Текст книги "Домик на Юге"

Автор книги: Маша Трауб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Они встретились в Москве у Иры в загородном доме. Были и другие гости. Соня ела салат и думала, что от отпускной Иры не осталось и следа. Подруга была сдержанной и предусмотрительной хозяйкой. Мало пила, мало говорила. Вежливо просила домработницу поменять тарелки и подать горячее – берегла свеженарощенные ногти. Даже Тася Соне показалась другой – девочка была в очках и спокойно резала ножом мясо. На отдыхе она резала тарелку. Тася рассудительно отвечала на расспросы взрослых – в какой класс переходит, какие предметы любимые. Совсем другая девочка. Обычная. Такая не будет летать на зонтике и разговаривать с муравьишками. Антонина опаздывала. Наконец в ворота заехала роскошная машина, из которой вышла строго одетая женщина. Укладка, сдержанный макияж. Соня смотрела на почти нетронутый бокал с вином – пить не хотелось. Она думала, что тоже выглядит по-другому. Ира рассказывала, что они собираются ехать отдыхать на Сицилию и еле успели выкупить билеты в бизнес-классе. Антонина планировала провести остаток лета на Бали. Под конец скучного и незатянувшегося вечера Соня поняла – у нее нет ничего общего ни с Ирой, ни с Антониной. Нет, они вспомнили о Кирюше, Наташе и Вячеславе. Рассказали гостям, как оказались в одном доме. Разъезжаясь, договорились созвониться «как-нибудь».

На следующие выходные Соня поехала на дачу к Маргоше. Рассказала ей о встрече с Ирой и Антониной.

– А чего ты ждала? – удивилась Маргоша.

– Не знаю, – честно ответила Соня. – Просто я не думала, что они так изменятся. В Москве. Все так меняются?

– Нет, Сонька, не все. За Марину Михайловну ты можешь быть спокойна. Она точно не изменилась.

Во дворе, на огромном деревянном столе, Маргошина свекровь играла с Анькой и Андрюшкой в скрабл, попутно объясняя детям правила правописания.

Бочка

– Надя, продай мне бочку.

– Ты с ума сошла? Что значит – продай? И за сколько? У тебя деньги-то есть?

– Есть. Немного. Но я тебе буду по частям отдавать.

– Нет, Ира, нет. Даже не начинай этот разговор.

– Ну зачем вам? У вас же есть большой новый дом. И тот, старый. А бочку вы сносить собирались. Продай, до первого куста астр.

– Нет, я же тебе сказала уже. Мы там летом собирались гостевой дом ставить. Мало ли – сын приедет или знакомые. Или баню из него сделаем.

– Надь, продай.

– Все, Ира, иди. И не приходи больше, поняла?

– Надь, пожалуйста, ты подумай.

Надя, точнее, Надежда Николаевна, схватила со стола тарелку и переставила к мойке, давая понять, что Ирке, точнее, Ирине Александровне, пора убираться. Та сидела ссутулившись. Встала, непроизвольно подтянула лямку бюстгальтера, поправила грудь. Надя отвела взгляд. «Опять я сорвалась, – подумала она, – а с другой стороны, сколько можно?»

Надя с Ириной познакомились, когда они с мужем купили под Москвой этот участок земли с корявым, перекосившимся домиком. Ирина была соседкой и жила в бочке. К домику с другой стороны была пристроена такая жилая то ли бытовка, то ли сарай. Сразу было понятно, что пристроена наживую, как временное пристанище. Чтобы потом снести и было не жалко. Но бочка осталась надолго. Стояла лет двадцать и намеревалась простоять еще столько же. Вокруг жилой бочки была земля – пять шагов до забора и шесть до деревянного туалета. Территория Ирины. Забор между участками тоже когда-то слепили в истерике или лихорадке. Из того, что было под рукой, – старой, когда-то модной псевдокитайской ширмы, куска шифера и проволоки.

– А почему забор не поставили? – спросила Надя у риелтора, продававшего участок.

– Это когда-то один дом был, и участок один. Семья. Потом разругались, разделились. Ну, вы понимаете, – объяснил риелтор.

Надя кивнула.

– А кто соседи? – спросила она.

– Порядочные, тихие люди.

– Дом новый построим, – сказал Надин муж и потерял интерес к старому строению. Но она решила, что раз уж приводить в порядок участок, то и дом тоже.

