Текст книги "Малявка (СИ)"
Автор книги: Маша Драч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Глава 7
Мы сидели в клубе, отмечая фееричный успех. Контракт с иностранными партнерами был подписан на выгодных для всех нас условиях. Блестящая и безоговорочная победа, утритесь конкуренты! Я чувствовал себя небожителем, вывив свою компанию на совершенно новый успешный уровень. Сегодня я купался в лучах славы и всеобщего обожания, это так приятно действовало на мое самолюбие.
Опрокинув виски со льдом, я затянулся кальяном и медленно выдохнул сизые кольца в потолок, на котором в истеричном темпе отбивались разноцветные блики прожекторов. Мишка только раскуривался, хищно наблюдая за танцами полуобнаженной женщины, что разворачивались на его коленях. Еще несколько моих приятелей с работы сидели чуть поодаль, и баловались чем-то, посерьезней кальяна. Торчков в моем окружении не было, просто иногда работа настолько делает мозг, что расслабление необходимо как крайняя мера, чтобы не свихнуться. Порошки и прочую дрянь я не употреблял, алкоголь, женщины, сигареты, кальян – это моя тема.
Басы давят на барабанные перепонки, рождая в груди вибрацию, будоража сознание. В клубе было жарко, даже очень. Пиджак давно валялся на соседнем кресле, а рубашка расстегнута где-то до середины. Чувствую, что по лбу скользят капельки пота, только виски со льдом и спасает от этой удушающей жары. В воздухе, кроме горьковатого аромата кальяна витает мускусный запах влажных женских тел, смешенный с сигаретами и духами. Вся эта атмосфера со своими развращающими ароматами, звуками и телодвижениями была направлена на то, чтобы засосать тебя в пучину греха и похоти. Прежде я это занятие находил уж очень заманчивым, а сейчас почему-то нет.
Откинувшись на мягкую спинку дивана, я снова затянулся и медленно выдохнул дым. Каждая клетка моего тела была расслаблена, окутанная дурманом, но в голове всё равно отчетливо, даже несколько болезненно засел образ малой, в особенности ее большие светлые глаза. Она не выпускала мое сознание из своих маленьких цепких ручек даже сейчас, когда я всеми силами пытался перестроиться на другую волну. Поля мне нравилась, слишком нравилась, но я понимал, что не могу вот так просто войти в ее жизнь. Она ведь в дочери мне годится, между нами слишком большая разница, но эти доводы не меняли положения вещей. Мой мозг плавился.
– Предлагаю выпеть за Габриеля! – заявил уже, наверное, в сотый раз Мишка, поднимая свой стакан.
– За его талант и удачу! – поддержал Макс.
– Мы все хорошо поработали, – я криво улыбнулся и выпил еще виски. Мысли снова отбросили меня к малявке. Я пытался понять, что именно в ней влечет всего меня. Доля сексуального желания, жажда защитить, собственнический порыв сделать ее своей. Не могу и не хочу даже допускать мысли о том, что рядом с малой может ошиваться кто-то другой, кроме меня. Мозг, добивая меня, возрождает в памяти аромат ванили, кровь начинает бурлить.
– Ты чего такой серьезный? – вдруг спросил Миша, отпустив танцовщицу.
– Устал немного, – делаю очередную глубокую затяжку.
– С тобой что-то происходит, ты сегодня весь день был как сам не свой, – друг выразительно посмотрел на меня.
– И нихрена от тебя не скроешь, – иронично улыбаюсь.
– Так мы дружим уже столько лет, знаем друг друга как самих себя. Давай, выкладывай, что уже стряслось?
– Пустяки, – отмахиваюсь.
– Габ, когда дело действительно пустяковое, то ты уже трахаешь где-нибудь за углом одну из этих красоток, – Мишка указывает взглядом на танцовщиц, которые изящно кружатся на пилоне. – А тебя сейчас не узнать, рассеянный, в общем разговоре не принимаешь участия, хотя сегодня твой день по праву.
Друг был прав во всем, ничего не ускользнуло от его зоркого глаза и меня это возмутило. Не люблю, когда тебя вскрывают вот так просто и быстро, но с другой стороны, именно такие люди и не позволяют потерять связь с реальностью и могут одернуть в случаи чего.
