Текст книги "Последний самурай"

Автор книги: Марк Равина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Таким образом, трансформация Сайго в небожителя нанесла свежий глянец на древнюю традицию почитания богов и призраков. И если даже поэт и администратор, такой, как Сугавара, смог посеять панику среди своих врагов, то какой участи могли ожидать для себя соперники генерала Сайго? Японское правительство, конечно же, ни за что не призналось бы в том, что оно боится духа Сайго, но оно не могло и дальше игнорировать его неослабевающую популярность среди народа. Сайго стал символом оппозиции имперскому правительству. Японская интеллигенция считала его честным и неподкупным, олицетворением всего того, чем не является «новая» Япония. Народ продолжал пересказывать легенды о том, как выживший Сайго готовит свое возвращение. Даже после смерти Сайго оставался опасным. В конечном итоге, вместо того чтобы сражаться с легендой о Сайго, правительство решило ее принять. 22 февраля 1889 года Сайго простили все преступления против государства и вернули ему прежний ранг при императорском дворе. Его прощение стало частью всеобщей амнистии, объявленной в честь одного из главных достижений нового государства – принятия конституции Мэйдзи 11 февраля. Перестав быть мятежником, Сайго быстро превратился в образец всех традиционных японских добродетелей, прославленный в школьных учебниках.

Прощение Сайго канонизировало его статус любимого японского бунтовщика. Сайго был изменником, но теперь он стал изменником, одобренным центральной властью. Эти противоречивые импульсы – к неповиновению и уважению центральной власти – долгое время формировали жизнь Сайго. Необычный статус почитаемого мятежника и преданного изменника теперь формировал и его посмертную славу.

Утром 24 сентября 1877 года до реабилитации Сайго было еще далеко, но поиски его головы предзнаменовали смену отношения к нему правительства Мэйдзи. Неудивительно, что товарищи Сайго постарались спрятать его голову. Они твердо решили лишить центральную власть возможности одержать триумф, завладев этим трофеем. Но удивляет реакция правительства. Даже без головы Сайго у правительства не было никаких причин сомневаться в его смерти. На руках у властей был огромный труп (Сайго имел около шести футов роста) с характерным шрамом на правой руке: не было никаких сомнений в том, что это тело принадлежит Сайго. Но правительство Мэйдзи сражалось с героем легенды, который, согласно популярным изданиям, начал возноситься на небеса еще до своей смерти. Физическая победа над телом Сайго была неполной без символической победы над Сайго-легендой. Поиски головы Сайго символизировали двойственное отношение правительства к наследию самурайских традиций и его неуверенность по поводу того, что почитать, а что подвергать осуждению. Чтобы понять причины поиска головы Сайго, прежде всего следует разобраться с тем, как Сайго начал олицетворять собой все самурайские доблести и как правительство Мэйдзи вступило в борьбу с самурайской культурой. Так где же была голова Сайго Такамори 24 сентября 1877 года, и почему это имело такое большое значение? На эти вопросы мы попробуем теперь найти ответы.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. «РОМАНТИЗМ МОГУЩЕСТВА»
Детские и юношеские годы жизни Сайго в Сацума[3]3
  Описание начального периода жизни Сайго основано на воспоминаниях Окубо Тосимити.


[Закрыть]

Родина Сайго

Сайго родился в Кагосима, прйзамковом городе и столице княжества Сацума. Кагосима, в зависимости от точки зрения, можно было назвать тихой заводью или вратами Японии во внешний мир. Если смотреть из сёгунской столицы в Эдо (теперь Токио) или императорской столицы в Киото, то местоположение города Кагосима кажется крайне отдаленным: он располагается на юго-восточном побережье острова Кюсю, самом южном из четырех основных японских островов. Оми-си, название одной из трех провинций, входивших в княжество Сацума, означает «большой угол»: если Киото и Эдо считать центром Японии, то княжество Сацума находилось на ее периферии. Сухопутный маршрут из Эдо в Кагосима имеет протяженность около тысячи миль; самым быстрым курьерам требовалось две недели, чтобы доставить туда новости из Эдо. Жители Сацума говорили на диалекте японского, почти непонятном для остальных японцев. Популярная литература еще больше усиливала представление о Кагосима как о примитивной, глухой провинции. В своем знаменитом собрании эротических новелл Ихара Сайкаку называет княжество Сацума «отдаленным и отсталым».

