Текст книги "Vнутри (СИ)"

Автор книги: Маша Лаптева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Теперь я знала, с какого входа мне следует зайти, чтобы ни с кем не пересечься. Направляясь к запасной лестнице ведущей на второй этаж, я увидела, что на диване перед низеньким стеклянным столиком лежат девушки и один из друзей Валентина. Они о чем-то лениво говорили. По столу рассыпан белый порошок… неужели, то что я думаю… Минуя небольшой коридор на первом этаже, мое внимание превлекла дверь ванной комнаты – она оказалась приоткрыта, полоска света золотилась на темном паркете. Стиснув кулаки от нерешительности я всеже слегка толкнула ее. Там в джакузи, полной пены лежал Валентин, голова его запрокинута назад, глаза закрыты, а рот приоткрыт. Руки безвольно повисли на бортах ванной.

Сердце бешено застучало, ни о чем не думая я ринулась к нему, подскольнулась на влажном кафеле как идиотка, чуть не разбив себе лоб. Я схватила его запястье, пульс скакал как ему хотелось. Неровный, то слабый, то сильный. Творилось что-то страшное!. От безысходности и паники я стала бить Валентина по лицу. Одна пощечина, другая. Затем догадалась залезть в аптечку, и к счастью там оказался нашатырь! Смочив ватку, я поднесла ее к лицу Валентина. Он тут же очнулся, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять где он находится, и кто перед ним стоит. По его лицу стало понятно, что его мутит.

Несколько секунд он просто смотрел на меня, не говоря ни слова.

– Валентин Владимирович, мне показалось вам плохо, – произнесла я.

Его черные глаза очень напугали меня. Взгляд был полон огня, злобы. Это был взгляд человека, от которого не знаешь чего ждать. С этим выражением лица он мог сказать уходи, и с ним же мог спокойно придушить кого-нибудь.

Челюстные мыщцы напряглись, он стиснул зубы.

"Беги", – пронеслось у меня в голове.

Валентин молча взял бокал с чем-то и сделал глоток, глядя куда-то перед собой. Все выглядело так, будто меня нет.

– С вами все в порядке? Может мне позвать помощь? – лучше бы я послушалась себя и ушла.

– Пошла. Нахрен. Отсюда, – медленно произнес он.

Я замешкалась от неожиданности.

– Я сказал выйди вон, сука! – крикнул он, и швырнул стакан в стену позади меня.

Я тут же выбежала, глотая еще не пробившиеся слезы. Какая же идиотка! Испугалась дура, что с ним что-то случилось, комплекс мамочки! А он… он….скорее всего просто перебрал!

Забежав к себе я разревелась. У всего есть предел: Эля и Лена, дружки-мажоры, и наконец сам мистер вселенная, сукин сын! Да за что! Идите все к черту! Ненавижу, не останусь, не хочу! С меня хватит. Решено, все вы идете к черту! Я вернусь в сраный поселок, и буду работать кассиром до конца дней, но ни одна зажравшаяся сволочь больше не пнет меня как бездомную собаку.

Слезы лились из моих глаз. Падая на подушку, они беззвучно разбивались на сотни мельчайших осколков наивных грез.

***

продолжение следует

Глава IV: Свой среди чужих

Я всегда не любил собственное имя. Ва-лен-тин. Язык неуклюже барахтается в попытке выговорить жеманную кличку. Оно не сокращается до чего-то хоть сколько-нибудь приемлемого. Пресловутое "Валёк" наиболее извращенная форма.

Сейчас, подписывая кучу отцовской мукулатуры, мне особенно противно на него смотреть.

Валежников Валентин Владимирович, И.О Генерального Директора ОАО "Авалон".

Пошел ты нахер Владимир Валежников со своим "Авалоном". Тебе всегда было плевать, чем я живу и чего хочу. Так может и мне наплевать на кубок всей твоей жизни? Я звоню секретарше, чтобы вызвать заместителя.

