Текст книги "Форменное безобразие - 3 (СИ)"

Автор книги: Маша Могильнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Мы все? Закончили с ним? – Спросила я устало.– Больше не будет самоубийств?

– В метро точно не будет. Я установил очень мощную защиту, шатун почувствует себя крайне некомфортно. Ее должно хватить надолго. А вот что будет на поверхности, я не знаю. Может быть, он угомонится, а может быть и нет. Время покажет.

– Куда мы едем?

– В офис, писать отчеты. И тебе обязательно нужно принять холодный душ вот с этим,– он вынул и кармана какую-то крошечную бутылочку. Я молча кинула ее себе в рюкзак.

–Чарльз, а можно мне домой, – жалобно попросила я.– Я все равно сейчас ничего не напишу. Высплюсь и сразу же подробный отчет, а?

Хранитель долго смотрел на меня, потом кивнул головой.

–Хорошо, вызовешь такси и поедешь домой. Но, чтобы отчет был готов завтра к вечеру.

Я была настолько усталой, что не стала звонить Гарику, а добравшись домой, просто рухнула в постель. Проснулась лишь к вечеру и лениво поплелась в ванную. Однако, я так и не смогла заставить себя принять холодный душ, как велел Чарльз, да и рюкзак с бутылочкой был оставлен где-то в прихожей. Поэтому, я ограничилась обычным душем, и стала вытираться. Внезапно, мое тело пронзила резкая боль. Болела спина и правая нога. Боль была настолько нестерпимой, что у меня потемнело в глазах, я не могла стоять, и мне пришлось лечь на пол.

Прошло несколько минут, боль не стихала, а становилась все сильнее и сильнее. Я попыталась подняться и не смогла. Я не знала, что происходит, не знала, что мне делать. Стиснув зубы, я сумела добраться до дивана в зале, на который я свалилась и осталась там без движения. Я слышала, как звонил телефон в спальне, но сил сходить, взять его -не было.

Спустя час, мне стало хуже. Я никогда не подозревала, что мизинец на ноге может болеть настолько нестерпимо. Я, в прямом смысле, доползла до мобильника, который лежал в спальне, и набрав Гарика сказала лишь одно.

–Мне плохо. Срочно приезжай.

Ползти обратно в зал сил не было.

Я не знаю, сколько прошло времени. Восприятие меняется, когда у вас что-то нестерпимо болит, но мне казалось, что прошла вечность. Слава Богу, у Долинского хватило ума воспользоваться ключом, а не звонить в дверь.

Ворвавшийся маленький вихрь отдалено напоминал моего напарника. Беспокойство, которое он испытывал, было настолько очевидно, что я практически начала подпрыгивать от его эмоций. А это было совершенно некстати.

–Успокойся, пожалуйста, – я посмотрела на него помутневшими от боли глазами, и увидела, как он вздрагивает от жалости. – Не надо меня жалеть. Меня надо лечить. Ты принес аптечку? Ты знаешь, что со мной?

Долинский покачал головой.

–Тебя надо вести в больницу.

–Игорь, мне лежать больно. Ты, как представляешь себе, процесс моей транспортировки?– Я собиралась огрызнуться, но у меня ничего не получилось.

Долинский, тем временем, пришел в себя и начал действовать. Он кому-то звонил, с кем-то разговаривал, светил мне в глаза фонариком, щупал пульс, в общем, изо всех сил изображал бурную деятельность и вспоминал, что по первой специальности, он, все-таки, врач.

–Я тебя обезболю, потом поедем,– сказал он мне и что-то вколол в попу.

Через 20 минут, когда ничего не произошло, я осторожно поинтересовалась, чего он ждет, потому что если он решил меня обезболивать, то сейчас – самое время ,потому что я больше терпеть не могу.

Как показала практика, очень даже могу, потому что Игорь вколол мне что-то еще , что также успешно на меня не подействовало.

–Нет, я так и знал, что просто так, я от тебя не отделаюсь,– проворчал он, готовясь к третьему уколу, через полчаса после безуспешного второго. Я чувствовала, что он грани паники. – Тебе ж обязательно надо вкладывать сильнодействующие наркотики, причем на вполне законном основании. Давай руку.

