Текст книги "Без тебя (СИ)"

Автор книги: Марта Заозерная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 21

Саяра

– Скажи мне, пожалуйста, что изменяла Данияру с чистильщиком. Я от тебя буду в полном восторге!

Выдает Дима, как только я представляю Спириным Лёшу.

Так и знала, что начнется что-то сейчас. Когда Дима с уязвленным самолюбием вспоминал про тормоза?!

Лучше бы он, как и Сережа, не понял кто перед ним.

Оглядываюсь в поиске чего-то тяжелого, чтобы при необходимости Диму отключить. Не хотелось бы, чтоб он лишнего взболтнуть успел.

– Вообще-то, я наемник, – Лёша с привычной для него безмятежностью опускается на диван рядом со мной, пропуская мимо ушей колкости Димы. – Ты как себя чувствуешь? Просил тебя пока посидеть дома. Детки тем более появились, позанималась бы ими. Зачем было им на глаза попадаться? Все уже в курсе твоей причастности к делу.

А сейчас придет папа и начнется вакханалия. Руслан приберег силы и не стал меня в одиночку терзать. Цепок на шею и к радиатору. А все остальные поддержат его решение.

– Всё в порядке, Лёш. Немного зацепило, когда к машине шла, – рука немного болеть начинает, не суля мне ничего приятного.

Главное – не вернуться к фантомным болям. Руку посекло осколками. Неглубоко, но шить пришлось.

– Тебя не должно было быть там, – продолжает гнуть свою линию.

Лишь киваю в ответ. Благо никто и не ждет моих оправданий.

Мне надо было Машу найти. Она не брала трубку. Сережа тоже не ответил, но я подозревала, что они не вместе, учитывая тот накал, что образуется, стоит только им подойти друг к другу на десяток метров.

Я догадывалась, что она может захотеть с Марком встретиться. Ей всегда хочется максимально сгладить углы, но в том взрослом и жестком мире, в который она попала, этого делать не стоит. Тебя начинают расценивать как самое слабое звено.

Радует, что она додумалась встретиться с ним на нейтральной территории. Только вот я этого не знала. Как сквозь землю провалилась, а учитывая, что лишнюю суету вокруг неё разводить не стоит, подруг у Маши нет, то найти её стало для меня проблемой.

Когда я шла к машине, после звонка Маши и заверений, дескать, она уже к дому подъезжает, раздался взрыв.

Очень неприятно. Впервые мне так машина нравилась.

– Надеюсь, ты зашел через центральный вход?! – скрывая улыбку, смотрю на Лешу.

Он отражает мою реакцию.

– Естественно. Как иначе? Раскланялся перед всеми. Пожелал им всего наилучшего. Был убедительным, и твоя охрана позволила навестить пострадавшую, – криво мне улыбается. – Скажи мужу, чтобы поменял ребят. Прошлая смена и то была лучше. Это не дело. Они должны были осмотреть машину. Да и вообще глаз с неё не спускать.

О, сейчас Руслан вернется и он сам ему скажет. Хотя навряд ли понадобится подобная консультация. Муж и без того настроен категорически. Если бы я не попросила его встретить папу, ничем хорошим дело бы не закончилось. Ему надо было остыть.

– Мы ещё здесь, – Сережа смотрит на меня хмуро.

Мне так неловко перед ним за всё происходящее. Слишком много тайн. В разы больше, чем за все годы, проведенные вместе.

Маша попросила ничего ему не рассказывать. Но держать его в полном неведении – лишиться нашей дружбы навсегда. Если их семейные дела можно обойти стороной, то всё остальное не выйдет.

Мне не хочется думать о том, что он сделает, выйдя из дверей гостиной. Оставить без внимания тот факт, что Маша добровольно поехала на встречу с Марком, он точно не сможет.

Вздыхаю протяжно.

Расставаться с любимыми людьми слишком больно. Мучительно. Жизнь смысла решается. В лучшем случае только на время. А там как сложится.

Мне самой больно из-за случившегося с ними. Каждое слово, сказанное друг другу – урон. Хочется сделать как можно больнее. Своеобразный обмен болью. Это в привычку вошло.

Снова приходится рассказать им о деле, которое Семен с коллегами расследует. Только теперь приходится углубиться и свою роль пояснить.

В тот день, когда я к Бекерову ездила на работу, он попросил меня связать его с Лешей.

Какое-то роковое стечение обстоятельств. «Крыша» наших злодеев наняла подчищать хвосты единственного мне известного наемника.

