Текст книги "Валдайские колокольцы"

Автор книги: Марк Ефетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

51

Это был уже не сосунок, не меховой шарик с зубками как зернышко риса. На мельницу привели совсем другого – выросшего Мишку. Да и Машка за это время стала уже совсем не та.

В первый день мельник привязал брата и сестрицу к колу, вбитому в землю в лесу метрах в ста от сарая. Звери, особенно Мишка, вначале нервничали – рычали и пытались разорвать веревку. Но потом смирились и, словно козлята, паслись вокруг кола, насколько позволяла веревка. Мельник на веревку не поскупился, чтобы зверям совсем не соскучиться.

Мишка съел вокруг кола всю землянику, причем он хватал красные ягодки вместе с зелеными листочками – без разбора. Вообще говоря, в первые дни медвежата вели себя вполне пристойно. Уже на второй день Мишка перестал фыркать на своего нового хозяина, а Машка радостно поуркивала, когда видела, что мельник несет им еду. Она ведь и в раннем детстве была на редкость ласкова и покладиста.

Мельник приносил сразу две миски и давал их медвежатам. Они ели по-разному. Машка – не торопясь, нагнувшись к миске, которая стояла на траве. А Мишка становился на задние лапы, передними обхватывал миску, будто руками: он ел громко – сопел и причмокивал и все время косил глаза на Машку. А потом протягивал мельнику пустую посудину, прося добавки.

Так продолжалось два дня, а на третий, когда мельник пришел с мисками к медвежатам, он увидел одну только Машку. Она стояла пригорюнившись, и в глазах у нее нетрудно было прочесть тоску по брату. Рядом валялся кусок перегрызенной веревки. Убежал Мишка. Бросил сестру и двухразовое питание с добавками и унесся в лес, где никакой дисциплины и главное – нет веревки, которая, хоть и длинная, ограничивает весь мир десятью шагами.

Мельник дал двойную порцию еды Машке, но та съела только свою часть, а от Мишкиной отказалась. И вообще в тот день Машка была очень грустной. А на рассвете следующего дня мельник услышал спросонья, как кто-то ломится к нему в дверь. Кто бы это мог быть? Мельница, можно сказать, доживает свой век. А в те дни мельничное колесо, так же как в день нашего приезда, вообще не работало.

И кому же могла понадобиться мельница, да еще в такую рань?

Мельник подошел к двери, спросил:

– Кто там?

Молчание.

Открыл дверь и увидел Мишку с обрывком веревки на шее. Да, видно, малиновый салат с листьями – еда не очень питательная. Медвежонок за одни сутки как-то осунулся и был весь в репейнике.

А тут еще Мельникова собака подоспела. Она наседала сзади на Мишку, припадала к земле, будто готовилась к прыжку, и так отчаянно лаяла, как никогда за всю свою собачью жизнь. Во всяком случае, мельник не знал за своей собакой такой прыти. Бедный Мишка даже не огрызался. С собакой он знаком не был: мельник ведь сразу увел медвежат в лес и там привязал к колу. А теперь Миша присел на задние лапы и прятал морду в передние. Это голод, видимо, сделал Мишку робким и безответным.

Мельник с трудом отогнал собаку, впустил Мишку в избу и дал ему поесть. Мишка уткнулся носом в миску и вмиг опустошил ее и всю вылизал. Вторую миску он ел медленно и долго. А потом поднял глаза на мельника: «Дай еще».

Да, это теперь был не тот Мишка, который довольствовался молоком в маленькой бутылочке. И, не успев ее выпить, тут же засыпал с блаженным выражением на мордочке. Теперь он никак не мог насытиться, а почувствовав, что голод утолен, стал громко рычать. И, попадись ему в это время собака, думаю, что ей бы несдобровать.

В то же утро мельник отвел Мишку в сарай и туда же привел к нему Машку.

– Вот они теперь там и озоруют вовсю, – сказал мельник, когда мы подошли к сараю, из которого не доносилось ни звука, словно и не было там никого.

Сознаюсь, что у меня в это время сильнее забилось сердце. Неужели сейчас вот я увижу Мишку, с которым не виделся почти полгода? Какой он? Как встретит нас?

Славик спросил мельника:

– А он сильно вырос? Большой стал? Да?

Мельник не ответил. Он гремел огромным ржавым замком и, должно быть, не расслышал Славиного вопроса.

52

Открыв скрипучие двери сарая, мельник сказал:

– Вы погодите тут, а я войду.

