Текст книги "Игра Веджа"

Автор книги: Майкл А. Стэкпол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

18

Потребовалась неделя долгих ежедневных прогулок, чтобы Корран перестал путать улицы, уровни и переходы и начал приблизительно ориентироваться в пространстве. А кроме того, чтобы он, наконец, перестал размазывать грим на собственной физиономии. Он уже не выделялся из толпы, по крайней мере, так ему хотелось думать. Но ощущение пристального внимания к своей скромной особе не проходило. Как-то раз, сидя в кафе, Хорн мельком увидел свое отражение в зеркале и перестал удивляться.

Он сидел в компании двух девушек – одна жгучая брюнетка, вторая – полный альбинос, с волосами белее снега, и обе составляли такой разительный контраст, что на них не могли не оглядываться. И Корран – один на двоих. Хорн перестал волноваться, но приуныл. По самолюбию был нанесен сокрушительный мощный удар.

Для изучения им досталось два обширных района, где располагались центральные медицинские службы, больницы и офисы сил охраны порядка и безопасности. Корран, реанимируя старые навыки, оценивал моральное состояние, дисциплину, боеспособность, время реагирования и тактику поведения, а также график принятия пищи и предпочтения, которые оказывал персонал кафе и ресторанчикам района. Большую часть недели Хорн провел в качестве праздного зеваки и наблюдателя – за полицейским участком и приданным им военному подразделению. Узнал много нового. В том числе, как выглядят жена и любовница начальника участка, и кто из подразделения предпочитает лум, а кто – явно состоит в обществе убежденных трезвенников. Каким образом столь яркой троице удавалось не намозолить глаза и линзы всех наблюдателей и оптических систем, оставалось загадкой, разгадать которую Хорн и не пытался.

Финальным аккордом наглости и самонадеянности явился визит на Большой дворцовый променад. Поначалу Корран наотрез отказался подвергать себя и спутниц подобному риску; не хотелось дразнить силы безопасности. А Корран не без оснований полагал, что в здании, где размещены многие правительственные учреждения, штурмовики дремать не будут.

Рима обронила, что пойти все равно придется, а шанс быть раскрытым там не выше, чем в другом месте. Тем более что попытка взять Корускант может закончиться большой свалкой на галереях и в залах Дворца.

А здесь хватило бы места развернуться Разбойному эскадрону в полном составе. Корран озирался по сторонам, размеры и масштабы Большого променада давили на психику. Он тянулся на несколько километров – Рима назвала точную протяженность, но Хорн от изумления тут же забыл цифру, – а на открытых площадках без проблем совершил бы посадку "звездный разрушитель". Балюстрады и арки украшали знамена всех цветов, размеров и форм. Каждое принадлежало планете, входящей в Империю. Коррану стало по-настоящему дурно, когда он попытался их сосчитать.

На основном уровне променада по обе стороны были высажены пурпурно-зеленые деревья ч'ала. Их кора реагировала на вибрацию и звук, поэтому по ней постоянно ползали затейливые блики. Получалась вечно меняющийся калейдоскоп цвета на фоне серых стен.

Дроид-экскурсовод гнал мимо стадо туристов и пронзительным голосом вещал, что Император обожал деревья ч'ала и приказал высадить их здесь специальным указом. Корран немедленно попытался вызвать в себе жгучую ненависть, но деревья были красивы. Пришлось признать, что в данном конкретном случае Император был прав.

Приметы современной жизни не вторгались сюда, а те, без которых было совсем уж не обойтись, не портили вид. Бегущие строки, которые, как и везде на Корусканте, сообщали последние новости, здесь были закрыты специальными щитами. Хочешь ознакомиться, вставай на определенное место и смотри. Информационные кабинки скрывались в тени деревьев. С дивным постоянством и регулярностью попадались небольшие альковы, где при необходимости можно было воспользоваться малой толикой уединения, а заодно – голографическим проектором и передатчиком.