Через пять минут он появляется у меня. Ему сорок, он умен, агрессивен в бизнесе и вежлив в переговорах. Сергей здоровается со мной, сообщает какие-то новости. Но о чем бы он ни говорил, в его глазах я читаю одно "удачливый сопляк, не по праву занявший главный пост". Денег у него не мало, но его все еще коробит от того, что он всего добился сам, а я – лишь протеже своего отца, удачное стечение обстоятельств и не более. Я прощаю ему классовую ненависть, и внутреннее пренебрежение с которым он борется, встречаясь со мной. Он профессионал, мастер и именно на него я намерен перекинуть все свои обязанности. Мне физически противно притрагиваться к бумагам отца, сидеть в его кресле, носить его маску. Я думал, что справлюсь. Я ошибся.

Сергей с радостью принимает эстафету. Его глаза горят, он амбициозен, и во всем видит шанс подняться выше.

С облегчением я вздыхаю и закуриваю. Состояние паршивое, вчерашнее сборищие закончилось моим отравлением. Кажется Жорик притащил какую-то паленую траву. И кажется не стоило мешать ее со спритным. Жора – сказочный идиот. Как и новая горничная.

Я закуриваю, и хотя от дыма становится еще хуже, на зло себе продолжаю.

На экране вибрирующего айфона высветилось "Эля". Я выключаю смартфон.

Сегодня, или никогда.

Сажусь за руль своей серой Ламборджини. Они смотрят на меня. Почти каждый прохожий сворачивает шею. Я кайфую от этого шоу. Менять женщин и авто – офигенно увлекательно. Правила игры всего два. Первое: каждая последующая должна быть лучше предыдущей. Грудь больше, влагалище уже, ноги длиннее, улыбка шире. Второе: если забуксовала, стала много требовать, плохо заводится, то самое время заменить. То что можно простить машине, нельзя терпеть от женщины, компромисов нет.

Ненавижу пробки. Люблю скорость и адреналин. Но беспощадные московские дороги в час-пик одинаковы для всех: и для отечественных корыт, и для итальянских суперкаров. Снова закуриваю. И тупо смотрю вперед.

…Ты всегда говорил, что она шлюха, которая бросила на тебя детей. Ты говорил, что она ушла к другому, потому что у тебя были проблемы с бабками. Ты говорил, что она ни дня не интересовалась моей судьбой. Ты говорил, что она опустилась, и превратилась в проститутку с трассы. Ты сказал, что она сдохла в канаве, изнасилованная каким-то дальнобойщиком. И я поверил. Я ненавижу ее в миллион раз сильнее чем ты. С тобой она была хоть какое-то время, а меня бросила сразу после рождения.

Но если ты прав, и все так, то почему она снится мне уже четвертую ночь? Почему я, не зная лица матери чувствую во сне ее любовь? Любовь, которой никогда не было. Почему, старый ублюдок, я хочу знать о ней, больше чем о тебе? Мне не интересен твой мир, не интересно как ты добился того, что имеешь. Я не восхищаюсь тобой как все твои шавки. Мне – наплевать.

Шаг за шагом ты предавал меня с самого детства. Под личиной семейного дела ты подавлял меня, высмеивая все, что мне интересно. Я – не ты, не твоя сраная мини копия, которую ты с гордостью хлопаешь по плечу, представляя друзьям словно декоративную болонку. Я не часть твоей поганой ДНК, по крайней мере внутри своей бошки – я другой. И этот другой, далек от тебя, точно также как мать-шлюха далека от меня.

Я очнулся, от того, что кто-то сигналит. Оказалось моя полоса продвинулась, а я все еще стою. Мне не интересно, что за убожество осмелилось на такое отчаяние, я не в силах отвлекаться на окружающий мир.

Навигатор вывел меня на окольные дороги, которые были более менее свободны от машин. Я припарковался у неприметного здания с вывеской "Детективное агенство". Я специально выбрал, то что попроще. Сюда не протянутся щупальцы моего отца, которые он способен задействовать, даже сидя за бугром.

Захожу в помещение, где за небольшим столом заваленным папками сидит кучерявая секретарша. Ожидаемо нравлюсь ей, она хлопает глазами, поправляет волосы.

– Здравствуйте, вы к Борису Ивановичу?

Не глядя на девушку, тяну на себя дверь и захожу к детективу. Мне нравится мучить женщин равнодушием.

Борис Иванович выглядит как измотанный работник завода при Ленине. Другого я и не ожидал от такой конторки.

Он с усердной любезностью тянет мне руку, представляется и приглашает сесть.

– Вы принесли все документы? – спрашивает совдеповский детектив.

