Текст книги "Фантомас и пустой гроб"

Автор книги: Марсель Аллен

Соавторы: Пьер Сувестр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

7. ЛЮБЕЗНЫЕ ЧИНОВНИКИ

– Дайте мне, пожалуйста, еще одно разъяснение, – сказал Фандор хозяйке гостиницы. – Как можно получить личную аудиенцию у королевы?

Хозяйка воздела руки к небу:

– О чем вы говорите, месье? Личную аудиенцию, да еще в такое время, как сейчас! Это совершенно невозможно! Подумайте сами: узурпаторша претендует на ее трон… Какой-нибудь фанатик может покуситься на жизнь нашей всемилостивейшей королевы!

– Ну а если мне нужно сказать ей пару слов? Нет, как хотите, а завтра я загляну во дворец… Где здесь можно купить белые перчатки? Все-таки я должен иметь приличный вид!

Проснувшись на следующее утро, Фандор не сразу сообразил, где он находится. Несколько секунд он с недоумением оглядывал симпатичную комнатку с цветами на окнах, в которой каждый предмет был вымыт и вычищен, а дощатый пол натерт до блеска. Сквозь кретоновые занавески весело светило солнце.

– Очень мило! – проворчал журналист. – Ах да, это же Голландия!

Он отбросил одеяло и сел на кровати.

– Брр… Не очень-то здесь жарко! Чем баловаться революцией, лучше бы протопили печку! – продолжал он ворчать себе под нос. – Развели здесь политические интриги – сам черт ногу сломит… Ну, раз уж я приперся в эти места, надо вставать и заниматься делом… Подъем!

С этими словами Фандор снова лег, накрылся одеялом и закурил сигарету. «Как же мне увидеть королеву? – думал он. – Я чувствую, что именно от нее я узнаю все, что мне нужно… Говорят, она мила и любезна. Вот только прорваться к ней мне так же легко, как улитке – выиграть скачки! Я здесь иностранец, никто меня не знает… кроме, конечно, графа д'Обсркампфа, но он вряд ли даст мне рекомендацию для королевы… И вообще, надо еще выяснить, действительно ли он здесь придворный сановник, или он просто всем задурил голову и повесил французскому правительству лапшу на уши. Кроме того, я должен знать, какая связь существует между Голландией и Еленой Мейенбургской…»

Определив таким образом направление своего расследования, Фандор вскочил с постели. Десять минут спустя он уже был в нижнем холле и снова приставал с расспросами к хозяйке:

– Мадам, на каком языке, кроме голландского, говорят чиновники в этой стране? Как вы наверное заметили, я не знаю ни слова по-голландски. По-немецки я знаю только ругательства. С английским могу справиться кое-как. Итальянский знаю хорошо…

– Итальянский вам здесь вряд ли пригодится. Немецкие, ругательства – это хорошо, но недостаточно. Проще всего вам будет говорить с местными чиновниками по-французски: они, как и вы, знают этот язык лучше, чем английский. Французский – язык дипломатии…

– Отлично! Я буду чирикать по-парижски – и да здравствует Пантрюш! – Фандор продемонстрировал неплохое знание парижского арго, чем доставил удовольствие хозяйке гостиницы.

– Еще один вопрос, мадам: где обретаются чиновники, заведующие записями актов гражданского состояния?

– В мэрии, месье. В здании ратуши.

– Как туда пройти?

– Прямо по улице, никуда не сворачивая. Это как раз напротив королевского дворца.

В ратуше Фандору пришлось обойти не менее десяти кабинетов в поисках чиновника, который мог бы дать нужную справку. Наконец он очутился в кабинете, где за письменным столом, отделенный от посетителя деревянным барьером, сидел маленький старичок, склонившийся над чистым листом бумаги. На появление Фандора он не обратил ни малейшего внимания. «Чертовы бюрократы! – подумал журналист, – Во всех странах одинаковые… Надо быть с ним полюбезнее…» И он деликатно кашлянул. Чиновник даже не повернул головы. Прошло еще несколько минут.

