Текст книги "Глаза из серебра"

Автор книги: Майкл А. Стэкпол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

Арзлов смеялся:

– Тебе поспать надо, Григорий? Да я тебе с радостью пришлю всех своих портных, пусть сошьют полный шкаф мундиров за то, что ты сделал сегодня. Если бы не ты, тут могла быть резня века. Иди, уводи тасоту Наталию. Я послал твоих людей – они догонят нападавших, и мы разберемся с теми, кто уцелел. Но сначала гости, конечно.

– Разумеется, сэр.

– Тасота Наталия, мои люди разгрузят ваш багаж. Ваша горничная еще на борту, может она проследить за вещами? Хорошо. Мне бы хотелось, чтобы «Леший» преследовал бандитов, они убегают из города. Мы их поймаем, и они заплатят за все, что натворили тут.

Наталию не удивила угрюмая угроза в словах Арз-лова и не вызвала ее неприязни.

– Капитан Селов и «Леший» в вашем распоряжении, князь Василий. Желаю успеха в охоте.

– Спасибо, тасота. – Арзлов поклонился ей. – Враги империи не должны остаться безнаказанными.

«В этом мы сходимся, князь Арзлов». Наталия вздрогнула, когда тот поднялся по трапу и ступил на палубу под крылом «Лешего». Григорий привлек ее к себе:

– Не дрожи, Тальюшка. Я тебя защищу.

Рафиг не удивился, когда крайинец перевел взгляд на старуху, по записке которой пришел сюда. – Почему, Дью? Почему ты меня предала? Рафиг крепче ухватился за запястье купца:

– Ты спас ее дочь и уничтожил того, кто мог ей повредить. Это отлично, но в этом городе на Тьюрейю смотрят как на нечистую. Я возьму ее с собой и предложу в жены Досту. Если он откажется, я отдам ее моему кузену, он в том возрасте, когда пора жениться. Она войдет в семью Хастов, Валентин! Ее честь будет ей возвращена.

Крайинец открыл рот, как бы желая возразить, но не стал, а покачал головой:

– Понял тебя. Я вернул девочке жизнь, а ты даешь ей жизнь честную.

– Я пообещал Дью, что мы не сделаем тебе ничего плохого, если ты не станешь сопротивляться, – улыбнулся Рафиг.

– Вон там сидят твои люди?

– Четверо моих лучших, и снаружи еще четверо таких же. – Улыбка Рафига стала шире. – И сам я тут.

Свилик кивнул. Рафиг почти слышал мысли, галопом скачущие в голове этого человека. Он знал, что на месте Валентина стал бы взвешивать все за и против, потом взвесил бы все обстоятельства в свете новости о возвращении Доста.

– Дост послал тебя за мной?

– Да, он просил раздобыть ему кого-нибудь наподобие тебя.

– Откуда ему известно, что во Взорине есть такой, как я?

– Ну, он же Дост. Он все знает.

Свилик положил на стол свою трость и скрестил запястья – одно поверх другого.

– Свяжешь мне руки?

– Хочешь разделить со мной хлеб и воду, прежде чем мы отправимся?

Свилик с удивлением смотрел на него:

– Я достаточно знаком с атараксианством и понимаю, что ты, очевидно, меня не убьешь. Я тебе доверяю и поеду с тобой.

– Дост так и знал, что ты поедешь, – улыбнулся Рафиг и кивнул Дью, чтобы она принесла поесть. – Эта поездка, которую мы с тобой начнем сегодня, будет решающей для будущего твоего и моего народов. Как благоприятно начинать ее с доверия.

Глава 23
Дилика, Пьюсаран, Аран, 2 темпеста 1687

«Их пятеро, – отметил Урия, – но мои братья были покруче».

Ситуация сложилась невозможная, но Урия не считал бегство выходом. Если и убежит, все равно изловят и изобьют. Он давно узнал, что лучше принять бой, чем убегать.

При таком неравенстве у него нет шансов, но нужно хотя бы нанести противнику как можно больше повреждений. За свои три года в Сандвике он обучился очень сильным боевым магическим приемам, но при отсутствии какого-либо оружия все они бесполезны. Он, как и все другие, слышал рассказы о воинах, импровизировавших и усовершенствующих заклинания и превращавших шнурки для ботинок в заколдованный кнут или винные чаши в булаву, но у него имелись только кулаки.