Сацума и главные княжества, около 1850

С другой стороны, Сацума служило для Японии связующим звеном с внешним миром. До 1630-х годов торговые суда, прибывавшие из Китая, часто делали свою первую остановку в Сацума, и это княжество было стартовой точкой для распространения новых товаров и технологий. Так, например, по-японски сладкий картофель называется сацумаймо, или «картофель из Сацума»: ямс был завезен в Японию из Китая через Сацума (хотя в Сацума его называют караймо, или «китайский картофель»). Огнестрельное оружие тоже попало в Япо-нию через Сацума, а точнее, через остров Танэгасима в 1543 году, и японское название фитильного ружья гаа-шгасима произошло от места его появления. После того как в девятнадцатом веке студенты из Сацума составили один из первых японо-английских словарей, сацума дзисё, или «сацумский словарь», быстро стал собирательным названием для всех японо-английских словарей.

Интенсивные контакты Сацума с внешним миром имели не только экономический, но и политический аспект. Княжество поддерживало особые отношения с княжеством Рюкю, ныне входящим в состав японской префектуры Окинава. В 1609 году княжество Сацума завоевало столицу Рюкю, город Наха, и впоследствии потребовало с правителей Рюкю выплаты дани в знак своего подчинения. Даймё Сацума, из дома Симадзу, использовали эти особые отношения для повышения своего статуса внутри Японии: они были единственными даймё, принявшими присягу верности от чужеземного правителя. Однако во внешних отношениях Симадзу приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы скрыть свою власть над Рюкю. Большая ценность этого царства заключалась в том, что оно служило экономическим мостом между Японией и Китаем. Согласно китайскому дипломатическому протоколу, правитель Рюкю считался вассалом китайского императора, и княжество Сацума не хотело подвергать угрозе торговлю, оспаривая это право. Японские чиновники на Рюкю скрывали все следы своего присутствия перед прибытием китайского дипломатического персонала: они переезжали из столицы Наха в расположенную поблизости деревню, предварительно приказав местным властям уничтожить все записи, свидетельствующие об их пребывании. У китайских дипломатов возникало подозрение, что за их спиною что-то происходит, но они никогда не поднимали этот вопрос. Симадзу были не единственными даймё, которые вели внешнюю торговлю. Сёгунат Токугава доверил вести торговлю с японским торговым постом в Пусане, Корея, дому Сё из княжества Цусима, а дом Мацумаэ, из княжества Мацумаэ, вел торговлю на северной границе Хоккайдо. Но положение Симадзу было уникальным по своей престижности: сёгунат приказал им «править» над царством Рюкю.

В самом Кагосима размещалось значительное по размерам посольство Рюкю, известное как рюкюкан, занимавшееся урегулированием дипломатических вопросов между двумя правительствами. Даже несмотря на то, что община выходцев с Рюкю насчитывала не более нескольких сотен человек, она оказывала большое влияния на жизнь города. В девятнадцатом веке гость из Эдо отметил, что горожане не обращают никакого внимание на жителей Рюкю, но в то же время встречают тихим смехом путешественников из центральных областей страны. Несмотря на свою малочисленность, община выходцев с Рюкю все равно была одной из самых многочисленных иностранных общин в Японии. В семнадцатом веке сёгуны Токугава резко ограничили сношения с внешним миром. Тех японцев, которые покинули Японию, после возвращения на родину ожидала смертная казнь, и строительство океанских судов было запрещено. Присутствие голландских и китайских торговых представительств было ограничено городом Нагасаки.,

