Текст книги "От смешного до великого. Стихотворения и басни"

Автор книги: Марсель Салимов

Многоязычный башкир
Перевод Н. Переяслова

«…башкирец застонал слабым, умоляющим голосом и, кивая головою, открыл рот, в котором вместо языка шевелился короткий обрубок».

А. С. Пушкин, «Капитанская дочка»

 
Великий Пушкин знал,
что значит – боль,
И рассказал открыто перед миром,
Как умирала крепостная голь
И вырезали языки башкирам.
 
 
Он сострадал им… Как не сострадать,
Когда в России в те лихие годы
Мог с языком и жизнь свою отдать
Любой из тех, кто захотел свободы…
 
 
Ну, а сегодня я листаю том
Великого поэта всенародно.
Мой край свободен, как родимый дом,
И мой язык бытует в нём свободно.
 
 
Есть Пушкинская улица в Уфе,
И Пушкину там памятник поставлен.
Есть дух свободы в пушкинской строфе —
В башкирских песнях этот дух прославлен.
 
 
Сегодня я – совсем не тот башкир,
Что ни запеть не мог, ни молвить зычно,
Что жил, сверкая рёбрами из дыр…
Сегодня я башкир – многоязычный!
 
 
Мой голос нынче в каждый дом проник,
Ему внимают в высших кабинетах —
То наш великий пушкинский язык
Мне открывает двери всей планеты.
 
 
Пусть видит ныне весь обширный мир —
И сельский житель, и народ столичный, —
Как безъязыкий пушкинский БАШКИР
Сегодня стал башкир —
                          МНОГОЯЗЫЧНЫЙ!
 

Великан сатиры
Перевод Н. Переяслова

 
«И повсюду представляли:
Это – русский великан!»
 

Сергей Михалков, «Дядя Стёпа»

 
Пусть со свистом несутся года,
Утекая, как в речке вода,
Но такому – вовек не забыться:
В самом центре башкирской столицы
С чтеньем басен своих и стихов,
Своей смелостью всех восхищая,
Проходимцам грехов не прощая,
Выступал – сам Сергей Михалков!
 
 
Во Дворце для нефтяников – сроду
Не сходилось так много народу,
А ведь тут не концерт, не кино,
Тут с поэтом общение… Но —
Зал то дружно смолкал, то смеялся,
Когда в дымке стихов вдруг являлся
Дядя Стёпа – любимый герой…
– Браво! Браво!!! – кричали порой.
 
 
Есть великая сила в сатире —
Это чувствуют все во всём мире.
Смех оружие в руки даёт
Тем, кто с пошлостью битву ведёт.
Потому в зале снова и снова
Все просили читать Михалкова.
И, любя сердцем Башкортостан,
Он читал и читал… хоть устал.
 
 
И, любовью такой растревожен,
Край башкирский в ответ ему – тоже
Благодарность излил, как пожар,
Скакуна предложив ему в дар.
Но поэт лишь в усы рассмеялся,
От подарка легко отказался,
Руководству «спасибо» сказал —
И ему аплодировал зал.
 
 
Но зато – от журнала сатиры
В честь звучавшей весь вечер тут лиры
Принял шарж он, улыбкой своей
Одарив всех вокруг, как друзей.
А прощаясь, сказал между делом:
– Быть сатириком —
значит, быть СМЕЛЫМ!
Вы запомните это, друзья…
 
 
И уж годы промчались, а я,
Как завет ВЕЛИКАНА сатиры,
Всё храню в сердце пламя задиры,
Всё веду с недостатками бой,
Видя в памяти перед собой —
Зал в Уфе и звенящее слово,
Что летит к нам из уст Михалкова.
 

От смешного до великого
Перевод Н. Переяслова

«Du sublime au ridicule il n’y a qu’un pas».

(«От великого до смешного – один шаг».)