– Давай выйдем на улицу, – предложил я, доставая из кармана пиджака пачку сигарет.
Стоим неподалёку от черного выхода и курим. На небе показались первые светло-серые блики, что предзнаменуют скорый приход рассвета. Вокруг тихо и прохладно, холод помогает проветрить пьяные мозги, образ Поли пред глазами становится четче.
– Ну, так? – начал Миша, стряхивая со своей сигареты пепел.
– Да что тут говорить? Познакомился с одной малой и, кажется, крепко накрыло меня.
– Так ты из-за бабы такой зачарованный? – друг хохотнул. – Должно быть, в постели еще та шалава, раз тебя так переклинило.
– Да в том-то и дело, что между нами ничего не было. Только поцеловались, а прошибло так, что самому дурно от всего этого.
– Габ, ты это серьезно? – в карих глазах Миши заметен смех. – Что-что, но это… Прекрати. Не поверю, что какая-то малолетка смогла подцепить такого искушенного человека как ты.
– Не говори о ней так, пожалуйста, – несмотря на то, что мои слова подразумевали под собой просьбу, голос прозвучал достаточно угрожающе.
– Прости, – Миша стал серьезным. – Не думал, что для тебя это так важно.
– Сам с себя в шоке, – делаю затяжку.
– А сколько вы знакомы?
– Не поверишь, двое суток, – из меня вырывается нервный смешок, но друг не разделяет со мной эту противоречивую эмоцию, он наоборот становится еще серьезней.
– Слушай, я не хочу раздавать тебе советы, когда ты об этом не просишь. Но тебе не кажется, что эта история уж очень похожа на ту, что случилась с Софией? – имя моей бывшей Миша произносит осторожно, прекрасно зная, как болезненно я на него реагирую.
– Малая, острые ощущения, маниакальная любовь, печальный исход, да уж… Всё прям под копирку, – разочарованно вздыхаю.
– Это твое дело и я бы об этом не вспоминал, если бы собственноручно не вытягивал тебя из того болота. Не хочу, чтобы это снова повторилось.
– Сам не хочу, поэтому столько лет держал вокруг себя исключительно взрослых женщин. Как видишь у меня на нежном возрасте особый пунктик, – кривлю губы в горькой ухмылке.
– Не загоняйся, – Миша похлопал меня по плечу. – У всех нас свои демоны. Давай лучше вернемся внутрь, выпьем еще по одной и домой, утро уже скоро, надо бы выспаться.
– Должно быть ты прав, – я докурил сигарету и уже хотел вернуться в клуб, но в кармане брюк вдруг завибрировал телефон. – Иди, я тебя догоню, – обратился я к другу и глянул на экран. Звонил Андрей. Внутри зашевелилось чувство отвращения, – слушаю, – стальным тоном проговорил я.
– Здравствуй, – тон лживо-вежливый с оттенком алкоголя. Похоже, Андрюха не привык себя ограничивать в пьянстве. Интересно где деньги берет? Бесконечно занимает? Выпрашивает у Поли? Или забирает у нее силой? От одного этого предположения хочется сломать хребет этому придурку.
– На часы давно смотрел? – приваливаюсь спиной к холодной кирпичной стене клуба.
– Ты это прости за такой ранний звонок, – чувствую, что Андрей всячески пытается подстроиться под меня. Раздражает.
– Чего надо? – не хочу тратить много времени на этого человека.
– Поля передала мне твою просьбу, чтобы я позвонил. Вот, собственно и звоню.
– Ах да, совсем забыл. Поздравляю, Андрей, ты у меня теперь на счетчике. Когда планируешь отдавать первые проценты? – смотрю в небо – светлеет.
– Что? Как? Габриель, мы же договорились, разве нет? – этот червь продолжает что-то истерить в трубку, а мне искренне весело оттого, что заставил говнюка запрыгать как ужа на сковороде. – Если тебе Полина не далась, ты только скажи, я быстро ее уломаю. Она вообще тихоня, но иногда умеет показать характер.
