Текст книги "Паддингтон путешествует"

Автор книги: Майкл Бонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Стрижки от мишки

Услышав про приключения в доме у мистера Карри, друг Паддингтона мистер Крубер тихонько усмехнулся.

– И всё-таки всё хорошо, что хорошо кончается, мистер Браун, – рассудил он, когда оба они устроились в шезлонгах на тротуаре перед входом в его антикварную лавку; тут же стоял поднос с булочками и две чашки дымящегося какао. – Хотя, должен сказать, если бы даже всё кончилось плохо, так мистеру Карри и надо. Был бы ему урок – не переваливать свою работу на чужие плечи. Хотя не могу не признать, мистер Браун, – продолжал мистер Крубер, – что в наши дни ох как нелегко найти дельного помощника, так что не будем уж слишком осуждать вашего соседа.

При этих словах мистер Крубер грустно покачал головой.

– Вы просто не представляете, как туго приходилось мне в последнее время. Лишнюю пару рук попробуй найди, а покупатели не желают ждать, просто разворачиваются и уходят. А уж если помощник попадётся никудышный, он и вовсе распугает всех посетителей. Да ещё сейчас самое горячее время, потому что все американцы словно сговорились проводить отпуск в Англии.

И мистер Крубер пустился объяснять, что в Соединённых Штатах пошла мода на самые разные английские антикварные вещички, поэтому кроме туристов к нему наведываются ещё и торговцы антиквариатом и скупают всё, что попадётся им на глаза.

Мистер Крубер повёл рукой, указывая на блестящие медные котлы и кастрюли, вазы, книги, статуэтки и прочие безделушки, которые громоздились вдоль стен его лавки и, не уместившись внутри, расползались по тротуару.

– Должен сказать, мне очень не хватало вашей помощи, мистер Браун, – продолжал мистер Крубер. – Я уж не говорю о том, какое удовольствие доставляют беседы с вами, но в наше время юные медведи, разбирающиеся в антиквариате и знающие счёт деньгам, просто на вес золота.

Мистер Крубер ненадолго исчез в лавке и вскоре вернулся со старинной вазочкой.

– Что вы скажете об этой вещице, мистер Браун? – спросил он как бы между делом, поднимая вазочку к свету.

Паддингтон от души удивился такому элементарному вопросу.

– Споуд раннего периода, мистер Крубер,[34]34
  Вазочка, которую мистер Крубер показывает Паддингтону, изготовлена в начале XIX века на фабрике, принадлежавшей Джозайе Споуду II (а основал её его отец, Джозайа Споуд I). Именно на фабрике Споуда был впервые изготовлен очень тонкий и прочный, так называемый костяной фарфор. Изделия фабрики Споуда принадлежат к самым ценным видам английского фарфора, и имя это в Англии очень хорошо известно – но, разумеется, только среди ценителей и знатоков искусства!


[Закрыть] – ответил он, даже не задумавшись.

Мистер Крубер одобрительно кивнул.

– Вы совершенно правы, – подтвердил он. – Но вы и вообразить себе не можете, сколько на свете людей, которым это решительно невдомёк. Представляете, мистер Браун, в ваше отсутствие тут работал один молодой человек, так он обозвал эту вазочку «горшком» и чуть было не продал за пятьдесят пенсов[35]35
  Пока Паддингтон гостил у тёти Люси, в Англии произошла денежная реформа: вместо старых фунтов, которые делились на двадцать шиллингов, а те, в свою очередь, на двенадцать пенсов, ввели систему попроще: один фунт состоит из ста пенсов. Дело было в 1972 году.


[Закрыть] только потому, что у неё краешек отколот. Я её едва спас.

Мистер Крубер замолчал и задумчиво приложил отбитый кусочек фарфора на место, Паддингтон же чуть не вывалился из шезлонга от изумления: неужели на свете бывают люди, которые не знают, что такое старинный фарфор и каким он бывает ценным!

– Продать вазочку Споуда за пятьдесят пенсов! – воскликнул он, отказываясь верить своим ушам.

