Текст книги "Вол'джин: Тени Орды (ЛП)"

Автор книги: Майкл А. Стэкпол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Вол'джин успел закончить с высокими стеллажами и приняться за меньшие к возвращению поисковых групп. Их возбуждённые голоса сообщили, что вернулись они не сами. За ужином Вол'джин попытался найти Тиратана, потом Чэня и Тажаня Чжу, но никого из них не было. Тогда он присмотрелся к лекарям, но сумел заметить только двоих, да и то до тех пор, пока они набирали себе еду, после чего снова затерялись в толпе.

Бушующий ураган принёс темный день и еще более темную, леденящую ночь. Когда пандарены собрались на ужин, юная монахиня нашла тролля и отвела его в лазарет. Там его ждали угрюмые Чэнь и Тажань Чжу.

Тиратан Корт лежал в кровати, бледный и с каплями воды на бровях. Он был по шею укрыт толстыми одеялами. Любые попытки сбросить их не были успешными – Тиратан был слишком слаб для этого. Вол'джин ощутил симпатию к этому человеку.

Глава монастыря указал на тролля:

– Для тебя есть задание. Не выполнишь – он умрёт. И пока ты не подумал ничего плохого, я тебя предупреждаю – отказ равносилен смерти. Конечно, не я тебя убью, и даже не монахи этого монастыря, но то, что ты оставил там, под разрушенным камнем, вернётся и сожрёт тебя.

Вол'джин наклонился над Тиратаном и вгляделся в его лицо. Страх, ненависть, стыд – целый калейдоскоп эмоций промелькнул на лице человека.

– Он спит и видит сны. Что я могу сделать?

– Нет можешь, а должен, тролль, – Тажань Чжу тяжело вздохнул. – Далеко отсюда, на востоке и на юге, стоит храм. Он – один из множества храмов Пандарии, но он, как и несколько других, особенный. Именно там император Шаохао, благодаря мудрости, победил одного из Ша, схожих по природе с твоими Лоа. Они являются отражением природы, наделёнными разумом. Под Храмом Нефритовой Змеи покоится Ша Сомнений.

Вол'джин нахмурился.

– Нет духа сомнений.

– Нет? А что же ты тогда победил своим ударом? – Тажань Чжу сцепил лапы за спиной. – В тебе есть сомнения; в каждом есть сомнения, через которые Ша проникают в нас, парализуют нас, убивают наши души. Мы, Шадо-Пан, тренируемся, как ты уже знаешь, чтобы быть готовыми ко встрече с Ша. Тиратан Корт встретил их до того, как был готов.

Вол'джин поднялся:

– Так что я могу сделать? Что я должен сделать?

– Ты – из его мира. Ты поймёшь, – Тажань Чжу кивнул Чэню. – Мастер Буйный Портер приготовил особое лекарство из нашей аптеки. Мы называем его "вином памяти". Ты и человек выпьете, после чего ты попадёшь в его сны. Как лоа работают через тебя, так и ты будешь работать через него. В тебе нет сомнений, Вол'джин, но они есть в нём. Ты должен найти их и покончить с ними.

Тролль сузил глаза:

– А ты не можешь?

– Разве я доверился бы какому-то новичку, если бы мог выполнить дело сам?

Вол'джин кивнул:

– Ну конечно.

– Одно предупреждение, тролль. Помни, что всё, что ты видишь и с чем сталкиваешься – лишь иллюзия. Это всего лишь его воспоминания. Если ты спросишь выживших из той битвы, они все расскажут разное. Тебе не надо понимать, тебе надо найти его сомнения и победить.

– Я знаю, что делать.

Монахиня и Чэнь приволокли еще одну кровать, но Вол'джин жестом отказался. Он лёг прямо на полу у кровати Тиратана.

– Стоит напоминать себе, что я – тролль.

Он взял деревянную миску из лап Чэня. Темное варево оказалось жирным и довольно колким из-за орехов. Оно оказалось противным, но быстро попало на онемевшую часть языка. Тролль двумя глотками выпил вино памяти и откинулся на спину, закрывая глаза.

Он представил, что пытается связаться с Лоа, но вместо этого попал в полное зелени и серых камней место, явно похожее на Пандарию, хотя падающий с неба снег выглядел довольно странно. Здесь был и Тажань Чжу, стоя безмолвным призраком у темной пещеры и указывая на неё лапой. Пандаренские следы тоже следовали туда, но кончались прямо у каменного зева.