Но Славик рвался вперед, и я удерживал его за руку.

Дверь сарая осталась чуть приоткрытой, и Славик так изогнулся, что мы заглянули внутрь. Я тоже мог увидеть, что в сарае, но мешала темнота. Мы стояли на свету и в первое мгновение ничего не могли различить в сумраке сарая.

Неожиданно Слава, поднявшись на носки, зашептал мне на ухо:

– Они спят.

Теперь и я стал различать, что на земляном полу сарая лежит огромный медведь. Он показался мне величиной с корову.

Я невольно отскочил и дернул за руку Славу. Но тот, видимо, понял, что испугало меня, и сказал:

– Что вы? Их же там двое, а кажется, что один.

Я оглянулся. Глаза попривыкли к сумраку, и теперь я увидел, что это лежат калачиком два медвежонка, уткнувшись носом к носу. В такой же позе я увидел их впервые полгода назад. Но все равно и половина медвежьей шкуры, которую я принял за одного медведя, была велика. Мишка и Машка здорово выросли.

Мельник вынул из кармана два куска сахара и протянул две руки к медвежьим носам.

Мишка – ам! – сцапал сахар и, как мне показалось, открыл один только глаз, мутный и сонный. А Машка благодарно уркнула, вытянула одну заднюю лапу, потом другую, отряхнулась, затем разинула огромную пасть и сладко зевнула.

Нет, нельзя было мне засматриваться на медвежат. Я ведь совсем забыл, что держу за руку Славу и держать его надо крепко. Он же, воспользовавшись тем, что я отвлекся, вырвался и был уже в сарае.

– Ай! – только успела крикнуть Нина Васильевна.

Мне вдруг стало как-то холодно и жарко в одно и то же время. Но страхи наши оказались напрасными. Мишка уже подсунул свою голову под руку Славы, а тот гладил его, обнимая, повторяя одно только слово:

– Мишенька, Мишенька, Мишенька!

А Машка при этом, как ни странно, только зевала.

Потом медвежат вывели из сарая.

– А они не убегут? – спросила Нина Васильевна.

– Если ваш сынок побежит, они за ним потопают, – сказал мельник. – А так чего же им от игры убежать? Дети еще – играть охота.

Они и вправду играли.

Мишка с размаху налетел на Машку, сбивая ее с ног. Когда он оставлял ее, Машка налетала на брата, но, как мне казалось, больше для порядка: играть ей было лень – она зевала, явно не выспавшись.

Потом Мишка, переваливаясь с боку на бок и смешно поворачиваясь всем своим туловищем (он заметно похудел), гонялся за бабочкой. Медвежонок догнал ее, поднял лапу и – хлоп по пеньку. Потом заковылял к Славе и жалобно зауркал: «Больно!»

Да, должно быть, больно было хлопать по жесткому и шершавому пню мягкими подушечками лапы. И, главное, увидеть, что бабочка выпорхнула из-под лапы и снова летает как ни в чем не бывало.

Услышав жалобные нотки в голосе братца, Машка подошла к нему и, подвалившись бочком, хотела погладить его бочок своей шерсткой. Так, во всяком случае, показалось мне. Но что подумал на этот счет Мишка – кто знает? Он зарычал и ухватил Машку за ухо. Та взвизгнула и тут же получила такой удар лапой, что свалилась на спину. А Мишка оскалил пасть, обнажил клыки – и какие! – и кинулся на Машку.

– Держите парня! – крикнул мельник.

Но Славик и сам, видимо, понял, что игры и шутки кончились. Летели клочья шерсти, медвежата злобно рычали и, видно было, дрались всерьез.

Славка стоял рядом со мной и сам держался за мою руку.

Мельник притащил откуда-то из-за сарая ведро воды и окатил медвежат. Потом он разнимал их вдвоем с Тихоном Ильичом. Делали они это очень ловко, но все равно смотреть страшно было. Сильны стали звери: друг друга одним ударом валят с ног и так же человека свалить могут…

Мы попрощались с мельником и Тихоном Ильичом и уехали, когда Мишка был заперт в сарае, а Машку привязали к колу в лесу.

Больше мишек мы не видели. Говорят, что и шалуна Мишку и тихую Машку уже отдали в Зооцентр (есть такой главный распределитель зверей для зоопарков). А оттуда куда-то увезли. Куда – неизвестно. Так что теперь, бывая в зоопарке и видя симпатичного медведя, я думаю: «А не наш ли это Мишка?»