– Ну, не будем к нему так уж строги, – примирительно сказав мистер Крубер. – Не всем ведь, мистер Браун, одинаково везёт в жизни. Вот вы, например, столько времени провели в моей лавке, что знаете об антиквариате не меньше моего. Если вы когда-нибудь решите основать своё дело, немногие сумеют с вами тягаться.

Паддингтон ужасно обрадовался этим словам своего друга. Мистер Крубер был не особо щедр на похвалы, но уж если хвалил, то хвалил за дело.

– Давайте я вам помогу, мистер Крубер, – склею эту вазочку! – предложил он.

Мистер Крубер посмотрел на него поверх очков, и во взгляде его читалось сомнение. Конечно, он очень ценил Паддингтона и не собирался брать свою похвалу обратно, но при этом помнил, что даже самые крупные знатоки не всегда добиваются успеха, особенно если речь идёт о медведях. Будучи, однако, человеком добрым, он лишь секунду поколебался, а потом кивнул.

– Очень любезно с вашей стороны, мистер Браун, – сказал он. – Я уверен, вы станете обращаться с ней очень осторожно. Не забывайте, пожалуйста: семь раз отмерь – один раз отрежь.

– Не забуду, мистер Крубер, – пообещал Паддинггон, аккуратно укладывая вазочку и отбитый черепок поверх капустных кочанов на дно своей хозяйственной сумки на колёсиках.

Мистер Крубер выдал ему несколько монеток на покупку тюбика клея в ближайшем канцелярском магазине, после чего Паддингтон помахал ему на прощание и зашагал к дому с задумчивым выражением на мордочке.

Он, конечно, никому об этом не говорил, но история с поддельной акцией нефтяной компании по-прежнему не давала ему покоя. Мало того что целое состояние, можно сказать, в последний момент выскользнуло из лап, он ещё и потерял банковские проценты за целый день, потому что не сразу положил на счёт сдачу с подарков, так что теперь надо было как-то компенсировать эти убытки.

Когда мистер Крубер упомянул, что он мог бы основать своё дело, медвежонок вдруг вспомнил про объявление, которое видел утром в одной из витрин.

Тогда он не обратил на него особого внимания, но теперь, оказавшись перед этой самой витриной и посмотрев на него снова, не на шутку заинтересовался.

Рядом с витриной стоял высокий полосатый столб, а над витриной красовалась вывеска:

МУЖСКОЙ ПАРИКМАХЕРСКИЙ САЛОН С. СЛУПА

и тут же, в витрине, висело незамысловатое объявление:

СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ РАСТОРОПНЫЙ ПОМОЩНИК

а ещё ниже мистер Слуп приписал корявыми большими буквами, что усердного молодого человека, желающего изучать парикмахерское дело, ждёт хорошее жалованье.

Паддингтон довольно долго стоял и пыхтел, так что стекло в витрине совсем запотело; вдруг он обнаружил, что с противоположной стороны его рассматривают с не меньшим интересом.

Решив не тянуть больше кота за хвост, Паддингтон толкнул дверь парикмахерской, втащил внутрь свою сумку на колёсиках и, вежливо приподняв шляпу, пожелал владельцу доброго утра.

– Доброе утро, – приветливо отозвался мистер Слуп, протягивая руку за чистой простыней. – Ну, какой фасончик желаете? Сзади и с боков покороче или, может быть, «специальный комплекс»? Мытьё головы, стрижка и укладка всего за один фунт. Больше того скажу – с утра посетителей немного, так что я вам сделаю специальную медвежью скидку, всё то же самое за семьдесят пять пенсов.

Паддингтон опасливо отступил, потому что мистер Слуп застрекотал ножницами совсем рядом с его головой.

– Я не стричься пришёл, – пояснил он, для надёжности нахлобучив шляпу по самые уши. – Я хочу устроиться на работу.

– Устроиться на работу? – Мистер Слуп так опешил, что даже утратил всю свою любезность и ошарашено уставился на медвежонка.

– В витрине написано, что вам нужен расторопный помощник, – не теряя надежды, проговорил Паддингтон.

– Да уж… – Мистер Слуп отступил на шаг и придирчиво осмотрел медвежонка. – Хорошей рекламы заведению из тебя не получится. У меня тут парикмахерская, а не мастерская художника. Для начала придётся подстричь тебе усы.