К счастью, в Сандвике обучали не только магии.

Ринувшись вперед на Фило, Урия правой рукой сделал ложный выпад в живот. Фило обеими руками прикрыл живот, оставив открытой голову. Согнутой левой Урия заехал в правое ухо Фило, сила удара была не меньше, чем кувалдой. Ноги нечесаного ворюги затряслись, и он кучей свалился на пол.

С упором на правую ногу Урия развернулся, как на шарнире, влево и ткнул левым локтем в брюхо авиатора.

Тот сложился пополам, держась за живот. Урия поднял кулак и разбил ему губы, превратив их в истекающую кровью массу. Противник отступил, а Урия остался стоять, прижавшись спиной к упаковочной клети и обратившись лицом к трем увесистым авиаторам, готовым к драке.

«Вот теперь-то все и начнется».

Он собрался, надеясь, что они приступят к нему поодиночке, но противники были не настолько глупы. Шрамы на лицах и рваные уши говорили, что они прошли через много драк. Они налетели на него все одновременно. Урия нанес два удара кулаком в лицо того, кто был в центре, но это ничего не меняло. Одним своим весом это трио придавило Урию к упаковочной клети.

Урия услышал треск и на секунду задумался – это его ребра или шершавое дерево клети? Вопрос был чисто теоретическим, поскольку коленом один из нападавших ударил Урию в промежность. Боль разлилась по всему животу, парализовав легкие и погашая всякую разумную мысль. Авиатор повторил свой удар, подтверждая успех и беря на себя инициативу ведения боя, не оставляя Урию вне пределов сражения.

Задыхаясь, агонизируя, Урия потерял всякую способность соображать. Его легкие горели, он хотел вздохнуть, но, казалось, забыл, как это делается. Удары сыпались по ребрам, усиливая боль в легких. Из глаз брызнули искры. Теплая липкая кровь из раны в голове текла по лицу, наполовину ослепляя его, затем от одного особенно сильного удара в живот он полетел наземь. Он лежал на земле, опираясь на ладони, и ребра были доступны ударам, и тут его стошнило на палубу остатками обеда.

Урия упал ничком, во рту у него был привкус крови и блевотины. Сильные удары ему наносили еще некоторое время, затем они стали слабее. Раздался смех, громкие похвальбы, устные оскорбления – это матросы поздравляли друг друга с победой. Урия почти не слышал их речей, даже самых громких, в ушах звенело. При выдыхании из носа пузырями брызгала кровь, а от боли в ребрах каждый вдох был неглубоким и болезненным.

Кто-то ухватил его за волосы и поднял ему голову. Лицо Фило было то в фокусе, то вне его. Оно казалось перекосившимся, почему – Урия не понимал; или это от нанесенного им удара кулаком, или от того, что он сам не способен видеть нормально.

– О-о, парнишка, ну, допрыгался, наконец – Фило завел руку за спину и из ножен, из заднего кармана, достал нож. Края лезвия сверкали. – Меня в драках всегда тянет взять нож, а твоя кровь – вот она и утолит мое желание.

Робин оцепенел, услышав вопрос:

– Вы имеете в виду капитана Лонана Хассета, сэр?

– Вот именно, сэр. – Человечек сердито трясся. – Он выводит из себя.

Аманда положила руку на плечо отца, напоминая о своем присутствии и этим же объединяя собеседников.

– Не шла карта в висте, да, папа?

– Этот тип выиграл у меня целый месяц солнц. – Гримшо сверкал глазами, глядя на Робина. – А потом – такая наглость! – потребовал от меня долговую расписку! Прямо на месте. Его заверили все, кто там был, все без исключения, что если я сказал, что деньги будут посланы ему утром со слугой, так оно и случится. А он сказал…

– «Я выиграл их у вас, сэр, и получу их от вас, сэр». – Робин с улыбкой договорил цитату. – Да, это в стиле именно капитана Хассета.

– Я же и говорю, сэр. – Лицо Эрвина стало жестким. – Значит, и вы проигрывали этому типу?

– Да, играл я с ним в вист, – Робин взглянул на Аманду. – На корабле бывает мало свободного времени, но на «Сант-Майкле» у нас на это времени хватало.

