Текст книги "Всерьёз (СИ)"
Автор книги: Марта Крон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Глава 38
ИГОРЬ.
– Если я сейчас не услышу то, что хочу, то поверь, мне хватит духу притащить тебя в аэропорт за волосы! – сурово произношу я, с силой сжимая возле уха трубку.
– Ты с матерью разговариваешь, Игорь. – нарочито строго звучит голос маменьки. – Мне и в городе хорошо. Никуда уезжать я не собираюсь.
– Вруби мозг, мама. На интриги ума хватает, а как вопрос жизни и смерти, так сразу отшибло всё. – чувствую, что уже накрывает, а это всего лишь начало разговора. – Новость о том, что Вальков выходит по УДО сейчас какая-нибудь муха разнесёт своим дерьмовым друзьям со скоростью ветра.
– Я его не боюсь. – царапает мне по нервам самовлюблённая дива.
– А тебе и не его нужно бояться. – колко вбиваю ей в голову. – Уверен, что ты многим уже поперёк горла встала.
– Умерь свою иронию и перестань мне угрожать. – пробиваются лютые нотки начальницы. – Я не собираюсь убегать и прятаться, как твои крысы.
– Попридержи язык, иначе…
– Иначе что? Убьёшь? – зуб даю, что она сейчас даже голову от смеха запрокидывает.
– Ишь захотела! Лёгкой смертью ты не отделаешься, маменька! Я тебя в психушку упрячу, вот там и выделывайся на злобу дня! А сейчас ты перестаёшь почём зря брызгать слюной, едешь в аэропорт и валишь на все четыре стороны!
– Нет. – и это после моего пламенного словоизвержения.
Отвожу телефон в сторону и смачно сплёвываю:
– Бля, мужики, я щас вздёрнусь!
– Держись, Березин! – в знак силы выставляет вперёд кулак Глеб. – Не дай ей управлять тобой!
Обвожу друзей неподатливым взглядом, собираю всю моральную поддержку, аж до болезненного спазма набираю в грудь воздух, подношу мобильный к уху и:
– Хорошо. Но учти, хоронить тебя буду без любых излишеств, в самом обычном деревянном гробу. – прицокиваю от досады. – И то, если сам выживу.
Один, два, три, четы…
– Если я улечу, это поможет тебе?
Нет, мне нихрена, а вот тебе поможет.
– Да. – до хруста в челюсти, как правдиво получилось.
– Мы с ним уже давно никак не связаны… – пробует в последний раз пробить мою броню маменька. – Я замужем-то уже потом два раза была.
– Так и скажешь тому, кто тебе пушку ко лбу приставит. Может и сжалится. – моё терпение уже на волоске качается.
Несчастный вздох и:
– И куда ты нас со Стеллой отправишь?
Что она сейчас сказала??
– Повтори-ка. – как слабоумный прошу я.
– Я хочу знать, где мы со Стеллой будем жить! – осмысленно твердит женщина.
– Какая Стелла, мать твою?! – с таким бешенством закатываю глаза, что удивительно, как зрачки на место вернулись. – Последнее предупреждение. Ещё раз услышу эту херню снова, останешься куковать со своей Стеллой до первого выстрела.
– То есть, так, да? – повышает тональность маменька. – Как легко ты отказываешься от матери! Я в тебя всю душу вложила, а взамен получаю отставку.
– Какую душу ты в меня вложила?? Высосанные из покойных мужей? – выпучиваю глаза от сей чепухи.
– Я поеду только со Стеллой, Игорь.
Кажется, у меня там последний нерв оторвался. Сейчас под поезд побегу. Тут недалеко. Пара километров и наступит покой.
– Как пожелаешь, маменька. Можешь взять свою собачонку. – уже безразлично выдыхаю я, догоняя, что её напыщенность задавит меня авторитетом.
Пусть берёт эту дуру с собой. Город вздохнёт с облегчением.
– Куда мы полетим? – снова спрашивает женщина и я ловлю себя на мысли, что даже наш Гоша меньше болтает.
– Узнаешь на месте. Самолёт через полтора часа. Вернёшься только с моего позволения. Я дам знать. – стягиваю все прощальные речи в тугой узел и сочтя, что маменьке этого хватит сполна, устало кладу трубку.
– Согласилась? – взыскательно смотрит Ян.
– Рано делать выводы. Самолёт взлетит, тогда и порадуемся. – нервно зачёсываю чёлку и подыхаю от желания вновь почувствовать на волосах мягкие прикосновения Алисы.
