Текст книги "Пагода сна"

Автор книги: Марко Леонетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава XII

Cледующим утром группа из девяти странников покинула Джелаи. Вела путешественников по-прежнему Кесея, однако, теперь волшебница все чаще советовалась с Конаном относительно того, какой путь лучше выбрать и даже когда остановиться на стоянку.

Пять дней путешествия прошли без приключений. Странники оставили за спиной Химелийские горы и продолжили поход в северном направлении. Отныне их путь лежал через степи, где обитали дикие племена коневодов-мунганов. Кочевники жили в небольших поселках, состоявших из двух-трех десятков шатров. Южные границы Кхитая нередко страдали от набегов степняков, но от открытого вторжения в древнюю страну мунганов предостерегала великая магия кхитайских чародеев. Вендия реже подвергалась набегам – на пути орды кочевников вставали горы. Гостей в своих владениях кочевники не любили, но относились лояльно к тем, кто задабривал их щедрыми дарами. Поэтому караванам, отправляющимся из Вендии в Кхитай, мунганы не чинили препятствий. Разумеется, если караванщики не были слишком скупы. Особо жадным нередко приходилось расстаться со своим товаром, а то и с жизнью.

Кесея предусмотрела возможность встречи с мунганами. Девять странников условились выдавать себя за странствующих торговцев, везущих в Кхитай ценные пузырьки с волшебными снадобьями. Благо, у дев-браминов стеклянного барахла имелось в избытке. Кесея и ее ученицы сменили дорогие одежды брахманов на простые шелковые платья. Вало и Конану выпало играть роль охранников каравана безо всякого маскарада, а Саттар и Таллок на время превратились в продавцов колдовских зелий.

До ближайшего селения кочевников оставалось меньше дня пути. Когда странники разбили ночную стоянку, волшебница собрала всех, чтобы объявить свое решение.

– Прежде чем вступить в область владений мунганов, мы должны выяснить, чем занимается наш враг, – сказала Кесея. – Я боюсь, Шао Лун что-то задумал – его бездействие настораживает меня больше, чем любое проявление агрессии. Неизвестность хуже самой страшной правды. Хочется верить, что мой страх не имеет основания.

– Что мы будем делать, наставница? – спросила верховную жрицу Диаса.

– Проникнем в страну снов. Там мы попытаемся выяснить, чем занят Столикий. Попрошу всех вас сесть в круг, не слишком далеко друг от друга. Сейчас каждый должен уснуть, а я покажу вам путь в мир сновидений. Помните, важно сосредоточиться на том, что мы входим в страну все вместе – иначе можно безвозвратно потеряться в необъятных просторах иллюзорного пространства. Все время держитесь меня и не увлекайтесь лишними мыслями – они могут стать неверными поводырями в пути. Будьте особенно осторожны те, кто делает это впервые. Я имею в виду Саттара, Таллока и Конана. Если вам что-то непонятно, дайте мне знать немедленно.

– По-моему, все просто, клянусь Кромом! – сказал варвар. – Разве уснуть для меня когда-нибудь было тяжелой задачей?

– Защитит нас Сирра, – пробормотал Саттар, укладываясь на подстилку.

У Таллока нашелся вопрос. Юноша хотел знать, насколько опасным окажется путешествие. Кесея сказала, что этого не может знать никто, за исключением Гипнос-Рена, хозяина иллюзорной страны. Но если все будут соблюдать общие правила и слушаться верховную деву-брамин, риск снизится до малого.

Конану некстати вспомнилась история с Иллани, которую ему не так давно показала Кесея. Юная ученица погибла из-за своей неопытности, угодив в смертельно опасный капкан, который расставил проклятый чернокнижник.

Варвар очень не хотел, чтобы скверная история повторилась с кем-то из нынешних учениц жрицы Сна.

