивленными глазами, глазами Дженифер.
Сиско встряхнулся и похлопал сына по плечу.
– Идем, Джейк. Вперед!
* * *
Дверь отворилась медленно, с громким скрипом. Сиско переступил порог и поморщился от спертого, неприятно-теплого воздуха. За спиной засопел вошедший вслед за ним Джейк. Сиско присмотрелся. На полу, рядом с открытым приборным щитом лежал на спине мичман, одетый в форму Звездного Флота. Он обернулся на скрип двери, и Бен увидел его раскрасневшееся, залитое потом лицо.
– Извините, командор, – произнес мичман с ирландским акцентом.
При этих словах его круглое добродушное лицо еще больше покраснело. Этот парень с прилипшими ко лбу прядями рыжеватых волос сразу понравился командору Сиско, а вот обстановка на станции вызвала прямо противоположные чувства. Даже беглый взгляд на приборные панели убеждал в том, что оборудование станции очень далеко от последних технологических достижений Звездного Флота. Кажется, мичман понял мысли командора.
– Все внутренности вырваны кардасианами, – пояснил он.
– Если бы мы знали, что у вас такие проблемы, то многое могли бы захватить с собой, – заметил Сиско.
Мичман поморщился и замолчал. Так, молча, он продолжал что-то делать внутри приборного щита. Видимо, у него ничего не получалось.
– Тут уже ничего нельзя сделать, – прервал мичман молчание. – У нас была здесь где-то нуклеоэмиссия, хорошо бы ее отыскать, прежде чем начать восстановление транспортаторов. Лично я считаю, что эти чертовы карды оставили нам один хлам.
Сиско проворчал, что он согласен с мнением мичмана. Несмотря на то, что Федерация сейчас не воевала с кардасианами и Сиско не был склонен к предубеждениям, он все же не одобрял поведение этноса, в котором процветали идеи эгоизма и мести, который создал свои материальные ценности путем грабежа ближних и дальних соседей. К бахорианам кардасиане относились, как к низшим существам, и позволяли себе делать с ними все, что хотели. Да, Сиско старался жить без предубеждений, но преодолеть их по отношению к кардасианам не мог.
Мичман наконец бросил свое занятие и поднялся.
– Майлс О'Брайен, ваш старший механик, – представился он командору.
Добродушно улыбаясь, механик протянул начальнику руку, но тут же смущенно отдернул ее: он вспомнил, что она измазана машинным маслом.
Командор улыбнулся непосредственности мичмана.
– Бен Сиско.
Затем он посмотрел на сына и увидел, что Джейк тоже улыбался.
Да, Майлс О'Брайен не мог не понравиться мальчишке.
– Мой сын, – представил командор Джейка.
– Здравствуйте, – с неожиданной робостью произнес мальчик.
О'Брайен улыбнулся в ответ и повернулся к командору.
– Проводить вас в вашу каюту?
Сиско утвердительно кивнул и вместе с Джейком последовал за механиком в боковой коридор. Здесь тоже было жарко, так что Бен тыльной стороной ладони вытер пот на лбу. Сейчас он думал о том, что каюта, возможно, окажется в лучшем состоянии, нежели аппаратная станции.
– Мичман, на этой станции действительно жарко, или это мне кажется? – спросил командор.
О'Брайен обернулся через плечо, и Сиско увидел перед собой лицо виноватого человека.
– Термостаты включаются только при температуре выше тридцати двух градусов, сэр, – смущенно произнес он. – Сейчас мы над ними работаем.
Сиско эта информация не обрадовала, Джейка, похоже, тоже. Мальчик хмуро рассматривал коридор, в котором, кроме них, не было ни души.
– А дети здесь есть? – неожиданно спросил он.
– Дети? – удивленно переспросил О'Брайен.
Посмотрев на командора, мичман, похоже, понял его состояние и причину столь невинного, на первый взгляд, вопроса Джейка.
– Да… ну да, конечно, – закивал головой мичман. – У меня вот есть двухлетняя дочка.
Мичман заметил, что заискрившиеся было глаза мальчика вдруг потухли, и в них отразилась тоска.
– Да, она, конечно, маловата для тебя, но, по-моему, я здесь еще видел мальчика-ференджи примерно твоего возраста, – поспешно добавил О'Брайен.
– Ференджи? – заинтересованно спросил Джейк.
В этот момент двойные двери открылись, и О'Брайен пропустил командора с сыном впереди себя. Сиско сделал пару шагов и остановился.