Когда Руслан узнал, с кем я познакомилась на горнолыжном курорте Кавказа, он так долго хохотал, что даже перестал меня ругать.

Ждал он меня, кстати, около входа в здание следственного комитета. Когда не надо, муж всегда тут как тут.

Вернемся к Леше. Люди типа Сараевой и Руфицкого, все одного с ними круга, никогда не доверяют друг другу до конца. От этого и хотят завязаться в единую нерушимую связку, чтобы топить всех, если кто-то даст заднюю или попросту сдаст. И, конечно же, подстраховаться кем-то проверенным.

«Папе не понравится, что Леша находится в одном доме с его внуками», – мелькает в голове мысль.

Объяснять кому-то, почему я так доверяю ему на слово, мне не хочется. Даже папе.

С виду Леша ничем не приметный парень – средний рост – выше меня всего на пару сантиметров, худощавое телосложение, светлые волосы уложены с легкой небрежностью. При встрече с ним на улице нельзя догадаться, чем он занимается. Вы просто, скорее всего, не обратите на него внимания.

– Руфицкий нанял ещё парочку парней. Чувствует, что его первым уберут, если движ начнется. Как– будто это поможет, – произносит так равнодушно, что у меня мелкие волоски на коже дыбом встают.

Я замечаю, как Сережа дергается при упоминании фамилии бывшего жениха Маши.

Их обоих до сих пор не отпустило. Это очевидно.

Для меня.

На себе мне пришлось проверить, к чему обиды приводят…

Сереже я точно не желаю чего-то подобного.

– Предлагаешь просто подождать, пока они перегрызут друг друга? – бесценный вопросительный взгляд Димы. Он умеет им передавать свое отношение к собеседнику и ситуации в целом.

– Не самый плохой вариант. Особенно учитывая…, – правая рука Леши поднимается. Большим пальцем он на меня указывает. – Нет, если хотите, можно всех убрать, – он переводит взгляд на Сережу.

Мелкий будет счастлив, если Сараева с горизонта исчезнет. Но вот Маша.

– Я против, – смотрю на него серьезно, дескать, забудь. – Семе это не на руку будет. Заново всех разрабатывать.

– Ещё одна нашлась…, – обернувшись на меня, начал заводиться Сережа. – Яр, может быть, хватит?

Когда-то в моей жизни появился замечательный, очень чуткий и ранимый мальчик. Я представляла, что он мой брат родной. Возможно, небеса его мне его и послали взамен тех, кого отобрали. Злилась на Диму, когда он был очень строг с маленьким.

Сережа был очень привязан к маме. А потом её не стало. Естественно, ребенку было плохо. Он много плакал и грустил, а Дима злился, потому что ему ближе было держать всё в себе. Мы зачастую нетерпимы к людям не похожим на нас самих. К похожим ещё строже относимся. Все хотят себя уникальными считать. Замкнутый круг.

Они очень много ругались. Меня это задевало. Поэтому я большую часть времени я проводила с Сережей, стараясь его отвлечь, занять чем-нибудь, чтобы боль притупить. И, наверное, мне это удалось. Он вырос спокойным, веселым, принципиальным парнем. Но в последнее время я его не узнаю.

С большим мальчиком поговорить уже не так легко, как с шестилеткой.

Да и что мне ему посоветовать?! Я не представляю, какой путь нужно пройти ему снова для душевного равновесия.

Он снова потерял самое дорогое.

Препараты перестают действовать, и мне приходится язык прикусить, чтоб не начать сквернословить. Мысленно считаю до десяти и поднимаюсь на ноги.

Сережа мгновенно зеркалит. В его глазах беспокойство.

Здоровой рукой касаюсь его предплечья.

– Вы же будете себя вести хорошо? – обвожу собравшихся взглядом. – Пойду Ярика успокою. Его ор звенит в ушах.

А ещё к приезду отца подготовиться. Если я в выдержке Спириных я не уверена, то папу обуздать невозможно, и это несмотря на уже не юный возраст.

– Я провожу тебя. С Машей надо поговорить, – Сережа меня к выходу пропускает.

Глава 22

Мария

«Я подвела Саяру» – моя новая навязчивая мысль.

Только всё стало налаживаться… Мой внутренний мир начал возрождаться.

Чрезмерная тревожность отступила, и я решила, что пора возвращаться к обычному образу жизни – вернуться нам с Колей домой, найти работу или увлечение для начала, и продолжать реабилитацию. Но не тут-то было.

Чтобы вернуться к себе, необходимо было решить вопрос с мамой и Марком. Вот я и собралась с ним поговорить.

