Текст книги "Бумаги Иисуса"

Автор книги: Майкл Бейджент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 14
Тайный рынок

День клонился к вечеру. В моем кабинете становилось темно. Английское небо готовилось перейти темный горизонт ночи. Мы с профессором Эйзенманом сидели рядом и тихо беседовали, но мысли наши были далеко. В условленное время заработал факс, наполнив комнату неприятным жужжанием. Мы замолчали, гадая, что нам предстоит увидеть.

На какое-то время я был захвачен необычностью этого момента. Мы надеялись получить из одного швейцарского отеля текст рукописи Мертвого моря, возраст которой составлял около двух тысяч лет. И вот, на бумаге, строчка за строчкой, начали появляться буквы.

Когда была отпечатана первая страница. Эйзенман нетерпеливым движением извлек ее из факса, быстро пробежал глазами и разочарованно уронил листок мне на колени. Я сразу же увидел, что волнения наши были напрасными. Эта оказалась копия текста из свитка еврейской Торы сто– или двухсотлетней давности – неплохое приобретение, но довольно распространенное и явно не имеющее отношения к рукописям Мертвого моря. Нам обоим было очевидно, что мусульмане, владевшие этой рукописью, просто не представляли разницы между ними. Но мы нисколько не удивились. В поисках текста, который мы рассчитывали получить, быстрой удачи ждать не приходилось. Следовало настойчиво идти к цели, потому что никто не знает, когда именно появится что-то действительно ценное. И такие шансы выпадают довольно часто, причем в ситуациях, когда этого меньше всего ожидаешь – в чем я вскоре имел возможность убедиться.

Следующей весной нас с супругой пригласил на ленч один знакомый американец, живший на средиземноморском острове Майорка. Среди прочих гостей на ленче присутствовал бизнесмен, с которым мы уже несколько раз встречались.

– Я читал вашу книгу о рукописях Мертвого моря, – вдруг заявил он, наклоняясь ко мне. Я удивился. Мне было известно, что он предприниматель, действующий в рамках – а иногда и на грани – закона, и рукописи Мертвого моря не входили в круг его интересов. Он жил в одном из Арабских Эмиратов со своей новой женой, заработав и потеряв несколько состояний. Я понятия не имел, на какой стадии этого цикла он теперь находится.

– Мне известно, где находятся другие рукописи, – добавил он.

– Другие рукописи Мертвого моря? – переспросил я, несколько обескураженный неожиданным поворотом нашего разговора.

– Да. В Кувейте, – ответил он и добавил тоном, который в устах другого человека звучал бы невинно. – А они дорого стоят?

– Дорого, – сказал я, тем же рассеянным тоном, хотя от меня не укрылся подтекст его последнего вопроса. – Но не все. Высоко ценятся рукописи сектантов, то есть принадлежащие конкретной еврейской общине и описывающие ее устав, а также отношение к Храму. Ценятся пешер, или комментарии на библейские тексты. Стандартные библейские тексты стоят дешевле.

Он ничего не ответил. Я ждал, затаив дыхание.

– Вы должны поговорить с одним моим другом, – после минутного молчания сказал бизнесмен. – Он из разведки, – затем он назвал одно из государств Персидского залива и добавил, – и у него обширные связи. Но сначала я сам должен связаться с ним.

– ОТЛИЧНО, – спокойно отозвался я. – Сообщите мне подробности, когда будете готовы.

Несколько дней от него не было никаких известий, и я вернулся домой, в Англию. Но вскоре мне пришел факс. «Позвоните Сааду, – прочел я сообщение. Далее следовали номера телефонов, а заканчивался текст следующим предупреждением: – Он не хочет, чтобы рукописи попали к израильтянам». Без политики, как всегда, не обойтись, подумал я.

Я тут же позвонил Сааду и, не очень доверяя заявлению, что он имеет доступ к каким-то рукописям, начал расспрашивать его. Саад был откровенен: его семья знакома с Кандо, торговцем древностями из Вифлеема, к которому попали рукописи Мертвого моря и который, по всей видимости, часть из них оставил у себя. Далее Саад повторил то, что я уже слышал: рукописи, о которых шла речь, находятся в Кувейте и принадлежат одному из его родственников.