Алиэль устроилась возле Конана, положив руку на плечо киммерийцу. За последние дни путешествия девушка и северный варвар успели заметно сблизиться и привязаться друг к другу. Несмотря на суровую несговорчивость Конана, Алиэль боготворила своего могучего защитника и не отходила от него ни на шаг. Кесея не порицала свою ученицу за нечаянную любовь к варвару, а Исира, похоже, поняла, что проиграла подруге маленькое сражение за внимание воина и отступила. Таллок сел возле Алексы. Девушка не возражала, а даже, наоборот, неосознанно завидуя Алиэль, ждала от юноши большего внимания. Вало уселся на землю, подобрав под себя ноги. Огромный вендиец сложил руки на груди и прикрыл глаза. Было похоже, что процедура ему знакома. Странники приготовились к путешествию в страну сновидений.

Сначала сон Конана был обычным – пустым и неосознанным, полным туманов серой мглы. Затем какая-то властная сила втянула его в дикое разнообразие красок, бушующий водоворот радужных бликов. Яркие оттенки изумрудно-зеленого, пурпурного, иссиня-черного, нежно золотистого, серебристо-белого и перламутрового цвета проносились сплошным нескончаемым потоком. Словно Конан купался в Вечной Реке, смывшей все краски с платья великой богини Дэркето.

Постепенно он начал различать среди пестрого безумия своих товарищей. Восприятие в иллюзорном мире разительно отличалось от того, каким привык руководствоваться киммериец в реальном мире. Если там, по ту сторону сна, ты видел, то, что видел, то здесь, в эфемерном пространстве требовались особые усилия чтобы что-то разглядеть. Стоило подумать о том, что неподалеку находятся восемь друзей, и Конан видел их лица, но стоило отвлечься, и силуэты быстро исчезали, уступая место серой мгле, полной разнообразных образов.

Голосов своих товарищей он не слышал, зато точно знал, что они хотели сказать и как это делали. Варвар различил удивленный возглас старика Саттара, тихое проклятье, граничившее с крайним изумление, вырвавшееся из уст Таллока. Ученицы верховной жрицы и сама волшебница вели себя спокойно – оно и понятно: путешествие по лабиринту сновидений девы-брамины совершали не в первый раз.

«Следуйте за мной!» – прозвучал немой приказ Кесеи.

Повинуясь влечению, которое создавала невидимая сила, киммериец последовал за всеми. Точно добрый наставник взял его за руку и увлекал вперед, в очаровательный мир непознанного.

Постепенно беспорядочный хаос красок начал складываться в упорядоченные образы. Чего тут только не было!

Рассыпанные монеты, зависшие прямо в воздухе, жаркие угли с перекатывающимися волнами пламени внутри, бумажные змеи, гигантские колонны, с вершинами, скрытыми розовой мглой, следы на влажной земле, булькающие лужи, в которых отражались дребезжащие звезды, танцующие змеи, искрящиеся хвостатые кометы, черепки горшков, конские хвосты, свисающие из ниоткуда и даже смеющиеся черепа с дружеской улыбкой на высохших губах.

Конан поразился, и его молчаливое удивление было услышано. Похоже, мысли составляли в этом мире первооснову общения.

«Это преддверье мира, – пояснила жрица Сна. – До страны сновидений мы еще не добрались».

Вскоре (так показалось северянину) причудливое окружение стало таять. Потом пространство вокруг очистило алое пламя.

Странники оказались в великом шаре, не имевшем границ. Все окружающее пространство испещряли входы в коридоры, не имеющие продолжения. Странные двери были плоскими как тонкие монеты, и позади них ничего не было. И все же варвар был уверен, что каждая из них куда-то вела.

«В сны людей, – сказала Кесея, вероятно, уловив немой вопрос Конана и остальных. – Каждая дверь открывает вход в сновидения отдельного человека. Если долго искать, то здесь можно найти и ворота в собственные видения».

У миллионов плоских врат летали тучи непонятных существ, похожих на призраков.

«Это зерии, – вновь пояснила высшая дева-брамин. – Они относят порошок снов в сознание каждого через эти ворота. Зерии делятся на гениев, лемуров и ламий. Гении несут людям добрые сны, лемуры – тревожные, зачастую пугающие, а ламии – видения, связанные с будущим, то есть пророчества».

Группа обратила внимание на гигантов с тысячей змеящихся щупалец, похожих на чудовищных многоглазых осьминогов.

