Текст книги "Темная сторона Луны"

Автор книги: Мартин Сутер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Урс был немногословен. Сказал лишь, что переживает кризис. Что дошел до точки, не знает, что делать дальше. Что ему нужно на несколько дней уединиться, чтобы разобраться в себе.

По ее словам, с того времени он не выходил из своей комнаты. Завтрак она поставила ему у постели. Хотела пригласить к обеду, но он спал и продолжает спать до сих пор. К завтраку он так и не прикоснулся.

– Что с ним, Альфред?

– У него депрессия.

– Урс и депрессия? Отчего?

– Если бы мы могли сразу знать причины.

– Любовная тоска?

– Нет. Боюсь, кое-что посерьезней.

– Понимаю. Ты не можешь говорить.

Венгер подтвердил.

– Но если тебе небезынтересно мое мнение – таким, каким Урс был вчера, он мне больше нравится. Несколько недель назад от него исходил просто леденящий холод, аж страшно было.

Венгер кивнул, соглашаясь.

– Ты тоже это заметил?

Открылась дверь. В гостиную вошел Бланк в халате, небритый, с растрепанными волосами. При виде Эвелин и Венгера у него на лице появилось нескрываемое отвращение.

– Я так и думал.

– Он сам догадался, клянусь, – попыталась защититься Эвелин.

Бланк подсел к ним за столик.

– Тебе дать стакан? – спросила Эвелин.

Бланк отрицательно покачал головой.

Они сидели молча в свете торшера. На их отражение в оконном стекле накладывались далекие огни города.

– Хочешь сказать что-нибудь? – спросил Венгер.

Бланк пожал плечами.

– Может, мне выйти? – спросила Эвелин.

Бланк опять пожал плечами.

Эвелин оставила их вдвоем, прихватив свой стакан.

Венгер пригубил вина и произнес:

– От кого ты прячешься?

Бланк задумался.

– По-видимому, от самого себя.

– Что-то произошло?

– Нет. Но чувство вины меня доконало.

– Может быть, появилась новая причина?

– И старых достаточно.

– Где же ты так изгваздался?

– Изгваздался?

– Ну да, Эвелин сказала, что ты явился по уши в грязи.

– Вот как? В лесу. Лес меня успокаивает. Забавно, правда?

– Последний раз ты чувствовал себя хорошо в лесу.

– Да, от того раза у меня остались приятные воспоминания.

Венгер плеснул себе вина.

– Скажи, существуют ли психотропные грибы, действие которых основывается не на псилоцибине, а на каком-нибудь другом веществе? – спросил Бланк.

– На псилоцине, серотонине, беоцистине, насколько я знаю.

– А могло так случиться, что в первый раз среди грибов оказался один из таких и поэтому мой второй транс пошел совсем по-другому?

– Не исключено.

– Считаешь, стоит выяснить поподробнее?

Венгер ответил, внимательно наблюдая за реакцией приятеля:

– Тут есть проблема.

– Какая проблема?

– Джо мертв. Сгорел вместе с домом и подворьем.

– Надо же. – В голосе Урса не прозвучало ни удивления, ни испуга, ни разочарования. Он сказал «надо же» так, как говорят, принимая новость как нечто данное, как факт, который следует учитывать при составлении планов на будущее.

У Венгера отлегло от сердца:

– В любом случае я не посоветовал бы тебе идти на дальнейшие эксперименты с грибами. Даже с меньшими дозами. Слишком сомнительно, слишком рискованно. Я по-прежнему за анализ.

Бланк покачал головой.

– Что ты намерен делать?

– Мне нужно на время уйти от всего.

– Думаешь, здесь для этого самое подходящее место?

– Что ты предлагаешь?

– Ты же сам сказал, что лес тебя успокаивает. Я знаю одно местечко в лесу. Великолепный дом, прекрасные окрестности, выученный персонал, хорошая еда. Правда, недешево.

– Отель?

– Что-то в этом роде.

Пат заявилась домой около двух часов ночи. Люсиль сидела на кухне за бутылкой «Crème de banane». Слегка заплетающимся языком она произнесла:

– Господин доктор Бланк снова объявился. Угадай с трех раз – где.

– У мамочки?

– У мамочки.

– Он сам тебе позвонил?

– Нет, его психиатр.

– О, пардон. – Пат вылила остаток ликера себе в рюмку и подняла ее, приветствуя подругу.

– Довольно о докторе Бланке, – сказала Люсиль.