Я дала. Я всегда открыта новым экспериментам, особенно, когда они обещают избавить меня от бесконечной и невыносимой боли. И мы начали играть в интересную игру: найдем у Маши вену. В конце концов, Гарик в нее выиграл, вену он нашел, и что-то в нее вколол. После чего сильно пожалел, так как, получив долгожданное облегчение, я просто вырубилась. Гарик меня одел, приподнял с горизонтальной поверхности и очень осторожно транспортировал в свою машину.

Как мы добрались до больницы, и что со мной делали потом, я помню плохо. Смутно припоминаю милую девушку, которая, то ставила мне капельницы, то делала уколы, и Гарика, который был рядом почти всегда, когда я открывала глаза.

Кончилось все почти также внезапно, как и началось. В один прекрасный момент, а он действительно был прекрасным, я не кривлю душой, я открыла глаза и поняла, что у меня почти ничего не болит. Что-то ныло, но по сравнению с тем, что было, это что-то смело можно было считать за ничего.

Несколько минут я просто счастливо воспринимала реальность. Потом в реальности нарисовался Гарик, который очень удивился моему бодрому виду.

–Ты страшная эгоистка,– заявил он мне, когда увидел мое улыбающееся лицо, -я, значит тут, ношусь в поте лица, работаю не покладая рук, а ты разлеживаешься в больнице. Как ты? – спросил он, осторожно присев на краешек кровати.

Я блаженно кивнула.

– Никогда больше так не делай, я в жизни так не пугался,– признался он.– Особенно когда вколол тебе кеторол, а тот вообще не подействовал. Я думал, все.

– Что со мной случилось?

– На тебя было оказано длительное очень мощное энергетическое воздействие, которое нашло слабое звено в твоем организме и вышибло его. В данном случае, это оказался позвоночник. Поэтому обычные лекарства не действовали. Пришлось, колоть очень сильные наркотики, чтобы снять боль. Я знал, что ты на все готова идти, чтобы словить кайф. Поделилась бы, что ли ощущениями.

–Ты некомпетентная дура, – сначала я услышала это, а потом в комнате появился Чарльз. – Я, тебе, что сказал, после того, как мы отработали? Недостаточно ясно выразился? Что тебе было непонятного в словах: обязательно прими холодный душ вот с этим?

–Чарльз, я...

– А теперь, видите ли, все считают, что я превысил свои полномочия, и чуть тебя не убил, хотя соблюдай ты обычную технику безопасности и, думая головой, всего этого можно было бы избежать,– стены больницы ничуть не повлияли на способность хранителя орать.

–Потому, что вы действительно превысили свои полномочия и чуть ее не убили, – огрызнулся Гарик.– Теперь, ей нужно будет очень долго восстанавливаться, и года два подобной работой вообще нельзя будет заниматься

–Долинский выйди отсюда,– бросил Чарльз

– Еще чего!

– Гарик, попросила я его,– меньше всего на свете мне хотелось слушать грызню Долинского и хранителя.

– Я бы вряд ли тебе это сказал, – хранитель развалился в кресле напротив, но так как существует реальная угроза твоей жизни, я должен тебя предупредить. Я выбрал тебя не потому, что я такой мерзкий и вредный, и не потому, что хотел сделать тебе гадость и поэтому выписал тебя на подобную работу. У тебя, больше чем у других, развита способность к эмпатии. Ты мгновенно соорентировалась в музее, поняла, что нужно делать – почувствовала, что нужно этому человеку. Это редкий дар, мне нужен был кто-то, кто чувствителен к чужому настроению, к чужим эмоциям– кто сможет почувствовать сгусток. У тебя эта способность была, в нетрезвом виде, она актуализировалась сильнее. Но видишь, ты немного поработала, используя свои способности, и они развились. Тебе уже не нужно было использовать алкоголь, более того, ты стала чувствовать состояния людей вне ситуации энергетического компота – не только в метро.