– Предупреди охрану. – поручает Марк Миронович. – Гарантирую, что те парни из кафе, сели на хвост и к твоей маме. Алису с Милой удалось прикрыть, осталась Елена.
– Рудову тоже внёс в список? – хмыкает от глупости положения Ян.
– Нет. – бурчу я, проверяя время. – Стеллу никто прикрывать не будет. Не мне нести ответственность за её тягу к авантюризму. Я в ответе только за свою семью.
Прикидываю в уме время посадки самолёта мышонка и тихо радуюсь. Остался час и я услышу самый родной на свете голос, который отзовётся эхом в сердце и мигом залечит все глубокие раны.
Как там мой малыш? Врач сказала, что никакой угрозы от полёта нет, но я всё равно не могу прогнать холодок в груди, что тягостно бродит среди тепла, который предназначен моему ребёнку.
– Выключи сердце. Оно отвлекает. – по-отечески советует Барсов-старший, видя муки на моём лице. – Нельзя в тюрьму ехать с таким настроем. Он сразу раскусит и начнёт манипулировать.
– Я готов. – блокирую любые устрашения, что могут разрушить построенную годами защиту и мужественно распрямляю спину.
– Тогда выдвигаемся. – даёт знак остальным мужчина и положив мне на плечо ладонь, добродетельно заглядывает в глаза:
– Ты не один. Мы все рядом с тобой.
На секунду прикрываю глаза, воюя с накатывающими эмоциями и глухо отвечаю:
– Знаю.
ИГОРЬ.
– Нет, Игорь Олегович, задержки быть не должно. – по прибытию в колонию уверяет меня наш адвокат, уважительно переглядываясь с Левановым. – Сегодня его точно выпускают. Комиссия прошение одобрила, иск суд удовлетворил. Никаких подводных камней.
– Долго ждать? – не нахожу себе места я, брезгливо морщившись от нахождения на зоне.
– Процедура не быстрая, но уже подходит к концу. Сейчас его проверяет отдел безопасности и уже после вы сможете с ним увидеться. – ровным тоном произносит адвокат, предлагая мне примостить задницу на один из стульев, где без любых проявлений отвращения восседает Богатырёв.
Мотаю головой и для собственного успокоения отхожу в другой угол помещения, словно эти стулья каким-то магическим образом могут навлечь на меня беду и примагнитить к этой тюрьме навечно.
Я обычно не такой мнимый, но сейчас происходит что-то из разряда вон выходящее.
Даже дрожь в коленях не могу удержать, не говоря уже о том, что в ушах звенит с такой громкостью, что хочется зажмурить глаза и вырубиться.
Встречаюсь с обеспокоенным взглядом Яна и мигом отворачиваюсь. Жалость сейчас только ещё больше усугубит моё волнение.
– Он предупреждён о нашем визите? – спрашивает генеральный, наблюдая за мной издалека.
– Нет, я посчитал нужным заранее его не осведомлять. – с деловым видом сообщает адвокат.
Значит, застану его врасплох. Неизвестно к чему это приведёт. Возможно нарвусь на защитную реакцию и получу от ворот поворот. Столько лет меня мучают вопросы: Он вообще помнит, что у него есть сын? Считает ли он меня предателем или таит надежду о нашем воссоединении?
Я был подростком. Ведомым мальчуганом, что смотрел на отца и поражался его авторитетом. Чувствовал его жёсткость и безрассудность в одном ключе, и пытался подражать. По мелочи, но всё же хотел выглядеть в его глазах значимым. Хотел, чтобы он гордился. Чтобы не смеялся надо мной, а ободрял ту силу, что во мне крепла. Не теми жестокими методами, когда во мне специально убивали детство и растили бесчувственную тварь, а словом, взглядом, советом и подставленным плечом. Меня же хвалили редко и за то, что делать нормальному человеку не позволено. Помню критику, наказания и эмоциональное насилие. Без сочувствия. Без понимания, что я был ребёнком. Я рос среди бандитов. Я смотрел на этих людей своими наивными глазами и брал пример. Сильные. Грубые. Неумолимые.
Цель сформировалась сама собой и мне нужно было лишь переступить через себя и остальных, чтобы стать таким же лидером, как и мой отец. Как и его приближённые.