Наполеон Бонапарт, 1812

«Вчера я читал в газетах, что ради освобождения России от большевиков и её пробуждения к новой жизни надо эвакуировать Уфу. Сегодня на центральной улице увидел настоящего француза с отмороженными ушами…»

Ярослав Гашек, «Из дневника уфимского буржуя», 1919

 
Наполеону – кто мог помешать
Явить Европе норов свой и силу?…
Но понял он, придя с мечом в Россию,
Что меж великим и смешным —
                лишь шаг.
 
 
С тех пор прошло уже две сотни лет.
Но не случайно, видимо, что именно
Сегодня я —
               башкир с ФРАНЦУЗСКИМ именем —
Опять ту правду вытащил на свет.
 
 
Кому-то – смех, ну, а кому – хоть плачь!..
Гоня французов, конники-башкиры
Прошли вместе с Кутузовым полмира,
Чтоб по Парижу прокатиться вскачь.
 
 
Поди сдержи в порыве к славе наших-ка!..
Век пролетел – и, повторив накал,
Уфа встречала Ярослава Гашека,
Что Колчака из города прогнал.
 
 
Мечтал ли Швейк, что этот край под снегом
Он покорит однажды навсегда?
Да, он пришёл с оружием сюда,
Но покорил сердца народа – СМЕХОМ!
 
 
Он сделал то, что совершить не смог
Наполеон, изранив душу века.
Ведь мы за то и полюбили Швейка,
Что он проделать Гашеку помог
Тот путь, что от смешного до великого
Ведёт людей сквозь беды и года.
Горит над ним сатирикам звезда,
Всех остальных одаривая бликами.
 
 
Что нам от войн великих остаётся?
Народ читает Швейка – и смеётся…
 

Приди, Тукай!
Перевод Н. Переяслова

«Я ведь не только чистый поэт, как ты, я же ещё дипломат, политик и общественный деятель. Многое видят мои глаза, многое слышат мои уши…»

(Из письма Габдуллы Тукая Сагиту Рамиеву)

 
Проходит вечность, Волгой протекая,
Пытаясь жизнь улучшить день за днём.
Сто лет уже, как с нами нет Тукая,
А мир вокруг – такой же, как при нём.
 
 
Кругом царят всё те же казнокрадство,
Неравенство, жестокость, плутовство.
Всё так же кружит голову богатство
И процветает всюду воровство.
 
 
Одни всю жизнь живут в нужде угрюмой,
Ну, а другие – тащат из казны,
Прикрыв свой грех
Правительством и Думой,
Бюджет страны – как с пловом казаны.
 
 
Москва стоит на том же самом месте,
На месте – вся чиновничья орда,
Что, позабыв о совести и чести,
С улыбкой сладкой грабит города.
 
 
Пустые строчки громко выкликая,
Бегут поэты к званиям гурьбой,
Но между них – нет нового Тукая,
Чтоб жил с народом общею судьбой.
 
 
Народный плач творцы стихов не слышат,
Не обличают строчками грехи,
А, славя власть, подобострастно пишут
Тем, кто вверху, хвалебные стихи.
 
 
Нехватка правды – жжёт сильнее жажды,
Терзая сердце мукою в груди.
И так охота прокричать однажды:
– Приди, ТУКАЙ!
Ты – НУЖЕН нам!
Приди!!!
 

Не повторю
Перевод Н. Переяслова

 
«Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ…»
 

М. Ю. Лермонтов

 
«Прощай, немытая Россия!» —
Воскликнул Лермонтов с тоской.
Мели снега, дожди месили
Полей распахнутый покой;
От горя бабы голосили,
Священник пел за упокой…
Текла история рекой,
Года и беды пересилив.
 
 
Скажи, страна: под небом синим
Ты вечно будешь ли – ТАКОЙ?…
 
 
Мне так непросто молвить: «Да», —
Но снова вижу, как когда-то:
Дворцы сановников – и хаты,
Вокруг – рабы и господа.
 
 
Ужель и мне теперь дрожать,
Боясь всевидящего глаза,
И от гонителей бежать
За горы древнего Кавказа?
 
 
Я – сын Урала! Здесь мой дом,
На стыке Запада с Востоком!
И Лермонтову я с восторгом
Хочу сказать в стихах о том.
 