Естественно, при твоем невысоком уровне энергетической защиты, чем сильнее, ты чувствуешь, тем сильнее на тебя это влияет, а учитывая, что ты была в самом логове отрицательной энергетики, которую можно найти в открытых пространствах – и не следовала моим указанием, чтобы смыть с себя это, тебя просто вышибло.

– И что же теперь? Все закончится?– Поинтересовалась я. – Я стану нормальным человеком?

–А ты когда-нибудь была нормальным человеком? -Искренне удивился Чарльз. – Тебе самой решать, что делать с твоими способностями. Ты можешь их развивать, и в конце концов практически научиться читать людские мысли – об этом мечтают многие, либо научиться игнорировать то, что ты чувствуешь, игнорировать эмоции и тогда, довольно скоро, ты вернешься к своему прежнему состоянию. Почти вернешься, -поправился он.

– Я не хочу читать чужие мысли, – решительно заявила я, – не хочу чувствовать чужое горе, чужую злость, чужую грусть. Вокруг слишком много отрицательных эмоций. Это слишком больно и слишком неприятно, понимать, что люди думают и чувствуют. Так очень быстро можно стать бессердечной сукой, которую вообще ничего не волнует. А я не хочу. Я не хочу становиться...,– я вовремя прикусила язык, не дав сорваться последнему слово, но Чарльз прекрасно его понял.

–Мной?– договорил он.– Не хочешь становиться мной?

Я попыталась спрятаться под одеяло, но остановилась на полпути.

– Да, вами. Вы многому научили меня, Чарльз, я очень сострадаю, что вам приходится видеть и слышать, что на самом деле люди чувствуют и думают, но у меня есть выбор.

– У тебя выбор есть, – спокойно сказал Чарльз. -А у меня его не было.– С этими словами, он развернулся, и оставил меня в глубокой задумчивости и одиночестве, которое, однако, длилось недолго, потому что вскоре в комнату влетел Долинский с Лехой.

– Ты не можешь ее выписывать,– возмущался Гарик,– она четыре дня назад умирала.

– Игорь, – отмахнулся от него мой доктор, – не преувеличивай! Ей было очень больно, но она не умирала. Всё, мы ее вылечили, что ей дальше тут делать?

–Как что? Наблюдаться!

–Долинский, ты столько раз орал, что ты хороший врач, пытаясь оспорить мои диагнозы. Я уверен, что ты сможешь о ней позаботится, и дома ей будет лучше. Недельку пусть побудет на больничном, отдохнет, а потом выйдет на работу.

–Ты слышала, – возмущенно заявил Игорь, – тебя выписывают сегодня?

– Когда? -Я посмотрела на Леху, который совершал надо мной какие-то странные, до сих пор, не понятые мною манипуляции.

–Да хоть сейчас! Закончу осмотр и все, можешь быть свободна.

–Урррра! Леха, у меня к тебе последний и самый важный вопрос.

–Какой,– он с беспокойством посмотрел на меня.

– Мне можно пить?

–Можно, – кивнул Леха.

Он произвел еще несколько манипуляций.

– Все, – сообщил он мне наконец. – Ты свободна, будь очень осторожна с любой энергией. И тебе нужно обливаться холодной водой, каждый день. Твое энергетическое поле еще не окрепло, поэтому кто знает какую гадость ты можешь подцепить, и как она тебя опять пробьет, а холодный душ или просто водичка из тазика – самое лучшее и легкое средство смыть с себя эту пакость. Ясно?

–Угу, – пробурчала я.

В этот момент у Лехи сработал телефон, ему что-то сказали, в результате чего, лицо его сильно изменилось и он, кинув на прощание: 'Вам лучше поскорее отсюда уходить',– вылетел из комнаты.

Я, быстренько собрала немногие вещи, которые мне притащил Гарик, и, поддерживаемая Долинским, ибо обнаружилось, что за время, проведенное в больнице, я несколько разучилась ходить, мы покинули больницу. Однако, покидали мы ее, недостаточно быстро, так как успели заметить, что пара наших тащат на себе одного из новеньких оперативников, кажется, его звали Антон. Мы не успели еще толком познакомиться. Я знала лишь, что он работал вместе с Гариком, пока я шлялась по метро. С одной стороны, проходил практику, с другой, заменял меня.