– Это Верхняя Палуба, – пояснил О'Брайен. – По крайней мере, то, что от нее осталось. Знаете, карды во время оккупации во всем устанавливали свои законы, в том числе и в торговле.
Сиско не без удивления рассматривал открывшуюся его взору картину. Судя по всему, палуба выполняла функции центральной площади и рынка одновременно. Здесь тесно стояли киоски, бары, рестораны, магазины и казино. Винтовые лестницы вели на вторые этажи, где, по предположению Сиско, располагались голографические номера для тех, кто хотел уединиться. Здесь стояло также сооружение, где бахориане отправляли свои культовые обряды. Сиско невольно улыбнулся при виде всей этой архитектуры: сочетание незатейливого бахорианского стиля и воздушного, витиеватого дизайна кардасиан порождало поразительный эффект. Во время оккупации кардасианами центральная площадь, несомненно, пользовалась большой популярностью, но теперь она выглядела пустынно, будто после нашествия варваров. Строения зияли темными, пустыми глазницами окон, на стенах броско выделялись бурые пятна – участки, обожженные огнем фазеров. Мрачно шагая по обломкам кирпича и осколкам стекла, Бенджамен чувствовал, как с каждым пройденным метром все больше напрягались мускулы его лица. Позади молча плелся Джейк.
Сиско кое-что слышал о разрушениях на Бахоре. Он получил информацию о том, что в ходе столетней оккупации Бахора кардасиане в широких масштабах добывали здесь уголь, другие природные ископаемые, чем основательно истощили природные ресурсы планеты. Собственно, потому они Бахор и покинули, что здесь больше нечего было добывать. Прежде чем улететь, они забрали все, что только могли, и в довершение выжгли поверхность, превратив ее в мертвую зону. После этого жителям планеты пришлось обращаться за помощью к Федерации.
Но для Сиско оказалось неожиданностью, что кардасиане привели в негодность собственную космическую станцию – «Дип Спэйс-9». Что двигало ими при этом? Скорее всего, мелкое желание досадить бахорианам, чтобы они ничего не смогли получить от космической станции.
Мичман выглядел мрачнее тучи. Сиско предполагал, что О'Брайен, как и он сам, не питал к кардасианам не только любви, но даже уважения.
– Мне рассказывали, что накануне своего ухода кардасиане решили повеселиться, – произнес тихо мичман. – Что они тут вытворяли… Четверо местных жителей пытались защитить свои магазины и поплатились за это жизнями…
Между тем, центральная площадь жила своей жизнью. Вот с потупленным взором прошла мимо по своим делам бахорианка. Возле бара-казино три ференджи упаковывали оборудование.
– Но почему весь этот хлам никто не уберет? – раздраженно спросил Сиско.
Он представил себе своего сына, играющего среди этих нагромождений мусора, этих полуразрушенных сооружений, и его сердце закипело досадой. Он со злостью подумал о командовании Флотом – вот это устроили ему повышение. Если бы его предупредили о реальном состоянии станции «Дип Спэйс-9», он бы ни за что не принял это назначение, тем более, не привез бы сюда сына.
– Сейчас весь персонал занят починкой систем жизнеобеспечения станции, – пояснил мичман. – Сплошные проблемы, потому что кардасиане забрали все, что представляло собой хоть какую-то ценность. Мы ничего не могли спасти. Майор Кира, бахорианский атташе, и я решили…
– Ясно, – прервал его командор. – А местное население, те, кто владели магазинами?..
О'Брайен осторожно переступил через осколки поверженной и разбитой статуи бахорианского божества.
– Местные жители? – переспросил мичман. – Многие из них потеряли все. Некоторые пытаются обустроиться вновь, а большинство бахориан пакуют вещи и готовятся к отлету.
Несколько минут они шли молча. Сиско чувствовал себя все более виноватым перед сыном и все больше и больше сердился на руководство Флота за то, что оно не обеспечило его самой необходимой информацией. Джейк, судя по всему, все понял и теперь очень сильно переживал: он шел с широко открытыми глазами, в которых стоял испуг, а его губы превратились в тонкую белую нитку.
Они подходили к культовому сооружению, которое по сравнению с постройками кардасиан выглядело простым и элегантным. Когда поравнялись, Сиско заметил, что под аркой у входа кто-то зашевелился. Это оказался старый монах-бахорианец. Маленькая шапочка едва прикрывала его макушку, а темная длинная одежда спускалась до самой земли. Сиско обратил внимание на глаза монаха: под густыми седыми бровями они почему-то казались невероятно большими. Может быть, секрет заключался во взгляде монаха. Пронзительный, гипнотический взгляд. Глаза их встретились.