– Да, – я протягиваю копии свидетельства рождения свое и отца.

Отлично. Борису на вид лет шестьдесят, он делает какие-то пометки и кладет все в конверт. Затем серьезно смотрит на меня, и спрашивает.

– Знаете, иногда люди приходят за тем, чтобы узнать то, чего знать не хотят. И я просто обязан вас спросить, – он замялся, и через мгновение продолжил, – Вы действительно хотите знать все. Вы готовы к любой информации, какой бы она ни была?

– Да, – сказал я.

Я хочу знать о своей матери все, какой бы она ни была, и мне очень интересно, что может меня удивить сильнее чем, тот факт, что она – мертвая шлюха. Все что мне нужно, детали ее биографии. Занимательный должен быть досуг.

– Что ж, тогда я буду держать вас в курсе. На выяснение всего может потребоваться от недели до месяца. Иногда больше, бывает так что, – Борис опустил глаза и откашлялся. Бывает так, что влиятельные люди порой запутывают следы. Подтасовывают документы, факты, платят работникам паспортных столов. Но у нас есть свои методы, чтобы обойти все уловки. Просто в таких случаях времени на поиск уходит больше. Вы не переживайте.

Оставив плотный конверт с оплатой я вышел. Там больше чем требовалось, я расчитываю, что престарелый детектив проявит усердие и ускорит процесс всеми силами.

Включаю смартфон, Эля звонила три раза и прислала несколько сообщений. До чего же навясчивая сука. За три ночи, проведенных с ней я успел устать от ее силиконовых сисек, и незатейливой пизды.

Что ж дорогуша, хочешь снова всю ночь тусоваться? Надеешься на мой член и кошелек? Тогда у меня для тебя подарок.

"Привет. Приезжай сегодня в полночь, повеселимся", – пишу я и снова отключаю телефон.

***

Я проснулась в шесть утра без будильника. Вчерашняя ночь болью отозвалась в затылке. Только сейчас заметила, что всетаки разбила коленку, когда спасала зажравшуюся сволочь.

Он наверное еще спит. Не знаю как сказать, что я ухожу? Да и нужно ли, что-то говорить? Может стоит просто уйти? Сомневаюсь, что отряд заметит потерю бойца. Единственное, что я хочу сделать – это попрощаться с Людмилой и Виктором. Я знаю их всего несколько ночных часов и три кружки чая, а они уже для меня как родные.

Мышкой я проскользнула по коридорам, буквально на цыпочках пробиралась к двери заднего двора. Не хочу видеть этот дом, не хочу видеть мажора и всем ему подобных. Я подхожу к домику, в котором уже кипит жизнь. Людмила с Виктором завтракают, готовясь к рабочему дню. Как только я вошла, Люда подскочила.

– Что с тобой случилось Зина? На тебе лица нет! – причитала она.

Виктор схватился за стул, и я заметила, что стол накрыт на троих. Они ждали меня на завтрак. Из-за этого я снова разревелась. Ну сколько можно! С тех пор как я в Москве плачу почти каждый день по поводу и без!

Люда обняла меня своими сильными теплыми руками.

– Зина, Зина не плачь! Лучше давай затракать. А ты пока расскажешь, что стряслось.

Вытираясь руковом я попыталась прийти в себя, но тщетно. Горячие сырники, политые вишневым вареньем, кружка чая, и контейнер с едой на перекус, который она собрала для меня – буквально разрывали мое сердце! Такой заботы я не видела от матери, да что от матери! Вообще ни от кого и никогда. А здесь, незнакомые мне люди… Я снова завыла.

– Зинаида! – серьезно сказал Виктор. А ну прекрати, а то заставлю тебя охотится за колорадскими жуками.

Я невольно вспомнила как убирала их в огороде с картошки и почему-то успокоилась.

– Но у вас тут нет картошки…, – хмыкнула я.

– Ради тебя я ее посажу, – пошутил Виктор.

Я улыбнулась сквозь слезы.

– Это все Валентин, – начала я.

Людмила вдруг сделалось серьезной.

– Он тебя обидел? Он что-то сделал с тобой?

– Нет. Ничего не делал.

– Люда, он конечно парень сложный, но женщин не обижал. Во всяком случае никогда не рукоприкладствовал, – сказал Виктор.

