Текст книги "Пагода сна"

Автор книги: Марко Леонетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Солнце висело высоко над горизонтом. Тени удлинились. Время перевалило за полдень.

– Сколько я проспал? Где мы сейчас? – спросил варвар.

– Ты пребывал в области сновидений около четырех часов, – ответила Кесея. – За это время мы успели покинуть Айодхью и сейчас пересекаем провинцию в северном направлении. Караванщики любезно согласились довезти нас до самой границы.

– Мы движемся в сторону Кхитая? Жрица кивнула.

– И наша конечная цель – дом проклятого Шао Луна?

Кесея вновь кивнула.

– Славно. Пора, наконец, поквитаться с этим псом и отдать его на корм демонам. Из-за него я убил своего друга, а я не привык копить долги. Если я не убью чернокнижника, Судир Шаху будет неспокойно в царстве мертвых. Но если я сполна рассчитаюсь со злым чародеем, он вечно будет прислуживать моему другу в загробном мире.

Киммериец помолчал. Потом пристально взглянул на верховную деву-брамина.

– Ты показала мне свое прошлое, Кесея. Но ведь это было только начало истории, верно? Почему ты не открыла мне остальное?

– В истории нашей вражды с Шао Луном есть много неприятных, а подчас и отталкивающих моментов, – призналась волшебница. – Думаю, то, что ты увидел, было истоком зарождения вечной борьбы.

– Кром! Я что похож на девственницу, которая стесняется взглянуть даже на собственный зад? Что бы там ни было, я хочу это видеть.

Кесея приподняла бровь.

– Чем вызван твой интерес, варвар? Не лучше ли мне снова попытаться прочесть твою книгу дальнейшего бытия и…

– Нет, ледяные сопли Имира! Будущее оставим на потом. Сейчас меня интересует все, что касается Шао Луна и тебя. Раз уж ты взялась показывать мне свое прошлое, будь любезна, назад не отступай.

– Хорошо, – сдалась Кесея. – Ты все увидишь. Только сначала нам нужно выбраться из провинции столицы, подальше от области владений Юсефа.

Глава VII

Солнце посылало жаркие лучи на землю, сея среди путников утомление и вялость. Путешественники не испытывали неудобств, благодаря закрытой беседке, которая спасала их от прикосновений яркого светила. Погонщики слонов редко укрывались в тени, проводя большую часть времени на шее животного. Их гардероб был сокращен до минимума – белая чалма и набедренная повязка. Караванщики-вендийцы привыкли переносить зной не хуже своих животных.

Караваи из трех слонов продвигался на север через небольшую деревушку. Местные жители были заняты своими делами и не обращали на странников никакого внимания. Женщины таскали на головах корзины и кувшины с водой, мужчины обрабатывали землю. Жизнь бедняков-шудр никогда не была сладкой. Почти весь день крестьяне проводили в поле, а их жены дома, занятые домашним хозяйством. Вендийцы, жившие в деревне, имели, как правило, большие семьи. Многочисленное потомство нужно было как-то кормить.

Алекса, как и Таллок, с интересом разглядывала местных жителей. Похоже, живя в Вендии, девушка редко выбиралась за пределы Айодхьи. От нее юноша узнал, что из всех дев-браминов, отправившихся в путешествие вместе с верховной жрицей, коренной вендийкой была только Исира. Ученицы волшебницы Алиэль, Диаса и сама Алекса пришли с Кесей в древнюю страну из далекого западного края, звавшегося Аргосом. Тогда девушкам было по четырнадцать лет. К своему смущению, Таллок не смог сказать, в какой стране родился он. Странник так долго путешествовал, что успел позабыть свою родину.

Всю дорогу юноша пытался завести разговор с молодой волшебницей на отвлеченную тему, чтобы ничего не рассказывать о себе, а своей прекрасной собеседнице дарить только комплименты. Однако Таллоку это плохо удавалось – его страшно смущали яркие голубые глаза девушки, которые, казалось, пронзали его насквозь.