– Добро пожаловать, командор, – произнес монах.
Сиско опешил.
Как он сказал? «Добро пожаловать?» Где и когда звучали эти слова? Ах да, во время того странного видения. Или сна.
Этот странный сон. Мудрая женщина с огромными, все понимающими глазами… Только теперь он понял, откуда у нее такие огромные глаза: она была бахорианкой.
И еще.
– Дыши, – сказала Дженифер.
Бенджамен в нерешительности переминался с ноги на ногу. Ему хотелось спросить у мичмана, – каким образом местные жители узнали о его прибытии? Что, они видели его голограмму? Но не мог спросить, потому что все не отводил глаз от пронизывающего взгляда монаха.
Монах едва заметно улыбнулся.
– Входите, пожалуйста. Проповедники ждут вас.
… – Дыши, – сказала Дженифер…
В этот момент в сознании Сиско молниеносно возникла картина: дымящиеся коридоры «Саратоги», запах горящего тела, рука капитана Сторила без пульса, отчаянные попытки приподнять металлический обломок в каюте Дженифер, злость на грани безумия…
Тряхнув головой, Сиско постарался прогнать кошмарные воспоминания. Кажется, получилось.
– Возможно, в другой раз, – ответил Сиско монаху.
Только как-то странно ответил: будто его собственный голос прозвучал со стороны. Ну да ладно.
Все трое двинулись дальше. Когда Сиско проходил мимо монаха, то услышал голос:
– В другой раз, – произнес тот.
Пройдя несколько метров, Сиско оглянулся – монах молча смотрел им вслед.
* * *
Майлс О'Брайен чувствовал себя не менее удрученным, нежели Бенджамен Сиско. Зрелище захламленной Верхней Палубы станции, этой «центральной площади», выводило его из равновесия каждый раз, как только он оказывался здесь. Уже не однажды О'Брайен пытался убедить себя в том, что он преодолел гнев на кардасиан, но все напрасно. Стоило ему пройтись по Верхней Палубе, вновь увидеть царящие здесь разруху и беспорядок, как волна гнева поднималась в его груди. Здесь на него с особой силой накатывали воспоминания о Сетлике.
Провожая командора Сиско и его сына к месту отдыха, О'Брайен достоверно знал, о чем думал командор. Знал, что тот горько сожалел о принятом назначении на «Дип Спэйс-9», о решении взять с собой сына. Дело в том, что мичман в свое время сам пережил все эти сомнения и душевные терзания. С особым сожалением он вспоминал об «Энтерпрайзе», где служил перед назначением на эту станцию. Но у Майлса было иное положение, нежели у Сиско. На «Энтерпрайзе» он служил сержантом, и назначение на станцию означало для него повышение в звании. Подобные повышения выпадают не часто, и неразумно отказываться от предложенного. Да, на «Дип Спэйс-9» гора проблем, но Майлс оптимист по натуре, и он ради выполнения своего долга разобьется в доску. Он сделает это также ради Кейко и Молли. Майлс наведет на станции порядок! Если потребуется, он перевернет ее, эту чертову махину, с ног на голову и собственными руками превратит ее в нечто такое, чем можно будет гордиться.
Конечно, к командору и его сыну Майлс испытывал сочувствие. Им трудно смириться с мыслью, что предстоит жить в таких ненормальных условиях. Тем более, без женской заботы. О'Брайен слышал, что командор Сиско вдовец. Ему, конечно, очень тяжело. Майлс лишь на одно мгновение попытался представить, что он вдруг потерял свою любимую Кейко, прибыл служить на эту станцию с крошкой Молли. Его тут же бросило в жар, даже подумать об этом страшно.
Наконец подошли к каюте, отведенной командору. О'Брайен заметил, что отец и сын входили в помещение с настороженностью. Темно-серые тона – традиционно кардасианские – преобладали здесь и определяли настрой. В центре помещения стояла безвкусно отделанная кровать. В темно-серых тонах была выдержана вся станция, и Майлс тоже чувствовал себя здесь неуютно.
– Кардасиане почему-то не любили яркие цвета, – с натянутой улыбкой произнес мичман. – Когда моя жена Кейко впервые увидела нашу каюту здесь, она сразу же повела разговор о том, что ей надо навестить маму на Кумомото… Может быть, Флот разрешит нам изменить здесь расцветку…
Джейк совсем сник, командор улыбался с трудом, лишь за счет волевых усилий. О'Брайен начинал догадываться, что командор Сиско принял назначение на «Дип Спэйс-9» без всякой радости.