– Он и не рукоприкладствовал. Они с друзьями отдыхали, пили, веселились. Я была на втором этаже, зашла в ванную, а там Валентин лежит. Глаза закрыты, рот открыт. Я его по лицу шлепнула – а он не отзывается. Никакой реакции. Я испугалась, что ему плохо или…, я проглотила от чего-то снова подступившую слезу, – Или он умер. Потом нашла нашатырь, ватку под нос. Он очнулся. И с такой ненавистью посмотрел. Сказал, – я захныкала. Сказал, чтобы я нахер шла. В нем было столько ненависти.

– Зина, – рассмеялась Людмила. Какой еще реакции ты ждала от мужчины, который мнит себя королем. А его вдруг взяли и застали в беззащитном неловком виде? Валентин привык всегда быть на высоте. Там самомнения, огого сколько!

– Я больше не хочу на него работать, мне так гадко на душе.

– Это пустяки, ей Богу. Не лезь к нему, делай свою работу, выполняй поручения, и сможешь скопить на нормальную жизнь, – успокаивала Людмила.

– Вернуться в поселок всегда успеешь. Не руби с плеча. У нас тут тоже не сладко было первое время. А потом ничего, сработались. Теперь нас даже на дни рождения поздравляют, – вторил ей Виктор.

То что вчера было определенно черным, вдруг стало белым. Это правда так, или я просто приняла чужое мнение? Я уже не знаю, что правильно, а что нет. Наверное и правда, стоит думать так: вернуться успею всегда. Я даю себе и этому дому шанс. Первый и последний.

Глава V: Прометей прикованный

Они танцуют на сцене посреди душного мрака ночного клуба. Та, что в центре – прирожденная шлюха. Если убрать боковых девиц – танец не потеряет энергии. Они никакие. Машут чреслами, двигают бедрами, не вызывая эмоций. Я подзываю центральную, и она тут же откликается. Она улыбается, той приветливой, располагающей улыбкой какой это делают лучшие порно-звезды. Уже в этом жесте она отдается вся без остатка и стыда. Танцовщица двигается ко мне, в такт музыке. У нее короткие светлые волосы, небольшая грудь и широкие бедра. Она наклоняется и со всей нежностью, на которую способна шлюха произносит.

– Желаете, приватный танец?

Я молча смотрю ей в глаза, и сквозь мерцающий клубный неон она улавливает все без слов. Берет меня за руку, и мы направляемся в вип-зал.

Она представляется Аделиной, и начинает танец. У нее хорошая форма и растяжка. Она грациозна и прекрасна в каждом жесте. Я не хочу ее – мне просто нравятся ее движения. Я закуриваю, и наслаждаюсь танцем современной гетеры. Медленная музыка в совокупности с ее телом, оказывают гипнотический эффект. Мое сознание успокаивается, оно вибрирует вместе с мелодией и Аделиной. В танце она забывает обо мне: что может быть лучше. Может быть она под чем-то, может нет. Эйфория в скором времени пропадает. Я бросаю в нее деньгами, глубоко затягиваюсь и закрываю глаза – она больше не нужна.

Аделина молча выходит. Я так и остаюсь сидеть с закрытыми глазами.

"Иногда люди приходят узнать то, чего вовсе знать не хотят", "вы точно хотите узнать все о своей матери", – обрывки фраз стеклами врезаются в мое мутное сознание.

– Валек, ты чего тут забыл?

В комнату забилась вся моя честная компания в окружении девочек из клуба.

– Время-то уже. Ты говорил в полночь мы у тебя дома затусим, – подмигнул мне Егор.

Рядом с тремя моими приятелями стояло штук пять девушек. Оголтелые глаза, слишком театральные оскалы: очередные инста-проститутки, которые уже подсчитывают потенциальный гонорар за эту ночь. Как они должно быть рады, что сегодня их клиенты молодые парни вроде нас, а не гниющие деды, чьи вялые члены и дряхлые задницы они лобызают с тем же усердием, что и наши.

На часах половина двенадцатого, Эля, наверное уже ждет меня дома.

– Забивайтесь в машину, и берите столько девочек сколько сможете увезти, – говорю я.

Вся моя компания ожидаемо верещит от восторга. Только инстаграмные "модели" стушевались. Им не нужны конкурентки.

