Текст книги "Самотошная водица"

Автор книги: Мая Кармашек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

   Ружинка завороженно наблюдала за русалкой. Потом тяжело вздохнула.

   – А у меня тип магии не могут определить, – вполголоса пожаловалась девочка новой подруге.

   6

   – И как мы попадем под воду? – скептически поинтересовалась Дашенька. – У меня нет жабр и плавников.

   – Зелье пузыря, – пожала плечами Мавка. – Такой зубриле стыдно не знать.

   Дашенька насупилась, подцепила пальчиком со скатерти крошку и аккуратно поместила ее в блюдечко.

   Ружинка вспомнила, упоминание про зелье пузыря проскальзывало в одной из старых книг, напечатанных еще с использованием ятей.

   – Кажется, там говорилось о каких-то корешках, – напрягала память Ружинка. – Их требуется то ли сварить, то зажарить.

   – Запечь, – поправила Мавка, быстро нарисовав пальцем на водной глади букву "з".

   – Корень медуницы, запеченный в белой глине с жабьей кожей, – поджала губы Дашенька.

   – Я ж говорю, зубрила, – Мавка блеснула жемчугом зубов. – Можно так сгрызть, можно эликсир смешать.

   Ружинка озадаченно раздумывала, в каком виде будет приятнее употреблять жабью кожу. Мавка тем временем повернулась спиной к берегу.

   – В общем, вы пока делайте, а я домой сплаваю, о гостях предупрежу, – и русалка в три мощных гребка оказалась метрах в десяти от берега, где сразу же нырнула, сверкнув серебристым хвостом в лучах яркого летнего солнца.

   «Это мне что же – придется с жабы кожу сдирать? – с содроганием подумала Ружинка. – Смогу ли? И как это правильно делается? Лоскутами или чулочком?»

   Ни с кого кожи сдирать не пришлось. Все необходимые ингредиенты без труда нашлись в кладовой волшебной школы. Жабьей кожи в коробках оказалось так много, что Ружинку посетила мысль о чьем-то не вполне здоровом пристрастии.

   Конечно, все было проще. Кожу поставляли водяные в обмен на мазь от разбухания.

   – Водяной, он, хоть и «рарный мистик кричер», как говорит профессор Португез, а за внешностью следит с пристальным вниманием, – наставница Буревейла лично контролировала приготовление зелья. – Потому как самок среди водяных в два раза меньше, чем самцов. А с учетом, что водяная не в каждой речке имеется, представьте, какой шанс создать пару. Тут уж не до рисков не понравиться барышне по причине дряблости носа или излишней одутловатости. Иные с отчаяния даже с ведьмами путаются.

   На приготовление запеченного корня с жабьей кожей, а потом и зелья пузыря на лакричном масле ушло около часа. Мавка ждала у пристани, когда вернулась Ружинка, готовая отправиться на встречу подводным приключениям.

   – А Дашенька что же? – поинтересовалась Мавка. – Поди, дела появились?

   Ружинка кивнула. Маевка-вестовая прилетела с запиской от деда Шишмаря, и Дашенька, ничего не объясняя и не прощаясь, тут же отправилась на островок у излучины. Без помощи магии, пешком, а затем на лодке.

   – Купальник-то взяла? – Мавка выдернула Ружинку из задумчивости.

   Ружинка снова кивнула. Черный закрытый купальник, белая резиновая шапочка и пластиковые очки с голубеньким ободком лежали в матерчатой сумке вместе с зельем.

   – А жир, чтобы не замерзнуть?

   С трудом сдерживая отвращение, Ружинка показала баночку полную червячного жира.

   – Тогда переодевайся и натирайся, – улыбнулась русалка и тут же слегка погрустнела. – Жаль, вода не та стала, что прежде. Нет былого удовольствия. Да тебе в первый раз, думаю, все равно понравится.

   Ружинка колебалась, принюхиваясь к червячному жиру.

   – Давай, давай, – подбодрила Мавка, шлепнув хвостом по воде. В Ружинку который раз за день полетели холодные брызги. – А теперь глотай зелье и поплыли. Уроки начались давно.