– Вы можете прислать их подробное описание? – поинтересовался я, помня о конфузе со свитком Торы, который ждал нас с Эйзенманом. Саад обещал перезвонить.

Через неделю он связался со мной и сообщил нужные мне сведения: это были две отдельных рукописи, но обе на тонком пергаменте. Меня охватило волнение: похоже на подлинник. Однако для того, чтобы предпринимать дальнейшие шаги, мне требовалась дополнительная информация.

– Саад, – сказал я. – Я могу собрать деньги, чтобы купить эти тексты, но для того, чтобы начать переговоры о цене, мне нужно знать, что это за рукописи и какую ценность они могут представлять. Можете ли вы предоставить мне фотографии небольшого фрагмента текста из каждой рукописи?

Саад вновь пообещал перезвонить позже, но прежде чем повесить трубку, повторил свое условие. Он хотел, чтобы я пообещал не отдавать рукописи израильтянам.

Я ответил, что не могу этого обещать, потому что не знаю, что произойдет с ними после продажи, но отметил, что деньги, которые я намерен привлечь, имеют американское происхождение. Похоже, Саада удовлетворил мой ответ.

Я тут же занялся сбором средств, предполагая, что начальная цена составит 1–2 миллиона долларов. За несколько лет до этого случая ко мне обратилась группа американских финансистов. Они объяснили, что хотят вложить деньги не в акции, а в древние документы, и просили меня сообщить, если в поле моего зрения попадут такие манускрипты, и особенно рукописи Мертвого моря. Этот источник денежных средств мог пригодиться мне в будущем, и поэтому я согласился – нос одним условием. После приобретения документов к ним должен быть открыт доступ ученых с целью изучения и перевода. Если инвесторы согласны на это условие, то все права на публикацию также будут принадлежать им. Такой договор финансисты посчитали разумным, заверив меня, что выполнят мое условие.

Я позвонил инвесторам, и они, как и ожидалось, проявили интерес к рукописям. Я обещал связаться с ними, когда получу фотографии и смогу точно сказать, что именно нам предлагают. Затем я стал ждать звонка Саада. К сожалению, я жду до сих пор: от него больше не было вестей. Скорее всего, его напугало участие неизвестных инвесторов, а также неопределенность в вопросе, в чьи руки попадут рукописи.

Как бы то ни было, мы знаем, что подобные рукописи хранятся в Кувейте в семье Саада и в других семьях в качестве инвестиций. Рано или поздно деньги переходят из рук в руки, и ученые в конце концов получат доступ к этим текстам. Инвестиции ценны лишь своей потенциальной прибылью – даже если продажи придется ждать несколько поколений. Недостаток такой стратегии состоит в том, что без надзора специалистов рукописи могут сильно пострадать и даже погибнуть. Остается надеяться, что даже новичок поймет это и предпримет меры для защиты своих инвестиций.

Совершенно очевидно, что эти две рукописи лишь часть многочисленных документов, о которых известно, что они «где-то есть». Маген Броски, бывший директор Храма Книги в Иерусалиме, где выставлены рукописи Мертвого моря, рассказывал мне, что другие, неизвестные ученым манускрипты действительно существуют. Однажды я заинтересовал его рассказом о том, как рукописи Мертвого моря предлагали главе отделения ЦРУ в Дамаске Майлзу Копленду. Выслушав меня, Броски предложил своего рода сделку. «Если вы добудете информацию об этом, взамен я… – он запнулся, подыскивая точные слова, – я поделюсь с вами сведениями, касающимися исчезнувших рукописей».[467]467
  Интервью с Магеном Броски, 21 мая 1990.


[Закрыть]

Не так давно появились сведения из надежных источников о еще одном собрании гностических текстов, выставленных на продажу. Это были манускрипты из Наг-Хаммади, где в 1945 году были впервые найдены гностические тексты. Если они действительно являются частью той же монастырской библиотеки, то велика вероятность, что это неизвестные нам тексты. Другими словами, это настоявшее сокровище для ученых и источник данных для нового поколения исследователей. Я с волнением жду появления этих текстов.