***

Мы в пути всего пятнадцать минут, и в моей машине всего три модели, а я уже готов вышвырнуть их. Всю дорогу они несут херню, бесконечно делают селфи и постоянно смеются. И почему раньше меня это не раздражало? Одна из самых активных высунулась в окно машины половиной тела, и принялась извиваться. Я невольно представил как ей отрывает голову первым же столбом, а тело дергается в предсмертных конвульсиях.

– Засунь эту ебанутую обратно, – говорю я Жорику.

– Да че ты Валек, пусть девочка повеселится.

– Окей братан, когда ее башку снесет встречным столбом, сошкребать ее с дороги будешь ты.

Под хихиканье подружек, Жора с третьей попытки засуну тело обратно. И всеже строптивая тупица извернулась, проснулась в крышу тачки и дергалась уже там.

Две наших машины подъехали к дому, только Егор еще задерживался. Жорик подхватил девушек за талии и помчался вперед, будто это его дом, а не мой. Одна из его спутниц неожиданно остановилась, и принялась блевать.

– Ты че? – возмутился он так, будто она в состоянии была дать ответ.

Жора вопрошающе посмотрел на меня. Мол, что делать брат?

– Че ты смотришь на меня? На хер ее. Мне не нужна блюющая в доме шлюха, сам с ней разбирайся.

Жора отвел ее от ворот, и оставил дальше блевать одну на дороге. Мы зашли в особняк, где Эля уже ждала меня в гостинной. Она расчитывала на дорогое шампанское, икру и секс, но когда увидела меня в компании пятерых инста-шлюх опешила.

Глаза обиженной бабы, уязвленной в самое сердце. Если ты не понимаешь по хорошему, то учись понимать по плохому. Если я не беру трубку – значит не заинтересован, если я не перезваниваю – значит не нужна.

Привет, долго ждешь? – спросил я.

Я притянул к себе ближайшую модель, поцеловал ее в шею, глядя Эле в глаза.

Ее затрясло.

– Какой же ты ублюдок! – бросилась она на меня.

Она плакала, переходя на визг, била меня кулаками в грудь, но самое гадкое, что в ее глазах все еще теплилась надежда. Я почувствовал это, и мне захотелось разделаться с ее жалкой самонадеянностью как можно быстрее.

План созрел сам собой. Не раздумывая, я схватил ее за руку и потащил в одну из комнат через коридор. Эля хныкала, и делала вид будто пытается вырваться.

– Ты думаешь я могу принадлежать тебе? – спрашиваю я ее, усаживая на большую кровать.

– Нет, но… – всхлипывает она.

– Нет никаких Но, Эля, – я глажу ее по голове, и она закрыв глаза, готова поднять из пепла, растоптанное эго. Готова любить меня еще сильней прежнего. Меня выворачивает от ее бесхребетности.

Я достаю наручники из прикроватной тумбы, и она покорно подставляет руки. Я бросаю Элю на кровать и пристегиваю наручниками к стальным опорам. Она трепещет в предвкушении жаркого секса. По глазам я вижу, что она готова на все.

– Да папочка, накажи меня. Я такая дрянная девочка, – говорит она, будто забыв обиду.

– Ты дура, детка. Подумай над этим.

– Ты охуел? Скотина!! Отпусти меня! – она нелепо дергается на кровати.

Я ухожу под крики проклятий в свой адрес.

В гостинной подзываю к себе только зашедшего Егора.

– Планы изменились. Едем в другой клуб.

***

Сегодняшнюю уборку я решила начать с помещения, в котором стараюсь находиться меньше всего. Говорят, домашняя обстановка многое дает понять о владельце. И здесь не поспоришь, комната Валентина такая же безупречная и холодная как он сам. Даже вещи он разбрасывает в каком-то своеобразном порядке. Если он провел дома, пол дня, что бывает крайне редко, ощущение такое, как будто помещение не жилое. Больше оно смахивает на люкс какого-то дорого отеля, чем на жилище молодого человека. Нет ничего, что могло бы сказать о его привязанностях или интересах.

Как будто – дом, всего лишь временная капсула пребывания, которая его тяготит. Пустые столы, на которых лишь самое необходимое. Зеркало, постель, столы, тумбочки, музыкальная система, громадный телевизор, который я думаю он никогда не включает. Единственное с чем его можно видеть – так это с его ноутбуком или смартфоном.