Как бы я не старался ненавидеть собственную мать, но стоит всё же отдать ей должное. В те времена она приложила все свои силы, чтобы почаще закрывать мне глаза на ту жестокость, что нас окружала и незаметно прочерчивала границы в моей голове. Она была против насилия. Всегда. Потому что сама попадала под раздачу психованного мужа. Но не нужно её жалеть. Она знала с кем живёт. Знала от кого рожала ребёнка. Знала и терпела. Это её выбор. Взрослый и осмысленный. Власть, вседозволенность и деньги вскружили голову и затмили весь ущерб, что ей приходилось выносить.
Я же был большей жертвой. Я был беззащитным ребёнком, которому определили путь, не задумываясь о риске и моральном истощении. Если маменька убегала от проблем, заводя интрижки на стороне и в случае конца по крупицам собирала гарантию своей неприкосновенности, то мне некуда было бежать. Мне ломали психику, управляли умом и закаливали твёрдость характера. Меня учили жизни последние подонки. О таких вещах, как любовь, дружба и доверие, и речи не могло быть.
Женщины – это предметы потребления.
Друзей нет, есть только враги.
Верить никому нельзя, если не хочешь подохнуть с ножом в спине.
Мне даже не приходило в голову проанализировать эти наставления. Я просто слепо верил, пародируя отца.
Прошло много лет. Вот-вот я увижу его снова и только сейчас я чувствую, что моё самоуважение обострилось до предела.
Я не стал таким, как он.
Я нашёл свою любовь. У меня самые лучшие друзья. И я знаю, что все они будут со мной до конца.
– Заходи, Вальков. К тебе посетители. – доносится чей-то голос и дверь позади меня открывается, заставляя своим мерзким скрипом собрать последние силы воедино.
– Кто? – эхом отдаётся в ушах знакомый металлический тон.
Прячу глубоко внутри всё то, что мне дорого и тех, ради кого я дышу, натягиваю на лицо маску безмятежности и уверенно оборачиваюсь:
– Я.
Глава 39
ИГОРЬ.
– Личной стражей обзавёлся? – без единого проявления чувств подначивает отец, обводя считывающим взглядом каждого из моих людей.
В то время, как я смотрю только на него и невольно впитываю каждую чёрточку его лица. Изменился. Очень.
Постарел. Осунулся.
И ещё сильнее обозлился.
Нет того ядрёного, полного сил, здоровенного мужика.
Тюрьма сделала своё дело.
Передо мной стоит настоящая бандитская рожа.
Бритый череп, глубокие морщины, серого оттенка кожа, перебитый нос, клочковатая борода.
Одно осталось мне знакомым – волчий взгляд.
На меня в упор смотрят горящие от ненависти глаза. Мои собственные глаза.
Если в голубых глазах маменьки застыла просто замёрзшая вода, то у отца они вобрали в себя всю ущербную темноту подвала, в котором он находился.
Мрачная топь.
В сердце закрадывается неподдельный страх.
Мне даже представить страшно, что поселилось в голове у человека, что отбывает наказание больше двадцати лет.
– Они держат наготове нашатырный спирт. – блокирую всякую возможность проникнуть в моё сознание. – Боялся упасть в обморок.
– Так боишься меня? – кривит издевательскую ухмылку.
– Так воняет от тебя. А я аллергик. – сам не знаю, зачем нападаю, но язык просто выворачивает, чтобы выговорить всё, что копилось годами.
– Клоуном что ль стал? – с самоуверенным видом входит в помещение отец.
– Разочарован? – стою на месте, ощущая гамму неопределённых чувств.
Всё закрутилось и я никак не могу различить, то ли мне его жалко, то ли я его ненавижу, то ли испытываю угрызения совести, что позволил ему превратиться в это призрачное подобие моего отца.
– Другого и не ожидал. – будто выставляя на позор, переводит взгляд на Барсова-старшего. – Вырастил себе подобного, а, Марк?
– Рад, что ты это заметил, Олег. – с благородством отвечает генеральный, держа высоко подбородок, как и подобает достойному покровителю.
– Смотрю, раздобрел ты! – с нескрываемым презрением очерчивает его фигуру Вальков. – Жизнь на славу, да?
– Не без того. – спокойно откликается Марк Миронович.
Сдержанно на это улыбнувшись, отец задерживает взгляд на Яне, кидает сравнительный на меня и с важным видом усаживается на стул рядом с Глебом.
– Ленка от сифилиса-то ещё не подохла? – специально злорадствует он, напоминая о беспорядочных связях моей матери.
Внутри всё напружинивается, готовясь выйти произволом, но меня останавливает сделанный в мою сторону шаг Яна.
Резкая перемена эмоции и вот я уже хладнокровно отвечаю:
– Ну, ты же жив.
