Текст книги "Князь (СИ)"
Автор книги: Маша Драч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава 17
Я предполагала, что, как и в прошлый раз отправлюсь в дом Барона. Но всё сложилось совсем иначе. В машине ехали я и Князь, Хмырь был за рулём. Напряжение незримыми потоками витало в салоне автомобиля. Странно всё это было и очень страшно. Урчание двигателя звучало сейчас по-особенному зловеще, предостерегающе.
Прижимаясь, плотней к Князю, я старалась быть такой же спокойной, как и он, но получалось уж очень скверно. Никогда… Никогда я не смогу научиться той хладнокровности, что проявляет Наташа всякий раз, когда с ее Бароном происходят всякие опасные вещи. От одной только мысли о том, что Князю могут навредить мне становится тошно и плохо. Да, он не самый добрый и порядочный человек в мире, но я его полюбила, черт подери! Поэтому не хотела, чтобы с Князем что-то дурное случилось.
Он сосредоточено смотрел в окно, хотя видно ничего не было. Мы ехали ночью, да и еще по какой-то лесной глуши. Князь обхватил одной рукой меня за талию, другой же нервно водил по подбородку, будто бы обдумывая что-то очень важное. Я понимала, что Князь меня сейчас куда-то привезет, а затем уедет. Сколько мы не будем видеться – не знаю, но сама перспектива новой разлуки уже горчила на языке.
Устроив свою голову на груди Князя, я глубоко вдыхала терпкий аромат сигарет, смешенный со шнапсом и отголоском одеколона. Влад резко пользуется одеколоном, но его едва уловимый аромат всегда меня успокаивает. Раньше от табака и алкоголя меня мутило, теперь, кажется, я привыкла к этим запахам.
– Будешь под присмотром у Хмыря, – сухо заявил Князь, не отрывая взгляда от окна.
Я глянула в зеркало заднего вида. На секунду наши глаза с Хмырем встретились. Он явно был не в восторге от такого поворота событий, я же спокойно приняла распоряжение Князя. Раз он считает, что так будет лучше, то я спорить не стану. Хмырь ничего не сказал, только недовольно поджал губы. Злится. Это очень заметно. Но против Князя всё равно не пойдет.
Мой ответ как всегда не требовался, поэтому, я просто плотней прижалась к Владу. Через некоторое время машина остановилась. Моему удивлению не было границ, когда я увидела ту самую дачу, на которую меня впервые привезли в такую уже далекую роковую ночь. Мысленно я вернулась на несколько месяцев назад. Нет. Прикрыв глаза, я выдохнула и снова глянула вперед. Не хочу вспоминать о прошлом. Не хочу вспоминать ту ночь… Тогда мне было так страшно и больно…
– Здесь тебя никто не тронет, – объяснил свой выбор Князь, когда мы вышли на улицу.
Я скрестила руки на груди. Дождь снова прекратился, но черные тучи плыли так низко над головой, что уверена, ливень обязательно обрушится на землю. Не нравилось мне всё это. Либо я себя настолько сильно накручиваю, либо так оно и есть.
– Может, ты бы остался вместе со мной на пару дней здесь? Пусть Хмырь с Косым пока вычислят крысу. Если она завелась, то очевидно, что ее главная цель – ты. Не разумней ли тебе на некоторое время залечь на дно? – я затаив дыхание, смотрела на Князя. Он курил и осматривался по сторонам.
– Нет, – звучит, как обычно, безапелляционно. – Я не «шестёрка», авторитет выгрыз всем, что у меня есть. Прятаться и жаться к земле – не мой удел. Гниду надо проучить, – голос Князя настолько сильно отдавал металлом, что на секунду показалось, со мной говорит не человек, а робот. Бездушная машина, которая призвана убивать. Мне стало не по себе. – Вычислю, удавлю, а потом к тебе.
– Мне тревожно за тебя.
– Пташка, не мотай себе нервы. Вредно. Хмырь с тобой будет. Всё в ажуре.
– Да мне плевать, кто со мной. Я боюсь, чтобы с тобой ничего не случилось, – мой голос сорвался.
– А мне не плевать, – Князь посмотрел на меня с высоты своего роста строгим взглядом. Я ощутила себя маленьким беззащитным зверьком, который по нелепой случайности очутился на пути у опасного зверя. – Всё. Хватит базара. Бери вещи и топай в дом.