Меня охватывает дрожь, вызванная всплеском гнева, ослепляющего и невероятно мощного. Масла в огонь добавил еще и выпитый алкоголь, он обострил все чувства и теперь я гораздо восприимчивей, чем обычно. В голове еще слышатся отзвуки фразы Андрея: «Я быстро ее уломаю». Это я тебя скорей уломаю и сломаю, чем ты прикоснешься к малой. Заведенный всеми этими мыслями и давно забытыми чувствами, которые во мне возродила Поля, ощущаю, что нахожусь на пересечении нескольких граней. Если переступлю их, покину эту точку пересечений, то возврата назад уже не будет.
– Я сейчас приеду, – сбрасываю вызов и возвращаюсь в клуб.
Где-то отдаленно я понимал всю глупости ситуации. Такое ощущение, будто я бык, которому так не кстати показали красную тряпку. Нехер было Андрею говорить о том, что он способен причинить боль Полине, только бы она отработала его долг. Мне должно быть всё равно, но это мать его не так! Взбешен до немыслимых приделов, хочется убивать.
Нахожу Мишу, он сосётся с какой-то пышногрудой красоткой, которая уже тянет руку к его расстёгнутой ширинке. Кажется, здесь и без меня всем весело, так даже лучше.
– Мне нужно ехать, – заявляю я и выпиваю еще один стакан виски.
– Как? Уже? – Мишка пытается сфокусировать на мне свой туманный взгляд.
– Да, – хватаю со столика ключи от машины.
– Чего ты такой дерганный? Оксан, оприходуй нашего человечка, – обращается друг к женщине.
Танцовщица и вероятней всего еще и проститутка, встает с колен Мишки и плавной походкой подходит ко мне. Она пахнет удушливо-сладким ароматом духов, от которого становится тошно. Указательный палец с острым длинным ногтем, выкрашенным в кроваво-красный лак, описывает несколько кругов на моей груди. Чужое прикосновение к обнаженной коже вызывает у меня отторжение. Перехватываю руку и выразительно смотрю в густо накрашенные глаза Оксаны.
– Возвращайся к своему клиенту, – мой голос звучит зловеще, даже слишком, женщина послушно отходит в сторону.
– Габ, ну куда ты за руль пьяным сядешь, а?
– Отвали, окей? Выпивку запиши на мой счет, всё я ушел, – беру пиджак и выхожу на парковку.
Завожу двигатель и смотрю на себя в зеркало. Черные глаза горят опасным блеском, меж бровей пролегла глубокая вертикальная складка. Желание покалечить Андрея становится перманентным. Смотри, малая, до чего ты довела взрослого мужика. Еду на разборки как малолетка.
Я выжимал из своего внедорожника все соки, нарушив, наверное, с десяток правил. Мне было катастрофически необходимо, как можно скорей добраться до финишной точки. Уже и не знаю, что именно заставляло меня так лихорадочно топить педаль газа в пол: желание вмазать Давыдову по морде за его тупые мысли или увидеть малявку. Я честно пытался избавиться от ее влияния, но ни виски, ни кальян, ни полуобнажённые женщины не смогли освободить меня. Да… Всё повторялось в точности как с Софией. Мне сорвало крышу и тупо надеяться, что попустит, ведь знаю, что этого не будет. Такой уж я человек… Вроде бы не влюбчивый, ведь сейчас мной руководит какое-то другое чувство и оно явно не относится к любви. Эгоизм, помешательство, одержимость, какой-то животный инстинкт защитить, но уж точно не влюбленность. Но что это меняет? В сущности ничего. Понимаю, что в конце будет больно, и всё равно слепо поддаюсь этой «болезни» как в первый раз.
Въезжаю в уже знакомый мне двор. Выхожу на улицу, всего трясет от возбуждения и выпитого алкоголя. Ну, Андрюха, держись, сейчас я совершенно не могу ручаться за свои поступки. Железная дверь открыта, вхожу в подъезд и быстро поднимаюсь на нужный этаж. Бью кулаком в мягкую обивку двери. Слышу шарканье тапок и характерный щелчок замка. На пороге возникает Поля. Она удивленно смотрит на меня, наверняка не ожидая такого раннего гостя. Арктический лед в ее глазах остужает мой пыл, но лишь на несколько секунд. Мой взгляд скользит по ее лицу и задерживается на багровом пятне, что уродливым узором охватил нежную кожу щеки.