Марк, как бы там ни было, всегда лояльно ко мне относился. За всё время, проведенное в отношениях с ним, плохого обращения ко мне с его стороны не было. Мы просто опустили тот факт, что я не хотела за него замуж. Ни я, ни он не озвучивали этого вслух.

Проводя время с ним, я очень хотела отвлечься и попробовать что-то почувствовать. Хотя бы те эмоции, что питала к Марку по юности. У меня не вышло.

Я и сейчас не уверена в том, что после Сережи смогу в кого-то влюбиться.

Скрывать от бывшего мужа правду всё труднее. Мне страшно. Узнай он о шантаже мамы, мы с ним навсегда врагами останемся.

Я ему не рассказала сразу. И вот чем всё закончилось.

С моей стороны было наивно полагать, что Марк всё поймет, отпустит, да ещё и с мамой моей поговорит. Но и не попробовать я не могла. Слишком устала бояться.

«А теперь, после того как Яра пострадала не страшно?!», – угрызение совести напоминает о себе.

Если бы я только подумать могла, что так всё случится…

Моя мама замешана в страшных вещах.

В голове такое уложить не могу! Это ведь мама…

Каждый день думаю, что было бы, перестань я с ней общаться после замужества. Были бы мы до сих пор с Сережей тогда женаты?

Дверь кабинета открывается. На пороге появляется Семен Давидович.

– Держи, – он протягивает мне стаканчик с кофе.

Подаюсь вперед, чтобы забрать. Вздрагиваю едва заметно, когда наши пальцы соприкасаются. Моя непроизвольная реакция не остается им незамеченной.

Он хмурится. Залом между бровей становится заметным.

Это странно объяснить, но я с трудом стала переносить прикосновения чужих людей. Должно пройти, но когда…

Свидетель я так себе.

Перед началом опроса он был уверен, что сможет почерпнуть у меня много новой информации. Ошибся.

Я так старалась абстрагироваться от происходящего в доме мамы, что ничего не запомнила. Весь мой мир сводился к Коле и мыслям о прошлой жизни. Важные для следствия разговоры я пропускала мимо ушей.

Мы с ним прервались на перекус. За полтора часа, что я тут мы почти не продвинулись.

Он снова начинает задавать вопросы. Перечисляет имена и фамилии каких-то незнакомых людей.

– Я ничего не знаю, – произношу в который раз, не глядя мужчине в глаза.

Семён на меня снисходительно смотрит. Чувствую на себе его пристальный взгляд. Кожу ощутимо покалывает.

Я и без того умом и проницательностью не отличалась, но сейчас так и вовсе жестко туплю. Так сильно, что голова потрескивает. Мозг отказывается существовать в этом бренном теле.

Неужели хоть что-то запомнить не могла?

– И всё – таки мы попробуем, – произносит с нажимом, совершенно не оставляя мне возможности отказаться.

Качаю головой из стороны в сторону. Кисти рук разглядываю. Кое – где виднеются следы краски, въевшейся в кожу.

Я снова начала рисовать.

Яра предложила создать дизайн-проект для одной из категорий номеров в их новом гостиничном комплексе. Как тут откажешься? Это просто мечта! Только вот для вдохновения мне нужна подзарядке. Перед тем, как взять в руки планшет, я рисую акрилом на холсте. Подбираю палитру. Плавный переход между цветами. Расстановку предметов по зонам. Выглядит схематично, но мне помогает.

Акрил хорошо отмывается, не оставляя следов ненужных, только сегодня я зачем-то взяла масляные краски и вот сижу тут красивая.

– Маша, в любой момент мы остановимся. Как только поймешь, что это твой максимум. Но я тебя уверяю – ты способна на многое, – снова Семен дает о себе знать.

Его уверенность меня воодушевляет.

Чувствую себя на приеме у психоаналитика. Приходится начать всё рассказывать с самого начала. Можно сказать, с детства. Как я познакомилась с Марком у мамы на работе. Как мы сдружились, потому что он был добр ко мне.

Звучит странно?! Скорее всего. Он меня навряд ли поймет, если у него были нормальные отношения с родителями.

Мной мама была всегда недовольна. Поначалу я хотела дотянуться до нее, начать ей соответствовать. Поняв, что ничего из этого не выйдет, я забросила эту затею. Просто старалась не выводить её лишний раз из себя – не отсвечивать.