Эрвин подошел поближе:

– И Хассет всегда требовал от вас денег прямо из ваших рук, когда вы проигрывали?

– Вы меня неправильно поняли, сэр. Я сказал, что я играл с ним, но разве говорил, что проигрывал? – Робин чуть приподнял голову. – Но тех, кто садился с ним играть, заранее предупреждали, что платить проигрыш надо быстро и персонально. Это привычка с лескарской войны – вдовы потом нечасто признают карточные долги.

– Но ведь и вдове нечасто возвращают долг ее мужа.

Робин кивнул Аманде:

– В те дни на флоте все знали, что погибшие имеют свою долю в выигрыше Хассета, а карточные долги определялись путем деления.

Отец Аманды поглаживал подбородок и медленно кивал:

– Да, принципиальный человек ваш Хассет.

– Он соблюдает клятвы, которые приносил при вступлении в офицерский корпус.

– Очень хорошее качество, брат Робин, согласны? Очень хорошее.

Робин с удивлением смотрел на Аманду: почему бы ей не поправить отца? Пусть тот обращается к нему неофициально. Отцу поправка может не понравиться, но Аманда явно любит отца, почему бы ей не разделить с ним приятельское отношение к Робину? Но она этого не сделала, и Робин ей улыбнулся: так же проницательна в оценке людей, как и брат Деннис.

При взгляде на Эрвина Гримшо Робин поразился неожиданной метаморфозе: вот так же лягушка при поцелуе принцессы превращается в принца. Гримшо выпрямился, его пылающее лицо обрело почти нормальный розовый оттенок. И глаза его уже не шныряли украдкой по сторонам, хотя Робин не сомневался, что в голове Гримшо крутятся цифры.

– Мне кажется, брат Роберт, что я не должен претендовать на время моей дочери, отнимать ее у вас. Сожалею, если огорчу вас обоих. – Старик улыбнулся деликатно, почти по-дружески. – Однако завтра мне рано вставать, и нам с ней придется сейчас уйти.

Робин кивнул и поцеловал на прощание руку Аманды:

– Очень рад знакомству с вами, мисс Гримшо.

– И я рада, брат Роберт. – Она обратилась к нему официально, но легким пожатием руки дала понять, что не забыла, как ей следует его звать.

Робин протянул руку ее отцу:

– Не менее приятно познакомиться и с вами, сэр.

– Взаимно. – Пожатие Эрвина оказалось неожиданно сильным и рука сухой, хотя несколько холодной. – Возможно, брат Робин, не откажетесь пообедать у нас в усадьбе Гонтлан? Я уверен, моя дочь с радостью возобновит знакомство. Может быть, через неделю?

– Приезжайте к нам, пожалуйста, – добавила Аманда.

– Как бы ни хотелось, а вынужден отказаться, – Робин нахмурился, искренне огорченный, что не может принять приглашение. – Пока еще не уехал губернатор Фиске из Арана, капитан Хассет хочет, чтобы брат Деннис Чилтон сопровождал нас при патрулировании границы Мрайлы в горах Гимлан. И мы уедем почти на неделю, а после этого мне придется заняться устройством жилья для подчиненных.

– Тогда через две или три недели. Я пришлю вам приглашение. – Из кармана жилета Гримшо извлек визитную карточку. – Пока вы тут устраиваетесь, прошу, обращайтесь за любой помощью к моим людям. Наша фирма «Торговля и Перевозки Гримшо, Лимитед» много чего может. Мы понимаем, какая жертва для вас и ваших людей – нести службу здесь, ведь это ради нас.

Робин убрал визитную карточку в жилетный карман.

– Спасибо, мистер Гримшо. А если я могу быть чем-то полезен вам или вашей дочери, не сомневайтесь, пошлите за мной.

– Да вроде ничего сейчас в голову не приходит, брат Робин, – сказал старик, – но ко времени вашего визита в усадьбу Гонтлан, может, что-то изменится.

Урия оперся на руки и попытался отпрянуть от Фило, но силы его оставили. Фило грубо поднял его, поставил на колени и задрал ему голову назад, так что обнажилось горло Урии.

– Мой нож любит пить из глубины.