   7

   Школа профессора Португеза располагалась в поросшей бурым мхом и зелеными водорослями подводной пещере.

   Снаружи – обычное, неприглядное дно заводи, в меру замусоренное, в меру заселенное речными обитателями. Из постоянных жила старая щука с уродливой головой, а в глубоком омуте прятался гигантский сом.

   Щука не покидала убежища под корягой. Глупые мальки сами заплывали старухе в пасть. Чего вполне хватало для пропитания.

   Сом вел более активный образ жизни, время от времени подплывал к берегу и пугал рыбаков.

   Про сома ходили легенды. Считалось, кто встретит его, тому весь год улова не видать. Потому городские рыбаки заводь обычно не тревожили, что было весьма на руку русалкам.

   Внутри школа смотрелась куда комфортнее. Фосфоресцирующие лампы под сводом испускали зеленоватое свечение. Вместо парт русалочья молодежь использовала крупные валуны, очищенные ото мха и наростов, а вместо доски – гладкий скол стены пещеры. Конечно, мелом на ней писать было бы затруднительно. Под водой вообще сложно писать мелом на чем бы то ни было. А вот разноцветной глиной ввиду ее липкости – в самый раз.

   Ружинка плыла следом за Мавкой. Вокруг головы девочки благодаря зелью образовался воздушный пузырь. В настоящем пузыре воздух давным-давно закончился бы. Но зелье приводило в действие простейшую магию с довольно сложным эффектом. Стенка пузыря служила фильтрующей мембраной, поглощавшей кислород из воды и выводящий углекислый газ из пузыря. Что-то вроде магического акваланга, только без баллона и с продолжительным временем действия.

   Девочки вплыли в пещеру. В просторном классе с два десятка русалок занимались по расписанию, намазанному на скале синей и красной глиной.

   Первый час изучали основы маскировки, второй овладевали азами рыбоведения, еще два часа обучались водной магии. Бытовые заклинания, которые не проходили в Волшебной школе по причине слишком узкого применения. Русалки постарше осваивали искусство очарования. Но уже без помощи профессора, по самоучителю. Последний час занятий посвящался людской культуре и истории.

   Завидев Ружинку, русалки прервали урок и подплыли к девочке, образовав тесный круг из любопытных лиц. Большинство русалок предпочитало избегать общения с людьми, но гостья казалась им интересной. В целом русалки вели себя вполне дружелюбно. Ружинка знала, вреда ей не причинят. Другое дело, ундинки, но те жили на старице в нескольких километрах от Синей заводи.

   Профессор Португез негодующе дернул хвостом, от чего по воде прошла глухая вибрация, и что-то пробулькал ртом. Грозный вид профессора не сулил ничего хорошего. Пузатый, покрытый черными кудряшками волос на груди и плечах, с кустистыми черными бровями и островком плеши на макушке профессор напоминал карикатурного средневекового монаха. С той лишь разницей, что вместо ног у Португеза был темно-синий хвост, почти как у кита.

   Ружинка с изумлением осознала, что понимает слова профессора.

   – Немедленно вернитесь к занятиям! – сердился Португез. – Успеете еще наобщаться.

   После чего кивнул девочкам.

   – Можете занять вон тот валун.

   Ружинка вопросительно взглянула на Мавку. Та рассмеялась в ответ.

   – Это одно из первых заклинаний, которым мы учимся, – пояснила русалка. – Называется «прямая речь». Позволяет общаться под водой с теми, кто не рожден русалкой. Друг друга-то мы с полвзгляда понимаем, а вот обращенные так не умеют.

   Ружинка вспомнила, что русалки не рождаются мужчинами. Потому они изредка похищают человеческих. Но стараются не злоупотреблять. Забирают либо отчаявшихся, либо пропащих мечтателей. В крайнем случае, кого-то очень нужного и полезного, как это случилось с Португезом.

   Профессор приехал из-за рубежа, чтобы изучать местный фольклор. Узнал у какой-то выжившей из ума деревенской ведьмы о русалках на реке. И стал шнырять туда-сюда. Вынюхивать да выискивать.