Скрыть что-то от этого светящегося синим огнем взгляда было просто невозможно. Юноша перебивал сам себя, запинался и говорил какую-то ерунду, в то время как взгляд его сам собой постоянно опускался на нежные округлые формы собеседницы. Саттар, лунный маг, от нечего делать вслушивался в разговор двоих молодых людей. Поражаясь бессвязности слов, произносимых Таллоком, брахман качал головой, тряся в стороны своей козлиной бородкой. Странник, усмотрев в действиях лунного колдуна насмешку над собой, бросил на него гневный взгляд. Саттар с деланным равнодушием отвернулся в сторону.

Уже на выходе из деревушки их подстерегла беда. Солдаты-кшатрии блокировали путь. Отряд состоял из двенадцати конников, вооруженных длинными пиками и кривыми саблями, которые вместе с круглыми щитами, обитыми кожей, были полезны в пешем бою. Солдаты велели караванщикам остановить животных и спешиться. Хасал, главный погонщик уже был предупрежден насчет того, что люди раджи Юсефа, скорее всего, не позволят им беспрепятственно выехать из провинции.

– Оставайтесь в беседке, – сказал Хасал верховной жрице. – На спине животного вы в полной безопасности.

Погонщик спустился вниз, скользнув по веревке, и подошел к конникам.

– Что случилось, уважаемые?

– Приказ правителя, – невежливо ответил воин, обладатель длинных черных усов. – Кого ты везешь, старик?

– Торговцев, – быстро сказал караванщик.

– Торговцев? – старший из отряда приложил ко лбу ладонь, прикрывая глаза от солнца. Капитан вгляделся в беседку. – Мне показалось, что в той башне сидит госпожа Кесея, брахман Сна, или Катар ослепил мои глаза?

– Да, во истину это так, – Хасал почувствовал, как его прошиб пот, совсем не из-за жары. – Дева-брамин сопровождает караван.

– Еще одна ложь, старик, и твоя голова покатится по земле. Ты меня понял? К госпоже Кесее у меня претензий нет, с ней раджа Юсаф желает поговорить лично, как только она вернется в Ай-одхью. Но, ответь, караванщик, с вами ли чужеземец, которого именуют Конаном-киммерийцем?

Погонщик испуганно оглянулся. Сказать «да», значит выдать друзей, сказать «нет» – подписать себе приговор. Не решаясь произнести ни слова, Хасал вновь посмотрел в сторону беседки.

– Так он с вами или нет? – повторил вопрос капитан конников, начиная терять терпение. Рука воина потянулась к сабле.

Старый караванщик молчал.

– Я здесь, – киммериец выглянул из беседки. – Что у вас ко мне за дело, псы? Я гляжу, ты скор на язык только со стариками. Спустись со своего коня и скажи мне все, что ты хотел сказать ему.

– Ты слишком дерзок, чужеземец, – сквозь сжатые зубы произнес капитан, багровея от злости. Но так как кожа у вендийца была темной, то лицо его потемнело еще больше. – Мне приказано схватить тебя и доставить во дворец правителя столицы, где ты понесешь наказание за все свершенные преступления. Но раз тебе не терпится умереть, я нарушу приказ и убью тебя лично.

Великан Вало, почувствовав опасность, уже спустился со своего слона и приготовился защищать верховную жрицу, если того потребует ситуация.

Итого, не считая юного Таллока и мага Саттара, в их отряде было два воина, способных участвовать в схватке, подумал Конан. Двое против двенадцати – не слишком хороший расклад дел. Тем более, после долгой бессонницы и плена у варвара было мало сил. Киммериец усмехнулся.

– Все видели? – обратился он к вооруженным конникам и путешественникам. – Этот человек бросил мне вызов. Такие споры у нас на родине принято решать в честном поединке. И, если у вашего капитана хватит смелости, то пусть выйдет один как настоящий мужчина, а не прячется за спинами своих солдат.

Это окончательно взбесило капитана конников. Выхватив кривую саблю и сияв с луки седла круглый щит с конским хвостом, он спешился и отошел в сторону, ожидая противника.

– Я никогда не прятался за спинами своих солдат, варвар. Но если ты так хочешь, я могу убить тебя по обычаю твоей страны.