Но до того, как нож разрезал горло, в темной глубине трюма Урия увидел вспышку света. На палубу спрыгнул Кидд, глаза его, как раскаленные, горели за стеклами темных очков. Он проворно приземлился, затем своей тросточкой нанес сильный и внезапный удар. Деревянная палка сияла жутковатым голубым светом, и через секунду врезалась сбоку по лицу Фило. Раздался резкий треск, и Урия увидел, как у его мучителя один глаз выскочил из орбиты и тут же вылетел из поля зрения. Жалкий человечек свалился, как будто его ударили железной штангой.

Урия с усилием поднялся, стараясь удержаться на ногах. Он знал, что жрец Волка просто не сможет драться. Он же слеп. Один удачный удар – еще не победа в драке.

«Без моей помощи они всем скопом накинутся на Кидда и убьют его».

С трудом поднявшись, Урия постоял одну-две секунды, покачиваясь, и уселся прочно на грудь Фило.

Кидд дрался как одержимый. Одного он хлопнул поперек живота своей тростью, и грузный мужик отлетел, как будто это был не человек, а пустой мешок. Быстрым разворотом илбириец нокаутировал серебряным наконечником трости другого в живот, и тот сложился пополам. Когда он осел мешком, Кидд пригнулся, и занесенный для удара кулак третьего противника прошел мимо него. Уже стоя на одном колене, Кидд размахивал тростью вокруг себя и ткнул кончиком в промежность третьего нападавшего. Когда этот упал на колени, Кидд кончиком трости толкнул его в лоб, и тот рухнул на спину.

Оставшийся противник бросился бежать. Не оборачиваясь в его сторону, Кидд с усилием швырнул трость назад. Крутясь в воздухе, она долетела и ударила врага по ногам, опрокинув его. Тот упал лицом вниз, один раз подпрыгнул и свалился в загрузочный короб. Выбравшись оттуда, он перекатился на спину, плечом зацепив короб.

– Урия, вы где?

– Здесь. – Он осторожно потряс головой, но Кидд по-прежнему двоился в его глазах и неуверенно пробирался вперед. – Тут я, сэр.

Четко ориентируясь на голос, Кидд побрел в его сторону и на ощупь по ногам Фило дошел до того места, где теперь сидел Урия.

– С вами все в порядке? Вопрос, конечно, глупый. Как сильно вам досталось?

– Порезы, синяки. Не вижу как следует. – Урия прижал руку к разрезу на голове вдоль линии роста волос. Другой рукой он вытащил кошелек Фило. Судя по весу, в нем и были украденные десять солнц, так что Урия сунул кошелек в карман на поясе. – Вряд ли мое состояние позволит мне скакать верхом по Гелансаджару.

– Но вполне оклемался, чтобы обокрасть мертвого, – неодобрительный голос Кидда его ужалил.

– Он украл мои деньги, – насупился Урия. – Я их выиграл в карты.

– Я не знал.

– Я от вас их спрятал, потому что думал, что вы не одобрите.

– Вы правы, я не одобрил бы.

– А что плохого в карточной игре? Кид укоризненно качал головой:

– Что, не найти лучшего времяпровождения? Надеюсь, эта история послужит вам уроком, кадет. Вот что значит выигрыш, добытый нечестным путем. А вы оспаривали временные наказания за преступления.

– Прошу вас, сэр, я и так уже слишком пострадал. – Он застонал, чтобы его слова прозвучали убедительнее. – Но все же спасибо, вы спасли мне жизнь.

Кидда эти слова как будто удивили. Хмурое его лицо заметно посветлело:

– Вы же оказались тут из-за меня. Я несу за вас ответственность.

– Позвольте вам напомнить, что это я здесь, чтобы помогать вам, а не наоборот, сэр. – Урия старался говорить несерьезно. – И буду благодарен, если научите меня магическому приему, которым вы расправились с этими типами.

Лицо Кидда опять стало замкнутым:

– Какому магическому приему?

Кидд отвернулся от Урии, и у того сжалось все внутри. Он ведь сам видел, как легко Кидд раскидал авиаторов: как гигант не умеющих ходить детишек, и вот он потерял уверенность и ярость, которые помогли ему победить врагов.

«Он смущен и… испуган?»

– Да, сэр, магический прием. Я видел, как горели у вас глаза. Вы видели авиаторов?