Сознание плавится от неистовой злости. Бью кулаком по дверному косяку, не чувствую боли в суставах, хоть и вижу, что на руке появились капли крови. Глаза Поли от страха становятся размером с блюдца. Я напугал ее своей выходкой, но сейчас ничего не могу поделать с собой.
– Папаша приложил? – мой голос сел.
Малая ничего не ответила. Она опустила голову, и я заметил, как ее плечи затряслись – девочка расплакалась. Ну, всё, этому уроду не жить. Врываюсь в квартиру и шествую на кухню – никого нет, прохожу дальше и нахожу Давыдова на диване перед телеком.
– Габриель! – узрев меня, Андрей тут же вскакивает на ноги. Видок у него помятый. Комната провоняла перегаром и сигаретами.
– Он самый, – я в несколько широких шагов преодолеваю расстояние между нами и хватаю гавнюка за ворот давно уже нестиранной рубашки. – Поговорим?
– Что с тобой, Габ? – Давыдов тщетно пытался сфокусировать свой пьяный взгляд на мне. – Не горячись! Мы же всё решили! Всё решили! Тебя Полина не дала? Поэтому ты злишься?
– Сука, тебе лучше заткнуться! – взревел я и тряхнул Андрея так, что думал, у него сейчас голова отвалится к чертям собачим.
– Габ! Угомонись! – Давыдов вцепился руками в мои предплечья, но я был крепче и намного сильней его.
– Нет, тварина, не угомонюсь! – я оттолкнул от себя этого урода и он, не удержавшись на ногах, упал на пол. Я сел сверху, вжав колено ему в пах, он заскулил. Меня начало мутить оттого, какой Давыдов всё-таки урод. Его волновало, что малая мне не дала! Козлина! Захотелось размозжить его тупую голову. Я занес кулак и хорошенько приложил Андрея, потом меня уже было не остановить. Я лупил этого урода понимая, что еще несколько крепких ударов, и я отправлю его на тот свет.
– Прошу вас! – Поля пронзительно закричала и ее крик, словно вспорол мой воспалённый мозг, возвращая в реальность. Голова начинала перезагружаться, а кулак всё равно продолжал молотить Давыдова. – Вы его убьете! – малая упала рядом со мной на колени и буквально повисла на моей руке. – Не надо, – девочка умоляюще смотрела мне в глаза, и я увидел в ее взгляде, что прошибал каждую клетку тела, столько выразительной боли, страха и тревоги. Меня отпустило. Медленно, но всё-таки отпустило.
Я встал на ноги и посмотрел на Андрея, он валялся без сознания, залитый собственной кровью. Поля аккуратно прикоснулась к отцу и всхлипнула. Меня будто по голове молотом ударили, я отступил на шаг назад. Кулак ныл, я мельком глянул на него – синий и весь в кровоподтеках. Стало мерзко от самого себя. Зачем я всё это устроил, да еще и на глазах у Полины? Из-за денег? Пусть подавится ими, мне они не нужны. Просто… Просто, когда Андрей сказал такие мерзкие по своей природе слова, вплетая в них имя Полины, мне просто сорвало крышу, слетели все предохранители. Меня накрыло похлеще, чем в свое время с Софией. Я не должен было этого делать, не имел права. Весь алкоголь тут же выветрился, и я трезво посмотрел на ситуацию.
– Полина, – я осекся не зная, что именно хотел сказать этой девочке, которая сама того не ведая, завладела моими мыслями.
– Уйдите, – сдавленно прошептала она, не повернувшись ко мне.
Ее желание в этой ситуации было логичным и справедливым, но у меня всё равно вызвало какое-то отторжение. Я хотел ее защитить. Пусть жестоко, но всё же защитить.
– Позволь помочь, – мой голос звучал надломлено.
– Просто уйдите, – малая глянула на меня и обожгла холодным, арктическими взглядом своих голубых глаз, в которых блестели слезы.
