Текст книги "Опаленные страстью"
Автор книги: Марша Кэнхем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Не Бонапарт? – воскликнул Мэтленд.
– Да, капитан. Позвольте представить вам генерала Жозефа Бонапарта, – четко произнес Эмори. – Он старше Наполеона на год, но сходство у них поразительное, что может кого угодно ввести в заблуждение.
Кровь отлила от лица Бертрана.
– Вы ошибаетесь, сэр, – возразил он.
– Вы просто глупы, Бертран, полагая, что сможете провести абсолютно всех.
– Капитан, – французский офицер повернулся к Мэтленду, – я требую, чтобы этого сумасшедшего немедленно увели.
– Каковы ваши планы? – спросил Эмори. – Дождаться, пока ваш брат благополучно доберется до Америки, прежде чем разоблачить себя перед всем миром? Сколько вы заплатили Ренару за то, чтобы попасть на этот корабль, где вы полностью изолированы, а шансы быть разоблаченным минимальны?
Бэрримор, находившийся в шоке, как и остальные, и все время молчавший, а упор посмотрел на лорда Уэстфорда.
– Это была ваша идея, – сказал он. – Вы настаивали на его изоляции.
– На изоляции – да, и на ограничении его передвижения тоже, – ответил Уэстфорд, несколько удивленный. – Нельзя было допустить, чтобы он снова сбежал, – он взглянул на Эмори, – когда местонахождение Олторпа было неизвестно. Господи Боже мой, не думаете же вы, что…
– Он думает, что в курятнике завелась лисичка, сэр, и что ее надо найти, – тихо произнес Эмори. – По документам мы с капитаном установили, что у человека по имени Ренар есть доступ к министерству иностранных дел и он хорошо знаком с шифрами для секретных депеш.
Уэстфорд был в отчаянии. Он резко повернулся и уставился на полковника Рэмзи.
– Ренар. Иисусе… мы вместе учились в Оксфорде. – прошептал он. – Ты получил кличку Лис за то, что прятал женщин в комнате, приводил их и выводил в любое время дня и ночи. До последнего времени ты работал в Лондоне, вне министерства.
Рэмзи сделал шаг назад, выхватил из-за пояса пистолет и взвел курок, прежде чем кто-либо успел его остановить.
– Нет, – сказал он. – Нет, сэр. Я не стану козлом отпущения.
– Это вы хотели найти козла отпущения, – заметил Бэрримор. – Потому и гонялись за Олторпом.
– Да, я хотел поймать этого мерзавца. – прошипел Рэмзи. – Предателя и хладнокровного убийцу! Эмори сдвинул брови.
– Вы уже во второй раз обвиняете меня в убийстве, сэр. Возможно, я и совершал какие-то противозаконные действия, но я никогда никого не убивал. Только в честной борьбе, когда моей жизни или жизни моих людей угрожала опасность.
– Никогда?
– Нет. – Эмори бросил взгляд на Аннели. – Никогда, черт побери – Тогда ко всем вашим преступлениям можно прибавить еще и ложь, потому что есть трое свидетелей вашего преступления. Они видели, как вы задушили безоружного мужчину, это было в Плимуте. Они проследили, как вы возвращались к кораблю, с которого был открыт огонь по представителям власти. Вы подняли паруса и отчалили не попрощавшись. Человек, которого вы оставили истекать кровью в грязной канаве, был моим братом, сэр, и в день его похорон я поклялся сделать то же самое с вами.
Лицо Эмори потемнело, и, глядя на него, Аннели почувствовала, как болезненно сжалось сердце. Она знала, что это Шеймас Тернбулл задушил молодого пьяного лорда, который до смерти забил собаку. Она хорошо это помнила. А теперь вину переложили на Эмори.
– Опустите пистолет, – посоветовал Уэстфорд. – Если Олторп повинен в смерти вашего брата, обещаю, он за это ответит.
– Эмори не виноват! – выступив вперед, вскрикнула Аннели. – Он этого не делал!
– А кто вы такая, чтобы свидетельствовать? – заорал Рэмзи с пеной у рта. – Вы пали так низко, что легли в постель с этим негодяем, стали не только его подстилкой, но и сообщницей!
Энтони бросился к Рэмзи, нанес ему удар в плечо и приподнял, но не успел отшвырнуть к стене. Грянул выстрел, пуля пробила одно окно, в остальных задрожали стекла. Второй выстрел прозвучал почти в ту же секунду – пуля продырявила Рэмзи лоб. Полковник задержал взгляд на дымящемся пистолете в вытянутой руке Бэрримора и замертво упал на пол.