Призрачные законы этого нерегулярного рынка не нравятся ни ученым, ни официальным властям, но всем им приходится принимать правила игры, потому что – по разным причинам – это единственный способ получить доступ к материалам, тайно циркулирующим внутри этого рынка. Но сделки заключаются с большой осторожностыо, даже тайно. Очень трудно получить достоверную информацию о том, что могло или не могло быть продано и по какой цене. Все соглашения заключаются в устной форме. Личные договоренности – если таковые имеются – соблюдаются неукоснительно. Крупные сделки совершаются легко, как будто по наитию. Однако внешняя непринужденность обманчива: торговцы никогда не упустят своей выгоды, а коллекционеры прекрасно представляют ценность товара. И те и другие не дураки.

Все участники этого рынка твердо знают лишь одно: если на этом можно заработать, то древности рано или поздно появятся и внесут свой вклад в мировое культурное наследие.

За долгие годы знакомства с этим рынком я слышал много разных историй и даже встречался с некоторыми людьми, с которых эти истории начинались. Одна из таких историй, особенно взволновавшая меня, была связана с древним еврейским городом Хайбар, расположенным на Аравийском полуострове примерно в девяноста милях от Медины. Во времена пророка Мухаммеда это был богатый торговый центр с мощными крепостными стенами и сторожевыми башнями, однако Мухаммеду все же удалось взять его. После смерти Мухаммеда большинство евреев были изгнаны из города, причем многие переселились в Иерихон.

В 80-х годах двадцатого века правительство Саудовской Аравии решило построить в этой местности дорогу. Бульдозер строителей наткнулся на древние развалины, которые оказались домом, принадлежавшим состоятельному ученому – об этом свидетельствовала библиотека, полная манускриптов и книг. Всего их насчитывалось несколько сотен. Мне рассказывали, что среди книг были пьесы греческих и римских авторов, причем некоторые из них не сохранились больше нигде. Но самой ценной находкой была рукописная книга – одно из первых изданий трудов Иосифа Флавия. Все известные нам копии произведений Иосифа были сделаны в Средние века и изобилуют христианскими вставками (и кто знает, что из них исключили). Найденная рукописная книга была старше всех политических манипуляций, о которых мы упоминали, и хранилась у образованного иудея. Можно предполагать, что это оригинал. Мне говорили, что в ней содержались все оригинальные ссылки на «саддиким», или «праведных» – очевидно, ту самую группу иудеев, которой принадлежали рукописи Мертвого моря, – исключенные из всех изданий Иосифа Флавия, дошедших до наших дней.

Большая часть найденных в исламских странах материалов, имеющих отношение к иудеям, была уничтожена – как следствие современной политики и желания стереть любые следы еврейского присутствия в этих странах, – однако кое-что сохранилось и время от времени выставляется на продажу. Я встречался с владельцем подобных текстов, которые занимали шесть чемоданов. Он хранит рукописи до сих пор, вероятно, надеясь заработать на них. К сожалению, он не разрешил ни посмотреть на них, ни пригласить ученых для составления каталога.

Более того, это мое желание стало причиной серьезных неприятностей. Я рассказал о существовании этих рукописей одному из ученых. Затем я познакомил этих двух людей в надежде, что они найдут общий язык и в конце концов ученый получит возможность изучить и опубликовать древние документы. На следующей неделе – не предупредив меня о своих планах – ученый и руководитель университета, в котором он преподавал, нанесли визит владельцу рукописей и предложили основать научный центр и многомиллионный фонд для хранения манускриптов, если он передаст их университету.

В тот же день владелец рукописей перезвонил мне и, явно сердясь, сообщил, что вышвырнул двух ученых из своего дома и что, если я еще раз поставлю его в такое положение, наши контакты прервутся. Я был недоволен и разочарован, что ученые действовали за моей спиной, но нисколько не удивился. Следует признать, что с точки зрения ученых такая попытка была оправданна. Насколько мне известно, рукописи до сих пор не проданы.

Никто не знает, как долго продлится это «перетягивание каната» между учеными, торговцами и коллекционерами.

Я надеюсь, что в скором времени многие находки станут доступными для специалистов, однако существует множество разнообразных причин, чтобы держать их в тайне. В первую очередь, это вопросы законодательства.

В 1970 году была созвана конференция ЮНЕСКО, целью которой было наметить пути борьбы с нелегальной торговлей древностями и обеспечить защиту культурного наследия стран. В результате появилось предложение возвращать на родину все украденные или вывезенные древности, оказавшиеся в других странах. К сожалению, результат этих усилий оказался невелик, потому что одни государства отказались подписать документ, а другим для этого потребовалось много лет.

