Текст книги "Фантомас и пустой гроб"

Автор книги: Марсель Аллен

Соавторы: Пьер Сувестр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

9. ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО

При всем своем оптимизме, Фандор понимал, что его положение продолжает оставаться критическим. Чтобы выбраться из подземного лабиринта, ему необходимо было необыкновенное стечение благоприятных обстоятельств, в то время как всего одной несчастной случайности, было достаточно, чтобы его погубить.

Журналист осторожно двигался вдоль длинного коридора, освещая себе путь фонариком, который он реквизировал у главного камергера. «Черт возьми, – думал он про себя, – этот негодяй предлагал мне убить королеву. Значит, в их глазах я слыву кем-то, кто заинтересован в таком преступлении и способен его совершить. В таком случае, могу себе представить, что со мной будет, если меня обнаружат в королевском дворце!»

Через несколько минут Фандор, пройдя длинный, извилистый коридор, оказался у начала узкой каменной лестницы. «Насколько я помню, именно по ней меня сюда и спускали, – подумал он. – У меня до сих пор бока болят – так меня колотили о каменные выступы. Все это я поставлю в счет голландской охране, когда буду говорить с их королевой!»

Фандор стал подниматься по скользким ступеням. Лестница вела все выше и выше, причем не было ни одной площадки, только извилистые повороты то в одну, то в другую сторону. Казалось, подъему не будет конца. Вдруг журналист остановился и прислушался: до его слуха донеслись голоса, а также звуки шагов и даже позвякивание шпор. Было такое впечатление, что ходят и разговаривают совсем рядом.

– Так и есть, – проворчал Фандор себе под нос. – Эта лестница выводит в помещение кордегардии… Там, должно быть, не меньше дюжины солдат и офицеров, встречаться с которыми у меня нет ни малейшего желания! Однако послушать, о чем они говорят, было бы неплохо…

Осторожно поднявшись еще на несколько ступенек, он приложил ухо к стене.

– Конечно, я точно знаю! – громко вещал чей-то самоуверенный голос. – По докладу дежурного камергера Верховный суд рассмотрел дело и вынес приговор. После того, как королева поставит свою подпись, преступника ожидает смертная казнь!

– А что с ним сделают? Отрубят голову? Или повесят? – раздались голоса любопытствующих.

– Ни то ни другое: его просто оставят в каземате, и он там сдохнет, как бешеный пес!

«Какие милые и любезные люди! – подумал Фандор. – Сдается мне, что их разговор относится к моей скромной особе. Очень жаль, но сегодня у меня нет настроения знакомиться с ними ближе!»

И так же бесшумно Фандор начал спускаться по лестнице, намереваясь поискать другой выход из обширных подвалов королевского дворца. Через пять минут он снова оказался в том же коридоре и теперь двинулся по нему в противоположном направлении. Проходя мимо двери каземата, он услышал, как внутри скулит и стонет главный камергер. «Ничего, ты получил то, что заслужил», – подумал Фандор и, давая волю своему насмешливому характеру, крикнул сквозь дверь:

– Не отчаивайтесь, мой друг! Я только что говорил с королевой – она думает о вас!

Главный камергер ничего не ответил. Фандор продолжал свой путь. Между тем коридор, по которому он шел, разделился на несколько ответвлений, что немало встревожило беглеца. «Да здесь настоящий лабиринт!» – подумал он. Чтобы не заблудиться, он нацарапал свои инициалы у начала одного из ответвлений и смело углубился в него. Вскоре путь ему преградила железная решетчатая дверь, по ту сторону которой он различил ступени лестницы. Один за другим он проверил все прутья решетки – они не поддавались. «Ничего, – подумал Фандор, – на всякое свинство можно найти противодействие!»

Ощупав нижний шов своих брюк, он извлек оттуда маленькую стальную пилку, с которой никогда не расставался. «Бьюсь об заклад, – проворчал он, – что за десять минут я справлюсь с этой дверью!» Фандор несколько переоценил свои силы: чтобы перепилить толстый железный прут, ему потребовалось пятнадцать минут. Отогнув затем прут в сторону, он проделал узкий лаз. Обдирая себе спину и грудь, с большим трудом протиснулся в это отверстие. «Сажают тебя то с чан с керосином, то в подземный каземат, – подумал он. – От такой жизни не растолстеешь. И на том спасибо!»