10

Эшенгут представлял собой небольшой патрицианский замок XVIII века, с крестьянской усадьбой и необходимыми хозяйственными строениями, домом для персонала и флигелем, пристроенным в восьмидесятые годы – в период наивысшего расцвета клиники.

В Эшенгут отправлялись те, кто мог позволить себе в комфортной обстановке оправиться от инфаркта, избавиться от алкогольной зависимости или лишнего веса. В клинике можно было также омолодить клетки или переждать, пока зарубцуются следы косметических операций. Учреждение специализировалось на восстановлении организма после всякого рода кризисов и готово было предоставить состоятельным лицам все условия для этого.

В случае Урса Бланка речь шла о депрессии вследствие общего истощения. Эту формулировку Урс предпочел «истощению нервной системы». По его мнению, она вызывала меньше подозрений.

В конторе «Гайгер, фон Берг, Миндер энд Бланк» этот диагноз был встречен одновременно с тревогой и облегчением. С тревогой, потому что он означал: некоторые особо важные поручения остались без исполнителя. С облегчением, потому что он объяснял странное поведение Бланка. Конечно, партнерам хотелось бы услышать более убедительное основание для временной нетрудоспособности Бланка, например инфаркт или выпадение межпозвонкового диска. Но депрессия вследствие общего истощения, как пояснил д-р Венгер, лично проинформировавший компаньонов Бланка, позволяла надеяться, что его состояние будет истолковано как переутомление на работе. Переработка для хорошего адвоката по экономическим вопросам всегда считалась уважительной причиной временного удаления от дел.

В любом случае им удалось склонить всех клиентов Бланка к принятию переходного решения. Даже Хювайлер в конце концов согласился не забирать поручение у конторы. Временно делами Бланка обещал заняться д-р Гайгер. Тяжелую часть работы Гайгер взвалил на плечи Кристофа Гербера, ассистента Бланка. Гербер был уже введен в курс дела и знал стиль работы своего непосредственного начальника. Как Гайгер заверил Хювайлера, «это второй Бланк».

Эшенгут приятно поразил Урса Бланка. Персонал вел себя тактично. Врачи не навязывались. Пациенты держались обособленно. Большинство из них с радостью предпочли бы, чтобы их оставили в покое. Некоторых Бланк временами встречал в плавательном бассейне или тренажерных залах. Еду приносили в персональную палату, размещавшуюся в одной из замковых башен. Окна палаты в разных направлениях выходили на ясеневый лес, в котором, собственно, и находилась клиника.

Бланк проводил в лесу почти все время.

Иногда он просыпался с первыми лучами солнца. Вставал к открытому окну и слушал, как птицы приветствуют новый день. Многоголосый щебет и звонкие трели сливались в один голос, и казалось, что этот голос принадлежит одному живому существу.

Вот и сегодня Бланк оделся и, тихонько ступая по скрипящей лестнице, вышел во двор. Он пересек двор перед усадьбой. В коровнике горел свет, из окон доносились звуки «лендлера» и шум доильного аппарата. Бланк выбрал одну из уводящих в лес тропинок, которые разбегались в стороны сразу за большим огородом. Чем ближе он подходил к лесу, тем быстрее шагал. Как будто хотел добраться до убежища перед сильным дождем.

Стоял конец мая. Листва на ясенях появилась каких-нибудь две недели назад, и от этого в лесу было много света. Сочная лесная почва все еще была покрыта желтым липовым цветом и зеленчуком. То здесь, то там сверкали белые пятнышки запоздалой дубравной ветреницы.

Пройдя несколько сот метров, Бланк свернул с тропинки и пошел туда, где, как ему показалось, были самые плотные заросли. Туда, где желтоватые стволы ясеней сменялись мшистыми яворами, где в тени могучих крон произрастали черемуха, орешник и бересклет, там ему было хорошо. Он любил такие места, куда, судя по всему, годами не ступала нога человека. Он садился на камень, или гнилой ствол, или просто на мягкую лесную траву и пробовал стать частью леса.

Иногда после нескольких часов у него получалось ухватить тень того ощущения, какое он пережил в день своего повторного транса, когда лес превратился в морское дно. В такие дни он возвращался в Эшенгут словно освобожденный.