Конан спустился со слона, держа в руках свой двуручный меч. Дальнейшие слова были ни к чему – он уже добился своего, разозлив противника и спровоцировав его на одиночный бой. Если все солдаты будут нападать пешими и поодиночке, он справится со всеми двенадцатью.

Вендиец взмахнул саблей первым – Конан мгновенно отпрыгнул назад, но на его левом плече осталась едва заметная красная полоска, свидетельствующая о том, что клинок врага все-таки коснулся его тела. Похоже, уверенность капитана основывалась не на пустых бахвальствах, а на большом боевом опыте. Северянин подался чуть влево, словно размахиваясь для удара, на самом же деле Конан развернул в воздухе меч над головой и хлестко полоснул справа налево. Капитан, привыкший вести командный бой, видимо, не учел мастерство варвара, искушенного в одиночных поединках. Вендиец успел выставить для защиты саблю в самый последний момент. Звонко всхлипнула сталь.

От сильного удара противник потерял равновесие и, попятившись, сел на задницу под хохот своих солдат. Киммериец не воспользовался преимуществом и не стал атаковать вендийца. Капитан вскочил и с удвоенной яростью набросился на варвара. Конан парировал точный выпад, направленный ему под левую половину ребер, и нанес свой, целясь противнику в голову. Вендиец защитился, припал на одно колено и попытался поразить киммерийца под коленную чашечку. Северянин отвел вражеский клинок, раскрутил саблю противника своим тяжелым мечом и оттолкнул его от себя. Капитан во второй раз плюхнулся на мягкое место. Взревев, точно раненый зверь, вендиец ринулся на варвара, выбросив правую руку так, чтобы вонзить саблю в живот Конана. Северянин, уклонившись влево, с размаху вогнал свой меч в щит противника, пробив его насквозь. Клинок киммерийца вошел настолько глубоко, что застрял между ребер противника, раскроив тонкую сетчатую кольчугу воина. Удивленно вытаращив глаза на меч Конана, капитан выпустил из рук саблю и стал заваливаться набок.

В миг вся веселость слетела с лиц солдат. Десять пик опустились в направлении варвара, и коники приготовились разделаться с единственным пешим врагом.

– Помогите! Ой, спасайте, убивают! – раздался резкий вопль из беседки второго слона. – Это я, Саттар, чародей правителя Юсефа! Меня захватили эти жестокие люди, и они без жалости выбросят меня вниз головой с этой башни, если вы убьете того человека!

Таллок в удивлении уставился на чародея.

Солдаты замешкались, не зная, как им поступить. Трое конников почти доскакали до Конана и замерли в нерешительности. Этого момента оказалось достаточно. Вало, получив короткий кивок от верховной жрицы, огромной кошкой подкрался к ближайшему всаднику и вскочил на круп коня. Убийца зажал горло солдата между предплечьем и бицепсом, выхватил пику из ослабевшей руки и сбросил вендийца с лошади.

– Конан, держи!

Гигант бросил оружие варвару. Прежде чем трое солдат успели опомниться, киммериец поймал пику и, быстро развернув копье острием к противнику, проткнул одного из конников.

Вало тем временем выхватил из ножен саблю другого солдата из восьми оставшихся, и через миг вендиец отправился к Асуре.

Хасал направил слона прямо в строй всадников. Испуганные лошади шарахнулись, разбегаясь в стороны от массивного животного и унося на себе солдат.

Конан отбил мечом пику противника и выбросил вперед копье, прямо в сердце неудачливому врагу. Конь наездника вздыбился и поскакал прочь, унося всадника вместе с застрявшей в груди пикой. Другой солдат разогнал коня и направил скакуна в сторону варвара. Киммериец покрепче ухватил меч двумя руками.

Хищное копье свистнуло где-то совсем рядом над его ухом. Конан полоснул мечом справа, вкладывая в удар все силы. Конь проскакал мимо, и лишь через несколько шагов на землю грохнулось мертвое тело всадника.