Снова Фандор стал подниматься по лестнице, прислушиваясь к малейшему шуму. За каждым поворотом лестницы он ожидал встретить новое препятствие. И не ошибся: лестница закончилась глухим тупиком, перед ним была каменная кладка… Несколько секунд Фандор стоял в недоумении, потом в ярости шарахнул кулаком по каменной стене. Звук удара удивил его: было такое впечатление, что стена полая. Присев на ступеньку, Фандор задумался. Какой смысл строить лестницу, которая ведет в тупик? Да еще загораживать ее внизу железной решеткой? Конечно, жители этой страны сумасшедшие, но не до такой же степени! Цепь логических рассуждений привела журналиста к заключению, что перед ним замаскированная потайная дверь. «А потайную дверь, – решил он, – можно вышибить, как и любую другую. Если, конечно, она не железная…»

Фандор встал на ноги, готовый действовать. Однако новая мысль заставила его остановиться: «Дверь нельзя выбить без шума. И куда она ведет? – вот вопрос… Не хватает мне только вломиться в зал заседаний совета министров!..» Однако делать было нечего – не спускаться же обратно в подземный лабиринт. На всякий случай он приложил ухо к стенке и прислушался. По ту сторону все было тихо. «Эх, была не была…» – подумал Фандор и налег на потайную дверь. Она подалась даже легче, чем он ожидал. После третьего удара плечом раздался треск и одна из филенок вылетела.

Фандор просунул голову в отверстие, огляделся и чуть не присвистнул от изумления. Его глазам предстала роскошно декорированная галерея, уставленная и увешанная произведениями искусства, с экзотическими растениями в драгоценных сосудах. Еще несколько минут потребовалось журналисту, чтобы вынуть вторую дверную филенку, – и он оказался внутри галереи.

– Конечно, то, что я делаю, называется «проникновением со взломом», – проворчал Фандор. – Но у меня есть смягчающие обстоятельства…

Освещенная мягким светом искусно задрапированные электрических светильников, галерея, вдоль которой на цыпочках шел Фандор, внезапно резко повернула направо и закончилась тяжелой бархатной портьерой. После минутного колебания журналист осторожно отогнул ее край – и его взору открылась погруженная в полумрак просторная часовня. Очень довольный, Фандор вошел внутрь и оказался на верхних хорах. «Без сомнения, это дворцовая часовня, – подумал он. – Вход и выход не должны охраняться. Это значит, что отсюда я выберусь без особого труда…»

Вдруг Фандор замер на месте и затаил дыхание: чуть поодаль, по другую сторону массивной ложи, он увидел неплотно прикрытую дверь, сквозь которую сочился слабый свет. Понимая, что сильно, рискует, но не в силах совладать со своим любопытством, журналист бесшумно приблизился к двери и заглянул в щель. Он с трудом сдержал возглас удивления.

В глубоком кресле, повернувшись к нему спиной, перед столом, заваленным бумагами, сидела молодая женщина. Напротив, на стене, висело зеркало, в котором отражалось ее лицо. Одного взгляда в зеркало Фандору было довольно, чтобы понять, кто находится перед ним. Он узнал черты, знакомые по многочисленным портретам в газетах.

– Королева… Это королева… – прошептал он.

Действительно, случай привел журналиста в комнату, примыкавшую к королевской ложе, где Вильхемина находилась во время богослужения. Что же касается маленькой уединенной комнаты, то королева любила оставаться в ней, чтобы в полном одиночестве подумать или поработать. Именно здесь она имела обыкновение принимать самые важные и ответственные решения. Вот и сейчас она, казалось, пребывала в глубокой задумчивости и на ее лице отражалась напряженная внутренняя борьба.

Самые смелые надежды Фандора готовы были осуществиться. Он мог обратиться непосредственно к королеве, заверить ее в своей преданности, рассказать ей о невероятных совпадениях и злоключениях, жертвой которых он стал. В то же время вполне понятные опасения останавливали его: а если королева не поверит его словам? если примет его за убийцу? если позовет на помощь?