– Простите, сударь, – сказал Фандор, – когда вы устанете рассматривать этот лист чистой бумаги, вы разрешите попросить у вас справку?

В ту же минуту старичок скатился со своего стула и с красным от гнева лицом подбежал к барьеру.

– Справку? – закричал он по-французски. – Справку? Вы думаете, я сижу здесь для того, чтобы давать вам справки? Вы что, подождать не можете?

«А он и в самом деле говорит по-французски, как любой парижский бюрократ», – подумал Фандор про себя. А вслух он сказал:

– Нет, не могу: у меня тяжелая болезнь сердца, мне нельзя долго стоять… Если я умру у вас в кабинете, у вас будут неприятности!

Чиновник внимательно посмотрел на посетителя, стараясь понять, смеется ли тот над ним или говорит правду. Фандор невозмутимо выдержал его взгляд.

– Что вам угодно? – спросил старичок.

– Можно ли найти в ваших регистрах запись о гражданском состоянии лица, имя которого я вам сообщу?

Чиновник пробормотал нечто, что можно было истолковать как утвердительный ответ.

– Тогда, сударь, – сказал Фандор, – я был бы вам благодарен, если бы вы помогли мне установить личность Елены Мейенбургской.

При этом имени старичок побледнел, потом позеленел, потом снова покраснел и посмотрел на посетителя выпученными глазами:

– Как… Как вы сказали?

– Я сказал… Елена Мейенбургская.

Чиновник подпрыгнул на месте и забил короткими ручками, словно петух крыльями перед тем, как закукарекать.

– Негодяй! – закричал он. – Вы просто негодяй, милостивый государь! Выйдите немедленно из моего кабинета! Убирайтесь, или я велю вас арестовать!

– Какая муха вас укусила? Объясните же мне, черт возьми!.. Я иностранец…

– Вон! Вон отсюда! – продолжал бушевать чиновник. Я не позволю! Я верноподданный Ее величества королевы Вильхемины!

С письменного стола он схватил огромный колокольчик. Фандор понял, что пора ретироваться. «Надо пока что избегать скандала, – думал он, выходя из кабинета. – Нечего сказать, хорошенькое впечатление производит здесь имя Елены Мейенбургской!.. Что же мне теперь делать? Попробую навести справки в департаменте морских перевозок».

И придав своему лицу как можно более значительное выражение, Фандор вошел в другой кабинет. Его хозяином оказался длинный-длинный тощий господин, который, было похоже, вот-вот переломится в пояснице. Фандор отвесил ему вежливый поклон.

– Не знаю, сударь, к вам ли я должен обратиться, – начал он, – но я иностранец и надеюсь, что вы простите мне возможную ошибку. Я увидел на дверях вашего кабинета изображение корабля и подумал, что вы, должно быть, в курсе передвижения всех морских судов. Мне хотелось бы узнать, где находится сейчас броненосец «Роттердам», когда он прибудет в гавань Амстердама и когда, следовательно, я смогу увидеть пребывающего на нем графа д'Оберкампфа?

И желая произвести хорошее впечатление, Фандор добавил:

– Это мой друг…

Видимо, Фандору в этот день было суждено попадать впросак. Чиновника, который в начале благосклонно взирал на посетителя, как будто подменили. Он закричал, брызгая слюной:

– Вы негодяй! Вы не знаете, с кем имеете дело! Я вызову вас на дуэль, вы кровью заплатите за свою наглость! Как вы посмели произнести здесь имя графа д'Оберкампфа? Вы еще, чего доброго, спросите меня о Елене Мейенбургской! Вы шпион! Вы явились, чтоб скомпрометировать меня! Не выйдет! Да здравствует королева Вильхемина!

С неожиданным поворством тощий чиновник протянул длинную руку и схватил Фандора за грудки:

– Кричите: «Да здравствует Вильхемина!» – или я убью вас…

– Да здравствует Вильхемина! – без особого энтузиазма прокричал Фандор. Ему, в общем, было все равно.

