Текст книги "Славянское царство (историография)"

ГЕРБ БОЛГАРИИ

Славянское племя болгар, согласно Мефодию Мученику, Иордану Алану и Франциску Иреникусу (VI, 32), пришло из Скандинавии и, осев на той оконечности Германии (Alamagna), которая омывается Померанским, или Балтийским, морем, некоторое время там жили. Затем, уйдя оттуда, они, грабя и предавая огню все вокруг, захватили просторные равнины вдоль великой реки Волги (Volga), по названию которой стали именоваться волгарами (Vulgari), а затем – болгарами (Bulgari). По прошествии времени часть их ушла с Волги и пришла на Дунай, а затем оттуда проникла во Фракию. О времени, когда это произошло, у историков нет единого мнения: одни считают, что впервые упомянутый народ спустился к Дунаю и захватил его побережье в 679 году при папе Агафоне, который был родом из Сицилии; другие относят это к 700 году. Однако эти мнения ошибочны. Как пишет Марк Аврелий Кассиодор, болгары воевали с римлянами, когда империей правил Феодосий I. Примерно в 390 году после продолжительной войны они были побеждены, и Италия вернула себе Сирмий. Павел Диакон (I, 16), Готфрид Витербский (XVII), Альберт Кранц (VIII, 8) и Паоло Эмилио пишут, что в 450 году болгары, которые в ту пору жили на Дунае, напали на лангобардского короля Агельмунда и, убив его в битве, одержали над лангобардами победу. Зонара и Кедрин в жизнеописании императора Анастасия Дикора повествуют от том, что упомянутый народ в начале понтификата папы Симмаха, которое относится к 495 году, не только напал на Фракию, но и проник в Иллирик. Вторжения эти были неоднократными, на что указывает Зонара. В упомянутом труде он пишет: «Болгары вновь напали на Иллирик. Некоторые из римских трибунов оказали им сопротивление, но были с позором разбиты и все, за малым исключением, перебиты. Это поражение было предвещено римлянам кометой, вороньей стаей, кружившей перед и над их войском, а также печальным и скорбным звуком, который издавали трубы вместо привычной боевой музыки». Несколько далее он продолжает: «На двенадцатом году правления императора Юстиниана I болгары совершили набег на Иллирик и, разорив провинцию, перебили всех солдат. Узнав об этом, иллирийский король Акум (Acumo) выступил в поход и, соединив свои войска с римскими, устроил болгарам великую резню. Однако остальные болгарские воины, видя, что Акум утратил бдительность, напали на него. Перебив множество иллирийцев, они захватили Акума в плен и вернулись домой. В следующем году на сторону римлян перешел также гепид Мунд, сын сирмийского государя Гисма (Giesmo). Император со всем радушием принял его вместе с одним из его сыновей и, передав в управление Иллирик, к полному его довольству отпустил восвояси. На обратном пути в Иллирик на Мунда напало великое множество болгар. Одержав над ними победу, он отослал лучшую часть пленных в Константинополь. Упомянутые пленные были расселены императором по Армении, Ла– зике и другим провинциям, и в тех краях на протяжении длительного времени проживали болгары». Согласно Бонфини (3–я книга (?) декады), болгары напали на остроготского короля Теодериха, когда тот уходил в Италию, и доставили ему немало хлопот. В те времена они жили на Дунае, и королем у них был Борис (Burisc), которого некоторые латинские историки называют Busare. Регино из Прюма (II) и Аймоин (Annonio) Монах (IV) пишут, что болгары, проживавшие в Паннонии совместно с аварами, поскольку и те и другие были славянами, после смерти своего короля, так как каждый из упомянутых народов стремился поставить нового короля из числа своих соплеменников, пошли на аваров войной. Не совладав с превосходящими силами аваров, болгары потерпели поражение, и те из них, кто остались в живых, были изгнаны из Паннонии. Девять тысяч болгар с женами и детьми отправились к королю франков Дагоберту, прося предоставить им место для жительства в его королевстве. Дагоберт приказал, чтобы их приняли близ Хаймонда (Heimondo) и в Баварии. В одну из ночей по его приказу все расселенные по домам болгары вместе с женами и детьми были перебиты. Как указывает в своих франкских анналах Аймоин Монах (IV), это произошло на тринадцатом году правления Дагоберта. За это Дагоберт подвергся суровому осуждению историков. Насколько дурно обошелся упомянутый [король] с народом, не причинившим ему ни малейшего вреда, настолько хорошо поступил с ним лангобардский король Гримуальд. Павел Диакон в своей «Истории лангобардов» (IV, 29) пишет, что примерно в 650 году один из болгарских воевод Альцек (Alzeco), отделившись по неизвестной причине от остальных болгар, мирно вторгся в Италию со всем своим войском и пришел к Гримуальду, прося принять