Между тем королева Вильхемина взяла тонкий батистовый платок и провела им по своему высокому чистому лбу. Фандор услышал ее шепот:

– Нет, я не могу это подписать… Это было бы низостью… Конечно, они недостойные люди… Ложь – их оружие… Но я не могу подписать смертный приговор… Сначала я должна поговорить с обвиняемым…

Она читала и перечитывала какой-то пергамент, держа его в дрожащей руке. Ее изящно очерченные брови, ее глаза, ее мучительно искривленные губы – все выражало страдание. «Что с ней такое? – подумал Фандор. – Конечно, я проявляю нескромность, но я хочу знать, что за документ она держит в руке…»

Словно движимый какой-то посторонней силой, журналист переступил порог. Ему достаточно было сделать два шага, чтобы оказаться за спиной ни о чем не подозревавшей королевы. И тут он, в свою очередь, побледнел, как мертвец: Вильхемина держала в руке его, Жерома Фандора, смертный приговор!

Королева обмакнула перо в чернила. Фандор, забыв об опасности, наклонился вперед, чтобы увидеть то, что она готовилась написать… Перо заскрипело по бумаге. «Нашему королевскому величеству, – читал Фандор, – не угодно, чтобы при Нашем царствовании совершилась хотя бы одна казнь по политическим мотивам. Поэтому Мы отменяем смертную казнь Жерому Фандору и объявляем ему помилование».

Журналист не мог более сдерживать свои чувства, он заговорил:

– Ваше величество! Соизвольте принять мою глубочайшую благодарность: перед вами человек, которого вы только что изволили помиловать! Поверьте, вам не придется жалеть о вашем великодушии. Я порядочный человек и неповинен в тех преступлениях, которые мне приписывают. Я верный слуга и преданный защитник Вашего величества!

Вполне естественно, что ответом на эту выходку был испуганный крик королевы Вильхемины. Опрокинув кресло, она вскочила, бледная как полотно, готовая позвать на помощь. Фандор склонился перед ней в почтительнейшем реверансе.

– Я нижайше прошу Ваше величество, – проговорил он, – удостоить меня личной аудиенции.

Однако королеве Вильхемине было сейчас не до придворных церемоний. Прижимая руки к груди и стараясь сдержать сердцебиение, она спросила едва слышно:

– Кто вы? Как здесь оказались? Что вам угодно?

Фандор снова отвесил глубокий поклон:

– Чего я хочу? Я хочу иметь возможность поговорить с Вашим величеством. Как я здесь оказался? Очень просто: я посадил в каземат вместо себя вашего главного камергера, затем перепилил железную решетку и высадил потайную дверь… Кто я? Во-первых, разрешите мне это повторить, – покорный слуга Вашего величества, а во-вторых, – человек, которого вы только что соизволили помиловать!

Королеве казалось, что ей снится какой-то страшный сон. Только ее исключительным мужеством и выдержкой можно было объяснить то, что она не упала в обморок.

– Мне страшно! – с трудом проговорила она. – Я вас не понимаю… Кто вы?

– Я человек, готовый защищать Ваше величество ценой собственной жизни. Мое имя – Жером Фандор!

– Вы – Жером Фандор? Мой злейший враг! Муж Елены Мейенбургской, самозванки, задумавшей лишить меня трона! И вот теперь, когда Елена умерла, вы являетесь, чтобы узурпировать трон?..

Теперь уже не страх, а возмущение заставляло дрожать голос королевы Вильхемины.

– Нет, вы ошибаетесь! – воскликнул Фандор и тут же поправился: – Ваше величество ошибается! Я не враг Вашего величества – совсем напротив! У меня нет ни малейшего намерения узурпировать трон Голландии!

– А для чего, в таком случае, вы приехали в Голландию? Зачем проникли во дворец? Зачем сеете смуту в моей стране?

Наконец-то в голове Фандора все прояснилось и он понял, жертвой какой дьявольской мистификации стал он, и Элен, и королева Вильхемина… Он понял также, что все зависит от того, насколько веско и убедительно прозвучит его ответ.