   Так совпало, что шалопутная Руська, известная среди русалок особенной беспечностью, в одну из ночей забыла об осторожности. Сверкнула хвостом при полной луне и без маскировки. А Португез заметил.

   И потерял покой совершенно. Днем и ночью ходил вокруг заводи. А тут и старая учительница в русальей школе ушла на пенсию. Потому как такой древней была, что уже и не помнила ничего.

   В общем, зачаровали Португеза, в русалку обратили и пристроили к делу. Он, по словам Мавки, об оставленной человеческой жизни не жалел ни секунды, настолько ему у речного народа понравилось.

   После уроков профессор Португез специально для Ружинки индивидуальное занятие устроил. Объяснял, какие рыбы для каких зелий подходят. У одной только чешуя, взятая в полнолуние, годится, у другой – правый плавник, с третьей – отвар в лягушачьем жиру с илом. Учил, как рыбу отпугнуть, как приманить, как успокоить.

   Ружинка все старательно запоминала, так как записать было не на чем, а информация казалась невероятно ценной и значимой.

   Мавка бросила на подругу участливый взгляд и попросила Португеза заканчивать.

   – Для первого занятия, наверное, достаточно. А то в голове перемешается все. Да и вопрос у нас важный и безотлагательный, – и Мавка поведала профессору о проблеме с определением типа магии.

   Глаза Португеза загорелись.

   – Что ж вы сразу не сказали, – он принялся копаться в иле под валуном, извлекая из-под него старые рыбьи кости, цветные камушки, треснувшие склянки и обрывки пергамента. В поднявшейся взвеси нельзя было определить, что из этого мусор, а что действительно полезно.

   – Ага! – профессор с гордостью поднял над головой зеленоватое зеркальце, покрытое сеточкой трещин и настолько помутневшее от времени, что отражение не передавало даже контур, только размытые пятна. – Детерминара! Сейчас мы про тебя все выясним.

   Расположив зеркальце напротив лица девочки, Португез с пафосом пробулькал заклинание.

   Ничего не произошло.

   Ружинка терпеливо ждала, с поднимающейся внутри волной огорчения наблюдала, как меняется лицо профессора. Сперва Португез лучился гордостью, затем кустистые брови поползли вверх, а уголки рта начали опускаться. Важности в профессоре заметно поубавилось.

   – Что-то не так? – осторожно поинтересовалась Мавка.

   – Не работает, – признание выплыло изо рта Португеза тяжелым бувыпом.

   Ружинка совсем поникла.

   – А все вода! Испортили воду! Не та вода стала! – в отчаянии профессор потрясал кулаками, что выглядело так, будто он прищелкивал кастаньетами над головой в такт горячему испанскому танцу. Только в замедленной съемке.

   – Да, – согласилась Мавка, – воду испортили.

   Ружинка вопросительно посмотрела на подругу.

   – Месяц назад началось, – пояснила русалка. – Местный химкомбинат выше по течению что-то сбрасывает. По чуть-чуть, но все равно заметно.

   – То ли система очистки у них сломалась, то ли труба прорвалась, а может и вовсе – воруют! – негодовал профессор.

   – Мы китежградским запрос о помощи отправили, – рассказывала Мавка, – но без толку. Монахи-то уже несколько веков как в граде на дне затворились, заслон магический поставили, никого не пускают. Только пение слышно из-под песка. А русалки тамошние не больше нашего могут.

   Профессор попытался манипулировать с зеркальцем-детерминарой еще несколько раз. Ставил дальше, ближе, наклонял под углом, неожиданно подносил к самому лицу. Но в итоге сдался.

   – Увы, – развел руками Португез, – была бы вода прежняя, а так – не выходит. Помехи.

   Ружинка понемногу начала замерзать. Видимо, червячный жир растворялся, и настоящий глубинный холод покусывал за пятки.

   Мавка заметила и принялась благодарить профессора за старания.

   – Нам пора уже, а то Ружинка простынет совсем.

