Текст книги "Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны"

Автор книги: Марк Солонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

23 июня 1941 г. была начата открытая мобилизация, и уже к 1 июля в ряды Вооруженных сил было призвано 5,3 млн человек (что означало увеличение общей численности военнослужащих в два раза по сравнению с состоянием на 22 июня). Невероятно, но этот факт советская историография исхитрилась «не заметить». Хотя, казалось бы, как можно забыть такое? Миллионы семей провожали на фронт своих родных, бабий вой стоял над десятками тысяч деревень, «Вставай, страна огромная…» гремело изо всех репродукторов, газеты пестрели фотографиями очередей у военкоматов… Но вплоть до окончательного развала Советского Союза во всех книгах и учебниках присутствовала только цифра 2,9 млн человек – численность личного состава войск западных округов по состоянию на 22 июня 1941 г. Куда же тогда ушли 5,3 млн мобилизованных? Неужели на летнюю прогулку?

Но и 1 июля 1941 г. мобилизация, разумеется, не закончилась. Она еще только начиналась. Всего по Указу Президиума ВС СССР от 22 июня 1941 г. было мобилизовано 10 (десять) миллионов человек. Причем «лишними» они не были. Как пишут авторы монографии «1941 год – уроки и выводы», «уже в августе были полностью использованы остатки всех поднятых по мобилизации возрастов». Затем, по постановлению ГКО № 459 от 11 августа 1941 г., призвали еще 4 млн человек. И еще порядка 2 млн человек (по крайней мере, именно такую цифру всегда приводила советская пропаганда) призвали в так называемые дивизии народного ополчения. Располагая таким огромным «ресурсом живой силы», советское командование и могло формировать сотни новых дивизий, и непрерывно пополнять личным составом остатки сотен разгромленных дивизий, – одним словом, непрерывно компенсировать отсутствие качества управления огромным превосходством в количестве личного состава. У такого способа ведения войны есть вполне конкретное название, но вы его и без меня знаете…

Нельзя сказать, чтобы «маневры по фронту и в глубину» совсем уже ушли в прошлое. Нет, они и по сей день присутствуют в сотнях публикаций. Новые методы «мозгоимения» не вытеснили, а скорее дополнили, усилили и углубили старые шулерские приемы. В частности, по-прежнему хороша и эффективна «игра ума».

Как-то раз в прямом эфире «Эха Москвы» разъяренный слушатель задал мне сокрушительный (по его мнению) вопрос: «Вот вы нам тут сказки рассказываете про то, что в Красной Армии было во много раз больше танков, чем в вермахте. А вы знаете, что Германия производила чугуна и стали в два раза больше, чем СССР?» Я немедленно ответил. Честно, как есть: «Не знаю. И знать не желаю».

Вопрос о том, сколько чугуна и стали производит Германия, был одним из важнейших вопросов, ответ на который искала советская военная разведка накануне войны. Почему? Потому что информация об объеме выплавки стали позволяла строить некоторые, не совсем уже голословные догадки о том, сколько танков произвела и сколько сможет произвести в дальнейшем промышленность Германии. Эти догадки позволяли сделать следующую, самую главную догадку: сколько и каких танков может оказаться в составе танковых дивизий вермахта, развертываемых на границах СССР. Весной 1941 года, в отсутствие точных документальных данных о составе и вооружении армии противника, сведения о выплавке чугуна были на вес золота. Но зачем сегодня морочить людям голову рассуждениями о том, сколько танков теоретически можно было бы понаделать из имеющегося чугуна, когда доподлинно известно – сколько и каких (по типам и модификациям) танков было фактически в каждой из 17 танковых дивизий вермахта?

Вопрос о том, почему в начале войны (подчеркните слово «в начале» жирной чертой) из такого большого количества стали Германия сделала такое маленькое количество танков (среднемесячное производство танков в Германии в 1941 г. составило 305 единиц, в 1944 г. – 1530), конечно, интересен. Можно придумать десять (или сто) вполне логичных объяснений этого парадокса. Но к поиску причин поражения Красной Армии в первые недели войны вся эта «игра ума» никакого отношения не имеет.