На первый взгляд об охране порядка и безопасности здесь никто и слыхом не слыхивал, но Хорн отметил то, что пропустила Эриси. Штурмовики все-таки патрулировали променад; в основном их интересовало, не собираются ли экзоты, как их здесь называли, в группы больше трех особей. Таковым вежливо, негромко и убедительно предлагали на выбор одно из двух: вернуться к сопровождающему или покинуть уровень.

На верхние галереи не-людей и вовсе не допускали, хотя отсев оставался по-прежнему ненавязчивым. Никому не заламывали конечности, не выкидывали вон, просто проходы и лестницы, ведущие наверх, были настолько узки, что даже йавам пришлось бы выстроиться в колонну по одному. В определенных точках гостей встречали улыбчивые, любезные охранники в приятной глазу униформе и без грубостей возвращали тех, кто, по всей видимости, заблудился, на путь истинный. Также охрана вдумчиво и подробно отвечала на вопросы, правда, только на те, что касались расположения ближайших инфо-кабинок.

На лестничных площадках Корран насчитал, как минимум, по две потайные панели, за которыми могли скрываться лазерные пушки. Таким образом недремлющее полицейское око не оставляло без внимания фантастический по дизайну и притягательности Большой променад.

Хорн допустил, что в стенах скрыты детекторы оружия; технология обнаружения неорганического предмета на теле живого существа стара как мир и незатейлива, как обед тускена. Точно так же посетителей должны были проверять на наличие бомб и канистр с отравляющим газом.

Не заморачивай себе голову, Хорн! Корран ухмыльнулся своему отражению: коренастый и, о боги Галактики, золотоволосый молодой человек смазливой наружности и не идиот, в сопровождении двух интересных дам. С трудом оторвавшись от зеркала, он повернулся к Риме. Блондинка смотрела сквозь Коррана отсутствующим взглядом.

– Центр Империи вызывает Риму, прием!

Девушка вздрогнула, заморгала белесыми ресницами, словно очнувшись от тяжелого сна. Застенчиво улыбнулась:

– Прошу прощения… я задумалась…

– Я заметил. А о чем?

Рима замешкалась. Корран мгновенно привел себя в боевую готовность. За время, проведенное вместе, он уяснил: Рима – настоящий компьютер в помеси с фиксирующей камерой. Все видит, слышит и запоминает. И никогда ничего не забывает, чем неприятно похожа на Киртана Лоора, но тут уж ничего не поделаешь. Хорн не сумел бы назвать случая, когда Рима что-нибудь упустила. Как правило, это она ровным негромким голосом поправляла его или Эриси. А если медлила с ответом, это значило, что ответ несет вероятную угрозу операции.

Лицо Римы как будто оттаяло – чуть-чуть.

– Я подумала… может быть, у нас есть один общий знакомый. Он с моей планеты… правда, там мы не знали друг друга. Интересно, как он? Что с ним случилось?

Корран отхлебнул из своей чашки. Каф успел остыть и на вкус казался особенно гадким. Он еще раньше предположил, что их новая знакомая родом с Алдераана. Рима ничем не подтверждала его догадку, но и не отрицала, она просто ничего не говорила. Но у нее было такое выражение на лице, такой взгляд, что Корран заподозрил, что он ухитрился ляпнуть нечто такое, из-за чего Рима вынуждена облечь свой вопрос в столь расплывчатую форму.

– Твоего знакомого, случайно, зовут не Сел?

– Да, я о нем говорю…

А вот слабо вам, господа из разведки, если вы подслушиваете разговор, расшифровать его? Хотя, если признаться, уловка-то совсем детская. И нельзя сказать, чтобы он, Хорн, одобрил выбор капитана. Хотя, может быть, это не его выбор…

Из эстетических изысканий Коррана вывела Эриси.

– У него все в полном ажуре. Недавно вытащил меня из такой крутой передряги, что я не надеялась выжить. Он просто прелесть, этот твой знакомый.

– Правда? – Рима застенчиво улыбнулась, но Корран смотрел ей в глаза и заметил стандартно замороженное удивление и боль, промелькнувшие в ее взгляде.

Надо же, ревность… А он-то думал, что и чувства у его новой знакомой такие же бесцветные, как и она сама. Что поделать, все девицы плохо реагируют на манеру Эриси общаться с мужчинами. То есть действительно между Римой и капитаном что-то было..

