Текст книги "Огонь"

Автор книги: Матс Страндберг

Соавторы: Сара Б. Элфгрен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

26

Ванесса танцует, но в комнате Эвелины тесно, и танец представляет собой топтание на месте среди других таких же потных тел. Мелодии давно нет, остался один ритм, басы сотрясают стены квартиры. Ванесса поднимает руки, дожидаясь, пока начнется припев, и чувствуя себя ракетой, готовой к взлету.

– С днем рождения! – кричит она Эвелине и целует ее в губы.

Вот наконец и припев. Ванесса и Эвелина начинают скакать как сумасшедшие.

Ванесса чувствует себя свободной. А почему бы и нет? Разве жизнь закончилась от того, что она рассталась с Вилле? Вилле – лузер. Ванесса пробирается к полке, где она оставила свой коктейль из водки с колой, и пьет, продолжая танцевать.

Песня заканчивается, начинается рэп про девушку, сладкую, как конфетка. Ванесса оглядывается. Эвелины не видно. Но на другом конце комнаты стоит Яри. Они все лето тусовались в одних и тех же компаниях, однако раньше Ванесса его не замечала. Он улыбается ей и подходит ближе.

– Похоже, тебе весело, – говорит он, убирая со лба темную челку.

Не отвечая, Ванесса отставляет в сторону бокал и увлекает Яри на середину комнаты. Обняв его за шею, она покачивается в такт музыке. Их тела почти соприкасаются.

Яри старается не отставать от Ванессы. Ему это не очень удается. Но ее только забавляет его неловкость.

– Я слышал, ты рассталась с Вилле? – спрашивает он.

Ванесса оступается и прижимается к Яри. Он обнимает ее рукой за талию.

«А он ничего», – думает она.

– Я уж и не надеялся, что ты когда-нибудь бросишь этого дебила, – шепчет он ей на ухо.

– Я тоже, – отвечает она.

Эвелина возвращается в комнату и пробирается к ним.

– Я очень извиняюсь, но у Мишель истерика, – говорит она. – Опять Мехмет.

Ванесса закатывает глаза. Отношения Мишель и Мехмета с самого начала уходят то в плюс, то в минус. Всю последнюю неделю они держатся на минусе. Однако не исключено, что уже на этой вечеринке произойдет изменение в сторону плюса.

Ванесса говорит Яри, что скоро вернется, и, взяв Эвелину за руку, протискивается сквозь танцующих.

– Значит, ты теперь с Яри? – спрашивает Эвелина.

– Посмотрим, – отвечает Ванесса.

– Моя мама всегда говорит, что лучший способ забыть мужчину – это лечь под другого, – говорит Эвелина.

– Вот почему она уже переспала с половиной Энгельсфорса! – отзывается Ванесса. Девушки корчат друг другу рожицы и смеются.

В кухне битком народу. Музыку заглушают пьяные голоса. В раковине гора пустых пивных банок, бутылок и выжатых кусков лимона. Под ногами хрустит разбитое стекло.

Эвелина ведет Ванессу на балкон. Они пробираются мимо группы парней и видят в углу на корточках зареванную Мишель. Пятна темной туши возле глаз делают ее похожей на грустную панду.

Ванессе кажется, что пол начинает уходить из-под ее ног. Может, конечно, это алкоголь. Но все-таки интересно, сколько человек может выдержать этот ветхий балкон? Ванесса прогоняет неприятную мысль.

– Что случилось? – спрашивает она, присаживаясь рядом с Мишель.

Мишель бросается Ванессе на шею и рыдает, шмыгая носом:

– Этот козел… Мехмет… меня совсем не любит…

Ванесса гладит подругу по спине, косясь на Эвелину:

– Значит, плюнь на него.

– Но я… его… лю… блю… – Мишель захлебывается, глотает слезы и сопли. – Он за весь вечер… на меня… ни разу не обратил внимания. Сидит… и с Рикардом разговаривает…

Ванесса уже несколько часов не видела Мехмета и не знает, какого Рикарда имеет в виду Мишель.