Ведущий слон каравана рассек строй вендийцев надвое. Вало оказался лицом к лицу с четверыми противниками. Великан обрубил древко копья и захоронил клинок глубоко в шее солдата. Конник рухнул под копыта испуганных лошадей. Трое других напали на гиганта одновременно, но внезапно что-то разрушило их слаженную атаку. Двое вендийцев с ненавистью посмотрели друг на друга, и через мгновение оба солдата, загипнотизированные Исирой и Алиэль, проткнули копьями доспехи кажущегося врага. С третьим Вало разделался без труда.

Оставшиеся всадники, прикинув потери, предпочли отступить.

Конан и Вало вернулись в башни слонов, и караван спешно возобновил путь. Следовало поскорее убраться из деревни, пока сюда не явились другие солдаты.

– Похоже, у Юсефа теперь появится новый повод меня ненавидеть, – сказал варвар.

Хасал принялся усердно благодарить Конана за то, что тот спас ему жизнь. Киммериец ответил, что ему пришлось преподать урок тому, кто не уважает стариков, но с караванщиком они были в расчете, потому как Хасал не остался в стороне от схватки.

В беседке другого слона Таллок до сих пор удивленно качал головой, вспоминая поступок чародея Луны, которым брахман спас Конана.

– А ловко ты это… придумал. Прости, что пришлось тебе тогда во дворце, ну… ударить.

Маг беззаботно махнул рукой.

– Сущие пустяки, юноша. Не обращай на меня внимания, ты ведь, кажется, беседовал с этой очаровательной юной девушкой, не так ли? Пожалуйста, продолжай, только не тяни с признанием, иначе успеешь состариться так же как я, ничего не сделав.

Таллок покраснел.

Алекса, сдвинув брови, посмотрела на мага, потом на молодого странника.

– О чем это вы? Какое еще признание? Таллок от растерянности забыл все, что хотел

сказать. Саттар, немного выждав, крякнул и отвернулся от молодых, вернувшись к созерцанию местности.

Уже через полчаса путешественники забыли о встрече с солдатами.

Алиэль и Исира шептались о своих секретах, чтобы их не подслушал гигант Вало. Впрочем, вендиец-палач проявлял мало интереса к разговору девушек. Предметом обсуждения был Конан. Алиэль приглянулся голубоглазый воин, Исира тоже находила киммерийца привлекательным.

– Он сражался, как Кфурус! – восхищенно шептала темноглазая веидийка своей подруге. – Его меч сверкал подобно пламени Асуры!

– Да, пожалуй, Конан сражается даже лучше, чем Вало, – сказала Алиэль.

– Ну что ты, глупышка, с Вало никто не сравнится, даже наш красавец-варвар.

– Может быть, – неопределенно сказала зеленоглазая красавица. – Но Вало такой холодный, а от Конана просто кровь закипает при одном взгляде.

Обе девушки хихикнули.

– А что, если попробовать привлечь его волшебством?

– Ох, подруга, это не самая лучшая мысль. Киммериец не любит все эти вещи. Лучше полагаться на собственные женские чары.

– Похоже, даже наша наставница к нему не равнодушна. Я бы все отдала, чтобы послушать, о чем они говорят в беседке. Жаль, Кесея это быстро вычислит.

– Я думаю у верховной жрицы только деловой интерес к нашему варвару. Так или иначе, у нас есть шанс. Как ты считаешь, кого он предпочитает – темноглазых брюнеток или зеленоглазых шатенок?

Девушки вновь хихикнули. Вало искоса посмотрел на учениц Кесеи, но ничего не сказал.

– А как ты находишь того юношу, который влачится за Алексой? – спросила подругу Исира.

– Симпатичный молодой человек. Но не в моем вкусе.

– Почему?

– Он не из той породы. Мне нравятся сильные мужчины, готовые перевернуть целый мир по одному твоему желанию. Таллок не из таких. А вот Конан…

Весь оставшийся день прошел без приключений. Ближе к вечеру, когда ярко-желтый диск поумерил свое сияние, путешественники добрались до приграничной области провинции Айодхьи. Там группа из девяти распрощалась с караванщиками, которые, пожелав странникам удачного путешествия и успешного завершения миссии, пустились в обратный путь.

Впереди раскинулась равнина, дальше шли джунгли, и совсем далеко на горизонте возвышались пики гор. После короткого привала девы-брамины и их спутники свернули стоянку, и Кесея велела продолжить поход.

