Текст книги "Гири"

Автор книги: Марк Олден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

После убийства Поля Молиза и его шофера-телохранителя она спрятала кай-кен и некоторые бумаги подальше. В ее нью-йоркской квартире не было ничего, что могло бы навести на подозрения тех людей, которые бы посчитали нужным перевернуть ее вверх дном.

Впрочем, где-то, на каком-то этапе она все же допустила какую-то промашку. Иначе, чем объяснить обыск в ее лондонском номере? Чем объяснить постоянную слежку от Лондона до Амстердама? Может, все началось с той злосчастной минуты, когда двое пьяных американцев ввалились в женскую комнату в новой арене?.. Впрочем, были возможны и другие варианты. Например: она что-то не то или не так сказала... Или ее кто-то узнал?

Когда она вернется в Америку, она все расскажет Манни. Они любят друг друга, но она понимала, что не будет покоя им обоим и их любви, пока она не выполнит свой долг по отношению к семье. Мичи поклялась убить тех людей, которыми по долгу службы как раз занимается Манни. Такова была печальная ирония судьбы. И она исполнит клятву.

Достаточно ли крепка его любовь к ней, чтобы понять ее?..

Покинув рынок, она пешком отправилась в свою гостиницу. Впрочем, в самый последний момент раздумала и зашла в кафе, которое располагалось в двух домах от отеля. Она заказала себе джин «Женевер Датч» и апельсиновый сок. Со своего столика она могла видеть дверь кафе и двери отеля. Прошло несколько минут. Человека в темно-зеленом анораке не было. Однако, она понимала: это совсем еще не означает, что он прекратил слежку.

Мичи спросила, где тут телефон, и ее провели вниз по лестнице. Она взяла адресную книгу и несколько монет из кошелька. Она села на стул так, чтобы видеть всю лестницу и стала набирать номер. Абонент долго не отвечал и она уже хотела повесить трубку, как вдруг в ней раздался голос:

– Слушаю!

– Манни, это ты?

Поначалу голос Деккера был недовольным, но, узнав, что это Мичи, он преобразился.

– Мичи! Откуда ты звонишь?

– Из Амстердама. Как ты?

– Отлично. Просто отлично. Я скучаю по тебе. Когда ты возвращаешься?

– У меня в Европе еще дела. Отсюда я планирую улететь в Париж. Ты уверен, что все нормально? У тебя был сначала какой-то странный голос...

Он рассмеялся.

– Интересно, а каким еще голосом я должен отвечать человеку, который звонит так рано, да еще в доджо? Я привык тренироваться один и не люблю, когда мне мешают. К тебе это, разумеется, не относится. Можешь звонить сюда в любое время.

Она улыбнулась.

– Спасибо. Я просто хотела сказать, что когда вернусь, мы должны о многом переговорить. Я расскажу тебе... все. Все. Ты понимаешь меня?

Голос его стал мягким и нежным.

– Рассказывай мне все, что считаешь нужным. Если мне чего-то не нужно знать – молчи.

– Я думаю, что теперь могу довериться тебе.

– Спасибо за доверие. Поэтому ты мне и ключи от квартиры доверила?

– Я просто знаю, что могу довериться, и все. Скажи мне одну вещь: почему ты так рано оказался в доджо? К тому же сегодня ведь воскресенье. Я чувствовала, что ты там, поэтому и позвонила. Но... неужели ты всегда тренируешься в такую рань?

– Не всегда. Ты ведь не знаешь, что у нас тут произошло. Вчера убили двух очень важных людей. Юристы. Тот парень, на которого я работаю в составе оперативной группы, места себе не находит. Злой, как черт! Сегодня он тащит нас на экстренное совещание к себе в девять утра! Похоже, мы знаем, кто нам подкинул такую подлянку. Некто, кого мы оба знаем. Дориан Реймонд.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Мичи. Она насторожилась.

– Вы... арестуете его?