Эвелина незаметно показывает на комнату рядом с балконом, Ванесса приподнимается и заглядывает туда.

Мехмет сидит на кровати рядом с одним из ребят-футболистов. Значит, это и есть Рикард. Заурядный, довольно смазливый парень, которого интересует только футбол, протеиновые коктейли и результаты матчей. Странно, что у них может быть общего? Однако Мехмет слушает его очень внимательно.

– Забей! – говорит Ванесса. – Ну и что с того? Мы тут все равно самые красивые!

Мишель поднимает на нее красные заплаканные глаза и улыбается сквозь слезы.

– Ведь правда? Ты, я и Эвелина! И никакой Мехмет или Вилле не могут нам испортить настроение. Через несколько лет мы вообще забудем, кто они такие! Семнадцать лет бывает один раз в жизни!

Мишель напряженно смеется, и из ноздри у нее выдувается большой пузырь. Ванесса вытирает его подолом платья, потом стирает рукой слезы с щек Мишель. На платье остаются черные разводы от туши.

– Давай соберись, – говорит Ванесса.

Мишель кивает, Эвелина помогает подругам подняться. Голова у Ванессы кружится.

– Знаете, что нам нужно? – говорит она. – Еще выпить.

Двумя часами позже Ванесса полулежит на допотопном диване в гостиной. Предметы вокруг нее слегка покачиваются, как будто она плывет куда-то по спокойному морю, музыка и голоса сливаются в ровный шум. Это все коктейли Эвелины. Ванесса хихикает. Она очень любит своих подруг. Она всех сейчас любит.

– Как дела? – говорит кто-то ей в ухо, Ванесса открывает глаза.

Яри. Его лицо совсем рядом.

– Супер, – отвечает она и вдруг чувствует себя почти трезвой. Ее переполняет энергия, которая срочно ищет выхода. Пора проверить теорию Эвелининой мамы.

Ванесса приподнимается и целует Яри. Он, не задумываясь, отвечает на ее поцелуй.

Губы у Яри горячие и мягкие. Губы Ванессы слегка приоткрываются, она падает обратно на диван, Яри сверху и накрывает ее своим телом. Ванесса забирается руками ему под майку. Кто-то шутливо присвистывает, Яри и Ванесса смеются, все еще не отрываясь от губ друг друга.

«Надеюсь, Вилле об этом расскажут», – думает Ванесса.

И тут же удовольствие пропадает. Ее тело перестает реагировать на прикосновения Яри. В голове стучит одна мысль: поцелуи Яри не похожи на долгие, уверенные поцелуи Вилле.

Яри слишком торопится.

Ванесса зажмуривается, пытается вернуть ускользающее чувство, но когда Яри начинает гладить ей ноги, Ванесса убирает их и садится на диване.

Черт, черт, черт… Ничего не получается! Чертов Вилле!

Ванесса упирается рукой в грудь Яри и отталкивает его. Яри смотрит на нее с удивлением:

– Что случилось?

– Ничего, – говорит Ванесса.

У Яри расстроенный вид, и Ванесса через силу улыбается. Яри хороший. Но целоваться ей сейчас хочется не с ним.

– Я вспомнила, мне срочно нужно домой.

Ванесса и Яри одновременно встают с дивана. Ванесса чуть покачивается, он поддерживает ее:

– Может, тебя проводить? Ты в порядке?

– В полном порядке, – кивает Ванесса, мечтая, чтобы это было правдой.

Ночь очень темная. Пахнет прелой травой. Несмотря на жару, осень понемногу берет свое. Сентябрь.

Чтобы в темноте написать эсэмэску Эвелине, Ванессе пришлось прикрыть один глаз рукой.

«Пошла домой».

В отдалении слышатся крики мужчин и женский смех. Грохот музыки. Вечеринка в «Ётвендарен». Ванесса покосилась на экран мобильника. Половина первого ночи. Еще полчаса до закрытия. Значит, веселье идет полным ходом.