Не задумываясь о его реакции, мысленно ставлю себе зарубку, что нахождение матери за границей продлится ещё очень долго, пока я не удостоверюсь, что Вальков не захочет к ней наведаться и угостить холодным блюдом – местью.
Со смехом, выставленным напоказ, он достаёт из кармана своей поношенной одежды сигарету и подмигивая охраннику, провокационно щёлкает зажигалкой:
– Кончай с этой жеваниной. Ты же сюда припёрся не для того, чтобы мне в любви признаваться.
Прерывисто вздохнув, киваю и встаю напротив него:
– Ты прав. У меня к тебе есть разговор.
– Вышли все. – не сводя с меня неподвижного взора, делает затяжку Вальков.
Кожей чувствую, как нагнетается атмосфера. Каждого знаю по отдельности и никто из них не потерпит указки зэка.
С ними этот номер не пройдёт, но я вынужден с явным сожалением обвести друзей просящим взглядом и позволить отцу вдоволь отвести душу, измываясь над неудачником-сыном.
Приняв во внимание моё желание, Барсов-старший одним взглядом разгоняет остальных мужчин и с усилением толкает неохотно уходящего Яна в спину.
Даже бровью не веду, когда исчезает и сам охранник. Вальков здесь давно верховодит. Это не секрет.
– Чёлка у тебя пидорская. – начинает с комплимента отец.
– Тебе виднее. – хмыкаю я, садясь рядом с ним.
– Ты кому зубы показываешь, фраер? – скалится на меня щербатым ртом мужчина. – Так и не усёк, кто перед тобой?
– Передо мной тот, кто мне жизнью обязан. – собираю всю свою свирепость и даю ему убедиться, что я пришёл сюда не лясы точить, а взыскать должок. – Я выкупил право на твою жизнь, поэтому ты сейчас замолкнешь и будешь меня слушать.
– Борзота вшивая. – харкает отец и вдруг хрипло смеётся, вызывая небывалое отторжение.
Это как нужно морально потонуть, чтобы с восхищением реагировать на то, что тебя смешали с грязью. В памяти возникает то же одобрение, когда по его наводке я совершал что-то плохое. Неужели в его прогнившем воображении я такой же, как он?
– Думаешь, я бортанул*? – дёргается нерв на его лице. – Считаешь меня фазанщиком*?
– Тогда помоги мне. – наклоняюсь ближе и сверлю его лицо долгим многозначительным взглядом.
– Не думай, что я блат в доску*. – раздражённо раздувает ноздри Вальков. – Раз просишь впрячься, значит дело гарью пахнет.
– Можно сказать и так.
Сердце выбивает чечётку. Не думал, что ткнув ему долгом, он захочет помочь, но тюремные понятия подчиняются своим законам, и мне просто повезло, что отец их придерживается.
– Выкладывай. – понижает он голос, с возбуждением жуя окурок.
Втягиваю побольше воздуха и начинаю рассказ с самого начала. С Алисы. Натыкаюсь на насмешку, но продолжаю говорить. Дойдя до части, где в главной роли Чубаевы, прислуживающие большим шишкам, неожиданно проявляется буйный отклик:
– Чё ты за ссыкло? Не мог грохнуть их и…
– Не мог. – обрываю я. – Я не при делах. Я лишь хочу защитить себя и семью.
– Беса не гони.* – выпячивает от злости нижнюю челюсть мужчина. – Это не канает.
– Тронь я Чубаевых, подписал бы себе смертельный приговор. – продолжаю отстаивать себя.
– Посшибал бы рога* и всё. – произносит Вальков, смотря на меня, как на личинку.
– С радостью, если б не был твоим сыном. – скрыть омерзение не получается и я снова слышу этот грязный глумливый смех. Ему просто доставляет удовольствие понимать, что он своим существованием портит мне жизнь.
– Это был бы вызов. Я и так под колпаком хожу. – сжимаю от отчаяния кулаки и впиваюсь в Валькова требовательным взглядом.
– От меня что хочешь? – догоняет он.
– Подними связи и сдай уродов тем, кому я не интересен. – выдаю, как на духу.
Пока отец кружит по моему лицу задумчивым взглядом, достаю из кармана сложенный лист бумаги и протягиваю ему:
– Им.
– Эти братья – старые авторитеты. – предупреждает он, мазнув быстрым взглядом по написанным именам. – Просто так не слезешь.