На второй неделе Бланк обнаружил грибы. Он как раз возвращался из леса. Грибы росли на обочине тропинки аккурат в том месте, где он утром свернул в лес. Сначала он принял их за обыкновенные круглые камешки, поскольку шляпки грибов были разных оттенков – от светлого серого до темного серо-голубого. Только опустившись на корточки, он разглядел, что это грибы. Бланк выдернул один из мягкой почвы. Шляпка гриба имела форму колокола со складчатой окантовкой, как у старой кожи. Ножка светло-серая, хотя кому-то она могла показаться и светло-голубой. В основании ножка утолщалась. Такого признака в описании голубянки он не припоминал. Кроме того, гриб был значительно крупнее. Молодые экземпляры напоминали яйца на ножках.

Бланк вырвал всю грибную семейку и тщательно завернул в носовой платок.

В том месте, где тропинка выходила на усадебную поляну Эшенгута, на опушке укромно стояла скамейка. Проходя мимо нее, Бланк услышал голос:

– Вы здесь инкогнито или я могу к вам обратиться?

Бланк вздрогнул и обернулся. На скамейке сидел Пиус Отт. На нем было пальто из грубошерстного сукна и фетровая шляпа. Отт поднялся и подошел к Бланку.

– Откуда вы узнали, что я здесь?

– Я этого не знал. – Отт протянул Бланку руку.

– Значит, вы здесь оказались случайно?

– Не совсем. – Отт показал на сверток в руке у Бланка. – Любите собирать грибы?

– Нет. Но они показались мне примечательными.

Отт протянул руку к свертку.

– Вы позволите?

– Вы разбираетесь в грибах?

– Немного. – Отт взял сверток, развернул его на земле и от удивления присвистнул, – «Примечательные» – это верное слово.

– Они съедобны?

– Съедобны? Молодые экземпляры на вкус восхитительны! Вы меня пригласите на них?

– Вы тоже обитаете в Эшенгуте?

– В течение трех недель каждый год.

Бланк придерживался неписаного кодекса клиники и не стал выспрашивать, с какой целью.

Отт сложил грибы обратно в платок.

– Я скажу повару, как их нужно приготовить, и мы съедим их вместе. Your place or my place? [30]30
  Здесь:У вас или у меня? (англ.)


[Закрыть]

Минутное колебание Бланка вынудило Отта добавить:

– Я знаю, нет ничего более неприятного, чем случайные встречи со знакомыми в реабилитационных клиниках. Не беспокойтесь: мне и самому не хотелось бы, чтобы мы в дальнейшем докучали друг другу. Но эти грибы нужно есть сразу, после того как их собрали. Это тинтлинги. Завтра они превратятся в жидкую массу.

Каких-нибудь несколько дней назад Бланк в лучшем случае оставил бы мнение Отта по данному вопросу без внимания. Но к собственному удивлению, он не только ничего не возразил, но согласился отведать грибного блюда в апартаментах Отта. Бланк отнес это за счет медитативных упражнений, которые сам себе предписал.

Покои Отта располагались во флигеле и имели выход на крышу. С трех сторон их окружала терраса, откуда хорошо просматривались усадьба, замок и окрестный лес. Они состояли из гостиной и спальни. Предметы мебели, которыми были обставлены покои Отта, по-видимому, в восьмидесятые годы считались самыми модными.

Четвертую часть гостиной занимал стол с водруженными на него тремя телеэкранами. Все они показывали постоянно меняющиеся биржевые курсы. Рядом лежали аккуратно сшитые документы и в ряд три мобильных телефона. Дополняли временную управленческую инфраструктуру Отта факс-аппарат и устройство для уничтожения бумаг.

У окна, обращенного на запад, стоял накрытый на двоих столик. Вдоль южной стены располагалась мягкая мебель: диван и два кресла.

– Еду подадут через полчаса. Не хотите ли аперитив?

Бланк попросил тоник. Отт вытащил из холодильника две бутылочки и вылил их в большой стакан.

– Раньше я считал, что нерегулярность продлевает жизнь. Я старался не делать два года подряд одно и то же, потому что потом их было не отличить и они сливались в один. Сегодня я думаю по-другому: регулярность во всем продлевает жизнь. Чем больше прожитые годы походят друг на друга, тем незаметнее для нас их неумолимый бег. Я приезжаю сюда каждый год в одно и то же время и занимаю одни и те же апартаменты. Персонал стареет незаметно, а постоянные клиенты и вовсе не старятся. – Отт рассмеялся. – Напротив, некоторые из них год от года молодеют. А вы что делаете, господин доктор, для продления жизни?

Бланк задумался.