– Подстричь усы! – возмущённо воскликнул Паддингтон. – Но у меня всю жизнь были усы!

Мистер Слуп призадумался.

– Пожалуй, можно будет поставить тебя в витрине как рекламу «до и после стрижки», – мрачно произнёс он. – Только учти, я пока ещё не согласился. Впрочем, что там говорить, бюро по найму меня здорово подвело. В наше время никто не хочет ходить со шваброй и выметать волосы.

– Медведи со швабрами хорошо управляются, – заверил его Паддингтон. – Волосы я, правда, ещё не выметал, но я часто помогаю миссис Бёрд но утрам.

– И ещё будут всякие поручения, – продолжал мистер Слуп. – Тебе много придётся бегать по поручениям. И оставаться за главного, когда я буду уходить по утрам пить кофе. Будешь развлекать клиентов, чтобы не ворчали, почему меня нет. И ещё следить, чтобы было чисто. На неделе-то я управляюсь, а вот в выходные просто беда. В субботу по утрам у меня просто пар идёт от ножниц.

При одной мысли об этом мистер Слуп утёр пот со лба, а потом придирчиво посмотрел на медвежонка.

– Некоторым может показаться, что это нелёгкая работа за… э-э… пять фунтов в неделю.

– Пять фунтов! – воскликнул Паддингтон, чуть не свалившись на пол при мысли о такой куче денег. – Каждую неделю! На сорок булочек хватит!

– Тогда договорились, – поспешил закруглить дело мистер Слуп, чтобы медвежонок вдруг не передумал. – Впрочем, учти, я беру тебя на испытательный срок, – добавил он. – И не вздумай исподтишка читать комиксы за моей спиной. Но если будешь вести себя примерно и работать на совесть, я, может, через недельку дам тебе ножницы на пробу.

– Большое спасибо, мистер Слуп, – поблагодарил Паддингтон.

Раньше он довольно часто останавливался у витрины парикмахерской и смотрел, как мистер Слуп, орудуя ножницами, стрижёт клиентов, поэтому возможность попробовать это самому страшно его вдохновила.

Мистер Слуп удовлетворённо хлопнул в ладоши и облизал губы.

– Тогда нечего тянуть резину, – объявил он. – Пойду-ка я выпью кофе прямо сейчас. Воспользуюсь, так сказать, затишьем среди бури. Швабра стоит вон в том шкафчике. Когда подметёшь пол, можешь заодно ополоснуть раковины, только смотри, там бритвы, лапы не порань. Ещё не хватало мне пятен медвежьей крови по всему залу – сразу испортишь репутацию заведению.

Проинструктировав, таким образом, медвежонка, мистер Слуп добавил, что скоро вернётся, и немедленно исчез, оставив заворожённого Паддингтона стоять посреди парикмахерской.

Оказалось, что стричь волосы – дело куда более сложное, чем кажется на первый взгляд: салон мистера Слупа был совсем невелик, а всяких приспособлений и штуковин там было не меньше, чем в большом магазине.

Вдоль одной стены стояли сиденья для посетителей и лежали газеты, чтобы читать их, пока дожидаешься своей очереди. К той же стене были пришпилены вырезанные из журналов фотографии, демонстрирующие всевозможные прически.

У дальней стены высился большой шкаф, увешанный множеством объявлений. Мистер Слуп, судя по всему, не слишком доверял своим ближним, потому что по большей части объявления касались оплаты и того, что чеки тут не принимаются ни под каким видом и в кредит не стригут.

Но больше всего Паддингтона заинтересовала рабочая часть зала, где стояло собственно парикмахерское кресло. Практически всю стену занимало огромное зеркало, а на полочке перед зеркалом во много рядов теснились всякие флакончики. Здесь были помады для волос, шампуни, гели, питательные бальзамы, маски… список можно было продолжать до бесконечности, и пока Паддингтон открывал и перенюхивал все самые интересные бутылочки, прошло немало времени.