А вот для «мозгоимения» она страсть как хороша, потому что позволяет сразу же перевести дискуссию на обсуждение абсолютно посторонних тем. Годится на такой случай и знаменитая припевка: «На Гитлера работала вся Европа». Что такое «вся Европа»? Может ли она считаться «всей» без Англии, Испании, Италии (от Муссолини Гитлер ничего, кроме больших и малых неприятностей, не получил), Швеции, Швейцарии (последние две ничего Германии не давали, а продавали, и за эти поставки приходилось платить деньги)? Какие материальные ресурсы надо было затратить на то, чтобы перевести фабрики, производящие голландский сыр и датское сливочное масло, на выпуск танков? Что в реальности лимитировало выпуск танков для нужд вермахта: нехватка производственных мощностей или нехватка сырья для производства легированной стали (из чугуна танки, как известно, не делаются)? Уйма вопросов, уйма возможностей для демонстрации собственной эрудиции… При этом выявление фактов о реальном соотношении сил на Восточном фронте 22 июня 1941 г. окончательно топится в потоках словоблудия.

В прежние времена этот прием (подмена обсуждения конкретных фактов обсуждением всегда неопределенных и спорных «возможностей») не был в особом ходу – фальсификаторам вполне хватало других, гораздо более грубых и действенных методов. Сейчас этот шулерский трюк – один из самых распространенных. Особенно полюбился он шумным и развязным «антирезунистам» (хулители В. Суворова почему-то считают особым шиком называть его Резуном; вероятно, в рамках доступного им чувства юмора, эта вполне типичная украинская фамилия звучит жутко смешно).

В. Суворов высказал предположение о том, что Сталин готовился к вторжению в Европу, каковое вторжение должно было начаться в июле 1941 г. Элементарная логика заключается в том, что опровергнуть версию Суворова можно, только предложив другую, связную и внутренне непротиворечивую интерпретацию рассекреченных оперативных планов и реальных действий Сталина. Увы, умственных способностей «антирезунистов» не хватает даже для понимания стоящей перед ними задачи, тем паче – для ее решения. Поэтому любая дискуссия на «суворовскую тему» глушится ими следующим выкриком: «Разве же мог Сталин планировать вторжение в Европу, если (второй левый поддерживающий каток танка КВ перегревался, Мухосранский райвоенкомат не подготовил площадку для приема мобилизуемого автотранспорта, план производства бронезаслонок для ДОТов был выполнен лишь на 83,725 %, среднестатистический уровень оснащения паровозоремонтных мастерских в СССР кусачками и плоскогубцами уступал немецкому на 27,345 %, третья русско-турецкая война убедительно показала низкий уровень оперативной подготовки офицеров русской армии – ненужное подчеркнуть)…» И все. Через несколько минут все уже забыли, что они пытались обсудить – идет ожесточенный, с потоком личных оскорблений, спор о том, почему провалилась Столыпинская реформа…

Встречаются нынче и совершенно феерические рассуждения:

«… Любители подсчитывать боевую мощь армий по количеству танков почему-то забывают, что промышленный потенциал Германии к 1941 году в несколько раз превосходил промышленный потенциал Советского Союза. Поэтому совершенно очевидно(кому очевидно? – М. С.), что если немцы построили недостаточное количество танков – значит, соответствующие производственные мощности были заняты выпуском другой военной продукции, которую руководство вооруженных сил рейха сочло более важной. Например, бронетранспортеров, автомашин, мотоциклов, противотанковых орудий, пистолетов-пулеметов или полевых радиостанций. Не приходится сомневаться, что германские вооруженные силы представляли собой предельно сбалансированный механизм…»

Какая прелесть! «Не приходится сомневаться». Почему? Потому что «совершенно очевидно». Не хватает в этом пассаже сущей безделицы (и именно от безделья ее и не хватает!) – маленькой таблички с конкретными цифрами. Теми самыми цифрами, которые, по моему мнению и мнению Карла Маркса, «стоят целых томов, полных риторической чепухи».