Вол'джин, согнувшись, пробрался внутрь. Каменные стены сомкнулись за его спиной, вызвав вспышку страха. Но спустя мгновение он попал на другую сторону, испытав огромную боль.

И едва не вскрикнул.

Он видел мир глазами Тиратана Корта, и находил его слишком ярким и слишком зелёным. Он прикрыл ладонью глаза. Он испытывал странный чувства – руки были слишком короткими, тело было прямее, но при этом слабее, а шаги – вообще мизерны. Вокруг него мужчины и женщины в синих, оббитых позолотой, накидках Штормграда точили свое оружие и чинили броню, пока новобранцы-цзинь-ю благоговейно смотрели на всё это.

Молодой солдат подошел поближе и отдал честь.

– Командир желает видеть вас на вершине холма, сэр.

– Благодарю, – Вол'джин делал всё по памяти, привыкнув к человеческому телу. Тиратан носил лук на спине, а колчан висел на левом плече. Часть кольчуги проржавела, но крепкие кожаные вставки прекрасно её дополняли. Он забрал части всех убитых животных, покрасил их и сшил, не доверяя ничему чужому,

Вол'джину была знакома эта слабость, и он улыбнулся.

Тиратан легко взобрался на холм – Вол'джин понял, что тому действительно нравилось время, проведенное в горах. Он остановился перед большим кряжистым человеком с тонкой бородкой. Броня командира ярко блестела на солнце, а его белая накидка не имела ни следа крови.

– Вызывали меня, сэр?

Человек, Болтен Ванист, указал на лежавшую перед ним долину.

– Оно. Змеиное Сердце. Обманчиво спокойное место, но я бы не советовал в это верить. Я собрал десяток бойцов из своих отрядов – лучших охотников. Вы должны разведать и отчитаться. Не люблю неожиданные нападения.

– Понял, сэр, – Тиратан отдал честь. – Я вернусь через час, максимум – два.

– Я подожду три, только будь внимателен, – командир отпустил его.

Тиратан притормозил и Вол'джин начал запоминать каждое движение. Пока они двигались по каменистому склону холма, тролль заметил несколько доступных мест для прыжка, от которых человек отказался. Он решил, что им движут сомнения, но вместо этого ощутил только уверенность. Действительно, будучи троллем, эти прыжки были бы довольно просты, но для человека, коим был Тиратан, они были опасны.

Странная хрупкость человеческой жизни удивила Вол'джина. Его всегда это забавляло. Из-за этого они ломались очень просто, но теперь она заставила его задуматься. Люди знали, что смерть скоро придет за ними, но сражались, исследовали и не выказывали страха. Складывалось впечатление, словно смерть была их давним другом, с которым они хорошо знакомы.

Когда Тиратан прибыл к остальным охотникам, Вол'джин отметил, что человек был без питомца, когда у остальных они были и всегда были вместе с хозяином во время путешествий. Ящеры и черепахи, огромные пауки и нетопыри – выбор людей оставался за гранью понимания тролля.

Показав на пальцах несколько символов, Тиратан разделил охотников на несколько групп, похожих на те, которые он делал при игре в цзыхью. Свою группу он повел на юг, к самой дальней точке. Они двигались быстро и тихо – незаметные, словно пандарен-монах. Тиратан достал стрелу, но пока держал её в руке.

Мир переменился – с запада послышался вскрик. Вол'джин не мог бы сказать, что понял краткую битву и окружающие изменения. Время вначале остановилось, но ускорилось с началом сражения. Можно долго смотреть на стрелу, летящую в твоего друга, но лишь мгновения проходят между её попаданием и выплескивающейся кровью.

Там, где еще мгновение назад было пусто, уже роились странные лесные духи, рвавшие, кусавшие людей, не давая им даже закричать. Их питомцы рычали и шипели, кусали и рвали когтями, только для того, чтобы погибнуть.

Тиратан пытался сохранить спокойствие. Он посылал одну стрелу за другой твердыми и мощными выстрелами. Да, монахи были бы унижены, подпусти они человека к луку. Вол'джин не сомневался, что Тиратан мог бы расколоть стрелу монаха в полёте и попасть в цель на её место.