   – Да, да, плывите, конечно, – Португез огорченно махнул хвостом, подняв со дна пещеры облако ила. – Может, скоро наладится. Кто их разберет, на этом комбинате. Вдруг, завтра починят. Тогда и приплывайте.

   Ружинка горячо пообещала так и поступить. Ей стало жалко хорошего профессора, который под конец встречи совершенно раскис. Но на утешения времени не оставалось. Ледяной холод сжимал ноги, и девочки спешно поплыли к поверхности.

   На берегу Ружинка десять раз пожалела, что не додумалась прихватить полотенце.

   Надев платье прямо на мокрый купальник, она побежала домой, на опушку леса, в книжный домик, в тепло и уют. Мокрые рыжие косички забавно прыгали под полями черного котелка. Маевки, стрекотавшие о чем-то над кустом шиповника, проводили девочку странным взглядом.

   Ружинка мечтала поскорее принять теплую ванну и выпить горячего какао, а затем записать все, что удалось узнать от Португеза про рыб и заклинания. И даже, наверное, наоборот. Сначала записать, а потом уже ванна и какао. Или все-таки нет.

   Во рту возник вкус печенья, которое, разумеется, следовало окунать в какао, если никого поблизости не было, и есть вприкуску, если приходилось пить какао в компании. Потому как основное свойство окунутого в горячий напиток печенья – досадное размокание.

   Ружинка представляла, как будет собирать размокшие хлопья ложечкой внутри чашки. Что, конечно же, безусловное свинячество, но только при наличии стороннего наблюдателя.

   Однако по дороге вместе со спешащим к Речной деревне лесовичком Мошкарычем Ружинку нагнала новость, из-за которой запись урока, а также ванну и даже какао пришлось отложить до лучших времен.

   8

   – Снеговики? Летом? – крошечные глазки старосты деревни версвина Громзина чуть не вываливались из орбит. Благодаря красноватому оттенку щек он походил на удивленного краба.

   – Целая армия, – подтвердил Мошкарыч. Лесовичок никак не мог отдышаться и нервно отряхивал с правого рукава бархатной куртки невидимую дорожную пыль.

   – Неслыханная демаскировка, – строго выразила общее мнение бабушка Соланс.

   Жизнь в Речной деревне всегда отличалась от привычной большинству людей. Тут царила магия. Понятное дело, стоит вторгнуться в волшебный край реальности со своими заправками, рекламой, офисами, как вся магия тут же будет приватизирована, расфасована и реализована. Потому незримый купол отворота с давних пор покрывал округу. Чтобы отваживать грибников, рыбаков, туристов и прочих дачников. Но никакая защита не скроет от глаз стороннего наблюдателя столь масштабное явление как армия снеговиков.

   Во дворе школы собрались маги Речной деревни, местные жители и преподаватели школы, а также несколько гномов и лесовичков. Те, кому хватило места на скамейках и стульях, сидели, остальные стояли полукругом.

   Администрацию представлял староста деревни версвин Громзин. Директор Волшебной школы Абрисов угрюмо сопел рядом со старостой, оглаживая живот, похожий на обтянутый материей дирижабль. Бабушка Соланс разместилась на обычной табуретке на углу двухэтажного здания школы, скромно сложив руки на клетчатом переднике. Но почему-то возникало ощущение, что именно она руководит собранием.

   Вечерело, маевки зажигали уличные фонари. Дома и дорожки окрашивались золотистым светом. В деревьях плутал теплый июльский ветерок. Низкие серые облака почти полностью скрыли заходящее солнце. На задворках лаяли собаки. С соседнего огорода оглушительно пахло мятой.

   Ружинка поежилась. До начала экстренного собрания девочка едва успела забежать в раздевалку и переодеться в сухое. Платье пришлось сменить на гадкий спортивный костюм с двумя белыми полосочками на рукавах и штанах. В сочетании с котелком на голове образ вышел странноватый.

   Собравшиеся то по очереди, то наперебой предлагали виновных в приключившемся. Источником бед назначали то сумасшедших маевок, похитивших некий древний свиток, то пьяных гномов, раскопавших запретный артефакт.