– Наверное, я мало делаю.

– Каждый день рано утром вы ходите в лес.

– Откуда вам это известно?

– Вижу вас сверху из окна. Я тоже ранняя пташка.

– Вы за мной следите? – спросил Бланк не без раздражения в голосе.

– С тех пор, как вы здесь появились. Но не беспокойтесь. Завтра у меня последний день.

Бланк промолчал.

– Мне жаль, но это старая привычка охотника: рано утром засесть на вышке и следить за окрестностями. Вот я и выследил вас, гуляющего по утрам в лесу. Лес – хорошее начало, если вы решили заняться продлением жизни. Он одновременно и неподвижен, и изменчив.

– Поэтому вы любите охоту? – спросил Бланк и порадовался своей невозмутимости.

– Не из-за леса. Я охочусь и в степи, и во льдах. И делаю это опять же ради продления жизни.

– Объясните, пожалуйста.

– Когда ты получаешь право отнять или подарить жизнь, то подходишь к состоянию сродни бессмертию.

В дверь постучали. Два официанта вкатили сервировочный столик. Отт с Бланком переместились за обеденный стол. Вокруг них засуетились официанты. Смешанные весенние салаты, домашние макароны и грибы, приправленные небольшим количеством лука и чеснока.

– Не желаете ли глоток бордо? – спросил Отт.

Бланк отказался.

Хозяин не обманул. Грибы можно было назвать деликатесом. Опустошив тарелку, Бланк поинтересовался:

– Они что, в самом деле так редки?

– Нет, складчатый тинтлинг встречается достаточно часто. Его редко употребляют в пищу по другой причине. Он плохо сочетается с алкоголем.

– И в чем это проявляется?

– В покраснении лица, которое постепенно принимает фиолетовый оттенок. Потом краска переходит на все тело. Только кончик носа и мочки ушей странным образом остаются белыми. Человеку становится жарко, учащается сердцебиение, наступает нарушение речи и зрения. Симптомы появляются даже в том случае, если алкоголь попал в организм за два дня до этого или если во время обеда вы позволили себе выпить хотя бы каплю спиртного. А если вы решитесь выпить спустя два дня после того, как отведали этих грибов, симптомы вернутся. – Отт улыбнулся. – Хорошо, что вы не пьете.

– Откуда вы знаете?

– Я этого не знал.

Бланк почувствовал, как в нем пробуждается гнев:

– Вы хотели меня спровоцировать?

– В общем и целом я держал ситуацию под контролем.

– Что значит «в общем и целом» держать ситуацию под контролем? – спросил Бланк, повышая голос.

– Я неплохо знаю людей.

– Вы оттачиваете свое знание людей ядовитыми грибами?

Чем более раздражался Бланк, тем спокойнее выглядел Отт.

– Я же сказал, что в общем и целом контролировал ситуацию. Я сужу о вас по себе. У нас одинаковые инстинкты. Мы очень похожи.

Бланк заехал кулаком в лицо Отту. Из правой ноздри Пиуса сразу же полилась кровь, но он, казалось, не придал этому значения и продолжал сидеть, гипнотизируя Бланка взглядом.

В тот самый момент, когда Бланк приготовился нанести следующий удар, Отт поднял правую руку с зажатым в ней охотничьим ножом. Бланк вскочил из-за стола и отступил назад. У Отта кровь капала с подбородка на белую рубашку. Он улыбался.

Бланк выбежал вон.

Отт сидел прямо и неподвижно, положив руки по обе стороны от тарелки.

Бланк его разочаровал. Он был не таким, как Отт. Он не умел обуздывать эмоции.

Отт запретил себе прикладывать к носу салфетку или искать спасения в ванной. Он будет просто сидеть здесь до тех пор, пока кровь сама не остановится. Он ждал и размышлял о том, понял ли Бланк, какую ошибку только что совершил.

Бланк прихватил с собой в Эшенгут атлас грибов. Все, что Отт говорил про складчатый тинтлинг (soprinus atramentarius), оказалось правдой. Автор атласа пошел еще дальше. Он предупреждал о сосудистых коллапсах со смертельным исходом. Бланк яростно подчеркнул это место и на полях надписал: «Потешный гриб Пиуса Отта!»

На сей раз чувство вины не пришло. Он сообщил об этом Альфреду Венгеру во время одного из регулярных телефонных разговоров, и тот посчитал это добрым знаком:

– Похоже, твое подсознание снова научилось различать. Расквасить нос человеку, который тебя чуть было не отравил, я считаю совершенно нормальной реакцией.