«Саривии. Питаются маной и вырабатывают порошок, который передают зериям для доставки. Мана сыпется сверху, ее производит сам владыка страны снов, Гипиос-Рен».

Странники посмотрели наверх, но, разумеется, они никого там не увидели.

«Если мы опустимся ниже, то увидим мелкие норы, ведущие в сны животных и крошечные черные дырки, открывающие вход в сны растений. Но их обслуживают бесплотные рапии и это вовсе неинтересно, потому как большинство снов животных, не говоря уже о растениях, состоит из простого смешения света и тени. Можно подняться вверх – там сны демонов и добрых божеств. В них проникать очень опасно, потому что ты рискуешь попасть в вечный плен к могучим существам и больше никогда оттуда не выбраться».

«Джесал говорил нам об иллюзорной Пагоде Сна, скрытой где-то в пространствах этого мира, наставница, – сказала Алекса. – Но я не вижу здесь ничего!»

«Он спрятал свое убежище в снах какого-то человека!» – беззвучно произнес Конан.

В сторону варвара заскользили волны общего удивления.

«Совершенно верно! – поддержала Конана верховная жрица Гипнос-Рена. – Столикий спрятал обитель где-то в снах смертных».

«Но здесь миллионы дверей! – сказала Диаса. – Как нам отыскать нужную?»

«Может быть, Конан знает?» – предложила идею Исира.

«Откуда я могу это знать?! – пронеслась волна, напомнившая сердитый шепот. – Не я создавал этот мир!»

«Конечно, Конан ничего не знает о планах чернокнижника», – согласилась Кесея.

«Но как-то ведь мы должны найти ирреальную Пагоду Сна, о которой говорил Джесал!»

«Я предлагаю залезть в парочку снов, – объявил лунный маг. – Может быть, содержатель убежища Шао Луна чем-то выдаст себя».

«И как ты обнаружишь этот признак, уважаемый колдун?» – с недоверием спросил его Таллок.

«Признак должен существовать, верно, госпожа Кесея? – обратился Саттар за поддержкой к верховной жрице. – Я не привык бродить во снах, я всю жизнь следил только за теми, кто спит. Но готов остричь и съесть свою бороду, если вы не отличите сны могучего чернокнижника от простого торговца посудой».

«Саттар прав. За долгое время странствий по иллюзорному миру, я заметила, что двери в сновидения различаются. Так, например, врата правителей, гордых и властных, отличаются необычным размером и пышностью украшений, в то время как двери в сны нищих, с ограниченным сознанием, похожи на вход в убогую лачугу. Это нелегко заметить, но ничего невозможного нет. Из снов владык доносятся громкие речи, и слышится тихий звук шагов заговорщиков, крадущихся в королевскую спальню с занесенными кинжалами. В снах бедняков звучит мольба и жалобы на постоянный голод. Вход в сны колдунов часто расцвечивается грозными синими или алыми всполохами, оттуда слышится стон и протяжный вой».

«Предположим, Шао Лун спрятал пагоду в снах другого чародея, – сказал Таллок. – Но даже тогда остаются сотни, тысячи входов! Искать бесполезно. Здесь можно провести ни один год, в то время как твое тело, оставшееся без души, вскоре умрет».

«Некоторые брахманы, которых я обучала в прошлом, могли засыпать на долгие годы. Их тело не старилось, пока они странствовали в мире сновидений».

«Отлично. Кто пожелает остаться здесь, чтобы найти убежище колдуна?»

«Я могу попробовать…»

«Нет, наставница, – сказала Диаса. – Ты нужна нам там, чтобы вести нас в Кхитай, и без твоей помощи мы никогда не доберемся до Шао Луна».

«Тогда останусь я», – сказала Алиэль.

Сердце варвара дрогнуло. Ему вновь вспомнилась история с Иллани и ее конец. Пытаться поймать хищника в собственных владениях равносильно прогулке над бездной по ветхому мостику. Алиэль непременно погибнет.

Девушка словно почувствовала мысли киммерийца, направленные в ее сторону.