Даймё Симадзу отличались и в другом. Они не только принимали иностранных послов, но и были представителями древнейшего самурайского рода в Японии. Лишь немногие дайме могли проследить свою родословную ранее 1500-х. Большинство дайме эпохи позднего Средневековья приобрели свой высокий статус в ходе ожесточенных гражданских войн пятнадцатого и шестнадцатого столетий. Даже предки сёгунов Токугава еще в 1540-х были представителями простой самурайской семьи. В отличие от них Симадзу прослеживали свое происхождение до могущественных феодальных правителей эпохи первого японского сёгуната – Камакурского режима (1185–1333). В 1185 году первый японский сёгун Минамото Ёритомо назначил Корэмунэ Тадахиса поместным начальником (дзито) в провинцию Симадзу, которая составляет большую часть современной префектуры Кагосима. В 1197 году он получил повышение, став военным губернатором (сюго) всей провинции, и на следующий год Тадахиса изменил свое фамильное имя, в ознаменование получения новой высокой должности. Именно его дайме Симадзу считали основателем своего рода. Любопытно, что историки прослеживают происхождение рода Симадзу еще дальше в глубь веков, до семьи императорского придворного шестого века, и, с меньшей уверенностью, до аристократического семейства, эмигрировавшего с Корейского полуострова. Но, поскольку даймё предпочитали предков-воинов аристократам, официальным основателем рода Симадзу стал Тадахиса.

Эта экстраординарная генеалогия оказала влияние на мышление Сайго и его когорты. Самураи Сацума испытывали особую гордость от того, что они служат дому Симадзу, который непрерывно управлял одной территорией более шести веков. На самом деле Симадзу оказались более долговечными, чем те сёгуны, которые назначили их на должность: они создали независимую основу для власти и пережили крушение Камакурского сёгуната в 1330-х.

Второй сёгунат, известный как сёгунат Асикага или Муромати, подтвердил власть Симадзу над Сацума. После краха режима Асикага в 1500-х Япония погрузилась в продолжительную гражданскую войну, и Симадзу, как и многим другим даймё, пришлось приложить большие усилия, чтобы подавить выступления непокорных вассалов. Однако, в отличие от многих даймё, Симадзу вышли победителями, консолидировав и расширив свои территории. В борьбе за объединение страны, развернувшейся в конце шестнадцатого столетия, Симадзу вступали в столкновение с крупнейшими феодальными правителями Японии. В 1580-х Симадзу сражались против Тоётоми Хидэёси и потеряли свои территориальные завоевания на севере Кюсю. Они также противостояли основателю третьего японского сёгуната Токугава Иэясу. В 1600 году, в великой битве при Сэкигахара, Симадзу и Токугава сражались на противоположных сторонах: Токугава Иэясу возглавлял восточный союз, в то время как Симадзу отстаивали интересы западного союза. Токугава победил. В 1603 году Иэясу, с санкции императора, провозгласил себя сёгуном, утвердив свое превосходство и положив начало 2б5-летнему правлению династии Токугава, самого долговечного японского сёгуната. Чтобы вознаградить своих союзников и укрепить собственное положение, Иэясу отнял у своих недавних врагов миллионы акров земли, частично или полностью лишив их прежних владений. Примечательно, что владения Симадзу он оставил нетронутыми. Хотя Симадзу потерпели поражение, они по-прежнему представляли собой грозную силу, и у Иэясу были веские причины избегать прямой конфронтации с ними. Более того, поскольку Кагосима и новую столицу Токугава, Эдо, разделяло около тысячи миль, вероятность того, что Симадзу попытаются атаковать сёгунат, была крайне невелика[4]4
  Я имею здесь в виду сухопутный маршрут, а напрямую, по карте, между Кагосима и Токио всего 600 миль.


[Закрыть]. Результатом стал компромисс. Симадзу признали верховную власть сёгуната и совершили соответствующие акты поклонения, такие, как подписание клятвы верности кровью. Со своей стороны, Иэясу подтвердил власть Симадзу над их традиционными владениями на северо-западе Кюсю.

