Текст книги "Живи ради нас (СИ)"

Автор книги: Маша Сундеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Пролог ==========

В роскошном здании светятся окна, а колонны увешаны шариками и ленточками. На богатом крыльце шумят празднично разодетые люди.

– А ну, давайте повторим! Гооорько! – громко выкрикивает темноволосый парень.

Молодожены приникают друг к другу, и невеста от удовольствия закрывает глаза.

Темноволосая девушка, притаившаяся за деревом, несколько раз моргает, пытаясь сдержать слезы. Словно почувствовав эмоции мамы, малыш в коляске тонко хныкает, явно собираясь разразиться слезами.

– Тише, Никитка, – быстро шепчет девушка, покачивая коляску. – Все хорошо.

Ребята расходятся, а совсем молодой парень в костюме жениха обнимает свою жену и утыкается носом в ее волосы:

– Андрей! Прическу испортишь! – смеется та, поворачивается, и их губы встречаются.

– Все равно уже все закончилось! – возражает парень. – Яна, я так тебя люблю!

– И я тебя.

Наблюдающая все-таки не выдерживает и с громким всхлипом сползает вдоль дерева., уткнувшись лицом в ладони.

Когда пара садится в лимузин, и тот отъезжает, молодая мама достает ребенка из коляски, прижимает к груди, а потом пристально рассматривает его лицо.

POV Алина

В каждой черточке личика младенца я вижу его папу. Те же глаза, те же губы, та же маленькая родинка.

Отец Никитки не живет с нами. Более того, он даже не знает о его существовании. Мы встречались относительно недолго,где-то месяц, а потом он бросил меня. Наверное, на моем месте просто глупо считать его отцом, но я была…ну, вы понимаете. Нет? Это обязательно говорить? Ладно, сами напросились. Я была девственницей. И он – мой первый и последний.

Своего ребенка я воспитываю сама. Доходы моей семьи вполне позволяют это делать. Помню, родители были в шоке, когда я сообщила о беременности. Но делать аборт мне даже не предлагали.

Как любая мать-одиночка, вид счастливых семей или свадьбы вызывает у меня слезы. Но сейчас причина не только в этом.

Отец моего ребенка – Андрей Кисляк. И только что я наблюдала за его свадьбой.

Наверное, я слишком наивная, потому что до этого момента все еще надеялась, что Андрей узнает о малыше и женится на мне.

Почему я не сказала Андрею? Вы серьезно? Во-первых, аборт делать я однозначно не собиралась. А во-вторых, папа Андрея – прокурор города. А я элементарно не хочу, чтобы моего ребенка отобрали в суде.

Это мой сын. Не наш с Андреем, а именно мой.

Ой! Я совсем забыла представиться. Меня зовут Алина Савинова, студентка медицинского университета. С Андреем мы познакомились, когда лучшая подруга потащила меня брать автографы у всех хоккеистов. Таня бредит хоккеем, и ее напору противостоять просто невозможно.

Симпатичный веселый Андрей Кисляк понравился мне сразу. Таня пищала рядом, сообщая на ухо, что “он самый классный”.

Я не умею знакомиться с парнями, поэтому просто стояла рядом, терпеливо дожидаясь, пока подруга, скачущая вокруг Кисляка, возьмет у него автограф. А он потом повернулся ко мне и вежливо произнес: – Андрей.

– Алина, – промямлила я.

Наш “роман” развивался стремительно. Рестораны, кино, прогулки по набережной, поездки в шикарном автомобиле по ночному городу.

И я влюбилась. Подумала, что попала в сказку. Поверила, что в моей жизни появился человек, который меня искренне любит.

Мы переспали. Я понимаю, вы подумаете, что я идиотка. Наверное, так оно и есть… я сама не знала, что на меня нашло.

А спустя три дня Кисляк непреклонно заявил:

– Нам нужно разбежаться.

Будто небо рухнуло на голову.

– Но почему? – я никак не могла подобрать нужных слов. Просто не верила в происходящее.

Тот независимо передергивает плечами, а я внезапно осознаю весь ужас ситуации:

– Поматросил и бросил? – беспомощно произношу я.

– Это еще кто кого поматросил! – отмахивается парень.

Глупо. Крайне глупо было надеяться. Всем им нужно от девушки одно и то же. И, окончательно в этом убедившись, я уже 1.5 года ни с кем из лиц противоположного пола даже не разговариваю.