«Не волнуйся, Конан, – сказала Алиэль. – Ты будешь защищать меня в реальности, а я тебя здесь, в снах. Мы в ответе друг за друга, милый».

Варвар хотел возразить, но Кесея произнесла:

«Пусть идет. После меня Алиэль самая опытная дева-брамин, одаренная способностью путешествовать в стране снов».

«Она погибнет! Неужели ты этого не понимаешь?!»

«Алиэль справится, Конан. Будет лучше, если мы позволим ей действовать самостоятельно. Ведь ты же не хочешь, чтобы Шао Лун вновь добрался до твоего сознания?»

«Это безумие…» – упрямо проворчал варвар.

«Я вернусь сразу, как только найду то место где, прячется Шао Лун, – сказала девушка. – И хочу увидеть тебя рядом, когда открою глаза».

«Послушай ее, Конан, – посоветовал Таллок. – Лучше доверить это дело девам-браминам, которые давно изучили сны и занимаются магией ни один год».

«И кто лучше тебя защитит Алиэль в реальности, пока она будет спать?» – поддержал Таллока Саттар.

Под общими уговорами северянин сдался. «Но если почувствуешь неладное, немедленно возвращайся, – предостерег девушку Конан. – Не строй из себя великую воительницу Сна. Шао Лун, как я уже успел убедиться, не тот человек, с кем можно затевать игры».

«Разумеется, милый. Я буду осторожна».

Алиэль скользнула вверх, к ближайшему входу, откуда плавно выползал алый туман. Ученицу Кесеи поглотила красноватая мгла.

«Я верю, что доберусь до чернокнижника в Кхитае прежде, чем с ним встретится Алиэль в этом туманном мире, где противника нельзя сразить сталью», – твердо произнес варвар.

«Выбираемся отсюда, – сказал Вало. – Было очень непредусмотрительно с нашей стороны отправиться в мир снов, не выставив охрану вокруг лагеря. Пока мы странствуем здесь, наши тела беззащитны».

«Подождите! – воскликнул Таллок. – Раз уж мы здесь, так давайте заглянем в чей-нибудь сон. Негоже покидать страну сновидений, так нигде и не побывав».

«Да, я тоже хочу! – объявил лунный чародей, у которого вошло в привычку во всем поддерживать юношу. – Да и Конан, наверное, не откажется. Мы в отличие от вас никогда здесь не были раньше».

«Хорошо, – уступила Кесея. – Вало, Исира и Диаса пусть возвращаются назад, а я с Алексой покажу нашим друзьям пару чудес этого мира».

«Вот это здорово!» – восхитился молодой странник.

«Всего пару снов, – напомнила высшая жрица. – Готовы?»

«Конечно».

Четверо путешественников влетели вслед за Кесеей в провал ворот, напоминавших вход в каменную башню. Странники оказались в сновидениях какого-то бритунийского стражника. Человеку виделись подземелья, освещенные светом чадных факелов. Сам он шел с подносом еды в караульное помещение, откуда доносился хохот подвыпившей стражи и дружный стук глиняных кружек. Внимание охранника приковала большая лоза сочного винограда, лежавшая на подносе. Стражник решил, что стоит представить несколько виноградин собственному желудку, прежде чем он отнесет поднос в караулку. Человек остановился, запустил свои пальцы в ягоды и принялся жадно пожирать виноград.

Потом странники углубились в сон офирского богача, но быстро покинули сновидение, ибо оно изобиловало такой непристойностью, что ни у кого из путешественников по эфемерному миру не возникло желания его просмотреть. Богач мечтал об оргиях с юными наложницами, и сны офирца переполняли обнаженные тела девушек, стонущих в сладких муках.

Кесея хотела возвращаться, но Таллок и Саттар упросили волшебницу повременить с обратной дорогой и пройтись по дороге еще пары снов.

Они влетели в сумрачный сон южного дикаря. Негру снилось, что его преследует леопард. Он так боялся, что его страх передался всем непрошенным гостям сновидения. Зембабвиец слышал частое дыхание хищника, чувствовал его желание отведать свежей крови.