   – Мазель Сикорская, с пригородного ковена, что у двести двадцатого километра, – заявил вдруг версвин Громзин. Резкий голос старосты отдаленно напоминал похрюкивание.

   – Что Сикорская? – покосилась на версвина бабушка Соланс.

   – Если учесть, что мамзель сия добывала клады, по недосмотру оставленные гномами, при помощи выкорчуй-корня, – Громзин прокашлялся. – Заклинание это, все вы знаете, демаскирует мгновенно. Там же ж силища экая! Так вот она, судя по характеру почерка, и есть та самая создательница снеговиков, – категорично заявил староста.

   Собрание загудело. Раздались голоса, призывавшие отправиться на розыск и устроить судилище без промедления.

   – Никаких расправ, – отрезала бабушка. – Сначала доказательства, потом решим. И для чего это травнице снеговики? Да еще и целая армия?

   – Так ыть известно, – Громзин с презрением ковырнул землю носком ботинка, – летом морозные цветы не добыть, а они в цене. Сикорская роман крутит с вампирчиком. О том русалки сплетничали. А все знают, кровососы – манерные ребята. Такого чтобы удержать, много средств требуется. Вот она и решилась на отчаянные меры. Заморозить, положим, пару гектаров снеговиками, собрать урожай да городским ведьмам продать втридорога.

   – Любопытная версия, но отчего же просто не заморозить? Снеговики-то зачем? – вздохнула бабушка Соланс.

   Громзин в ответ лишь чиркнул бровью, как бы намекая, что жадность способна подтолкнуть к самым необдуманным поступкам.

   Все знали, староста ненавидит травниц. Каждый год окаянные по всей округе выкапывали сладкие корешки. И версвину нечем было полакомиться в полнолуние.

   Тем не менее, бабушка Соланс сочла версию достойной проверки.

   – Сикорская эта три дня тому за повелей-травой отправилась, – заметил лесовичок Добкин. – Стало быть, по берегу старицы сейчас блукает. Я как раз туда собирался. Если, скажем, со мной кто решится, могли бы потолковать с ней.

   – Я могу, – тут же вызвался Громзин.

   – Вы нужны здесь, – торопливо сказала бабушка и пристально посмотрела на Громзина. – Кто-то должен защищать поселок.

   Версвин обреченно вздохнул, демонстрируя одновременно мудрое смирение, тяжесть возложенной ноши и благородную ответственность. Впрочем, если бы он решил изобразить обыкновенную усталость, выражение лица вышло бы точно таким же.

   – Да не травница то, – проскрипела старая учительница призывания Магма Хасановна Зейнабс. Ветхое сизое платье ее походило на спутанные клочья огромной паутины, а в дырявой шляпе и вправду то и дело пробегал паучок-другой. – Это вовсе кикиморки неположенной магией баловались. А как наворотили, так обратно развеять не смогли. Найти проказниц и отшлепать, всего и делов-то.

   – Это по части ковена, – бабушка вопросительно взглянула на Буревейлу. Та просияла.

   – Я займусь незамедлительно. Сгоняю, поговорю, выясню.

   Не дожидаясь инструкций, Буревейла тучным коричневым облаком устремилась в сторону школьного гаража.

   – Только думается мне, все это ложные следы, – пробасил директор школы Абрисов. – Слишком уж мощная магия для кикиморок и травницы.

   Толпа снова загудела, теперь ропот был не возмущенным, а испуганным. Все помнили о портале в Инферно, из которого пять лет назад лился на вольные просторы приречных выгонов поток нечисти. Насилу заткнули.

   – Неужто снова? – робко предположил один из гномов.

   – И кто займется этим? – бабушка Соланс посмотрела на ногти правой руки, будто открыла для себя нечто новое, затем приблизила ладонь к носу и с прищуром посмотрела опять.

   Воцарилась тишина. Желающих лезть в портал не нашлось. Разве что звать городских магичек, но те брали за работу довольно дорого.

   – Я думаю, раз вопрос касается нечисти, то и решать его ведьмам, – пророкотал директор Абрисов.

   – Дискриминация, – лицо Магмы Хасановны сморщилось так сильно, что перепуганные паучки принялись спешно эвакуироваться из шляпы преподавательницы.