Но считать «бронетранспортеры, автомашины, мотоциклы, противотанковые орудия», поступившие к 22 июня 1941 г. на вооружение Красной Армии и вермахта, г-ну Гончарову (автору вышеприведенного перла) некогда. Других дел полно («родился в Свердловске. Не окончил два института – Свердловский государственный медицинский и Уральский государственный педагогический. Активист движения клубов любителей фантастики, движения ролевых игр…»).В последнее время B.Л. Гончаров активно играет в ролевую игру под названием «я – историк». Нет, ни одной книги он миру еще не подарил, зато при странном попустительстве издательств (или они тоже играют в ролевую игру?) пишет объемистые предисловия-послесловия к чужим книгам, а также полемические статьи.

Свежайшая (из известных мне на сей день) статья B. Л. Гончарова называется просто шикарно: «История или пропаганда?» Читаю с тайною тоскою и начитаться не могу… Кто ей внушил умильный вздор… Простите, отвлекся. Славная фамилия Гончаровых навеяла… Так вот, на первых четырех страницах г-н Гончаров долго и больно рассуждает о добре и зле:

«…Ненормальна ситуация, когда историк стремится обличать и клеймить прошлое своей родины(так в тексте, слово «Родина» с маленькой буквы. – М. С.), не пытаясь даже разобраться в причинах тех или иных событий… Следует признать, что историки делятся не по политическим взглядам, а по научной добросовестности… Некомпетентность не является оправданием для человека, позиционирующего себя, как специалист(так в тексте. – М. С.) в той или иной области… Необходимо четко отличать историческую науку от политической журналистики…»

После этой, изрядно затянувшейся преамбулы г-н Гончаров начинает разбираться «в причинах событий». С заявленной «научной добросовестностью» он решил доказать, что самолеты советских ВВС – это безнадежно устаревшие «гробы». Тезис, прямо скажем, не новый. Накоплен уже значительный ассортимент жульнических уловок. Можно ли тут сказать свежее слово? Можно, да еще какое слово!

«Оценивать «на пальцах» сравнительные качества и «устарелость» тех или иных самолетов достаточно тяжело(еще бы, особенно если вместо профессиональных инженерных знаний – две неудачные попытки поучиться в меде и педе)… В любом случае не требуется доказывать(почему? потому что «следует признать»?), что советская промышленность была заведомо слабее германской как по технологическому оснащению, так и по уровню квалификации рабочей силы. Номы видим парадокс – на выпуск одного самолета СССР тратил в 2–4 раза меньше людского труда, чем Германия. Совершенно очевидно, что советские и немецкие самолеты просто бесполезно сравнивать «один к одному» – они имеют совершенно разный технический и технологический уровень. Чудес на свете не бывает, так что реальная боевая ценность советского самолета тоже была как минимум в два раза (а на самом деле – раза в три-четыре) меньше, чем у немецкой машины того же года выпуска…»

Сильно сказано. До такого до Гончарова никто еще не додумался. И это не удивительно – минимально образованному человеку должно быть понятно, что технический прогресс идет в сторону сокращения в себестоимости продукции доли живого труда при возрастании доли овеществленного прошлого труда. Каналы нынче роют не руками тысяч рабов, а ковшом огромного экскаватора, в котором (и в ковше, и в экскаваторе) спрессован труд нескольких поколений рабочих и инженеров. И на производство цифрового МР-3 плеера ушло на несколько порядков меньше живого труда, нежели на сборку лампового магнитофона «Днепр». Из этого отнюдь не следует вывод о том, что качество звучания современного МР-3 плеера в сто раз хуже, чем у сундукоподобного «Днепра». Скорее наоборот. Так что сама «методика» оценки ТТХ военной техники по количеству живого труда, затраченного на ее производство, предельно абсурдна.