– Игорь, что с ним случилось? Ты что-нибудь знаешь?

– Я– сейчас, -Долинский забежал обратно в больницу и вернулся лишь через пятнадцать минут.

–Что там? – спросила я.

– Все в порядке, – Игорь казался спокойным, но я видела, чувствовала, я знала, что он очень взволнован.

–Что тебя так заботит?

– Маша, единственное, что меня заботит, это то, что твоя тушка опирается на меня всем своим весом, а я знаешь ли, последние дни, толком не питался, проводя все это время у твоего изголовья, и сильно ослаб.

– Я представляю, как ты проводил время у моего изголовья. Я видела взгляды, которыми ты обменивался с девочками медсестрами, и их прозрачные халатики тоже видела. Так что, нечего строить из себя мученика.

– Кто-то хотел напиться? – Как обычно, когда речь зашла о деталях любовных подвигов, Гарик решил перевести тему.– Рановато, конечно, восьми еще нет, но так уж и быть уж. Поехали. Погуляю тебя сегодня.

–Ура, – сказала я и мы поехали в магазин

Непонятно почему я до сих пор с таким энтузиазмом воспринимала Гариковские попытки быть джентльменом и частично оплачивать какие-то мои расходы– мои заработки позволяли мне ни в чем себе не отказывать. Но было что-то невероятно милое в том, когда он платил за мой кофе или кормил меня ужином. И нужно отдать ему должное, делал он это довольно часто. Конечно, кроме тех случаев, когда он вел себя особенно хорошо– тогда ,за нас платила я.

– Что будем брать? – Игорь Сергеевич задумчиво смотрел на разнообразие стеклянной тары, выставленной на прилавок и явно не мог сосредоточиться.

– Мы возьмем коньяк, и Бейлиз, и текилу,

– Все равно же, он платит,– подумалось мне. – Так что, надо парня раскрутить.

–Уоу,уоу, Машунь ,ты куда разгналась? Тебе не лишку будет? Ты решила спиться сразу?

Или решила скупить весь ликероводочный отдел, если уж все равно напарник платит.

После долгих дебатов было решено купить бутылку испанского коньяка.

Однако, несмотря на то, что все было замечательно, то есть у меня ничего не болело, и я выпивала хороший алкоголь в компании лучшего друга, вечер не удался. Долинский был молчалив и задумчив, периодически куда-то звонил, причем выходя с кухни, и мне о результатах своих переговоров не докладывал.

В любое другое время, я б заподозрила какие-нибудь глупо интимные разговоры с девушками, но вид у него был крайне озабоченный. Я догадывалась, что речь шла о делах на работе, но мои расспросы он полностью игнорировал, устало отшучивался, и, в конце концов, довольно быстро свалил, оставив меня в довольно нетрезвом состоянии.

Однако загрустить я не успела : мне позвонил Дерек, и поинтересовался, все ли со мной в порядке, куда я пропала и почему не отвечаю на его звонки.

Я решила опустить трагическую часть, сказала, что была ужасно занята, но была бы весьма рада его видеть. Сказано– сделано. Через сорок минут, меня выдернули из дома и повезли развлекать со всеми вытекающими последствиями.

Правда пришлось позвонить Лехе, чтобы задать довольно щепетильный вопрос: разрешены ли мне контакты третьего рода, скажем так. На что Леха сначала громко заржал, потом ответил, что ему еще никто никогда не задавал настолько дурацких вопросов, но он очень тронут моим доверием, и клятвенно заверил, что в этом плане у меня все хорошо, и я могу быть абсолютно спокойна.

Последующая неделя была полной противоположностью недели раньше. Я много спала и хорошо ела, проводила много времени с Дереком и очень мало с Гариком. Долинский постоянно ссылался на занятость, на форс мажоры на работе, но на мои предложения помочь, отвечал категорическим отказом, заявляя, что это не мое дело, что он сам разберется, и что ему нужно, чтобы я окончательно восстановилась.

