Текст книги "Живи ради нас (СИ)"

Автор книги: Маша Сундеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Все будет хорошо, слышишь? Я сейчас посмотрю, что с бабушкой, хорошо? – аккуратно опускаю Никиту в мягкое кресло, оглядывая квартиру.

– Бабушка упала! – поясняет сын, указывая ладошкой в сторону кухни.

Я залетаю туда и испуганно останавливаюсь на пороге, вцепившись руками в дверной косяк. Сердце колотится.

Мама лежит на полу, совершенно неподвижная, и ее лицо белее снега. Я тут же падаю на колени, проверяя пульс. Когда же понимаю, что в этом плане все хорошо, замечаю изогнутую под странным углом ногу женщины и перевернутую табуретку.

Картина ясна.

Подхожу к подоконнику, снимаю с него металлическую коробку. В моей аптечке, как в аптечке любого будущего врача, есть все необходимое для оказания первой помощи как родителям, так и маленькому ребенку.

– Никит, принеси телефон, пожалуйста! – звонко кричу я, разрывая упаковку шприца и взбивая ампулу.

Топот ножек, и сын появляется на пороге, сжимая в руках мой телефон. Его взгляд, наполненный слезами, прикован к бабушке.

– Бабушка спит? – тихо спрашивает ребенок.

– Конечно. Сейчас я кое-куда позвоню, и ей помогут, – быстро произношу я.

Ввожу в вену мамы лекарство, и только тогда набираю номер, который знаю наизусть.

Дима – врач кареты “Скорой помощи” и мой добрый друг. Мы часто проводим время вместе: болтаем в больнице, когда нет аврала, он подвозит меня домой после работы, пару раз даже забирал из института, а еще пили чай на этой самой кухне.

– Алле, Дим, привет! – выпаливаю я.

Наверное, в моем голосе вибрирует паника, потому что тот быстро произносит:

– Так. Успокойся, глубоко вдохни, и только тогда рассказывай.

– У моей мамы был инфаркт, она упала и сломала ногу. Приедете?

– Ты первую помощь оказала?

– Конечно, ты что, меня не знаешь?! – я даже обижаюсь немного.

– Скоро будем, – бросает Дима.

Приезжает машина, действительно, скоро. Двое санитаров поднимают маму на носилки и грузят внутрь.

– Я с вами, – это не вопрос. Возражений я не принимаю и уже хватаю свою сумку.

Дима вопросительно поворачивает голову в сторону моего сына.

– Вот уж не думаю, что в машине помешает маленький ребенок! – парирую я. – Я позвоню папе, и он его заберет.

– Поехали уже. В конце концов, вы ближайшие родственники! – вздыхает друг.

– Вот именно! – подхватываю я.

Папа не отвечает. Это довольно часто, потому что он постоянно на работе, на всяких там совещаниях. Ладно, перезвонит еще. Кладу телефон в карман, чтобы услышать – айфоны славятся своим беззвучным звонком.

– Перелом, – врач немногословен. – Придется проходить в гипсе как минимум два месяца. За ней есть, кому присмотреть?

Я сжимаю ладонь мамы, которая совсем недавно пришла в себя:

– Да, я лично этим займусь. А с сердцем что?

Доктор задумчиво кусает губу:

– Инфаркт – это не шутка. Сами понимаете, придется провести в больнице на наблюдении минимум недельку, процедуры сделать, капельницы.

– Да зачем? – возмущается мама, умоляюще глядя на меня. – Это все можно сделать дома, зачем торчать в этих четырех стенах?

– Ну уж нет! – я демонстративно скрещиваю руки на груди. – Как миленькая, будешь лежать в больнице и выполнять все предписания врача! Сердце – это не игрушки! Ясно тебе?

– Ладно, – мама вздыхает и делает вид, что смотрит с обидой, однако я читаю в ее взгляде гордость. – Взрослая уже стала, мамой командуешь…

– Как тебя вообще угораздило? – возмущаюсь я.

– Полезла на шкаф за сладостями для Никиты, голова закружилась, сердце прихватило, я подскользнулась и упала. И самое обидное – головой так приложилась, что она до сих пор болит.

Укоризненно смотрю на сына:

– Видишь, до чего доводит твоя любовь к сладкому?

Никита смущенно опускает голову и пытается спрятаться за диван.

– Ладно, мам, я еще приду, привезу тебе лекарств, фруктов, – бормочу я и ретируюсь.