Не выдерживает никакой критики и сам способ определения трудозатрат путем деления общей численности рабочих, занятых на предприятиях авиационной промышленности, на общее количество выпущенных в течение года самолетов. Самолеты бывают слишком разными. Был четырехмоторный бомбардировщик ТБ-7 (вес конструкции 19 986 кг), был двухмоторный бомбардировщик Ju-88 (вес конструкции 7724 кг), был одномоторный истребитель Як-3 (вес конструкции 2123 кг). Совершенно очевидно (вернем г-ну Гончарову излюбленный им оборот речи), что количество живого труда, ушедшего на производство этих самолетов, будет различаться в разы – вне зависимости от того, где и на какой технологической базе 2-тонный или 20-тонный самолет производятся.

Наконец, стоит усомниться в том, что применительно к Советскому Союзу списочная численность рабочих, служащих и ИТР, занятых на предприятиях наркомата авиационной промышленности, и реальное количество людей, занятых в производстве самолетов, совпадают. Именно к такому предположению приводит внимательное изучение документов. Берем составленный в ЦСУ Госплана СССР (разумеется, секретный) «Баланс труда по СССР на 1 апреля 1945 г.» (РГАЭ, ф. 1562, оп. 329, д. 1523, л. 99). Что мы видим? В городах числится 36,7 млн человек трудоспособного населения (причем в это число включены «работающие подростки 12–15 лет»). В том числе 19,3 млн «рабочих, служащих и кооперированных кустарей». Что же делают, где работают эти 19 млн рабочих и служащих? Открываем монографию Н. Симонова «Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950 гг.» (М.: РОССПЭН, 1996 г.). На страницах 157–167, с конкретными ссылками на документы Архива экономики РФ, указана следующая численность рабочих, служащих и ИТР, занятых на военном производстве в 1944 году:

– наркомат авиапрома 733 тыс. человек;

– наркомат боеприпасов 398 тыс. человек;

– наркомат вооружений 316 тыс. человек;

– наркомат танковой промышленности 244 тыс. человек;

– наркомат минометного вооружения 160 тыс. человек;

– наркомат судостроения 136 тыс. человек.

Итого: 1987 тыс. человек.

Гончаров оперирует несколько отличающейся цифрой (640 тыс. человек, занятых на предприятиях авиапрома в январе 1944 г.), но проблема вовсе не в этом неизбежном разбросе статистических данных. Странный, можно сказать – загадочный вопрос заключается в том, что же делали остальные 17 миллионов рабочих и служащих? Неужели в стране, которая поставила к станку «работающих подростков 12–15 лет», в военном производстве было занято всего 2 млн человек, т. е. 10,3 % городских рабочих и служащих? Да, конечно, были еще и металлургия, транспорт, угольная и горнодобывающая промышленность, нефтехимия, кто-то шил гимнастерки и выпекал хлеб. Как пишет Н. Симонов, в «военных» наркоматах было занято порядка 25 % всех работников промышленности. Но в этом случае 100 % – это 10 млн. Чем же были заняты остальные 9,3 млн рабочих и служащих?

У меня нет ответа на эти вопросы. Есть лишь твердое убеждение, что мы имеем дело с «лукавыми цифрами». Возможно, разгадка заключается в том, что огромное количество людей, фактически занятых в военном производстве, было выведено за рамки списочной численности работников соответствующих наркоматов. По вполне понятной причине – кадровому работнику наркомата авиапрома надо дать бронь от призыва и повышенный паек. Для 1944 года это была непозволительная роскошь… Еще раз повторяю – у меня нет точного ответа. Есть лишь четкое понимание того, что оценивать «реальную боевую ценность советского самолета» на столь зыбкой статистической базе и исходя из совершенно абсурдных методологических подходов, можно только в целях горячо осуждаемой г-ном Гончаровым пропаганды. К исторической науке это никакого отношения не имеет.