Возле входа группками собрались люди. Многие нетвердо держатся на ногах, покачиваясь, хватаются друг за друга. Хуже всего обстоит дело у людей постарше, которые, уж казалось бы, должны иметь большой опыт обращения с алкоголем. Проходя мимо, Ванесса услышала обрывки их разговоров. К кому сейчас можно пойти, кто поставит выпивку, у кого дома никого нет.

Через окно Ванесса увидела в баре девушку и парня. Наверно, влюбленные. Стоят почти вплотную друг к другу. Девушка смеется, и ее темные, собранные в хвост волосы колышутся в такт движениям.

Ванесса думает: наивные люди. Не знают, что вероятность сохранения отношений микроскопически мала. Вернется ли когда-нибудь к Ванессе такая беззаботность? Или она до конца своих дней останется брюзгой?

Все последующее происходит очень быстро.

В баре появляется Юнте.

Девушка поворачивается к нему и улыбается. Лицо ее кажется Ванессе знакомым.

Парень шутливо берет ее за подбородок и целует в губы.

Ванесса видит его лицо и замирает.

Вилле. Это Вилле. Свежевыбритый, с новой стрижкой, в новой облегающей черной майке.

В животе Ванессы закопошился клубок мокрых, скользких змей. Она обежала гостиницу и, скрючившись, остановилась в кустах. Рвота была сильной и мучительной, но наружу не выходило ничего, кроме густой и чистой слюны.

Внезапно в голову Ванессы пришла опасная, но необычайно соблазнительная мысль.

Она зажмурилась. Постаралась сконцентрироваться на своих магических способностях. Алкоголь мешал, но Ванесса напрягалась изо всех сил и наконец почувствовала на коже холодок. Она стала невидимой и направилась к входу в «Ётвендарен».

Совет запретил Избранницам использовать магию. Любую магию. Чертов Александр запугивал их, говорил, что у Совета повсюду шпионы. Но как шпионы, если они вообще есть, увидят того, кто невидим? Ванесса сделала рукой защитный жест – выставила вверх средние пальцы и покрутила ими в воздухе – на всякий случай, хуже не будет.

Она тихо подошла к охраннику, который с отсутствующим выражением лица сидел возле двери на высоком табурете.

Это он выгнал ее и Эвелину летом из «Ётвендарен». Не удержавшись, Ванесса крепко ущипнула его за ухо. Охранник вскочил, дико озираясь по сторонам. Ванесса засмеялась и проскочила мимо него в гостиницу.

Внутри было жарко, как в тропиках. Пахло потом, алкоголем и неустроенностью. Диджей играл старую песню – ее иногда любит слушать мама Ванессы. Ванесса пересекла танцпол. Из-за мигания цветомузыки окружающие предметы казались нереальными, как во сне.

Протискиваясь мимо танцующих девушек, Ванесса случайно толкнула одну, и та свалилась, запутавшись длинными ногами в собственном цветастом платье.

Окружающие ее люди согнулись пополам от смеха.

«Сори», – подумала Ванесса и двинулась дальше, к бару.

Вот и Юнте. Стоя вполоборота к Ванессе, он пил пиво из горлышка бутылки.

Ванесса обошла колонну и увидела Вилле и темноволосую девушку. Они сидели на высоких барных стульях у стойки.

Значит, это Элин. Да, она красивая. Черт, она очень красивая. Высокие скулы, красиво очерченные брови, кожа такая, будто ее каждый день мажут дорогими кремами.

Теперь Ванесса ее узнала. Она видела ее в банке возле площади Стурвальсторгет. Эта Элин провожала Николауса и Ванессу в отделение, где находятся банковские ячейки.

В тот раз Ванесса тоже была невидима.

Девушку, с которой он тебе изменил, ты однажды видела, а она тебя – нет.

Блин, ну почему Мона все время оказывается права!

Ванесса подошла ближе. Элин повернулась к Вилле. Он, как загипнотизированный, смотрел только на нее.

Чувство было такое, будто Ванесса внезапно попала в параллельный мир. Всего несколько недель назад Вилле был для нее самым важным человеком на свете, ее жизнь крутилась вокруг него, они были помолвлены и собирались в один прекрасный день вместе уехать из Энгельсфорса. И вдруг он смотрит на другую девушку так, как раньше смотрел только на Ванессу.