его на службу со всем своим воинством и поселить в своих владениях. Король отправил его к своему сыну Ромуальду в Беневент, приказав тому подобрать для Альцека и его войска удобное место для жительства. Ромуальд радушно принял его и предоставил ему для жительства весьма обширные и просторные области, которые до того времени не были возделаны и заселены, а именно Сепино (Sepiano), Бовино (Bouiano), Изернию (Ysernia) и другие города с их территориями. Кроме этого, по его приказу Альцек из воеводы (Duca) был переименован в гастальда. Эти болгары (как пишет все тот же Диакон) жили в упомянутых областях еще в его время и, хотя и говорили по–латыни, своим наречием продолжали пользоваться. Этот народ под началом Вуки– ча и Драгича, которых Диакон в жизнеописании императора Юстиниана (XVI) именует Вольгером (Volgere) и Драконом (Dragone), напал на Скифию и Мезию в то время, когда магистром армии Мезии был Юстин, а Скифии – Бландарий. Эти магистры, выступив в поход, сошлись с болгарами в битве, во время которой упомянутый Юстин был убит. Назначенный на его место Константин, сын Флоренция (Costantino de Florentio), у которого воспреемником при крещении был сам император, сразился с болгарами и одержал победу, перебив великое множество болгар и отняв у них всю захваченную добычу. В этой битве пали вышеупомянутые болгарские воеводы Вукич и Драгич, заставив неприятеля заплатить за свою смерть немалой кровью.

Таким образом, из свидетельств столь авторитетных авторов явствует, что болгары, покинув Волгу и придя на Дунай, совершали свои вторжения во Фракию под началом разных полководцев задолго до времени папы Агафона. Говоря о древности их происхождения, Павел Диакон (XII) пишет: «Будет крайне полезно рассказать о древности болгар оногундуров и кон– трагов (Onogudurensi Bulgari, & Contragensi). По проходимым землям, лежащим севернее Евксинского понта и Меотийского озера, через Сарматскую землю течет величайшая река под названием Атель (Atel), с которой соединяется Танаис (Tanai). Танаис берет свое начало в Иберии, которая, как говорят, находится в горах Кавказа, и, устремляясь вниз, выше Меотийского озера впадает в реку Атель. В месте разделения Атели в сторону Меотийского озера течет река, называемая Евктис (Euctis), которая впадает в Понт у Мертвых врат (Necropela) и мыса, называемого Криомето– пон, то есть Бараний лоб. Из вышеупомянутого озера вытекает река, подобная морю, которая через Босфор Киммерийский достигает Евксинского понта. В этой реке ловят мурзилин (Murzilin) и другую подобную рыбу. В соседних землях к востоку от Фанагории (Fagoria), помимо евреев (Iberi), которые тоже тут есть, живет множество народов. За вышеупомянутым озером вплоть до реки Куфис (Cufi), где ловится ксист, называемый "болгарской рыбой", лежит древняя Великая Болгария, и тут живут соплеменники болгар под названием контраги (contrary). Когда на западе правил Константин, Кубрат, правитель Болгарии, или Контрагии, скончался, оставив после себя пятерых сыновей. В своем завещании он наказал сыновьям непременно жить вместе и не служить никакому другому народу. Однако вскоре после его смерти между пятью сыновьями начался разлад, и они отделились друг от друга вместе с той частью народа, которая каждому их них была подвластна. Первый сын по имени Батай (Butaia), исполняя волю своего отца, остался жить в стране в краю своих предков, и живет там и поныне. Второй сын по имени Контраг (Contargo), перейдя Танаис, избрал местом своего первого жительства земли, лежащие против владений своего брата. Пятый, переправившись через Дунай, осел со своим народом в Аварской Паннонии, сделавшись подданным кагана, а другой [четвертый], придя в Пятиградье близ Равенны, сделался подданным христианского императора. Третий из братьев по имени Аспарух переправился через Днепр (Danapin) и Днестр (Danastri) и, придя в Огл (Honglone), поселился между Таной и Дунаем, найдя этот край безопасным и труднодоступным со всех сторон, поскольку он был расположен среди болот и отовсюду окружен реками. Благодаря своей бедности, край этот давал возможность его подданным жить в полном покое, хотя и с соседями он не забывал поддерживать добрые отношения. Итак, когда они разделились на пять частей и стали малочисленны, из самого дальнего края Азиатской [prima] Сарматии под названием Барсилия (Barsilia) вышло великое племя хазар и овладело всеми землями вплоть до Евксинского понта, сделав государем Болгарии Батая (Batau), первого из пяти братьев, и наложив на него дань, которую он платит до сего дня. Император, узнав, что какой‑то нечистый народ из Триполья (Triplo) водворил свои хижины за Дунаем у Огла (Honglon) и, приближаясь к Дунаю, совершает набеги на земли, которыми ныне ими заняты, а в те времена принадлежали христианам, которые там жили, пришел в сильный гнев. Приказав войску выступить во Фракию, он снарядил флот и пошел на них войной по суше и по морю. Сухопутное войско он послал через Албанию в направлении Огла и Дуная, а сам, подойдя к берегу, приказал кораблям ожидать его там. Болгары, видя, что на них стремительно надвигается огромное воинство, отчаявшись в спасении, укрылись в вышеупомянутом убежище, защищенном со всех сторон. В течение трех или четырех дней они не осмеливались выйти из своего убежища. Равным образом и римляне, опасаясь близлежащих болот, воздерживались от нападения. Болгары, видя малодушие римлян, воспрянули духом и повеселели. Император, жестоко страдая от подагры, был вынужден вернуться на юг для принятия ванн. Отплыв на пяти быстроходных кораблях (Bergantini) вместе со своими домашними, он приказал военачальникам и народу упражняться в обращении с пикой и быть готовыми атаковать болгар, если те захотят выйти; в противном случае – держать их в осаде, окружив рвами и прочими укреплениями. Конница, напуганная облыжными слухами, что император бежал из трусости, бежала со своих позиций, хотя никто ее не преследовал. Болгары, увидев это, бросились в погоню. Перебив и ранив немало вражеских воинов, они гнали их до Дуная. Переправившись через него, они дошли до Варны (Вогпа), лежащей у пределов Одисса (Odisso). Там они увидели равнину (Mediterraneo), которая была прекрасно защищена с тыла – Дунаем, а спереди – ущелья ми и Евксинским понтом. Главную же свою защиту они нашли в господстве над славянскими (Slavini) племенами, которых, как они говорили, было семь [колен]. Северян они поселили на переднем крае с востока, где находится ущелье Берегава (Veregabi), а с юга и запада до самой Аварии – другие семь колен, заключив с ними договора. Поселившись в упомянутых землях, болгары возгордились и стали опустошать и грабить крепости и имения, находящиеся под властью римлян. Однако император к великому стыду и смущению всех римлян был вынужден заключить с ними мир с обязательством выплаты ежегодной дани. И дальние и соседние народы изумлялись, узнав, что тот, кто сделал свои данником весь мир – от востока до запада и от севера до юга – сам сделался данником, уступив такому народу, как болгары». Так повествует Павел Диакон. Ламберт Ашаффенбургский и Иоганн Авентин, однако, полагают, что именно Батай (Bataia), или Бутай (Butaia), разбил Константина и заставил его платить дань, и именно он положил начало госпо детву болгар во Фракии. В самом деле, после того, как он нанес императору судьбоносное поражение между Паннонией и Верхней Мезией, император, помимо обязательства платить дань, уступил ему и ту и другую Мезии. На протяжении некоторого времени они жили в полном мире и покое, ни разу не подняв друг на друга оружия, пока сын Константина Юстиниан, став императором в шестнадцать лет и руководствуясь в управлении только своими желаниями, не вверг империю в пучину бедствий. Он нарушил мир, заключенный с болгарами, и, разорвав договор, столь тщательно составленный его отцом, прекратил выплату дани. Устремившись в новый поход на западные земли, он приказал коннице двигаться на Фракию, желая разграбить болгарские и славянские земли. Посему на третьем году своего правления (как пишет Кедрин) он выступил с войском против Славонии и Болгарии. Дойдя до Салоников, он перебил великое множество славян. Одни из них покорились ему, уступив силе, другие – добровольно. Этого не случилось бы, не будь его нападение столь внезапным. На обратном пути болгары преградили ему путь через ущелья, и он смог вернуться лишь ценой огромных потерь. Разорив славянские земли, на седьмом году своего правления он собрал новое войско, отобрав тридцать тысяч самых крепких славянских юношей и назвав их «дорогим народом» (popolo accettabile). Положившись на них, он разорвал и союз с арабами под тем предлогом, что на деньгах из дани того года не было римской печати, а была какая‑то новая арабская, в то время как на золотых монетах, которые давались в качестве дани, им не дозволялось чеканить ничего иного, кроме изображения римского императора. Итак, он пошел на них войной, полагаясь не столько на римские легионы, сколько на отборное славянское войско. Арабы, подвесив на шесте грамоту с мирным договором и приказав нести ее перед войском наподобие хоругви, вступили в бой с римлянами. Однако еще до начала схватки славяне, памятуя о непростительных обидах со стороны императора, немедленно его оставили и в числе двадцати тысяч перешли на сторону арабов. Это обстоятельство