– Но…
– Птаха, – глаза Князя нехорошо блеснули. – Не выводи меня, – тон угрожающий.
Вздохнув, я забрала свою сумку и направилась в сторону дома. Машина быстро сорвалась с места и вскоре исчезла во тьме. Хмырь поплелся вслед за мной. Ну вот… Помимо тяжелого предчувствия, теперь я буду заперта в четырех стенах с человеком, который абсолютно меня не выносит.
– Давай уже свой хлам, – Хмырь нагнал меня, отнял сумку и пошел в дом. Что же, насчет последнего пункта я теперь не совсем уверена.
Уснуть мне, конечно же, не удалось. Несмотря на то, что тело требовало нормального отдыха, мозг продолжал усердно работать, подкидывать всё новые и новые сценарии возможных событий, что произойдут в ближайшее время. Дождь за окном, то начинался, то прекращался. Ближе к утру поднялся сильный ветер. Он завывал где-то между крон высоких деревьев, будто раненное животное, нагоняя страх и тоску.
Нужно просто переждать. Прекратить мучать себя мрачными фантазиями и ждать каких-либо новостей, как бы трудно это не было. Аппетит отсутствовал. Пыталась хоть что-нибудь съесть, но ничего в горло не лезло. Хмырь тоже ходил весь взвинченный, возбужденный и обозленный. Я понимала, кожей ощущала, что он такой из-за меня. Уже прошло столько времени, а Хмырь никак не может смириться с моим присутствием. Похоже, он патологически не выносит женщин или же только меня.
Желудок неприятно урчал, требовал еды. Поэтому, чтобы заглушить его, я заварила кофе. Удивительно, но после моего последнего пребывания в этом доме, обстановка здесь значительно переменилась в лучшую сторону. Это хорошо. Теперь мало что напоминает о той злополучной ночи.
Кофе я приготовила и себе, и Хмырю. Он сидел на балконе и курил. Кажется, тоже ничего не ел. Хотя уже почти сутки прошли. Чувство неизбежного разговора между нами заставило меня тихонько выйти на балкон. Я не хотела добиться от Хмыря расположения, чтобы мы вдруг стали друзьями. Нет. Просто было бы неплохо находиться в одной комнате и не ощущать эту ядовитую неприязнь.
– Держи, – я поставила кружку дымящегося кофе на бортик балкона. Хмырь никак на это не отреагировал, продолжая курить.
Я несколько секунду стояла молча, чувствуя, что моя чашка больно обжигает кончики пальцев.
– Почему ты всё так же сильно ненавидишь меня?
– Мне насрать на тебя, – следует жесткий ответ. – Вымораживает то, что я должен здесь с тобой нянькаться, а не мужикам помогать.
Так вот оно в чем дело!
– Ну, прости. Это было решением Князя.
– Поэтому я и здесь.
– Знаешь, – продолжила я после недолгой паузы. – Спасибо тебе, – Хмырь удивленно покосился на меня. – Как бы ты ко мне не относился, но ты всё равно защищаешь меня. Именно ты поверил мне и обнаружил прослушку. Уверена ты не такой плохой, каким иногда хочешь казаться.
– Не колупайся в моих мозгах. Я тебе не кореш и никогда им не стану. Если Князь объявит тебя крысой или захочет избавиться, я буду первым, кто вызовется выполнить его волю. Не заслужила еще уважения и братания со мной. Ты просто баба… Очередная баба, которая любит брюлики, любит, чтобы с ней цацкались. Это выбор Князя, но я его в этом не поддерживаю, пусть он и мой кореш. И не приставай ко мне со своим тупым базаром. Я просто делаю то, что велено, – Хмырь стрельнул бычок через балкон и спешно зашел в дом.
На следующий день к нам заехал Косой, но ненадолго и только для того, чтобы оставить машину. О чем он говорил с Хмырем – я не знала, так как была в доме. Когда Косой уехал, мой охранник зашел в зал и сбросил влажную от дождя куртку.
– А зачем нам машина? – осторожно спросила я, чтобы не нарываться на очередную гневную тираду Хмыря.
– Чтоб без проблем передвигаться могли.