Эта лачуга была заставлена мебелью и завалена тряпьем: рассохшиеся тумбочки, ободранный незакрывающийся шкаф, сколоченные вручную кровати, заплесневевшие матрасы. Дом стоял на земле, без фундамента. Холодный, сырой. Надин муж со строителями в рекордные сроки возводил новый, кирпичный, а она все ковырялась со старым.

– Да брось ты это дело, – сказал муж. – Потом найму ребят, они мне его быстро разберут.

– Нет, нельзя, – ответила Надя, – тогда у соседей бочка рухнет.

Стена была общая. Если сносить, то только вместе с бочкой.

– Ладно, приедут – сядем, поговорим, – решил муж. – Все равно забор еще надо обсудить. А то потом скажут, что мы себе лишнего оттяпали. Скандала не оберешься.

Надя, дожидаясь соседей, покрасила лавочку перед домом и дверь. Побелила печку, которую не сразу заметила – она была завалена досками. Печка сначала дымила, а потом ничего, потянула. Надя повесила старые занавески, поставила раскладушку и улыбнулась. Она решила, что будет скрываться здесь от строительства.

В один из выходных Надя услышала звуки. За стенкой кто-то был. Она вышла во двор и подошла к китайской ширме. Около уличного рукомойника стоял молодой мужчина и шумно умывался.

– Полотенце дай, – крикнул мужчина кому-то.

– Сам возьми, – ответил женский голос.

Надя решила, что пойдет знакомиться попозже – когда соседи закончат с первыми бытовыми хлопотами.

Она посадила на участке свежие кусты цветов. Земля была плохая – один песок. Надя сомневалась, что что-то приживется. Одну грядку она оставила для травы – петрушки, укропчика, лучка. Взяла перчатки и стала полоть. Вдруг спиной почувствовала, что кто-то на нее смотрит. Обернулась – никого. Показалось. Но ощущение не проходило. Надя обернулась еще раз и увидела два черных глаза – собака. Старая, судя по седине на морде, беспородная. Собака не лаяла. Просто стояла и смотрела на Надю.

– Иди домой, – сказала ей Надя, решив, что собака соседская. Псина подняла лапу и нагадила на свежепосаженный куст.

– Ах ты, зараза. – Надя взяла кусок земли и кинула в собаку. Та убежала в дырку между шифером и китайской ширмой.

Надя подошла к ширме, заглянула и от неожиданности ойкнула. Прямо на нее смотрел маленький мальчик.

– Привет, – поздоровалась Надя.

Мальчик молчал. Стоял и смотрел собачьим взглядом.

– Тебя как зовут? – спросила Надя.

Мальчик посмотрел на лопатку, которую держал в руках, и ткнул ею Надю в живот через щель в ширме.

– Ты что делаешь? – возмутилась она.

Из бочки вышла молодая женщина и молча уставилась на Надю.

– Здравствуйте, – сказала Надежда, – мы ваши новые соседи. Давайте знакомиться.

Женщина промолчала.

– Иди в дом, – велела она мальчику.

– Вы знаете, мы тут с мужем хотели с вами поговорить насчет забора, – начала Надя.

– Я не хозяйка, – отрезала женщина и вошла в бочку.

Надя постояла еще некоторое время около ширмы, но из бочки никто не появлялся. Она пошла к мужу «на стройку», в которую тот превратил вторую часть участка.

– Соседи приехали, – сказала она, – очень странные. Ни здрасьте, ни до свиданья. У них ребенок и собака. Молодая пара.

– Ладно, разберемся, – буркнул муж, занятый измерениями.

– Если ребенок, то должно быть тихо. Гулянок хоть не будет, – сказала она, убеждая саму себя, – но без них было лучше. Правда?

– Правда, – согласился муж.

Вечером соседи вытащили из бочки пластмассовый стол, поставили стулья и сели ужинать на улице. Надя ходила по своему участку и морщилась от запахов. От соседей несло жареной рыбой и картошкой. Но не вкусно, а противно.

«На чем они ее жарили?» – спрашивала Надя сама у себя.

Когда стемнело, начались скандалы. Орала музыка.

– Слушай, это же невозможно, – сказала она мужу. – Иди к ним, поговори.

– Да ладно, все равно мы уезжаем, – пожал он плечами. – Пусть гуляют. Еще успеем поругаться.