Нам никто не нужен, Никитка! Мы справимся.

Я считала, что моя жизнь всегда будет такой и даже не представляла, что ждет меня через какой-то год…

Конец POV Алина

Комментарий к Пролог

Всех жду:

https://vk.com/fanfics_mms

========== 1. ==========

Год спустя…

Шум из холла привлек мое внимание. В ту сторону поспешно неслись люди в белых халатах, а медсестра проскользнула мимо меня с громким: “Готовьте операционную!”.

Я настороженно отложила в сторону изучаемую историю болезни и поспешила в сторону криков.

Я учусь на 4 курсе медицинского университета и прохожу практику в этой больнице. Мои обязанности заключаются в заполнении историй болезни, я делаю уколы или прививки пациентам, беру у них кровь, а иногда ассистирую хирургам на операции(обожаю такие моменты!). Ну а дальше – кто как попросит.

Вжимаюсь в стену, пропуская каталку – и сердце пропускает удар.

На белой простыне, весь залитый кровью, сочащейся из головы, лежит…Андрей Кисляк.

Что случилось? – этот вопрос не успевает вылететь из моего рта.

– Огнестрельное в голову, – нервно повторяет врач. – Операционная готова?

– Да! – разносится по коридору.

Дверь операционной захлопывается, скрывая Андрея от моих глаз.

Огнестрельное ранение в голову? В центре Москвы? Серьезно?

Работать дальше я не могу. Меня слишком трясет…от волнения?

Хватаю со стола историю болезни и пристраиваюсь так, чтобы видеть заветную дверь.

– Здравствуйте! Тут моего сына привезли, Андрей Кисляк, – коридор меряет широкими шагами сам прокурор города.

– Здравствуйте, меня зовут Леонид Владимирович, я оперировал вашего сына, – лучший хирург нашей больницы появляется словно из ниоткуда. Только что он вылетел из палаты и, не говоря никому ни слова, прямиком устремился в свой кабинет.

Я же вся извелась от ожидания. Понятное дело, что меня в реабилитационное отделение не пустят, а проявлять интерес я не имею права.

– Добрый день, я слушаю Вас, – не нужно быть психологом, чтобы уловить страх в голосе этого мужчины. Что уж там говорить, мне самой страшно.

– В общем, ситуация непростая, – так, он явно ищет нужные слова. Сердце падает в который раз за сегодняшний день. – Пуля попала в затылок, была раздроблена теменная кость, ушиб мозга, обширная гематома. Компрессия в затылочной доле. – вот вы когда-нибудь замечали, что врачи, когда нервничают, пускают в ход термины? Моя жизнь вся проходит среди этого, и я с силой давлю ногтями в подушечки ладоней. – Первая операция прошла успешно, сейчас готовим вторую для снятия компрессии.

Две операции? Это кошмар, что же там?

Минутку! Пуля попала в затылок? Это каким же подлецом надо быть, чтобы выстрелить в спину?!

Отец Кисляка делает глубокий вдох перед тем, чтобы произнести следующую фразу:

– Скажите, а он в очень критическом состоянии?

Каждая мышца моего тела живет лишь одним: надеждой услышать отрицательный ответ.

Леонид Владимирович нервно отводит взгляд. Все, дело плохо.

– Ну, как вам сказать… – протягивает он.

– Желательно прямо, честно, – в этот момент я прям зауважала старшего Кисляка!

– В сознание он пока не приходил, но дышит сам, кровопотеря относительно небольшая. Мы делаем все возможное, но вы должны понимать – это мозг.

Я слишком хорошо понимаю, чем может обернуться такая травма. Первый раз в жизни ненавижу свое образование.

– Савинова! – заведующая отделением бесцеремонно отрывает меня от подслушивания. – Ты карточки заполнила?

Нет. Полдня я к ним вообще не притрагивалась.

– Нет пока, – отзываюсь я, поспешно возвращаясь к заваленному бумагами столу.

Интересно, какие подобрать слова, чтобы узнать про состояние Кисляка?

Половина дня проходит в ускоренном темпе. Из-за своего безделья работы у меня теперь в два раза больше. Я лихорадочно строчу, откладываю, сверяю.

Отец Кисляка все это время в белом халате сидит у стены, закрыв глаза и уронив голову на руки и периодически с кем-то свирепо ругается по телефону.