– У нас для этого недостаточно оснований. Только догадки. Убийство было совершено им, лично я-то в этом уверен. Его почерк. Выстрелы в голову. К тому же он был хорошо знаком с убитыми. Не знаю... Может, мы пригласим его к себе на допрос, а там посмотрим... А вдруг удастся припугнуть его и он в чем-нибудь ошибется или признается? Мы тут думали, зачем он это сделал? Ответ один: чтобы помешать нашему расследованию в отношении «Менеджмент Системс Консалтантс», Спарроухоука и семейки Молизов. У нас было только два источника информации. И с обоими разобрался вчера Дориан. Если нам удастся разговорить теперь его самого, то это можно будет назвать большой удачей. Попробуем что-нибудь... Собственно, для этого нас и собирает сегодня мой начальник.

Мичи сказала:

– Так его что, скоро посадят в тюрьму?

– Кто знает? Как получится... Зависит от того, удастся нам или нет растрясти его. Посадив его за решетку, мы ничего этим не добьемся. Оперативная группа хочет засадить птичек покрупнее. Но мы попытаемся сделать все возможное. Слушай, что мы все говорим о моей работе? Заканчивай там свои дела с алмазами и поскорее возвращайся домой!

Она решила немного пококетничать.

– Что это ты так на этом настаиваешь? Неужели несгибаемый воин может отдавать сердце чему-нибудь, кроме своего карате?

– Возвращайся и увидишь.

– Мне так много надо сказать тебе...

– Неужели на этот раз ты разоткровенничаешься настолько, что выложишь мне всю свою подноготную?

Она прикрыла глаза.

– Хай. Я расскажу тебе о том, что случилось в те годы, что мы жили в разлуке. Я расскажу тебе о том, что на самом деле произошло с моей семьей и почему я приехала сейчас в Америку. Только я очень прошу тебя... Пусть в наших отношениях ничего не изменится! Обещай мне!

– Я обещаю. Я думаю, это еще больше сблизило нас. По крайней мере, надеюсь на это. В самом деле, почему бы нам не попробовать? Шесть лет уже прошло, стоит ли тянуть еще столько же? Как я хотел бы, чтобы ты вернулась следующим же самолетом!

Он еще не договорил до конца последнюю фразу, как в ее мозгу вдруг вспыхнула сумасшедшая идея!..

Хай! Действительно, почему бы не прилететь в Нью-Йорк следующим же рейсом? Для того, чтобы убить Дориана Реймонда!

Это будет сопряжено с огромным риском и опасностью. Ей нужно будет «уйти от хвоста» в Амстердаме, затем вылететь в Нью-Йорк инкогнито и, не попавшись на глаза ни Манни, ни кому бы то ни было другому, убить Дориана Реймонда, после чего немедленно вернуться в Европу и сделать видимость того, что она ее и не покидала. Ей потребуется для успеха мобилизация всех сил, всех способностей, всей хитрости, на какую она только способна, абсолютной концентрации...

А также благословение богов и предков.

– Следующим самолетом... – прошептала она.

– Что? – переспросил Манни.

Она вернулась к реальности и спохватилась.

– Ничего. Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что любишь меня. Это моя соломинка, за которую я хочу уцепиться. Это все, что у меня есть в жизни. Люби меня, Манни. – Ее глаза наполнились слезами. – Прошу тебя. Люби меня!

Она резко повесила трубку.

Находясь от нее за тридцать пять сотен миль, Манни кричал в свою трубку:

– Люблю! Люблю! Я люблю тебя!

Вдруг он замолчал.

– Мичи? Мичи? Але? Але?! Мичи?!..

Ее имя эхом прокатилось по всему доджо от стены до стены, от пола до потолка. Кроме Деккера в тренировочном зале больше никого в ту минуту не было. В зеркале отражалась его одинокая фигура. Он все еще продолжал инстинктивно прижимать трубку к уху.

По лакированному деревянному полу медленно ползло красное рассветное солнце. Еще минута и оно коснется его блестящего от пота тела...

* * *

Спустя двенадцать часов после телефонного разговора с Мичи Деккер стоял на пороге квартиры Ромейн и звонил в ее дверь. Она жила в коричневом доме на западной стороне Восемьдесят Четвертой улицы. Недалеко от Риверсайд Драйв и от лодочной станции на Генри Гудзон Ривер, куда можно было без труда дойти пешком.

Изнутри послышался шорох. Ромейн шла ему открывать. Он не жаждал встречаться с нею, но у него не было выбора. Ле Клер находился в скверном расположении духа по случаю убийства Пангалоса и Кворрелса. Даже его очаровательные секретарши ничего не могли сегодня поделать со своими шефом. Он просто озверел.