– Ты у нас «вор в законе», ты и думай, как всё провернуть так, чтобы меня это не коснулось. – решаюсь на безрассудный шаг, поставив на карту свою жизнь. – Папа. – дерзко цежу сквозь зубы.
– Лады. – слишком уж быстро соглашается он, наводя на подозрение. – Гони всё, что у тебя есть на них.
Немного пораскинув мозгом, вытащил на свет и остальную информацию, что мы коротко, в достаточной форме, выделили для Валькова.
– Где бабу спрятал? – под конец насмешливо вскидывает он бровь.
– Там, где ты её не найдёшь. – посчитав разговор завершённым, направляюсь к выходу.
– Ленка с ней? – выпытывающе бросает следом.
Кусаю изнутри щёку, чтобы остановить жгучую ярость и медленно оборачиваюсь:
– Только тронь…
– Она сама даст. – прыскает от смеха Вальков и я не собираясь больше его веселить, стучу по железной двери, чтобы меня скорее выпустили.
Как я и предполагал, встреча с ним отравила не только мысли, но и всю душу.
Одно я понял точно.
Это отвратительно и я ни за что не опущусь до его уровня.
*бортануть – взять что-либо и не вернуть.
*фазанщик – человек, не выполняющий обещания.
*блат в доску – (на тюремном жаргоне) преданный до последнего дыхания.
*гнать беса – говорить что-то совершенно пустое, несерьёзное; отсебятина.
*посшибать рога – лишить авторитета; поставить на место; избить.
Глава 40
ИГОРЬ.
С момента встречи с отцом наступило трёхдневное затишье. Интуиция предательски трубит, что последние события как раз и были мирным временем, а то, что предстоит, перевернёт мою жизнь с ног на голову. И это волнение уже стучит мне по вискам. Ожидание толчка в бездну подминает под себя и играет с моим разумом в злую шутку. Воспалённый мозг рисует обрывки и образы моих самых сокровенных кошмаров, благодаря чему на меня наваливается дикая усталость. Я, как мог, старался скрыть от Алисы путаницу в мыслях, но она даже на другом конце мира мгновенно уловила сбой в моём настроении:
– Я же слышу, Игорь… тебя снова что-то тревожит…
– Да ну, мышонок, просто погода меняется и у меня весь день состояние нестояния… только и всего. – загоняю рассеянность поглубже и выуживаю последний запас бодрости.
– Ты один? – вдруг спрашивает дрожащим голосом любимая.
– Конечно. – отвечаю я, тоскливо проводя ладонью по кровати рядом с собой, где в данный момент должна лежать моя невеста и кокетливо улыбаясь, откровенно закидывать мне на бедро свою ножку. – Но кого-то всё-таки не хватает, как думаешь?
– А если меня долго не будет, Березин? – заплетающимся языком произносит она.
– Алиса. – нравоучительно твержу я. – Не ищи того, чего нет.
– Ты зависим от секса, Игорь… – страдальчески бормочет мышонок и я на мгновение прикрываю рот, чтобы не обидеть её своим рвущимся наружу смехом.
– Выдумщица моя! – стискиваю её подушку и подкладываю себе под спину. – Я несколько месяцев тебя добивался и всеми правдами-неправдами терпел… малоподвижный образ жизни… но на других не смотрел.
– Да?
– Ну ладно, признаюсь… я пару раз подумывал об Эвелине… – честно корю себя за эти слова, но ничего не могу поделать, мне жизненно необходимо услышать эти ревностные нотки и почувствовать себя принадлежащим только моей прекрасной собственнице.
– Какой Эвелине? – срывается голос Алисы и я испытываю неповторимый эмоциональный отклик.
– У неё огромные буфера. – выпаливаю я и с нетерпением жду, когда меня отчитают.
Но ответа не следует, и я настороженно прислушиваюсь к возникшей тишине.
– Мышонок? – ускоряется моё сердцебиение.
Мля, дошутился.
– Алис?! – уже вжимаю в ухо телефон. – Не молчи, родная!
– А что говорить? – безжизненно шепчет она.
– Любовь моя, Эвелина – это надувная кукла… – на одном дыхании объясняю я. – Это шутка была, ну чего ты сразу?
Знакомое чувство безысходности встаёт комом в горле и я нервно прокашливаюсь.
– Даже, если мне нож к горлу приставят, я буду верен одной тебе. – снова приходится доказывать, снова упрямо убеждать.
Если до этого помогало то, что мышонок рядом и я мог прижать её к себе, дожидаясь хрупкого доверия, то сейчас все усилия незримы и стираются, стоит мне выключить голову и поступить, как кретин.