Рядом упала женщина. Темноволосая и гибкая, как и сопровождавшая её кошка. Тиратан закричал, подбегая к ней. Он пытался стрелять быстрее, убив первого и второго ша. Но ему под ноги попался камешек, и в третий раз он промахнулся.

Вол'джин не посчитал этот выстрел важным. Её глаза уже остекленели, а лицо было алым. Из ран струилась кровь ,впитываясь в её накидку. Если бы он хотел запомнить её смерть, это была бы легкость ,с которой её рука опустилась на голову мертвого напарника.

Тиратан упал на колени, потом что-то ударило его в бок. Он выпустил лук, пока летел по воздуху. Человек врезался в каменную статую змея, ударившись ниже левого бедра. Ногу повело, вызвав целый взрыв боли. Его отбросило прямо к мертвой женщине.

"Если бы не я, ты осталась бы жива."

Да, вот он, корень сомнений. Вол'джин взглянул вниз и заметил одинокую нить, застрявшую на шипах. Она пронзила его однажды, но не попала в сердце, потому вернулась обратно. Теперь она готовилась нанести следующий удар, затаившись в ожидании.

Вол'джин дотянулся до неё и схватил, словно змею. Большим пальцем он оторвал ей жало и разорвал оставшуюся часть.

Средняя часть добралась до сердца Тиратана, обвилась вокруг него и начала сжиматься. Человек сжался, сгорбился, но сил у сломанной нити не хватало. Она оторвалась от своего занятия, впилась в хребет и направилась к мозгу.

Там она остановилась, заставив человека взвыть от боли. Его образ пропал словно отражение в колодце. Свет впитался в черную дыру, и оттуда вырвалось серебряное сияние, пронзившее болью человека и тролля.

* * *

Вол'джин откашлялся, его лицо было залито потом, а руки искали раны на теле. Он схватился на голень, но боль от сломанной конечности уже проходила. Он вздохнул, потом посмотрел на Тиратана.

Лицо больного порозовело, а дыхание выровнялось. Он уже не дергался.

Вол'джин осмотрел человека. Слабый и куда более хилый, чем тролль мог себе представить до обряда, в нём был прочный стержень, который позволит ему поправиться. Та часть Вол'джина, что делала его троллем, возмутилась, так как он понял, что подобное качество есть у всех людей. Это было проблемой для троллей. Тем не менее, он уважал подобную крепкость, так как знал, насколько трудно бороться со смертью.

Тролль взглянул на Тажаня Чжу.

– Некоторые ушли. Я не смог уничтожить всех.

– Ты уничтожил достаточно, – пандарен-монах уважительно поклонился. – Этого хватит.

Глава 8

Буря прекратилась так же внезапно, как и лихорадка Тиратана, наводя Чэня на подозрения о её сверхъестественной природе. Это была зловещая догадка, но он быстро выбросил её из головы. Ей не оказалось места в его сознании, ведь когда упала последняя снежинка, Чэнь увидел лилии, пробивающиеся к солнцу. Конечно же, никакая злая воля не допустила бы этого.

Тажань Чжу не стал рассуждать о причинах бури, вместо этого отправив монахов устранять её последствия на юге, западе и востоке. Чэнь вызвался добровольцем на восток, к Храму Белого Тигра. Он хотел навестить племянницу и узнать, всё ли у неё в порядке. Тажань Чжу разрешил ему идти и пообещал, что о Тиратане будут хорошо заботиться в его отсутствие.

Чэнь был рад выбраться из монастыря. Дорога утоляла его жажду странствий. Он был уверен, что большинство монахов видели в этом главную и единственную причину, по которой он пожелал спуститься с гор. Это укладывалось в их мнение о мире и о выходцах с Шень-цзынь Су, неуравновешенных по своей природе и склонявшихся к пути Хоцзинь.

Чэнь не стал бы отрицать, что он любил путешествия и исследования. Остальные могли бояться шагу ступить, опасаясь ловушки, но не Чэнь. Он повернулся к своей спутнице и улыбнулся. "Всякий раз, когда я отправляюсь в путь, я думаю, что у уступаю кому-то место для отдыха и веселья".

Ялия Мудрый Шёпот наградила его озадаченным выражением лица, не лишённым, впрочем, интереса. "Мастер Буйный Портер, вы снова ведёте со мной беседу, начало которой я пропустила?"