– Видел ли я их? Но ведь это невозможно. – Кидд сдвинул брови, нахмурившись. – Я… просто знал, где они. Наверное, по их дыханию и шагам.. Местонахождение Фило я определил по его голосу, как и вас сейчас – по звуку голоса. Когда живешь так долго, как я, без зрения, привыкаешь ощущать предметы или запоминать их местоположение.

«Запоминать место, где никогда не был? А ведь был совсем беспомощен, когда я переместил ящики с шахматными партиями. Что же происходит?»

– Да, сэр, наверное, так и было.

– Ну да, по звуку и по памяти. – На лице Кидда было написано, что жрец Волка и сам понимает – его ответ бессмысленен. – Тебе нужно к врачу?

– Да, зашить раны на голове, и хоть вы умеете ощущать разное, я не хочу, чтобы вы меня зашивали.

– Согласен, не буду, – хотя, в принципе, я – за прижигание. – На лице Кидда мелькнула улыбка, он встал, и его лицо смягчилось. – Значит, говоришь, глаза у меня горели?

– Да, сэр. – Урия позволил Кидду помочь ему подняться на ноги. – Это что-нибудь значит?

– Не знаю, – Кидд пожал плечами. – Но надо учесть, что этому сопутствовала моя чудесная победа в первой же драке за последние двенадцать лет. Следовательно, можно допустить, это значит вот что: мы на правильном пути, и Господь хочет, чтобы ничто не мешало нам спасти Доста.

Глава 24
Офис генерал-губернатора, Дом правительства, Дилика, Пьюсаран, Аран, 3 темпеста 1687

Принц Тревелин стиснул руки и оглядел министров колониального правительства, собравшихся за столом конференций. Он сердечно улыбался, но голос его был резким:

– Помолимся.

Несколько голов поднялись и взглянули на него. Многие, видно, не были готовы к такому началу, и принца это не удивило. Накануне вечером барон Фиске начал заседание с беглого благословения, не требовавшего ни напряжения ума, ни грузившего аудиторию избытком информации.

«Эту оплошность я исправлю сегодня же утром».

– Отец наш небесный, хоть мы и находимся в богатой и прекрасной стране, полной естественной красоты и богатых возможностей, не дай нам забыть о том, откуда мы пришли, и пусть суд Твой да будет над нами, когда мы умрем. Не дай временным удовольствиям отвлечь нас от нашего долга Тебе, Господь наш. Не введи нас во искушение пренебречь нашей ответственностью перед нашим стадом, которая выше ответственности нашей перед собой. Твоим Святым Именем сказано, что отдать свою жизнь за другого есть величайшая любовь к своему собрату человеку. Не дай нам забыть, что все наши поступки должны отражать нашу любовь к нашим собратьям людям. Господи, Ты мудр, любящ и всепрощающ, и мы будем подражать тебе всеми своими силами. Даруй нам терпение поступать так и мудрость – проявлять справедливость, где требуется. Прошу об этом во имя Отца, Сына и духа Божественного Волка. Да будет воля Твоя.

Подняв голову, Тревелин с удовольствием заметил, что на некоторых сияющих лысинах выступила испарина.

– С добрым утром, милорды и джентльмены. – Он кивками приветствовал их и получал ответные приветствия, потом хлопнул ладонью по длинному столу красного дерева.

– Вот теперь попрошу всех сесть, и я сделаю сообщение. После этого вы отчитаетесь мне в своих поступках и ответите на все мои вопросы так подробно, как мне понадобится.

Министры, все во фраках, жилетах и галстуках темных тонов, заняли свои места, как стайка испуганных школьников. Кое-кто пытался принять беспечный вид. Кто-то сощурился, изображая неудовольствие, чтобы скрыть страх. Но Тревелин понимал: молитва и после нее резкий хлопок по столу заставили их задуматься, что он такое – псих, или просто сердитый человек, или воплощение Божьей кары.

«Пусть лучше думают последнее».

Принц снял пиджак и повесил его на спинку стула в конце стола.