– Ну, мы оба не так хорошо его знаем, как ты, – попытался исправить положение Хорн. – Можно сказать, мы с ним просто знакомы.

– Просто знакомы? – резко переспросила Рима. – А я думала, вы подружились.

– Мы могли подружиться, – поправил ее Корран. – Но он такой скрытный.

Он даже поежился. Ну да, он постановил, что будет верить Селчу, но действительность медленно подталкивала его к краю. Перед высадкой на Ко-рускант паранойя обострилась до предела, еще немного, и он начал бы подозревать всех и каждого, включая себя самого и непосредственного командира. Загвоздка с Тикхо заключалась в том, что никто, кроме самой Йсанне Исард, достоверно не знал, дергает ли она за поводок, на другом конце которого бегает алдераанец, или нет. На всякий случай Корран стал отдаляться от Тикхо – непроизвольно, почти машинально, но до сих пор не сознавал, как глубока оказалась пропасть.

У Римы были глаза больного хатта.

– Ему несладко жилось.

– Нам всем жилось не слаще.

– Ты не понимаешь. Его семья…

– Я-то как раз понимаю! – Корран помолчал, пытаясь справиться с дрожью, желанием прокричаться, постучать кулаком. – У меня вообще нет семьи, и знаешь что? Я видел, как моего отца застрелили. Убили. Я ничего не мог сделать. Я вел наблюдение, смотрел на экране, а потом вошел тот охотник. Подошел к отцу и убил его. Убил всех, кто был с ним. Отец умер у меня на руках, и я ничего не мог сделать. Я примчался так быстро, как только смог, и держал его, но было поздно. Хочешь несладкой жизни, вот тебе несладкая жизнь!

Эриси ласково обняла его, разжала ему руки, стиснутые в кулаки, Корран не замечал. Он смотрел только на Риму. Пусть попробует отрицать его боль, пусть скажет, что все, через что прошел Тикхо Селчу, далее плен и уничтожение родной планеты, ничто по сравнению с тем, что пришлось вытерпеть Коррану Хорну. Пусть, наконец, перестанет смотреть с выражением этакого бесцветного замороженного превосходства!

– Мне так жаль, – прошептала Эриси ему на ухо, и только тогда Корран понял, что перестарался.

И кажется довольно здорово. Что это на меня нашло? Ответ был настолько простой, что сразу и не догадаешься.

Тикхо спас ему жизнь. Да вообще Корран только-только появился в эскадрилье, а капитан взял над ним шефство, присматривал за ним, подсказывал, помогал. За всю свою жизнь Корран только троим давал право быть наставниками, учителями и опекунами. Отец, Гил Бастра, начальник его отдела, и Ведж Антиллес. Отец и Бастра были мертвы. Оставался лишь Ведж, а недавно Корран сообразил, что мерилом своих жизненных ценностей, он сделал еще и Селчу.

А теперь, оказывается, ему нельзя верить! Такое ощущение, будто Тикхо предал его. Потому он и злится, потому и не может сдержаться. Я сошел с ума. Шестеренки заклинило, масла в мозгах нет совсем. Тикхо никого не предавал, ни меня, ни кого-то другого. Нужно бы извиниться перед ним… И перед Римой тоже.

Но прежде чем он успел хоть что-то сказать, заговорила Рима. Негромко, спокойно. И как-то равнодушно.

– Мне жаль тебя, твоя история трагична.

Корран хотел буркнуть, что не надо больше ничего добавлять, не надо ничего объяснять, хватит с него разговоров, но прохладная торжественность ее интонации заставила его промолчать.

– Мой знакомый окончил военную академию и попал на "Обвинитель". Ты знаешь, что пилоты ДИ-истребителей всегда празднуют свои дни рождения? Им многое разрешено в этот день. Моему знакомому в качестве подарка организовали разговор с домашними в реальном времени. Вся семья собралась, отец, мать, брат, сестры, бабушки, дедушки, прочие родственники… даже его невеста. Они разговаривали, и вдруг связь оборвалась. Не самое необычное событие, мой знакомый собирался подразнить отца во время следующего сеанса связи. Видишь ли, его отец владел самой большой трансляционной сетью на планете. Но дело в том, что такого шанса ему не представилось. Через некоторое время мой знакомый случайно узнал, что вся его семья перестала существовать – в то самое мгновение.