Сон негра не был похож на сны цивилизованных людей. Основное место в нем занимали воплощения первобытных инстинктов вперемешку с суевериями. Разобраться в происходящем было трудно, основной информацией, которую можно было прочесть, являлись чувства. Сцена с леопардом медленно перетекла в сцену охоты на газель, и волна слепящего охотничьего азарта ударила по невольным свидетелям сна. Потом показалась колонна жертвенного идола, перед которой негр испытывал благоговейный страх, граничивший с ужасом, не дававшим забыть о могучем и злом божестве. Зембабвиец считал, что, если он будет плохо кланяться богу, великий демиург поразит его молнией.

Еще странники видели глазами человека, как шаман племени открывает сезон охоты. На земле вырисовывался силуэт животного, который чернокожие воины поражали под звуки барабана своими длинными копьями.

После этого путешественники вмешались в другой сон, и Кесея предупредила, что, несмотря ни на какие уговоры, этот будет последним.

Им удалось забраться в сны какого-то кхитайского лавочника, торговавшего посудой. Сновидение человека наполнял мелодичный звон, и раскрашивали краски преимущественно светло-синего и оранжевого оттенка. Поведение кхитайца даже во сне отвечало всем правилам этикета: ответить на вежливость собеседника, задать нужный вопрос в нужное время, показать свое уважение к старшим и богатым.

Затем верховная дева-брамин велела возвращаться назад, сетуя на то, что они итак уже порядком задержались. Странникам вновь пришлось пройти причудливый мир непонятных предметов, сложенных в беспорядок, который уравновешивали странные законы. Мир сменил разноцветный хаос красок, а его место заняла серая и пустая мгла обыкновенной дремоты.

Конан проснулся. Алекса и ее наставница уже пробудились ото сна. Таллок и Саттар медленно приходили в себя.

Светило утреннее солнце, разбрасывая по земле пучки ярко-желтых лучей. Грузные тучи, словно молчаливая армия, двигались с запада на восток.

Диаса и Исира, покинувшие эфемерное пространство раньше, готовили завтрак. Палач Вало стоял на часах, вглядываясь вдаль. Не проснулась только Алиэль.

Девушка продолжала спать, мягко прислонившись к плечу варвара. Конан, повинуясь внезапному желанию, хотел с силой встряхнуть ученицу Кесеи, чтобы та вернулась в настоящий мир. К чему этой девчонке опасные игры? Зачем ей просторы иллюзий, где царствует проклятый ученик Гипнос-Рена? Киммериец удержался только благодаря тому, что знал, Алиэль его не услышит и не очнется ото сна.

– Кесея, – обратился Конан к верховной жрице. – Ты когда-нибудь рассказывала Алиэль о том, что случилось с Иллани, вздумавшей прогуляться по миру снов в одиночку? Волшебница покачала головой.

– К чему? Страх – плохой помощник в стране сновидений.

– Тогда молись всем богам, чтобы юная чародейка не нашла эту злосчастную обитель. Если она встретится с Шао Луном, ей конец.

– Она справится, Конан, – сказала дева-брамин Сна, но в этот раз ее голос прозвучал менее уверенно. И уж, тем более, он не мог убедить киммерийца, который не видел в этой затее с поиском ирреальной Пагоды Сна ничего хорошего.

Оставалось надеяться, что юная дева-брамин не попадет в ловушку, расставленную коварным колдуном. Надеяться и ждать.

Глава XIII

Степь казалась совершенно чужой областью для дев-браминов. Конан и Таллок, постранствовавшие немало за свою жизнь, могли ориентироваться в голом пространстве почти полностью лишенном растительности. По лицу Вало нельзя было прочесть вообще ничего – огромный вендиец сохранил бы свой бесстрастный вид, даже если бы странники ехали через царство мертвых.

Юноше было интересно, умел ли вообще гигант удивляться.

Лошадей Кесея приобрела хороших – скакуны не уставали за время долгого пути и требовали малого ухода.

Алиэль, прибывавшую в глубоком сне, пришлось уложить на повозку со скарбом. Девушка спала настолько крепко, что не реагировала ни на чей-либо голос, ни смену дня и ночи. Казалось, уже ничто не в силах ее пробудить и она навсегда останется недвижимой, с ее сознанием, запечатанным сном.