"Мои извинения, сестра. Иногда мысли пересыпаются у меня в голове и вываливаются, как кубики дзихуи. Никогда не знаешь, какая выпадет сторона". Он указал в сторону монастыря позади, скрытого за пеленой облаков. "Мне очень нравится в монастыре".

"Но вы не можете остаться там навсегда?"

"Нет, не думаю". Чэнь нахмурился. "Разве мы этого ещё не обсуждали?"

Она помотала головой. "Иногда, мастер Буйный Портер, когда вы делаете перерыв в уборке, или когда наблюдаете за человеком, восходящим на гору, вы теряетесь. Ваш разум уносится куда-то далеко, как бывает всегда, когда вы сосредоточены на приготовлении отвара".

"Вы заметили это?" Сердце Чэня забилось быстрее. "Вы наблюдали за мной?"

"Трудно не заметить в ком-то столь сильное увлечение". Она отвела взгляд и улыбнулась. "Хотите знать, что я вижу, когда вы за работой?"

"Я буду почтён".

"Вы похожи на линзу, мастер Буйный Портер. У вас есть знания о мире за пределами Пандарии и сфокусированность на своём деле. Взять, например, Поправляющий отвар, который вы приготовили для тролля. Среди пандаренов есть хмелевары, которые могли бы изготовить его так же искусно. Может быть, даже лучше. Но нехватка опыта в их случае значит, что они не знают, какие ингредиенты добавить, чтобы сделать его лекарством для тролля". Она опустила глаза. "Боюсь, я не очень ясно выражаюсь".

"Нет, спасибо, я понял". Чэнь улыбнулся. "Всегда полезно увидеть себя со стороны. Вы правы, конечно. Просто я сам никогда не считал себя сосредоточенным. Для меня это радость, это подарок, который я преподношу другим. Когда я заваривал чай для вас и лорда Тажаня Чжу, я хотел показать своё уважение и поделиться частичкой себя. Говоря вашими словами – поделиться кусочком мира".

"И вы поделились. Благодарю вас". Она кивнула, и они медленно спустились в долину, окружённую лоскутным одеялом далёких деревень и возделанных полей. "Так, своим заявлением вы подразумеваете, что у этого путешествия есть другие причины кроме страсти к погоне за черепахой и желания повидать племянницу. Я права?"

"Да". Чэнь нахмурил брови. "Если бы я мог разобраться в этом, я не стал бы от этого убегать. Да я и не бегу. Мне просто нужна..."

"...перспектива".

"Именно". Он быстро кивнул, радуясь, что она так легко подхватила слово с его языка. "Я заботился о выздоровлении Вол'джина и Тиратана Корта. И они исцелились. Физически, по крайней мере. Но у каждого из них остались раны. Я не вижу..."

Ялия повернулась и положила лапу ему на плечо. "Это не ваша вина, что вы не видите этого. Они хорошо прячут то, что хотят скрыть. И даже если вы сами поймёте, их понять не заставишь. Такие раны напором не возьмёшь – можно только помочь, и порой ожидание даётся лекарю болезненно".

"Судите по собственному опыту?" Чэнь перескочил через маленький ручеёк.

Ялия живо перебежала ручей по камням. "Да, опыт есть. Очень редкий. Большинство наших новичков отбираются в ходе испытаний, но так бывает не всегда. Знаете, мастер Буйный Портер, как отбирают других детей, совсем особенных?"

Хмелевар покачал головой. "Нет, никогда не думал об этом".

"По легенде, некоторым детёнышам не суждено проходить испытания Красных Цветов. Их судьба определена иначе".

Она заговорила, и её взгляд устремился вдаль, а её тихий голос стал ещё тише. "Эти дети мудры не по годам, и, как считают некоторые, появляются в теле младенцев уже зрелыми духом. Им помогают добрые странники, и сказания гласят, что эти странники – боги во плоти. Таких детей принимает сам настоятель Шадо-пан. Их называют Направляемыми Детьми".

"Я была таким ребёнком. Моя родная деревня, Цзоучин, на северном берегу. Мой отец был рыбаком. Зажиточным, с собственной лодкой. В нашей деревне было много достойных семей. Когда я подросла, я поняла, что меня выдадут замуж за сына другого рыбака. Проблема был в том, что кандидатов было двое, каждый на шесть лет старше меня. Они вечно состязались за моё внимание и за признание всей деревни. За моим выбором было приданое, и интересы быстро разделились".