Всё изменилось, когда Марк появился. Я узнала, что можно быть самой собой и с тобой всё равно будут обращать. Это неописуемое чувство для человека, который всегда и во всем плох. Я держалась за нашу дружбу.

Рассказывать пытаюсь подробно. Дойдя до момента, когда подслушала разговор мамы с коллегами, в котором они обсуждали, что кого-то необходимо убрать, я замолкаю.

В силу возраста я тогда не до конца понимала степень необратимости этих слов. Внушала себе, что не так поняла, и они не желали убивать кого-то. Сейчас, после того что с Ярой случилось, иллюзий у меня почти не осталось.

– Семен Давидович…

Хватит себя вести как ребенок.

Буду я предательницей, если помогу против мамы собрать доказательства?

Он отрывает взгляд от монитора и смотрит на меня, дескать, слушаю.

– Вы уже установили, кто именно взорвал машину Саяры?

У меня язык не поворачивается произнести слово «покушение». В мозгу начинает долбить: «Из-за меня… Из-за меня».

Он вздыхает. Снимает очки и кладет их на стол.

– Ты хочешь узнать, не мама ли твоя её заказала?!

Дышать становится тяжело. Воздух густеет и нагревается до тысячи градусов.

Надо собраться.

Под столом сцепляю руки в замок и киваю.

Если я услышу утвердительный ответ, моё сердце разобьется в крошку. Миллионы мельчайших осколков разлетятся по моему телу.

Глава 23

Сергей

Подойдя ближе, Жека бросает на диван рядом со мной свёрток с деньгами.

– Ты их ещё на стол кинул бы, – усмехаюсь.

Он падает в кресло стоящее напротив, всячески свое недовольство мне показывая.

– Тут пятьсот штук. Как ты и просил. Остальные Маше перевёл. Хоть у кого-то есть нормальная карта, которую можно по назначению использовать, – друг ворчит, словно дед старый.

Это его стиль. У Кретова два состояния: неуемная смешливость и невыносимое недовольство.

– Я тебе заказал мясо. Потерпи пару минут. Поешь и, возможно, отпустит, – шучу, делая вид, что не понял, в чей огород был камень сейчас брошен.

Определенные неудобства при работе на государство присутствуют.

Нет желания объяснять безопасникам, откуда крупные поступления средств на счет происходят.

– Слуга народа, – продолжает нудить Кретов. – Я шесть банкоматов объехал, чтобы снять их для тебя! Нала нигде нет. Серый, может ну эти госорганы?

На вопрос не отвечают, молча, смотрю на него многозначительно. Все друзья были в курсе, где работать хотел. Мечта сбылась.

Жека вздыхает. Немного медлит. По нему видно – хочет сказать что-то не слишком приятное. Риски оценивает перед тем, как рот открыть.

– Вы что, с ней опять помирились?

– С чего ты решил?

Он говорит о Маше. Это единственное, что я понимаю из его слов.

– Зачем столько бабла было ей отдавать? С чего бы после развода? Тем более такого, как ваш.

Можно подумать, он сам хорошо с матерью Алёны расстался.

– Маше сейчас нужнее, – отвечаю коротко, потому что ни с кем не хочу обсуждать, то, что испытываю в последнее время.

После покушения на Яру, мы с Машей впервые за долгое время поговорили нормально. Обсудили её дальнейшие планы.

Она очень напугана была. Долго плакала, да так сильно, что я начал за нее волноваться. Не припомню, когда она так сильно расстраивалась.

В какой-то момент я испытал ностальгию. Это странно, после всего, сто случилось. Но процесс это неконтролируемый. Слишком много всего нас в прошлом объединяло, не говоря уж о сыне.

Мне хочется, чтобы ее жизнь наладилась. Для этого, как минимум, ей надо учиться.

Пока мы были женаты, всем было удобно, что она домом занимается и ребенком. Я не ограничивал, но Маша сама не изъявляла желания восстанавливаться в университете или переводиться на другую специальность. Сейчас, несмотря на отсутствие материальных проблем, уже дома не посидеть. Ей нужно реализовываться как-то. Дизайн не самый плохой вариант. Учитывая её склонность – оптимальный.

– Сафи я тебе, конечно, простить не могу…, – друг задумывается. Легкая улыбка трогает его губы. – Отобрал любовь всей моей жизни. Как, кстати, её дела?

Беру со стола свой телефон. Сняв блокировку, захожу в галерею. Протягивай ему, показывая последнее видео, присланное ею утром. На нём Саф готовят к съёмке.