Сегодня здесь все как обычно, ровно и неприветливо. Как можно жить в комнате, где преобладает стальной цвет в перемешку с черным глянцем? Мне не понять..

Я уже привычно беру корзину с грязным бельем, из которой падает безупречно белая футболка. Кажется он носил ее всего раз, а уже отправил на стирку. Я беру ее в руки, почему-то мешкаюсь. Вместо того, чтобы засунуть ее обратно в корзину, я ведомая почти детским любопытством подношу ее к носу. Дура. Идиотка. Извращенка! Прекрати сейчас же. Зина, какая же ты дура!

Но голос разума тонет, и я делаю глубокий вдох. Так стыдно, украдкой, сама не понимаю зачем!

Запах его духов и ничего более. Понять, что футболка не свежая, можно лишь по текстуре ткани, которая казалось сохранила тепло его тела. Я снова делаю вдох, втягивая молекулы беззвучного запаха человека, который далек от меня примерно также как наше Солнце от Земли.

– Зина, что ты делаешь здесь?

Слышу голос Валентина позади себя и вздрагиваю. Он крепко обнимает меня сзади.

***

Я проснулась. Боже как мне жарко, какое счастье, что это всего-лишь сон! Никогда, никогда я не сделаю этого в настоящей жизни. Не стану нюхать его футболки и уж тем более трусы. Я никто для таких как он! Мы никогда не будем вместе. Он гадок. Черствый, бессердечный урод с красивым лицом и телом. Я не унижу себя влюбленностью к нему. Я просто убираю здесь, просто работаю потому что хорошо платят и все!

В горле пересохоло, и я спускаюсь на кухню за водой, убедившись предварительно, что никого нет.

Идя по коридору первого этажа, слышу женский вой в одной из комнат. Валетина дома нет и, лишь поэтому я решаюсь войти.

Прикованная наручниками к кровати лежит Эля. Как…она? Здесь? В таком виде… но Почему. Столько вопросов!

Тушь размана по ее лицу, она плачет без остановки, лицо отекло. Она не сразу узнает меня, но когда это происходит меняется в лице, пытается собрать остатки гордости и кричит.

– Сними с меня это! Что ты пялишься! – ее дыхание прерывается, она говорит урывками. Эля в истерике.

Я пытаюсь найти ключ, и обнаруживаю его в одной из прикроватных тумбочек.

Пленница освободилась, и потирая затекшие запястья перешла в наступление.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Работаю.

– Хах, – усмехнулась Эля.

Я бы хотела задать ей встречный вопрос, что делает здесь она. Но знаю, что ответа не получу. Она не захочет расписываться в собственном унижении и ничего не скажет. Но могу догадаться, что это с ней сделал Валентин. Вероятно они встречались.

"Мальчик начинающий олигарх, фигура перевернутый треугольник", – вспоминаю ее слова при первой встрече. Видимо она тогда говорила о нем.

Эля копошилась в сумке в поисках зажигалки держа в зубах сигарету.

– Значит работаешь, – сказала она сквозь затяжку. И живешь тоже тут чтоли?

– Да, – отвечаю я.

Мне не нравится ее тон, я не хочу его терпеть.

"Вызвать тебе такси?", – спрашиваю, намекая что ей пора.

– Без тебя разберусь, что мне вызвать.

Эля наспех вытерла потекшую тушь, поправила растрепанные локоны, и под стук шпилек вышла вон.

Идеальный маникюр, точеная фигура, красивая пускай и силиконовая грудь – не спасли ее от мужского пренебрежения. И если не работает это, то что работает? Кажется я совсем не понимаю мужчин и безнадежно далека от мира их желаний.

Глава VI: Блюз в туалете

Эля вошла в ночное кафе. На часах восемь вечера, девочки задерживаются. Есть время выпить "штрафную" порцию.

– Бокал вот этого сухого красного и стакан воды, – бросила она официанту, тыча глянцевым ногтем в меню.

Бриллианты мерцали вместе с подступившими слезами. Эля сдержалась, промокнув глаза салфеткой. Залпом опустошив бокал, она повторила заказ. Машинально потянулась за сигаретой, но тут же себя одернула: курить здесь запрещено.