Ялия бросила на него быстрый взгляд. "Поймите, мастер Буйный Портер, что я знала, как устроен мир. Я понимала, что я была наградой, и таков был мой удел. Может быть, будь я постарше, я возмутилась бы, что меня считают вещью. Но в действительности, которую я видела, это не имело значения",

"Что же вы видели?"

"Соперничество Йенки и Чинвы началось безобидно. Они пандарены. Много показушничества, много шуму и шороху, но никакого настоящего вреда. И всё же каждый из них пытался превзойти другого. Обстановка набирала обороты, и каждый толкал другого на большее. В их голосах появилась горечь".

Она развела руками. "Я видела то, чего не замечали другие. Соперничество между друзьями грозило перерасти во вражду. И хотя это не могло зайти так далеко, чтобы один из них в гневе ударил другого, каждый пытался доказать, что достоин заполучить меня. Они бы начали напрасно рисковать, глупо рисковать. И это бы не прекратилось даже после победы одного из них, не прекратилось бы до самой смерти. И тот, который выжил бы, винил бы себя всю жизнь. Две судьбы были бы разрушены".

"Три, считая вашу собственную".

"Это я поняла уже спустя много лет. Тогда мне не было и шести, и я знала лишь, что они умрут из-за меня. Так что однажды утром я взяла немного рисовых шариков и сменную одежду и двинулась в путь. Меня увидела мать моей матери. Она помогла мне. Обернула меня своим любимым шарфом. Она прошептала мне, "Хотела бы я быть такой храброй, как ты, Ялия", а затем я направилась в монастырь".

Чэнь ждал, что она расскажет больше, но Ялия замолчала. От её истории ему хотелось улыбнуться, так как она проявила себя смелой и мудрой девочкой, сделав такой выбор и отправившись в путешестествие. В то же время, для ребёнка это был ужасный выбор. В её словах он слышал отзвуки боли и горя.

Ялия покачала головой. "Я хорошо понимаю иронию того, что я в ответе за соблюдение традиций испытания Красных Цветов. Я, никогда не проходившая такой проверки, теперь привратник, который решает, кто из желающих может присоединиться к нам. Если бы меня судили по тем же жёстким критериям, которые должна применять я, меня бы здесь не было".

"И роль строгой надсмотрщицы не уживается с вашей истинной натурой". Чэнь поклонился и ловко собрал несколько жёлтых цветов на коротких красных стебельках. Он оборвал лепестки и растёр их между ладоней. Они испускали чудесный аромат. Он протянул лапы к ней.

Она сложила ладони лодочкой, принимая растёртые цветы, и сделала глубокий вдох. "Обещание весны".

"Такие же вырастают в Дуротаре после дождя. Их называют "Лёгкое сердце". Чэнь вытер лапы о шею и щёки. "Тролли, впрочем, не называют. У них благородные сердца, но они считают, что лёгкости там места нет. Думаю, они верят, что когда-то в их жизни был покой, но этот покой привёл их к падению".

"Теперь ими владеет злоба?"

"Некоторыми. Многими, на самом деле. Но не Вол'джином".

Ялия высыпала жёлтые лепестки в маленький льняной кисет и крепко затянула шнурок. "Ты так хорошо знаешь, что у него на сердце?"

"Думал, что знаю". Чэнь пожал плечами. "И всё ещё думаю".

"Тогда надейтесь, мастер Чэнь, что ваш друг узнает себя так же хорошо, как знаете его вы. Это будет первая веха на его пути к исцелению",

...

Вначале они намеревались идти примерно навстречу восходящему солнцу, затем свернуть по дороге к Храму Белого Тигра. Однако, не прошли они и трёх миль по дороге, как обнаружили двух юношей-пандаренов, возделывающих свекольное поле, но работали те не слишком споро. На самом деле, они использовали свои мотыги и грабли скорее как костыли. Вид у них был потрёпанный и выражения лиц забитые, словно им только что крепко досталось.