   – Нет, ну а кто еще? Ведьмы и сами отчасти нечисть.

   – Давайте вот только без голословных обвинений.

   – А пусть гномы лезут. У них шкура толстая.

   – Граждане волшебники и прочие причастные, а не сварить ли вам эссенции маковой?

   Спор разгорелся с необычайной силой. В задних рядах началась потасовка между гномами и лесовичками. Ружинка с удивлением наблюдала, как взрослые ссорятся вместо того, чтобы решать проблему.

   Бабушка Соланс пожевала губами и вдруг с силой хлопнула в ладони.

   Спор мгновенно прекратился. Все обернулись к ней. Гномы с лесовичками замерли, продолжая держать друг друга за воротники и бороды.

   – Ладно, с проверкой версии портала я разберусь сама, – бабушка поднялась. – В мое отсутствие в лавке не безобразничать. Если что берете – деньги оставляйте в стеклянной банке у входа. Свитки не путайте. Друг с другом не ссорьтесь. Не время сейчас. Не время.

   9

   До книжного домика оставалось метров триста, когда Ружинка поняла, что-то не так.

   Вместо аккуратного палисадника под окнами громоздилось нечто черное, совершенно неуместное.

   Вблизи оказалось, что клумбы с цветами придавлены полусгнившим пнем и четырьмя дубовыми колодами. На них исцарапанная столешница кренилась под тяжестью магического барахла. Почерневшие от времени свитки с растекшимися чернилами букв. Склянки с мутной жидкостью, через одну треснувшие или вовсе с отбитым горлышком. Пучки трав, настолько ссохшиеся и пропитавшиеся пылью, что отличить один от другого не представлялось возможным. Кости и черепа животных.

   И в довершение ко всему – козлиный череп с рогами, насаженный по традиции на шест, покачивался на ветру в середине бывшей грядки с укропом.

   Ружинка разглядела несколько амулетов. Среди груды виднелся велесовский оберег невероятной древности. Упоминание о его свойствах Ружинка встречала в ветхой книге, написанной еще на староволшебном дорусском языке. Оберег защищал от комаров.

   Неподалеку над костром, что вместе с дровами доедал кустик смородины, висел большой котел. Меньше тех, что использовались ковеном, но вместительнее повседневных ведьмовских емкостей. Сегодня мало кто верил, что сила магии зависит от размера котла, но в старину мелочам придавали особое значение.

   Слева от костра заяц со страдальческим выражением на мордочке чистил коренья для варева, неловко зажав в лапках кривой нож.

   Справа от костра, на замшелом валуне восседала древняя ведьма. Седовласая, но не старуха, широкая в плечах, с невероятной длины подбородком, крючковатым носом и фиолетовыми губами. Ведьма казалась скорее полной, чем худой, но не толстой. Если б спросили у Ружинки, девочка назвала бы ведьму крепкой.

   На плечах у незваной гостьи лежала запачканная кровью серая шаль, ноги согревали бурые валенки с потрескавшимися галошами, голову венчал странный черный убор. Видимо, когда-то он был широкополой шляпой с острым верхом, но со временем поля отвалились, и теперь остался лишь полинялый тряпичный колпак, основательно побитый молью.

   А еще от ведьмы исходил густой запах земной гнили. Так пахнет осенняя прелая листва, если подковырнуть у основания трухлявого пня. И вроде как не слишком неприятно, но запашок ядреный.

   Книжный домик, некогда теплый и уютный, теперь выглядел тоскливым и разоренным.

   – Уходи, – угрожающе произнесла ведьма глубоким грудным голосом. – На первый раз, в знак уважения к твоей бабушке, не трону. Но скажешь хоть слово, хотя бы пикнешь, превращу в букашку.

   Ружинка изо всех сил старалась промолчать. Она уже смирилась с потерей домика и соображала, как обустроиться получше на чердаке магической лавки, но гадкий спортивный костюм раздражал так сильно, что удержаться не было никакой возможности.