Телефон вибрирует в кармане, и я хватаю трубку.

“Папа”.

– Алло, пап, извини, что тебя отвлекаю, просто мама…

– Здравствуйте, это номер вашего отца? – на том конце провода мужской и совершенно незнакомый мне голос.

Только не это!

– Да, что-то случилось?

– Я не хотел приносить вам дурную весть, но ваш папа попал в аварию.

– Он жив? – испуганно выпаливаю я, зажимая рот рукой и испуганно проверяя, чтобы мама не услышала меня.

– Конечно, не волнуйтесь. У него сломана рука и туловище исцарапано, его везем в больницу.

– А можно в пятую? – выпаливаю я. – Я там работаю…

– Да, конечно. Сейчас будем.

Еще полвечера я провожу в ожидании второй машины. Маме нельзя волноваться, значит, она определенно не должна узнать, что папа попал в аварию. Иначе такого известия ее сердце может просто не выдержать. Мы с главным врачом принимаем решение поселить их в разных корпусах, чтобы эти двое не могли столкнуться даже теоретически.

Палата для папы к его приезду уже готова. И когда я убеждаюсь в его целости и сохранности, тут же налетаю на отца:

– Опять нервничал за рулем? Скорость превышал?

Мой папа – очень эмоциональный, и за рулем ведет себя просто ужасно. Ненавидит, когда впереди едет кто-то медленный, нервничает в пробках. А так как он – настоящий бизнесмен, то постоянно орет в трубку. Я миллион раз говорила ему, что нельзя так нервничать за рулем.

– Я же предупреждала! – продолжаю я.

Папа машет на меня рукой. Я достаточно хорошо его знаю, чтобы понять этот жест: он понимает свою вину, но никогда в этом не признается.

– Ладно. Я зайду к тебе еще, пап, – вздыхаю я.

Без этих двух квартира будет совершенно пустой. Да и Никиту не с кем будет оставить…

Я беру на руки еще не проснувшегося сына: со всеми этими событиями Никита даже не поспал днем – сажу его в коляску и выезжаю за ворота больницы.

Путь лежит к метро. Я качу коляску перед собой, любуюсь сладко сопящим сыном, оглядываю окрестности.

Сквозь ветки кустарника я вижу белый автомобиль, остановившийся возле подъезда. Эта картина никогда не привлекла бы моего внимания, если бы не его неожиданная пассажирка.

С пассажирского сиденья выходит Яна Кисляк с букетом цветов в руке и ослепительно улыбающаяся. Девушка машет рукой водителю, а тот опускает стекло машины.

Светловолосый мужчина с голубыми глазами в фирменной рубашке. И совершенно не похожий на Андрея Кисляка.

Яна машет рукой, мужчина следит за исчезающей в подъезде девушкой, и только потом медленно отъезжает.

А я чувствую, как сердце сжимается от боли измены.

Яна не справилась. Она изменяет Андрею, а бедный Кисляк даже не догадывается об этом!

Комментарий к 7.

Я ЗАКРЫЛА СЕССИЮ!!!

https://vk.com/fanfics_mms

========== 8. ==========

Я была права. В квартире без родителей абсолютно пусто. На кухне не кипит чайник, мама не гремит посудой, папа не сидит, как обычно, с газетой в руках за кухонным столом.

Поразительно, насколько человек все-таки быстро привыкает! Еще совсем недавно я жила в такой же обстановке, но сейчас сердце сжимается от тоски. Хотя, в принципе, понятно, почему – раньше мои родители не были в больнице.

– Мам, мы пойдем в больницу? – этот вопрос Никита задает ежедневно. И мой ответ тоже ежедневный: конечно.

Что ужасно изменилось – с моим ребенком некому сидеть. Притащить его в больницу, сами понимаете, не вариант. Во всяком случае, первые пять дней отсутствия на учебе я так и думала.

“– Алин, ты заболела? На пары когда?”, – когда эта смс прилетела от нашей старосты, я поняла, что надо что-то делать. Вы не поверите, что.

При нашей больнице существует нечто вроде детдома. Там живут дети, отказавшиеся от родителей. Обычно все клиенты больницы неизменно поставляют им одежду, игрушки или просто деньги. А я решила дать им еще одного ребенка на день.

Директор вопросительно смотрит на меня.

“Ты сумасшедшая”, – говорит каждая черточка на ее лице.