"Мы не виноваты", возмутился один, поделившись миской свекольной каши. "У нас гну-сини в поле завелись, после шторма повылезали. Мы попросили путешественницу нас помочь. Прежде чем осела пыль от первой драки, она управилась и ждала награды. Я предложил ей поцелуй, а мой брат предложил целых два. Без повязок мы красавчики, знаете".

Другое быстро закивал, затем поднял лапы к голове, словно боялся, что от кивков она отвалится. "Она была совсем молоденькая, для дикой собаки".

Чэнь прищурился. "Ли Ли Буйный Портер?"

"А, вам от неё тоже влетело?"

Чэнь издал низкий горловой рык и оскалился, как и следовало поступить в таком положении дяде. "Она моя племянница. И я ещё более дикий, чем она. У неё должно быть нашлась причина оставить вас в живых. Расскажете, в какую сторону она пошла, и мне не придётся гадать, что это была за причина и достаточно ли она хороша".

Оба съежились и чуть не из штанов повыпрыгивали, указывая на север. "С начала снегопада оттуда приходят за помощью. Мы присылали еду. Мы и вам немного с собой дадим".

"Пока не нашли повозку, чтобы самим её доставить?"

"Да, да".

"Вот и славно".

Чэнь замолчал, как и братья. Ялия тоже молчала, но по-другому. После каши, Чэнь заварил чай и добавил немного того и сего, чтобы помочь братьям поправиться. "Оберните чайные листья тканью и используйте, как припарки. Вам как раз подойдёт".

"Есть, мастер Буйный Портер". Братья Каменные Грабли низко и часто кланялись вслед уходящим путникам. "Спасибо, мастер Буйный Портер. Да будут благословенны ваш путь и ваша племянница".

Ялия нарушила тишину, когда они спустились с холма, оставляя за ним поле. "Вы бы не подняли на них руку".

Чэнь улыбнулся. "Вы хорошо меня знаете".

"Но вы их действительно напугали".

Он обвёл руками узкую долину между крутых горных склонов. Внизу змеился ручей, серебристый на солнце и синий там, где свет не мог его коснуться. Густая и сочная зелень с насыщенным коричневым цветом возделанных полей кричала о плодородии. Даже здания вписывались в пейзаж до необыкновенного правильно, не притесняя, а дополняя его.

"Я вырос на Шень-цзынь Су. Я люблю свою родину. Но когда я смотрю на это, мне кажется, я жил на картинке. Красивой картинке, да, но лишь наброске с Пандарии. Эта земля меня манит. Она заполняет пустоту во мне, о которой я не подозревал. Может быть, поэтому я так много странствовал. Искал то, не знаю что".

Он нахмурился. "Я зарычал на них, за то что они назвали Ли Ли "дикой собакой". Пандария – мой дом, её дом. Это место, где я мог бы жить, как дома".

"И всё же эти двое в числе тех, кто постоянно напоминает вам, почему вы чужаки в Пандарии".

"Вы понимаете меня".

Она передала ему кисет с "лёгким сердцем". "Лучше, чем вы думаете".

...

Они измеряли свой путь на север в Цзоучин не в днях и часах, но в рассказах о Ли Ли, которая прошла тут до них. Она была отзывчивой, но раздражительной. Не один встречный назвал её дикой собакой, и говорили, что она сама называет себя так. С гордостью, как выяснилось. Чэнь не мог скрыть улыбку и легко представил себе, как легенда о дикой собаке распространяется по Пандарии.

В Цзоучин, угнездившейся между утёсами и морем, они нашли Ли Ли за работой в центре деревни. Шторм разбил одну лодку, снёс несколько домов и сорвал причал с опор. Ли Ли тут же оказалась при деле, и к тому времени, как они объявились, она уже руководила ремонтной бригадой и выкрикивала приказы плотникам поторапливаться с починкой домов.

Чэнь поймал Ли Ли, обнял её и закружил, как детёныша. Она пискнула, но в этот раз от оскорблённой гордости. Он поставил её на землю, затем глубоко и с почтением откланялся. Местные в ответ на этот жест защёлкали языками, а когда она ответила чуть более глубоким и долгим поклоном, защёлкали вновь.

Чэнь представил Ялию своей племяннице. "Сестра Ялия Мудрый Шёпот из монастыря пришла со мной".

Ли Ли приподняла одну бровь. "Ручаюсь, путь был долгий. Как вам удавалось вытаскивать его из таверн и не давать хлебать пиво всю дорогу?"