–Хотя,-добавил он, -учитывая твой в высшей степени распутный образ жизни, я сильно сомневаюсь, что у тебя это получится.

Наконец, в пятницу, он соизволил мне позвонить и сообщить, что я 'офигела, забив на любимого напарника, окончательно предавшись похоти, и, что, я просто обязана сводить его в его любимый ресторанчик. Только это возможно спасет его от разочарования в жизни и женщинах, потому что, учитывая поведение всех его подружек, единственная радость, что у него осталась – это пожрать'.

На все мои расспросы, что же такого необычного сотворили с ним женщины, он ушел от ответа, пообещав, что все расскажет при личной встрече.

На следующий день, в три часа дня, я открывала дверь небольшого, но очень уютного местечка, затерявшегося в небольших двориках центра Москвы. Знали о нем немногие, клиенты все были постоянные, а цены кусались настолько, что даже мы с Гариком не всегда могли решиться на совместную трапезу. Кухня там была и вправду чудеснейшая, поэтому, раз в месяц мы обязательно выбирались туда. Правда, обычно за гариковский счет.

Долинский был на взводе, хотя пытался казаться спокойным. Его глаза лихорадочно блестели, мысли путались, он говорил больше чем обычно, но крепился и молчал, не раскрывая своих секретов. Я не спешила, потому что знала, что время придет. Игорь Сергеевич набьет свое брюхо и будет благостно вещать. Так было всегда. Так случилось и на этот раз. Долинский слопал два блюда закусок, а порции были внушительными, и доверительно сообщил мне, что кажется, влюбился.

Я тяжело вздохнула. Мы проходили это примерно раз в полгода. Гарик влюблялся, приобретал лихорадочный блеск в глазах, терял аппетит и последние капли совести. Аппетит восстанавливался быстро. С совестью было сложнее. Строил со мной творческие планы на предмет завоевания объекта своей страсти, после чего добивался ее (так как чего греха таить, в том, как покорить женщину, он был спец, да и мои консультации шли на пользу) в результате чего, довольно быстро терял к ней интерес. Все это было настолько банально, что даже неинтересно.

Я приготовилась слушать подробности очередного романа, но в этот момент раздался звонок, из которого стало ясно, что звонит предмет гариковской страсти, которому срочно понадобилась помощь (видимо по ту сторону баррикад тоже были те еще стратеги) а посему, Гарик, клятвенно пообещав вернуться очень скоро и обязательно все съесть, так как девушка жила совсем неподалеку, свалил, оставив меня в одиночестве.

Я развлекалась как могла. Я построила поезд из предметов, находившихся на столе, выпила пару бокалов вина, позвонила Дереку, подробно обсудив с ним детали сегодняшнего вечера, внимательно рассмотрела всех посетителей. И наконец, решила поиграться с гариковским телефоном, который тот предусмотрительно оставил на столе, чтобы я не звонила и взывала к остаткам его совести.

На экране был открытый почтовый ящик, в котором была пара непрочитанных писем. И верхнее было от Дерека.

Я знаю, что мне нет оправдания. Я никогда не уважала тех девиц, которые лазают по телефонам своих друзей читая смски и письма, но я себе просто представить не могла, что может связывать этих двоих. Кроме меня разумеется.

Поэтому, я сделала ужасную вещь. Я открыла письмо

Там было написано.

Гарик, думаю, я буду готов на следующей неделе. Полагаю, Маша должна согласиться.

Любопытство сгубило кошку. Оно сгубило и меня.

Я углубилась в папку рассчитывая прояснить интересущий меня вопрос, дав себе честное слово, что посмотрю еще пару сообщений, пойму, в чем дело, и отложу телефон, но следующее открытое мной сообщение ввело меня в состояние ступора.

Оно гласило. Гарик, когда ты уже отобьешь свои деньги? Это продолжается слишком долго. Не надо мне тыкать сексом. Если бы мне был нужен секс, я бы не прибегал к твоей помощи.

В этот момент у меня пропали остатки совести, и я набрала поиск переписки Дерека с Гариком.

Первое письмо от Дерека было датировано серединой октября, примерно за три недели, до того как мы познакомились.