В 1995 году под эгидой UNIDROIT, международного юридического агентства, базирующегося в Риме и занимающегося координацией национальных законодательств, была разработана конвенция на основе соглашение ЮНЕСКО 1970 года. Эта конвенция была посвящена возвращению украденных культурных ценностей. В предыдущем соглашении речь шла только о предметах, украденных из музеев, церквей и других учреждений, тогда как конвенция 1995 года приравнивала к украденным все культурные ценности, нелегально хранящиеся у коллекционера – независимо от того, были они найдены в результате официально разрешенных раскопок или украдены. Даже если эти предметы были законно приобретены ничего не подозревающим коллекционером, их все равно надлежало вернуть в страну происхождения. Добросовестному покупателю компенсировался материальный ущерб. Требование компенсации поставило бедные страны в невыгодное положение, и в результате некоторые из них не ратифицировали конвенцию.

Появление этих законодательных актов, даже не ратифицированных, заставило многих коллекционеров еще тщательнее скрывать предметы, которые могли вызвать подозрения. Как уже отмечалось выше, многие ближневосточные страны стремились уничтожить все исторические свидетельства присутствия евреев на их территории. Любые древности, подтверждающие это присутствие, подлежали уничтожению. Естественно, большая часть их не уничтожалась, а контрабандой вывозилась за границу в дипломатическом багаже или среди обычных документов, а затем тайно продавалась коллекционерам. При строгом соблюдении соглашений ЮНЕСКО или UNIDROIT эти предметы следовало вернуть на родину, где они, вне всякого сомнения, были бы уничтожены. В этой ситуации коллекционеры сохраняют ценное культурное наследие. Проблема состоит в том, что они не могут официально продемонстрировать их музеям и научным коллективам, поскольку это неминуемо приведет к применению конвенций ЮНЕСКО и UNIDROIT.

Однажды мне показывали иудео-христианский символ в виде семисвечника – теноры, – вырезанный на каменном равноплечном кресте. Размеры этого предмета составляли примерно метр на метр. Затем его владелец показал мне фотографию из старой книги, где такой же крест был виден на стене синагоги в Сирии. «Они очень похожи…» – смущенно пробормотал я. «Да, – ответил коллекционер. – Это один и тот же крест. Сирийцы разрушили здание и проложили на этом месте дорогу, но мне удалось выкупить резьбу. Вы действительно хотите, чтобы этот камень вернулся в Сирию?»

Тем не менее подобные примеры не могут оправдать тайную торговлю культурными ценностями, поскольку объект как таковой – таблички с надписями или резьба – составляет лишь небольшую часть его ценности для культуры страны. Для ученых самое важное – это контекст, в котором были найдены эти объекты, поскольку именно контекст позволяет получить информацию о далеком прошлом. К сожалению, черный рынок функционирует в условиях строгой секретности; более того, после завершения раскопок невозможно привести это место в прежнее состояние. Поэтому, когда тот или иной объект появляется на рынке без информации о происхождении, его ценность в качестве культурного наследия катастрофически уменьшается – вместе с ценностью того места, где он был найден.

На черном рынке циркулирует огромное количество рукописных текстов, манускриптов и светских документов – в этом нет никакого сомнения. Часть этих материалов неизбежно попадет в руки ученых, которые смогут перевести тексты. И это позволяет нам надеяться на новые открытия. Однако, как уже отмечалось выше, перевод текста – это лишь начало серьезного процесса интерпретации и извлечения информации об авторах. Роль контекста в этом процессе невозможно переоценить – он становится мерой истины и лжи.

В процессе работы над этой книгой мы стремились изучить конкретный контекст – обстановку в Египте и Иудее в первом веке н. э., периоде, о котором известно не так уж много достоверных фактов. Мы увидели, как контекстом можно манипулировать ради поддержки той версии, которая никак не может быть правдивой. Исторический Иисус не может быть таким, каким его навязывают нам богословы.

Наши исследования позволили выяснить, что Иисус отвергал политическую деятельность зелотов, которые его поддерживали. Это очень важная информация, которой до сих пор не уделяли должного внимания. Мы также убедились в отсутствии доказательств смерти Иисуса на кресте; как раз наоборот – имеющиеся в нашем распоряжении свидетельства указывают, что он остался жив. А если он не умер на кресте, то как быть с воскрешением? А с Божественностью? А с единством Святой Троицы? Истина опровергает все эти утверждения.