 
Я тоже, как и он, люблю
Отчизну «странною любовью»,
Но никакой бедой и болью
Свою любовь – не оскорблю.
 
 
И как ни трудно иногда,
А мой язык сказать не в силе
Вслед за поэтом сквозь года:
«Привет, немытая Россия…»
РОССИЯ мне —
               ЧИСТА всегда!
 

Дойная корова
Перевод И. Тертычного

 
На КАРТУ страны поглядел —
И сердце от нежности сжалось.
Ей выпал прекрасный удел,
Ей столько приволий досталось!
 
 
И всё-таки чем-то она
С коровою схожа поджарой;
Была крутобока, полна,
Да жизнь так сурово прижала.
 
 
Однако же кормит сполна
Она присосавшихся, сытых.
Худеет, худеет страна…
ЭХ, рогом БЫ их да копытом!
 

Душа пчелы
Перевод С. Янаки

 
Весь мир пленил башкирский мёд.
Кто сладких уз не знает,
Тяжёлый пласт янтарных сот
На рынке покупая!
 
 
Вся грудь в медалях дальних стран
Сановного торговца.
А что пчеле? Ей – ТРУД с утра
И до захода солнца.
 
 
Ох, как старается она
Хозяину на славу!
И ты, БАШКИР, – твердит молва, —
Как ПЧЁЛКА для державы.
 
 
И ты, как тот проворный рой, —
Усердный, терпеливый…
Пусть ждёт кого-то пир – горой,
А ты в труде – СЧАСТЛИВЫЙ.
 

Истинное величие
Перевод Н. Переяслова

 
«И горы, как люди: чем выше,
Тем круче и резче судьба…»
 

Мустай Карим

 
Поэт величьем схож с горой —
У самых туч его глава!
И люди зря в него порой
Кидают злобные слова.
 
 
Поэт не прячет чистый взгляд.
И пусть бурлит неправдой зал —
Но все слова, как камнепад,
Не ранив гения, летят
Назад на тех, кто их сказал.
 
 
О, сколько силы надо, чтоб
Не дрогнуть среди вражьих стай!
И чтобы жить, не хмуря лоб —
Как жил средь нас ПОЭТ Мустай.
 

Хлыст Салавата
Перевод Н. Переяслова

 
Еще безусым Салават
Своим геройством смог прославиться.
А мой сосед – хоть и усат —
Но до сих пор бездельем мается.
 
 
Хоть то же имя у него
И богатырское сложение,
Но где – деяния его?
Где – его родине служение?
 
 
Давно из возраста мальца
Он вышел, но, стыда не ведая,
Сидит на шее у отца,
За семерых один обедая.
 
 
Созвав в подъезд по вечерам
Таких, как сам, ватаги шумные,
Под струн гитарных тарарам
Гогочут там, словно безумные.
 
 
Всё время сонный, сытый взгляд,
В словах и чувствах – бездна фальши.
Святое имя – САЛАВАТ —
Как смеет он поганить дальше?
 
 
Пусть кто-нибудь пойдёт в музей,
Там Салавата ХЛЫСТ попросит —
Да всыплет глупому плетей,
Чтоб вспомнил, чьё он имя носит!..
 

Узнал
Перевод Г. Шафикова

 
В начальниках мой старый друг,
Один – в просторном кабинете.
Я на приём к нему не вдруг
Попал, проклявши всё на свете.
 
 
А он не поднял даже глаз
И в разговор вступать не склонен.
Быть может, не узнал?… Сейчас
Я другу о себе напомню!
 
 
– Забыл, приятель, как с тобой
Мы в детстве время проводили,
Как забирались в сад чужой
И девочку одну любили? —
 
 
Не может вспомнить. На меня
Взирает молча и упруго.
Не человек – сама броня!
Так что же стало с лучшим другом?
 
 
– Забыл? С тобою десять лет
За партою одной сидели.
И ты – сто бед – один ответ! —
Тянул предметы еле-еле! —
 
 
Не может вспомнить. На меня
Взирает слепо и угрюмо.
Не человек – сама броня!
Так что же стало с лучшим другом?
 