Игорь, привет. тебя мне порекомендовал Роберт .

Я вздрогнула. Роберт был одним из вампиров, с которым я встречалась с полгода назад.

Он сказал, что ты осуществляешь поставки свежего тока 4. (вампиры называли током кровь). Я знаю, что удовольствие это не из дешевых, но Роберт отзывался о тебе и товаре крайне положительно, поэтому, я готов понести расходы. Хотелось бы узнать возьмешься ли ты со мной сотрудничать, и сколько это будет стоить. Роберт назвал лишь порядок суммы.

Даже в тот момент, я продолжала верить в то, что это одно большое недоразумение. Пока не открыла письмо Гарика

Дерек, привет. Сотрудничество возможно, причем в двух вариантах. Вариант попроще – ты являешься участником рабочей ситуации– скорее всего как вампир, у которого подходит критическое время, и моя напарница тебе помогает– с одной стороны, организовать все легче, с другой, у нас идет очень четкий мониторинг, сколько раз сотрудники дают кровь вампирам, а мою напарницу пили относительно недавно, порядка 4 месяцев назад. Если подходит этот вариант, то на организацию процесса потребуется около двух месяцев. Есть вариант посложнее, но интереснее, и многие мои клиенты предпочитают именно его. Я организовываю знакомство с моей напарницей, клиент вступает с ней в отношения, и пытается подпитаться, если у него не получается раскрутить ее, то я консультирую, и помогаю выработать план– так как знаю, за какие веревочки дергать. Обычно данный вариант включает личные отношения, в том числе секс, но вашим ребятам это нравится. Стоимость обоих вариантов рассчитывается в зависимости от разных факторов и в каждом случае индивидуальна– но базовый прайс-лист в приложении. Там же основные параметры и фотография объекта.

Если бы меня кто– нибудь ударил по голове, если бы сейчас рядом разорвалось что-нибудь, я была бы в меньшем шоке, чем тогда, когда открывала листок в приложении.

Отлично. На меня был напечатан прайс-лист. В нем была моя фоторафия (надо отдать должное довольно удачная) в полный рост и в анфас, параметры – включая группу крови, резус фактор и краткое медицинское описание. Плюс, описание вкуса моей крови, знаете, как сомелье оценивают вино: терпкое с ягодными нотками? Вот примерно такое же. Я сама зачиталась. ' Напоминает свежий глоток воздуха после летнего дождя, приправленного сандалом и мускусом'-это надо же!

Стоила я, однако, недешево. 'Пакет услуг' начинался от 50 тысяч долларов, и приближался к 100 при полном набор. Мне должно бы это было польстить, но я не знала ситуацию на рынке, и сколько стоило напиться какой-нибудь другой девушки.

Когда я стояла посреди энергетического сгустка, я чувствовала себя менее ужасно, чем когда закончила читать очередное послание своего напарника.

–С другой стороны,– подумала я,– даже этот ужас не идет ни в какое сравнение с той болью, которую я испытывала несколько дней назад.

Наверное, именно эта мысль помогла мне не сойти с ума в тот момент. Такой знакомый, такой уютный мир -рухнул. Самый родной человек, самый лучший друг оказался ... Мне кажется в русском языке не существует слова, которым можно было бы такого человека.

Все встало на свои места. Из четырех вампиров, с которыми я встречалась – трое пили мою кровь. По работе, за последние три года у меня было еще четыре подобных случая.

– Ну что? Не заскучала без меня? – Легок на помине Игорь, плюхнулся рядом.– Мне кажется, я вернулся еще раньше, чем обещал. Что с тобой? – он заметил выражение на моем лице.

Я ничего не сказала , просто молча отдала ему телефон с прайсом.

– А, это,– Гарик поджал губы, нахмурившись,– решила проверить мою почту. Спасибо. Что ж, все равно, рано или поздно ты бы узнала.