Я хотел предпринять еще одну попытку заговорить, но не решился, меня вдруг охватила невиданная до этого момента робость. Я был здесь лишним. Этот факт больно обжег и окончательно отрезвил. Повернувшись к двери, я быстро пошагал прочь. По мере того, как шок и адреналин начали меня отпускать, я отчётливей стал ощущать жалящую боль в руке. Шла кровь и болели кости. Но это не шло ни в какое сравнение с горьким ощущением в груди. Я, кажется, по собственной тупости упустил шанс найти путь к внезапно ставшему таким желанным мне сердцу, спрятанному среди бескрайних ледников Арктики.
Глава 8
Вся следующая неделя прошла для меня, будто один затяжной день или бесконечная ночь, за которой никак не хотел приходить рассвет. Уже и не помню, когда в последний раз нормально спала, приходится всё время следить за отцом и его состоянием. Денег на больницу у нас не было и я не знаю, чтобы делала, если бы мне не помог дядя Коля. В прошлом он – талантливый доктор, который сумел спасти не одну человеческую жизнь. Не смотря на то, что дядя Коля уже давно на пенсии, его руки еще помнили свое дело. Я вместе с ним ухаживала за папой и послушно выполняла все указания соседа.
В голове творился полный хаос, впрочем, как и во всей жизни. Если бы не дядя Коля, то я бы сама не справилась. Видеть отца в таком жутком состояние было невыносимо. Все мои обиды никуда не исчезли, просто притихли перед страхом, что отцу может стать хуже. Наши отношения всегда оставляли желать лучшего, но всё было не настолько ужасно, чтобы отчаянно мечтать о смерти родителя. Во всяком случаи, у меня это не получалось, несмотря на острую потребность в любви, ласке, даже не смотря на огромный синяк, что проступил у меня на щеке. Вот такая я слабохарактерная и глупая.
На работе мне пришлось отпроситься и к счастью, притворная расположенность Аллы Александровны сыграла мне на руку. Начальница отпустила меня, ссылаясь на то, что прекрасно понимает меня и мое положение.
– Поля, – мягко обратился ко мне дядя Коля, входя на кухню.
Я встрепенулась и обернулась. Мысли настолько сильно поглотили меня, что я не сразу заметила чужое присутствие.
– Я осмотрел твоего отца. Всё с ним будет в норме, как я и предполагал. Вчера у меня были подозрения, что у него сломан нос, но нет, так что беспокоиться не о чем. Скоро восстановится, правда, гематомы долго сходить будут.
– Хорошо, большое вам спасибо, – я присела на табурет и уставилась на свои сплетенные пальцы рук. Пустота в душе больно сдавливала грудь, хотелось плакать, но я упорно подавляла в себе слезы.
– Я там еды тебе принес, – осторожно проговорил дядя Коля, присаживаясь рядом.
– Спасибо, я как получу деньги, сразу отдам всё и за лекарства, и за еду, – глаза защепило, и я замолчала.
– Прекрати, не нужны мне деньги. Я помогаю от души. У самого и дети, и внуки есть, понимаю, насколько временами всем нам нужна поддержка.
Я только кивнула, не решаясь заговорить, иначе точно расплачусь. Не хотелось быть размазней, и так все свои восемнадцать лет я то и делала, что плакала. Пора уже взрослеть.
– Поль, это, конечно, не мое дело, но вот это, – дядя Коля посмотрел на мой синяк, – совсем неправильно. Знаешь, иногда лучше вообще не иметь родителей, чем жить с такими. Может, тебе нужна еще какая-нибудь помощь? Ты не стесняйся, чем смогу, тем и помогу. Ты хорошая девочка, неиспорченная, вежливая, сейчас это такая редкость, по своим внукам знаю.
– Всё в порядке, спасибо, я постараюсь как-нибудь справиться, – мой голос звучал бесцветно и как-то отрешенно. – Вы и так уже несколько дней подряд ко мне заходите, уже даже как-то неловко.
– Прекрати, кто ж еще поможет, как не я? Знаешь, мне уже нужно идти, Графа покормить надо, но кто бы это не сделал с твоим отцом, я рад, правда. Может, после такой встряски у Андрея мозги на место встанут? – дядя Коля поднялся на ноги и направился в сторону коридора, я за ним.
– Я ведь вас даже чаем не угостила, – мне было жутко неловко оттого, что я никак не могла отплатить за доброту дяди Коли.