 
– Ты вуз припомни, как-никак
В одном ютились общежитье,
Глотали книги натощак
С тобой для общего развитья. —
 
 
Не может вспомнить. На меня
Взирает тупо и упруго.
Не человек – сама броня!
Так что же стало с лучшим другом?
 
 
– Видать, угодно так судьбе…
Прости, скажу тебе, приятель:
С проверкой я пришёл к тебе,
Забыл меня ты очень кстати. —
 
 
И тут пропел приятель вдруг:
– Теперь узнал тебя, мой друг!
 

Юбилейное
Перевод Н. Переяслова

 
Ну, вот и стал я юбиляром,
И женщины в теченье дня,
Став в очередь, как за товаром,
Целуют трепетно меня.
 
 
Тут министерши, поэтессы,
Чиновницы (и ведь не лень!)
Меня – задиру и повесу! —
Спешат поздравить в этот день.
 
 
Как птицы в тёплый день апрельский
Купают перья в брызгах луж —
Так нынче столько близких душ
Спешат в лучах моих погреться!
 
 
О, сколько славы и похвал!
Слова текут густым нектаром.
Ну как бы я о них узнал,
Когда не стал бы юбиляром?…
 

Улыбаюсь всё равно
Перевод Р. Паля

 
Не в печали, не в слезах,
А с улыбкой на устах
Я пришёл на этот свет,
Чтоб смеяться много лет.
Будто знал, что, выбрав смех,
Стану я счастливей всех.
 
 
Хоть порой в глазах темно,
Улыбаюсь всё равно.
Прячу слёзы в рукава,
Хоть душа едва жива.
Не пуская в сердце грусть,
День-деньской кручусь-верчусь.
 
 
Нравом весь я в свой народ.
С ним и жизнь моя пройдёт.
А когда настанет час,
Я уйду, друзья, от вас
Не в печали, не в слезах,
А с усмешкой на устах.
 

Какое время – такой и смех
Перевод Н. Переяслова

 
Хоть мир – один, но не един
поток времён тягучий,
Его – на «было», «будет», «есть»
в три русла разнесло.
Глядишь – прошёл тяжёлый год,
знать, новый – будет лучше.
У каждого из трёх времен —
свои добро и зло.
 
 
Но мой народ давно живёт,
 лишь в мудрость предков веря,
И эту мудрость не таит в чулане ото всех:
«Какой мы посадили лес —
такие в нём и звери.
Какое ВРЕМЯ на дворе —
такой у нас и СМЕХ».
 
 
1. Время прошлое смотрит в грядущее,
потому назовём его – ждущее…
 
 
Прошедший день – не прах.
Гони из сердца страх,
Что он тебе несчастья наколдует.
То время, что прошло,
Дыру в душе прожгло —
И нам в неё из будущего дует!
 
 
Пусть прошлое – прошло,
Но там жилось – светло,
Поскольку мы все верили и ждали,
Что этот день пройдёт,
И жизнь нас приведёт
В счастливые сияющие дали.
 
 
Что ж делать? И сейчас
Во мне он не погас —
Светильник веры в светлый мир
          грядущий.
Бессмертен тот народ,
Что верою живёт.
А век, что прожит, носит имя —
         ЖДУЩИЙ.
 
 
2. Настоящее время – другое:
быстротечное и дорогое
 
 
У времени, в котором мы живём,
Утрачена надёжная основа.
Всё, как дефолтом, съедено огнём
Стремленья к власти. А у власти – слова
В запасе не осталось, чтоб оно
Давно не обесценилось, как рубль…
Я говорю, смеясь – но не смешно
Мне повторять один и тот же дубль:
 
 
«Не унывайте, милые друзья!
Я вашу боль стихами не развею.
Ну кто я есть? Простой сатирик я.
Я лишь смеяться только и умею.
Такое мне досталось ремесло —
Хлестать сатирой век по грубой коже.
Но чем сильнее миром правит зло,
Тем слово правды – ценится ДОРОЖЕ».
 