Корран опустил голову, ежась от внезапного холода. Значит, капитан разговаривал со своими родными, когда взорвался Алдераан… Я видел, как погиб мой отец… а он присутствовал при уничтожении планеты. Мне повезло похоронить отца, меня все утешали… Я не был одинок… а капитан?

Он услышал, как всхлипнула Эриси. Почувствовал, что скопившиеся в глазах слезы вот-вот покатятся по щекам. А за спиной Эриси в толпе Хорну, поднявшему взгляд, случилось видение из давнего прошлого, отчего по спине пробежал холодок. И вместо того, чтобы отвернуться, Корран притянул к себе тайферрианку и поцеловал ее. Эриси попыталась отодвинуться, но он удержал ее, продолжая покрывать яростными поцелуями влажные щеки девушки, пока она не начала ему отвечать.

Палубную надстройку снесло окончательно. Корран хотел, чтобы поцелуй поскорее закончился, хотел вырваться из объятий тайферрианки, хотя именно он все начал. Но если он окажется на свободе, то вытворит такое, что его сочтут ненормальным не только по имперским законам. А задание прямиком отправится ворнскру под хвост. Но зато на короткое время я почувствую себя самым счастливым существом в Галактике.

Больше всего на свете Коррану Хорну хотелось подойти к имперскому офицеру, которого он заметил в толпе, взять его за мундир и столкнуть с галереи. Даже жаль, что они находятся не на самом высоком уровне, жаль, что встреча происходит не на орбитальном дворце. Нет, он не мог ошибиться – высоко вскинутая по имперской привычке голова, порывистая походка, очень высокий рост…

Корран зажмурился.

Успокаиваясь, он пришел к выводу, что все равно не сумел бы убить этого человека. Падение ничего не дало бы. Скорее всего, офицер упал бы на уровень ниже и скорее всего просто сломал бы себе что-нибудь, а насколько Хорн его знал – уж точно не шею.

Кто-то похлопал его по плечу. Корран вздрогнул и покрепче прижался к Эриси. Потом все-таки повернул голову. Нет, не штурмовики, это была Рима.

– Опасность миновала, – сказала блондинка. – Он ушел.

Хорн напоследок чмокнул Эриси в кончик носа и отодвинулся.

– Откуда ты знаешь? – обреченно спросил он.

– Киртан Лоор не делал тайны, что его перевели на Корускант. А сопоставить то, что мне известно о нем, и то, что я знаю о тебе, не слишком трудная задача.

Эриси недоуменно и обиженно моргала, переводя взгляд с Римы на Коррана и обратно.

– Кто-нибудь из вас объяснит мне, в чем дело?

– Ты спасла мне жизнь, – радостно сообщил ей Хорн. – Прости за вольность, но…

Она странно перевела дыхание, потом вернула ему улыбку.

– Брось. Я понимаю. Если понадобится, чтобы тебе еще раз спасли жизнь, только свистни. Почту за честь оказать тебе подобную услугу.

Он потрепал девушку по колену.

– Я запомню, – Корран повернулся к Риме. – Я не боюсь его. А, кстати, от моего грима что-нибудь осталось или он весь на Эриси?

– Все в порядке. Он даже не смотрел в твою сторону.

– Я хочу убить его. Знаешь, почему?

– Я знаю многое, но не все.

– Я поймал трандошана, который застрелил моего отца, а Лоор отпустил его. Когда-нибудь он мне заплатит. Надеюсь, как можно раньше, но не беспокойся, я умею помнить о главном. Его свидание со справедливостью подождет, пока мы не справимся с заданием.