Это двойное убийство едва не ставило крест на том расследовании в отношении «Менеджмент Системс», которое Ле Клер так долго лелеял. Два мертвых тела адвокатов мафии серьезно задерживали Чарльза Ле Клера на его пути к славе. Ему было очень трудно примириться с этим. С той самой минуты, как только в его офис принесли сообщение об этих убийствах, он сидел на проводе с министерством юстиции.

У журналистов в этот день был настоящий праздник. Газеты вышли с крупными заголовками «Убийства в Вест-Сайде». Пресса отрывалась как могла. К счастью, – по какому-то недоразумению, – никто из писак даже не вспомнил сегодня о «Менеджмент Системс».

Дориану Реймонду, однако, повезло меньше. По крайней мере о нем Ле Клер вспомнил сразу же.

– Клянусь своей черной задницей, что этот удар поддых мы получили от нашего общего друга Дориана! – бесновался Ле Клер. – Кто еще? Ясно, как день!

Деккер пожал плечами.

– Если бы мы знали точно...

– Да! Если бы мы знали точно! Я вам вот что скажу, господин Манфред. Бросайте-ка вы все к чертовой матери, – абсолютно все, до тех пор, пока мы не разберемся с этим дерьмом, до тех пор, пока нам не удастся как-нибудь объяснить этот позор перед министром юстиции. Начиная с этой минуты, вы намертво прилипаете к жене Дориана. Только не надо мне говорить о том, что ваши глаза смотрят совсем в другую сторону, ясно? Я хочу знать, где шатался Дориан всю прошлую ночь. Кстати, а вы-то где были?

– Эй, вы что, подозреваете меня в совершении этих двух убийств?! Вот это мило!

Ле Клер в раздражении швырнул ручку на стол, но она на нем не удержалась и скатилась на пол.

– Слушай, сержант, хватит острить! По-моему, вы выбрали для этого не самое удачное время! Мне нужна информация, господин Манфред! Мне нужна от вас информация завтра в это же время!

Он не стал утруждать себя произнесением сакраментального: «иначе...» Деккер и так знал, что будет «иначе».

Ле Клер добавил:

– Так что можете пока забыть о своей японской леди! Потому что если я решу, что вы хотите выпасть из связки, мы перейдем с вами в ближний бой! Играть я стану очень круто и не успокоюсь до тех пор, пока один из нас не уткнется мордой в грязь! И учтите: я не собираюсь быть таким неудачником! «Менеджмент Системс Консалтантс» не победить меня! Я не собираюсь плевать на перспективу занять пост заместителя министра, так и знайте.

Он откинулся на спинку своего стула, снял очки и стал усиленно массажировать перемычку носа большим и указательным пальцами.

– Знаете что, Деккер... Вот я, наблюдая за тем, как вы обращаетесь со своими женщинами... И я не хочу, чтобы вы обращались со мной так же! Все. Проваливайте.

Удар ниже пояса. Скотина. И прямо в «десятку».

Это замечание больно кольнуло его; тем больнее, что Деккер сознавал частичную правоту его.

Однако, разумеется, не в отношении Ле Клера. Ему казалось, что он обращается с Мичи, как с другими женщинами, – сначала секс, а потом лишь намеки на реального Манни Деккера, каким он являлся, и никаких обещаний, – и что пора с этим заканчивать.

Сегодня Деккер позвонил Ромейн и это был первый разговор с ней за последние несколько дней. Ему нужно было узнать, не слышала ли она чего-нибудь о Дориане, который после двойного убийства, как сквозь землю провалился. В участке, где он работал, отвечали, что детектив Реймонд заболел. Дома к телефону никто не подходил. В кабаках и ночных клубах, где он был частым посетителем, никто его не видел. Со своими букмекерами он не встречался. Словом, исчез.

По улице ходил о нем невероятный слух: говорили, будто бы Дориан расплатился со всеми своими долгами.

Деккеру не особенно-то хотелось встречаться сегодня с Ромейн, но Ле Клер не оставил ему выбора. Детектив понимал, что единственный способ удержать Ле Клера в стороне от Мичи – это игра по его правилам. Прокурор уже был наслышан о японской подруге Деккера. «Как много ему известно?!» – спрашивал себя порой с отчаянием детектив.