– Можно тебя попросить? – я затаила дыхание, вопросительно поглядывая на Хмыря. После нашего не совсем дружеского вчерашнего разговора, я не хотела взывать очередную волну ненависти к себе, но мне нужно была его помощь.
– Ну, – Хмырь упал в кресло и потер ладонью свою лысину.
– Мне бы дедушке позвонить. Он, наверное, переживает. Хочу его успокоить, а здесь нет домашнего телефона.
– На, – Хмырь вытащил из кармана своих джинсов сотовый. Но ведь умеет быть человеком. Тогда к чему эта маска полного засранца?
– Спасибо.
Я быстро набрала нужный номер. Дедушка ответил после второго гудка:
– Слушаю.
– Дедуля, это я.
– Ева! Солнышко, – слышу, как дед облегченно вздыхает. – Я тебе звонил вчера, но трубку никто не поднял. И сегодня тоже звонил. Думал, что-то случилось. Испугался. Даже плохо стало.
– Не переживай. Просто так получилось, что я не дома, но со мной всё хорошо.
– Это славно.
– Прости, что так вышло. Прости, что сразу тебе не позвонила.
– Всё нормально, – дед как-то нехорошо глубоко вздохнул.
– Деда? – настороженно спросила я. – Ты как?
– Нормально, – звучит отрывисто. – Наверное, сильное перенервничал. Сейчас отпустит, – его тяжелое дыхание говорило совершенно об обратном.
– Дедушка? – сердце отдалось сильным болезненным толчком в груди. – Я сейчас приеду, хорошо?
– Не надо, говорю же, нормально со мной всё. Просто нервы.
– Нет-нет, я же слышу. Жди меня, – я вернула телефон Хмырю и встретилась с его недовольно-подозрительным взглядом.
– И куда это ты уже намылилась?
– Мне нужно к дедушке. Он неважно себя чувствует, а всё из-за меня. Пожалуйста. Мы туда и обратно. Я должна лично убедиться, что с ним всё хорошо. Пожалуйста. У меня никого, кроме него нет, – мой голос дрогнул. Я не пыталась манипулировать Хмырем, не пыталась вызвать жалость. Говорила только то, что действительно чувствовала. – Пожалуйста, – повторяю, умоляю.
– Ладно, – в конце концов, ответил он. – Родители – это святое. Сам же свою мамку под боком держу.
– Тетю Валю? – ошарашенно спросила я, пока мы шагали в сторону машины.
– Ага.
Вот тебе и на! Такого открытия я вот совсем никак не ожидала узнать. При других обстоятельствах я бы еще долго не смогла свыкнуться с мыслью, что тетя Валя – мать Хмыря. Но сейчас мне было важно, как можно скорей попасть к деду и убедиться, что с ним всё в порядке.
Меня будто бы разрывало на части, мысли о Князе, о дедушке никак не давали покоя. Переживания сводили с ума. Руки не могли найти себе места. Я постоянно перебирала свои пальцы, хрустела суставами, теребила край кофты. Задача просто усидеть на одном месте, сейчас была как никогда невыполнима. Это всё нервы. Знаю, но удержать их в узде не могу.
Хмырь изредка поглядывал на меня в зеркало заднего вида. Наверное, то ощущение напряжения, что исходило от меня, с легкостью добралось и до него. Не прощу себе, если с дедом что-нибудь случится. Какой нужно быть тупицей, чтобы сразу ему не позвонить и не заставлять беспокоиться.
– Может, дать затянуться? – вдруг спросил Хмырь, протягивая мне начатую пачку сигарет.
Я несколько секунд загипнотизировано смотрела на нее, а затем, сама от себя не ожидая, осторожно вытянула одну сигарету. Не самый хороший поступок, но сейчас он казался как никогда прежде, уместным. Хмырь услужливо подал мне зажигалку. Докатилась, называется. Еще недавно меня воротило только от одного запаха никотина, а теперь и сама эту гадость в рот беру.
Подкурив, я сильно закашлялась, на глазах мгновенно выступили слезы. Хмырь раскатисто рассмеялся, явно наслаждаясь моей неопытностью. Я вернула ему зажигалку. Несколько первых затяжек душили меня, царапали горло, горчили на языке. Приоткрыв окно, я затянулась еще раз и на этот раз удачней.
– Князь мне бебики потушит за то, что херне всякой учу, – Хмырь тоже зубами достал сигарету и закурил.