19

Если бы отец мог предугадать, чем все закончится! Если хотя бы на миг он мог предположить, что его мальчик будет сидеть в «Лазурной дианоге», обы запер его на все замки, что нашлись в хозяйстве, и не позволил даже шагу ступить за пределы фермы. Если Мос Айсли – запретный и вожделенный плод мечтаний любого достигшего половой зрелости сопляка на Татуине – часто называют подмышкой Галактики, то эта часть Корусканта определенно представляла собой часть тела, расположенную анатомически гораздо ниже и весьма далекую от гигиены.

Если напрячь зрение, то в небольшой нише между баром и дверью можно было разглядеть квартет кубазов, что-то наяривающих на барабанах и деревянных дудках, только ничего не было слышно, потому что все посетители задались целью перекричать друг друга. Зеленоватый дым заволакивал помещение и ел глаза. Гэвин вытер навернувшиеся слезы. Со времени высадки прошла уже неделя, стирать одежду было негде, разжиться свежим комплектом неоткуда, и теперь он вонял почище пускающего ветры рососпинника, но удивительное дело, чем гаже от него воняло, тем меньше жаловались и мучились всевозможными подозрениями различные не-люди, с которыми приходилось иметь дело.

Данное им задание четких рамок не имело. Пунктом первым на повестке стоял вопрос выяснения степени контроля Империей нижних уровней столицы, а также общее настроение в нечеловеческих слоях населения планеты. Вторым: не найдется ли здесь пары-тройки десятков добровольных помощников для удара по существующему режиму?

Хорошо, что в напарники достался Рив Шиель. Без шиставанена Гэвин заблудился бы в пять секунд, во что-нибудь влип, был ограблен, побит или еще что похуже. Зато на пару они без помех ходили где вздумается, не связанные необходимостью висеть ведомыми на хвостах остальных Проныр. Шиель пришел в дикий восторг от заброшенных туннелей и тратил на их изучение ситхову кучу времени. Гэвин пытался не протестовать. К тому же, шиставанен заявил, что совершенно необходимо тщательно разнюхать окраины Невисека, раз рк во всех прочих районах к нему, Шиелю, относятся с подозрением.

Вожделенные окраины поражали как взор, так и разум. На относительно – в масштабах планеты – небольшом пространстве смешались в единое целое все архитектурные стили и строительные материалы, какие когда-либо существовали на Корусканте. И только там, где, возводя неприступную стену, потрудились строительные дроиды, преобладал серый стандартный феррокрит. Постройки любой давности были одинаково разукрашены цветистыми как по технике исполнения, так и языку надписями. В основном в текстах нелицеприятно проходились в адрес Империи, а также упражнялись в остроумии и знании анатомических подробностей цивилизаций и рас. Дарклайтер каждый раз стыдливо отводил взгляд. Многие надписи были сделаны далеко не человеческой и не гуманоидной рукой, а некоторые и вовсе увековечены когтями и клыками.

То и дело кто-нибудь из местных жителей захватывал пустующее здание на границе сектора и начинал активно его осваивать. Кто-то с юмором дал этому району название Внешних территорий. Первыми массивную стену вокруг Невисека опробовали на прочность и вкус борраты. Размеры дыр Гэвина восхитили, по диаметру они были вдвое больше летного шлема. Позднее более разумные твари расширили и удлинили отверстия, превратив их в туннели. Некоторые были запечатаны, но феррокритовые пломбы удалялись без труда. Дыры были столь многочисленны и велики, чтобы через них можно было наладить коммерцию с внешним миром.

Иногда на окружающей Невисек стене появлялась новая надпись, отличающаяся от прочих языком, стилем и оформлением. Как правило, она была сделана на общегалактическом. И, как правило, это был список погибших в последней драке с имперцами.

Гэвин слонялся по сумрачным переходам резервации, хлебал дешевый ломин-эль в забегаловках, смотрел по сторонам и предавался невеселым размышлениям. Корускант населяли миллиарды существ. Напрягая все свое воображение, Дарклайтер так и не смог представить себе, какой должна быть армия и прочие силы правопорядка, чтобы держать в узде эту ожившую ситхову преисподнюю.

У Альянса просто не хватит войск… Да, раскусить задачку со щитами не сложно, но на основное блюдо может не хватить зубов.