Я развожу руками, чувствуя, как в горле встает ком:

– У меня нет выхода. Мои родители оба в больнице, а мне нужно учиться. Да я здесь работаю!

– А почему не детский сад? – наконец оживает та.

Хороший вопрос. Мы собирались устроить Никитку в детсад, но в соседнем с нами просто ужасные условия, и папа обещал заняться этим вопросом, но…

– Это ненадолго, – бормочу я, оглядываясь на сына.

Директор задумчиво вздыхает:

– Вы ставите нас в трудные условия. У этих детей нет родителей, а за Никитой каждый вечер будет приходить мама. Что вы предлагаете им говорить?

– Это ненадолго, – повторяю я.

Женщина качает головой:

– Надеюсь, это, действительно не затянется. Вам повезло, за вас очень просила Жанна Викторовна.

Так и проходят мои дни: учеба, потом я галопом несусь в больницу, притаскиваю маме продукты и вещи, сбивчиво рассказываю ей про новости, несусь к отцу, забираю Никиту.

– Дочь моя, – мама делает драматичную паузу. – Почему твой папа ни разу не заехал?

Он много работает? Вообще не аргумент.

Хорошо, что я была готова.

– Он в командировке, – выпаливаю я. – Отъехал внезапно, в тот день. А я ему не смогла сказать, прости.

Она почему-то верит, а я облегченно выдыхаю.

Но есть и еще кое-что, что я делаю каждый день.

Вечером, забрав Никитку, когда мы едем к метро, я неизменно останавливаюсь возле подъезда Кисляков.

Яну все так же привозят на автомобиле, а пару раз я даже заставала поцелуй, и в зарослях давилась слезами. Слезами Андрея.

Так дико.

А один раз, после того, как госпожа бывшая Самойлова упорхнула в подъезд, а я еще не успела уйти, практически сразу она вышла во двор, поддерживая под руку Кисляка. Тот, вытянув руки перед собой, щупал воздух, однако я увидела слабую тень улыбки на его лице.

Нет, я не спорю, Андрей по-прежнему ходил на процедуры в больницу, но я уже была в другом отделении, поэтому даже ни разу не сталкивалась с ним.

Но этим вечером что-то пошло не по плану.

Яна сидела на скамейке – наверное, я опоздала, и не застала ее кавалера – и почему-то в этот раз заметила меня.

– Алина! – девушка вскакивает со скамейки и с радостной улыбкой бросается ко мне. – Слушай, какая судьба, что я тебя встретила!

Ага. Судьба почему-то постоянно сталкивает меня с Кисляком.

– Привет, – шепчу я. Не могу не думать, что было бы, если бы Яна знала, чей сын сейчас сидит в коляске рядом с ней.

– Алин, – она опускает глаза и рассматривает свои ногти. – Знаешь, я сейчас работаю, и не могу постоянно быть рядом с Андреем, а ты ведь знаешь, как ему это необходимо…

Работает она. Классная работа – разъезжать на кожаном сиденье шикарного автомобиля!

– Ты не могла бы побыть рядом с ним? Я заплачу, конечно!

НЕТ.

– Нет! – это слово слетает с языка. – Ян, извини. У меня сейчас родители в больнице, оба, я разрываюсь между ними, универом и работой. Прости, правда.

Вид у нее расстроенный.

Она смотрит так, словно я ее предала.

И это она еще всей правды не знает.

– Знаешь, – ну почему мне всегда так жалко людей? Почему я не могу сказать: “нет”? Почему меня так неудержимо тянет к Кисляку? – Давай я буду приходить по вечерам, как сейчас, иногда, “освобождать” тебя? Плюс ты всегда можешь мне позвонить, договориться?

Ты тряпка, Савинова! Тебе своих проблем мало?

– Идет, – радостно кивает Яна и бросается мне на шею. – Спасибо тебе!

Не за что.

– Алин, можешь попросить папу, чтобы он мне позвонил? – жалобно просит мама.

Я виновато улыбаюсь. Вот дура, могла бы сама догадаться!

– Конечно, мам. Прямо сейчас? – с готовностью вытягиваю трубку.

Та поспешно мотает головой:

– Только не говори, что я в больнице, а то он тут же примчится сюда.

Мам, прости, он знает.

– Хорошо, – бормочу я.

– Пап, позвони ей, только не проболтайся, – я не могу не напомнить своему болтуну-папе про необходимость конспирации.