– Я ему ничего не скажу.
– За базар свой в ответе?
– Да, – твердо отвечаю.
Остаток дороги мы ехали молча. Ну, вот может же Хмырь быть человек. Может, но почему-то не хочет. Теперь я всё отчетливей начинаю понимать, что образ полной мрази – это лишь прикрытые. Вероятно, Хмырь просто не хочет всех и вся подпускать слишком близко к себе. Не знаю, правильно ли это. Но с другой стороны, хотя бы не каждый тебе всю душу измотает и напоследок плюнет в нее.
Когда мы добрались до моего дома, уже настал полдень. Дедушка сидел на лавочке у подъезда и снова кормил уличных котов. От этой совсем неновой, но такой умилительной картины у меня всё сжалось в груди.
– Базарьте в машине, нечего лицом сверкать на улице, – заявил Хмырь.
Протестовать я не стала, понимая, что он говорит правильные вещи. Выйдя из автомобиля, я быстро подошла к деду и крепко обняла его за плечи.
– Ты чего на улице сидишь? Уже холодно для таких прогулок.
– Мне на свежем воздухе сразу легче становится, – объяснил дедушка, ласково гладя меня по руке.
– Идем в машину.
Мы сели, а Хмырь вышел и привалился поясницей к капоту, осматриваясь по сторонам.
– А это еще кто такой? – дед кивнул в сторону моего, уже что ни на есть охранника.
– Это Паша, – отвечаю. – Он за мной присматривает, когда Князя нет.
– Ну и бугай.
Мы немного помолчали.
– Как ты? – осторожно спросила я.
– Нормально.
– Прости меня, я чувствую себя просто ужасно из-за этого.
– Перестань, Ева. Я ведь тоже уже давно не мальчик, а сердце у меня еще смолоду барахлит. Я всегда за тебя переживаю, потому что, ты моя внучка, моя кровь. И неважно, жила бы ты с добропорядочным гражданином или бандитом. Я всё равно всегда буду думать о тебе, беспокоиться.
– Дедуля, я так тебя люблю, – почему-то мне казалось, что эти пусть и банальные слова сейчас необходимо сказать. – Очень-очень. И… Я тоже за тебя всегда переживаю.
– А обо мне, отчего же переживать? – он улыбнулся, и маленькие глубокие морщинки тут же лучиками разошлись от уголков глаз к вискам. – Не маленький уже давно.
– Потому что, ты самый родной для меня человек. Знаешь, может быть, нам стоит летом поехать на море? Всем вместе. Туда, куда ты меня возил в детстве, помнишь? Думаю, тебе на пользу пойдет небольшой курорт.
– И бугая этого прихватим? – дед кратко глянул на Хмыря.
– С ним всегда безопасно. Так что скажешь?
– Неплохая идея. Она мне нравится.
– Вот и славно. Таблетки у тебя еще есть или надо купить?
– Есть-есть.
– Давай хотя бы каких-нибудь фруктов купим, а? – мне до жути хотелось сделать что-нибудь для дедушки.
– Ничего не нужно, моя хорошая. Спасибо.
Я уткнулась носом в воротник дедушкиной куртки. Вдруг стало так спокойно. А я переживала, места себе не находила. Всё думала, что что-то должно случиться. И… Оно случилось. Всё произошло резко и невероятно быстро. Вряд ли это заняло больше минуты.
Оглушающий рев машины… Визг шин. Во двор буквально влетел черный тонированный джип, из окна которого выглянул какой-то мужик… с автоматом в руках. С настоящим автоматом. Хмырь вскочил с капота машины, вытащил из-за пояса пистолет и сел за руль. Джип перегородил нам путь, но Хмырь не растерялся и сдал назад. Нас тряхнуло.
– На пол! – следует приказ.
Автоматная очередь разорвала пространство. Я крепко схватила деда за руку и сползла вниз, зажмурившись. Треск битого стекла и глухой удар пуль о железный корпус нашей машины, разносили жуткую вибрацию по всему телу, отдаваясь давящей болью где-то в груди.
Вся жизнь за какие-то ничтожные несколько секунд мелькнула у меня перед глазами. Страх был просто невероятным. Это ощущение невозможно описать. Стало тошно. Уши заложило. Всё резко стихло, а мне показалось, что я просто оглохла.