Глава VIII

Усталые путники шли до самой темноты. Уже за полночь они остановились па опушке небольшой чащи, чтобы разбить ночную стоянку. С восходом солнца группа должна была возобновить путь, и к полудню, согласно расчетам Кесеи, странников ожидал поселок Джумхаратта. Там верховная жрица планировала купить скаковых лошадей, чтобы облегчить путешествие. В Вендии брахманы, как догадался Конан, не бедствовали.

Единственным членом группы, кому путешествие давалось с трудом, был Саттар. Лунный маг привык отсыпаться по утрам и вечерам, в то время как ночью чародей творил волшбу для раджи. Казалось, старик не протянет и суток с новым режимом. Но если этим днем Саттар изнемогал от жары, а вечером устало плелся за остальными странниками, то ночью силы брахмана увеличились, как только лик луны с откушенным от левого края кусочком вновь тускло засиял в небе. После ужина колдун приготовился расстелить невидимую защитную сеть. Верховная жрица дев-браминов не стала препятствовать магу, хотя в услугах лунного чародея она не нуждалась. Саттар, верный своей привычке, уснуть не мог. Хоть он и не находился в покоях своей волшебной башни, колдуна по-прежнему волновала ответственность за спокойствие сна тех, кого он защищал своей магией, будь то Юсаф или его новые знакомые.

Конан тоже не мог уснуть. Варвара занимали разные мысли. Ему никогда не приходило в голову, что сон может стать опасным. Если в стране сновидений действительно царствует Гипнос-Рен, то почему невидимое божество позволяет Шао Луну вторгаться в сны обитателей своих владений? Неужели эфирный бог настолько глуп, чтобы уступить своему ученику власть над снами? Талантливые ученики, как ведется исстари, нередко свергают с трона своих учителей.

Сны…

Загадочное пространство, где человек не властен над своим разумом. Туда попадают и нищие, и короли. Там царят одинаковые для всех законы – ирреальные и туманные. Никто еще не пробовал захватывать власть в царстве сновидений. И, если Шао Лун окажется первым завоевателем эфемерного пространства, не исключено, что колдун обретет власть и в реальном мире. Представить только короля, мучимого самыми мрачными из мрачных кошмаров. Владыка без колебаний сделает кхитайского мага своим наместником, лишь бы вернуть отнятый покой.

Что же до сих пор удерживало Шао-дракона от того, чтобы начать завоевание?

И Конан без труда нашел ответ на этот вопрос.

Кесея.

Вторая ученица Гипнос-Рена. Похоже, она остается единственным человеком, способным остановить чернокнижника из Кхитая. И осуществление своих великих планов маг решил начать с устранения своей главной соперницы. В одном колдун просчитался – он вознамерился использовать его, Конана из Киммерии. Он возжелал превратить его в своего раба. Но легче представить Крома, сидящего за праздничным столом среди людей, чем киммерийца в цепях неволи, действующего в услугу черному волшебнику. Повиновение – худшее из зол, которое можно придумать для свободолюбивого варвара.

Резко очнувшись от своих мыслей, Конан обнаружил на себе взгляд зеленых глаз Алиэль. Девушка не спала, а с удовольствием разглядывала северянина. Варвар, не приученный к стеснению, посмотрел на деву-брамина. Она не опустила взгляд, что могло значить только одно. Тихо выругавшись, Конан перевернулся на другой бок. От такого взгляда не долго потерять всякий здравый смысл. Еще неизвестно, как отнесется Кесея к тому, что он проведет первую же ночь с одной из ее учениц.

Саттар не сомкнул глаз до первых лучей солнца. Лунный чародей просидел всю ночь, поддерживая контроль над своей магической оболочкой, которая была не так огромна, как та, что накрывала дворец раджи, но, тем не менее, требовала небольшой затраты сил на создание и сохранение. Впоследствии утром брахмана пришлось тащить чуть ли не на руках. Хорошо, что в пути с ними оказался силач Вало, которому с восходом солнца посчастливилось нести не только огромный узел вещей дев-браминов, но и поддерживать своим плечом шатающегося колдуна.