– Господи Боже! – Мэтленд перевел взгляд с маркиза на труп, потом снова на маркиза. – Господи Боже, сэр, вы убили его!
– А вы предпочли бы, чтобы он кого-нибудь убил? – Бэрримор опустил пистолет, который Энтони отобрал у сестры. Маркиз подождал, пока из ствола выйдет дым, и положил пистолет обратно на стол. – Думаю, он догадался, что его предательство раскрыто.
– Вы все сумасшедшие, – заявил Бонапарт из-за широких спин Бертрана и Монтолона. – Позвольте мне вернуться в мою каюту немедленно, я требую!
– Нет, пока вы не скажете нам правду, – заявил Эмори, достав пистолет и нацелив его на корсиканца. – Поверьте, я не шучу, генерал! Назовите ваше настоящее имя!
Корсиканец посмотрел на пистолет и криво усмехнулся.
– Чтобы успокоить вас, месье, я назову свое настоящее имя: Жозеф Луи Бонапарт. Осмелюсь заметить, свою роль я сыграл хорошо. В данный момент мой брат на полпути к Америке, где его примут в качестве короля и он снова возглавит армию, которую поведет к окончательной победе над своими английскими врагами!
Мэтленд округлил глаза и медленно подошел к двери. Пока Бонапарт, пятясь назад, демонстрировал свое хорошее настроение, Эмори нехотя отдал пистолет капитана.
Его глаза продолжали смотреть в лицо генерала. Мэтленд осторожно опустил курок и обратился к Уитерспупу:
– Уведите их. Уведите, пока я сам не пристрелил их. Отведите их вниз и следите за ними. Пусть у их дверей круглосуточно дежурят стражи, и никого не впускать без моего разрешения. И еще, мистер Уитерспун… прикажите задраить люки, чтобы слух о произошедшем не распространился дальше, пока мы не решим, что делать. Надо заковать их в кандалы и, если понадобится, бросить в карцер.
– Есть, сэр! С удовольствием, сэр!
Генерал бросил через плечо победный взгляд, прежде чем Уитерспун вывел его и его помощников из каюты. Как только дверь за ними закрылась, Мэтленд повернулся к Эмори, держа в руке пистолет.
– У вас или у мисс Фэрчайлд есть еще для нас сюрпризы, мистер Олторп?
Эмори посмотрел на Аннели и поднял брови.
– Нет. Пожалуй, хватит на сегодня. Мэтленд вернулся к столу, взглянув по пути на тело Руперта Рэмзи, сел и опустил голову.
– Как мне теперь быть, святые угодники? Весь мир уверен, что у нас на борту Наполеон Бонапарт. Что будет, когда станет известно, что он опять улизнул… что у нас его никогда и не было… что он обвел нас вокруг пальца…
Капитан уставился в пространство, представляя, как рушится его карьера. Никто не вспомнит о битвах, в которых он сражался, о почестях, которых удостоился. Он войдет в историю как глупец, принявший Жозефа Бонапарта, когда тот пришел сдаваться британским властям, за самого Наполеона. А Наполеон снова бежал.
Уэстфорд тоже сел, положив голову на руки. Энтони выпил бокал бренди, с шумом поставил его на стол и отошел к окну.
Аннели пыталась поймать его взгляд, но он не смотрел на нее. Эмори же, напротив, очень хотел встретиться с ней взглядом. Обман раскрыт, но она вновь ослушалась его, принеся на борт пистолет, и из-за этого погиб полковник Рэмзи. Но что еще хуже, они, возможно, никогда не узнают, был ли Руперт Рэмзи настоящим Лисом или же это кто-то другой.
– Вы хорошо знаете корсиканца, Олторп, – сказал Уэстфорд, растирая виски. – Он мог отправиться в Америку?
– Его младший брат Люсьен провел там четыре года, и, несомненно, собрал преданных Наполеону людей, подготовил ему надежную базу.
Граф вздохнул.
– А ведь мерзавец прав. Американцы встретят его с распростертыми объятиями. Они направятся в Канаду и присоединятся к французам в Квебеке. И у него снова будет огромная империя.
Эмори отошел от двери, смочил в воде салфетку, которую нашел на столике, и стер с подбородка и шеи кровь.
– Империям, – сказал он глубокомысленно, – нужны наследники.