Гэвин навалился грудью на край стола, обеими руками поднося ко рту кружку ломин-эля, размерами превосходящую суповую кастрюлю.

– Не слишком все радужно, а?

Шиель бухнул свою кружку на стол и вытер испачканную в зеленоватой пене морду рукавом.

– Нет добычи, нет и причины охотиться, – флегматично отозвался он. – Какой смысл щелкать зубами на мошек?

Сквозь дым и сутолоку протолкались Навара и Рисати, властно отодвинули Гэвина в сторону и разместились в кабинке. Одежда тви'лекка была гораздо консервативнее, дороже и чище тех тряпок, в которые обрядились Дарклайтер и Рив Шиель. Зато Рисати натянула на себя синий, тугой, как перчатка, комбинезон и высокие, до колена, сапоги. Комбинезон не скрывал ни единого изгиба ее роскошного тела и служил фоном для многочисленных поясов, медальонов, брошек, цепочек, цепей, браслетов и прочей многочисленной звенящей и шуршащей чепухи, призванной привлечь внимание и усилить без того сильное первое впечатление от Рисати. В этом она преуспела Рив Шиель оскалился, как собственный предок из мифа, в котором тот почтенный предок повстречал на тропинке в темном лесу маленькую девочку, а Дарклайтер решил, что Рисати просто выкрасила тело в синий цвет и забыла одеться. Гэвин с трудом отвел взгляд от ложбинки между ее грудей, в которой покоился очередной невообразимый амулет, по виду напоминающий высушенный фаллос тумп-тумпа. Дарклайтер отчаянно покраснел.

Рисати вызывающе подмигнула ему. Пришлось напомнить себе, что перед ним его коллега, боевой пилот, тот, кто подставит свое плечо в беде и все такое прочее. И вообще – подруга Навары, хотя теперь-то Гэвин абсолютно точно понимает, почему тви'лекк не отходит от Рисати и…

– Ты на что это уставился, мальчик? Навара махнул роботу-официанту.

– Чарбианского бренди или любое синтетическое пойло по возможности ближайшего состава. Дама хочет "Дариндфайр", – один из своих головных хвостов Навара покровительственно возложил Рисати на плечи, затем кивнул только что подошедшим Оурилу и Арил Нунб. – Вижу, уважаемые, что все живы и здоровы. Это несказанно радует.

Оурил Кригг постучал себя в грудь зеленой пупырчатой лапой.

– Ганд много пут-чешествовал и видел много экзотики. Со всей Галактики, много ценного, много. Т-чем больше расстояние, тем выше цена. Да.

Навара ритмично постукивал кончиками когтей по исцарапанному и грязному столику, вслушиваясь в одному ему слышимую мелодию.

– Подсчитайте, сколько продержатся на рынке товары…

Арил склонила голову к плечу.

– Месяц, может, чуть больше, – мелодично прочирикала она. – Похоже, импы ведут мониторинг торговли. Стандартная схема. Всем приходится платить за защиту, либо импам, либо "Черному солнцу", либо местным хозяевам.

Гэвин обменялся взглядами с Ривом. Шиставанен говорил, что будь у него выбор, он просто взял бы планету в осаду, пусть имперцы поголодают немного. Он даже высчитал, что через два-три месяца импы запросят пощады. Но по словам Арил получалось, что от блокады первыми пострадают в первую очередь не люди, а разношерстное население Невисека. Гэвин был с ней согласен. Если Йсанне Исард не дура, а на дуру она не похожа, она реквизирует продукты в пользу верхов или просто уничтожит "нижних", чтобы избавить себя от необходимости кормить их.

Дальше предаваться невеселым размышлениям о стратегии и тактике Исард ему не удалось. В кантоне неожиданно воцарилась мертвая тишина, а в следующую секунду дверь распахнулась, и на пороге с дивной регулярностью стали возникать до боли знакомые одинаковые фигуры, закованные в белую металлопластовую броню. Два солдата заняли пост у входа с тяжелыми лазерными карабинами наперевес. Остальные без лишней спешки и очень спокойно двинулись в полутемный овальный зал. За раскрытой дверью смутно обрисовывались другие штурмовики и какая-то большая машина, но за чадом и дымом разглядеть что-либо в деталях не представлялось возможным.