– Как ты мог так поступить со мной?– тихо спросила я.– Как? Я... Мы столько пережили вместе, как ты мог такое сделать? Я думала, ты моя семья, ты...-мой голос сорвался, я с трудом сдерживала слезы

– Маш, я накосячил, я признаю, я реально приношу извинения. Мне очень жаль. Я совершенно был не прав, я хотел с самого начала с тобой поговорить, а потом, когда все случилось, просто не знал, как к тебе подойти. Я все исправлю, я знаю как все исправить. -Долинский выглядел искренне расстроенным, и я на секунду решила, что сейчас он скажет, что давно пытался все это прекратить, но у него не было выбора: обязательства, проблемы, карточные долги . В общем даст какое-то разумное объяснение и мы сейчас сядем, рассмеемся и будем решать проблему вдвоем. Я уже готова была выдохнуть с облегчением.– Ты не переживай, – Игорь похлопал меня по руке,– если уж ты меня запалила, я обязательно выплачу тебе твои 10 процентов от суммы. Там неплохо набирается, порядка 100 тысяч долларов. Хорошие деньги! Ты куда?– я сорвалась с места.

– То есть ты думаешь, что единственное, что ты сделал не так, это не дал мне денег?– на мой крик обернулась пара за соседним столиком

– Да что с тобой такое? Ты настоящая истеричка. Что ты орешь? -Зашипел Долинский.-А что еще я сделал не так? Ничего, кроме пользы я не принес. Парни счастливы, они пьют свежатинку, ты счастлива, тебя любят красавцы, дарят тебе подарки, ты вспомни в самом начале твоей работы, сидела в одиночестве первый год, а потом, началась личная жизнь, причем с самыми-самыми. Секс опять -таки регулярный, безопасный и качественный. И для здоровья полезно и самооценка повышается.

Я просто не знала что сказать.

–Я...– начала было и замолчала,– я..., я...

– Маш, вернись? Ты куда?– Крикнул мне Гарик вслед

Я молча встала и пошла к двери. Я точно знала, что мне нужно делать.

Я не помню, как добралась до офиса, как зашла в кабинет к шефу, что -то на автомате отвечая Светочке, мне повезло. Несмотря на выходной, Лев Борисович был у себя.

– Ты серьезно?– Спросил он, прочитав мое заявление.– Вот так внезапно? Ты хочешь уйти?

Что-то случилось?

– Да, Лев Борисович,– я медленно выдавливала из себя слова,– я несколько дней видела человеческую грязь, после чего выяснилось, что меня поместили в энергетический сгусток, который меня чуть не убил. Ту боль, которую я чувствовала, я ,никому не пожелаю испытать. И я не знаю, чем я буду еще заниматься. У вас работать интересно, но моя жизнь и здоровье мне дороже.

–Ну, что же, -кивнул мой шеф, -понимаю. А Гарик, что обо всем этом думает?

–Гарик,-я сглотнула.– Гарик, конечно, недоволен, но он не в силах переубедить меня. Тем более, что он тоже понимает через что мне пришлось пройти.

–Это твое последнее решение?

–Да, Лев Борисович, -спасибо вам большое, это было прекрасное время, но я ухожу.

– Я хочу напомнить тебе , что согласно, подписанному тобой контракту, в случае немедленного увольнения, ты обязана освободить квартиру в течение двух часов

Я кивнула.

–И стандартный пункт любого договора в нашей организации. Тебе не просто не разрешается упоминать о том, где ты работала. Ты не имеешь права общаться никаким образом ни с кем из своих бывших коллег, ни с кем из тех, с кем ты так или иначе пересекалась по работе, будь это коллега, клиент или журналист. Неважно, из какой сферы, люди или индивиды с иной сутью. Ничего в твоей будущей жизни не должно напоминать тебе об этой.

Сейчас мне это было на руку как никогда.

Я снова кивнула.

–С момента, как я подписываю твое заявление, то есть с настоящего момента, ты не будешь иметь права разговаривать здесь, ты должна будешь молча выйти и никогда не появляться. У тебя есть возможность вернуться, мы уважаем желания своих сотрудников, и раз в полгода предоставляем им возможность пересмотреть свое решение. Имей это в виду.

Я кивнула в третий раз.