Соглашение с Токугава начала 1600-х продолжало оказывать свое влияние на политику и по прошествии двух веков. Симадзу, противостоявшие Токугава в 1600-м, получили статус тодзама, или «посторонних» даймё. «Посторонним» даймё было запрещено занимать посты в администрации сёгуната, и они были исключены из процесса принятия решений в области национальной политики. Большинство крупнейших феодальных правителей юго-запада имели статус тодзама, как и многие даймё, владевшие обширными территориями в других частях страны. Те же даймё, которые заслужили доверие Иэясу еще до 1600 года, назывались фудаи, или наследственные даймё. Это различие между фудаи и тодзама стало определяющим фактором в политике сёгуната по отношению к даймё: даже во времена Сайго ключевые должности в административном аппарате сёгуната были зарезервированы для фудаи. Тот факт, что даймё, занимавшие важные посты в административном аппарате, вносили значительно больший вклад в укрепление сёгуната, чем тодзама, оказал свое влияние на формирование реакции японцев на империализм в 1850-х и 1860-х. Многие тодзама стремились получить должности, которые дали бы им право голоса в международных делах. Фудаи были значительно ближе связаны с традиционными властными структурами и поддерживали исключительное право сёгуна на решение дипломатических вопросов. Симадзу, по мнению многих, представляли собой квинтэссенцию правителей тодзама. До 1860-х они не противостояли открыто сёгунату, но сохраняли удивительную независимость в гражданских и дипломатических делах. Симадзу считали себя не столько вассалами Токугава, сколько равными им верховными правителями, проигравшими ключевую битву. В последние годы сёгуната Токугава они окончательно отбросили в сторону все внешние приличия, направив в Париж, на Всемирную выставку 1867 года, независимую делегацию, которая представляла не Японию, а княжество Сацума и острова Рюкю.

Сегодня Симадзу больше не правят, но тем не менее их присутствие в Кагосима остается достаточно заметным. Потомки Симадзу активно участвуют в обслуживании туристов, так что у каждого гостя Кагосима, поселившегося в гостинице, пользующегося такси и посещающего местные музеи, есть шанс столкнуться с одним из работников Симадзу. Герб города Кагосима имеет очевидное сходство с фамильным гербом Симадзу. Больше нигде в Японии потомки феодальных правителей не принимают такого заметного участия в современной повседневной жизни.

Родина Сайго, семейные владения Симадзу, занимала огромную территорию, охватывавшую не только провинцию Сацума, но и провинцию Осуми, а также юго-западную часть провинции Хюга. Владея этими тремя провинциями, известными под общим названием княжество Сацума, Симадзу правили всей южной оконечностью Кюсю, чья площадь составляет более тридцати пяти тысяч квадратных миль. Владения Симадзу также были одними из самых густонаселенных в Японии: в 1870-х в Сацума проживало около 760 000 человек. Только три княжества – Kara, Нагоя и Нагасаки – превосходили Сацума по численности населения. Сёгуны Токугава оценивали доходы дайме по урожаю риса, собираемого в их владениях; по этому показателю Симадзу занимали второе место в Японии, уступая только дому Маэда из Kara. ’

В центре города Кагосима находится замок Цурума-ру, на редкость малоубедительное укрепление, построенное в 1602 году в качестве резиденции даймё Иэхиса Симадзу. Цурумару больше напоминает виллу, чем крепость. Замок имел внутренний ряд укреплений (хомма-ру), окруженный внешним рубежом (ниномару), но ни одно из укреплений не предназначалось для того, чтобы сдерживать длительную атаку. Хотя замок изначально имел крутые каменные стены и небольшой ров, ему недоставало высоких, многоэтажных башен, характерных для замков конца шестнадцатого – начала семнадцатого веков. Например, замок Сирасаги в Химэйдзи, благодаря своей необычайно красивой главной цитадели, высотою в шесть этажей, теперь является излюбленным местом паломничества у туристов. Центральное укрепление окружают рвы, башни и зубчатые стены., Путь, ведущий в замок Сирасаги, извилист и обманчив: внутренние проходы формируют лабиринт тупиковых аллей. В сравнении с ним укрепления Цурумару кажутся просто несерьезными, и к тому же, судя по всему, их обороноспособность не поддерживалась даже на минимальном уровне. Отчет о состоянии замка середины восемнадцатого века сообщает, с некоторым преувеличением: «Хотя на чертежах изображены цитадель, окруженная стенами с башнями и рвами, в действительности ничего этого не существует». Путь в замок был на удивление простым: маленький мост, переброшенный через ров, позволял напрямую проникнуть за крепостные стены из городских кварталов Кагосима.