– Здравствуйте, Виктор Анатольевич, мы тут решили Андрея навестить.

Так. Кто это? Я хмурюсь, пытаясь вспомнить имена хоккеистов. Не сказать, чтобы я увлекалась хоккеем, но тогда немало времени провела на сайте “Медведей”.

Нет, безрезультатно. Этих лиц я не помню.

– Ребят, к сожалению, к нему пока нельзя, он без сознания.

– А известно, кто это сделал? – хотела бы я знать!

– Пока нет. Ищут.

– Понятно. А можно мы вечером позвоним, вдруг новости появятся? – неуверенно спрашивает один из них.

– Конечно.

Мальчишки уходят, а я невольно вздыхаю. Наверное, хорошо жить, когда у тебя такие надежные друзья.

Мы с Танькой поссорились сразу же после того, как “подруга” узнала про меня и Кисляка. Та заявила, что я просто окрутила парня ей назло, а на самом деле, никаких чувств у меня не было…и так далее. С тех пор мы и не разговариваем. Честно говоря, сначала я даже не верила, что это затянется надолго. Но…прошло уже 1,5 года.

– Ты закончила? – заведующая возникает над моим плечом, изучая последний бланк.

Поразительно, но да! Я уже все успела, вот буквально минуту назад написала последнюю букву.

– Татьяна Борисовна, вы обещали меня завтра в саму больницу, – напоминаю я.

Врач задумчиво цокает языком:

– Да, я посмотрю, что можно сделать.

Ну, наконец-то! Теперь не придется возиться с дурацкими бумажками! Я смогу заниматься непосредственно медициной, а не бумажной волокитой.

В приподнятом настроении я почти уже достигла выхода, когда увидела, как папка выпала из рук Леонида Владимировича.

– Вот, держите! – проделываю все это за секунду.

– Спасибо, Алин. – тот устало вздыхает, рассеянно принимая документы из моих рук.

– Такая тяжелая операция? – напрягаюсь я.

– Да, и операция тяжелая, и последствия…

Внутренности сворачиваются узлом, я непонимающе смотрю на врача. То, что Андрей пришел в себя, я знаю, но про последствия – нет.

В голове мгновенно проносится весь известный мне спектр операций и последующие за ними осложнения.

Доктор улыбается, мигом сообразив, что творится в моем мозгу. Наверное, это мысли всех медиков, пусть даже только студентов.

– Не мучайтесь. У моего пациента задет зрительный нерв.

Не может быть!

– И он потерял зрение. И, честно говоря, я не знаю, насколько это затянется.

Бедный Кисляк! В горле встает ком, я очумело трясу головой:

– Но ведь все может обойтись?

– Но ведь может и не обойтись, – в тон мне протягивает врач.

Я буду не я, если не проконтролирую каждый шаг реабилитации!

Я живу отдельно от родителей – финансовое состояние семьи вполне позволяет. Моя уютная квартирка пока однокомнатная, но папа неоднократно намекал, что собирается приобрести нам с Никитой новую.

– Мам, я дома! – громко объявляю я, вешая куртку на крючок.

Мама выходит в коридор с внуком на руках. Увидев меня, Никитка тут же тянет ко мне ладошки, я подхватываю его и легонько трусь носом о его нос – наш повседневный ритуал: – Привет, Китенок! Не капризничал?

– Нет, покушал, мы играли немножко, да, Никитка? Как в больнице?

Лучше не бывает, мам. Туда только что привезли папу твоего внука, и, возможно, Андрей все-таки никогда его не увидит.

– Да там только бумаги, мам! – отмахиваюсь я. – Останешься?

– Нет, папа обещал заехать. Ты же угостишь отца чаем?

– Спрашиваешь!

Я ужасно боялась реакции родителей. Нет, об аборте речь точно не зашла бы – это вне принципов моей семьи. Но приятного мало – родная дочь беременна, а парень ее бросил.

Имени Кисляка я сначала не называла, а потом все-таки призналась маме, попросив не говорить отцу. Не знаю, сдержала ли она свое обещание или нет, но эту тему мы больше не поднимали.

Мне еще повезло, что папу зовут Андрей – Никитка записан на его имя.

Опасалась я зря. Мои родители ужасно обрадовались. В первый же день, как я родила, папа пронесся по магазинам, закупив гору всего: коляску, кроватку, пеленки, одежду. Именно поэтому я вернулась в полностью обставленную для Никитки квартиру. Более того, на все острые углы были сделаны специальные накладки.