Сильная рука больно ухватила меня под локоть и рывком вытащила из машины. Я упала на асфальт, расцарапывая себе ладошки в кровь. Голова закружилась, и мне понадобилось время, чтобы снова научиться видеть.
– Надо валить, – Хмырь поставил меня на ноги, а меня зашатало как пьяную.
– Подожди, – мой язык заплетался, как и мысли. – Дед. Куда валить? А дед?
– Поздно уже.
Я не понимала, что этим «поздно уже» хотел сказать Хмырь. Глянув на нашу машину, я вскрикнула и тут же прикусила язык. Она была вся изрешечена. И как это меня еще не зацепило? Ответ пришел сам собой и лучше бы я его не знала. Дедушка… Он закрыл меня своим телом. Я видела его… Он лежал на заднем сидении и смотрел безжизненным взглядом куда-то в сторону. На краткий миг я лишилась рассудка. Сорвавшись с места, я бросилась к машине. В ней воняло бензином и кровью.
– Деда? – мой голос прозвучал задушено, испуганно и как-то чужеродно, будто это и не я говорила. – Дедуля? – я коснулась его плеча, он тут же зашевелился и просто спустился на сидении лицом вниз. Вся куртка в крови. Я отчетливо увидела сквозные дыры. – Дедушка?! – я как ненормальная начала его трясти, но никаких признаков жизни он не подал. Мысль о том, что дедушка умер, даже не рассматривалась. Всё внутри меня бунтовало против нее, отторгало, словно какой-то смертоносный вирус.
– Нам надо валить! – Хмырь обхватил меня обеими руками и вытащил из машины.
– Нет!!! Там дедушка! – я пытался вырваться, кусалась, царапалась, но на Хмыря это никак не действовало.
– Нас порешают, если мы не свалим, – он тряхнул меня, поставил на землю и ударил по лицу. Несильно, скорей для отрезвления.
– Дед, дед, – повторяла я, сверля Хмыря обезумевшим взглядом.
– Сейчас легавые сюда привалят, надо уходить. Слышишь меня? – он встряхнул меня за плечи.
Я слышала, но ничего не понимала.
– Блять, – Хмырь потащил меня к какой-то машине. Ему хватило несколько секунд, чтобы взломать ее, а потом завести. – Валим.
Тошнота сдавила горло и меня вывернуло. Я согнулась пополам, обхватив себя руками. Меня всю затрясло. Хотела что-то сказать, но будто бы заклинило.
– Давай-давай, – Хмырь усадил меня в машину, и я почти, что сразу же, отключилась.
Глава 18
Я с криком очнулась от полубредового сна и вскочила с кровати, будто окончательно обезумев. Меня замутило. Дыхание тяжелое, учащенное, оно со свистом вылетает из моего горла, перетекая в нездоровый хрип. Мозг не сразу сумел адаптироваться к реальности. Прошло несколько секунд, и я наконец-то осознала, что нахожусь на даче Князя. Как сюда попала? Понятия не имею. А сердце продолжает беспокойно колотиться в груди, его пульсация отчетливо ощутима в кончиках пальцев и затылке.
Проходит, пожалуй, еще пару секунд и разбросанный паззл недавних событий быстро складывается в одну целостную картину. Надрывный, рваный крик на миг оглушает мёртвую тишину спальни. Я абсолютно не отдавала отчета своим действиям. Меня сильно затрясло. Я упала на пол и сжалась в позу эмбриона, потому что, иначе ослабить эту проклятую боль, что засела где-то под ребрами просто невозможно. Страшная, кровавая картина убитого деда, что буквально клеймом въелась во внутреннюю сторону век, сводила с ума. Хоть открывай глаза, хоть закрывая от этого жуткого зрелища никуда не деться.
Послышался торопливый топот чьих-то ног. Я сжалась еще сильней, будто стремясь превратиться в одну маленькую клеточку. Может, хотя бы так боль станет не такой убийственной? Дедушка мёртв. Убит. Внутренний голос продолжал это повторять и чтобы не слышать его, я зажала уши руками, но ни черта не получилось. Убит. Убит. Убит. Из-за тебя. Из-за тебя, Ева! Это всё ты! Ты! Ты! Ты! Я снова вскрикнула, и чьи-то сильные руки подняли меня, обняли за плечи, а я продолжала прижимать вспотевшие ладони к ушам.