 
Слова без фальши – нынче раритет.
Слова без страха —
многим не по средствам.
Ну так оценим, что сказал поэт,
И посмеёмся, не боясь последствий!
 
 
3. Грустно всё, за спиной остающееся.
Время будущее – смеющееся…
 
 
Наступит день, наступит год —
Развеселится весь народ,
Придут в дома достаток и веселье.
На много дней, на много лет
Не станет в мире слёз и бед,
И в душах счастье справит новоселье.
 
 
Не чудеса ли? Все вокруг —
Мне рады, будто я им – друг,
И над былым хохочут с наслажденьем.
Тем людям, что придут потом,
Смешно смотреть на наш Содом,
Где мы плутали в наших заблужденьях.
 
 
И мне достанется от них
За то, что очень мало книг
Я написал, воюя словом смелым.
И одному ли только мне?
Никто не сможет в стороне
От смеха их укрыться между делом.
 
 
Такие выводы, друзья,
На время глядя, сделал я,
И веря в то, что впереди – пора успеха.
И говорю я сам себе:
Нас завтра счастье ждёт в судьбе,
А значит, будущее время —
время СМЕХА!
 
 
(Вот для того, чтобы сбылось всё это
Хотя б когда-то, я несу сейчас,
Как тяжкий груз, призвание поэта —
И день и ночь пишу стихи для вас…)
 

«Нам чувств не обуздать»

На чём стоит мир?
Перевод И. Тертычного

 
Мир на любви стоит, конечно!
К родной сторонке. И к семье.
К мужчине. К женщине. К скворечне.
И к ученической скамье.
 
 
Мир на любви стоит, конечно!
Всему на свете грош цена,
Коль нет любви, сердечной, вечной,
Нас возносящей в стремена.
 
 
Мир на любви стоит, конечно!
Мы не пойдём на поводу,
Коль будем с нею не беспечны
И не подпустим к ней беду.
 
 
Мир на любви стоит, конечно!
И потому-то все мужи
Готовы в бой идти кромешный —
Любви великой послужить.
 

Это я!
Перевод А. Яни

 
В мире много всяческих чудес —
В блёстках ты похожа на берёзку.
Не снежинки ль сыплются с небес
На твою пушистую причёску?
 
 
Не снежинки, нет. Не утаю,
Чтоб меня всегда ты узнавала,
Видишь, я на голову твою
Сыплю жемчуг с лунного овала.
 
 
И дома, и горы, и сосну
Украшая днями и ночами,
Это я забрался на Луну,
Чтоб тебя осыпать жемчугами.
 

Упаду на сорванные розы
Перевод А. Филиппова

 
Жаркий день.
Безлюдные бульвары.
Скрылись в тень возлюбленные пары.
Мне шутя подумалось: а вдруг
Превращусь нежданно в каплю пара…
Что ты скажешь, мой любезный друг?
 
 
Превращусь я в тучку, в ливень, грозы…
Не пугайся, нет в словах угрозы:
Даже каплей став, тебя найду,
Упаду на сорванные розы,
Загрустившие в твоём саду.
 

В очереди
Перевод А. Яни

 
Здесь людей стоит не меньше тыщи —
Все надежд волнующих полны.
Очередь длинна. Стою в хвостище.
От меня до продавца – как до Луны.
 
 
На резину очередь похожа…
Кто подходит, кто прошёл вперёд.
Как костяшкам в счётах, даже строже,
Каждому ведётся здесь учёт.
 
 
Кто-то шелестит рублями гордо,
Кто-то рот разинул до ушей.
Кто-то, получив желанный свёрток,
Из толпы выходит поскорей.
 
 
А когда и мой черёд приблизился,
Кончилось всё то, за чем стоял.
Что за невезенье! Муки кризиса,
От которых чуть не зарыдал.
 
 
Хорошо ещё, что чувства нежные
Не попали в руки к продавцам:
Без любви б остался неизбежно я —
С молотка б ушёл любви бальзам.
 