– Но у них же ребенок маленький. А они матерятся…

– Дом этот построим, тот снесем, забор поставим, и все будет нормально. Садись в машину, поехали, пока совсем не стемнело. Видимо, забор на свои придется ставить. Похоже, денег у них нет.

– А кто их знает? Женщина сказала, что она не хозяйка. Может, знакомые?

– Узнаем. Хотя ты знаешь, что я подумал, вот бы у них тот участок купить… Приедут хозяева, надо будет аккуратно разузнать, что к чему…

Хозяйкой оказалась Ирина Александровна – милая, тихая женщина – с виду ровесница Нади. Та даже не сразу заметила, что за забором кто-то есть. Она все еще возилась со старым домом. Поставила лестницу и залезла на чердак. Еле открыла присохшую дверцу. И чуть не упала с лестницы. На чердаке было осиное гнездо. Осы жили там давно, обустроили жилище и незваной гостье не обрадовались.

– Ой! – вскрикнула Надя и стала быстро спускаться, собираясь позвать мужа. Прошла мимо ширмы и вдруг опять почувствовала на себе взгляд. Оглянулась. Из-за ширмы выглядывала женщина.

– Здравствуйте, – сказала незнакомка.

– Здравствуйте, – зло ответила Надя. Испугалась ос, да и в прошлый раз со знакомством не задалось.

– А вы мои новые соседи? – доброжелательно спросила женщина из-за ширмы.

– Да. Меня зовут Надежда Николаевна.

– А меня Ирина Александровна. Утром приехала, рано. Сразу поняла, что новые соседи появились.

Соседка говорила доброжелательно, даже радостно и выглядела прилично. Надежда успокоилась.

– Да вы заходите ко мне, – пригласила Ирина Александровна, – а то что мы так, через забор.

– Спасибо. Зайду, – согласилась Надя. – Только мужа предупрежу и скажу, что тут осы.

– Да они там всегда, – грустно сказала Ирина Александровна. – И травили, и выкуривали. Все равно заводятся. Осторожнее, они злющие.

– Может, вы к нам зайдете? – предложила Надя.

– Нет, нет, что вы, неудобно. Да вы еще и не обжились, наверное, – ответила Ирина, но Надя поняла, что соседке очень хочется зайти – посмотреть, что делают соседи.

– Заходите, заходите, – сказала Надя, – давайте ширму отодвинем. Пролезете? – Она стала отдирать условный забор. Ей уже порядком надоело одиночество, хотелось с кем-нибудь поговорить. С мужем разговаривать можно было только о плане нового дома и стройматериалах. Да и соседка ей все больше казалась симпатичной.

Ирина Александровна с помощью Нади пробралась в дырку и начала оглядываться.

– Хотите, в дом зайдем? Я там прибрала, – предложила Надежда.

Они зашли в дом, но сесть было некуда – раскладушка и одно кресло.

– Я столько мусора отсюда вывезла, вы не представляете, – сказала Надя.

– Представляю, – грустно отозвалась Ирина.

Они сели на лавочку во дворе. Надя вытащила из дома кресло, налила кофе. Думала, как бы потактичнее узнать у соседки, кто здесь жил раньше. Надя верила, что дом помнит старых жильцов. Да и участок этот они купили только потому, что было место для нового дома. Муж Нади тоже не любил жить в домах «с историей».

– А раньше это был один участок, – сказала Ирина, отхлебывая из чашки кофе.

Надя обрадовалась, что соседка оказалась разговорчивой – не надо ничего спрашивать. Сама решила рассказать.

– Здесь отец мой жил. То есть мы все здесь жили, – продолжала Ирина. – А потом вот… разделились.

Ирина замолчала. Надя поняла, что та не расскажет все сразу.

– Тут на прошлые выходные семья молодая приезжала, с ребенком, – сказала Надежда.

– Это моя дочь с зятем и внуком, – ответила Ирина. Она отставила чашку и поднялась. – Спасибо, пойду я, у вас тут еще много дел. Очень рада познакомиться.

– Да, мне тоже приятно. – Надя расстроилась. Она рассчитывала на продолжение рассказа.

– А вы уезжаете? – спросила Ирина.

– Да, вечером. Жить негде пока. Но уже привыкли – утром приезжаем, вечером уезжаем. Но ничего, муж дом быстро построит. Тогда и переберемся.

– Ладно, спасибо за кофе. Еще увидимся.

– Конечно.