У двери Ромейн Деккер замешкался. Он не сразу позвонил в дверь, долго готовился и боролся с желанием уйти. Но под конец он решил не оступать. Он услышал тихий звук за дверью. Кто-то глянул на него в «глазок». После этого послышался звук открываемого замка. Дверь медленно, как-то судорожно открылась перед ним.

Ромейн до его прихода плакала. Сейчас у нее было влажное лицо и покрасневшие глаза, в которых до сих пор стояли слезы. Она открыла дверь и молча отошла в сторону. Ни поцелуя, ни приглашающего жеста. Деккер почуял в душе холодок.

Ромейн закрыла за ним дверь, обмахнула слезы с ресниц и отвернулась от детектива. Холодок в душе превратился в мороз.

Она проговорила:

– Если бы ты доверял мне, то знал бы, что это ничего между нами не изменило бы. Тебе всего лишь нужно было все рассказать.

– Рассказать? Что именно? – спросил Деккер удивленно.

Впрочем он, конечно, знал «что именно». Но он так долго играл роль обманщика, что теперь не мог ее сдать без боя.

Она повернулась и стала смотреть ему прямо в лицо, от чего ему стало очень неловко.

– Ты полицейский! Я никогда не была тебе интересна, как женщина и человек. Тебе просто нужно было получать регулярно информацию о Дориане, не так ли?

С того самого момента, как он ступил сегодня в эту квартиру, Деккер чувствовал, что произойдет что-то страшное и последнее... Но он все же не успел подготовиться.

Сейчас он сделал шаг навстречу ей, раскрыв руки для объятия, но она остановила его тем, что отрицательно покачала головой.

– Дориан, – сказала она не своим голосом. – Вот все, что тебе нужно было относительно меня.

У него опустились плечи. Тяжело как!.. Он не смел отрывать взгляда от ковра на полу.

– Мы с самого начала были обречены... – продолжала она. – Тобой. Ты все определил с самой первой встречи. У тебя был строжайший план, который ты с блеском исполнял. А по утрам докладывал начальству, да?

Слова ребенка. Наивные, правдивые и бесхитростные. Прямо в цель. Ему было сейчас очень больно... Он мог понять ее чувства. У него у самого в жизни бывали черные моменты, когда он чувствовал, что его не любят. Обман в любви повергает человека в состояние близкое к смерти. Может быть, это состояние еще даже хуже смерти...

– Прости, – сдавленным голосом проговорил Деккер. – Мне никогда не было наплевать на тебя. Ты была мне очень дорога... Правда. Я не хотел делать тебе больно...

– Я замолвлю за тебя словечко, Манни! Ты был со мной человеком слова. Ничего не обещал и поступал в соответствии с этой установкой.

У Манни все же хватило смелости еще раз поднять на Ромейн глаза. Затем он как-то неопределенно пожал плечами и повернулся к двери.

Когда он ушел, она медленно закрыла за ним дверь, прислонилась к ней спиной и вновь заплакала. Ее худенькие плечи содрогались. Затем открылась дверь в спальню и из нее показался Дориан... Он быстро подошел к своей жене и обнял ее.

– Все хорошо, – проговорил он. – Все будет хорошо. Отныне у нас с тобой все будет прекрасно. Как я и говорил. У меня столько денег, что хватит до конца жизни нам обоим. И еще останется. Мне только осталось продать тот список, о котором я тебе рассказывал. А потом мы с тобой уедем отсюда. Куда-нибудь на курорт. К морю и солнцу.

Он поцеловал ее в голову, нежно прикоснувшись губами к волосам. Затем стал гладить их.

– Прошу тебя, милая, дай мне еще один шанс! Я готов встать перед тобой на колени, я готов... я готов... Я не знаю... Все сделаю! Ты прости, я никогда не умел красиво говорить... Я люблю тебя. Люблю. У меня нет других слов. Я отдам все свои деньги только за то, чтобы ты дала мне еще одну возможность, Ромейн! Прошу тебя, давай попробуем!

Ее руки медленно обвились вокруг его талии. Она спрятала лицо у него на груди.

Впервые за много лет Дориан заплакал.