Мода подвела
Перевод Л. Соколова

 
Поплыла красотка мимо,
Оглянулся я вослед
И воскликнул ей:
– Марина!
Сколько зим и сколько лет!
 
 
Но ты дальше прошагала,
Не ответив ничего.
И меня очаровала,
Да и было от чего.
 
 
Будто ты сошла с картины
В куртке фирмы «Адидас».
И воскликнул я:
– Галина,
Я хотел спросить у Вас…
 
 
Но ты слова не сказала,
Взор куда-то отвела.
Я опять промолвил:
– Алла,
Ты с ума меня свела!
 
 
Так и брёл за незнакомкой —
Вдруг в меня вселился бес:
Эта самая девчонка
Быстро входит в мой подъезд.
 
 
Только здесь она сказала:
– Плохи, Рим, твои дела,
Не Марина я, не Алла,
А сосед Ахмадулла!
 

Вовсе я не мотылёк…
Перевод А. Яни

 
Все девушки меня в непостоянстве
Всё чаще начинают укорять:
Мол, мотыльком витаю я в пространстве,
Способный не давать, а только брать.
 
 
Мол, прыгаю кузнечиком беспечным,
С цветка перелетаю на цветок.
И толстокожим стал, и бессердечным,
Любви меня не поражает ток.
 
 
Царицу из цариц, мол, выбираю,
Живу лишь для забавы, для игры.
То встретил Аду, то влюбился в Раю,
Сравнив глазами звёздные миры.
 
 
Пусть молодость я сравнивал с весною,
Порой кружа над пропастью во ржи,
Но, девушки, не смейтесь надо мною,
Не раньте поэтической души!
 
 
Пускай слова любви дарил я многим
И сладкие ответы получал,
Однако был не мотыльком убогим,
Хоть жизнь порой напоминала бал.
 
 
Нет, вовсе я не мотылёк влюблённый,
Порхающий бездумно, не комар —
Во мне, поверьте, трудится бессонно
Душа пчелы, сбирающей нектар.
 

Осеннее облако
Перевод И. Тертычного

 
Печально проплывают облака,
Как будто слёзы в них таятся.
Нет светлых дней, не видно их никак,
И нечем нынче любоваться.
 
 
Сырой земле зачем он, этот дождь?
Коль честно – никакого прока.
А ты обиду за обидой льёшь
В меня – подобием потока.
 
 
Скажу я так:
– Хоть осень на дворе,
А облакам не место в доме.
Давай же, вопреки такой поре,
Яви лицо – с улыбкой, молодое!
 

Первый снег
Перевод Н. Переяслова

 
Пожухла жёлтая трава,
И вьюга мир весь день терзала.
И ты холодные слова
Тогда впервые мне сказала.
 
 
Весь вечер снег на землю шёл,
А солнце встало – он растаял.
Но лёд, что в сердце мне вошёл,
Навеки холод в нём оставил…
 

Весь в отца
Перевод А. Яни

 
Джигит был норовист, как конь чубарый,
Ему советы старших – нипочём.
Твердили все:
– Тебе она не пара! —
А он к невесте убегал тайком.
 
 
Отца не слушал.
Так бежали годы.
И девушка с другим обручена.
А в дом врывались новые заботы,
Теперь и у джигита есть жена…
 
 
Спешат года, мелькают, как страницы,
И сын пришёл к отцу просить совет:
– Жениться ль мне, отец, иль не жениться? —
Ответил тот:
– Я тоже восемь лет
Ухаживал за матерью невесты,
Но так и не сумели мы сойтись.
И ты, сынок, меня послушай честно:
За дочерью её не волочись!
 
 
Сын весь в отца.
Улыбкою сияет:
– Всё понял, батя, как тут не понять! —
А сам, лишь звёзды в небе заиграют,
К возлюбленной тайком бежит опять…
 

Встреча
Перевод А. Яни

 
Не оторвать от милой взора…
Не вспомню, где встречался с ней.
Глаза – лазурные озёра,
Ресницы – пики камышей.
 