– Что?
– Его сын все еще в Париже. Он не покинул бы Францию без своего Орленка.
– С момента его сдачи прошло полтора месяца. Он был бы глупцом, оставаясь так долго во Франции.
– Сколько времени принц Чарлз оставался в горах Шотландии после бунта сорок пятого?
Мэтленд повернулся к Эмори; даже Энтони взглянул на него через плечо.
– В то время за принца было назначено вознаграждение в тридцать тысяч фунтов, но преданные ему горцы не выдали его. А через три месяца перевезли обратно через Ла-Манш. Сейчас никто не ищет Бонапарта, все уверены, что он на борту «Беллерофонта». А он тоже может устроить маскарад. Надеть парик и прицепить бакенбарды, чтобы быть похожим на Жозефа. И не забывайте, он получил бы предупреждение от нашего друга Ренара, если бы возникли какие-либо подозрения.
– Но, – возразил Энтони, глядя на труп Рэмзи, – эта проблема, кажется, уже решена. Эмори покачал головой.
– Я не очень в этом уверен.
– Почему? Вы сами слышали, что он находился в Лондоне, в Уайтхолле, когда вы получали фальшивые депеши. У него была полная свобода действий, как у Уэстфорда, или Бэрримора, или… или у меня, если угодно. Я не хуже Бэрримора знаю французский, и однажды меня пригласили помочь с переводами, когда пришло слишком много посланий.
– Вы знали шифр? – спросил Эмори.
– Если бы даже знал, не признался бы, – ответил Энтони. – Здесь все слишком возбуждены.
Аннели посмотрела на Бэрримора. Он не выглядел возбужденным – напротив, лицо его было непроницаемым. Он лишь потирал большим пальцем средний, на котором носил кольцо, пока оно не исчезло.
Аннели стало не по себе. Сколько раз она выдела это кольцо, сверкающее на солнце или при свете свечи! Оно перешло к нему от деда по материнской линии, вместе с небольшими поместьями и титулами. Эшвортский наследник. Не многие знали об этом его титуле. Но мать Аннели, прочившая ей Бэрримора в мужья, без конца перечисляла ей все его титулы. Внезапно Аннели бросило в жар. Она вспомнила, как сказала однажды, что на кольце у Бэрримора изображен волк, а потом оказалось, что это лиса – элемент, редко используемый в фамильных гербах. Бэрримор не терял кольца. Он намеренно снял его. На борту «Интрепида» он уверял, что знает только деловой французский, но Энтони только что сказал, что маркиз работал с кодированными депешами. По дороге в Грэйвсенд, в карете, у нее возникли подозрения по этому поводу, но Бэрримору удалось их рассеять. Несколько минут назад он пытался привлечь внимание к Уэстфорду, а потом хладнокровно застрелил Рэмзи. Зачем? Чтобы мертвый полковник стал козлом отпущения?
Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Он догадался, о чем она думает, и она тоже прочла его мысли. Это был он. Лис. Ренар.
Глава 27
Аннели перевела взгляд на Эмори, но он в это время разговаривал с Уэстфордом. Энтони склонился над столом, наливая в бокал бренди, и заслонил капитана, а Бэрримор уже был рядом с ней. Он сжал ее руку, и что-то острое впилось ей в спину, прорезав куртку.
– Одно слово, – пробормотал он, – и я вам проткну позвоночник. Проведете остаток дней в инвалидной коляске.
Она проглотила рвавшийся наружу крик. Его лицо было всего в нескольких дюймах от ее лица, зеленые глаза голодно блестели.
– П-почему? – выдохнула она. – Почему? Вместо ответа он сильнее надавил ей на спину.
– Попросите разрешения выйти. Скажите, что плохо себя чувствуете или еще что-нибудь. Мы должны отсюда уйти. Не пытайтесь противиться мне. Я убью вас, а потом вашего любовника. Мне теперь нечего терять, мисс Фэрчайлд, поверьте.
Он был совершенно спокоен, только судорожно сжимал ее руку. Она перевела взгляд на четырех мужчин в конце стола. Им даже в голову не могло прийти, что у них на глазах разыгрывается драма.
– П-простите, – прошептала Аннели.
Никто не повернулся. Не посмотрел на нее. Она почувствовала, как лезвие впивается в тело, в горле пересохло.
– Извините за беспокойство, капитан, – голос Аннели дрогнул, – можно выйти на палубу глотнуть свежего воздуха? Здесь очень душно, мне… мне нехорошо.