А мама, в свою очередь, является няней для внука, когда я на учебе или в больнице.

А следующий день начался весьма странно. Я влетела в больницу и тут же нос к носу столкнулась с заведующей.

– О, Савинова, привет! Слушай, я тут посмотрела твои бумаги, и ты у нас давно сиделкой не была!

Она что, издевается? Опять к бабушкам?

С другой стороны, от всех этих букв и врачебного почерка у меня все равно уже в глазах рябит.

– И…? – жалко отзываюсь я.

Несколько секунд Татьяна Борисовна изучает мое лицо, а потом ее губы расползаются в улыбке:

– Там новенький поступил, он не видит, его нужно кормить, с аппаратами помогать. Да не переживай, это ненадолго!

Серьезно? Я буду сиделкой Андрея Кисляка? Где-то там лопнул мешок с подарками?

– Хорошо.

Дверь в палату тихо хлопает за моей спиной.

– Пап? – отзывается Андрей.

От одного взгляда на его невидящие глаза жалость накатывает волной.

– Нет, я тут на практике, мне сказали Вам помогать, – шепчу я, пытаясь подавить ком слез.

Кисляк тут же морщится:

– Только не на “вы”, пожалуйста! Я – Андрей! – он протягивает руку в пустоту. Я медленно пожимаю ее.

– А как тебя зовут? – на губах парня появляется легкая усмешка.

Ты называл меня Линкой…

– Алина, – голос все-таки дрожит.

– Ну, что ж, будем знакомы, Алина! – парень тяжело вздыхает и хлопает ладонью по одеялу.

Будем знакомы. Удачней и не скажешь…

Комментарий к 1.

https://vk.com/fanfics_mms

========== 2. ==========

Где-то час я просто сидела рядом с Андреем, читая учебник по вирусологии и периодически поглядывая на него, пока он наконец не выдержал: – Алин?

Где-то с секунду я вопросительно смотрю на парня, а потом спохватываюсь, что он этого не видит. Дилетантша, блин!

– Ты что-то хотел?

По губам Кисляка скользит обычная ироничная улыбка:

– Расскажи что-нибудь.

– Что именно? – теряюсь я.

– Что хочешь.

Окей. Помнишь Алину Савинову, одну из твоих многочисленных девушек? Так вот, это я. И у тебя есть сын, Никита.

Я молчу, пытаясь придумать тему, и Андрей все-таки не выдерживает:

– Ну, расскажи о себе хотя бы.

Бедняга! Ему наверняка скучно – даже читать не может… Я бы точно не выдержала!

– Ну, я студентка 4 курса. Живу на съемной квартире, воспитываю сына, – голос ощутимо теплеет. Никитка – моя самая большая радость и самая большая гордость, я готова говорить о нем часами.

– Сын… – повторяет парень. Я ощущаю в его голосе такую боль, что тут же осекаюсь.

Я сказала что-то не то? Он догадался?

– Пытаюсь выжить в универе. А ты? Как сюда попал? – любопытство все-таки вырвалось наружу.

Кисляк морщится, рука непроизвольно тянется к затылку:

– Один урод угрожал девушке. Предложил ему выйти, сказал, что так делать нельзя, а тот просто выстрелил в спину.

Это вообще возможно? Разве такое бывает в Москве?

– А эта девушка…? – я не заканчиваю фразу. Это Яна? Твоя жена?

– Она беременна, – со вздохом поясняет Кисляк.

Ого! А Андрей джентельмен! Ага, джентельмен – мачо, блин!

Говорить на эту тему больше не хотим ни я, ни он.

– Ты есть хочешь? – слегка привстаю, но в ответ получаю лишь отрицательное покачивание головой.

Ладно.

– Я…сейчас, – никогда не думала, что сказать про туалет будет так унизительно.

Парень кивает, а я с хлопком закрываю дверь и обессиленно сползаю вдоль стены.

Вот почему я ненавижу работу сиделкой. Слишком больно смотреть на бессильных бабушек, руки которых трясутся или на парней, попавших в аварию и понимающих, что больше никогда не встанут на ноги.

Но смотреть на слепого и беспомощного отца своего ребенка – это совсем другое.

Когда я возвращаюсь в палату из…ну, скажем так – моего места отлучки – я вижу, как по коридору проносится ватага парней в белых халатах.