Мы обнаружили, что все эти представления об Иисусе возникли гораздо позже, в результате приукрашивания исторических событий, которые намеренно искажались в угоду жестким богословским догмам, которые настаивают – вплоть до настоящего времени – на крайне странных идеях. Среди них важное место занимает утверждение, что ближайшими соратниками Иисуса были только мужчины и поэтому женщины не имеют права быть священниками, епископами и папами. Опровержение этой догмы приведет к окончанию мужского доминирования в апостольском наследии, а также к краху представлений о Риме как о центре этого наследия.

Крайне важным является также то, что нам не удалось найти доказательств желания Иисуса, чтобы ему поклонялись как богу. Его проповеди свидетельствуют: он хотел, чтобы каждый человек имел возможность перенестись в иной мир, чтобы найти Бога для себя, или, как он выражался, перенестись в Царство Небесное, чтобы наполниться «Духом Божьим».

Где же сформировалось подобное мировоззрение Иисуса? На наш взгляд, это произошло не в Галилее, а скорее в Египте, где еврейские общины были более разнообразными, чем в Палестине, и придерживались мистического направления в иудаизме.

Более того, мы не нашли фактов, подтверждающих, что Иисус планировал основать новую религию, не говоря уже о том, что он не поощрял других записывать его слова и делать из них официальный сборник высказываний. Скорее всего, наоборот. Я подозреваю, что он не стал бы возражать, если бы люди забыли его; для него главное, чтобы люди не забыли путь к Царству Небесному, представление о котором не ограничено христианством или иудаизмом. «Наихудший порок состоит в незнании божественного», – сказано в герметическом тексте, который приписывается египетскому мудрецу Гермесу Трисмегисту.[468]468
  Hermetica, tractate XI, 21 (Copenhaver, стр. 42).


[Закрыть]

Совершенно очевидно, что история – очень податливый материал. У нас есть факты, но их никогда не бывает достаточно, чтобы мы могли поклясться, что знаем, что именно произошло. Вся история – это миф, созданный для того, чтобы придать смысл тем немногим фактам, о которых нам известно; прошлое представляет собой гипотезу, служащую для того, чтобы объяснить и оправдать настоящее.

В каком-то смысле это неважно, потому что мифы предназначены для передачи смысла, а не истории. Но сегодня, в век науки, мы желаем знать, что миф, к которому мы привыкли, если и не истина, то по крайней мере некое приближение к ней. Мы хотим убедиться, что Иисуса действительно распяли, что Цезарь действительно был убит Брутом, что Павла действительно посетило видение по пути в Дамаск. Все эти события вполне правдоподобны, и нет никаких серьезных оснований считать, что это выдумка.

Но как относиться к утверждению, что Иисус ходил по воде? Что он воскрес из мертвых? Что Петр основал Римско-католическую церковь с непогрешимыми папами? Ни одно из этих утверждений не выглядит правдоподобным, и нет никаких серьезных оснований считать их истинными. Тем не менее многие люди верят и в то, и в другое.

В современном мире доминируют «религии Книги» – христианство, иудаизм и ислам. Совершенно очевидно, что если в основании истины лежит письменное слово, то сама истина становится уязвимой перед интерпретациями и переводами, не говоря уже о религиозных искажениях. Опасность состоит в том, что книги поощряют опору на веру, а не на знание. Через все наше путешествие красной нитью проходила одна мысль: мы должны самостоятельно преодолеть этот путь, пережив все опасности и испытав радость открытий, а не узнавать о нем из вторых рук.

Этим призывом я завершаю наше путешествие – не потому, что дальше дороги нет, а потому, что мы уже проделали большой путь, и теперь пора остановиться и подумать, как далеко нам удалось продвинуться.

Остается лишь процитировать великого персидского суфия Джелалиддина Руми, который – как всегда, проникнув в самую суть вопроса – обращался ко всем, кто желал его слышать: «Ведь всей реки в кувшин не перелить».[469]469
  Rumi, The Glance, поэма «Jars of Springwater», стр. 1


[Закрыть]

Пить из реки – наше право по рождению.

И никому не позволено лишать нас этого права!