Мэтленд мгновенно вскочил на ноги – Простите, мисс Фэрчайлд, нашу невнимательность. Сейчас вас кто-нибудь проводит.
– Признаться, мне самому жарковато, – сказал Бэрримор, – и я охотно провожу мисс… если, конечно, никто не возражает.
Эмори поднял голову, и озабоченность на его лице сменилась кривой ухмылкой.
– Если Аннели согласна, я тоже не возражаю.
– Вы не можете возражать, молодой человек, – сухо напомнил ему Мэтленд, – поскольку я еще не решил, как с вами поступить.
Эмори шутливо поклонился и подошел к двери, чтобы открыть ее Аннели и Бэрримору.
Аннели двигалась на ватных ногах. Она надеялась, что Эмори услышит бешеный стук ее сердца, но он в это время прислушивался к разговору Уэстфорда с капитаном.
Они вышли на яркий солнечный свет, и Бэрримор повел ее вниз, к маленькому трапу, ведущему к главной оружейной палубе. Трап был неудобным, и она знала, что Бэрримору трудно будет идти за ней затылок в затылок и он вряд ли вытащит нож на виду у солдат и матросов, которых здесь было полно. У пушки стояли члены команды. Она может притвориться, что споткнулась, потеряла равновесие, закричать…
– Даже не думайте, – предупредил он ее. – А то будет еще одна невинная жертва.
– До чего же вы жалки, сэр, – сказала она.
– А ты шлюха, правильно сказал Рэмзи. И на редкость изобретательная. Ты преуспела в любовных играх, даже меня повергла в шок, когда я на днях возвращался в каюту, а ты лежала с раздвинутыми ногами на столе и стонала от удовольствия каждый раз, когда он в тебя всаживал.
Она остановилась и повернула голову.
– Вы видели нас?
– Случайно. Я думал, твой любовник на палубе, пытается вывести корабль в тумане, а ты рядом с ним.
– Вы вернулись, чтобы украсть бумаги.
– Он не выполнил приказа, не уничтожил депеши. Они были уже возле трапа. Солнце клонилось к западу, пробиваясь через облака, бросая на палубу последние багровые лучи. В воздухе пахло солью и рыбой. Аннели поскользнулась, но он не дал ей упасть и, когда они спустились вниз, потащил ее к продольному мостику. До свободы было не больше двадцати футов. Аннели не собиралась приносить себя в жертву королю и родине, но понимала, что нельзя дать Бэрримору уйти. Отцы, сыновья, братья, любимые погибли в борьбе, вспыхнувшей с новой силой и длившейся целых сто дней после побега Бонапарта с Эльбы, а Бэрримор помог Бонапарту бежать. Использовал Эмори Олторпа, потом бросил его на растерзание волкам, и если бы Аннели в то утро не вышла прогуляться по берегу, великий обман, который ей открылся теперь, так и остался бы тайной.
Она посмотрела на мачту, на паруса, игравшие с ветром, и на память пришли кем-то сказанные слова: «В такой день и умереть не жалко».
– Шевелитесь, – приказал он ей на ухо.
– Сначала скажите, почему вы так поступили? Вы богатый и знатный, а пали так низко!
– Будь у нас впереди месяц, я, возможно, и объяснил бы свои мотивы, но у нас всего несколько минут. Скажу лишь, что все богатство, приписываемое имени Перри, – иллюзия. Мой отец промотал свое состояние, играл в азартные игры. Все его поместья собирались продать за долги.
Она остановилась и повернулась к нему.
– Вы продались врагам своей страны?
– Попробовали бы вы обойтись без денег несколько лет и тогда поняли бы меня. Я не собирался продаваться врагам моей страны. Все началось достаточно невинно: несколько сотен фунтов здесь, несколько там – за информацию, которую не составляло никакого труда раздобыть. Когда ты молод и глуп и винишь весь мир в своих бедах, ты готов продать душу дьяволу, и он держит тебя за грудки, держит крепко, от него не вырвешься. В конце концов я это понял, но пути назад не было. «Беллерофонт» должен был стать моей последней интригой, ну а потом Америка, страна больших возможностей. Я искренне надеялся, что ты поедешь со мной, – сказал он. – Из тебя вышла бы прекрасная графиня. Олторп никогда не восстановит свое доброе имя. Боюсь, что и Уэстфорд тоже.
– У него депеши. Он может доказать, что они фальшивые.
– Как? По водяному знаку?