– Всё хорошо. Хорошо, – чужое дыхание опалило кожу.
Я шумно выдохнула и отрицательно мотнула головой. Ничего не хорошо.
– Нет, – задушено протестую.
Никакого ответа не следует, меня только крепче сжимают. Тепло чужого тела медленно перетекает ко мне под кожу. Опустив руки, я уткнулась носом в широкую грудь, буквально зарылась в складки чёрной рубашки, что впитала в себя сигаретный запах и расплакалась. Князь всегда учил меня не разводить сырость, не реветь, но сейчас он молчал. Молчал и гладил меня по спутавшимся волосам.
– Они думали, что в машине сижу я, – тихо проговорил Князь. – Окна тонированы, а дед… Он по фактуре со мной очень похож.
Всё это не имело никакого значения. То, что случилось – целиком моя вина и это неизбежно. Меня буквально всю выворачивало, ломало.
– Я найду эту мразь. Обязательно найду, – Князь прижал свои сухие губы к моему виску.
– Мне больно, – сквозь слезы и всхлипы прошептала я, – так больно. Я не могу… Это слишком, – мысли путались, превращаясь в невнятный бред. Потрясение оказалось слишком огромным, чтобы я могла его вынести.
– Мы справимся, – Князь заботливо уложил меня в кровать. Я мало что понимала, даже его видела плохо.
Князь лег рядом, поверх одеяла и сгреб меня в свои объятия. Единственное за что, я была ему сейчас благодарна – за отсутствие пустых и лишних слов. Князь сказал ровно то, что имеет реальные шансы быть выполненным.
Не знаю, сколько прошло времени и сколько мы вот так просто лежали. Но никаких сил во мне уже не осталось. Я успокаивалась, но не потому, что мне стало легче. Просто слезы куда-то пропали, а боль всё так же продолжала жечь грудь. Пожалуй, организм просто занял оборонительную позицию, чтобы я действительно не сошла с ума.
– Не наказывай Хмыря, – севшим голосом прошептала я, рассеянным взглядом глядя куда-то сквозь потолок.
– Тебе нужно спать, – Князь убрал с моего лица пряди волос.
– Пообещай, – я медленно перевела взгляд на Влада. Глаза пекли, будто бы в них попал песок. – Он ни в чем не виноват.
– Он виноват в том, что не защитил тебя и Палыча, – в голосе слышен уже знакомый металл.
– Я этого захотела. Я должна была увидеть деда, – горло перехватил новый ком.
– Тебе нужен отдых, пташка, – Князь провел загрубелыми костяшками пальцев по моей нездорово горячей щеке. – Оставь это дерьмо разгребать мне.
Опаляющая волна истерики начала медленно подниматься из самых глубин моего сознания. Я отрицательно замотала головой и хотела отползти на другой край кровати, но Князь ухватил меня за руки, прижал к себе, надавил на мой подбородок, призывая открыть рот. Я открыла, и Влад вложил какую-то таблетку. Когда он успел ее вытащить? Не знаю.
– Глотай, – Князь закрыл мой рот. – И без фокусов.
Глотнув горькую пилюлю, я продемонстрировала, что сделала именно так, как было велено.
– Хорошо. А теперь спи, – Князь поправил одеяло, подушку и сам удобней устроился рядом со мной.
Прошла минута, может, больше и меня резко одолел сон. Сопротивляться ему оказалось так же бесполезно, как и Князю. Воспалённые веки сомкнулись и я, будто бы провалилась во тьму.
Таких вот «выныриваний» и обратных «уходов на самое дно» у меня было достаточно, чтобы потеряться во времени и пространстве. Стоило мне открыть глаза, и та раздирающая боль мгновенно возвращалась, выжигая внутренности, будто серная кислота. Это невыносимо ощущать. Или я такая слабая, или боль оказалась уж очень сильной. Чувство вины сжирало меня, вгрызалось в кости, крошило их.
Всякий раз, когда я пробуждалась, Князь всегда оказывался рядом. Он преимущественно молчал, но я всё видела в его глазах. Усталость. Сожаление. Раскрошенная твердость и уверенность. Мне становилось чуть легче, потому что Князь был рядом. Он кормил меня, давал таблетки, и я снова проваливалась туда, где нет ничего, даже снов.