Только после того, как, пытаясь потренироваться в работе с ножницами, он чуть было не отхватил кусок собственного уса, Паддингтон вернулся с небес на землю и вспомнил, что ещё даже не принимался за работу. Он поспешил к шкафчику, открыл дверцу и обнаружил там целый склад старых швабр и метёлок, не говоря уже о белых халатах, полотенцах и прочих полезных вещах.

Судя по всему, мистеру Слупу уже давненько не удавалось найти расторопного помощника, потому что в шкафчике царил жуткий беспорядок, и Паддингтон потратил массу времени на то, чтобы разобраться, какая ручка относится к какой швабре, а ещё больше на то, чтобы выбрать швабру поновее.

В самый разгар этой неразберихи медвежонок краем уха услышал из своего дальнего угла звяканье колокольчика, а потом до него дошло, что с ним кто-то разговаривает.

– Эй, собирается тут кто-нибудь меня обслуживать? – донёсся со стороны кресла голос с сильным американским акцентом.

Паддингтон выкарабкался из шкафчика и уставился через весь зал на парикмахерское кресло: в нём, скрестив руки и закрыв глаза, лежал обладатель голоса и явно чего-то дожидался.

– Подстригите, пожалуйста, – попросил он, услышав возню у себя за спиной. – Не слишком длинно, не слишком коротко, затылок не трогайте. Да поживее. Мне надо успеть на самолёт, а перед тем ещё паковаться и паковаться. Да что это такое? – раздражённо продолжал голос, когда Паддингтон подбежал к дверям и принялся высматривать мистера Слупа. – Я ведь в парикмахерскую попал, разве нет? Так будут здесь меня стричь? Я одного хочу – поскорее вернуться в гостиницу и немного вздремнуть перед отлётом. Совсем вымотался, целую неделю на ногах…

Голос незнакомца перешёл в громкий зевок, и когда Паддингтон снова повернулся к креслу, до него, как это ни удивительно, донёсся не свежий поток жалоб, а негромкое мирное похрапывание.

Паддингтону и раньше доводилось видеть, как быстро иногда люди засыпают – в особенности этим отличался мистер Браун в воскресенье после обеда, – но до этого американского дяденьки мистеру Брауну было далеко. Медвежонок немного постоял посреди зала, тревожно поглядывая на фигуру в кресле, и постепенно озабоченное выражение на его мордочке сменилось заинтересованным.

Да, дяденька в кресле, безусловно, заснул, но факт остается фактом: он ужасно спешит. Сам же просил подстричь его поживее. И хотя мистер Слуп не давал разрешения с первого же дня стричь клиентов, он упомянул, что через недельку скорее всего даст попробовать, а главное, что Паддингтон запомнил: в его обязанности входит следить, чтобы клиенты не ворчали.

А уж если в чём и не было никаких сомнений, так это в том, что если, проснувшись, американский дяденька обнаружит, что его ещё даже не начинали стричь, он разворчится в полную силу.

Поразмыслив как следует на эту тему, Паддингтон наконец принял решение. Аккуратно, чтобы не разбудить спящего, он обмотал ему шею простынёй и снял с крючка электрическую машинку, висевшую наготове.

Несколько раз чиркнув ею в воздухе для тренировки – чтобы привыкнуть к тому, как она немножко щекочет лапу, – Паддингтон аккуратно приложил машинку к дяденькиному затылку и сделал широкий, плавный жест – он раньше не раз видел, что именно так поступает мистер Слуп.

Нельзя сказать, чтобы первая попытка оказалась очень удачной. Машинка срезала куда больше, чем он предполагал, и на затылке сбоку появилась длинная белая дорожка. Проведя по затылку с другой стороны, медвежонок, наоборот, срезал куда меньше, чем рассчитывал, и пришлось убить несколько минут на то, чтобы подравнять обе стороны до одного уровня, – при этом приходилось ещё всё время оглядываться на дверь, а вдруг мистер Слуп вернётся раньше, чем он успеет поправить свой недочёт.

Так и вышло, что следующие несколько минут Паддингтон смотрел в окно чуть ли не чаще, чем себе под лапы. Когда он наконец повнимательнее вгляделся в клиента, по-прежнему похрапывавшего в кресле, у него чуть глаза не вылезли на лоб от удивление.