Время неспешно перевалило за полдень, и солнце качалось высоко в небе, надменно улыбаясь девятерым путешественникам.

Конан резко взмахнул рукой, призывая остановиться. Повинуясь приказу варвара, странники натянули поводья. Киммериец спешился и, оставив коня, побежал вперед в северо-западном направлении. Отмерив сто шагов, он замер и склонился над землей. Вало, Алекса и Диаса остались в седле, в то время как Кесея. Саттар, Исира и Таллок пошли посмотреть, что же такое необычное привлекло внимание варвара.

Не доходя до странного места двадцати шагов, Таллок первым разглядел, чем заинтересовался киммериец. Конан сидел на земле, участок которой разительно отличался от почвы, характерной для степи. Пятачок, около ярда в диаметре, был совершенно белым. Возможно, землю покрывала соль, хотя скорее это походило на пыль – частички белого порошка казались совсем крошечными.

– Что это? – спросила Конана верховная жрица.

– Я не знаю, – откровенно ответил северянин. – Впервые вижу такое.

Таллок склонился над землей рядом с киммерийцем. Юноша сгреб щепотку белого порошка и медленно пропустил его сквозь пальцы.

– Зола какая-то… Или прах.

Конан пошарил пальцами в куче пыли и извлек оттуда кость.

– Кто-то сжег здесь человека! – почти в ужасе закричал Саттар. – Кровожадные колдуны!

– Успокойся, старик. Это всего лишь позвоночная кость лошади. Но сомневаюсь, чтобы кто-то тут разводил костер – следы бы остались совершенно другие.

– А что ты скажешь на это? – Таллок обнаружил в белом песке человеческий череп с зияющими провалами глазниц.

– Да, похоже, здесь расстался с жизнью не только конь. Наверное, что-то напало на всадника и пережевало его вместе с конем. А кости выплюнуло вместе с этим порошком.

– Это жертвенник, Конан! – с пугающей уверенностью провозгласил Саттар.

– Я знаю обычаи мунганов. Степняки никогда не приносят человеческих жертв, чтобы задобрить богов.

– Значит, что-то заставило их изменить традиции.

– Может, это вовсе не мунганы, – сказал Таллок. – Вдруг по степи бродит чудовище, пожирающее людей и отрыгивающее эту белую дрянь?

– Кто бы ни устроил здесь этот беспорядок, мне это не нравится, – произнес киммериец. – Следует быть более осторожными. Возможно, впереди нас ждет засада.

– Не исключено, что это козни Шао Луна, верно? – сказала Исира.

Конан покачал головой.

– Зачем чародею посылать чудовище, которое охотится на одиноких всадников? Если бы колдун хотел нашей смерти, его посланец отправил бы пас к праотцам еще во время ночной стоянки, пока мы путешествовали в стране снов.

Странники вернулись к своим коням. Обо всем случившемся рассказали остальным.

– Ладно, отправляемся в путь, – сказал киммериец.

Они скакали до самой темноты, и только когда небо приобрело темно-синий окрас, впереди показались шатры кочевников, освещенные светом многочисленных костров. В поселке, который носил название Араказ, что в переводе с языка степняков значило «колодец», действительно, насчитывалось не больше трех десятков жилищ. Однако по странному стечению обстоятельств в селении в тот вечер оказалось огромное число кочевников. Даже если в каждом шатре жило по шесть человек, то тех степняков, что сидели у костров, было вдвое больше. Из поселка неслись песни мунганов, протяжные и гулкие, как степной ветер, возбужденные голоса, крики и даже звуки борьбы.

– Не нравится мне все это, – поделился мыслями Таллок, ехавший рядом с Конаном.

– Чего ты боишься?

– Я боюсь того, что не знаю, чего бояться. Как только я вижу опасность, я дерусь или убегаю. А сейчас я не знаю, чего ждать и что делать. Мы едем в этот поселок, и у меня все настойчивее складывается нехорошее предчувствие. Чудовище, глотающее всадников вместе с конями, огромные сборища кочевников… У них что – праздник какой-то?