– Ненавижу врать твоей матери, – вздыхает тот.

– Ложь во благо, – парирую я.

Загружаю холодильник продуктами, убеждаюсь, что мужчина взял в руки трубку, и тихонько выскальзываю из палаты.

Директор детдома боялась за психику детей, но по-моему, они даже ничего не понимают. Во всяком случае, когда я прихожу за сыном, в коридор вылетает крохотная девочка с двумя темными косичками и прозрачными зелеными глазами. Склонив голову, она несколько долгих минут смотрит на меня.

Надежда. Вот что я ясно читаю в чистых глазах малышки. И боль с силой бьет меня в грудь.

– Никита! – я кричу это имя совсем негромко, потому что горло почему-то отказывается воспроизводить звуки.

Однако сын появляется сразу. Кидается мне на шею, прижимается к груди, а потом доверительно шепчет:

– У Миши нет мамы.

Я не нахожу, что ему сказать. Только рассеянно киваю и вновь, как всегда, когда мне плохо, вдыхаю запах его мягких волос.

Девочка все еще не убегает. Смотрит на нас во все глаза и так и стоит на месте, теребя подол платья.

Я осторожно опускаюсь на колени так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и протягиваю руку:

– Привет. Как тебя зовут?

– Таня, – робко пищит та, поченму-то перед этим опустив взгляд на ладошку.

Кит подозрительно смотрит на кроху. Я роюсь в кармане, протягиваю девочке леденец в голубой обертке.

Я даже не успеваю ничего заметить. Будто молния – и маленькие пальчики проворно забирают угощение с моей ладони.

– Спасибо.

Мгновение – и ее уже нет.

Наверное, конфеты здесь бывают нечасто.

Дома Никита с ногами забирается на диван, обхватывает ладошками колени,и грустно смотрит на меня.

– Ты тоже хочешь конфеты? – игриво произношу я, подхватывая ребенка, и начиная щекотать его под подбородком.

Кит громко верещит – сын до одури боится щекотки – но все же упорно вырывается и возвращается на прежнее место.

– Эй! – я теряюсь. – Что случилось?

Никита поднимает на меня голубые глаза и произносит всего одно слово,из-за которого мир плывет у меня под ногами:

– Папа.

Моя рука хватает воздух, я изо всех сил цепляюсь за подлокотник дивана.

– Хочу посмотреть на папу, – упрямо повторяет сын.

Я грустно смотрю на ребенка и получаю в ответ пронзительный и непреклонный взгляд.

Никита не знаком с Кисляком. Но я не могла допустить, чтобы он рос совсем без отца. Поэтому я показывала ему фотографии, мы смотрели игры. Кит думает, что папа много работает, а на него приходит смотреть по ночам.

Но Никита еще никогда сам не просил показать ему папу.

Медленно подхожу к письменному столу, извлекаю из ящика фотоальбом – я заполняю его уже 2,5 года. Самая первая фотография измята – та самая, которая уже побывала комом в мусорном ведре. У меня тогда так и не хватило сил выбросить.

Вырезки из газет. Распечатанные фотографии с сайта. Наши селфи. Куча заметок о хоккейной команде.

И миллион воспоминаний.

-Линка!…

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

– Я же знаю, как ты боишься высоты. И щекотки, – проворные пальцы Андрея пробегают по моим ребрам. Я кричу во все горло, и этот пройдоха закрывает мне рот поцелуем.

– Алина Андреевна Кисляк, – тихо произношу я перед зеркалом, словно примеряя на себя это имя.

– Звучит как имя нашего будущего ребенка, – Андрей появляется за моей спиной неожиданно, подходит к зеркалу, обнимает сзади, кладет подбородок на мое плечо.

Я заливаюсь краской, однако пылко возражаю:

– С ума сошел, я не такая “скромная” – дать такое имя своему ребенку!

– Тогда о чем ты? – лукаво осведомляется Кисляк.

Огоньки. В его глазах пляшут огоньки. Он снова меня перехитрил.

– Я вообще ничего не говорила, – упрямо произношу я и скрещиваю руки на груди.

Андрей смеется и целует меня.

Я выныриваю из воспоминаний и с улыбкой смотрю на сына. Вкус поцелуя Кисляка все еще тает на моих губах.

Никита держит в руках заветный альбом и водит пальчиком по странице, обрисовывая контуры тела спортсмена.

– Папа, – шепчет сынишка.