Я выпала из реальности, закрылась в скорлупе и сквозь покусанные губы пережидала момент, когда уже будет, не так больно, не так омерзительно пусто. Я возненавидела саму себя, и эта ненависть отравляла кровь, сознание. Даже сквозь воспаленные и совершенно бессвязные мысли я отчетливо понимала, что Бог просто наказал меня. Наказал за то, что я выбрала не ту дорогу, не того человека. Но ведь я люблю Князя и разве это преступление? Похоже, что да.
Мое «странствие» между собственными эмоциями, ощущениями и бредовыми мыслями окончилось, когда я в очередной раз «вынырнула» из тьмы и поняла, что этого достаточно. Боль притупилась, зазубриной засела где-то в груди, мучая меня, но не так изощренно.
Странно было снова видеть вокруг себя привычную обстановку и понимать, что это не плод больного воображения. Осознать, что я нахожусь в реальности, получилось с трудом, но я всё же это сделала.
За окном стоял ясный день. Солнечные лучи красиво ложились на стене комнаты, образуя некий замысловатый узор. Я долго смотрела на этот узор, будто он был должен что-то рассказать мне, что-то такое важное и кардинально меняющее мое представление о мире. Но, конечно же, ничего подобного не произошло.
Я привстала в постели. Слабость во всём теле, что обычно появляется во время затяжной болезни, вынудила меня лечь обратно. Чуть слева от изножья моей кровати стояло кресло, а в нем спал Князь, устроив свою голову на мягкой кожаной спинке. Темная щетина, бледный оттенок кожи и глубокая морщинка между бровей, что не разгладилась даже во время сна. Князь выглядел очень измотанным и заметно постаревшим. Его грудная клетка, скрытая под тканью какой-то поношенной футболки мерно вздымалась от каждого нового вдоха, и мне вдруг так отчаянно захотелось к ней прижаться. Просто послушать сердцебиение, почувствовать тепло, ток жизни.
Предприняв еще одну попытку подняться, я всё-таки сумела сесть. Голова слегка закружилась. Во рту сухо, а язык превратился в наждачную бумагу. Каждый новый вдох мне казался совершенно новым, не таким как прежде. В омут своего личного горя я упала одной Евой, а выплыла из него уже другой. Опустошенной. Виновной. Измотанной.
Встав на ноги, я тихо подошла к Князю, опустилась на пол и прижала голову к его коленям. Не хотелось его будить, поэтому мое маленькое желание услышать родное сердцебиение пришлось отложить на неопределенный срок. Я была похожа на приговоренного преступника, который склонил голову на гильотине. Крошечная мысль о том, что смерть – это не так уж плохо, скользнула в сознании и сильно испугала меня. Я зажмурилась и через несколько секунд почувствовала, как большая теплая рука коснулась моей головы. Всё-таки разбудила. Теперь я больше похожа на послушную собаку, которая пришла и упала в ноги к своему хозяину.
Князь долго и молча гладил меня по давно немытым волосам, а я просто сидела на полу и вбирала в себя каждое новое прикосновение. Мне не было стыдно открыть этому человеку всю свою слабость, уязвимость и ничтожность. А он… Он вместо того, чтобы ругать меня, упрекать в малодушие, просто молча гладил по волосам, принимая мою сущность такой, какой она есть. И… Сейчас это было самым правильным.
– Тебе надо поесть, – вдруг вечность спустя, прошептал Князь.
– Не хочу.
– Надо.
Я медленно подняла голову и встретилась взглядом с темными родными глазами, в которых сейчас плескалась тоска и усталость древнего божества.
– Спасибо, – я обхватила мозолистую ладонь Князя обеими руками и прижалась сухими губами к ее костяшкам.
– Ну, зачем? – Влад нахмурился, будто бы пытался унять сильную боль внутри себя. – Иди сюда, – он усадил меня к себе на колени. Часто так делает, даже несмотря на то, что одно колено его уже хронически тревожит.
– Ты можешь избавиться от меня, – вдруг проговорила я. – Тебе не к чему такая сломанная… Сломанная женщина.
– Птаха, ты мне здесь ересь не неси, – Князь обхватил мое лицо ладонями и одарил пронзительным, вынимающим душу, взглядом. – Еще хоть раз скажешь так, и я не знаю, что сделаю с тобой. Ты меня поняла? – голос звучит твердо и немножко сердито.