– Узнаем, когда доберемся.

– Когда доберемся, может оказаться слишком поздно. Не забывай, с нами женщины, Конан.

Вало незаметно подъехал ближе к двум странникам и теперь вслушивался в их разговор. Когда дело касалось безопасности дев-браминов, вендиец-великан становился необыкновенно чутким ко всему, что происходило вокруг. К своей работе главный убийца-экзекутор общества брахманов Сна относился со всей надлежащей серьезностью. Палач-гигант старался никогда не допускать ошибок, которые могли поставить под угрозу жизнь жриц Сна.

– Мы торговцы. Какого демона можно получить с тех, кто торгует склянками? – рассуждал варвар. – Лучше въехать в поселок, не таясь, чтобы не вызвать у кочевников лишних подозрений.

– Я никогда не доверял жителям степей. – Они такие же люди.

– Ты привык судить по себе, киммериец, – осторожно сказал юноша, чтобы не прогневить северянина. – Я же побывал во многих странах и успел убедиться, что у разных народов разные ценности. Если ваш брат с севера всегда скор на руку, но никогда не ударит понапрасну, то о степняках такого я сказать не могу. Эти мерзавцы всегда готовы затаить злость в себе, и даже если кочевники не сумеют совладать с противником в открытую, то всадят тебе нож в спину при первой же возможности.

– Разрази тебя гром, парень! Послушав твои речи, можно было вообще никуда не отправляться из Вендии! Зачем же ты тогда поехал с нами в Кхитай?

– Чтобы присмотреть за теми, кто может совершить ошибку. И чтобы не погибли те, кто достоин жить, – сквозь сжатые зубы произнес юноша. – Тебе этого не понять, воин.

– Какие у тебя опасения, юный странник? – спросил Таллока вендиец, который отнесся к словам юноши с большим вниманием. – Почему ты не хочешь ехать в этот поселок?

– Не нравится он мне, – буркнул странник. – Скверное предчувствие. Ничего не могу с этим поделать. Если Конан питает какую-то скрытую симпатию к этим коневодам, я ее не разделяю.

– Поворачивать поздно, – сказал Конан. – Они, наверняка, нас уже заметили. У степняков хорошее зрение… И быстрые лошади.

– Я не прошу поворачивать. Давайте всего лишь приостановимся. У меня есть на вооружении один фокус, которому меня обучили кхитайские мудрецы. Верный способ проверить, действительно ли впереди нас ждет беда.

Группа придержала коней. Таллок вытащил из седельной сумки маленький мешочек.

– Внутри гадальный бисер. Путь каждый из вас вытянет по бусинке, которая и определит, что ожидает его в скором времени. Если попадется зеленая горошина – это к удаче, белая – никаких напастей, красная – опасность, черная – верный признак несчастья. Давай, Конан, ты первый.

Киммериец опустил руку в мешочек и вытащил бусинку.

– Красная.

– Теперь ты, Вало.

– Красная.

– Кесея?

– Красная!

Три ученицы верховной жрицы поочередно вытащили по бисеринке. У всех на ладони оказалась красная бусинка. Саттар не составил исключения. Последним вытянул предсказание Таллок. Ответ был однозначен. Красная.

– Это не жульничество, – сказал юноша. – Не подумайте, что я вас обманул – вот весь бисер…

Таллок ссыпал на ладонь разноцветные крупицы. Преимущественно все белые, значительная часть зеленых, немного красных и всего несколько черных. Остальные – в руках странников.

– Чертовщина какая-то… – тихо произнесла Алекса.

– Какая бы беда нас ни подстерегала, мы с ней справимся и доберемся до Кхитая, – твердо заявил варвар, отшвырнув мелкий красный шарик.

– Подождите! – внезапно воскликнула Исира. – У нас остался еще один человек, который не тянул жребий!

Взгляды устремились на спящую Алиэль.

Таллок ссыпал назад гадальный бисер. Вдвоем с Кесеей они подошли к девушке, тело которой недвижно лежало на повозке, укрытое тонким пледом. Высшая жрица осторожно взяла пальцы девушки и погрузила их в мешочек. Осознанно или нет, но Алиэль ухватила крохотную бусинку.