«Это страна буйнопомешанных, – ворчал он, выходя из здания ратуши. – Обращаться к здешним чиновникам опасно для жизни. Попробуем что-нибудь другое».

Неподалеку находилось заведение, напоминающее кафе. Зайдя внутрь, Фандор потребовал пива, и минуту спустя ему принесли большую пенящуюся кружку и трубку, набитую табаком. «Трубку я не просил, – подумал журналист, – но, наверное, здесь так принято. Ну что ж, сделаем еще одну попытку». И, глядя прямо на официанта, Фандор громко произнес:

– Долой Елену Мейенбургскую! Да здравствует Вильхемина!

Журналист был уверен, что на этот раз он попал в точку и что народ, в лице официанта, поддержит его. Но не тут-то было. Физиономия у официанта перекосилась, и он заорал что было мочи:

– Долой Вильхемину! Да здравствует Елена Мейенбургская!

Свое восклицание он сопроводил длинным высказыванием по-голландски. Фандор ничего не понял, и красноречие официанта пропало втуне. «Да что же это за напасть! – подумал журналист. – Что ни удар, все мимо… Ну-ка еще разок!»

– Долой графа д'Оберкампфа! – крикнул он и приготовился к катастрофическим последствиям.

Он не ошибся. Глаза официанта налились кровью. С криком: «Да здравствует граф д'Оберкампф!» – он кинулся на Фандора. Терпению журналиста пришел конец. Уклонившись от нападающего, он схватил его за шиворот, резкой подсечкой лишил равновесия и швырнул в большой чан, где отмачивалась соленая треска.

– Если так будет продолжаться, – ворчал он, поспешно ретируясь из кафе, – мне не удастся завязать в этом городе много дружеских связей… Одно, во всяком случае, я знаю теперь точно: имена Елены Мейенбургской и графа д'Оберкампфа здесь лучше не произносить…

Неожиданно для себя он оказался перед королевским дворцом. У входа он увидел группу офицеров и членов дворцовой охраны, вооруженных алебардами. Они о чем-то разговаривали «Красивые костюмы… Как в опере!» – подумал Фандор, проходя мимо. Вдруг он замедлил шаг, потом остановился и вернулся обратно. Новая идея зародилась в его голове. Сняв шляпу, он вежливо обратился к одному из офицеров:

– Прошу прощения! Я иностранец и хотел бы получить от вас маленькое разъяснение…

– Я к вашим услугам, – сказал офицер, поклонившись.

– Я слышал, – продолжал Фандор, – что ваша всемилостивейшая королева Вильхемина охотно удостаивает аудиенции людей искусства, приезжающих в Амстердам. Я художник и литератор. Могу ли я надеяться удостоиться такой чести?

– Я готов помочь вам, – любезно ответил офицер. – Соизвольте следовать за мной, я провожу вас в канцелярию двора Ее величества, где вы сможете подать соответствующее ходатайство. У вас есть удостоверение личности?

– Да, конечно.

– Тогда нет сомнения в том, что аудиенция будет вам предоставлена.

Следуя за офицером, Фандор внутренне ликовал. «Я предпринял рискованный маневр, – думал он, – но игра стоит свеч! Только бы мне увидеть королеву, и я сумею ей объяснить, что Элен не имеет ничего общего с Еленой Мейенбургской и что все это – результат происков Фантомаса и его сына Владимира, выдающего себя за графа д'Оберкампфа…»

Желая быть любезным, он сказал вслух:

– Разрешите мне как иностранцу, выразить восхищение патриархальными нравами вашего отечества. Мне очень приятно, что королева вашей страны столь милостива и удостаивает аудиенцией не только своих подданных, но и иностранцев!

– Милостивый государь, – ответил офицер с довольной улыбкой, – королева Голландии действительно хотела бы, чтобы не существовало никаких преград между ней и ее подданными. К сожалению, сейчас, в связи с трагическими обстоятельствами, о которых вам, конечно, известно…

– О да, о да, – сказал Фандор.