Ялия улыбнулась. "Мы двигались быстро вслед за сказаниями о Дикой Собаке Ли Ли и её подвигах".

Ли Ли широко ухмыльнулась и пихнула дядю локтем под рёбра. "А она за словом в карман не лезет, дядя Чэнь". Ли Ли почесала подбородок. "Мудрый Шёпот? Здесь есть семья Мудроцветов – почти такая же фамилия. Они дёшево отделались – синяками да шишками".

"Приятно было узнать, Ли Ли". Ялия с уважением кивнула. "Если выдастся время, я нанесу им визит. Наши фамилии так похожи".

"Думаю, они подивятся такому совпадению". Ли Ли окинула взглядом деревню. "Тогда я снова за работу. Я уверена, на воде местные чудо как хороши, а вот на суше им требуется рулевой".

Ли Ли снова обняла дядю, а затем побежала обратно к своей бригаде – они ускорили работу, заметив её приближение.

Чэнь склонил голову набок. "Вы не возвращались сюда с тех пор, как поселились в монастыре и Тажань Чжу дал вам новое имя. Ваша семья знает, что вы живы?"

Она покачала головой. "Некоторый из нас дикие собаки от рождения, мастер Чэнь. Другие по собственному выбору. Это и к лучшему".

Чэнь кивнул и вернул ей кисет с "лёгким сердцем".

Глава 9

Вол'джин был удивлён, увидев, что Тиратан уже на ногах, когда явился с доской и набором фигур дзихуи. Человек добрался до подоконника и облокотился на него, как когда-то сам Вол'джин. Тролль заметил, что человек оставил трость у спинки кровати.

Тиратан оглянулся через плечо. "Признаки бури сейчас едва заметны. Говорят, нельзя увидеть стрелу, которая убьёт тебя. Я не предвидел этого шторма. Совсем".

"Тажань Чжу сказал, такие бури нередки, хотя и необычны". Вол'джин поставил доску на прикроватный столик. "Чем позднее они приходят, тем они страшнее".

Человек кивнул. "Ничего не вижу, но всё ещё чувствую это. В воздухе веет холодом".

"Тебе не стоит ходить босиком".

"Как и тебе". Тиратан слегка неуверенно повернулся, затем оперся локтями на подоконник. "Ты начал приучать себя к холоду. Встаёшь до рассвета и стоишь в сугробе на южной стороне, где снег по утрам прячется в тени. Внушает уважение – но глупо. Не советую тебе этого делать".

Вол'джин фыркнул. "Обвинять тролля в глупости не очень-то мудро".

"Надеюсь, ты будешь на моих ошибках учиться". Человек оттолкнулся от стены и заковылял обратно к постели. Его хромота почти прошла, несмотря на слабость. Вол'джин повернулся к нему, но даже не шевельнулся, чтобы помочь. Тиратан с улыбкой ухватился за спинку кровати, чтобы передохнуть. Это тоже была часть их игры.

Человек опустился на край постели. "Ты опоздал. Они заставили тебя делать мою работу?".

Пропустив вопрос мимо ушей, Вол'джин придвинул столик, затем взял стул. "Это ускорит моё выздоровление".

"Теперь пришёл обо мне позаботиться".

Вол'джин поднял голову. "Троллям тоже знакомо чувство долга".

Тиратан рассмеялся. "Мне это известно. Я достаточно хорошо знаю троллей".

Вол'джин выровнял доску по центру стола. "Правда?"

"Помнишь, ты заметил у меня акцент? Из Тернистой Долины, ты сказал".

"Ты не ответил".

"Я предпочёл не отвечать". Тиратан взял сосуд с фигурками, высыпал чёрные фишки и разделил их на кучки по шесть штук. "Хочешь узнать, где я выучился?"

Вол'джин пожал плечами – не потому, что не хотел знать, а потому, что понимал, что человек и так ему расскажет.

"Ты прав. Это было в Тернистой Долине. Я нашёл тролля. Отменно платил ему целый год. Он считал себя моим проводником. Хорошо делал свою работу. Я научился от него языку – сначала я слушал без его ведома, затем начал говорить с ним. У меня к этому способности".

"Охотно верю".