– Очередная облава? – понизив голос, напряженно поинтересовалась Арил Нунб.

Навара кивнул, но промолчал.

Народ беспокойно зашевелился. Готал, сидевший в соседней кабинке спиной к Наваре, вдруг пригнулся, и в результате Гэвин сумел во всей красе рассмотреть надвигающихся штурмовиков. Поговаривали, что готалы умеют читать мысли. Дарклайтер придушил невольную ухмылку, подумав, что было бы занятно узнать, что делается внутри белых шлемов. Если только там действительно кто-то есть живой и с мыслями…

Штурмовик остановился у столика, за которым сидели два куаррена и долговязый дуро. Офицер – единственное его отличие от солдат составлял шеврон на плече – потребовал документы, забрал у всех троих карточки и сунул в приемник деки. Одну карточку он вернул дуро.

– Вы, двое, – офицер кивнул, штурмовики за его спиной одинаковыми движениями вскинули карабины. – Пойдете с нами.

– А в чем дело? – не слишком уверенно спросил один из куарренов.

– Обычная проверка, – равнодушно откликнулся офицер. – Если вы ничего не сделали, вам нечего опасаться.

Куаррены закутались в балахоны, встали и пошли на выход. Никто на них не смотрел, но Гэвин печенкой ощущал, как в кантине растет напряженное негодование.

Вторая тройка солдат не нашла ничего интересного и вернулась к дверям. Между тем офицер приближался к кабинке, оккупированной Пронырами. Первыми документы потребовали у Гэвина.

– Далековато от дома, а? – офицер протянул руку. – Идентификационную карточку, пожалуйста.

Дарклайтер судорожно рылся в карманах, карта никак не хотела попадаться, офицер ждал. В конце концов требуемый кусочек пластика исчез в прорези деки. Через секунду, показавшуюся Гэвину световой, карта вернулась, но офицер не спешил ее отдавать. Гэвин почувствовал, как холодная струйка пота прокладывает себе путь между его лопатками.

– Я задал тебе вопрос, сосунок. Что ты здесь делаешь?

– Я? А, да… я… это… да ничего, – Гэвин отчаянно хлопал глазами, надеясь, что вид у него достаточно глупый и безобидный.

Штурмовик швырнул карточку на стол.

– Ты сбежал из дома. Может быть, хочешь пойти с нами и вернуться в более подходящее общество? Мы не позволим им причинить тебе вред.

– Мне? Э-э… спасибо, но… все в порядке… правда, все в полном порядке…

Офицер, тут же потеряв к нему интерес, повернулся к Рисати:

– Документы.

Блондинка высунула розовый язычок и, кося шалым глазом на офицера, похотливо пощекотала серую кожу на горле тви'лекка. Тем временем Навара сунул длинные пальцы в один из многочисленных потайных кармашков и извлек из недр многочисленных туник и балахонов документы. Карточку он держал очень изящно, между указательным и средним пальцами, а еще между ними была зажата треугольная черная монета в сотню кредиток.

– Ее документы вам не нужны.

Штурмовик взял ИД, прихватив и деньги. Сравнил голограмму на карточке с Рисати. Блондинка подмигнула ему и плотоядно облизала губы, покусывая кончик правого лекку Навары. Офицер бросил документы на стол.

– Меня тошнит от таких, как ты.

– А меня – от таких, как ты, – не осталась в долгу Рисати, на мгновение оторвавшись от своего спутника. – Поэтому я с ним, а не с тобой.

И она вновь потянулась к Наваре. Тви'лекк благосклонно похлопал Рисати по пышной попке. Честно говоря, Гэвин считал, что штурмовик вот-вот возьмется за оружие, но внутри белого шлема негромко зажужжал комлинк. Слов не было слышно, но офицер прислушался, кивнул подчиненным и резким жестом указал им на дверь.