Змеи в животе Ванессы опять пришли в движение, рот наполнился слюной, Ванесса судорожно глотнула.

– Не пора ли нам домой? – улыбнулась Элин многозначительно.

И Вилле, который никогда не уходил с вечеринок раньше, чем закончатся алкоголь и наркотики, покорно кивнул и поцеловал Элин.

– Я в туалет, – говорит Элин, слезает со стула и уходит.

– Мы – домой! – орет Вилле, пытаясь перекричать музыку. Юнте кивает.

«Значит, он и Элин уже „мы“, – думает Ванесса. – Как будто меня вообще никогда не существовало».

– Я пока здесь! – отвечает Юнте, поворачиваясь к бармену и делая заказ. Похоже, отношения между ним и Вилле натянутые.

«Отлично», – думает Ванесса.

Вилле не сводит глаз с туалетов. Это шанс, который нужно использовать. Ванесса тихонько присаживается на стул, где только что сидела Элин. Пластиковое сиденье еще не остыло.

Ванесса наклоняется к Вилле. Чувствует его хорошо знакомый запах. Слезы наворачиваются у нее на глаза. Вилле поднимает бокал с пивом, Ванесса приближает губы к его уху.

– Как ты мог так со мной поступить? – шепчет она.

Вилле подскакивает, несколько капель холодного пива выплескиваются Ванессе на колени.

– Ванесса? – хрипло говорит он.

Юнте оборачивается:

– Что с тобой?

Вилле открывает рот, но Ванесса опережает его.

– Ничего не говори. Он подумает, что ты спятил, – шепчет она.

Вилле закрывает рот, смотрит на Юнте и трясет головой.

– А может, ты и вправду спятил? – предполагает Ванесса. Вилле бледнеет. – Выбирай сам: или ты сошел с ума, или я действительно нахожусь здесь. И слежу за тобой. Я буду рядом каждый раз, когда ты будешь с ней трахаться. Буду слышать каждое слово, которое ты ей скажешь.

Она легонько дует ему в лицо, и его глаза расширяются от ужаса.

Ванесса поднимает глаза и видит, что Юнте смотрит прямо на нее. Нет, не на нее, но в ее сторону. Как будто знает, где она находится.

Ванесса кидает последний взгляд на Вилле. Тот одним махом опрокидывает остатки пива в рот.

– Ты в порядке? – спрашивает Юнте.

Вилле трясет головой.

– Или у меня адские глюки, или ваще не знаю что…

Опьяненная успехом, Ванесса пробирается к выходу через мигающий цветомузыкой танцпол. Уголком глаза она видит выходящую из туалета Элин и начинает хихикать, смех бурлит в ней, переливается через край. И вот уже Ванесса громко смеется. Но музыка грохочет еще громче.

27

Тяжелые пакеты бьют по ногам Анны-Карин. Рядом с ней идет мама, в руках у которой пакет, едва заполненный до половины.

– Неужели им нечем заняться? – фыркает мама, указывая на толпу, запрудившую улицу.

Тротуар забит людьми. На многих надеты желтые майки и толстовки. На бывшей библиотеке, расположенной напротив дома, где живут Анна-Карин и ее мама, теперь новая вывеска: «Позитивный Энгельсфорс!» – написано лиловыми буквами на желтом фоне.

С тех пор как эта организация открылась, здесь каждые выходные собирается народ, и мама не перестает жаловаться на толкучку.

Они уже собрались переходить улицу, но тут их кто-то окликнул.

Мама настороженно, почти испуганно оглянулась. Какая-то женщина отделилась от толпы и направилась к ним. Ее лицо показалось Анне-Карин знакомым. В совершенно седых волосах женщины словно по ошибке запутались светлые пряди.

Как будто не замечая маминой холодности, женщина обняла ее, потом протянула руку Анне-Карин и представилась как Сирпа.

– Мы с мамой вместе учились в школе, – объяснила женщина. – А с тобой виделись в магазине, я работаю там на кассе.