Утром варвар встретился с тем же заинтересованным взглядом Алиэль. Киммериец вспомнил сон который своей непристойностью был хуже любого кошмара. Если великая Кесея путешествовала где-то в неведомых призрачных мирах, то ее молодая ученица забавлялась не так уж далеко, играя с сознанием Конана и посылая ему тучи таких сновидений, от которых у любого заморского юнца не сходила бы с лица краска целых две недели. Вспомнив привидевшееся, он решил, что, должно быть, нелегко приходится девам-браминам без мужского внимания. Если у Алиэль ткое воображение, то…

Конан оборвал собственные мысли. Стараясь ничем не выдать того, о чем он думает, киммериец догнал верховную жрицу.

Кесея едва заметно улыбнулась. Либо она и вправду умела читать мысли, либо ей удалось подсмотреть ночью отрывок того, чем юная ученица развлекала варвара.

– Почему этот Шао Лун. так любит отвратительные кошмары, когда есть… много приятных снов? – спросил он волшебницу.

Лицо жрицы Гипиос-Рена сделалось серьезным.

– Эту страсть он принес в мир с рождением. Никто не может сказать, почему ты родился высоким и сильным, или почему я склонна дарить только хорошие сны. Тайна Шао Луна кроется в его природе. Столикий и кошмары – две неразрывные части.

– Почему ты называешь его Столиким?

– Потому что в снах он может менять свой облик. Шао Лун способен обернуться любым человеком.

– Кажется, этот подлец забавлялся подобным образом при первой нашей встрече. Во дворце Судир Шаха колдун представился в облике девочки-кхитаяики.

– Все верно. Это один из его любимых образов.

– Ты думаешь, он попытается вновь проникнуть в мои мысли?

– Безусловно. Чародей знает, что ты находишься в непосредственной близости от меня и всего нашего общества брахманов Сна. Соблазн покончить со всеми врагами слишком велик.

– Скажи, Кесея, ты можешь убить чернокнижника во сне? Я имею в виду сделать так, чтобы он умер по-настоящему?

– Я полагаю, это в моей власти. Однако одолеть Шао-дракона в собственной стихии весьма сложная задача. Уникальным знанием, переданным Гипнос-Реном владеем только мы вдвоем. И на данный момент наши силы равны.

– Ты шла на большой риск, взяв меня в путешествие, – заметил варвар. – Разве ты не боишься, что я могу снова потерять контроль над своим разумом и убить тебя? Каково чувствовать себя, стоя рядом с своим палачом?

– Ощущение не из приятных, – согласилась Кесея. – Тревога не оставляет меня ни на миг. Но все же гораздо лучше, когда ты остаешься в поле применения моих магических сил. На расстоянии защищать твое сознание от вторжения Шао Луна было бы намного сложнее.

– Чтобы попасть в Кхитай, нам нужно перевалить через те горы, потом скакать на север. А после этого еще долго рыскать по провинции древней страны. Ты уверена, что сможешь все это время сдерживать злого колдуна?

– Нет. Ты сам позаботишься о своей безопасности.

– Это как?

– Я научу тебя управлять снами. Конечно, этим ты не сможешь одолеть Столикого, но часть его нападений отбить сумеешь.

Конан помолчал

– Почему проклятый чародей выбрал именно меня? Не проще ли ему было пленить разум Вало и расправиться вами боле легким способом?

– Шао-дракон не ищет легких путей. К тому же, он очень расчетлив. Если Столикий сосредоточил свое злое колдовство на тебе, то его выбор был оптимален. Ты обладаешь малой восприимчивостью к магии, ты силен и умен. У тебя есть хорошие познания в области тактики сражения и ведения одиночных поединков. К тому же, ты побывал во многих странах и набрался опыту. Идеальный вариант безупречного раба…

– Раба!

– Возможно, Шао Лун, после того, как расправился бы со мной, сделал бы тебя генералом армии таких же лишенных воли людей, с исторгнутой из тела душой.

– Быть безвольным слугой чародея? Командовать армией безмозглых существ, которые не смогли спокойно умереть? Лучше я тысячу лет буду жариться на раскаленной сковороде Крома!