Я смаргиваю слезы и тихо отступаю в дверной проем.

На мониторе – смс от Яны:

“Завтра в 8 вечера. Пожалуйста! Ненадолго, обещаю!”

Я медлю. Медлю, но Андрей появляется передо мной, с застывшей на губах улыбкой и горящими глазами.

“Окей.”

Комментарий к 8.

Всех жду:

https://vk.com/fanfics_mms

========== 9. ==========

– Я – Алина Савинова. А это… – горло перехватывает. Я так долго хотела это сказать, – Это твой сын, – негромко произношу я. – Никита – твой родной сын.

Андрей непонимающе смотрит на меня, я выдерживаю эту атаку.

Лицо Кисляка меняется на глазах, он медленно переводит взгляд на ребенка. Наклоняется к самому лицу малыша, долго рассматривает его. Никита непонимающе моргает – такое поведение папы ему явно непонятно.

– И ты так долго молчала? – в сдавленном голосе Андрея, больше похожего на хрип, отчетливо слышится рычание.

Я мгновенно взвиваюсь.

– Это мой сын! И тебе он совершенно не нужен. Подумай, Андрей, о скольких еще своих детях ты знать не знаешь?

Кисляк вздрагивает, словно от удара.

– Он даже похож на меня… – будто в полусне произносит парень, проводя рукой по мягким волосам сына.

С этим могу поспорить. Кит, как нарочно, собрал качеств как от меня, так и от папы. Идеальное сочетание родителей.

В глазах Андрея блестят слезы, а Никита вскидывает голову и внезапно начинает громко плакать.

Я рывком сажусь на кровати под аккомпанемент всхлипываний сына, кое-как выбираюсь из-под опутавшего меня одеяла, добираюсь до комнаты Никитки.

– Эй, ты чего? – убираю взмокшую прядь волос с его виска.

Кит округляет глаза и манит меня пальцем. А когда я наклоняюсь, сообщает громким шепотом в ухо:

– Там Тень!

– Тень? – на долю секунды я теряюсь, а потом мысленно хлопаю по лбу.

Надо же, какие у моего сына сны! Мне наверняка снилась какая-нибудь Бабка-Ежка! Хотя я не помню.

Подхватываю ребенка на руки, переношу его в свою комнату, кладу на кровать рядом с собой, укрываю одеялом. Сама ложусь рядом, рассматривая лицо сына: – Помнишь, что рядом со мной все монстры уходили? Я же твоя мама. Я никому не дам тебя в обиду.

– Я знаю, – сонно бормочет Никитка, и уже через несколько секунд сладко сопит.

– А еще хотел отдельную комнату, – укоризненно произношу я, плюхаюсь рядом с сыном и закрываю глаза.

Перед сомкнутыми веками вновь появляется Андрей, и я сердито сажусь на постели.

– Оставь меня в покое! – громко говорю я в пустоту. – Ты мне не нужен!

У тебя есть своя семья.

Прихожу в себя от непрерывного звонка, расползающегося по всей квартире. Никита морщится, а я засовываю ноги в тапочки и несусь к двери.

Кто может сюда прийти?

– Кто там? – громко произношу я, сжимая в руке самое грозное оружие, которое только смогла обнаружить – тяжелую металлическую ложку для обуви.

– Алин, открой, это я!

Этот голос я узнаю сразу и, не веря своим ушам, тут же распахиваю дверь.

– Аня?!

– Меня могли держать под дулом пистолета. Ты должна была стребовать с меня пароль, – покосившись на ложку, весело сообщает Аня – моя бывшая одногруппница и лучшая подруга, по совместительству.

Аня тоже родила, только девочку, но, в отличие от меня, учебу бросила, и теперь даже неплохо зарабатывает на дому курсами причесок, мейк-апа и маникюра.

– Иди ты! – я отшвыриваю в сторону средство самообороны и крепко обнимаю девушку.

– Извини, я тебя, наверное, разбудила, – спохватывается Аня, быстро оглядев меня и мой “пижамный” вид.

– Главное, чтобы ты не разбудила Кита, – отмахиваюсь я. – Что ты здесь делаешь?

– Не, ну это нормально! – та всплескивает руками. – Нет, чтобы официальное приглашение подруге прислать, так ты еще и делаешь вид, что не рада меня видеть! – ее занятия театром всегда увлекали подругу.

– Очень рада, – признаюсь я. – И все-таки…?