– Да, – тихо ответила я.
– Давай я тебе помогу в умывалке, а потом ты спустишься и поешь, – Князь поставил меня на ноги, поднялся сам и за руку, будто маленького ребенка повел в ванную.
Он опасался, что я могу что-то с собой сделать в одиночестве, поэтому, собственно, и не отходил от меня ни на шаг. Конечно, Князь об этом никогда не скажет, но это была слишком очевидная правда. Может, он и правильно поступил, так как в действительности я не знала, насколько власть моего горя, моей потери распространилась по просторам сознания. И если честно, знать совсем не хотелось, иначе, я бы и вправду что-то с собой сделала.
Никогда прежде Князь не был таким как сейчас. На лице сохранялась привычная суровость и взгляд этот… колючий и пронзительный. Но вот прикосновения… Аккуратные, нежные заботливые. Я стала под горячие струи душа, позволяя воде смыть с меня весь тот ужас, что налип, въелся в кожу. Князь подошел сзади, я отступила чуть вперед, чтобы мы оба уместились под душем.
Прикрыв глаза, я откинула голову на плечо Влада. Он обхватил меня своими сильными руками и поцеловал в висок. Здраво думать и размышлять не получалось. Всё в каких-то обрывках, клочках. Мне просто нужна была минутка покоя. Не в болезной тьме таблеток, а в реальности.
Князь продолжал целовать меня. Так осторожно и даже немного несмело. Если бы я сейчас могла улыбаться, то непременно сделала это. А так, только невнятный болезненный оскал. Поцелуи успокаивали меня, и было в них что-то такое, будто бы Князь касанием своих губ вымаливал прощение. Он не приставал, не делал никаких пошлых намёков, просто целовал. Пожалуй, это был первый раз, когда Князь был так близко, но при этом не настаивал на близости.
Мы молчали на протяжении всего нашего совместного купания. Не хотелось говорить… Не хотелось упоминать о боли. Она только-только притупилась, покрылась тонкой защитной коркой. Князь помог мне вымыть голову, тело. Никогда не подозревала, что он умеет быть таким. Его немного неуклюжие движения в силу грузной фактуры никак не портили моих ощущений.
Выбравшись из душевой кабины, я позволила Князю подсушить полотенцем мои волосы и одеть меня в теплый пушистый халат.
Спустившись к столу, я встретила тетю Валю, Косого и… Хмыря. Его лицо было всё в синяках, ссадинах и, кажется, даже разбита бровь. Всё это «богатство» уже потихоньку начало сходить, но по-прежнему выглядело жутковато. Я глянула на Князя и поняла по его взгляду, чьих это рук дело.
– Присаживайся, – тетя Валя заботливо провела меня за стол. – Супчик свеженький, – она поставила передо мной тарелку с рисовым супом. – Вот хлебушек.
– Спасибо, – мне стало немного неловко. Все меня обхаживают, будто принцессу какую-то.
– Нам очень жаль, – подал голос Косой с искренним соболезнованием. – Все мы через такую хрень прошли.
– Заткнись, – прошипел Князь, и Косой тут же замолчал.
Я кратко глянула на Хмыря. Он сидел напротив меня, пил кофе и иногда осторожно двигал плечом, отчего морщился.
– Ты ранен? – спросила я, окуная ложку в суп.
– Черкануло, – следует ответ.
Повисла тишина. Я принялась неторопливо обедать.
– Ну, всё. Чего уставились на девочку? – возмутилась тетя Валя. – Дайте ей спокойно поесть.
Все, кроме Князя разошлись, и я была мысленно благодарна старушке за это.
– Деда я уже схоронил, – после длительного молчания, произнес Князь.
– Сколько я провела… вот так? – я поводила ложкой по дну тарелки.
– Почти неделю. Подумал, что не надо тебе всего этого видеть, не стал ждать, сам всё сделал.
– Я хочу поехать к нему… на могилу, – произнести такие слова оказалось куда трудней, чем я представляла.
– После того как съешь всё.
– Это ведь я виновата во всём, – шепчу. – Не нужно было мне ехать. Но… Ему было нехорошо и… Я не могла, не могла оставить его одного, – голос дрогнул.