«Этот народ состоит из сфинксов, – подумал он про себя. – Все говорят загадками… Ничего невозможно понять!»

Том временем они вошли в здание, где располагалась канцелярия Ее величества. В роскошном кабинете их встретил какой-то высокопоставленный чиновник.

– Дорогой барон, сказал офицер, этот художник-иностранец ходатайствует о чести быть принятым Ее величеством…

– Прошу садиться, – обратился чиновник к Фандору. – Разрешите узнать, какие мотивы побуждают вас просить об аудиенции у Ее величества?

– Я хотел бы услышать из уст вашей всемилостивейшей государыни ее суждения о стране, народе, о здешних нравах… Вы знаете, с какой симпатией относятся во Франции к Ее величеству и я думаю, что книга о ней встретила бы у нас хороший прием…

– Да, конечно… – промолвил барон. – Ее величество, разумеется, не откажет вам в аудиенции. Разрешите ознакомиться с вашей аккредитацией или, хотя бы, удостоверением личности… Вы понимаете, что в свете нынешних событий…

– Разумеется, я понимаю, – сказал Фандор, который в действительности понимал все меньше и меньше. – Вот удостоверение, выданное мне по всей форме в Префектуре полиции Парижа…

Чиновник с любезной улыбкой взял паспорт Фандора, но, едва заглянув в него, побледнел и подскочил на месте:

– Простите… Нет ли здесь ошибки?.. Так как, вы говорите, ваше имя?

– Фандор… Жером Фандор.

Чиновник сжал кулаки. Глаза его засверкали.

– Негодяй! Подлец! Бандит! – закричал он благим матом. – И ты посмел явиться сюда? Посмел просить об аудиенции?

Офицер, приведший журналиста, выхватил саблю и заорал в свою очередь:

– Какая наглость! Какая дерзость! Оскорбление Ее величества! Стража, сюда!

Вынужденный отступить перед направленной на него саблей, Фандор почувствовал, что им овладевает бешенство.

– Сами вы бандиты и подлецы! – закричал он. – Хуже того – сумасшедшие! Вас всех надо отправить в сумасшедший дом!

Он готов был броситься на офицера, но комнату уже заполнили вооруженные стражники.

– Именем закона, арестуйте этого человека! – приказал чиновник.

Фандор почувствовал, как на него навалилось сразу несколько тел. Его опрокинули на пол, связали, заткнули рот кляпом… Он услышал, как чиновник сказал:

– Бросьте его в каземат! Королеве не докладывать… И чтобы никто не знал о его аресте! Пусть сдохнет там от голода и жажды! Жером Фандор не заслуживает ни жалости, ни снисхождения!

8. В КАЗЕМАТЕ

Связанного по рукам и ногам Фандора тащили, как неодушевленный предмет, по темным переходам, по бесконечным лестницам, которые вели все ниже и ниже, в бездонные подвалы дворца, который внешне выглядел столь гостеприимным. Время от времени узника бесцеремонно бросали на землю – стражникам нужно было освободить руки, чтобы отпирать и запирать многочисленные двери. Наконец его втолкнули в некое подобие каменного колодца, расположенного, наверное, глубоко под землей. Железная дверь с грохотом захлопнулась, и ключ проскрежетал в заржавленном замке.

Несколько минут Фандор неподвижно лежал на холодных влажных камнях, стараясь успокоиться и прийти в себя. В ходе многочисленных переделок, которыми была богата его бурная жизнь, журналист овладел искусством освобождаться от самых тесных и замысловатых уз – искусством, которым владеют многие ярмарочные фокусники. Не прошло и четверти часа, как ему удалось выпростать одну руку, а затем распутать и все остальные веревки, стягивавшие его тело.

«Хорошенький выдался у меня денек! – ворчал он про себя. – Я поругался с двумя чиновниками, подрался с одним официантом и наконец оказался в подземном каземате королевского дворца! Долго я буду помнить голландское гостеприимство!»