– Я прибыл в Голландию для того, – сказал он, чтобы предупредить Ваше величество о серьезной опасности, которая нависла над вами. Тот, кто плетет вокруг вас хитроумную сеть интриг, кто пользуется вашим доверием, чтобы сеять смуту, – это граф д'Оберкампф…

– Как, вы осмеливаетесь клеветать на графа д'Оберкампфа?

– Я осмеливаюсь предупредить Ваше величество, что тот, кто скрывается под этим именем, – опасный бандит, пособник и сын Фантомаса! Смею полагать, что это имя, которое сеет ужас во всем мире, известно также и в Голландии…

– Этого не может быть… Вы не сможете доказать…

– Смогу! – сказал Фандор. – Если Ваше величество соблаговолит выслушать меня!

Королева кивком головы выразила свое согласие. И Жером Фандор рассказал ей о тех приключениях и интригах, в которые оказались вовлечены он и его жена. Когда он закончил свое повествование, королева благосклонно протянула ему свою тонкую, изящную руку.

– Я поверила вам, – сказала она. – Теперь я понимаю, что вы благородный человек, достойный муж той особы, которую вы так любите и которую низкие интриганы стремятся выдать за Елену Мейенбургскую.

10. В ОКОВАХ

А что же происходило в это время на броненосце «Роттердам», продолжавшем свой путь по водам Ла-Манша в направлении, голландской столицы?

После того как Жюв и Фантомас, сбросив маски смиренных монахинь, остались лицом к лицу у гроба, в котором, по их представлениям, должна была находиться Элен, но который в действительности оказался пустым, Фантомас воскликнул:

– Фандор обманул нас обоих!

Но не об этом были сейчас мысли двух заклятых врагов. Разом выхватив револьверы, они направили их друг на друга. И вот в недрах огромного корабля, при колеблющемся свете свечей, горевших у гроба, завязалась смертельная схватка. Оба противника пытались использовать гроб как прикрытие и вскоре опрокинули его на пол. Оба были прекрасными стрелками, но оба обладали и мгновенной реакцией, позволявшей им уклоняться от пуль противника. Тусклое, колеблющееся освещение и качка также мешали точности прицела. Кроме того, если Фантомас всеми силами стремился прикончить Жюва, то полицейский все еще не оставлял намерения взять бандита живьем. В результате, к тому моменту, когда Король преступлений расстрелял все патроны, находившиеся в его револьвере, у Жюва еще оставалось в запасе несколько выстрелов…

– Сдавайтесь, Фантомас! – воскликнул он, направив на преступника револьвер.

Но в этот момент дверь каюты распахнулась и несколько вооруженных моряков ворвались внутрь и остановились, пораженные представшим их глазам зрелищем. В каюте царил полный разгром, опрокинутый гроб валялся на полу, почти все свечи погасли, а вместо двух монашенок перед ними стояли два вооруженных мужчины. Старшина прокричал приказание по-голландски, и матросы кинулись на неизвестных, схватили их, лишили возможности сопротивляться. Старшина приказал также поставить обратно на постамент гроб, который, как он думал, содержал останки некоей высокой персоны, возложить венки, зажечь свечи… Каюта-часовня приобрела таким образом свой первоначальный вид.

Что же касается злоумышленников, неизвестно как оказавшихся на борту, то их отвели в самый нижний отсек трюма, где находилось нечто вроде тюремной камеры. В этой темной и мрачной дыре, кишевшей крысами, не было ничего, если не считать ржавых цепей, один конец которых был намертво заделан в корпус корабля, а другой заканчивался тяжелыми железными колодками. Эти приспособления, в соответствии с древними и суровыми традициями голландского флота предназначались для бунтовщиков и ослушников. Всего несколько минут потребовалось матросам, чтобы замкнуть колодки на ногах Жюва и Фантомаса. Заковывать или связывать преступникам руки они не посчитали нужным. После чего матросы во главе со старшиной удалились, не позаботившись оставить охрану. «Никуда они отсюда не денутся», – проворчал на прощание старшина.