Его улыбка повергла Аннели в отчаяние.
– Знак не менялся?
– Это было искусно сделано.
– Странно, – раздался голос у них за спиной, – мы только что это обсуждали.
Бэрримор обернулся и увидел Эмори, Уэстфорда, Энтони и Мэтленда, которые стояли с мрачными лицами. Эмори держал Бэрримора под прицелом.
Маркиз выхватил нож и приставил к шее Аннели.
– Не приближайтесь, джентльмены. Не приближайтесь, не то мисс Фэрчайлд дорого заплатит за вашу браваду.
– Посмотрите вокруг, Бэрримор, – сказал Эмори. – Некуда деваться.
На палубе воцарилась тишина. Матросы бросили работу и внимательно прислушивались к разговору Бэрримора с Эмори. По сигналу Мэтленда солдаты взвели курки. Аннели закрыла глаза от боли. Ей не надо было видеть выражение лица Эмори и других мужчин, чтобы понять, что по шее у нее теплой струйкой стекает кровь.
– Думаю, у меня хватит сил добраться до берега, – произнес Бэрримор у самого ее уха.
– Допустим, вы уйдете с корабля. Что потом? Как долго вы можете держать нож у ее горла? Представьте, что у вас занемеет рука или же вы оступитесь. Учтите, я буду следовать за вами неотступно, держа пистолет наготове.
– А у вас имеются варианты?
– Мы можем решить это прямо сейчас. Вы покинете корабль целым и невредимым и доберетесь до берега. Это я вам гарантирую.
– Послушайте, Олторп… – вступил в разговор Мэтленд.
– Согласен, – сказал Бэрримор, не дав капитану возразить. – Я победил и могу беспрепятственно уйти прямо сейчас. Гарантия моей безопасности – ваше слово офицера.
Аннели затаила дыхание. Ни единый звук не нарушал воцарившейся на палубе тишины. Даже ветер, казалось, замер. Аннели слышала, как бешено бьется сердце Бэрримора. Он до боли сжал ее руку. Она не знала, насколько глубоко вошел в тело нож, но кровь потекла сильнее.
Все взоры в этот момент были устремлены на Фредерика Мэтленда.
– Будьте вы прокляты, Олторп, – сказал он, – не вам решать, отпускать Бэрримора или не отпускать. Для этого есть суд и власти.
– На борту этого корабля, сэр, вы – и власть, и судья. И если хотите решить данный вопрос прямо сейчас, я помогу вам.
Мэтленд задержал взгляд на Эмори, затем посмотрел на Уэстфорда. Граф кивнул. Бэрримор убрал нож от горла Аннели, и она помчалась к Эмори, который заключил ее в объятия.
По палубе пронесся гул, мужчины образовали круг: теперь предстояло выбрать оружие.
– Это я должен драться с ним, – заявил Энтони. – Вызов уже брошен.
– Если у меня не получится, – улыбнувшись, сказал Эмори, – можете занять мое место.
– Он превосходно владеет шпагой, я как-то раз с ним тренировался и знаю это по опыту. Кроме того, он оскорбил мою сестру, и я должен ему отомстить.
– Я – жена Эмори, – заявила Аннели. – Когда все это кончится, можем ли мы попросить вас о маленьком одолжении, капитан?
К удивлению Энтони, Мэтленд кивнул:
– С большим удовольствием выполню вашу просьбу, юная леди.
Эмори разделся, оставшись в одной рубашке и бриджах. Маркиз тоже разделся и перепробовал на вес дюжину предложенных ему шпаг.
– Ты не можешь просто пристрелить его и покончить с этим раз и навсегда? – спросила Аннели, опасаясь, как бы Эмори не усомнился в ее верности королю и стране.
Он повернулся и посмотрел на нее; щека предательски дернулась, выдавая волнение. Он нежно взял лицо Аннели в ладони и, подарив ей долгий поцелуй, отвел к брату. Затем взял шпагу и провел пальцами по лезвию. Потрогал острие, сделал несколько выпадов и кивнул.
Бэрримор с противоположного конца палубы смотрел, как Эмори целует свою возлюбленную, и лицо его исказила гримаса презрения.
– Если вы готовы…
Мужчины обошлись без обычных формальностей – в смертельной схватке они не нужны. Они кружили по палубе, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, оценивая друг друга. Напряжение все росло.
– Энтони сказал, что вы великолепно владеете шпагой, – осторожно произнес Эмори. Бэрримор слегка поклонился.