Еще один, вполне анекдотичный пример подмены обсуждения фактов словопрениями о «потенциальных возможностях» обнаруживается в упомянутом выше сборнике «Великая Отечественная катастрофа-3». Господин Б. Кавалерчик поместил в сборнике огромную (на 148 страниц) статью под названием: «Какие танки были лучше в 1941 году?» Несмотря на то, что название статьи, казалось бы, не оставляло автору иного выхода, кроме как сформулировать наиболее важные с его точки зрения тактико-технические характеристики танков и затем сравнить танки вермахта и Красной Армии по этим параметрам, г-н Кавалерчик пошел другим путем. Разговор о танках он почему-то начинает с ритуальных проклятий в адрес ненавистного Резуна:

«…На волне справедливой критики официальной советской точки зрения всплыла и пена в виде версии В. Суворова (Резуна), который предложил свою теорию, быстро завоевавшую популярность у неосведомленной части публики. Он утверждал, что советские танки и по количеству, и по качеству значительно превосходили немецкие… Теория Суворова (Резуна) была уже многократно убедительно раскритикована, поэтому мы не будем тратить время на полемику с ним в этой работе».

Как мило! «Тратить время на полемику мы не будем», а вот лягнуть походя – это завсегда пожалуйста. Да и трудно было бы полемизировать с «утверждением Суворова» о значительном количественном превосходстве советских танковых войск, учитывая, что на стр. 304 сам Кавалерчик сообщает читателям, что «для проведения операции «Барбаросса» немцы сосредоточили 3502 танка», а на стр. 351 пишет: «В пяти западных военных округах имелось 12 898 танков».Может быть, я тоже отношусь к категории «неосведомленной части публики»,но мне кажется, что число 12 898 больше числа 3502. Причем «значительно» больше – не на единицы процентов, а почти в четыре раза.

После этого г-н Кавалерчик взялся раскритиковать качественные параметры советских танков. Историю создания легендарной «тридцатьчетверки» – танка, на несколько десятилетий вперед обозначившего основные тенденции развития мирового танкостроения – он описывает в таких выражениях:

«…B августе 1937 г. КБХПЗ получило правительственное задание разработать новую модель танка. В то время для этого бюро такая задача являлась непосильной. Это была сравнительно небольшая конструкторская организация, работавшая в глубинке, далеко от ведущих центров советского танкостроения…»

На этом месте книжка выпала из моих ослабевших рук. О чем это он? Что за «глубинка»? Неужели был какой-то другой ХПЗ? Лихорадочно перелистываю страницу, читаю дальше:

«…Большинство выполненных ими проектов до серийного производства довести не удавалось, ведь на ХПЗ остро не хватало квалифицированных специалистов… Постоянная проблема нехватки грамотных и опытных инженерных кадров… Причиной ошибок был главным образом банальный недостаток знаний и практического опыта… Автобронетанковое управление РККА не питало особых иллюзий на счет реальных возможностей бюро харьковского завода… Для поисков и отработки принципиально новых конструкций у них просто не хватало времени. Кроме того, недостаток знаний и опыта харьковчан делал это занятие слишком рискованным…»

Нет, все на месте. Да, тот самый, Харьковский ХПЗ… В существование «неосведомленной публики», не знающей этот анекдот, я не верю, но все равно с удовольствием расскажу его еще раз. И прошу не считать за «разжигание розни».

– Хаим, таки где ты шил такой шикарный костюм?

– В Париже.

– Хм, в Париже… Адалеко это от Бердичева?

– Ну, тысячи две верст будет…

– Подумать только, такая глушь, а как хорошо сшили!

Спешу сообщить г-ну Кавалерчику, что по отношению к Харьковскому паровозостроительному заводу (ХПЗ), он же завод им. Коминтерна, он же завод № 183, все остальные точки земного шара были «глубинкой». Созданный еще в 1895 году и получивший в советское время такое звучное, такое многообещающие название («имени Коминтерна»), завод этот превратил Харьков в «танковый Париж».