"Следы – это тоже язык. Я выслеживал его. Каждый день я возвращался немного назад, чтобы посмотреть, как размылись его следы. В жаркий сезон, после дождя. Я выучил знаки, которые указывали мне, как давно прошёл тролль, как быстро, какого он был роста".

"Ты убил его потом?"

Тиратан смахнул чёрные фигурки обратно в цилиндр. "Не его. Других троллей".

"Тебе меня не напугать".

"Знаю. Я и людей убивал – как и ты". Человек поставил свой цилиндр на стол. "Этот тролль – Керен'дал его звали – много молился. Я так думал и спросил его об этом. Он ответил, что говорил с духами. Я забыл, как он их называл".

Вол'джин помотал головой. "Такое не забудешь. Он тебе не сказал. Тайна есть тайна".

"Иногда он становился колючий, прямо как ты. Когда он с ними говорил, а они ему не отвечали".

"Твой Свет говорит с тобой, человечек?"

"Я в него давно не верю".

"Вот почему он тебя покинул".

Тиратан рассмеялся. "Я знаю, почему я покинут. По той же причине, что и ты".

Вол'джин превратил своё лицо в бесстрастную маску, но он знал, что выдал себя этим самым выражением. Правда была в том, что с тех пор как он побывал в воспоминаниях Тиратана и увидел мир человеческими глазами, лоа оставались далёкими и безучастными. Казалось, шторм, который отбушевал вокруг монастыря, всё ещё зверствовал в мире духов. Он видел Бвонсамди и Хир'ика и Ширваллу, но их бледные, серые силуэты исчезали за белой пеленой.

Вол'джин всё ещё верил в лоа, в их наставления и дары, в необходимость почитать их. Он был тёмным охотником. Он мог читать следы так же мастерски, как и Тиратан, и так же легко общаться с лоа. Но в этой буре следы исчезали, и слова уносились с вихрем.

Он пытался достучаться до них. На самом деле, он опоздал к Тиратану, когда предпринял попытку сделать это снова. Вол'джин уединился в келье, удалился сознанием от материального мира, но не смог пробиться через преграду бури. Казалось, будто холод, удалённость от родного дома и даже то обстоятельство, что он побывал в теле человека, отвлекали его. Он не мог сосредоточиться и прорваться через расстояние, которое отделяло его от лоа.

Словно с тех пор, как Бвонсамди отступился от своих притязаний на Вол'джина, лоа потеряли к нему интерес.

Тролль поднял глаза. "Отчего ты покинут?"

"Страх".

"Я не боюсь".

"Это не так". Тиратан постучал себя пальцем по виску. "Я всё ещё ощущаю тебя в своём сознании, Вол'джин. Побывав в моей шкуре, ты перепугался до смерти. Не потому что тебе было противно – а тебе было противно – но потому что я оказался настолько хрупким в твоих глазах. Да, это чувство всё ещё со мной. Горькое, маслянистое, никак не пройдёт. Я буду дорожить этим опытом, я уверен, а вот ты не понимаешь, чем он ценен для тебя".

Вол'джин кивнул вопреки своему желанию.

"То, как меня было просто сломать, напомнило тебе, как ты сам был близок к смерти. Я лежал со сломанной ногой, застрявший, неспособный убежать, зная, что умру. И ты чувствовал то же самое, когда они пытались тебя убить. Помнишь, что случилось потом?"

"Чэнь нашёл меня. Принёс сюда".

"Нет, нет, так тебе рассказали". Человек покачал головой. "А что ты помнишь, Вол'джин?"

"Теперь, когда я побывал в твоей голове, ты хочешь залезть в мою?"

"Нет. Я бы и на спор не согласился. Ещё хуже, чем дать тебе знать, насколько я уязвим, только понять, насколько неуязвимым ты себя ощущаешь. Но вернёмся к сути. Помнишь, что тогда произошло? Знаешь, как так получилось, что Чэнь нашёл тебя? Знаешь, почему ты ещё жив?"

"Я жив, человечек, потому что отказался умирать".

Жалкая человеческая букашка высокомерно рассмеялась. "Так ты сам себе говоришь. Этого ты и боишься. Цепь воспоминаний между тем, кем ты был, и кто ты сейчас, разорвалась. Ты можешь обернуться назад, глядя на то, каким ты был, и гадать, действительно ли это всё ещё ты, но там лишь пустота. Ты не можешь быть уверен".