– Надеюсь, тебе не придется делать ни того, ни другого.

– Как мы отыщем чернокнижника в Кхитае?

– По оставленному им следу. Магия – она как сильный запах. Если у тебя есть хорошее чутье на волшебство, твой инстинкт непременно приведет тебя к источнику, расточающему заклинания.

– А если мерзавец успеет собрать к тому времени огромную армию?

– Нет, Конан. Шао Лун всегда действует в одиночку. Он слишком жаден, чтобы делиться властью с кем бы то ни было.

– Похоже, за долгие годы вашей вражды ты успела хорошо изучить своего вечного противника. Может быть, расскажешь что-нибудь еще из своей истории? Ты же обещала, помнишь?

– Да. Я спроецирую в твое сознание отрывок из своей памяти, таким образом, ты сможешь все увидеть, при этом не обязательно погружаясь в сон.

– Спроецируешь? Не нравятся мне эти колдовские словечки, Кесея, – проворчал Конан. – В хитрой мудрости чародейства я никогда не разбирался.

Кесея сделала все, как обещала. Пока варвар шел, в его сознании всплывали различные картины бесчисленных странствий по городам Кофа, Шема, Стигии и даже далекой Зингары. Словно он некогда пережил все это сам. Отдельные воспоминания были полны радости, в других, наоборот, крылась печаль. А некоторые моменты жизни волшебницы заставляли заледенеть кровь.

Один из таких эпизодов врезался в память киммерийца, подобно острому осколку стекла.

…Ее звали Иллани. Когда Кесея встретила этого ребенка с дивными глазами цвета морской волны, девочке было девять лет. Властительница снов нашла беспризорного ребенка, рано лишившегося родителей, в Астаросе, небольшом городе Кофа. Иллани стала первой ученицей великой волшебницы, и Кесея заботилась о ней, как о родной дочери. Долгих восемь лет они странствовали вдвоем по городам Кофа, Офира и Заморы. Юная ученица Кесеи умерла на утро своего дня рождения. Ее убил Шао Лун.

В ту ночь Иллани в первый раз было позволено странствовать по миру снов без сопровождения своей наставницы. Девушка заглядывала в сновидения кофийских торговцев, наполненные звоном монет, поглядывала сокровенные желания принцесс, мирно спящих в покоях своих дворцов, вторгалась в сны воров, отягощенные звуком тихих шагов, и осторожно вглядывалась в чуткий сон стражников, которые прилегли отдохнуть после четырехчасового поста. В ту ночь, однако, она увидела новую область, которую Кесея никогда ей раньше не показывала. Это был черный бездонный провал, откуда доносился причудливый диссонанс звуков, напоминавший протяжную, стонущую мелодию. Заинтересованная девушка подобралась поближе, чтобы разглядеть новое чудо эфемерного мира.

Внезапно жуткая воронка стала засасывать Иллани, и напрасно она взывала криками о помощи к своей наставнице. Мольбы Иллани заглушал издевательский хохот невидимого чародея. Девушка отчаянно пыталась вырваться, применяя все полученные знания от своей учительницы, но мощь враждебного колдовства была колоссальной. Никогда юная ученица волшебницы не встречалась с чародейством столь ужасающей силы. В сравнении с темной магией злого колдуна, все ее познания казались ничтожными. Вырваться из липких сетей мрака было также сложно, как и разорвать корабельный трос голыми руками. Вскоре сопротивление девушки ослабло, и голодный зев черной воронки поглотил ее. Последнее, что увидела Иллани, было лицо кхитайца, перекошенное злобой.

Кесея проснулась от чьего-то прикосновения.

Волшебница встревожилась, но, увидев перед собой свою ученицу, облегченно вздохнула.

– Почему ты не спишь, дорогая? Еще очень рано, ты можешь побродить по стране снов еще пару часов.

– Я нашла там кое-что привлекательное, и мне больше никогда не придется спать.

Кесея вздрогнула. Голос ее ученицы звучал непривычно грубо, и в нем появились незнакомые нотки, вызвавшие у чародейки Сна настоящий страх.