– У нас все получится, – пробормотал он сквозь слезы. – Вот увидишь...

* * *

– Ле Клер слушает. Кто это?

– Деккер. Я только что от Ромейн Реймонд. Звоню из телефонной будки недалеко от ее квартиры.

– Так... Судя по вашему голосу, вас разлюбили! Что там случилось, черт возьми? Она что, сорвала с вас маску? Как ей это удалось? Такая наивная дурочка...

– Я нашел Дориана Реймонда.

– Вот это мне нравится больше. Вот такой работы я и ждал от вас, когда включал в состав федеральной оперативной группы. Где он шатается?

Деккер оглянулся на дом Ромейн.

– Там, где вы совсем не ожидали на него наткнуться. У своей жены.

Ле Клер, похоже, стукнул кулаком по столу и расхохотался.

– Эй, приятель, ты что, дуришь меня, старика? У своей жены?! Вот так сучка! У своей жены... И вы были там в это же самое время! – Ле Клер снова заржал.

Никогда еще Деккер не чувствовал по отношению к своему начальнику такой лютой ненависти и такого огромного презрения.

– Да. Мы предпочли друг друга «не заметить».

– Господин Манфред, – сказал в трубку довольный прокурор, не догадываясь о настроении детектива. – Вам никто не говорил раньше, что вы ведете удивительно интересный образ жизни?

* * *

Спарроухоук вывел единственно возможное заключение, исходя из проведенного аналитического расследования: само существование на этом свете Мишель Асамы ставило его собственную жизнь под серьезную угрозу. Доказательства этого вывода лежали перед его глазами на столе в виде короткого, но насыщенного последнего доклада.

Хотел он того или не хотел, нравилось ему это или не нравилось, но он вновь вынужден был стать охотником. Это был его единственный шанс выжить. Его жизнь зависела теперь от того, удастся ему навсегда раскрыть тайну молодой японки или нет.

Доклад был разложен по отдельным страничкам на столе. Спарроухоук ткнул своей золотой ручкой в ту страницу, которая задевала краем фотографию его жены и дочери, вставленную в дорогую рамку.

– Смотри сюда, Робби. Вот тебе список имен. Три японских джентльмена, каждый из которых связан с нашей мисс Асамой. Господин Кнейдзи Дайго. Господин Нобору Абе. Господин Шигейдзи Шина. В Японии они считаются довольно влиятельными людьми. Первые двое – банкиры. Уважаемые, процветающие, могущественные. Третий, господин Шина, интересен для нас не меньше, а куда больше. Это одна из первых фигур, – если не первая, – в японской военной разведке. Умен и талантлив, как мне говорили, чертовски! А теперь передвинемся на следующую страницу. Вот она. Взгляни. Разреши представить тебе господина Теттсуо Ишино. Посмотрим, каким же образом, господин Ишино добывает себе хлеб насущный? Правильно. Возглавляет торговлю алмазами в Амстердаме.

Спарроухоук швырнул золотую ручку на стол.

– А теперь шарада. Что общего между этими четырьмя японскими джентльменами, кроме того, что они японцы и являются богатыми, влиятельными людьми? Дело в том, что все они были членами «Джинраи Бугаи» или войск «Божественного Грома».

Робби проговорил:

– Пилоты – камикадзе...

– Ты абсолютно прав, мой мальчик! Пилоты-камикадзе. Те из них, кому было отказано по разным причинам в возможности с честью умереть за родину, представляют ныне объект нашего интереса. Надеюсь, тебе не нужно рассказывать о «Джинраи Бугаи»? Ты ведь у нас эксперт по восточной военной культуре. Камикадзе, насколько мне было известно, мог остаться в живых лишь в трех случаях. В случае нелетной погоды. В случае обнаруженной неисправности транспортного средства. И в случае окончания войны. Итак, четверо наших друзей выжили. Но я скажу вам больше, дорогой друг! Все четверо во время войны служили в одном подразделении самоубийц с Джорджем Чихарой.

– Ого!..

– Вот именно! Ого!

Робби покачал головой.