Ирина ушла. Надя пошла к мужу.

– У нас там осиное гнездо, – сказала она.

– Надо будет выкурить, – ответил муж.

– Я с соседкой познакомилась. С хозяйкой. Милая женщина. Доброжелательная, вроде порядочная. А то семейство – это ее дочь с зятем.

– Что она рассказала? Ты про участок спрашивала? Она его не хочет продать?

– Не спрашивала. Неудобно было. Только познакомились. Кофе попили, она ушла.

– Надо будет посидеть по-человечески, винца выпить. Вот дом поставим, пригласим на новоселье.

Надя даже стала ждать приездов Ирины. Щель в ширме становилась все больше. Женщины пили кофе, говорили о погоде, саженцах, передавали друг другу то сахар, то кофе, то хлеб. Ирина все больше рассказывала о себе.

Участок – большой, даже огромный по тем временам – принадлежал отцу Ирины. Она выросла на этой даче. Потом умерла мать Ирины, и отец женился на Лидке – женщине с двумя детьми. Ирина рано выскочила замуж. Тогда-то отец и поделил участок. Себе с новой женой оставил большой, с этим самым старым домом. А Ирине и ее мужу пристроил бочку и выделил клочок земли. Она была рада. Тем более что никакого забора и даже заграждения не было. Как жили, так и жили. Наоборот, удобнее стало: отец с Лидкой – отдельно, она с мужем – отдельно. А ели все равно вместе – за большим столом на улице. Отец настоял, хотя Ирина, да и Лидка эти семейные трапезы ненавидели. Ругались по-бабьи, кто сколько продуктов привез, кто что приготовил, кто посуду когда помыл.

Эта китайская ширма, кусок шифера и проволока – дело рук Лидки. Ирина так с ней и не нашла общего языка, да и с ее детьми – мальчиком и девочкой – не сошлась характерами. Так, поддерживали нейтральные отношения. Ради отца. А еще потому, что обе боялись доводить дело до открытого конфликта. Ирина думала, что отец встанет на сторону жены, а Лидка опасалась, что муж «выберет» дочь.

А потом отец умер. Лидка и Ирина остались наследницами. Как жили, так и поделили. Лидке – участок с домом, а Ирине – бочка с клочком земли. Ей тогда и в голову не пришло требовать большего. Лидка забор и соорудила. И запретила Ирине к ней на участок заходить. Официально стали чужими людьми. Ирина поплакала, но быстро успокоилась. Она была молодая, муж – любимый, вся жизнь впереди, будут у нее еще и дачи, и все на свете. Пусть подавится. Только тяжело было по вечерам – за стенкой же все слышно. От одного голоса Лидкиного визгливого трясло. Как отец мог на такой жениться? Участок она давно решила продать – он ей был не нужен. Поэтому и запустила. Одно время бурьян был по пояс. Только перед продажей Лидка мужиков наняла, чтобы скосили. И в дом весь хлам сваливала. При муже такого себе не позволяла – он каждую лишнюю травинку выдергивал. Лидке деньги были нужны. Все ждала, когда цены вырастут – бегала по деревне и спрашивала, кто за сколько продал. Ирина к ней тогда приходила. Просила продать по-родственному, в рассрочку, «со скидкой» – все-таки не чужое место, отцовское. Отец бы никогда участок не продал. Та только хмыкнула. Сказала, что Ирина за всю жизнь таких денег не заработает. Лидка теперь в городе живет – квартиру купила, замуж опять вышла, говорят.

Когда же приезжала дочь Ирины с зятем, Надя считала день испорченным. Дочь Ирины – Кристина – даже не здоровалась. Делала вид, что соседей не замечает. Надя еще удивлялась, как у такой милой женщины выросла такая девица. Их собака по-прежнему гадила на Надины цветы, а мальчик стоял около ширмы и буравил Надю взглядом. Днем пахло подгоревшей кашей или сосисками, вечером орала музыка, Кристина скандалила с мужем или он с ней.

Когда приехала Ирина и женщины сели пить кофе, Надя не сдержалась. Они уже перешли на ты, Ирина познакомилась с Надиным мужем, обменялись телефонами на всякий случай. Так что Надя решила, что может позволить себе высказать недовольство.

– Ира, ты не могла бы сказать дочери, чтобы они не так громко включали музыку?

– Да, извини, скажу обязательно.

– Они ругаются.