Подойдя к кровати, командор внимательно осмотрел ее. Тем временем Джейк заглянул в соседний отсек, где располагалась спальня.
– Сэр, я не советовал бы вам разрешать мальчику бродить здесь одному, – высказал свое пожелание мичман. – У нас до сих пор есть некоторые проблемы с охраной…
Мичман полагал, что мальчик не слышал его слов, но ошибся.
– Папа, но здесь не на чем спать, если не считать матраца на полу, – недоуменно произнес Джейк.
При этом тонкие черные брови мальчика выразительно сошлись на переносице.
– Мы специально для тебя принесем с «Энтерпрайза» настоящую кровать, – поспешил успокоить мальчика мичман.
Затем Майлс повернулся к командору.
– О, я забыл сказать вам, сэр, что капитан Пикар хотел увидеть вас как можно скорее.
При имени Пикара на лицо Сиско набежала тень. О'Брайен заметил это, но истолковал по-своему, он отнес это на счет удрученного состояния командора в результате осмотра станции. Правда, мичмана несколько удивило, что командор никак не отреагировал на сообщение о желании капитана видеть его скорее. Неужели командор не расслышал?
– Что скажете об офицерах-медиках и ученых? – спросил тем временем Сиско.
Должны прибыть завтра.
– ответил О'Брайен.
– Джейк, побудь здесь, пока я не вернусь, – попросил Сиско сына.
– Ладно, – согласился мальчик. – А где здесь пищевой репликатор?
При этих словах мальчика О'Брайен едва сдержал улыбку. Он определил, что сыну командора примерно двенадцать-тринадцать лет. По словам Кейко, это тот самый возраст, когда дети в еде начинают обгонять родителей.
– Боюсь, что все пищевые репликаторы неисправны, – с сожалением произнес мичман. – Но у нас есть целая куча офицерских пайков. Я пришлю тебе несколько.
– Па-ап! – пропищал Джейк.
Этот писк убедительнее многих слов говорил о том, что мальчик возненавидел место, куда занесла их сейчас судьба.
– Нам придется немного потерпеть, Джейк, пока мы все здесь не наладим. О'кей?
Тон, которым командор произнес эти слова, мичман называл «насильственным оптимизмом». Он звучал довольно мягко, но не допускал возражений. Что ж, Майлсу тоже иногда приходилось прибегать к нему, – О'кей, – ответил сын тоном, который означал, что он категорически возражает.
– О'кей, – еще раз подтвердил свою волю Сиско и улыбнулся.
Оставив мальчика, командор и мичман вошли в турболифт, который доставил их в управление.
– Здесь сердце станции, – с пафосом в голосе произнес О'Брайен.
Командор, кажется, не заметил пафоса, он тем временем рассматривал группу бахориан в форме Звездного Флота, которые о чем-то увлеченно говорили.
Высоко над их головами темнели иллюминаторы. Одни из них выходили на Бахор, другие – на причалы космических кораблей, а большинство – в открытое пространство, где на темном фоне ярко высвечивались звезды. Иллюминаторы имели миндалевидную форму и, как показалось О'Брайену, напоминали глаза кардасиан, уставившиеся в межзвездное пространство. Интерьер управления практически ничем не отличался от интерьера остальной части станции: те же мрачные темно-серые тона, та же строгость линий. О'Брайен подумал о том, что если не обращать внимания на открытые приборные панели, висящие провода, зияющие отверстия на месте приборов и вообще на весь этот беспорядок на станции, оставленный кардасианами, то можно допустить, что еще не все потеряно.
Мичман приступил к докладу командору о техническом состоянии управления станции.
– Это система жизнеобеспечения при аварийных ситуациях, это система связи, это управление транспортаторами, – перечислял мичман, то и дело вытирая выступавший на лбу пот. – Чтобы все это восстановить, придется, конечно, поработать, зато, когда все сделаем…
Командор кивал головой в такт рассказу механика, рассматривал поврежденные приборы и компьютеры.
– Впечатляет, – произнес он наконец.
Мичману показался странным тон командора. Такое впечатление, будто Сиско в это время мысленно находился далеко от станции. У Майлса даже возникло предположение, что командор не собирается оставаться здесь, что он уже принял такое решение. Какая досада! Майлс должен был признаться себе, что Бенджамен Сиско ему уже понравился. Пусть у него более свободная манера обращения с подчиненными, чем, скажем, у капитана Пикара, но это не беда. О'Брайен встречал офицеров с подобным стилем поведения и убедился, что результаты их работы заслуживали высокой оценки.