Последние месяцы – по её собственным словам – самые напряженные за всю карьеру. Мне кажется, она не спит вовсе. К фотосъемкам и показам, перелетам и бесчисленным интервью, добавились съемки в каком-то полудокументальном фильме.

Не совсем понимаю, зачем это нужно в таком количестве. Вижу по ней, как трудно дается весь этот движ.

Когда мы разговариваем по видеосвязи, зачастую Саф лежит с закрытыми глазами, едва губами шевеля.

Энергия перестала из неё вырываться.

Встречу пришлось перенести. Прилететь у неё не выходит. Несколько раз она переносила дату прилету и в итоге призналась, что даже на два дня не получится, а я не изверг, чтобы настаивать на двадцатичетырехчасовое путешествие.

– Работает.

– Ты остыл? – он отрывает взгляд от экрана и смотрит мне в глаза.

Ох уж эти разговоры по душам.

Неужели нельзя без них обойтись?!

– С чего ты взял? – откинувшись на спинку дивана, вопросительно поднимаю бровь.

– Я просто думаю, каким идиотом надо быть, чтобы упустить такую девчонку?! Когда вы в последний раз виделись?

– Давно, – плотно челюсть сжимаю. Беспокоит ли меня происходящее? Однозначно. Но у каждого из нас есть своя жизнь. Мы понимали на что шли. Наверное. – Ты знаешь прекрасно, список стран, в которых мне можно бывать, минимален. Ждать её съемок в Армении или Кубе долго придется. К тому же отпуск ближайший у меня нескоро предвидится.

– А в Москве? Я видел недавно её на обложке отечественного журнала.

– Съемки чаще всего происходят заграницей. Она не любит бывать в России.

И для нас это реально проблема!

Когда всё начиналось, никто не мыслил о чем-то серьезном. Я так точно. Чувство привязанности обнаружилось как-то неожиданно и стало откровением.

Все было легко и беззаботно. Мы были на одной волне. Нам было комфортно вместе. Внутреннее, необъяснимое ощущение, будто знакомы давно. При этом пока она дружила с Машей, мы почти не общались. Обычно они закрывались с женой на кухне и хихикали до умопомрачения. Чтобы им не мешать, чаще всего мы с Колей шли на прогулку. Потому наше общение сводилось к приветствию и прощанию. Всю информацию, известную мне, я получал из уст Маши. И если честно, не особо вникал.

Откуда это взаимопонимание взялось – для меня загадка.

Сейчас мы с ней вернулись на тот этап, с которого начинали. Постоянные, безостановочные переписки. Обмен фото, видео, новостями и событиями, что за день произошли. Сложно и в тоже время приятно. Нам с ней всегда есть о чем поговорить. Одна тема сменяет другую весело и непринужденно, серьезно и вдумчиво, и вот уже на часах четвертый час утра. Не припомню кого-то в своей жизни, с кем бы мне было так легко общаться.

Маша на этапе нашего знакомства не в счет. Она была исключением. Особенным исключением. Я наслаждался её непосредственностью и неподдельной искренностью. Если ей что-то приходило в голову, она тут же озвучивала, вызываю тем самым у меня улыбку.

– Неприятные ассоциации? Я слышал, у многих такое бывает после тяжелого детства, – поговорить о Саф Жека всегда не против.

Ещё бы я знал. Выпросить у неё хотя бы детское фото – уже успех. Вскользь она упоминает, что одноклассники, особенно в начальной школе её не любили и жестко дразнили.

Слышать такое неприятно. Мы, конечно, тоже отбитые были, но девчонок по-жесткому никогда не обижали.

– Может, сам у неё спросишь?

– А можно? – взгляд друга загорается. – После вашего с ней… объединения, я не пишу ей. Знаю же твои заскоки.

Я вперед подаюсь. Смотрю на него долго.

Навряд ли я буду ревновать кого-то так же сильно, как Машу.

С женой дело было не только в собственнических чувствах. Ей требовалась защита, и я это знал. Подсознание улавливало сигналы. Опасный типаж девушек, ты к ним запредельно привязываешься. Привыкаешь быть нужным.

– Зависит от цели твоего общения. Если дружеское, то я не против. А если…, – пожимаю плечами, дескать, не обессудь.

– У вас с ней всё серьезно?

– А как ты думаешь, если она там, а я тут? Ты знаешь – я никуда не хочу уезжать, а Сафи не вернется жить сюда.

Мы с ней никогда не обсуждали будущее. Да и зачем? Сегодня она здесь, завтра летит через полмира. За эти все месяцы едва ли два десятка наших встреч наберется.