   – Отдайте хотя бы мои шапочки, – тихонечко попросила Ружинка, насупив покрытый конопушками носик. И добавила: – И пару платьев, пожалуйста.

   Фиолетовые губы ведьмы изогнулись тетивой лука. Она злобно сощурилась.

   Ошалевший вконец заяц повернулся к Ружинке и пискляво выдавил: – Твой выбор.

   Ведьма же расхохоталась, резко оборвала смех и прошептала несколько едва различимых слов.

   Поначалу Ружинка не поняла, что происходит. Вещи вокруг, крыльцо, цветы, булыжники у входа – все начало расти. Травинки придвинулись и заслонили закатное небо, песок дорожки превратился в россыпь валунов, верхушки деревьев скрылись в синей мгле где-то высоко, а злая ведьма, ставшая великаншей, рокоча громогласно и басовито, сотрясая каждым шагом землю, уходила в огромный замок из поросших мхом книг.

   «В букашку», – пронеслось в голове у Ружинки. Ледяная капля поползла по спине. Сердце часто забилось.

   Впрочем, наличие разумной мысли успокаивало.

   «Значит, не совсем в букашку».

   Девочка даже немного обрадовалась, что в новом состоянии не утратила способности рассуждать здраво. И тут же поругала себя.

   «Шапочки! Ну какие шапочки? Будешь теперь навсегда полосатым жуком в этом дурацком костюме».

   Но «навсегда» в планы Ружинки не входило.

   «К бабушке!» – спасение могло быть только там, в магической лавке, среди тысячи зелий, эликсиров и волшебных свитков.

   Ружинка повернулась, чтобы идти, и к горлу подкатил ком. Девочка ощутила приступ паники.

   Впереди лежали каменные горы, бывшие некогда булыжниками на дорожке к домику, по бокам возвышались высоченные заросли растений. Некоторые Ружинка узнавала с трудом, настолько больше они стали. В глубине джунглей что-то угрожающе шевелилось. И Ружинка с ужасом осознала, что теперь любой жучок, муравей или, страшно подумать, оса представляют смертельную угрозу, а на путь до Речной деревни, прежде занимавший от силы двадцать минут, уйдет пара недель.

   «Нужно что-то решать», – с этой мыслью Ружинка опустилась на неровные камни, бывшие прежде миленьким песочком, обняла себя за плечи и изо всех сил постаралась не расплакаться.

   Прошло несколько минут, когда трава раздвинулась с оглушительным шорохом, и перед Ружинкой показалось громадное облако черной шерсти. Она не сразу поняла, это всего лишь котенок. Абсолютно черный, без пятнышек, как и полагается фамильяру из рода кошачьих. С умными золотистыми глазами. Осторожно ступая, приблизился и понюхал.

   «Лишь бы не лизнул», – Ружинка вспомнила о шершавости кошачьего языка. Котик протянул к девочке лапку, Ружинка зажмурилась, но ничего не произошло. Лапка примяла песок и замерла. Котик смотрел выжидательно.

   «Неужели он понимает и хочет помочь?» – идея казалась дикой.

   Фамильяры, конечно, гораздо умнее обычных животных, но судя по отсутствию знака, котенок ничейный. То есть, свой собственный или какой-то милой девочки, но никак не ведьмин помощник.

   Котик терпеливо ждал, потом фыркнул. Ружинку обдало волной рыбного запаха. Судя по всему, пушистик очень, очень любил рыбку.

   Помедлив, Ружинка поднялась на ноги, рука скользнула по жесткой на ощупь шерсти.

   «Это от того, что я маленькая, шерстка такая толстая, как веревки».

   Ружинка осторожно стала карабкаться по лапке.

   Котик скосил на девочку золотистый глаз.

   Через пять минут карабканья, дважды скатившись с шеи обратно на лапку, Ружинка сумела залезть на загривок. Ладони крепко схватились за черную шерстку. Настало время Ружинки ждать.

   «И на что я надеялась? Что он догадается, куда меня надо отнести? А что если он все-таки принадлежит этой ведьме? Или решит, что я неплохая игрушка, вроде клубка с нитками?»