А им сюда можно?

Я не успеваю удивиться, что все эти лица мне знакомы, как мальчишки юркой лентой протискиваются в палату Андрея. Последним заходит пожилой мужчина, коротко кивнувший мне.

Ну, точно! Полный состав “Медведей”!

Приникаю к стеклу и робко улыбаюсь. Может, и правда – друзья – это главное в жизни?

Алина, тебе вообще не стыдно? Студентка медицинского университета, а туда же – подсматривает под дверью!

Спохватившись, отхожу в сторону, сверяюсь с личным расписанием пациента. Время еще есть, можно с чистой совестью оставить ему немного личного пространства…

– Извините, а Андрей Кисляк в какой палате? – запыхавшийся юноша в явно наспех накинутом халате тяжело дышит передо мной.

Кивком головы указываю ему на заветную дверь и уже собираюсь вернуться к прерванным мыслям, как с екнувшим сердцем замечаю одну вещь.

Последний прибывший сжимает в руках книжку.

– Стой! – я пытаюсь метнуться наперерез, но категорически не успеваю.

– Смотри, что я тебе принес!

Смотри.

Что мне остается? Правильно.

И я с тяжелым вздохом вновь прижимаюсь к стеклу.

Товарищи по команде от души пинают парня в бок, тот непонимающе смотрит на них.

– Сеня, это ты? – подает голос Андрей.

– Я. А ты что, меня не узнал? – со всей наивностью удивляется тот.

Ой-ой-ой.

Хуже, чем не узнал.

И почему ему никто не сказал?

Я уже готова вытолкать этого неуклюжего из палаты, когда Кисляк нетерпеливо протягивает руку:

– Что там у тебя, Сень?

Соври что-нибудь! Хотя что уж тут придумаешь…

– Книга, – обреченно признается тот. – Тарасова. Которую ты искал.

“Которую ты искал.”

Все еще хуже, чем я думала.

Слезы щекочут горло, я изо всех сил пытаюсь загнать их внутрь.*

Пальцы Андрея проходятся по корешку, перебирают страницы:

– Ого! Страниц 400? – как же он хорошо держится!

– 500, – вздыхает парнишка.

– Спасибо. Я ее обязательно прочту, Сень! Обещаю!

Здесь я все-таки не выдерживаю, и слезы льются градом. Бедный Андрей!

– И еще один анекдот! – жизнерадостно продолжает Андрей, когда дверь тихонько приоткрывается,и заведующий отделением манит меня пальцем.

Парни уже ушли, и Кисляк развлекает меня анекдотами уже примерно с полчаса.

– Сейчас, меня зовут, – виновато произношу я.

Надо будет попросить всех заходить в палату громко, бедный Кисляк наверняка не понимает, когда я вот так вот просто прерываю его.

– Вы что-то хотели?

– Ты сегодня все сделала? – вопросом на вопрос отвечает заведующая.

Киваю, и та сбивчиво тараторит:

– Вот и молодец, Алина, можешь идти. Сюда его жена пришла, они справятся.

Жена.

Переносит в прошлое мгновенно. Мозг – лучшая машина времени.

– Так. Еще раз: вишневый или мультифрут? – Кисляк поднимает в воздух обе пачки и трясет ими.

Я хмурюсь. Мои любимые соки, как вообще между ними выбрать?

– Мультифрут, – тыкаю пальцем в правый и возвращаюсь к просмотру фотоальбома. Андрей кивает, открывает упаковку, разливает по стаканам и садится рядом со мной.

Этот альбом я нашла на полке несколько минут назад и, к моему несказанному удивлению, Андрей разрешил мне его полистать.

Детские фотоальбомы – это нечто! Я не припомню, когда я до этого так смеялась. – Эй! Я был ребенком! – назидательно произносит парень, когда я сгибаюсь пополам от хохота при виде фото, на котором маленький Андрюша сжимает крокодила.

– Кто занимался этим фотоальбомом? – фыркаю я.

– Мама, – признается тот.

Обожаю людей с чувством юмора.

Где-то через несколько минут я вижу кадр, на котором 10-летний Андрей показывает рожки девочке-ровеснице.

Я даже не успеваю задать вопрос, когда парень тянет альбом на себя.

– Это Яна. Мы дружим с детства. Еще наши отцы дружили, – отрывисто произносит он.