А потом машинка выпала у него из лапы, и он так и прирос к месту, вылупившись на дяденькину голову. До начала стрижки на голове целой копной росли густые тёмные волосы; теперь же, если не считать нескольких прядок возле ушей и на шее, голова была практически лысой.

А самое удивительное, что произошло это всё в мгновение ока, ведь ещё секунду назад волосы были на месте, в этом не могло быть никаких сомнений.

Происшествие было в высшей степени загадочное; Паддингтон с понурым видом уселся на свой чемодан и крепко задумался. Он уже начинал жалеть, что не попросил своё жалованье вперёд, потому что чем больше он размышлял о сложившемся положении, тем слабее ему верилось, что мистер Слуп заплатит ему хотя бы за один день, не говоря уже о целой неделе.

И вот тут-то, сидя на чемодане, он внезапно углядел на полке у себя над головой примечательный флакончик. Флакончик был довольно вместительный, и на него была наклеена этикетка, изображавшая нескольких дяденек с роскошными, блестящими, чёрными волосами. Но Паддингтона заинтересовала не столько картинка, сколько крупная красная надпись под ней, которая гласила:

БЫСТРОДЕЙСТВУЮЩИЙ ВОССТАНОВИТЕЛЬ ДЛЯ ВОЛОС ДОКТОРА СПУНЕРА

Паддингтон был из тех медведей, которые до последнего не теряют надежды, однако, вылив дяденьке на голову несколько ложек густой жёлтой жидкости, он вынужден был признать, что требует от лосьона доктора Спунера слишком многого. Для надёжности он даже достал свой бинокль, но и это не помогло – сквозь увеличительные стёкла голова выглядела такой же гладкой и безволосой.

От отчаяния Паддингтон уже начал было прикидывать, не сбегать ли в соседний хозяйственный магазин за быстросохнущей чёрной краской, чтобы закрасить хотя бы самое ужасное, но тут взгляд его упал на хозяйственную сумку на колёсиках, стоявшую в уголке, и глаза у него заблестели.

Осторожно вытащив вазу мистера Крубера и поставив её для сохранности на полку, Паддингтон принялся рыться в сумке и наконец нашёл то, что искал.

Правда, клей был куплен на деньги мистера Крубера и предназначался исключительно для того, чтобы привести в порядок вазочку, но вряд ли его друг станет возражать, если в такой вот отчаянной ситуации Паддингтон употребит часть клея на другое полезное дело, а ситуация, вне всякого сомнения, была отчаяннее некуда.

Следующие несколько минут медвежонок был страшно занят. Он накапал дяденьке на голову клея, а потом принялся ползать по полу и собирать волосы, которыми можно было бы заклеить лысину. По счастью, поскольку у мистера Слупа не было помощника, пол всё утро не подметали, и выбор был достаточно велик.

Наконец Паддингтон отступил на шаг и с интересам обозрел результаты своих трудов. В целом он остался доволен. Да, конечно, дяденькина голова выглядела не совсем так, как вначале, когда он только сел в кресло, – на ней, среди длинных и прямых чёрных прядей, появились рыжие кудряшки и светлые завитушки, и некоторые из них торчали под довольно странным углом, но, по крайней мере, лысина оказалась прикрыта, так что медвежонок с облегчением вздохнул и вытер лапы о висевшее рядом полотенце.

Он как раз пытался, для полной красоты, поаккуратнее уложить особенно непослушную рыжую кудряшку, когда фигура в кресле, к его тревоге, зашевелилась.

Паддингтон мигом обежал вокруг кресла и встал между клиентом и зеркалом.

– С вас два пятьдесят, пожалуйста, – проговорил он деловитым тоном, предварительно сверившись с прейскурантом на стене, и с надеждой протянул лапу.

Дяденька, наверное, удивился, увидев у себя под носом Паддингтонову лапу, но это ни в какое сравнение не шло с тем, что с ним произошло через секунду, когда он увидел в зеркале своё отражение.

В один прыжок вылетев из кресла, он отпихнул медвежонка в сторону и несколько секунд стоял, таращась на то, что предстало его глазам. Поначалу он, похоже, онемел, а потом издал гневный вопль и схватил первое, что попалось под руку.