– На этот раз я тебе поверю, извращенец, – сказал он Наваре на прощание. – Но на твоем месте я подыскал бы себе новую подружку. С этой дело кончится тем, что она будет рыдать над твоим пеплом. Тебе этого хочется?

– Видимо, нет.

– Определенно, нет. Подумай над этим.

Штурмовики удалились, и в "Лазурной дианоге" опять стало полутемно. Посетители все еще не отваживались заговорить в полный голос, поэтому стал наконец слышен оркестр. Кто-то даже принялся покачиваться и извиваться в такт музыке. Гэвин с увлечением наблюдал, хотя некоторые движения показались ему чересчур откровенными, а многие звуки явно не предназначены для человеческого уха.

Арил облюбовала кружку Дарклайтера и опустошила ее почти наполовину.

– Чуть было не вляпались.

– Ганд избеж-жал раньше такую встрет-чу. Ганд видел, имперцы окруж-жили других. Куар-ренов и гаморреанцев.

Рив Шиель кивнул, скаля острые зубы и дергая пуговкой носа.

– Мы с мальцом видели, как имперцы гнали куда-то целую стаю гаморреанцев.

– Ходили слухи, что забирают только гаморреанцев и куарренов. Раз в неделю – по десятку тех и других, – Навара почесал когтем челюсть и вытер обслюнявленную Рисати лекку. – Может быть, на Гаморре восстание?

Тлаза Арил радостно заблестели, когда робот-официант поставил перед Рисати высокий бокал с желтым флюоресцирующим напитком.

– А при чем тут куаррены?

Возле их стола остановилась миниатюрная черная ботанка и повела бедрами, выжидательно глядя на Гэвина. Ее грудку и впалый живот покрывал густой мех, на мордочке ярко выделялись белые полоски. Они расцветали над левой бровью, разбрызгивались вокруг глаза и вновь сливались в единое пятно на скуле. Пушистая черная грива то поднималась, то опускалась в такт ее движениям.

Навара первым обратил внимание на пританцовывающую малышку.

– Могу я вам чем-то помочь, уважаемая?

– Сомневаюсь, – ботанка взяла со стола забытые Гэвином документы, изучила их и положила обратно, прежде чем Дарклайтер догадался возмутиться. – Я запомнила, как ты смело разговаривал со штурмовиком, Вин Лейгер. Я подумала, что мне хочется чуть больше узнать о человеке, который так свободно себя чувствует в таком месте, где почти нет его соплеменников. Я подумала, мы могли бы обсудить эту тему… в частном порядке.

Гэвин не сразу сообразил, к кому обращается очаровательная крошка, так заворожили его текучие соблазнительные движения ее бедер. Потом все-таки вспомнил, что он и есть Вин Лейгер. Наверное, спутала меня с Наварой… это он говорил… но она же смотрит прямо на меня!

– Да? Я… это… да я тут с друзьями. Ботанка вежливо поклонилась всем остальным.

– Конечно, ты не захочешь их бросить. Я понимаю, – она глянула через плечо на танцующих. – Но они же не станут возражать, если я украду тебя на один танец.

– Н-ну… вообще-то мы хотели поговорить. Может быть, в другой раз, мистрисс… мистрисс?

– Меня зовут Асир Сей'лар, – промурлыкала ботанка, почти сверкнув лиловым взглядом. – Значит, в другой раз?

– Да, конечно.

К ним повернулся готал из соседней кабинки.

– Он лжет, Асир. Он занервничал, когда ты подошла, а отказав, почувствовал облегчение.

Рогатый антропоид вынул бластер и направил его на Проныр. Краем глаза ошалевший Дарклайтер заметил, как Асир извлекла откуда-то бластер-кастет. Больше оружия не было видно, зато нарастающее крещендо спускаемых предохранителей подсказало, что собственный пистолет лучше оставить в покое.

И тут заговорил Навара; голос у тви'лекка был необычный, Нэвин никогда раньше не слышал, чтобы Вен разговаривал так. Хотя, наверное, именно так он сражался за своих клиентов в суде.

– Никто не хочет объяснить, что мой друг сделал не так? Теперь в "Лазурной дианоге" считается преступлением отказаться идти танцевать?