   Но тут котик лениво потянулся, прервав размышления Ружинки. Затем гордо поднял хвост и не спеша затрусил по дорожке.

   Мимо проносились острые стебли травы и толстенные стволы сорняков. Мелькнуло испуганное лицо маевки, выпучившей глаза при виде крошечной девочки, путешествующей верхом на котенке.

   Трижды жизнь Ружинки подвергалась опасности.

   Сперва она чуть не упала в ручей, казавшийся теперь бурным потоком. Затем едва не попала под хлестнувшую сбоку ветку. Потом долго вжималась в черную шерстку, стараясь избежать нападения привязчивого шмеля, что возвращался и пикировал, видимо, приняв рыжую девочку в черном котелке за цветок.

   Наконец, котик остановился и вновь припал к земле, выставив вперед лапку. Ружинка с изумлением узнала дверь магической лавки бабушки Соланс.

   – Благодарю, – произнесла она, поразившись, насколько тонким и писклявым стал голос. И твердо решила, когда вновь встретится с замечательным котиком, которого мысленно назвала Чернышом, обязательно накормит до отвала самой вкусной и свежей рыбкой, какую только сможет раздобыть. И не один раз.

   Котик благосклонно заурчал, будто прочитал мысли девочки.

   10

   Конечно же, бабушки внутри не оказалось. Полностью проигнорировав наказ вести себя прилично, посетители устроили жуткий кавардак.

   Кто-то призвал кобольда и теперь маевки и кикиморки гонялись за ним, сшибая стулья. Гномы перевернули витрину со свитками в надежде найти за ней другую, с более древними экземплярами. Лесовички вытащили раритетную скатерть-самобранку из запретного спец-сундука и устроили пикник рядом со шкафом, где хранились яды. А болотные ведьмы, воровато озираясь, спешно набивали сумки зельями подороже.

   И Ружинка никак не могла вмешаться и остановить творящийся беспредел.

   «Хаос, хаос, – думала она, – бабушка вам добра желает, а вы ей лавку громите».

   Но благоразумно решила разбираться с проблемами по мере значимости. Сперва вернуть прежний облик.

   На втором этаже хранились всякие редкости, не предназначенные для продажи. И Ружинка решила, что сможет найти какой-нибудь подарок, чтобы задобрить ведьму. Как она доставит подношение к книжному домику, девочка пока не придумала.

   Котик давно убежал по делам. Карабкаться по ступенькам приходилось самостоятельно. Сначала подпрыгнуть и уцепиться за краешек, надеясь, что никто не наступит на пальцы. Потом подтянуться, помогая ногами. И наконец, заползти на ступеньку.

   Ружинка одолела всего две деревянные преграды, а уже выбилась из сил. Девочка оглянулась по сторонам и обрадовано пискнула.

   Рядом лежали крупицы магической пыли – синей, вполне пригодной для левитации сверхлегких объектов.

   «А я сейчас как раз такой объект», – Ружинка мысленно похвалила себя за догадку. Ноги она старательно испачкала в пыли, ладони старательно вытерла, и принялась читать несложное заклинание.

   «Как хорошо, что бытовую магию может применять кто угодно. Даже после провала теста».

   Девочка подошла к подножию ступеньки и подпрыгнула.

   Результат превзошел ожидания. Ружинку подбросило в воздух так высоко, что она перелетела сразу две ступеньки вместо одной. На долю секунды испугалась, что упадет с высоты и больно ушибется, а то и чего похуже, но магическая пыль на подошвах замедлила падение. Ружинка грациозно опустилась на щербатый плинтус. И сразу стала готовиться к следующему прыжку. Первый этаж следовало покинуть как можно быстрее, чтобы не попасть под ноги толпе посетителей, весело разорявших магическую лавку.

   Достигнув второго этажа, Ружинка принялась гадать, как при нынешнем росте копаться в громадных теперь сундуках с тяжеленными крышками. От раздумий отвлек шорох перелистываемых страниц.

   За столом у окна изучала какую-то книгу великанша в знакомом лимонном сарафане.

   Привлечь внимание Дашеньки оказалось не так уж и просто.