Все происшедшее, в общем и целом, устраивало Жюва. Он предполагал, что старшина не замедлит подать рапорт начальству, после чего будет произведен допрос и опознание личностей. Ему, как сотруднику французской полиции, ничего не грозило, его должны были освободить, в то время как Фантомасу предстояло отправиться в тюрьму и искупить наконец все свои преступления. Однако Гений злодейства смотрел на вещи иначе. Нимало не смущаясь, он обратился к Жюву в своем обычном издевательском тоне:

– Ну, как вам это нравится, Жюв? Вот вы и оказались в положении преступника и сидите на цепи рядом с Фантомасом! Не слишком ли велика для вас такая честь? Конечно, вы уже представляете себе, как вас с почетом выведут отсюда под белы руки, стоит вам только предъявить удостоверение Сыскной полиции. А меня вы, конечно, разоблачите, этаким широким жестом укажете на меня и провозгласите: «А это – не кто иной, как Фантомас! Арестуйте его!» Так вы представляете себе будущее, Жюв! И, как всегда, ошибаетесь. Я здесь прикрыт таким обличием, являюсь носителем такого титула, что поверят мне, а не вам. Стоит мне только назвать себя тем именем, которое я здесь ношу, и я буду свободен! Впрочем, в этом даже нет необходимости: я буду свободен в любом случае!

С этими словами Фантомас присел на пол и стал производить со своими ногами странные манипуляции. Ему удалось вытянуть ступню таким образом, что она стала прямым продолжением голени, и железное кольцо, которым он был закован, соскользнуло с его ноги. Точно так же он освободил и другую ногу.

– Вот видите, комиссар, – насмешливо сказал бандит, – как полезно побывать каторжником! Узнаёшь много полезного… Засим, разрешите откланяться: у меня нет никакого желания далее оставаться в этой дыре… А вам я желаю приятного времяпрепровождения в обществе крыс!

Пока бандит произносил свой монолог, с палубы донесся шум, топот бегущих ног, сигнальные свистки и слова команды. Все это позволяло предполагать, что на корабле возникла какая-то чрезвычайная ситуация. С минуты на минуту в трюм могли спуститься. Поэтому Фантомас поспешил ретироваться.

– Продолжение нашего поединка откладывается! – прокричал он на прощание, – Если эта посудина станет тонуть, вы об этом узнаете первым!

Жюв остался в одиночестве. Он не мог не признать, что угроза Фантомаса имела под собой основание. С кораблем что-то происходило: он дал крен, его корпус сотрясался лихорадочной дрожью… «Нет, это невозможно, – подумал комиссар, – такая махина, как «Роттердам», не может просто так взять и пойти ко дну… Тем не менее, надо что-то предпринимать. Фантомас сбежал… Не могу же я, как дурак, сидеть на цепи!»

Полицейский испытывал нечто вроде уязвленного профессионального самолюбия. Он попытался освободиться от колодок таким же способом, как это только что сделал Фантомас, но ему не удалось. Гибкость стопы, которой добился бандит, была, конечно, результатом длительной тренировки. Пришлось прибегнуть к традиционному способу – к помощи маленькой стальной пилки, которую комиссар всегда носил с собой. О том, чтобы перепилить массивные кольца, сжимавшие его ноги у щиколоток, нечего было и думать. Жюв принялся пилить более слабую цепь, соединявшую колодки между собой и крепившую их к большой цепи. Это была тяжелая работа. Несмотря на пронизывающий холод, царивший в трюме, все его тело покрылось потом. Очень мешали ему и крысы, которые, обеспокоенные креном корабля, массами бежали из соседних отсеков. Наконец узник испустил крик радости: перепиленная цепь распалась и, хотя железные кольца продолжали оставаться у него на ногах, он мог теперь передвигаться более или менее свободно.