Между тем осмотр станции шел своим чередом.
– Хотел бы я знать, о чем думали создатели этой станции, когда сооружали вон ту нелепую клетку? – произнес О'Брайен, показывая на ступеньки, которые вели на крошечный балкончик, забранный металлической решеткой.
Сиско посмотрел в сторону балкончика и покачал головой.
– Это сделано для того, чтобы подчиненные могли смотреть на начальство с уважением – снизу вверх, – заметил он. – Что ж, кардасианская архитектурная мысль четко следует определенной логике.
– Да, сэр, – согласился мичман и в нерешительности остановился перед ступеньками. – Там, наверху, рабочее место руководства управления. Сейчас его занимает майор Кира.
– Это что, единственный офицер в управлении? – уточнил командор, оглядываясь вокруг в поисках других офицеров.
О'Брайен вздохнул и кивнул головой.
– Ладно, самое время посмотреть на майора Кира и познакомиться с ним, – с улыбкой произнес командор.
Мичман продолжал нерешительно переминаться перед лестницей с ноги на ногу, чувствовалось, его одолевали какие-то сомнения.
– Сэр, вы когда-нибудь имели дело с бахорианками? – не без смущения спросил Майлс. Сиско недоуменно посмотрел на мичмана.
– Нет, а что?
– Просто из любопытства, сэр, – ответил мичман с натянутой улыбкой.
Он решил, что сейчас не стоит объяснять командору, что к чему, пройдет несколько минут, и все поймет сам.
* * *
Сиско преодолел лестницу с качающимися ступенями в два больших прыжка. Он почувствовал облегчение оттого, что принял решение покинуть эту станцию. Конечно, знакомство с управлением произвело на него благоприятное впечатление, и О'Брайен оказался толковым специалистом, но… После прогулки по «центральной площади», осмотра предоставленной ему каюты, а главное, после того, как он понял, что Джейку придется постоянно бродить одному среди этих развалин, Сиско сделал окончательный выбор.
К тому же не выходил из головы этот странный сон, в котором ему явилась женщина-бахорианка. И это странное поведение монаха…
…Добро пожаловать, командор…
Вообще бахориане показались Бенджамену довольно загадочными, и он не прочь был бы узнать о них побольше, несмотря на туманные намеки О'Брайена относительно женщин-бахорианок. Все же интересно, что имел в виду мичман? «Просто из любопытства, сэр.» Надо же, так ловко ушел в сторону. А сущность его намека, скорее всего, означает предупреждение. Я, мол, вас предупредил, а там смотрите сами… Кое-что из намека мичмана командор стал понимать, как только вошел в небольшое помещение на балконе. Через стенку доносился резкий женский голос. Сиско посмотрел на О'Брайена, тот смущенно улыбался. Ясно, значит, командор оказался прав в своих предположениях: ему предстоит иметь дело с женщиной.
– Уберите это сейчас же, все, живо! – резко и властно отдавала распоряжения женщина.
Ей глухо отвечал мужской голос, судя по всему, из аппарата внутренней связи. Чтобы уловить смысл разговора, Бену пришлось напрячь слух.
– Вы говорите глупость!
– В следующий раз не спрашивайте о моем мнении!
Послышался резкий хлопок ладонью, что, видимо, означало отключение связи, и наступила тишина. Сиско с невозмутимым видом нажал кнопку звонка.
Дверь в кабинет почти мгновенно открылась. На вошедших с нескрываемой агрессивностью смотрела бахорианка с темно-рыжими волосами, зачесанными вперед: на щеки и на лоб.
Сиско подумал о том, что ее взгляд не просто агрессивный, он пылает агрессивностью, он мечет пламя.
– Ну что? – воинственно спросила женщина, сощурив свои большие глаза.
Она сердито затрясла головой, и в ее ухе зазвенели серебряные кольца, сразу несколько. Ношение украшений являлось нарушением устава. Командор неодобрительно глянул на серьги и в ответ получил взгляд, в котором сквозили откровенное пренебрежение и вызов. Сиско решил о серьгах и уставных требованиях поговорить в следующий раз.
– Я Бенджамен Сиско, – представился он.
– Полагаю, вам понадобится этот кабинет? – обдала его бахорианка ледяным взглядом.
Пропуская командора в помещение, она отступила шаг назад и стояла теперь, скрестив руки на груди.