– Это пустяки, я завтра еду к своим в гости, там уж точно чаю напьюсь, – он мягко мне улыбнулся. – Таблетки я оставил на столе в комнате, мази тоже, там ничего сложного нет, думаю, разберёшься.
– Хорошо, еще раз спасибо.
Закрыв дверь на замок, я тихо прошла в свою комнату, предварительно заглянув к отцу, он мирно спал. Сев на кровать, я посмотрела в окно. Тихая безлунная ночь. Я притянула колени к груди и наконец-то за последние несколько дней позволила своим мыслям вернуться к Габриелю. Что-то задрожало внутри, когда я вспомнила его. В особенности в памяти ярко и немножко болезненно отпечатались его глаза, полные неконтролируемого гнева. Даже сейчас как-то немного жутко становится. Помню огромный кулак, занесенный над отцом. Я тогда сильно испугалась и за Габриеля, и за папу. Смешанные, противоречивые чувства причиняли боль. Я думала, что Габриель не послушается меня и изобьет отца до смерти, но он остановился. Остановился, а затем ушел. Сама его выгнала, а теперь испытываю щемящее чувство тоски. Да, я тосковала за этим неоднозначным, но таким нужным мне человеком. Страшно было даже подумать, что больше мы никогда не встретимся, но видимо, всё шло именно к этому. Я выгнала его, о чем теперь жалею. Дура.
Может быть, позвонить ему? У отца определённо есть его номер. Нет, мне было страшно услышать то, что Габриель теперь не хочет иметь со мной ничего общего. Это будет вполне справедливая реакция, но я боялась ее, как огня. Всё слишком сильно запуталось. Он старше меня и нам должно быть не по пути. Кто я? Боязливая девочка, из которой не выйдет ничего толкового. По крайней мере, так всегда говорил отец. А Габриель… Он другой, будто из иного мира, в котором таким, как я нет места. Он ослепительный, красивый, сильный и смелый. Рядом с ним должна находиться такая же женщина, а не какая-то малявка с поломанной жизнью и изуродованной душой. Мне стало противно от самой себя. Я уткнулась в подушку и расплакалась, омывая слезами ту боль, что затаилась где-то в области сердца. Потом истерика медленно отступила, и я забылась в тревожном сне.
Меня разбудило чье-то болезненное прикосновение к плечу. Казалось, если его сдавят чуть сильней, то сломают кости. Открыть глаза получилось не сразу, голова болела, а веки были тяжелыми-тяжелыми, будто после затяжной болезни. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где я и что со мной произошло.
Распахиваю глаза и вижу лицо отца, оно настолько близко ко мне, что я чувствую его неровное дыхание на своей коже. Стало жутко. За окном только-только начало темнеть. Я не сразу поняла, что проспала практически целые сутки. Тело ломило, а в голове, словно вместо мозгов влили горячее желе.
– Спишь, тварь? – прошипел папа, больней сжимая мое плечо. Особенно страшно звучал этот вопрос в связке с изуродованным от рук Габриеля лицом.
Я не шевелилась, понимая, что любое резкое движение может повлечь за собой непоправимые действия.
– Как ты себя чувствуешь? – я старалась говорить ровно и спокойно, но это получалось уж очень фальшиво.
– Ты мне зубы тут не заговаривай, – папа тряхнул меня, и головная боль от длительного сна только усилилась. – Натравила этого козла на родного отца? – акцент был именно на слове «родного». Честно, стало даже смешно… До слез. Теперь, когда Габриель намял папе бока, он внезапно вспомнил о том, что мы не чужие друг другу люди. Какая неожиданная проницательность! – Не думал, что ты такая же коварная сука, как и твоя мать! Бросить тебя надо было! Бросить, чтобы ты где-нибудь загнулась! – отец кричал на меня как сумасшедший, брызгая слюной во все стороны. – Дрянь! – он еще раз тряхнул меня, а затем дернул за руку вперед и я упала на пол, больно ударившись коленями и одним локтем. Если бы я вовремя не отползла, то получила бы ногой по ребрам. Отец озверел окончательно, и я понимала, что нужно сделать всё, только бы покинуть приделы этой проклятой квартиры. – Сюда иди! – человек, которого теперь я не могла считать своим папой, ухватил меня за волосы и резко потянул на себя. На глазах выступили слезы от острой боли. Я поддалась вперед, ощущая, что добротный клок волос остался у «зверя» в руках.