– У меня была возможность поучиться у Риво, в Брюсселе, но мне показалось, что его теория защиты слаба, и я предпочел итальянскую школу Стрекки, хотя мне больше нравится стратегия по уходу от удара, предложенная испанцем Леопольду.
Эмори кружил, шпага его сверкала на солнце.
– А я учился у кельта Тернбулла. Он учил меня убивать или быть убитым.
– Трудно спорить с такой логикой, – согласился Бэрримор. – Но она оставляет пробелы в технике.
Он неожиданно выбросил шпагу вперед, нанес Эмори несколько ударов и отступил, очень довольный результатом атаки; на губах его зазмемлась злорадная улыбка. Он ранил Эмори в бедро, в предплечье, в запястье и в кисть. Лента сползла с головы, и густые волосы упали на лицо и ослепительно белый воротник.
На палубе яблоку негде было упасть. Матросы взобрались на пушки, чтобы лучше видеть, и делали ставки.
Бэрримор снова пошел в атаку, шпаги со звоном скрестились, но теперь Эмори действовал более профессионально, блокируя удары и, в свою очередь, смело нанося их противнику.
– Отлично. – Искренне удивленный Бэрримор похвалил своего заклятого врага.
– Я способный ученик, – сказал Эмори, отошел на полшага и, когда Бэрримор поднял шпагу, чтобы отразить удар слева, ударил справа, распоров шелковую рубашку маркиза, сквозь которую проступила кровь. Он снова нанес удар и подошел к Бэрримору так близко, что коснулся волосами его уха. Маркиз нанес ответный удар и пошел в наступление, заставляя Эмори метаться из стороны в сторону, чтобы не врезаться в грот-мачту.
Ставки делали не только на палубе корабля, но и на лодках внизу, хотя оттуда ничего не было видно.
Олторп пошел в атаку, преодолевая боль. Бэрримор использовал малейшее преимущество, и Эмори вдруг обнаружил, что стоит спиной к трапу и отступать ему некуда.
Рубашка липла к телу, с лица градом катился пот. У него было такое чувство, что маркиз просто играет с ним, изнуряя ударами, которые сыпались на него один за другим, но не ранили. Он попытался выполнить один из классических приемов, но не смог и попал в ловушку в нижней части коридора, зажатый между деревянными перилами.
Бэрримор усмехнулся и нацелил острие шпаги прямо в грудь Эмори. Уклонившись в последний момент от удара, Эмори ухватился за перила и решил воспользоваться классическим приемом Тернбулла: толкнул маркиза ногами в живот и получил таким образом немного свободного пространства.
Столь неожиданный прием привел Бэрримора в ярость, и он стал наносить удары с такой быстротой, что Эмори едва успевал отбиваться. Бэрримор перестал играть. Изрыгая проклятия, он дрался неистово, исступленно, пустив в ход все свое умение и силу.
В какой-то момент, когда смертоносный удар шпаги врага был, казалось, неотвратим, Эмори, прижатый к перилам, изловчился, схватил маркиза за запястье и с хрустом сломал ему руку, затем повернул его спиной к себе и полоснул шпагой по горлу.
Бэрримор шагнул вперед, не выпуская из сломанной руки шпаги, а левой рукой схватился за рану, из которой хлестала кровь. Еще секунда – и он, как-то изящно изогнувшись, свалился за борт.
Тишина на палубе взорвалась ревом и криками. Эмори выронил шпагу, подался всем телом вперед и тяжело дышал. Аннели вырвалась от брата, пересекла палубу и подбежала к Эмори. Не поддержи она его, он бы тоже свалился за борт.
– Со мной все в порядке, – задыхаясь, произнес Эмори. – В полном порядке. Не беспокойся.
– Вы были чертовски хороши, капитан Олторп, – заявил Мэтленд, подходя к ним и не скрывая своего восхищения.
– Это правда, – согласился Уэстфорд, нахмурив брови, несмотря на веселые реплики и крики вокруг. – К сожалению, решена только одна проблема.
Эмори, набрав в легкие воздуха, выпрямился.
– Если вы, джентльмены, еще раз поверите мне и разрешите съездить в Париж, я думаю, мне удастся решить эту проблему ко всеобщему удовольствию.
– Каким образом? – спросил Уэстфорд.
– Я знаю, где находится наш ловкий друг, и верну его на корабль прежде, чем кто-либо из адмиралтейства узнает о случившемся.