Когда с этим альбомом покончено, я кладу его обратно в ящик и беру в руки следующий – с мартышкой на обложке.

На первой же фотографии – двое малышей.

Я листаю его и убеждаюсь, что предмет целиком посвящен именно “лучшей подруге” Андрея.

– Вы встречались?

– Ага, как же! – фыркает парень и небрежно отправляет предмет в ящик стола. Я не успеваю опомниться, как его губы накрывают мои.

Нет, я, конечно, знала, на ком женился Андрей, и даже наблюдала их свадьбу, но ТАКОЙ я Яну еще не видела.

Взгляд девушки полностью застыл, губы трясутся.

– Андрюш?

– Ян, ты плачешь? – мгновенно напрягается тот. Я узнаю это выражение лица.

Тревога. Паника. Страх.

– Прости меня…

– Ян, не надо! – боль.

– Я очень хотела, чтобы он родился, – и девушка падает на Андрея, прижимаясь к его груди и заходясь в рыданиях.

– Ян, не надо. У нас еще будут дети. Много детей. Я обещаю, – в забытьи шепчет тот, снова и снова проводя ладонью по ее волосам.

А пазл в моей голове наконец складывается в ужасающую картинку.

Яна потеряла ребенка. Вот почему Андрей так отреагировал на слово “сын”.

Внутренности скручиваются в узел, а к горлу подступает ком.

Что бы случилось со мной, если бы долгожданный Никитка не родился?

Я не могу об этом думать. Выбегаю из больницы, несусь под дождем, ловлю лицом холодные капли.

Я бы мальчика хотел. Сына, – слова Андрея сами всплывают в моей голове.

Ждать ребенка. Мечтать о нем. Выбрать имя. Представлять его. И потерять при родах.

Маленький Никитка сидит в его любимой “игровой зоне” – резиновый синий коврик, на котором сейчас выстроилась целая пирамида кубиков, вот-вот грозящая “разбомбиться” динозавром.

Игрушек в нашем доме миллион, и все они находятся в доступности, на расстоянии вытянутой руки от моего сынишки.

Кит даже не успевает опомниться, когда я подхватываю его на руки, прижимаю к себе и несколько секунд вдыхаю теплый запах его затылка. Мягкие волоски Никитки пахнут яблоком и чем-то сладким.

– Мама! – тихо бубнит ребенок.

Моя радость. Я просто счастлива, что ты у меня есть!

Я медик. Я разбирала кучу ситуаций. Я была беременна и читала про различные риски.

Но я никогда не думала, что это может произойти на самом деле. Считала все это…страшилкой, что ли. Глупо? Возможно.

– Алин, ну ты даешь! Влетела, не поздоровалась, даже куртку не сняла! Что-то случилось? – мама заходит в комнату.

Нет, мам. У меня как раз есть все причины для счастья.

Комментарий к 2.

* – Прим. автора: единственный момент, на котором я плакала.

https://vk.com/fanfics_mms

========== 3. ==========

– Хочу купаться! – категорично заявляет Никита, весьма недвусмысленно ударяя меня в бок ладошкой.

Как и все маленькие дети, сын просто обожает возиться в ванной. И немудрено – в углу той комнаты целый короб, битком набитый всякими резиновыми уточками, корабликами, пробковыми самолетиками и просто флаконами из-под пены.

Я с улыбкой смотрю на сына. Этот хитрец явно знает, как добиться своего, потому что наивно несколько раз хлопает длинными ресницами. Знает все мои слабости!

Подхватываю хохочущего сына под мышку и тащу его в комнату. Одной рукой открываю шкаф. Никитка настороженно следит за каждым моим движением. Глаза ребенка вспыхивают, когда я торжествующе снимаю с одной из полок мягкий голубой халат и персиковое полотенце.

– Твоя взяла! – с улыбкой заявляю сыну.

– Купаться! – тот устраивает настоящее представление, с визгом хлопает в ладошки и вертится.

Настраиваю воду, ставлю ребенка ногами на пушистый коврик – появился в нашем доме только после рождения Никитки.

– Выбирай, какие игрушки возьмешь.

Вы когда-нибудь замечали, что для маленьких детей это призыв к действию?

Вода бьется о дно ванны, а Кит выкидывает на пол различные предметы. Я кошусь на выбор сына: кораблик, резиновый динозавр, флакон, две разноцветные лягушки, водяной пистолет. Наконец определившись, ребенок подходит ко мне и демонстративно показывает пальцем на флакон с клубничной пеной: – Пену хочу!