Таллок взял бисеринку из ее пальцев и передал остальным странникам. На несколько мгновений в воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь стрекотанием цикад. Никто не решался огласить результат предсказания. Ввосьмером они уставились на черный шарик, словно никогда не видели в жизни ничего страшнее.

– Может…

Кесею прервал скорый топот копыт. Со стороны Араказа приближался большой отряд конных воинов мунганов. Всадников было полсотни – пятеро на каждого участника похода. Конан и Вало мгновенно положили кисти на рукояти мечей, еще не очнувшись от зловещего смысла предсказания.

– Кто там прячется во тьме, словно кровожадный бес? – послышался злой окрик. – Если ты друг – покажись, если враг – беги без оглядки.

Конан вышел вперед, распалив факел. Кони мунганов захрапели.

– Мы не враги, степной народ!

– Почему вы скрываетесь, подобно стае шакалов, вместо того, чтобы приблизиться к поселку?

– Наши кони устали. Мы решили позволить им небольшой отдых.

Степняки разожгли свои факелы, после чего десяток конников во главе со своим лидером приблизился к группе путешественников. Кочевники недоверчиво оглядели чужаков.

– Кто вы?

– Торговцы. Наш путь лежит из Вендии в далекий Кхитай. Мы везем целебные снадобья ко двору самого императора.

Взгляд главного мунгана метнулся от Конана к остальным. В темных глазах степняка мелькнул хищный блеск, когда кочевник заметил учениц Кесеи, и киммерийцу это не понравилось.

Таллок так и не залез на своего коня. Юноша стоял на земле, переминаясь с ноги на ногу. В его душе бушевали волны опасений, смешанные с пеной плохих предчувствий. Он тоже заметил недоброе выражение во взгляде мунгана, когда тот глядел на Алексу – так работорговец оценивает живой товар. Сердце юноши, бешено колотилось.

– Мое имя Суригай, – сказал вождь степняков. – Если вы и вправду мирные торговцы, то вам незачем ночевать под открытым небом. Араказ всегда рад приветствовать почетных гостей.

Конан представил степнякам Кесею, не забыв прибавить «госпожа» к имени волшебницы. Все-таки он играл роль наемного слуги. Ученицы верховной жрицы Сна так и остались ее ученицами, Саттар и Таллок выдали себя за мастеров по изготовлению волшебных снадобий. Лунный маг представился кудесником алхимии, а юноша – его подмастерьем.

Кочевники проводили странников в поселок.

Перед тем, как пригласить торговцев в главный шатер, где полным ходом шел развеселый праздник, Суригай и его приближенные ненадолго оставили группу путешественников. За это время Конан и остальные успели увидеть нечто противоестественное, даже жуткое.

У одного из костров мунганы устроили кровавую забаву – привязав к столбам, вкопанным в землю, трех мужчин и двух женщин, кочевники кидали в них ножи и топоры, но так, чтобы нечаянно не убить своих жертв. Острые клинки оставляли на телах несчастных кровоточащие порезы или срезали кусочки плоти. Пленники стонали, однако в ответ им несся дружный хохот мунганов. Тела жертв были красны от крови, сочившейся из многочисленных ран. Страшнее всего казалось то, что умереть несчастным позволят не скоро. Жестокие игры, при желании и нужном умении палачей, могли затянуться ни на один час. Удивляло и то, что пленники были такими же степняками, только, вероятно, из другого племени.

Странники решили не вмешиваться не в свое дело. Мало ли за что могли провиниться эти люди. Но Конан все же поинтересовался у Суригая, нет ли у его людей желания оставить истязания несчастных.

Предводитель кочевников и в самом деле велел прекратить кровавые забавы. В ответ разнесся многоголосый ропот кочевников, но вождь быстро успокоил их, сказав, что пленники еще могут пригодиться. При этом он сделал странный жест рукой снизу-вверх, растопырив все пять пальцев. Недовольство вскоре угасло. Измученных людей отвязали от столбов и унесли.