– Зачем оно тогда надо было? – не унимается Кретов, начиная меня раздражать.

– А ты как думаешь? – спрашиваю грубее, чем следовало бы.

Оба понимаем, ничем хорошим разговор не законится.

– Она особенная, – произносит серьезно. – Я бы тоже не устоял.

К счастью, официант приносит заказ. Пока друг отвлекается на еду, я вспоминаю, как Маша пыталась узнать, как дела у Сафии. Спрашивала, не просила ли та ей передать что-нибудь.

Уточнять у неё, почему она перестала общаться с подругой, я не стал. Сейчас этот вопрос потерял всякую актуальность. Ждать, что они помирятся – глупо.

К тому же у нас с Машей своих миллион нерешенных вопросов, чего уж там.

Я никогда не пойму, зачем было именно так расходиться. Мы несколько лет друг другу нервы трепали. Наверное, был вариант отпустить друг друга по-человечески. Особенно учитывая, чем их отношения с Марком закончились.

К слову о Марке.

Приподняв руку, смотрю на часы. Скоро надо будет ехать.

– Ты посмотрел те варианты, что я скинул? – спрашиваю, пока Женя стейк разрезает.

– Два из трех мне прямо зашли. Локация офигенная. И квадратура ходовая. С ограничениями быстро решим вопрос? Если да, то скинуть сможем легко.

Я киваю.

За несколько лет мы с ним нашли нужных людей, которые ускоренно любые вопросы с документами решают.

– Тогда надо поучаствовать в торгах, – костяшками пальцев он подбородок растирает. – На маму оформим.

– Я одной сам займусь, ты и так последнее время сам всё тянешь.

Он недоверчиво хмурится.

– Сам? Ты что, на работу свою любимую забьешь? – не сдерживается от язвительности.

Третья наша личная встреча, с тех пор, как я на работу устроился.

– Я потихоньку втягиваюсь. Тем более ночи свободны.

Он ржать начинает, едва ли не давясь едой.

– А вот нехрен было девчонку мою уводить.

Ничего ему не отвечаю.

Ночи и вправду стали странными. Если мы не болтаем допоздна с Сафи, мне снятся кошмары. В них всё. От смерти родителей, которую я не видел, но миллионы раз представлял, как она могла произойти, особенно после того, как изучил материалы дела. До маленькой девочки, снящейся мне всё чаще. Сначала сны с её участием были загадочными. На грани сна и реальности. Сейчас они пропитаны безысходностью и тоской. После них мне хочется тут же обзвонить всех своих близких, чтобы узнать, всё ли у них нормально, дабы не свихнуться от неизвестности.

Что-то отражается на моём лице, потому что Кретов уточняет:

– У Саяры всё нормально?

Ситуация с ней не отпускает. Мы все на неё дружно давим, чтобы она никуда не лезла.

Мало того, что она оказалась полна сюрпризов. Один её «знакомьтесь, это Лёша» чего стоит. Представляю состояние Руса. Все воздыхатели Маши вместе взятые не вызывали таких чувств негодования, как один это экземпляр.

– Идет на поправку.

– Какими надо быть скотами, чтоб попытаться убить девчонку, только что родившую?! Ублюдки, – рассуждает он вслух.

Так и есть. Ублюдки. Моя бывшая теща со своим другом объявлены в федеральный розыск. Сомневаюсь, что они до сих пор в стране. Следствие ведется, но они как в воду канули.

И только Руфицкий-младший верит в то, что связи ему помогут. Живет, как и жил до покушения на Яру. Каждый день едет на работу в восемь утра. С часу до двух обедает в ресторане напротив офиса. В девятом часу возвращается домой и идет на пробежку, всячески показывая, что клал он на всех. Полностью контролирует свою жизнь. Думает, что контролирует.

– Только дурак мог намеренно Алееву дорогу перейти, – резюмирует Женя.

Или отчаявшийся.

Киваю и перевожу взгляд на телефон. Его экран загорается, извещая о поступившем сообщении.

У кого-то спа-процедуры закончились.

Усмехаюсь, вспоминая, как Саф морщит носик, когда ассистентка напоминает ей о сеансе утреннего массажа.

Любое занятие может осточертеть, когда становится рутиной.

– Давай вечеров в клуб съездим? Давно вместе не отдыхали. Хрен пробьешься в твой график, – Кретов снова деда включает.

– Я не могу, – произношу, не отрываясь от экрана телефона. – У меня большие планы на сегодняшний вечер, – я долго ждал удобного случая.