Фандор старался шутить и бодриться, но на душе у него кошки скребли. Что с ним теперь будет? Удастся ли ему выбраться отсюда живым? У него уже не было сомнений, что он попал в очередную ловушку, подстроенную ему Королем преступлений. Какая-то непонятная, но неумолимая цепь событий вела его от трагического бракосочетания, где его свидетелем был Фантомас, к этому каземату, где, судя по всему, ему предстояло окончить свои дни… Но Фандор был не из тех, кто падает духом и отказывается от борьбы.

– Фантомас так Фантомас! – воскликнул он, поднимаясь на ноги. – Мне не впервой вступать в поединок, с этим чудовищем! Мы еще поборемся! Конечно, если бы Жюв знал, в какую переделку я попал… Ну да что об этом думать! Надо выкарабкиваться самому… Хотел бы я знать, почему мое имя привело их в такую ярость? Во время допроса мне нужно будет держать ухо востро… Впрочем, они могут уморить меня здесь и без всякого допроса. Одно мне ясно: королева здесь ни при чем.

Затем мысли Фандора обратились к Элен, к его милой жене, к его нежной возлюбленной. Как они были счастливы в маленьком сельском домике в Буживале! И надо же ему было покинуть ее, снова пуститься в эти невероятные приключения! «Но должен же я был узнать, что с Жювом! – сам себе возражал Фандор. – Я не мог оставить его в момент, когда, возможно, он подвергался смертельной опасности… Слава Богу, что хоть Элен ничего об этом не знает… Не знает, что мне, быть может, суждено умереть именно в этот момент, когда только-только началось наше счастье!»

Эта мысль словно подстегнула Фандора. Нет, он не мог, не имел права смириться с поражением! Он достал из кармана маленький складной нож и стал с его помощью проковыривать отверстие между двумя массивными камнями, из которых были сложены стены его темницы. Он, конечно, понимал, что рыть подземный ход перочинным ножом – занятие безнадежное. Но это все-таки лучше, чем просто сидеть сложа руки…

Вдруг Фандор насторожился: его чуткое ухо уловило едва различимый звук. Что бы это могло быть? Звук повторился. Журналист прислушивался с бьющимся сердцем. Это было, похоже на приближение осторожных, крадущихся шагов. Если это был кто-то из охраны, то почему он шел с такими предосторожностями, стараясь, чтобы никто его не услышал? Нервное напряжение, в котором Фандор пребывал на протяжении последних часов, вызвало у него что-то вроде лихорадки. Безумная надежда овладела им. «Это Жюв! – думал он, сам понимая нелепость этой мысли. – Он узнал, что я нахожусь здесь, и пришел, чтобы спасти меня!»

Он припал ухом к двери. Шаги приближались. Человек был теперь на расстоянии десяти… пяти… трех метров от каземата! Фандору казалось, что он сейчас потеряет сознание от волнения.

– Вы здесь?.. – прошелестел голос по ту сторону двери.

– Да!.. Да!.. Я здесь! Это вы, Жюв?

Он не услышал ответа. Но ключ заскрежетал в замке. Это была самая приятная музыка, какую когда-либо доводилось слышать Фандору. Он отступил на несколько шагов и, не отрывая глаз, смотрел, как дверь медленно отворяется. После полного мрака слабый луч электрического фонарика едва не ослепил журналиста.

– Это вы, Жюв? – повторил он.

И тут он увидел, что это не Жюв. В каземате стоял какой-то незнакомый человек, направив на Фандора огромный старомодный пистолет.