пошатнуло дух римлян и послужило причиной их поражения, укрепив дух их врагов и принеся им победу. Римляне бежали, а арабы, упорно их преследуя, убивали всех, кого могли настичь. Несметное число легионеров погибло, а император с горсткой своих воинов к своему великому позору спасся бегством. Вернувшись в Левкадию, он приказал казнить остальных славян вместе с их женами и детьми, сбросив их с горы Левкатий, которая возвышается над морем в Никомедии. Арабский государь Мухаммед (Moamede), познав великую доблесть славян, в том же году вторгся с ними в римские владения и, предав их жестокому разорению, собрал немалую добычу. Юстиниан, возвратившись в Константинополь, собрал новое большое войско и пошел с ним на Болгарию, грабя и предавая огню все вокруг. Болгары оказались тогда застигнуты врасплох, так как полагали, что военные приготовления, которыми был занят Юстиниан, направлены на войну с арабами, а не на погибель их народа. В замешательстве они бежали к пределам Мезии и Фракии, где вскоре образовалось великое скопище народа. В течение многих дней все их усилия были направлены лишь на то, чтобы вывезти в безопасное место своих жен, детей и то имущество, которое можно было унести с собой, оставив в добычу разъяренному императору города, крепости и прочие селенья. Затем, видя, что войско Юстиниана, уверенное в своей безнаказанности, движется, не соблюдая строя, они решили напасть на него. Собравшись с духом и силами, первым делом они постарались перекрыть все проходы, по которым император должен был возвращаться во Фракию и Константинополь. Узнав об этом, малоопытный император отправил к болгарам послов с просьбой о мире. Болгары после долгих раздумий согласились, но потребовали, чтобы император, отпустив всех пленных и вернув всю добычу, скрепил мир, достигнутый после долгих упрашиваний, торжественной клятвой, и все бывшие с ним военачальники и вельможи сделали то же самое. После этого болгары принялись укреплять города и других селения, разрушенные римлянами. Король Батай, обессмертивший свое имя боевыми подвигами, умер от лихорадки, кляня судьбу за то, что та не дала ему умереть с мечом в руке, как подобало такому мужу, как он. Ему наследовал Тарбаль (Tarbagl), которого греки и латиняне называют Тервел (Terbele) – блестящий военачальник и муж великого духа. Свида в статье «Болгары» говорит о нем следующее: «В прошлом болгары совершали набеги на земли аваров и полностью их истребили. Произошло это при Юстиниане, который наряду с Константином, сыном Ираклия, был данником болгар. У болгар же в то время правил Тервел. Когда болгары одержали победу над аварами, Тер– вел спросил у пленных, что послужило причиной столь полного их истребления. Ответ авар гласил: во–первых, взаимные обвинения и междоусобицы, во–вторых, то, что, истребив самых мудрых и доблестных среди них, они отдали власть в руки воров и подлецов, и, наконец, в–третьих, алчность к подаркам и прочему добру, которая заставляла их устраивать козни друг другу, предаваясь еще и пьянству. Тервел, услышав это, повелел созвать своих болгар и обнародовал закон: если кто‑либо будет обвинен [в преступлении], то следует немедленно провести дознание; если будет доказана кража или другое злодеяние, то виновный должен быть немедленно обезглавлен. Это был первый закон, изданный Тервелом для своих болгар». Во время его правления император Юстиниан III был свергнут Апсимаром (Assimaro) и бежал к Тервелу. Подарив ему среди прочего царскую утварь, он обещал взять в жены его дочь и отдать область, называемую Загорье (Zagorie), если тот поможет ему вернуться на трон. Болгарин согласился и, собрав большое войско, лично выступил в поход на Константинополь. Разбив лагерь под городскими стенами, он стал испытывать дух горожан, вступая с ними в разговоры, когда те разглядывали его, прячась за зубцами стен. Однако вместо слов привета горожане осыпали его грубой бранью. Посему он, проникнув под покровом ночи в город через один из акведуков, овладел им. Более чем неблагодарный Юстиниан, позабыв о благодеяниях, оказанных ему Болгарином, начал против него войну, выступив в поход на Анхиал с флотом и сухопутным войском из пехоты и конницы. Поначалу перепуганные болгары укрывались в горах. Затем, видя, как разрозненные отряды римлян бродят в поисках добычи (поскольку в римском лагере не было порядка), болгары воспрянули духом и напали на римлян. Перебив многих из них, они взяли большой полон, захватив при этом немало коней. Император с остатками войска заперся в одной из крепостей. Перерезав жилы коням, чтобы они не могли служить неприятелю, он сел на корабли и с великим позором вернулся в Константинополь.