– Что ты там нашла, Иллани? – спросила жрица Гипнос-Рена у своей ученицы, предчувствуя беду.

– Свою смерть.

Это хлестнуло подобно удару плети.

Волшебница поняла – девушка находилась во власти чужой магии. Кесея попыталась проникнуть в сознание юной ученицы, но там чернел непроглядный мрак. Точно кто-то оттенил все мысли Иллани темной шторой, заглянуть через которую не удавалось.

Шао Лун!

Имя давно забытого врага всколыхнуло память Кесеи. Подтверждая догадку волшебницы, ее ученица разразилась низким, недевичьим смехом, который мог принадлежать только одному человеку.

– Иллани! – воскликнула Кесея в испуге.

Она схватила свою ученицу за руку, но девушка вырвалась и выбежала из дома в ночь, по дороге сбрасывая одежду.

– Иллани!

Юная чародейка бежала по городу, распугивая прохожих низким гортанным смехом. Кесея бежала за ней, но не могла догнать.

– Смотри, Кесея, что я буду делать с этой маленькой стервой! – прогремел голос Шао Луна в сознании жрицы Гипнос-Рена.

Волшебница видела, как Иллани свернула в переулок. Заметив компанию городских стражников, она бросилась на шею самому высокому кофийцу.

– Хочешь посмотреть, как юное создание лишится невинности? – спросил Шао Лун. – Думаю, стражники не откажутся от молодого тела твоей ученицы.

– Нет! – в отчаянии закричала Кесея.

– Не хочешь? Тогда что же интересного я могу тебе показать, Кесея?

– Отпусти ее, ты, ублюдок! – со злостью прорычала волшебница, но голос ее дрогнул.

– Пожалуй, я так и сделаю. Я ее отпущу. Девушка скрылась в темноте. Кесея пошарила

взглядом по темной улице, пробежала мимо удивленных стражников и вышла на площадь. Там она увидела Иллани. Нагая девушка взбиралась по стене башни. Ловкими движениями юная ученица вскарабкалась на крышу. Там она замерла, стоя на краю карниза, раскинув руки.

– Не смей! – выкрикнула Кесея в сторону невидимого колдуна, притаившегося в сознании девушки.

На площадь прибежали солдаты.

Иллани сделала шаг – и ее правая ступня повисла в воздухе.

– Смотри, Кесея! Я ее отпускаю.

Неожиданно взгляд Иллани вновь стал осмысленным. Она поняла, где находится, что с ней произошло, и всхлипнула. Обдуваемая ночными ветрами, девушка задрожала. На ней не было никакой одежды. Увидев внизу свою наставницу, Иллани с надеждой протянула к ней руки.

– Мама! – в первый раз воспитанница волшебницы назвала так Кесею.

– Иллани!

Внезапно неведомая сила толкнула юную чародейку в спину. В глазах девушки мелькнул ужас. Иллани сорвалась с крыши и, кувыркнувшись в воздухе, упала на камни улицы прямо под ноги своей наставницы. Под черноволосой головкой медленно начала растекаться вязкая красная лужа.

Городские стражники, наконец, пришли в себя. Один из кофийцев снял свой плащ и накрыл им остывающее тело, которое сотрясали последние судороги. Другой стражник поспешил увести волшебницу подальше от места, где погибла ее ученица. Пожилой солдат проводил Кесею до самого дома, потом оставил жрицу Гипнос-Рена. Он не нашел слов, чтобы утешить горе волшебницы…

Конан нахмурился.

Увиденная картина, извлеченная из памяти Кесеи, поразила варвара. Он никак не мог понять неоправданную жестокость колдуна. Даже если Шао Лун считал Кесею своим вечным врагом, он не должен был убивать девчонку. Конечно, и у них на родине случалось, что два клана, ведущих между собой непрекращающуюся вражду, могли полностью истребить почти всех членов семьи противника. Но до хладнокровного убийства никто не опускался. Киммерийцы оставляли в живых всех девушек и юношей, не умеющих держать в руках меч, хотя знали, что повзрослевший подросток может отомстить за смерть родителей. У кхитайского чародея нет сердца, которое поклялся вырвать Конан!