 
Бровь изогнулась коромыслом.
А шея! А покатость плеч!
В ней всё устроено со смыслом,
Нарочно, чтоб меня привлечь.
 
 
Взывают губы к поцелую…
Не губы – с мёдом пиала!
И я не выдержал, шепнул ей:
– Ах, где же раньше ты была?
 
 
И, как во сне, я слышу фею:
– Эх, дядя, в памяти – провал?
Встречался ты с сестрой моею,
Мне – шоколадку покупал.
 

Сердце горит
Перевод А. Яни

 
Пылкое чувство храня,
Сердце горит у меня.
 
 
Что же мне делать? Смотри:
Дым повалил изнутри.
 
 
К милой любовью горю?
Нет, сигарету курю.
 

Сто и одна
Перевод И. Тертычного

 
Не зря судили люди обо мне,
Что очень боек я, видать:
Составил список милых в тишине,
А в нём их целых сто да пять.
 
 
О, как я жил, спешил, грешил, любил!
И так бездумно… О Аллах!
На сто кусочков сердце я разбил,
Развеял чувства в пух и прах.
 
 
Судачат так… Однако не спеши,
Моя прелестная, мне слать упрёк,
Что я лишён отзывчивой души,
Что на любовь откликнуться б не смог.
 
 
Взгляни на небо… Сколько звёзд в ночи!
Но ярче звёзд, заметь, Луна.
Давай о прошлом лучше помолчим.
Всех драгоценней Ты. Одна!
 

Берёзка-невеста
Перевод И. Тертычного

 
Вот и лето прошло.
И берёзка зелёное платье сняла.
И стоит,
     как невеста,
        узнавшая прелести свадьбы,
Жениха ожидая, стоит;
        и стыдится своей наготы.
 

Самое лучшее лекарство
Перевод И. Тертычного

 
Лежу бревном я на больничной койке…
Поднять бы веки, да не хватит сил;
Попить воды бы, да рукою только
Я в этот час едва б пошевелил.
 
 
И рёва ста могучих тепловозов
Я не расслышу в этот тяжкий час.
Позвать врача, когда он даже возле,
Смогу я вряд ли…
Я без сил…
Погас.
 
 
Текут, текут в крови моей лекарства,
А толку-то от них, похоже, ноль.
Вот если б ты пришла, сказала:
– Здравствуй!..
Что было бы, что стало бы со мной?…
 
 
Тогда бы, чтоб лицо твоё увидеть,
Сумел бы веки тяжкие поднять
И, на зыбучей этой койке сидя,
Руками крепкими тебя обнять.
 
 
А если бы «люблю», желанная моя,
Сказала ты – ответил бы:
– И я!..
 

Дождь во время жатвы
Перевод И. Тертычного

 
Земля потрескалась от зноя.
Но нет с небес воды…
Прошло томленье земляное.
Пришла пора страды.
 
 
И тут поплыли в небе тучи.
Дожди прикрыли свет.
Что может быть, казалось, лучше,
Да радости-то нет.
 
 
Как запоздалый дождь, явилась —
Полна любви, ума…
Ты – небом явленная милость?
Укор?…
Реши сама.
 

Исцеление
Перевод А. Яни

 
Пока ты жив-здоров и силы вдоволь,
Зачем идти к какому-то врачу?
Но вот тебя согнуло, как подкову,
И ты хрипишь: «В больницу я хочу…»
И мочи нет ещё промолвить слово.
 
 
Случится ли какая-то обида,
Настигнет ли меня слепой навет,
Я не подам, конечно же, и виду,
Но сердце застучит: «Нет-нет, нет-нет!»
И вспомню я тебя… забыл я… стыдно…
 
 
И прихожу к тебе. И ты, как прежде,
Искусно исцеляешь от всего,
А пуще – от обиды, горькой, свежей,
И наполняешь радостью живой
И волею, и благостной надеждой.
 
 
И вот с тобою, уходя, прощаюсь —
Такой окрепший, зоркий, будто был
Отпущен из больницы я с вещами
В привольный мир, что дорог мне и мил…
Приду «болеть» с весёлыми очами!