– Да, я знаю. Они все время ругаются. Что я могу сделать? Их семья, люди взрослые, пусть сами живут как хотят. А как твой сын?

Это был беспроигрышный способ перевести тему разговора. Надя боготворила своего единственного сына – Николашу – и рассказывала о нем запоем. На пятом курсе, работает, умница, девушка из такой семьи, что закачаешься. И сама – чудо. Живут отдельно, квартиру снимают. Надя рассказывала и сама млела от счастья. Вот какого сына вырастила, особенно если сравнивать с этой Кристиной.

– Поговори с ней насчет забора, может, поучаствует, – попросил Надю муж. Строительство шло к концу. Надя ждала, когда муж даст команду убирать и обустраиваться.

– Хорошо, в следующий раз, – ответила она.

В следующий раз на дачу она приехала с пачкой кофе, бутылкой вина, конфетами и сыром – угостить Ирину, чтобы разговор шел легче. И только когда пролезла через ширму и увидела машину, поняла, что соседка не приехала. Ирина всегда добиралась своим ходом – на электричке и автобусе, а Кристина с мужем – на машине. В прошлые выходные Надя дала своей новой подруге клубни, Ирина тут же посадила их около бочки, на клочке земли. Сейчас на месте посадки грязным колесом стояла машина.

– Там же цветы, – сказала вслух Надежда.

– Что? – вышла из бочки Кристина. – А, это вы… здрасьте. А мамы нет.

– А когда приедет? – спросила Надя.

– Не знаю. Она в больнице.

– Что-то случилось?

– Не знаю. Приедет – спросите. Вы что-то хотели?

Надя стояла с бутылкой вина и пакетом с гостинцами. Думала, отдавать или нет. Решила, что не отдаст.

– Нет, ничего, – ответила она и пролезла назад, на свой участок.

Ближе к вечеру – Надя сидела на улице, пила вино и читала – в щель пробрался сын Кристины вместе с собакой. Встал напротив Надежды и молчал.

– Тебя как зовут? – спросила она.

– Женя. – Мальчик хлюпнул носом.

– А меня тетя Надя.

Мальчик не уходил. Из бочки слышались крики и мат.

– Может, ты есть хочешь? – спросила она.

– Хочу, – ответил ребенок.

– Бутерброд и конфеты будешь?

– Буду.

Надя сбегала на «стройку» и принесла оставшуюся от обеда рабочих и мужа еду – хлеб, колбасу, сыр. Сделала бутерброд. Уронила кусок колбасы, который на лету поймала собака.

Женя дожевал бутерброд и опять уставился на Надю. Собака сидела рядом и тоже ждала. Надя бросила собаке остатки хлеба, а Жене дала конфеты.

– А что у вас там? – спросил мальчик, показывая пальцем на дом.

– Ничего особенного. Раскладушка, кресло.

– Вы там живете?

– Нет пока.

– А можно, я посмотрю?

– Иди.

Женя зашел в дом и огляделся.

– У вас нет игрушек, – констатировал он.

– Нет, – кивнула Надя.

– У вас нет детей?

– Есть. Сын. Только он уже большой и в игрушки не играет.

– А можно, я здесь пока поживу? – спросил Женя и добавил: – Пожалуйста.

– Нет, здесь холодно еще. Ты простудишься. А одеяла у меня нет, и подушки тоже нет.

Женя кивнул.

– Женька, Женька! – услышала крик Кристины Надя.

– Тебя мама зовет, – сказала она мальчику.

– А можно, я еще приду? – спросил он.

– Можно, приходи.

Женька пролез через дырку.

– Я же тебе велела никуда не уходить! – закричала на сына Кристина, но, увидев соседку, осеклась.

Когда на дачу приехала Ирина, Надя не сдержалась и охнула. У соседки было лицо серого цвета, и она сильно похудела.

– Кристина сказала, что ты в больнице лежала. Что-то серьезное?

– Нет, все в порядке, – ответила Ирина. – Разбавь мне кофе кипятком, чтобы некрепкий был. Не могу, сердце скачет.

Надя уже давно себе призналась, что выглядит намного лучше Ирины. А ведь они одногодки. И морщин меньше, и волосы гуще. Ей нравилось дружить с Ириной – на таком фоне ее жизнь казалась удачной, даже счастливой.