Сразу после отъезда из Эшенгута Пиус Отт встретился в холле отеля «Империал» с компаньоном Бланка, Гайгером, и сообщил, что впредь намерен работать только с фирмой «Гайгер, фон Берг, Миндер энд Бланк». Они обсудили кое-какие ключевые вопросы и постановили, что детали будут решаться на соответствующих уровнях. О Бланке не было сказано ни слова.

В комнате Бланка штабелями лежали выписанные им книги. Здесь было все так или иначе связанное с лесом: справочники лесных хозяйств, учебники по лесоводству, книги по дендрологии, ботанике, исследования о грибах, пособия по охране природы, советы по выживанию в диких условиях, литература по охране растений и животных, советы охотникам.

Он долбил науку о лесе так, как не занимался со времени учебы в университете. Однако это не было ему в тягость. Напротив, предмет все больше завораживал его. Бланк стал одержим лесом.

В лесу он не чувствовал себя ни хорошим, ни плохим, а был как всякая другая тварь.

На третьей неделе пребывания Урса Бланка в клинике его нежданно-негаданно посетила Эвелин. Как всегда на заре, он стоял у окна и слушал птиц. И тут вдруг птичий концерт был прерван звуками автомобильного мотора. Бланк узнал старенькую серебристую «альфу». Эвелин припарковалась у входа, выключила фары и стала ждать.

Бланк тоже ждал. Полоска над верхушками деревьев посветлела. Эвелин все еще сидела в машине. Бланк понимал: если он хочет встретить утро в лесу, то свидания с Эвелин ему не избежать.

Когда Бланк выходил из здания, Эвелин вылезла из машины и двинулась ему навстречу со словами:

– Альфред мне сказал, что в это время ты обычно гуляешь в лесу.

На ней были походные ботинки, зауженные книзу брюки и черная куртка из грубошерстного сукна с пуговицами из оленьих рогов. Бланк проклинал Альфреда Венгера.

– Возьмешь меня с собой?

– Я хожу не по проторенным тропам.

– У меня хорошие ботинки.

– Я хожу быстро.

– Я в неплохой форме.

И они пошли. Мимо хозяйственной усадьбы и огорода по направлению к лесу.

– Что ты делаешь в лесу?

– Наблюдаю, слушаю, нюхаю, молчу. – Бланк ускорил шаг.

Они подошли к опушке. Тропинка впереди терялась в предрассветных сумерках. Бланк шагал не останавливаясь. Краем глаза он видел, как Эвелин, задыхаясь, старательно поспешала следом. Бланк прошел мимо того места, где он, по обыкновению, сворачивал. Миновал и второе. У третьего он остановился и произнес:

– Так не пойдет.

– Что не пойдет?

– Возвращайся.

Эвелин растерянно смотрела на него.

– Проваливай! – закричал он.

Она отступила на шаг.

Бланк двинулся на нее и снова крикнул:

– Проваливай!

Эвелин еще отступила. Он поднял с земли камень и замахнулся. Она бросилась бежать. Он за ней.

– Давай проваливай отсюда!

Эвелин бежала из последних сил. Бланк остановился, но продолжал кричать:

– Беги! Беги, если тебе дорога жизнь!

К вечеру он как ни в чем не бывало появился на кухне клиники. Шеф-повар предоставил ему – неохотно и только после вмешательства руководства – плиту, несколько сковородок и стол. Сбоку, чтобы он не путался под ногами. Там Бланк готовил свои экзотические блюда из собранных в лесу грибов и зеленых лесных овощей.

Сегодня ему впервые попались сморчки. Он читал, что сморчки растут преимущественно вблизи ясеней. Но до сегодня искал их безуспешно. И вот сразу пятнадцать штук! На том месте, где он их собрал, были еще.

Бланк почистил их, промыл кондитерской кисточкой, маленькие разрезал пополам, а крупные – на мелкие кусочки.

Промыл и измельчил молодые побеги валерианеллы, которую собрал в подлеске. Затем разогрел на сковороде масло, свалил туда сморчки, посолил, поперчил, добавил нарезанную валерианеллу и, закрыв крышкой, оставил на несколько минут потушиться.

Готовое блюдо Бланк выложил на тарелку и украсил несколькими нежными листиками лапок серны. Поставил тарелку на поднос, накрыл крышкой-колоколом и понес к себе.