Замок Цурумару

Почему Иэхиса построил такой простой и плохо укрепленный замок? Сегодня табличка перед руинами замка рассказывает посетителям о том, что Симадзу не нуждались в хорошо укрепленном замке, поскольку «люди были их крепостью». Это объяснение, при всем своем очевидном популизме, способно привести к серьезному заблуждению. От вторжения воинственных соседей, а также и собственных крестьян Кагосима защищала широкая сеть укреплений: во времена Сайго более сотни небольших крепостей (тодзе) были разбросаны по всей округе. Замок Цурумару не имел мощных оборонительных сооружений, потому что он в них не нуждался: при таком количестве крепостей на территории княжества большой центральный замок был бы излишеством. Технически используемая Симадзу оборонительная система была прямым нарушением политики Токугава, проводимой с 1615 года, согласно которой каждому дайме разрешалось иметь в своих владениях только один замок. Симадзу проигнорировали этот приказ, а Токугава решили не оспаривать их решение. Благодаря этой сети замков вся территория Сацума находилась под постоянным наблюдением самураев. В большинстве других княжеств самураи были почти полностью сосредоточены в городе, окружающем замок дайме, и крестьяне в своих деревнях имели возможность наслаждаться относительной свободой и осуществлять самоуправление. Однако в Сацума тысячи самураев низших рангов проживали в сельской местности, и даже мельчайшие детали деревенской жизни были объектом их неусыпного внимания.

Кагосима был достаточно большим городом – в девятнадцатом веке здесь проживало около семидесяти тысяч человек. Большая часть населения, около семидесяти процентов, была представлена самураями и членами их семей. Как и большинство военных столиц, город Кагосима имел строго иерархическую планировку. В центре находился замок дайме – политическое и административное сердце княжества. Замок окружали административные упреждения и резиденции представителей самурайской элиты. Далее располагались резиденции вассалов рангом пониже: чиновников, административных работников среднего звена. Еще дальше находились дома простолюдинов, которые примыкали к городу с севера и юга. Здесь жили ремесленники и торговцы, обеспечивавшие нормальное течение городской жизни. В классических призамковых городах, таких, как столица сёгуната Эдо, городская планировка напоминала серию концентрических окружностей, расходящихся от замка правителя. Кагосима достаточно близко соответствовал этой модели, но здесь сказывались местные топографические условия: с запада развитие города ограничивала гора Сирояма, а с востока – залив Кинко. Гора и море сжали с боков традиционный рисунок из колец, превратив его в серию полос.

От самых ворот замка тянулась широкая улица, известная как Сэнгоку баба, что в произвольном, но достаточно близком по смыслу переводе означает «Проспект миллионеров». Сэнгоку, или одной тысяче коку, был равен годовой доход здешних обитателей. Коку лишь немногим меньше пяти бушелей, и одна тысяча коку – это, по любой оценке, очень большое количество риса. Доход некоторых жителей Сэнгоку баба превышал десять тысяч коку. Если бы эти люди были прямыми подданными сёгуна, а не вассалами Симадзу, то они сами получили бы статус дайме, обладающих правом на аудиенцию с сёгуном. Обитатели Сэнгоку баба были главными советниками дайме. Они имели знаменитых предков и пользовались привилегией свободного доступа к дайме. Некоторые из них были его дальними родственниками, потомками младших братьев прежних дайме, чьи резиденции отражали их богатство и могущество.

Типичная резиденция Сэнгоку баба представляла собой целый комплекс зданий, окруженный каменной стеной. В этих домах жили не только сами вассалы вместе с членами своих семей, но также их помощники и слуги. Как и во многих других княжествах, в Сацума самурайская элита, по сути, представляла собой отдельный класс внутри воинского сословия. В то время как родители Сайго выбивались из сил, чтобы одевать своих подрастающих детей, обитатели Сэнгоку баба мучились над деталями придворного протокола и архитектурой своих прудов с карпами.