Сын копошится в пушистых белых шапках пены, сдувая их со своих рук и громко смеясь. Я вся мокрая. С ног до головы. В принципе, закономерно.

– Бултых! – громко вопит Никита, и брызги летят мне на кожу.

Косые струи расчерчивают небо. Льет, как из ведра.

Да уж, нечего сказать, удачно я зашла к одногруппнику за лекциями.

А зонтик, как назло, остался дома…

Делаю шаг с крыльца подъезда и неприятно поеживаюсь от ледяных капель.

Прячу драгоценные лекции в подоле одежды и бегу по улице, надеясь все-таки добраться до остановки.

– Линка! – знакомый голос. Практически родной.

Андрей Кисляк бежит ко мне, проносясь по лужам своими дорогущими туфлями.

– Ненормальная! – налетает на меня вместо приветствия. – Жить надоело? Хорошо еще, что я увидел!

– У тебя есть зонтик? – шепчу я.

Брови Андрея ползут вверх.

– Лучше, – шепчет он, а потом внезапно одним резким движением расстегивает куртку.

Я не успеваю даже опомниться, как предмет одежды оказывается у меня на голове.Перевожу взгляд на белую футболку, уже успевшую за это короткое время промокнуть, которая обтягивает тело Андрея и бормочу: – Я так понимаю, что в твой план входит заболеть?

– Это только часть моего плана, – шепчет Кисляк, а потом в его кармане коротко пищит брелок.

Ну, конечно. Машина!

Кожаное сиденье противно скрипит. Я с видимым сожалением рассматриваю его. Наверняка соберутся противные лужи.

– Ты вообще в курсе, что я живу не здесь? – осведомляюсь я, рассматривая подъезд.

Тот отмахивается:

– Здесь живу я. И я совершенно точно знаю, что делать, чтобы сохранить тебя здоровой.

Собственно говоря, именно в тот день я нашла тот фотоальбом. А спустя 9 месяцев родился Никита…

А еще с тех пор я люблю дождь.

– Все? – выныриваю из воспоминаний и смотрю на сына. – Накупался? Вода уже не такая, вылезай!

Выхватываю сынишку из пушистых объятий пены, сразу же закутываю в халат.

– Китенок… – сонно бормочет ребенок, утыкаясь в мое плечо.

– Китенок… – эхом повторяю я, трусь щекой о его щеку.

Мой сын всегда засыпает после ванны. Я так люблю смотреть на это умиротворенное личико.

Кладу его в кровать, накрываю пестрым одеялом, тщательно слежу, чтобы даже маленькая клеточка была в тепле.

А потом опускаюсь на колени возле кровати, вглядываясь в его лицо.

Пушистые ресницы отбрасывают тень на щечки, на подбородке – знакомая родинка.

– Ты вообще знаешь, что ты красивая? – шепчет Андрей, проводя ладонями по моему телу.

– А ты? – вопросом на вопрос отвечаю я.

– Видишь, как нам повезло! – фыркает тот.

Я смеюсь и бесшабашно обхватываю его руками за шею, позволяя нашим губам и телам сократить и без того кратчайшее расстояние между ними.

Я знаю, что это мои домыслы. Никто другой в жизни не увидит в Никите главного разбивателя сердец Андрея Кисляка.

Я раньше злилась на этот дурацкий “развод”. С рождением Никитки остыла. А теперь наоборот – жалею.

Жизнь его достаточно наказала.

– Алин, все хорошо? – мама замирает на пороге.

Я прижимаю палец к губам и испуганно смотрю на нее. Почему-то думала, что она уже давно ушла. Да уж, внимания у меня – ноль.

К счастью, та правильно растолковывает мой взгляд. Подходит ко мне, обнимает за плечи:

– Да куда я уйду? Здесь ты, Никита. С вами так хорошо! Алин? – женщина с мольбой смотрит на меня. – Может, обратно, домой? И тебе легче будет, и нам с папой веселее. Большой дом же, да и мы рядом, будем помогать!

Я задумываюсь. Эта квартира у меня уже давно, еще с первого курса, когда я почувствовала себя взрослой и решила съехать от родителей. А теперь это ведь действительно становится бесполезным.

Перевожу взгляд на сына. Разве справедливо лишать родителей полноценного общения с внуком?