– Послушай, я тут хотела тебя спросить насчет забора, – начала разговор Надя, – мы менять думаем. Но если хочешь, калитку сделаем, чтобы спокойно ходить. Давно пора эту ширму выкинуть.

– Да, хорошо, конечно, – сказала Ирина и замолчала.

Надя поняла, что про деньги разговора не получится. Ей было неудобно – все-таки соседка после больницы, наверняка на лекарства много ушло.

– А вы все вместе живете? – задала Надя вопрос, который ее давно мучил. – С дочерью и зятем?

– Да, – ответила Ирина и опять замолчала. Не стала рассказывать.

– Ко мне Женя заходит, – сказала Надя, – мы с ним чай пьем. Кристине это, по-моему, не нравится. А собака их как гадила на мои цветы, так и гадит. – Она засмеялась, желая развеселить подругу.

Ирина заплакала. Сидела как сидела, а слезы по щекам текли.

– Что ты? Что случилось? – опешила Надя.

Ирине, сколько она себя помнила, было неинтересно жить. Жила, потому что положено, потому что так надо. У нее были один муж, одна дочь и одна работа. Муж умер, дочери стала не нужна, а работа давно не приносила ни радости, ни денег.

Муж умирал долго и тяжело. Ирина – физиотерапевт – забрала его из больницы и выхаживала дома. А что было делать? Кристина оставалась одна с больным папой, когда Ирине нужно было уходить в поликлинику. Девочке тогда исполнилось тринадцать. Переходный возраст, когда нужны тряпки, подружки, мальчики и мама. Ничего из этого у нее не было. Кристина приходила из школы, варила бульон, кормила папу с ложки, меняла ему простыни, выливала утку. Ирина прибегала замотанная, с сумками и весь вечер проводила у постели мужа – массировала, растирала, мыла, убирала. На дочь не оставалось ни сил, ни времени. Двухкомнатная квартира. В одной комнате, пропахшей лекарствами, – умирающий отец. В другой – Кристина с Ириной.

Когда отец умер, вроде бы стало полегче. Но та комната так и стояла закрытой. Кристина мечтала об отдельном пространстве, но и мать, и она боялись спать на диване, на котором умер отец. Выбросить и купить новый Ирине не приходило в голову. Да и денег не было – отдавала долги.

– Это была моя ошибка. Надо было выбросить эту рухлядь, – плакала Ирина, – тогда бы все по-другому было. Я не могла, понимаешь, не могла.

– А потом? – спросила Надя.

– А потом у меня появился мужчина. Понимаешь, я так долго была привязана, а тут… как отпустило.

После работы Ирина бежала к новой жизни, к новому мужчине. Кристина все знала – взрослая девочка – и делала все, чтобы осложнить жизнь матери. Курила, хамила учителям, шлялась бог знает где.

– Я же его в дом не приводила… – объясняла Ирина. – Не знаю, почему она так…

– Она чувствовала себя заброшенной, – сказала Надя тоном психотерапевта.

– Да, да, я знаю, – не спорила Ирина. – Кристиночка рано стала взрослой. Забеременела. Сама еще ребенок. Хотела аборт сделать, но я не разрешила. Мало ли что – такой грех на душу брать. Да и поздно было. Поженились они с Димой. Его родители сказали, что помогут и с жильем, и с внуком. Они у них жили, пока Кристина беременная была. Но потом к нам переехали, не знаю, что уж там произошло.

– Поругались, наверное, – сказала Надя.

Ирина промолчала.

– Молодые они еще. Димке погулять хочется, с друзьями встретиться, а Кристинка одна с ребенком. Я тоже не могу – работать надо. Жить на что-то. Димке иногда родители деньги дают – не ладится у него с работой. Два месяца поработает – и все. Говорит, плохо, надоело, денег мало.

– У них плохие отношения, – решила нажаловаться Надя, раз повод подвернулся, – все время крики.

– Да, и дома так же. Я даже задерживаюсь на работе. Куда угодно пойду, лишь бы не домой. Хорошо еще, Женька в садике. Кристинка на нем срывается. Мешает он ей.

– Как может ребенок мешать? – с пафосом возмутилась Надя.

– Да они бы и не жили вместе, если бы не беременность. Для них Женька – обуза. Кристина тоже все из дома рвется. Не нагулялась еще. И Димка ей не нужен. Думаю, разведутся. У Кристины уже какой-то новый мальчик, да и Димка наверняка гуляет. Еще и из-за денег ругаются. Кристинке и одеться хочется, и сходить куда-нибудь. А то, что Женька в разбитых ботинках ходит, она не замечает. Вот если я ему не куплю куртку, так раздетый и останется.