Как он мог поступить так с ней? Как можно отвергнуть женщину, чью красоту без возражений признает каждый встречный. Мужчины примитивны: одень юбку покорче, накрась губы поярче, зарядись пуш-апом, нацепи воображаемую корону, и вот он уже смотрит на тебя как на "стоящий экспонат". Но ведь Эля ушла гораздо дальше этих детских шагов.

Приехав в Москву, она подцепила Олега будучи официанткой. Его бездонный карман – стал ее жизнью. Первым делом она вставила грудь, вторым покрасилась в блондинку. Затем были виниры, скулы, губы. У Эли не было талии, тогда на помощь пришел липофиллинг, теперь бедра Кайли Дженнер выгодно подчеркивают изгибы.

Брендовые вещи, отпуск в Италии, инстаграм, тысячи подписчиков. Отфотошопленные снимки, бесконечные ноги, фильтры, лайки, репосты и фальшивые признания незнакомцев. Эля поверила в свою сказку. Она красива и желанна – никто не устоит.

Первый раз она изменила Олегу, через четыре месяца после увеличения груди. Впрочем, можно ли назвать это изменой если сам Олег женатый и глубоко семейный человек. Объектом скоротечной страсти оказался тренер по фитнесу, щадящие тренировки и обсуждение меню порой так сближают. Время шло, и Олег узнал, об очередном любовнике, она запаниковала. Готовилась плакать, падать в ноги: пойти на любые унижения, лишь бы остаться на его плоту. В мыслях сразу пронеслись угрозы покончить с собой, разгромные признания жене – шантаж был всего лишь планом Б. Как же она удивилась, когда Олег проявил чудеса угасающей потенции и занялся с ней сексом дважды за вечер. Перед каждым разом он в деталях распрашивал ее о любовниках: особенно интересовали их размеры. Так греховная тайна, какой считал ее Олег вырвалась на поверхность, словно джин из лампы.

Поводок в руках Эли превратился в строгий ошейник: Олег оказался заложником собственных фантазий, его фетишами управляли, искуссно манипулировали, чему он, впрочем, был рад.

Валентин – единственный о ком она не рассказала. Он единственный, в ком она не была уверена, единственный чьего внимания желала больше всех. Все ее поклонники, не могли сравниться с Валежниковым, которому Эля по глупости сдалась без боя.

Она отлично знала, что такие как он особенно ценят препятствия, борьбу, игру. Но ничего не смогла с собой поделать. Отдалась в машине на втором свидании. Корила себя, но в глубине души была уверена, что ее внешность и популярность в инстаграме с лихвой компенсируют доступность.

Лишь вчера отчетливо стало ясно как приступно она ошиблась в расчетах.

В конце зала появились силуэты Лены и Оли. У Оли талия была тоньше, а у Лены волосы гуще. И если раньше Эля не беспокоилась об этих мелочах, то сегодня они вгрызались в нее придирчивым прокурором. Возможно будь у нее тоньше талия, и волосы гуще Валентин бы сто раз подумал. "Может стоит удалить пару ребер, и сделать трансплантацию волос?", – пронеслось у нее в голове.

– Ну привет, дорогая, – Оля села за стул и символически чмокнула подругу в щеку… Покончив с любезностями, девушки принялись изучать меню.

Оля поправила прическу, и покрутившись немного перед подругами спросила: "Ну? Вы ничего не замечаете?".

Эля с неприязнью отметила, что у Оли идеальная фигура. Талия, чертова талия! Ну разве так бывает? Черные обтягивающие скинни и темная плотноприлегающая водолазка являли ресторану настоящее произведение искусства в виде идеального женского тела. Эля заметила, что несколько мужчин за соседними столиками восхищенно наблюдали за счастливой подругой.

– Нет, не томи, – сказала Лена.

– Ну вы чего? Я купила, то моделирующее белье от Ким Кардашьян. Девочки это неописуемо, я его не ощущаю, а моделирует оно что надо!

– Оля у тебя и без него тело идеальное. Но, я точно закажу комплектик. А ну покрутись еще, – сказала Лена.

Эля едва не стиснула зубы. Ей хотелось, чтобы Оля быстрее села за столик, и спрятала тело, больше напоминавшее фигуру куклы барбри нежели настоящей женщины.