– А-а, – протянула Анна-Карин.

– У нас в «Позитивном Энгельсфорсе» сегодня мероприятие, – сказала Сирпа.

– Я это заметила, – ехидно проговорила мама, и Анне-Карин стало неловко.

– Видно, что людям у вас нравится, – промямлила Анна-Карин, чтобы загладить мамину колкость.

Она поставила пакеты на тротуар и стала разминать руки, пытаясь восстановить кровообращение. Укусы лисы опять начали чесаться.

– Да, у нас действительно очень хорошо, – сказала Сирпа, задумчиво глядя в сторону центра. – Это именно то, что нашему городу нужно.

Она повернулась к Анне-Карин:

– Ты еще очень молода, и тебе трудно поверить, что когда-то Энгельсфорс был процветающим городом. Мы можем сделать так, что он снова начнет развиваться, если научимся видеть возможности, которые нас окружают. Может, зайдете к нам? Познакомитесь с Хеленой. Хеленой Мальмгрен.

– Я прекрасно знаю Хелену, о которой ты говоришь, – процедила мама, пытаясь нашарить в сумке сигареты.

– Она прекрасный человек, Мия. Очень сильный. А ведь ей столько пришлось в жизни перенести. Она мне очень помогла. Я много лет страдала от болей в шее, а Хелена показала мне, что главное – наше отношение к болезни. Будешь без конца перемалывать негативные мысли – будешь болеть, а если решишь, что здорова, так оно и будет.

Анна-Карин посмотрела на маму – та, глядя в сторону, демонстративно курила. Она не слышала ни слова из сказанного, поняла Анна-Карин. Да, конечно, со стороны эта история кажется странной, но Сирпа верит в то, что говорит, и радуется.

– Может, Хелена поможет тебе вылечить спину? – спросила Анна-Карин у мамы.

– Нам пора идти, – вместо ответа сказала мама и выбросила окурок.

– У нас еще есть время, – невинно заметила Анна-Карин.

Мама бросила на нее испепеляющий взгляд.

– Тогда пошли, – обрадовалась Сирпа.

Она провела их через толпу и открыла дверь офиса «Позитивного Энгельсфорса». Внутри оказалось еще больше народу. Все улыбались друг другу. Как будто одно то, что они находятся здесь все вместе, было достаточным поводом для гордости и радости. Анна-Карин увидела в толпе Густава, он разговаривал о чем-то с парнями из футбольной команды. Тут же были обе Ханны, другие ребята из школы, учителя. Вот учитель рисования Петер Бакман и замдиректора Томми Экберг – Мину рассказывала, они оба присутствовали при том, как выгоняли директрису.

Вдруг сердце Анны-Карин замерло. Она увидела Яри.

Яри, которого она столько лет любила на расстоянии. Так сильно, что порой не могла думать ни о чем другом, кроме своей любви. Яри, про которого после вечеринки у Юнте она постаралась забыть.

Внутренний голос уговаривает Анну-Карин бежать, но поздно – Яри видит ее.

Его взгляд задерживается на ней на несколько секунд, потом перемещается дальше. Они не виделись уже несколько месяцев. Может, он заставил себя забыть все, что между ними произошло? Она очень надеется на это.

Анна-Карин догоняет маму и Сирпу. Снова ставит пакеты и дает отдых рукам.

– Хелена, тут с тобой один человек хочет поговорить! – кричит Сирпа.

Женщина с ярко-рыжими волосами оборачивается. На ней длинное, в пол, платье из тонкого желтого материала.

Яркий цвет ткани подсвечивает ее лицо.

– Мия! – Лицо женщины озаряется улыбкой, как будто появление мамы – для нее настоящий подарок. – Как я рада тебя видеть!

Мама бурчит что-то в ответ. Хелена оборачивается к Анне-Карин и осматривает ее с ног до головы. Ее внимание напрягает Анну-Карин и одновременно льстит ей.

– Выпрямись, девочка, – говорит Хелена. – Улыбнись миру, и мир улыбнется тебе.