– Мам, я подумаю, – быстро произношу я. Мама грустно улыбается – я сотню раз произносила эту фразу, но я тут же прибавляю: – Честно! Я тебя люблю! – обнимаю ее, вжимаюсь носом в плечо. Мягкие, приятно пахнущие лимоном, руки обнимают меня в ответ.

– Алин, ты ничего не хочешь мне сказать?

Сердце падает. Откуда она знает? Я что, оставила на тумбочке в прихожей карточку больного?

– Папа сегодня звонил. Он знает про то, что Андрей в больнице.

Я вздрагиваю и невольно отшатываюсь, с упреком заглядывая маме в лицо.

– Я ему не говорила! – быстро выпаливает та. – Он просто сказал, что вам нужно быть особенно осторожными, потому что такое средь бела дня творится! – видит мое недоверчивое лицо и в тон мне произносит: – Честно! Так как?

Я медленно качаю головой, чувствуя, что мои глаза наполняются слезами.

Раньше я все время мечтала, что когда-нибудь столкнусь с Андреем, он меня узнает, и все будет хорошо. А теперь… Врач прямо сказал, что не стал бы давать никаких гарантий на то, что к парню вернется зрение.

Перед глазами пролетают все эпизоды сегодняшнего дня: товарищ Кисляка по команде с этой дурацкой книжкой, ладонь Андрея, нежно ощупывающая ее, Яна, лицо которой залито слезами, и…боль на лице парня.

– Тише, ты чего? – встревоженная мама заглядывает мне в лицо. Я ее понимаю: редко плачу. Последний раз – после разрыва с Кисляком, когда у меня случилась настоящая истерика, и я дня три тупо пинала кулаками подушку.

– Мама… – и я рассказываю ей все.

Комментарий к 3.

https://vk.com/fanfics_mms

========== 4. ==========

– Тебе завтра в больницу надо?

– Конечно, – удивляюсь вопросу. Читаю всю информацию на лице мамы и тут же виновато развожу руками: – Мам, меня все устраивает, правда.

Она вздыхает, но не спорит – привыкла.

Еще несколько минут мы наблюдаем за умиротворенно посапывающим Никитой, а потом тихо перемещаемся на кухню.

Утро следующего дня начинается с громкого крика сына. Я просыпаюсь мгновенно, будто получив битой по голове. Открываю глаза, вскакиваю и тут же наталкиваюсь взглядом на сына, который стоит возле моей кровати.

– Что случилось? – сажу его к себе на колени, с тревогой вглядываюсь в испуганное личико.

Вместо ответа Никита крепко обнимает меня за шею и зарывается носом в волосы. Я по привычке проверяю, не плачет ли он, а потом нежно перебираю пальцами вьющиеся волосики.

– Страшный сон приснился?

Сын не отвечает, но его плечи судорожно вздрагивают. Я осторожно кладу ребенка на свою кровать, накрываю его одеялом, сажусь рядом.

– Я буду тебя охранять, – пылко обещаю я.

– Юю, – бормочет малыш.

Никита обожает книжки. Мы всегда читаем вместе. Любимая история мальчика – повесть Куприна “Ю-ю”, с красивыми картинками.

Я успеваю прочитать всего лишь несколько предложений, прежде чем Кит закрывает глаза. Откладываю в сторону книжку и смотрю на часы. Вставать через 10 минут… Ладно, все равно уже не засну!

– Алина! – заведующая отделением подлетает ко мне, едва я вхожу в здание больницы. – Ты сегодня в процедурном.

Процедурный – мое любимое занятие, после операций, конечно же. Только в этих местах можно получить настоящую практику. Но сейчас единственный момент, когда я совершенно не хочу туда идти.

– У меня же подопечный, – напоминаю я. – Что-то случилось?

После такого рода операций могут возникать различные осложнения.

На несколько секунд я даже перестаю дышать.

С ним же не могло ничего случиться, ведь так?

– Он больше не нуждается в сиделке, к нему приходит жена.

Разумно. И все равно такое ощущение, будто меня окатили из ледяного душа.

Раскатала губу, мечтательница!

К счастью, сегодня в процедурном много народу. В течение нескольких часов я безостановочно беру кровь… и другое вещество,делаю прививки, и под конец пальцы даже перестают чувствовать иглу.

Наконец я выхожу из маленькой комнатки и с наслаждением потягиваюсь до хруста в суставах.