– Мальчика жалко, – сказала Надя.

– Ты знаешь, вот говорят, что к внукам другие чувства. Сильнее, чем к детям. А у меня – ничего, совершенно. Это плохо?

– Не знаю, у меня нет внуков.

– Нет, я и покормлю, и прослежу, но, знаешь, сердце за него не болит. Кристина на меня обижена. Думала, я буду с внуком сидеть. А я не хочу, просто не хочу. Вот в садик его через свою поликлинику устроила. Не могу я с ним. Устала. Мужу весь запас ухаживания отдала. Он же как ребенок был. Даже не говорил. Я по глазам, по стонам понимала, что он хочет, где ему больно. А на Женю у меня уже сил не осталось.

Когда в следующий раз на дачу приехали Кристина с Димой, Надя посмотрела на них другими глазами. Ей стало их жалко. Надо же, такие молодые, а уже жизни сломаны. А они этого даже не понимают. Что впереди? Ничего. Ну, будет у Кристины другой муж, мало чем отличающийся от Димки. Ну, родится еще один ребенок, который так же, как Женька, будет ходить голодным и проситься пожить в чужом доме. А Ирина? Она тоже уже не изменится. Надя даже заплакала в машине, когда ехала домой.

– Ты чего? – испугался муж.

– Ничего. Так, просто подумала, как жизнь по-разному складывается.

– Это ты про соседей?

– Да. Жалко их.

– Всех не нажалеешься. Ты про забор спросила?

– Без вариантов. Им только на жизнь хватает.

– Я так и думал. Ладно, буду доски заказывать.

– Только калитку сделай.

– Зачем это?

– Ну, понимаешь, неудобно же. То мы друг к другу через дырку в ширме пролезаем, а то вдруг глухой забор поставим. Странно как-то.

– Ты же сама жаловалась, что их собака на твои цветы гадит, – удивился муж.

– Пусть гадит.

– Ладно, как скажешь. Только потом не жалуйся, что они тебе надоели.

– На калитку можно щеколду поставить.

Наконец дом построили. Оставалась мелкая отделка, но Надя решила переехать. На новоселье позвала Ирину. На той лица не было – землистого цвета, и глаза подруги Наде показались странными. С каким-то жутким страхом, растекшимся вокруг радужки.

– Ой, у меня и подарка для вас нет, – засуетилась Ирина.

– Да перестань ты. Просто посидим. Чисто символически. Ты плохо себя чувствуешь? – спросила Надя, потому что соседка поморщилась, как от боли.

– Да ничего, сейчас пройдет, – ответила Ирина.

Надя провела подруге экскурсию по новому дому. Показала бойлер – всегда горячая вода, камин, выложенный умельцем, к которому заказчики в очередь выстраиваются. Ирина искренне восхищалась. Говорила, что в таком доме можно и умереть. Лучше всякой квартиры. Надя сказала, что заказала занавески и половички домотканые, шкаф книжный, чтобы в нишу вписался. Ирина всплеснула руками.

Сели за стол. Ирина мало ела, почти не пила.

– Что с тобой? – спросила Надя, когда муж вышел на улицу измерять будущий забор.

– Плохо мне, – просто ответила Ирина, – я знаешь, что хотела попросить? Вы не могли бы мне в долг дать? Крупную сумму. На операцию.

– Ой, что-то серьезное?

– Да. Грудь. Опухоль.

– Конечно, о Господи, только я у мужа должна спросить. Деньги-то у него.

– Да, я понимаю, – кивнула Ирина, и Надя поняла, что та уже потеряла надежду найти деньги.

– Я сегодня же с ним поговорю, – решительно сказала Надя.

– Спасибо. Я пойду.

Вечером Надежда решила, что во что бы то ни стало поможет Ирине. По-женски.

– Послушай, – сказала она мужу, – Ирина попросила денег в долг. Крупную сумму. Ей нужно на операцию. Давай поможем.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился муж. – Только пусть она в залог что-нибудь оставит.

– Что? – охнула Надя. – У нее же ничего нет.

– Бочку с участком, – сказал муж. – А что? Так все делают.

– Она отдаст. Я ей верю. Только не сразу.