Спотыкаясь об собственные ноги, я буквально вылетела из комнаты в коридор. Сердце быстро-быстро стучало в груди, разнося по всему телу острое чувство адреналина, голова плохо соображала, поэтому я действовала инстинктивно.
– Стой! – оглушающий крик позади.
Я схватила куртку с вешалки, сумку и телефон, который лежал на тумбочке. Прямо в тапках я выскочила на лестничную площадку и побежала вниз. Несколько раз, я чуть не покатилась по ступенькам, но всё же сумела выбраться на улицу целой. Я боялась, что за мной погонятся, но, к счастью, мои ожидания не оправдались.
Еще очень долго я восстанавливала свое сбившееся дыхание. Легкие жгли и я, подавившись собственным кашлем, почувствовала подступившие слезы. Куда идти? У кого просить помощи? Дядя Коля. Слабая надежда на его поддержку тут же с треском рассыпалась на мелкие осколки. Он же говорил, что поедет к своим детям. В окнах его квартиры не горел свет, а машина, которую он всегда оставлял у подъезда – отсутствовала.
Я поежилась и надела куртку, ощутив, как прохладный ветер неприятно коснулся обнаженной кожи, разнося мороз по всему телу. Усевшись на лавочку соседнего подъезда, я поджала ноги, коря себя за то, что не схватила хоть какую-нибудь обувь. Но в тот момент мне было совсем не до этого. Когда шок начал постепенно спадать, дикая дрожь прошила каждый мой позвонок. Я вся начала трястись, даже зуб на зуб не попадал, будто меня выкинули на двадцатиградусный мороз. Слез не было, только страх и сумасшедшая трясучка. Мысли все спутались и здраво оценить ситуация сейчас я никак не могла.
Покрутив в руках телефон, я не сразу поняла, что он не мой, а папин. Дыхание вновь сбилось, когда я отчетливо смогла принять этот простой факт. Это было крайне эгоистично с моей стороны, но у меня попросту не было другого выхода, вернее он был – замерзнуть до смерти. Дрожащими пальцами я разблокировала сенсорный экран и полезла в «Контакты». Имя Габриеля оказалось одним из первых, сердце пропустило удар, а по коже словно бы прошлись маленькие иголочки. Выдохнув, я провела пальцем и увидела, что пошел вызов. Никакого ответа не последовало, внутри зашевелилось жалящее чувство того, что я потеряла этого человека. Мозг наотрез отказался принимать эту мысль.
Я порылась в сумке и обнаружила свой мобильный. Заряда на нем было мало, но на пару звонков хватит. Набрав номер уже со своего смартфона, я ожидала ответа, но пустые гудки были красноречивыми. Ощущение, что я собственными руками оттолкнула, пожалуй, единственного человека, который мне был небезразличен, ровно, как и я, ему, больно резануло сознание. А чего я собственно ожидала? Что взрослый мужчина после недельного молчания с моей стороны тут же поднимет трубку, тем более, когда на экране высвечивается имя моего отца? Глупо и оттого еще больней.
***
Это была какая-то хреновая шутка судьбы. Всё это… Всё, что со мной происходило с того момента, когда в моей жизни появилась София. Я уже тогда перестал принадлежать себе, порабощенный своей болезненной тягой к молоденькой девушке, которая так лихо растоптала мое сердце. Теперь Полина… Черт даже горько вспоминать это имя. Между нами ничего, совсем ничего не было, а я поплыл и на каждый намек, что так или иначе приводил к малой, реагировал уж слишком остро и болезненно. Меня там прокляли сверху или как?!
Всю последнюю неделю только то и делаю, что работаю – днем и пропадаю в клубах – ночью. В каждом стакане виски я искал успокоение и освобождение, которое так и не наступало. Еще и эта рука, с синяками и ссадинами, что так отчётливо напоминают о том злополучном инциденте. Я осознано ломал себя, тщетно убеждая в том, что мне должно быть всё равно на малявку и ее отца. Пусть долг останется на его совести, больше мне там не место.