– Алис, я тебя люблю. Понимаешь? Люблю. – сердце рвётся к ней и у меня никак не получается утешить его, донести, что разлука ненадолго. – Никто тебя не заменит, слышишь!?
– Слышу. – глухо отзывается девушка и у меня болезненно щемит в груди.
– Не надумывай, хорошо? – сто раз прикусываю себе язык и уже посматриваю на стену, чтобы побиться головой.
Мышонок тянет и я на автомате вскакиваю с кровати на ноги.
Начинаю метаться по комнате и судорожно соображать, как искупить вину.
– Включи видеосвязь! – осеняет меня.
– Незачем. Я пойду отдохну, Игорь… – отнекивается Алиса, не желая смотреть мне в лицо.
– Фадеева! – порывисто рычу я. – Быстро включила!
Слышу, как она протяжно вздыхает и гипнотизирую свой мобильный.
– А теперь ещё раз… – строго говорю я, налаживая с любимой зрительный контакт, что всегда на неё действовал успокаивающе. – Ничто. Никто. И никогда не сможет меня заинтересовать больше, чем ты. Любая попытка будет расценена, как угроза моему счастью и поведёт за собой неминуемую катастрофу. Ты и малыш. Всё. Поняла? Только вы. Другого не дано.
Резко замолкаю, уступив Алисе время на раздумывание, принятие и избавление от сомнений, и просто жду, когда в её глазах снова затеплится душевный комфорт.
– В каждой шутке есть доля правды, Игорь… – обиженно смотрит на меня через экран невеста.
– Мышонок… – делаю самое виноватое выражение лица и стараюсь передать взглядом всё то, что не могу словами.
– У меня нехорошее предчувствие… не знаю… мне кажется, что я теряю тебя… – сбивчиво распахивает она душу, не подозревая, как близка к жуткой правде.
– Ты не теряешь меня. – активно мотаю головой и поедаю глазами дорогого сердцу человека. – Я твой, я у нас дома, и я жду твоего возвращения. Всё хорошо.
– Точно? – пропускаю через себя эту доверительную интонацию и спокойно возвращаюсь на кровать, прижимаясь щекой к спальному месту моей женщины.
– Как там мой детёныш? – глубоко вдыхаю с подушки её сладкий запах и блаженно улыбаюсь.
– Всё замечательно. Сегодня тошнило на пляже. – весело докладывает будущая мамочка и я восторженно охаю, понимая, что превращаюсь в неженку.
А и ладно! Всё равно никто не поймёт! Это только наше и делиться ни с кем не собираюсь.
– Я скучаю. – буквально носом утыкаюсь в телефон, рассматривая каждую чёрточку любимой и издаю несчастный стон.
– Я тоже. – подавленно хмурит лоб Алиса и неожиданно вскидывает поверх телефона голову. – Мама зовёт. Мне пора идти…
– Ты меня любишь? – торопливо требую свою дозы эйфории.
– Да, Березин, люблю. Не забывай об этом… – доносит до меня слова увещевательным тоном мышонок и напоследок, чуть растянув губы в грустной улыбке, оставляет меня одного, всё ещё глупо таращившегося в потухший экран.
– Ну, чего, Гош? – перевожу глаза на попугая, запрыгавшего от радости, стоило ему только услышать голос хозяйки. – Я в жопе. Ты со мной?
– Я свободееенн! Словно птица в небесах!
– Ага, мечтай… – барабаню пальцами по клетке, затыкая болтуна и бездумно бреду на кухню, чтобы что-нибудь выпить.
Мне нужно, а то помру.
Только откупориваю бутылку коньяка, как телефон оглушает громкой трелью.
Замираю на месте, предчувствуя недобрую весть, но всё же беру над собой контроль и отвечаю на звонок:
– Да, Ян?
– Березин… – одним только обращением готовит меня к худшему друг.
– Что там? – медленно ставлю бутылку на стол и закрываю глаза.
– Мне только что Глеб звонил… Недалеко от теплотрассы нашли два трупа.
– Только не говори, что это…
– Чубаевы. – подтверждает страшную догадку Барсов. – Гошан, они там зверски искромсаны.
– Кто? – гоню из головы тот ответ, что сразу всплывает.
– На всех базах началась суматоха… Почерк Валькова.
– П*здец. – только и могу сказать я.
Больше добавить нечего.
Оказалось, всё до смешного просто.
Растерзав двух нужных шестёрок, отец дал огласку своему возвращению.
Вызов брошен.
И забег начался.