Раньше Аня всегда звонила и никогда не приезжала ко мне без приглашения.

Вместо ответа подруга поднимает вверх коробку с тортом:

– Ставь чайник.

Угощение разрезано на аккуратные кусочки, я достаю из шкафчика тарелки, аккуратно переношу на них шоколадное чудо. Высыпаю в вазочки печенье, конфеты, трубочки, вафли – все, что нашла в пределах кухни, а уж сладостей у нас всегда предостаточно.

– Ого, какое разнообразие! Сразу видно, что ты мама! – хвалит Аня.

– У тебя также? – понимаю я и смеюсь, а подруга подхватывает мой смех.

Когда по комнате расползается восхитительный травяной запах, я вопросительно смотрю на девушку. Она нарочно медлит, оберегая кружку двумя большими пальцами: – Ладно. Если серьезно, я просто узнала, что оба твоих родителя в больнице, и хотела спросить – может, я посижу с Никитой, пока ты на учебе?

Я замираю почти с открытым ртом. Такое решение вопроса ни на секунду не пришло мне в голову:

– Нютка, ты же гений! А я даже не подумала.

Та хмурится:

– А где ты оставляла сына? Неужели все-таки пристроила в садик?

– Э…нет, – я опускаю голову и все-все выкладываю.

Аня вскакивает со стула и около минуты носится по кухне, грозя опрокинуть стол:

– Ненормальная! Идиотка! Ты вообще чем думала – – ребенка в детдом запихнуть?

– Это не совсем детдом, – робко возражаю я, стараясь укрыться за вазой с цветами.

– Да неважно! Ты могла хоть на минутку подумать обо мне? У меня, в конце концов, есть свой дом, лишняя комната и дочь-ровесница твоего ребенка! – кажется, я никогда не видела Аньку в таком гневе.

– Аня! – мой ребенок появляется на пороге кухни и сразу же бросается на шею своей крестной матери.

– Привет, Кит! – та с хохотом подкидывает моего сына.

– Не Аня, а тетя Аня, – наставительно поправляю я.

Подруга сердито смотрит на меня и с видом заправского заговорщика наклоняется к малышу:

– Никит, я никогда тебе такого не говорила, и скажу только сейчас: не слушай свою маму. Никаких «теть Ань», понял?

Сын с готовностью кивает.

Девушка садит Никиту себе на колени, слегка ерошит ему волосы на макушке, и поворачивается ко мне. Ее лицо сурово и непреклонно, как тогда, когда она играла роль неприступной королевы. Если бы я не знала подругу почти 15 лет, всерьез бы испугалась.

– Вещи соберешь, – полувопрос-полутребование.

Закатываю глаза – ох и любит же она играть на публику! – и демонстративно придвигаю ногой к подруге спортивную сумку, с которой мой сын каждый день ходил в детский дом.

– Отлично. Мы уходим. Каринка с ума сойдет от восторга, – доверительно произносит девушка. – Кит может быть у нас, сколько тебе удобно, номер ты знаешь.

Никита уже подпрыгивает на месте, переводя взгляд с меня на Аню. Мальчику явно не терпится увидеться со своей лучшей подругой и соучастницей различных детских проделок.

– Мам, можно? – мой сын по-прежнему шагу не сделает без моего разрешения. В этом он абсолютно не похож на отца: Андрея хлебом не корми, дай насолить родителям.

Подруга грозно разворачивается ко мне, сводя брови к переносице. Однако я уже вижу то, что та так тщетно старается от меня скрыть – тень улыбки. Аня такая Аня, сквозь все маски актерской игры в ней всегда присутствует моя настоящая подруга.

– Да иди, – я машу рукой и все-таки улыбаюсь.

До этого Никитка стоял, насупившись – природная чуткость моего сына иногда буквально не знает границ. Но как только он видит мою улыбку, сразу же сияет и поворачивается к двери.

– Спасибо, – произношу я одними губами, когда подруга уже у самой двери поворачивается.

Аня просто гений! Как же я ее люблю!

Когда я одеваюсь перед зеркалом и улыбаюсь своему отражению, телефон пиликает, сообщая о пришедшем сообщении.

Яна:Помнишь?)

Набираю побольше воздуха и неуверенно, делая огромные перерывы между буквами, набираю:

Не переживай, я помню.

Сны – это ерунда.Ведь так?