– Да пожалуйста. Но мне нужны гарантии. Я не хочу потом из нее деньги выбивать.

– Господи, о чем ты говоришь? Какое выбивать? Человеку помочь нужно! – воскликнула Надя.

– Надюш, эта бочка с участком почти ничего не стоят. Я уже выяснял. За такие деньги, которые твоя Ирина просит в долг, можно три таких бочки купить. Так что если ты хочешь считать себя благотворительницей, то имеешь на это полное право.

– Ну что ты такое говоришь? Как скажешь иногда, хоть стой, хоть падай, – обиделась Надя. – Я просто хочу ей помочь.

– Ладно, Надюш, не обижайся.

Надя еще долго думала, прав ли муж. И пришла к выводу, что прав. А что в этом такого? Ведь если Ирина отдаст долг, то все будет в порядке, как было. А если не отдаст, то все будет законно. К тому же Ирина сама попросила именно в долг. Правда, надо ей как-то поаккуратнее это сказать, чтобы не обиделась. Надя решила не ждать следующей встречи и позвонить подруге по телефону. Ей казалось, что это будет легче.

– Ира, это Надя, – сказала она, набрав номер, – муж согласился.

Она слышала, что Ирина плачет.

– Спасибо тебе, вам, огромное. Как гора с плеч. Вы мне жизнь спасли.

– Ну, еще не спасли. Врачи спасут. – Наде стало неловко. – Только я хотела тебя попросить…

– Да все, что угодно. – Ирина продолжала плакать.

– Понимаешь, это не мое решение, деньги-то не у меня, – подбирала Надя слова, – муж сказал, что ему нужен залог. Только ты не волнуйся, это чистая формальность… В общем, он хочет, чтобы ты в залог свой участок оставила.

Надя выдохнула. Ирина молчала.

– Ира, ты меня слышишь? – спросила Надя.

– Да, хорошо, конечно, – сказала Ирина, – передай мужу от меня спасибо.

Надя выдохнула. Получилось легче, чем она думала.

– Ирочка, ты не переживай, мы же с тобой все понимаем, – решила Надя сгладить разговор. – Просто муж так привык. Что я могу сделать?! Я-то считаю, что это ерунда.

– Конечно, Надя, спасибо.

Надежда положила трубку, но осадок остался. Ей показалось, что подруга недостаточно высказала свою радость. А ведь они ее спасают. Нехорошо, конечно, так думать, но ведь, по сути, так оно и есть.

Документы подписали – Ирина у нотариуса еле на ногах стояла, муж отдал деньги. Ирина поблагодарила.

На даче она долго не появлялась. Ездили Кристина с мужем и сыном. Надин муж начал строить забор. Ширму еле из земли вытащили – вросла. Выбросили кусок шифера и сетку. Женька стоял на улице и молча смотрел на рабочих. Забора уже не было, но он так и не переходил условную черту между участками. Даже собака ошалела, не найдя привычной дырки, и гадила на цветы, посаженные Ириной.

– Женя, иди сюда, – звала мальчика Надя.

Женя заходил, пил чай, ел то, что давала ему Надя, а потом шел в домик. Сидел там на полу и играл. Однажды его застал Надин муж.

– Что он там делает? – спросил муж.

– Ничего, играет, – ответила она.

– Не приваживала бы ты его – потом не выгонишь, – сказал муж.

– Ты так говоришь, как будто он собака, – возмутилась она.

– Ладно, ладно, не возмущайся… Тебе, по-моему, внуков пора нянчить, – улыбнулся муж.

– Ой, не надо, рано еще. Пусть работает, карьеру делает, – тоже улыбнулась Надя.

Ее сын окончил институт, начал работать. Надя гордилась, считая это и своей заслугой.

– Как мама? – спросила она, когда из бочки вышла Кристина.

– В больнице, – ответила та резко и вылила грязную воду из таза на Ирины цветы.

Надя обиделась. Кристина могла бы быть и повежливее.

– И как она себя чувствует? – продолжила она.

– Нормально. – Кристина скрылась в бочке.

В последнее время Наде ничто не могло испортить настроение. Они с мужем сделали большое доброе дело. Надежда летала как на крыльях от сознания своей значимости. И хотела, чтобы ее хвалили, восхищались ее добротой. Так, как делал ее сын, когда узнал, что отец дал денег на операцию. Но что поделаешь, не все дети такие понимающие и тонко чувствующие.