–Компенсацию и заработную плату, а также твои документы тебе пришлют на указанный адрес, который ты оставишь либо сейчас мне, либо на столе рядом с ключом, когда будешь выезжать из квартиры. – Лев Борисович вздохнул.– Это точно твое окончательное решение?

И снова кивок.

–Было приятно работать с тобой, Машенька. Береги себя. – Шеф пожал мне руку, отдал договор, я открыла дверь и вышла в новую жизнь.

****

Мне всегда казалось, что завтрак– совершенно особенный прием пищи. Я не говорю о торопливом заглатывании еды, и запивании ее горячим, обжигающим язык, кофе или чаем, чьего вкуса вы почти не различаете. Я говорю о неторопливой утренней трапезе: спокойном наслаждении процессом приготовления, а потом поедания завтрака, лучше, конечно с семьей или друзьями, но одиночество тоже вполне сойдет. Особенно, если у вас нет выбора.

А в завтраках вне дома, есть что-то ужасно романтичное, кстати, совершенно не важно, во сколько этот завтрак состоится. Мое железное правило гласило следующее: первый прием пищи – это завтрак.

Как выяснилось, человеку требуется совсем немного времени, для того, чтобы обзавестись любимыми местами в месте, в котором он давно не жил. Что мне и пришлось сделать.

После моего эпического увольнения, я обнаружила, что у меня совершенно не существовало жизни вне работы: все мои друзья-приятели, так или иначе относились к тому, чем я занималась последние три года своей жизни, в результате, уволившись, я оказалась в абсолютном социальном вакууме. С разбитым сердцем. Но я не сломалась. Более того, я не озлобилась, не возненавидела весь мир, Гарика или Дерека. Я не перестала доверять людям. Я просто поняла, что нельзя настолько зависеть от людей. Нужно было что-то менять в жизни. Более того, нужно было менять не что-то, а все: и в первую очередь, местожительство. Пожив пару дней у знакомых, я быстренько собрала вещи, и вернулась в город, где выросла и прожила большую часть своей жизни. Семья моя переехала в другую страну, оставив мне отличное жилье, старые друзья несколько подрастерялись, но обо мне все-таки помнили, и я занялась медленным восстановлением социальных связей. О том, что я буду делать дальше, я предпочитала не задумываться. Пока.

После подведения финансовых итогов, выяснилось, что тратила я не так уж и много, учитывая недорогую квартиру, бонусы , поступления одежды от Изольды и ее друзей стилистов, ну и другие факторы как-то: Гарик, постоянно кормящий меня, за свой счет (сейчас то я понимала, что это я его кормила за свой счет). Мне не создало усилий подсчитать, что за два года, он заработал на своих услугах порядка миллиона долларов. В общем, учитывая, мои довольно небольшие финансовые запросы, выяснилось, что я спокойно проживу лет пять, не особо себе в чем-то отказывая.

Но как выяснилось, не работать было очень сложно. Сидение дома целыми днями не способствовало душевному покою, поэтому, я начала заниматься всем по-немножку. Пару раз в неделю читала лекции по связям с общественностью в местном университете, преподавала английский. Правда, делала я это не столько из-за денег, сколько из желания занять себя чем-нибудь.

Нельзя сказать, чтобы я не вспоминала свою прежнюю жизнь. Первый месяц, все напоминало мне о Гарике. Я даже не подозревала, насколько он вписан в мою повседневность. Но я быстро поняла, что стоит просто перетерпеть волну воспоминаний и она уйдет. Так и жила. Я почти научилась получать удовольствие от неторопливого существования без бешенных вылазок, без толп народа на улицах, без ресторанчиков с дикими ценами. Тут все было спокойно, в 10 часов вечера улицы пустели. Все было хорошо, я стала спокойная и счастливая, восстановила прежние связи и завела новых друзей, но иногда на меня накатывала волна тоски, и клянусь, я готова была простить Гарику все на свете, только бы он был рядом. Я точно знала, если бы осталась в Москве, и уж конечно, осталась бы работать, мы давно бы помирились. Но...Я была в другом городе, совсем одна и направлялась в свою любимую кофейню, чтобы позавтракать. В четыре часа дня.