Комментарий к 9.

https://vk.com/fanfics_mms

========== 10. ==========

Мама заигрывает, накручивает на палец прядь волос и не перестает смеяться.

Как хорошо, что я попросила папу позвонить ей.

Я слегка помахиваю в воздухе пакетами, из которых торчат горлышки бутылок. Женщина машет рукой, кивком головы показывая на тумбочку.

Приземляю продукты, разбираю их, бережно ставлю в холодильник. В стакан, одиноко стоящий возле головы мамы, наливаю апельсинового сока – нет, не шаблон, просто мамин любимый.

– А когда ты приедешь? – бурчит мама.

Я напрягаюсь и замираю, хватаясь за дверцу холодильника.

Соври ей, пап! Ты редко это делаешь, но сейчас это надо! Просто жизненно необходимо!

– Так долго? – мамин разочарованный стон и мой облегченный и почти неслышный выдох. – Хорошо, я дождусь, но мне кажется, к тому моменту меня уже выпишут.

Еще бы. Надеюсь, что папу тоже.

Вопросительно смотрю на маму, а та умоляюще складывает руки.

У моих родителей в последнее время второй медовый месяц. Они постоянно разговаривают по телефону. Мама все время спрашивает, когда заканчивается командировка, а папа еще ни разу не прокололся.

Вздыхаю и облегченно машу рукой. Женщина выдыхает и отворачивается, прикрывая сотовый ладонью.

А я выскальзываю из палаты и, когда исчезаю из зоны видимости мамы, подхватываю у двери второй пакет.

– Привет! – шепотом произношу я, стараясь, чтобы “ушастая” мама по ту сторону не услышала меня.

Отец кивает, а дальше ситуация повторяется с точностью: я аккуратно раскладываю продукты в тумбочку и холодильник, вопросительно оглядываюсь на папу, получаю в ответ взмах рукой и испаряюсь.

Выхожу из здания, достаю из кармана телефон, собираясь позвонить подруге, но на экране уже светится новое сообщение:

Эй, паникерша! У нас все в порядке: Никита и Карина без ума друг от друга!

Фыркаю: как только Аня умудряется понять, когда нужно отправлять смс?

Коротко выдыхаю и быстро отбиваю:

Спасибо, Ань, ты лучшая!

И только после этого с чистой совестью устремляюсь к дому Кисляков.

– Привет, Алин! – Яна хватает трубку после первого же короткого гудка. Я ясно слышу надежду в голосе девушки, поэтому мгновенно произношу: – Ян, привет, я уже у подъезда.

– Отлично, квартира 26, я сейчас открою, – она отключается.

Я подхожу к двери, делаю глубокий вдох и нерешительно два раза касаюсь клавиш.

Раздается короткое пиликанье, и знакомый Янин голос:

– Заходи, Алин.

Дверь открывается, я собираюсь с силами и делаю шаг внутрь.

Яна встречает меня сразу же на пороге квартиры, уже при полном параде: в нарядном голубом платье и с идеально уложенными волосами.

– Привет еще раз. Спасибо огромное, ты меня очень выручаешь! – бывшая Самойлова чмокает воздух возле моей щеки, и я ощущаю запах ее французских духов.

– Ты уже уходишь? – вопрос “куда” я благоразумно заглатываю.

А вот сейчас во взгляде девушки появляется вина. Она в волнении закусывает губу, на лице пробегает целая гамма эмоций, а потом Яна возвращает привычную невозмутимую улыбку: – Да, мне нужно отнести курсовую в институт, а то я никак не могу восстановиться.

Хорошая попытка. Я бы даже поверила, если бы не следила.

– Список с лекарствами на холодильнике, – быстро произносит Яна, всовывая ноги в изящные белые босоножки на тонких каблучках. – Звони, если что, – девушка подхватывает сумочку с тумбочки и хлопает дверью.

Я мгновенно запираюсь: меня предупредили про всю опасность ситуации. Как я уже выяснила, на Андрея даже могут покушаться.

Оглядываю квартиру. Длинный просторный коридор, из которого ведут несколько дверей. На долю секунды я удивляюсь полной необжитости помещения – обычно на стенах вешают какие-нибудь картины или панно – но потом сразу же вспоминаю, что чета Кисляк здесь только временно, пока Андрею делают процедуры. Несколько шагов вглубь квартиры, и я сразу же вижу комнату Кисляка.