К югу от этого внутреннего престижного района, на другом берегу реки Коцуки, находились резиденции вассалов среднего и нижнего ранга. Это были люди, которые служили в административном аппарате дайме, занимаясь корреспонденцией, составляя правительственные эдикты, собирая налоги и проводя политику, сформулированную их начальством. Вассалы среднего и нижнего звена жили в одном из четырех районов: Арата-мати, Корэи-мати, Уэносоно-мати и Кадзия-мати. Районы Арата, Корэи и Уэносоно лежали к юго-западу от реки Коцуки, в то время как район Кадзия приютился на противоположном речном берегу. Поскольку квартал Кадзия находился на том же берегу реки, что и замок, номинально он считался наиболее престижным из всех четырех. Сам район Кадзия подразделялся еще на два квартала: Верхняя Кадзия (Уэнокадзия) и Нижняя Кадзия (Ситанокадзия). «Верхняя» в данном контексте означает северо-западную часть района, ту, что располагалась ближе к замку. Нижняя Кадзия, менее престижная часть не самого фешенебельного района, представляла собою образование из восьмидесяти домов. Квартал пересекали узкие улочки и широкие проспекты. Красочные названия улиц, такие, как «Аллея кошачьего дерьма» (Нэко но кусо коро), свидетельствуют о том, что условия проживания в Ситанокадзия были далеко не идеальными. Дома представляли собой компактные строения, рассчитанные на одну семью, с маленькими садиками и бамбуковыми оградами. Район был густонаселен, и большинство домов имели площадь менее пяти тысяч квадратных футов.

На одной из боковых улиц стоял дом, размером чуть больше остальных, принадлежавший Сайго Китибэи, отцу Сайго Такамори. Примечательно, что поблизости находились дома целого ряда будущих выдающихся деятелей: Окубо Тосимити, друга детства Сайго, его политического союзника и в конечном итоге главного архитектора современного японского государства; Ояма Ивао, двоюродного брата Сайго, будущего начальника генерального штаба и лорда-хранителя императорской печати; и Того Хэйхатиро, последнего начальника морского генерального штаба и самого уважаемого японского адмирала.

Из дома Сайго открывался прекрасный вид на вулкан Сакурадзима, или «Остров сакуры», расположенный в трех милях от Кадзия-мати через залив Кинко. Строго говоря, Сакурадзима больше не является островом. – После сильного извержения 1914 года в залив было выброшено большое количество лавы и пепла, в результате чего образовался перешеек. «Остров сакуры» превратился в оконечность мыса, выдающегося в залив Кинко со стороны полуострова Осуми. Извержения вулкана Сакурадзима происходили достаточно регулярно, покрывая окружающую территорию слоем пепла. Вулканический пепел сделал почву на Сакурадзима особенно плодородной, и в девятнадцатом веке на острове жили тысячи крестьян. Остров стал главным источником мандаринов – одной из основных культур региона.

Сайго никогда не видел, какие страшные разрушения способен вызвать Сакурадзима, но в годы его юности многие люди все еще помнили катастрофическое извержение вулкана, случившееся в 1779 году. Извержение началось вечером 29 сентября, когда первые мощные толчки сотрясли остров. 1 ноября, в 11:00, вулкан забурлил, окрасив окружающий океан в яркий пурпур. В тот же день Сакурадзима взорвался, выбросив в небо, на высоту более семи миль, столб из газа и обломков вулканических пород. На протяжении пяти дней он поливал остров дождем из пепла, опустошив близлежащие деревни. В результате погибло сто тридцать человек, было разрушено более пяти сотен домов, и почти все сельскохозяйственные угодья острова оказались под толстым слоем пепла. Извержение уничтожило около двадцати тысяч мандариновых деревьев. Ущерб оказался настолько серьезным, что в этом году Симадзу не смогли поставить ко двору сёгуна мандарины, которые являлись их традиционным даром.