Черт! Ну, как-то же я жил до этой роковой встречи. У меня есть всё и даже больше, тогда почему… Почему в душе внезапно образовалась такая тягостная пустота, словно я лишился главного элемента, который всё это время поддерживал меня на плаву? Миша был прав, история повторялась, и мне было дурно от этого жесткого совпадения. Я закинулся еще одним стаканом двойного виски, мысли стали плыть и растекаться, лишаясь четких очертаний.
Громкая музыка практически разрывала ушные перепонки, и я уже научился получать от этого удовольствие. Ко мне подходит красивая женщина в облегающем черном платье и садится на соседний барный табурет.
– Огонька не найдется? – томным голосом спрашивает незнакомка, показывая в своих тонких пальчиках сигарету.
Ничего не отвечаю, молча подкуриваю ей и делаю знак бармену, чтобы повторил мой заказ.
– Скучаешь? – женщина затягивается и обдает меня дымом.
– Люблю заниматься этим делом в одиночестве, – недовольно отвечаю я.
– Этим всегда можно заняться и вдвоем, – женщина многозначительно смотрит на меня и улыбается.
Я быстро соображаю, откуда ноги растут. Оборачиваюсь и вижу лыбящегося Мишку. Он сидит за нашим привычным столиком и жестами мне показывает, мол, склей, эту красотку. Становится противно, не хочу я никого клеить. Вообще баб видеть не могу, тошно мне от них.
– На, – протягиваю несостоявшейся соблазнительнице деньги. – Это тебе за неудавшийся вечер, – выпиваю еще один стакан, расплачиваюсь за выпивку и проталкиваюсь между танцующих людей к выходу.
Хочется домой, эта недельная гульня уже знатно так начинает меня бесить. Ведь знаю, что не вытравлю из головы малую, так и зачем стараться? Пора бы уже принять себя и понять, что если девочка запала в мысли, то тут ничего не поможет. Пока не выжгут все чувства, не вытряхнут всю душу – не успокоюсь. Такой уж я мазохист.
– Ты уже уезжаешь? – Миша меня догоняет на парковке.
– Ага, – ищу в кармане брюк ключи от машины.
– Поговорить не хочешь? – ровняется со мной.
– Не о чем, – кратко отвечаю.
– Да ладно? – ехидный смешок. – Ты-то хоть мне не заливай, ок?
– Нечего заливать, – отключаю сигнализацию.
– Габ, перестань, а? – Мишка толкает меня в плечо.
– Отвали, иди в клуб, бабы тебя там уже заждались, – начинаю злиться.
– Не отвалю, Габ, понятно? Никто тебя не трогал всю неделю, и я в том числе, но слушай, это уже не смешно. Чего ты так загоняешься из-за какой-то там девки? Вы ведь даже не спали.
– А думаешь, можно начать загоняться по человеку только после секса? – недовольно смотрю на друга. – Примитивно, не находишь?
– Ну, знаешь, ты нахрен разбил свой внедорожник, влез в несколько драк, и накачиваешься виски больше обычного. Может это и норма, когда к черту летят продолжительные отношения с бабой, но в твоем случае… Ты ее абсолютно не знаешь, может у вас и не получилось бы ничего. У тебя есть Олька, нормальная баба, мозг не делает, что еще нужно?
– Чувства, понимаешь? Заманался я уже от этого секса на одну ночь, заманался от походов в клуб, я ведь уже давно не мальчик. Хочется какой-нибудь стабильности и определённости в личной жизни, детей хочу, понимаешь? Хотя, кому я это говорю?
– Габ, я понимаю твои вот эти порывы, они нормальные. Но для детей и стабильности нужна уже взрослая женщина, а не какая-нибудь малявка. Ты же ведь наступаешь на одни и те же грабли и похоже, не понимаешь этого. Девка твоя эта оперится и упорхнет от тебя, а ты опять начнешь раны зализывать.
– Всё я понимаю, поэтому отвали, Миш, и без тебя хреново, – открываю дверцу своей спортивной машины.
– Может, хоть такси вызовешь? Уже раз сел пьяным за руль.
– Я свой внедорожник распанахал не из-за алкоголя, – на губах появляется ироническая улыбка.