Андрей сидит в кресле, с наушниками на голове. Я замираю на пороге, оглядывая комнату. На стенке у стены – магнитофон с большим обилием дисков, на тумбочке у кровати парня мигает лампочкой ноутбук.

Я делаю шаг вглубь комнаты, протягиваю руку к дискам и замираю, не в силах поверить своим глазам. Во дворе перед Яной гостеприимно распахивают дверь, девушка ослепительно улыбается, и – вот оно! – поднимает голову наверх.

Я резко отшатываюсь и тяжело дышу, переживая, что меня заметили. Однако, похоже, обошлось.

Как так можно – прямо под окнами комнаты? Она что, ни капли не стыдится?

– Яна? – Андрей поворачивает голову к двери, и я понимаю, что до сих пор не поздоровалась.

– Нет, это Алина. – понимаю, что он может не сообразить, и добавляю: – Сиделка твоя, помнишь? Яне срочно надо уехать, и она попросила меня присмотреть за тобой.

– О, привет, – он говорит оживленным голосом, и это не может не радовать.

– Как у тебя дела? – а главное, как настроение?

– Ну, уже гораздо менее скучно. Я и не знал, что на свете столько аудиокниг!

Мои брови ползут вверх, когда я вопросительно оглядываюсь на гору дисков. Это все – аудиокниги?

– Я тоже не знала, – признаюсь я. – Тебе что-нибудь приготовить?

Андрей едва заметно морщится, и у меня колотится сердце. Я слишком хорошо знаю эту гримасу недовольства.

– Алин, я не инвалид, – бормочет Андрей. – Я вполне способен себе сам порезать бутерброд, если понадобится.

Невольно бросаю взгляд на перевязанную ладонь Кисляка.

Наверное, эта фраза в их семье уже проверена.

– Бутерброд – это не еда, – парирую я. – Хочешь утку, запеченную в яблочном соке?

По губам парня расползается довольная улыбка:

– Я такую только один раз пробовал…

Еще бы. Это мое коронное блюдо. И я чуть не спалилась.

– Так хочешь? – повторяю я.

– Нет, спасибо, меня Яна только что покормила, – отзывается Андрей.

– Ну, как хочешь, – заговорщически протягиваю я. – Если что – скажи.

– Обязательно, – с этими словами Кисляк задумчиво вставляет одевает на голову наушники.

Я же грустно прищелкиваю языком. Нам совершенно не о чем говорить. И мне нечем заняться.

– Возьми ноут, если хочешь, – бросает Андрей.

Я с радостью пользуюсь его предложением, хватая серебристую машину.

Страничка ВКонтакте гостеприимно раскрывает перед мной свои объятия. Я захожу на страницу Ани и радостно смеюсь. Подруга уже успела выложить фотографии наших детей. Никита всем телом висит на хоботе огромного плюшевого слона, а Карина изо всех сил пытается его стянуть оттуда.

Присылаю ей:

Жду фотки!

Ответ: Все будет! :) прилетает мгновенно, и я довольно потираю ручки.

– Андрей, а можно фото посмотреть?

– Конечно, – с гордостью отзывается Кисляк.

Я не очень хочу это делать, но любопытство и скрытая тяга к мазохизму всегда сильнее меня. Прокручиваю колесиком мыши и быстро клацаю по большущей папке фотографий.

Андрей обнимает Яну. Они двое целуются. Сидят за столом на чьем-то дне рождения. Кисляк с кубком, поднятым над головой.

Кадры проносятся перед моими глазами, а потом я хмурюсь. Свожу брови в одну линию.

Этого не может быть! Это невозможно!

Мой взгляд приковывает папка со знакомым названием. Воровато озираюсь на Андрея и быстро щелкаю по ней.

Это мы. Чокаемся бокалами на заднем сиденье; я прячу голову у него на груди; нюхаю букет цветов, краем глаза косясь в камеру. А следующее фото заставляет меня сделать глубокий вдох.

Мы стоим перед зеркалом в полный рост. Это какой-то вечер, я уже не помню, какой. Я в длинном обтягивающем зеленом платье, с распущенными волосами, а Андрей стоит у меня за спиной, обняв за талию.

Я помню эти эмоции. И то, как хотела распечатать этот снимок.

Но почему он хранит мои фотографии? Зачем ему фото бывшей девушки, с которой он порвал?

На этом мой вечер практически заканчивается. Я сижу перед компьютером, вновь и вновь пролистывая такие значимые кадры и буквально задыхаясь от воспоминаний.