Жюв поспешил покинуть малоприятное место своего заключения. Но тут перед ним встал вопрос: что делать дальше? Еще недавно он имел ясную линию поведения: явиться к адмиралу, командующему броненосцем, представиться, предъявить свои документы и организовать арест Фантомаса. Однако то, что он услышал из уст бандита, смутило его. Конечно, Фантомас способен блефовать, но в его словах могла быть доля правды. Мастеру лицедейства ничего не стоило разыграть в Голландии роль какого-нибудь важного лица и тем создать себе надежное прикрытие. Поэтому комиссар решил пока не раскрываться и продолжить охоту на Фантомаса втайне, на собственный страх и риск.

Поднявшись из трюма по узкой и крутой лесенке, Жюв оказался в просторном кубрике, где находились подвесные койки и лежали личные вещи матросов. В кубрике не было ни души, что несколько удивило комиссара. Он проследовал дальше, в машинное отделение, но проникнуть туда не смог из-за едкого дыма, наполнявшего переход. Было ясно, что в машинном отделении произошла авария. Кочегары, механики и матросы бегали с озабоченным видом. В этой суете Жюв до поры до времени оставался незамеченным, но он понимал, что ему необходимо найти надежное укрытие…

Поднявшись на первую палубу, Жюв остановился в нерешительности. Ему показалось, что он узнаёт эти места: именно здесь он проходил во время погрузки, сопровождая гроб Елены Мейенбургской. Пока он стоял в нерешительности, в конце перехода послышался мерный топот многих ног. Жюв понял, что сейчас будет обнаружен, и повернулся, чтобы бежать в другую сторону, но оттуда шли двое рабочих с фонарем. Полицейский вжался в амбразуру двери, надеясь остаться незамеченным. Неожиданно дверь подалась, и Жюв, помимо своей воли, оказался в какой-то каюте… «Если здесь кто-нибудь есть, моя песенка спета…» – подумал он и осторожно огляделся вокруг. В каюте царил полумрак, нарушаемый только слабым светом свечей, горевших в изголовии гроба… Случай привел комиссара в ту же самую каюту, которая была превращена в часовню-усыпальницу. Здесь не было ни души.

– Вот это удача! Лучше и быть, не могло! – воскликнул Жюв…

– Франц! Петер! Что вы там копаетесь? Быстро поднимайтесь сюда!

– Господин старшина! Тут такое дело… Лучше бы вам самому сюда спуститься.

– С какой это стати?

– Да уж такое тут дело… Поганое, можно сказать, дело!

Старшина Вильгельм оторвался от раструба переговорного устройства на нижней палубе, откуда он говорил с находившимися в трюме матросами. Он вытянулся и козырнул проходившему мимо лейтенанту:

– Старшина Вильгельм! – приказал лейтенант. – Выводите ваших людей на вторую палубу. Через пять минут общее построение. Капитан хочет поблагодарить весь личный состав за мужественное поведение при ликвидации аварии…

Не успел лейтенант отойти, как Вильгельм со всех ног кинулся вниз по лестнице и через минуту уже был в нижнем отсеке трюма. Здесь его поджидали Франц и Петер, два матроса, вместе с которыми два часа назад он арестовал и посадил в камеру двух злоумышленников. Только что он послал матросов проверить, как себя чувствуют арестованные и «не съели ли их крысы». И вот два посланца стояли перед ним с растерянными физиономиями: преступников и след простыл!

– Вы что, отпустили их? – не понял старшина.

– Никак нет!

– Куда же они делись?

– Не могём знать!.. Видать, убежали…

– Убежали?! Но это невозможно!..

Однако сомнений быть не могло: преступники исчезли. Осмотрев цепи, старшина Вильгельм обнаружил на одной из них свежий след распила. Наступило тягостное молчание. Наконец Вильгельм заговорил:

– Послушайте, ребята! Вам до увольнения осталось два месяца. Мне обещаны унтер-офицерские погоны. Но мы с вами вляпались в такую историю, что наше дело – труба… После того как мы арестовали двух злоумышленников, заковали их, а потом дали им смыться, – никто на свете не поверит, что мы не были их соучастниками… А раз так, нас ожидает военный трибунал!

– Что же нам делать? – пролепетали два матроса, Франц и Петер, дрожа как осиновый лист.

– Мы должны во что бы то ни стало найти беглецов! А пока – никому ни слова о том, что произошло… Слава Богу, что я еще не успел подать рапорт начальству!