– Ни с места, или я стреляю! – сказал человек дрожащим от страха голосом. – Впрочем, я пришел к вам как друг…

Кто был этот человек? Как он узнал о местопребывании Фандора? Каким образом смог проникнуть сюда? Все эти вопросы разом пронеслись в голове журналиста. Конечно, он был глубоко разочарован тем, что вошедший не был Жювом. Но все-таки это был живой человек и он назвал себя другом…

– Как же так? – продолжал странный посетитель, пугаясь все больше и больше. – Камергер мне сказал, что вы связаны! А между тем…

– В чем дело? – резко спросил Фандор, оправившись от удивления. – Кто вы такой и зачем явились? По какому праву меня упрятали в каземат? Я честный человек, мне себя не в чем упрекнуть!

Посетитель – теперь было видно, что это старик, – задрожал всем телом:

– Выслушайте меня… ваше высочество!.. Ваше величество!.. Господин Жером Фандор!.. Я ваш преданный слуга!

– Это еще что за шутки? – изумился журналист.

– Да, да! Ваш преданный слуга… Меня зовут ван ден Хорейк… Я главный камергер королевы… Меня никто не посылал, я пришел сам…

– Объяснитесь же толком, черт побери!

– Я пришел, чтобы поддержать ваше правое дело…

– Какое еще дело? За кого меня здесь принимают? Что собираются со мной делать?

– Ничего… О вас приказано не говорить.

– В каком смысле?

– Не говорить – и все! Оставить вас здесь, пока вы не умрете…

– Это королева так решила?

– Нет, королева для этого слишком добра… и слишком глупа! Она даже не знает, что вы находитесь в каземате…

– Ну ладно… Так с чем же вы ко мне пришли?

Главный камергер пугливо оглянулся по сторонам, как будто в каземате мог находиться кто-то еще, и подошел к Фандору вплотную.

– Я бедный человек, – зашептал он. – Столько лет беспорочной службы – и не скопил ни гроша… Мне нужна пенсия в двадцать тысяч талеров!

– Но я-то здесь при чем?

– Ради Бога, говорите тише… Сейчас самое подходящее время… Она спит… При ней всего одна горничная… Даже если она не спит, для вас это будет совсем не трудно!

– О ком вы говорите? О королеве?

– Да… о королеве…

– Так чего же вы от меня хотите?

– Двадцать тысяч талеров… Всего двадцать тысяч! Но за такую услугу и тридцати тысяч не жалко… Я вас проведу… У меня ключи от всех дверей… Подумайте: один удар кинжалом – и все кончено! Вам будет не трудно… Она всего лишь женщина…

На этот раз не понять главного камергера было невозможно: речь шла об убийстве… Фандору предлагали убить королеву! «Зачем это ему понадобилось? – думал журналист. – Почему он обращается ко мне, человеку, осужденному на смерть?» Все в нем кипело от возмущения, но он решил сдержаться и пойти на хитрость, чтобы выведать наконец подоплеку этих гнусных интриг.

– Хорошо… – сказал он. – Пошли!

– Одну минутку… – ван ден Хорейк вытащил из кармана какую-то бумагу – Сначала распишитесь вот здесь. Тогда я буду в вас уверен. А то потом, сами знаете…

Фандор вырвал у него бумагу и прочел:

«Я, Жером Фандор, признаюсь в том, что убил Вильхемину королеву Голландии».

– Расписывайтесь же… – канючил ван ден Хорейк.

Но терпение Фандора лопнуло. Чувствуя, как ярость захлестывает его, он схватил гнусного старикашку за горло. Пистолет полетел в сторону.

– Вы… – прохрипел журналист. – Если бы не ваш возраст, вы получили бы от меня то, чего заслуживаете… У меня нет ни времени, ни желания разбираться в том, что вы тут плетете… Одно мне ясно: вы убийца и подлец! Я не стану о вас руки марать. А поскольку в этом каземате должен быть заключенный, вы останетесь здесь вместо меня!

В два счета он связал главного камергера той же самой веревкой, которой недавно был связан сам. Затем выскользнул из каземата и запер за собой дверь. Он оказался в слабо освещенном подземном коридоре, который тянулся в обе стороны, теряясь в темноте. Наугад Фандор двинулся направо. «Теперь главное – ни на кого не напороться!» – подумал, он.