У себя в комнате Бланк застал Альфреда Венгера, сидящего за письменным столом и листавшего атлас грибов.

– Если бы ты сообщил, что приедешь, я собрал бы побольше сморчков, – сказал Бланк.

– Я уже поел.

– Сморчки с валерианеллой и лапками серны. Такого ты не отведаешь нигде на свете.

Венгер покачал головой. Бланк накрыл на стол, снял крышку и начал есть. Медленно и сосредоточенно.

Венгер в это время изучал приятеля.

– Теперь ты угрожаешь женщинам смертельной расправой?

Бланк заговорил только после того, как опустошил тарелку:

– А ты с некоторых пор в терапевтических целях подсовываешь мне мои же проблемы в пять утра.

– Пожалуй, это была не лучшая идея.

– Ты можешь говорить прямо. Я не угрожал Эвелин смертью. Просто-напросто я довольно резко прогнал ее от себя.

– Закидав камнями?

– Я бы так и сделал, если бы она не послушалась.

– И при этом кричал: «Беги, если тебе дорога жизнь!»

– Я имел в виду не это. Неужели непонятно?

Венгер был очень серьезен:

– Поясни.

Бланк задумался.

– Лес – моя интимная сфера. Эвелин вторглась в мою интимную сферу.

Это объяснение не удовлетворило Бланка. Отсутствовало нечто главное, и он продолжил:

– И она сама этого хотела. Она всегда этого хотела.

Рольф Блазер считал, что лучше бы старому Эгли не видеть черный «ягуар». По крайне мере, не упоминать о нем.

В тот день Эгли работал на силосохранилище, монтировал трубу. Силосная башня была восемь метров высотой. Сверху ему была хорошо видна часть дороги, прежде чем она сворачивала в лес. Он увидел черный «ягуар». Затем, спустя какое-то время, дым над усадьбой.

Блазер, конечно, поинтересовался, как ему удалось с такого расстояния определить, что это был именно «ягуар».

Позже, по словам Эгли, автомобиль проехал мимо него по проселочной дороге. В каких-нибудь пятидесяти метрах.

Не запомнил ли он, случайно, номер машины?

Нет, так далеко он уже не видит.

Откуда же тогда он наверняка знает марку автомобиля? Может, это была другая машина?

Никаких других машин, по утверждению Эгли, по дороге не проезжало. Он услышал бы. На слух он еще не жалуется.

Волей-неволей Блазеру пришлось заняться этим делом. Обнаружить следы легкового автомобиля после того, как здесь проехали пожарные машины, было делом безнадежным. Оставалось опросить соседей и знакомых Джо Гассера, не знают ли они кого-нибудь с черным «ягуаром».

О Гассере он узнал лишь то, что тот был каким-то образом связан с наркотиками. В этой области Блазер чувствовал себя не слишком уверенно. Ему требовалась компетентная помощь. Поэтому он вот уже добрых полчаса сидел в одном из отделений городской полиции в ожидании, когда некий детектив Шер соблаговолит выкроить для него время.

– Так, так, наркотики, говорите, – со вздохом отреагировал Шер, когда спустя примерно час Блазер наконец смог посвятить его в подробности дела.

Он был лет на двадцать моложе Блазера и носил кожаную куртку без рукавов на манер сыщиков из телесериалов. «В униформе он выглядел бы не так эффектно», – подумал Блазер. С первого взгляда Шер ему не понравился. Это был его полный антипод.

– Как вы считаете, коллега Блазер, не окажемся ли мы на ложном пути, если установим наблюдение еще и за людьми, употребляющими грибы?

– Я думаю, среди них, возможно, найдутся такие, кто проходит у нас по другим наркотикам. – Блазер показал на досье, которое Шер захватил для разговора.

Шер раскрыл досье и небрежно пролистал.

– Это досье на Гассера. Старые дела. Но если хотите, я могу вам его одолжить.

И подвинул досье к Блазеру. Блазер взял папку.

– На вашем месте я бы пообщался с этой Труди Фрай, она же Шива, которая постоянно фигурирует в деле.

– Она где-то в Индии.

– Они почти все туда ездят.

Сдавнишним досье на сгоревшего престарелого хиппи и укрепленный в своем мнении относительно молодых охотников за наркодельцами и наркоманами, щеголявших в стильных куртках, Рольф Блазер погрузился в синий служебный «опель» и отправился назад, в свой собственный надлунный мир.