Начиная с 1932 года завод № 183 производил танки серии БТ, которые на тот момент превосходили любые легкие танки мира по скорости и вооружению. К моменту начала Второй мировой войны завод № 183 произвел в два раза больше танков БТ, нежели вся танковая промышленность Германии. Разработанная конструкторами ХПЗ танковая башня с 45-мм пушкой устанавливалась не только на БТ, но и на наиболее массовые серии легкого танка Т-26.

Производство мощных (1320 л. с.) дизельных моторов для подводных лодок на ХПЗ освоили еще в 1916 году. Этот опыт (и последующий опыт производства многотопливных дизелей для тракторов) позволил конструкторам ХПЗ совершить грандиозный технический прорыв – создать высокооборотный, компактный и легкий танковый дизель В-2 (номинальная мощность 400 л. с., максимальная 500 л. с.). Ничего подобного в тот момент не было ни в одной стране мира (самый мощный немецкий танковый двигатель «Майбах» HL120 TRM имел номинальную мощность 265 л. с. и максимальную – 300 л. с.).

Разработанный для тяжелого танка КВ форсированный двигатель В-2к развивал максимальную мощность в 600 л. с., что позволяло 48-тонному гиганту двигаться по шоссе со скоростью, лишь немногим уступающей скорости легких немецких танков (35 км/час). Позднее производство танковых дизелей было выделено из ХПЗ в отдельный завод № 75, также расположенный в Харькове.

Появление В-2 позволило совершить технический переворот во всем советском танкостроении. На базе этого двигателя были разработаны легкие танки БТ-7М и Т-50, средний Т-34, тяжелый КВ. В конце 30-х годов на ХПЗ был разработан и запущен в серийное производство «Ворошиловец» – артиллерийский гусеничный тягач с совершенно феноменальными тактико-техническими характеристиками. Без прицепа тягач развивал на шоссе скорость 42 км/час и имел запас хода 390 км, с полной нагрузкой – 20 км/час и 240 км. Мощность и экономичность дизеля В-2 позволяли «Ворошиловцу» в течение одного светового дня и на одной заправке топлива переместить тяжелую гаубицу с одного фланга полосы обороны армии на другой. Два «Ворошиловца» справлялись даже с чудовищной 305-мм гаубицей Бр-18 весом в 45,7 тонн. В качестве эвакуационного тягача «Ворошиловец» способен был тянуть пятибашенный танк Т-35.

Но г-н Кавалерчик неумолим: «Небольшая конструкторская организация, работавшая в глубинке… задание разработать новую модель танка являлось для нее непосильным». И неважно, что в результате был создан лучший в мире, по меркам начала 40-х годов, средний танк. Главное – это мнение писателя о «реальных возможностях бюро харьковского завода». Не спорьте, больной. Если доктор сказал: «В морг» – значит, в морг.

Знакомство с методом использования «шумовой гранаты» мы также начнем с примера, взятого из изобильной статьи г-на Кавалерчика. Как вы уже поняли, задачей автора статьи было «разоблачить миф» о качественном превосходстве новейших советских танков (т. е. Т-34 и КВ). Совершенно бесспорным преимуществом этих танков было использование дизельного двигателя. Странно, что в начале XXI века, когда применение дизеля стало общепринятой нормой для тяжелой транспортной и боевой техники, об этом вообще приходится спорить. Горящий бумажный факел в ведро с соляркой я совал лично – в стройотряде, за много-много лет до появления «теории Суворова». Повторить этот «эксперимент» с ведром бензина я не пожелаю и злейшему врагу. Да и не только с факелом – с горящей сигаретой к ведру с бензином лучше не подходить. Но если очень хочется доказать, что белое – это черное, то можно написать следующее:

«…Наиболее катастрофические последствия вызывает взрыв каморного(т. е. имеющего заряд взрывчатого вещества. – М. С.) снаряда в баке, заполненном на четверть или менее. При этом образуется аэрозольная смесь мелких капель топлива, которая добавляется к уже имеющимся в баке парам топлива. Условиями для возникновения детонации являются высокая температура и скачкообразно увеличивающееся до огромной величины давление, созданное фугасным действием разрывного заряда каморного снаряда… В результате детонации бака ближайший к месту ее возникновения броневой лист полностью вырывало из корпуса по сварному шву и отбрасывало в сторону… Сам бак с соляркой после детонации внутри него исчезал без следа, он просто разлетался в пыль… Все это полностью соответствует процессу, который происходит при подрыве современного боеприпаса объемного взрыва, называемого иногда «вакуумной бомбой». Как известно, скорость ее детонации доходит до 1500–1800 м/с, а давление – до 15–20 атмосфер. Именно эта чудовищная сила и разрывала даже прочные силовые швы корпуса Т-34…»

Страшно? Еще бы не страшно! «Чудовищная сила», бак «разлетался в пыль», броневой лист «полностью вырывало из корпуса»… Вот вам и хваленый Т-34, который в огне не горит! Да он, оказывается, разлетался на куски как миленький. Несмотря на всю свою «дизельность». Можно ли в это поверить? А как можно не поверить специалисту, который знает такие мудреные слова («скорость детонации», «боеприпас объемного взрыва», «аэрозольная смесь», «каморный снаряд»…).

Вот этот, действительно непростой, зато эффективный прием я называю «шумовой гранатой». Задавить «эрудицией», ошеломить потоком незнакомых технических терминов, надавить на эмоции… И клиент готов. Он (клиент) или не заметит, или не поймет до конца значение фразы, которая идет следом за процитированным выше абзацем, а именно: «Тут необходимо добавить, что фугасное действие 37-, 47– и 50-мм немецких бронебойных снарядов было слишком слабым, чтобы породить детонацию топливного бака «тридцатьчетверки».

А тогда о чем же мы тут говорим? Что делает в статье под названием «Какие танки были лучше в 1941 году?» весь этот «ужастик» про разлетающиеся в пыль топливные банки? В 1941 году на вооружении вермахта были 37-мм противотанковые пушки, 37– и 50-мм танковые пушки, 47-мм чешские противотанковые пушки, смонтированные на шасси легкого танка; в пехотные дивизии начали поступать новейшие 50-мм противотанковые пушки. Две последние системы при особо благоприятных условиях (малая дистанция, попадание в нижнюю часть борта корпуса) могли пробить броню Т-34, но, как объяснил нам сам г-н Кавалерчик, даже в случае пробития брони ЭТИ снаряды не могли породить детонацию топливного бака. К чему тогда весь рассказ про «катастрофические последствия взрыва каморного снаряда в баке»? И почему в статье под названием «Какие танки были лучше в 1941 году?» нет ясной и четкой констатации того факта, что топливные баки любого немецкого танка были прикрыты в лучшем случае 30-мм бортовой броней, которую любой советский танк, пушечный бронеавтомобиль, любая советская противотанковая (или дивизионная 76-мм) пушка пробивали на всех дистанциях прицельного выстрела, и струя раскаленных осколков снаряда и брони гарантированно поджигала плещущийся в баке бензин?

При всем при том я готов согласиться с тем, что «шумовая граната», изготовленная Кавалерчиком, действует эффектно и где-то даже красиво. Тот же прием в исполнении признанного предводителя отечественных «антирезунистов» A. B. Исаева выглядит до невероятности занудно:

«Первая боевая группа 14-й танковой дивизии (кампфгруппа Штемпеля) состояла из 108-го моторизованного пехотного полка (без 2-го батальона), штаба 4-го артиллерийского полка 14-й танковой дивизии с 3-м дивизионом 4 артполка (без 1-й батареи), 1-й батареи 4-го артиллерийского полка, 1-й батареи 607-го мортирного дивизиона (приданная корпусная часть, 210-мм мортиры), 1-й батареи 60-го артиллерийского полка (приданная корпусная часть, 100-мм пушки), 1-й роты 4-го противотанкового батальона 14-й танковой дивизии, 36-го танкового полка (без 1-й усиленной роты) со 2-й ротой 13-го моторизованного саперного батальона, частей моторизованного батальона связи, 2-го взвода 4-й саперной роты. Вторую боевую группу (кампфгруппу Фалькенштейна) составляли 103-й моторизованный пехотный полк, 1-я усиленная рота 36-го танкового полка, 2-й дивизион 4-го артиллерийского полка, 4-й противотанковый дивизион без одной роты и двух взводов, 1-й взвод 4-й саперной роты. Третья боевая группа (кампфгруппа Дамерау) состояла из…»

Вы все поняли? Нет? Тогда перечитайте еще два-три раза. Попробуйте переписать – это способствует запоминанию. И не капризничайте – скажите спасибо, что я вас пожалел и процитировал лишь половину (!!!) «гранаты»…

Этот маленький шедевр претенциозного пустозвонства («От Дубно до Ростова», М.: ACT, 2004, стр. 158) потребовался г-ну Исаеву для того, чтобы, загипнотизировав читателя всем этим мельканием номеров рот, батарей и дивизионов, навязать ему представление о «несметной вражьей силе», надвигающейся черной тучей на позиции советских войск. Перечень действительно внушительный.

Чудес, однако же, не бывает. 14-я танковая дивизия вермахта на своем пути от приграничного Владимир-Волынского до Луцка встретила (правильнее будет сказать – должна была бы встретить) четыре дивизии Красной Армии (19-ю тд, 135-ю сд, 215-ю и 131-ю мд) и 1-ю противотанковую бригаду. Это – не считая находившихся непосредственно у границы 87 сд и 41 тд, а также три узла обороны Владимир-Волынского УРа (о которых Исаев пренебрежительно обронил: «40 редко расположенных ДОТов»). 26 июня к занятому немцами Луцку подошли еще две стрелковые дивизии Красной Армии (200-х сд и 193-х сд). И если полный перечень всех подразделений одной немецкой дивизии занимает 2 страницы текста, то такой же, с детализацией до уровня взводов и рот, перечень применительно к восьми советским дивизиям должен был бы занять 16 страниц. Разумеется, его г-н Исаев предусмотрительно не приводит…

Слезоточивый газ (он же – «плач Ярославны») был и остается важнейшим, базовым приемом фальсификации истории начала войны. В чем его сила? В правде. Сущность этого приема заключается в том, чтобы говорить правду, одну только правду про недостатки (нехватки, недоделки, сложности, проблемы), с которыми столкнулась летом 41-го Красная Армия. Одна только Красная Армия. Про то, что точно такие же (если не большие и худшие) проблемы были у противника, можно не говорить. И все. Действует безотказно.

«…Местность. В полосе наступления корпуса – 5 серьезных водных преград: р. Радоставка, р. Острувка, р. Жечка, p. Лoшувка и р. Соколувка. Все реки имеют болотистые берега и представляют собой трудно доступные рубежи для действия танков. Вся местность в полосе наступления лесисто-болотистая, командные высоты на стороне противника. Вывод: местность не способствует наступлению…»

Как можно не согласиться с таким выводом? Прочитав такое, не всякий и догадается задать вопрос: «А по какой местности наступал с темпом 30–50 км в день противник?» Как действовавшие на Западной Украине дивизии 1-й Танковой Группы вермахта смогли преодолеть эти могучие, не обозначенные ни на одной географической карте лесные ручьи (Радоставку, Острувку, Жечку, Лошувку и Соколувку), а заодно и Западный Буг, Стырь, Горынь, Случь и, наконец, полноводный Днепр? Откуда в заболоченном лесу появились «командные высоты» и почему они оказались в руках противника, который появился в этом лесу всего лишь за несколько дней (или даже часов) до событий, описанных в процитированном выше докладе командира 15-го мехкорпуса?