– Девочки, вы может забыли зачем мы собрались? – поинтересовалась она, чтобы быстрее перевести тему.

– Мне вообще-то хреново, – Эля знала, что пожалеет о сказанном. Знала, что лучше бы ей скрыть размолвку с Валентином, но поделать ничего не могла – нужно было выговориться.

Подруги спохватились и сыграли сочувственные лица.

– И что ты намеряна делать? – поинтересовалась Оля.

– Пить антидепрессанты и сходить к гадалке. Это так душу отвести. Я собираюсь его вернуть. Мое внутреннее я не может принять эту ситацию, я просто не верю, что со мной это возможно.

– А это и невозможно. Он никуда от тебя не денется Элечека, – сказала Лена, изучая меню.

К столику подошел официант, но не тот, что обслуживал Элю. Это был другой молодой человек, совсем не похожий на типичного официанта. Высокий блондин, весь в татуировках. Его можно было бы представить на рэп баттле, но точно не в дорогом ресторане.

Он смотрел на девушек скользящим, поверхностным взглядом. Молодой человек держался нарочито оттдаленно, будто ему дела нет до красоты женщин за столиком..

– Готовы сделать заказ? – сказал он, уставившись в блокнот.

Полный дерзости и юности голос заставил Олю оторвать глаза от страницы со спиртными напитками.

Молодой, симпатичный, независимый. Что он забыл здесь? "Наверное это его временная подработка", – подумала Эля.

Заказав по бокалу вина и салату, подруги вернулись к обсуждению Элиной драмы.

– И между прочим, знаете кого я там встретила?

– Кого?

– Твою подружку-деревенщину Оля! Я не понимаю как эта кобыла смогла устроиться работать к нему? Она живет с ним под одной крышей!

Оля сделала глоток воды, сообразив, что другом ее Игоря оказался отец Валентина. Какая ирония.

– Лично я за Зину рада. Она конечно провинциалка от и до. Но в целом – человек хороший.

– Нда? – Лена вздернула бровь, – ну не знаю. Эля, а ты не боишься, что она соблазнит, твоего Валю?

"Ах ты сука, издеваться еще вздумала", – подумала Эля.

– Не боюсь. А хочешь я соблазню, любого из твоих ухажеров?

– Попробуй, – Лена рассмеялась, – Эля не обижайся, я просто пытаюсь растрясти себя. Твое выражение лица это… просто обнять и плакать.

К столику вернулся татуированный официант с бутылкой дорого французского сухого красного.

– Это вам, – обратился он к Ольге, – от одного из наших посетителей. Он попросил вас насладиться каждой каплей.

Оля улыбнулась, и приняв подношение как должное, поинтересовалась о каком мужчине идет речь.

– Он предпочел остаться в тени, – ответил официант и ушел.

– Блин, будь он богат я бы отдалась без раздумий, – сказала Лена, провожая жадным взглядом молодого человека.

– Совсем себя ценить перестала? Так и до гасторбайтеров недалеко, – съязвила Эля в ответ.

Она разозлилась. На подарок адресованный не ей, на взгляд официанта брошенный на последок Лене, на весь мир за Валентина.

Эля встала из-за стола и направилась прямо через зал.

– Что это с ней? Куда она?

– Что, что. С ума сходит по Валентину. В туалет пошла, сумка же тут осталась.

– Лена не забывай, того кто тебе помог. Если бы Эля, не познакомила тебя с папиком, ты бы так и работала эскортницей. Не считаешь, что она может компроматы на тебя ему показать за твои подколки? Это вполне в ее духе.

Лена нервно сглотнула представив обидную картину. Глупо будет лишиться содержания из-за женских колкостей.

Эля кошкой двигалась по узкому коридору. Она расслаблена, звенит украшениями, расправляет волосы. Заходит в туалет и густо красит губы алым. Пудрит носик, подкрашивает глаза. Пшик французских духов завершает настроение. В пустом проходе она сталкивается с официантом: забитые рукова, наглый несмотря на свою должность взгляд. Не выдержав зрительную дуэль, он хотел было что-то сказать. Но Эля поднесла палец к его губам, затем взяла его за руку и повела за собой в туалет. Как только дверь захлопнулась, она сниняла блузку и расстегнула штаны, ошалевшему молодому человеку.