– Отец предупреждал меня, что Аран – это не Илбирия. Вчера вечером, когда илбирийцы – жители Арана — восторженно живописали мне правление барона Фиске, они очень отчетливо дали мне это понять, более ясно, чем мой отец, а я высоко ценю умение моего отца убеждать. Я вчера увидел и услышал, что Арап – это не Илбирия, и, по моему мнению, вы виноваты в этом впечатлении – по крайней мере, в области управления. – Тревелин развязал галстук и вытер им пот со лба, расхаживая вокруг стола. – Когда вы будете рассказывать другим о сегодняшней конференции, они известно что подумают, и сейчас кто-то из вас полагает так же: у нас дома, в Илбирии, есть могущественные друзья. Так что принца можно отозвать.

Возможно, вы и правы в своих рассуждениях, но надо учесть много факторов, пока дело дойдет до моей отставки. Просьба о моей отставке достигнет ваших друзей только через месяц, еще месяц – на доставку сюда приказа. Еще добрый месяц, пока мое прошение дойдет до Ладстона, и еще месяц, пока сюда прибудут отец или брат, чтобы физически снять меня с поста. То есть не меньше четырех месяцев, господа, чтобы избавиться от меня. Темпест, маджест, отумбрь и тенебрь. За эти четыре месяца я могу переломить и превратить в нищих каждого из вас.

Он вдруг замолчал и жестом указал на похожего на чучело человека, который ухмыльнулся, услышав последнюю фразу речи принца.

– А вы, лорд Фарнэм, думаете, у вас хватит денег на подкуп, так что нищета вам не грозит?

Ухмылка человека вдруг превратилась в ужасную гримасу:

– Что вы, ваше высочество, я думал о реакции других на ваши действия. Вы растопите любую самонадеянность своей решимостью.

– Ну, в этом-то я не сомневаюсь. – Принц расстегнул запонки и закатал до локтей рукава своей белой хлопковой рубашки. – Я ведь знаю, что при бароне Фиске и при его предшественниках всегда любезностью отплачивали за любезность. И многие из вас нажились на разных предприятиях, деятельность которых идет вразрез с интересами Илбирии и мартинистской церкви. Теперь этому конец.

Кружа по-прежнему вокруг стола, он опять оказался во главе его. И развел руками:

– Передайте своим людям, что у меня абсолютно серьезное намерение – прекратить коррупцию в Аране. Если колониальный офицер, администратор или клерк возьмет взятку и обойдет правила – это преступление. Если некто предложит ему взятку для нарушения правил, это тоже преступление. Любое предложение взятки за разрешение, одобрение, прощение или сокрытие незаконного поступка есть преступление и соответственно будет рассматриваться. Я понятно излагаю?

Дюжина министров, собравшихся вокруг стола, важно закивала. Принц Тревелин с улыбкой отодвинул свой стул и уселся.

– Ну и хорошо. И прошу запомнить, что в правительстве может остаться каждый, кто возьмет на себя ответственность за действия, предпринятые до того, как я приступил к службе. Однако я готов амнистировать каждого из вас полностью и абсолютно. Но это будет зависеть от двух обстоятельств: если человек остается на своем посту и представляет мне полный и подробный отчет о явных и неявных махинациях, на которых зиждется деятельность этой колонии империи. Я понимаю, что вы можете очень не захотеть называть отдельные имена соучастников в преступлениях. На это я вам отвечу напоминанием: по законам Илбирии имущество предателя – все или частично – передается в награду патриоту, который предоставил администрации сведения о преступлении.

Тревелин дал им минуту поразмышлять об услышанном. В основном все они были воры, но именно эти воры как раз знали остальных воров Арана и их методы работы. Обещание амнистии в ответ на искреннее сотрудничество казалось нарушением справедливости, но Тревелин не сомневался, что у Господа найдется для них большее наказание, чем есть в распоряжении его, Тревелина.

Он знал, что кто-то примет его предложение, и даже с выгодой для себя. Другие, как он надеялся, будут преданы ему душой и телом. Ему будет трудно управлять колонией из-за конфликта между теми и другими, да и ворами, не входящими в правительство, но эта работа никогда и не была легкой. Осмелившись бросить вызов считающим себя истинной властью в Аране, он получал шанс добиться перемен, которые позволят сохранить Аран в составе Илбирии.

– Итак, если никто не желает подать в отставку и вернуться в Илбирию, продолжим заседание. – Принц улыбнулся и опять уселся на место. – Вам дается месяц на подготовку отчетов или прошения об отставке. А сейчас прошу сообщить мне самое срочное и неотложное, что мне надо знать для управления колонией.