Она подмигивает Анне-Карин, как будто их объединяет общая тайна, и снова поворачивается к маме.

– Я слышала, у вас зимой был пожар, – говорит она.

Мама молча кивает.

– Постарайся увидеть в случившемся что-то хорошее. Возможности есть всегда, надо только научиться их видеть. Когда дверь закрывается, открывается окно.

– Говорить легко, – фыркает мама. – После пожара моего отца парализовало, мне пришлось бросить хутор, на котором я выросла. И теперь я одна бьюсь, чтобы прокормить Анну-Карин.

Слова мамы больно ранят Анну-Карин, ярость клокочет в ней, угрожая вырваться наружу.

«Я могла бы заставить тебя рассказать правду, – думает она, глядя на маму. – Ты вовсе не думаешь о том, как меня прокормить. Ты обо мне вообще не думаешь. И на дедушку тебе наплевать, ты его даже не навещаешь. Мы переехали в город из-за тебя. Потому что ты хотела переехать. Держу пари, что ты обрадовалась пожару».

Желание заставить маму рассказать, как все было на самом деле, так сильно, что Анна-Карин едва сдерживается. Единственное, что ее останавливает, – страх перед Советом.

– Я понимаю, как вам пришлось трудно, – доброжелательно кивает Хелена. – Но ты можешь расценивать это как шанс начать новую жизнь. Сделать карьеру.

Анна-Карин с благодарностью косится на Хелену. Она говорит именно то, что нужно услышать маме.

– Из-за своей больной спины я никак не могу устроиться на работу! – Голос мамы звучит агрессивно. Но Хелена не дает сбить себя с толку.

– Именно эти проблемы мы помогаем решать в «Позитивном Энгельсфорсе», – говорит она, наклоняясь к маме и втягивая в себя носом воздух. – И с курением тоже можно разобраться.

Она снова подмигивает.

Это оказалось для мамы последней каплей.

– Нам пора идти, – говорит она и тянет за собой Анну-Карин.

– Приходите, когда захотите! – кричит им вслед Хелена. – Наши двери и сердца всегда открыты для вас.

Мама пробирается через толпу, прокладывая себе локтями дорогу, выходит на улицу и быстрыми шагами двигается прочь от офиса.

– Никто не имеет права диктовать мне, как нужно жить, – ворчит она, изо всех сил толкая дверь подъезда. – Ей легко говорить…

– Легко?! – кричит Анна-Карин. Дверь с грохотом захлопывается за их спиной. – Элиас умер! Сын Хелены умер! А она пытается помочь тебе!

Ярость все-таки прорывается наружу. Мама смотрит на нее удивленно.

– Не думай, что ты самая несчастная на всем белом свете, – продолжает Анна-Карин.

– Ты не знаешь, как мне живется.

– Я-то как раз знаю, как тебе живется, – говорит Анна-Карин. – Потому что мне живется точно так же. И ты об этом прекрасно знаешь. Но тебе на это наплевать, потому что ты жалеешь только себя!

– Ах так! Значит, я еще и плохая мать! Спасибо тебе! Спасибо, что добила меня, лежащую.

Анна-Карин хорошо знала эту тактику. Стоило сказать, что мама в чем-то не права, как мать переходила в нападение и добивалась того, что Анну-Карин начинала мучить совесть. Простая хитрость, но она всегда действовала. Раньше, но не в этот раз.

– Обратись за помощью! – рявкнула Анна-Карин и так резко поставила сумки на пол, что банки и бутылки выкатились на пол. Она вышла из дверей и оглянулась только тогда, когда отошла от дома довольно далеко. Мамы не было видно ни у подъезда, ни в окнах квартиры.

Возле «Позитивного Энгельсфорса» стояла Хелена. Вокруг нее толпились люди, но она смотрела прямо на Анну-Карин и тепло ей улыбалась.

Анна-Карин уже хотела ответить на ее улыбку, но тут появился муж Хелены, Кристер Мальмгрен – «чиновная шишка», как его называла мама Анны-Карин. Кристер обнял жену за плечи, что-то ей сказал, они развернулись и ушли в офис.