Паддингтон же испытывал уже не тревогу, а настоящий ужас, потому что дяденька схватил с полки его вазочку и, похоже, собирался грохнуть её об пол.

– Осторожно! – крикнул медвежонок. – Это Споуд мистера Крубера!

К его невероятному изумлению, эти слова произвели впечатление, да ещё какое! Рука дяденьки застыла на полдороге, потом опустилась, а сам дяденька уставился на вазочку, словно отказываясь верить своим глазам.

– Спасибо большое, – поблагодарил его Паддингтон, отбирая вазочку и осторожно укладывая её в сумку на колёсиках. – У неё и так краешек отбит, и я боюсь, мистер Крубер ужасно расстроится, если она совсем разобьётся. Если хотите, можете разбить какую-нибудь бутылочку мистера Слупа, – добавил он великодушно. – Там; в шкафу, у него полно старых.

Дяденька глубоко вздохнул, ещё раз глянул на своё отражение в зеркале, вытер лоб дрожащей рукой, а потом снова повернулся к Паддингтону.

– Слушай-ка, медведь, – заговорил он. – Я понятия не имею, что здесь такое происходит. Может, мне просто снится дурной сон и через минуту я проснусь, но этот мистер Крубер – он что, твой друг?

– Самый лучший друг, – подтвердил Паддингтон с гордым видом. – Мы каждое утро пьём какао с булочками.

– И это его Споуд? – уточнил дяденька.

– Да, – озадаченно подтвердил Паддингтон. – У него много таких штуковин. Он держит антикварную лавку, и…

– Веди меня к нему, медведь, – задушевным голосом попросил дяденька. – Ничего не спрашивай, просто веди меня к нему.

* * *

Мистер Крубер в последний раз выглянул за дверь, чтобы убедиться, что все вещички убраны на ночь, а потом снова повернулся к Паддингтону.

– Знаете, мистер Браун, – сказал он, когда они удобно устроились в задней комнатке на диванчике из конского волоса, – я до сих пор не могу в это поверить. До сих пор не могу.

Паддингтон кивнул сквозь облако пара, поднимавшееся от чашки с какао, – было видно, что он совершенно согласен со своим другом.

– Если кто-нибудь когда-нибудь заговорит со мной о совпадениях, – продолжал мистер Крубер, – я обязательно расскажу им историю о том, как вы устроились работать парикмахером. А для этого американского антиквара сегодня именно тот день, когда по волосам не плачут.

– Он и не плакал, мистер Крубер, – уточнил Паддингтон. – Он просто ругался.

Мистер Крубер усмехнулся про себя.

– Не хотел бы я попасть вместо него к вам в лапы, мистер Браун. Вы только вообразите себе, – продолжал он, – если бы вы не обрили его наголо и не стали бы приклеивать волосы на место, он бы так не рассердился. Если бы вы не поставили вазочку Споуда на полку, он никогда бы не узнал про мою лавку. А если бы он не узнал про мою лавку, он уехал бы домой в Америку без половины нужных ему вещей. Это называется цепочкой событий, и, должен добавить, в результате никто из нас не остался внакладе. Мне, похоже, придётся срочно отправляться на распродажи, чтобы заполнить все пустые места на полках!

Паддингтон выглянул в окошко, а потом втянул в себя тёплый от печки воздух. Почти во всех магазинчиках на улице Портобелло уже позакрывали ставни, и даже в тех, которые ещё работали, день явно шёл к завершению и окна гасли одно за другим.

– А если бы всего этого не произошло, мистер Крубер, – сказал медвежонок, протягивая лапу к глиняному кувшинчику, – мы бы с вами тут сейчас не сидели.

Паддингтон очень любил пить какао с мистером Крубером, но вот так вот посидеть вместе вечером им доводилось нечасто, и он хотел насладиться моментом в полной мере.

Мистер Крубер кивнул, выражая своё полное согласие.

– И если хотите знать моё мнение, мистер Браун, – сказал он, улыбаясь, – это звено – самое приятное во всей цепочке!