– Но, майор, этого не может быть. Вы говорите, что Мишель Асама, возможно является родственницей Чихаре и, может быть даже, кому-нибудь из этих джентльменов. Что она приехала в Америку с единственной целью: чтобы отомстить за то, чтобы было сделано с ее семьей шесть лет назад в Сайгоне. Все логично, все правильно, но вы, по-моему, забываете одну вещь, майор. Очень существенную. Разве мы позаботились не обо всех членах семьи Чихары в ту ночь на его вилле?

Спарроухоук хмыкнул и поднял вверх указательный палец.

– Вот, Робби! Вот вопрос вопросов! Ну-ка, прокрути свою память назад, старик. Припоминаешь машину, которая подъезжала было к вилле, а после крика Чихары быстро скрылась? Помнишь наши попытки дознаться у господина Чихары, кому это он подал предупредительный сигнал?

Робби ухмыльнулся.

– О, да! Еще как помню! Вы тогда решили было проткнуть ему яйца пистолетом, стрелявшим дротиками. И машину я помню. Кто-то появился и тут же исчез, не попав в мышеловку. Но разве мы не нашли трех мертвых женщин наверху? Старуху и двух молоденьких леди?

Англичанин положил на плечо Робби свою руку.

– Да, нашли, старик. Но с чего это мы вдруг решили, что перед нами семья Чихары в полном составе? Это было логично предположить и мы, предположив, ничего не стали проверять. А стоило проверить... Возможно, тогда мы бы отнюдь не благодушествовали все эти шесть лет.

Робби даже потряс головой, словно хотел отделаться от наваждения.

Спарроухоук хлопнул в ладоши.

– Итак, что мы имеем? Банду из отставных пилотов-камикадзе, которым повезло остаться во время войны в живых, у которых сегодня есть все, что нужно хорошему человеку, – деньги, власть, влияние, – и которые, по моим прикидкам, полны желания оказать действенную поддержку дочери или родственнице своего бывшего собрата по оружию. Банкиры дают деньги, а джентльмен из разведки дает то, что мы привыкли считать самой ценной вещью на свете, – информацию.

– Постойте, майор... Вроде бы Чихара успел выслать из страны черт знает какое количество алмазов за несколько недель до падения Сайгона? Мы перехватили только хвост этой сверкающей кометы.

– Как раз к этому я сейчас и подхожу. Согласно данным, полученным нашими зарубежными экспертами, оба банкира и господин Ишино были компаньонами Чихары в то время, когда он орудовал в Юго-Восточной Азии. А Ишино конкретно проворачивал для Чихары сделки с алмазами в протяжении всего времени. Банкиры оперировали с наличностью Чихары, его инвестициями, заемами и, – я абсолютно уверен в этом, – сделали на всем этом очень приличные капиталы. Так что, старина, если мисс Мишель Асама и испытывает какие-то проблемы, то только не с деньгами.

– Майор, как насчет того, чтобы прощупать тех ребят, которые работают на нее в алмазной компании. Как ее бишь?.. «Пантеон»?

– Уже сделано. Два члена совета директоров являются близкими родственниками уже почивших в бозе бойцов «Джинраи Бугаи».

Робби хихикнул.

– Против нас работают серьезные ребята...

– На мой взгляд, наибольшую опасность для нас представляют не мужчины, а сама мисс Асама. Все указывает на то, что наша молодая леди всерьез настроена на то, чтобы сравнять счет за то, что произошло тогда с ее папашей в Сайгоне. Если она и не является членом клана самураев, а просто возомнила себя самураем, нам от этого не станет легче.

Робби коснулся золотой серьги в ухе.

– Только прикажите, майор. Лично я бы очень рекомендовал ей удовольствоваться смертью Поля Молиза и на этом подбить бабки. Если она полагает, что останавливаться еще рано... Что ж, тем хуже для нее.

– Она не остановится. Мы ведь знаем ее происхождение. Ты-то уж должен понимать такие вещи, специалист! У нее долг. Обязательства. Святая вещь, что ты хочешь? Или она выполнит свой долг или погибнет на этом пути.

– Умирать за какие-то там понятия, обозначающиеся четырьмя буквами, это просто глупо. Это ее нисколько не возвышает. Все остается на своих местах. За исключением того, что из разряда живых людей, она переходит в разряд разлагающихся трупов. Все.

Спарроухоук вытащил из пачки одну турецкую сигарету.

– Боюсь, не все так просто, Робби. Этих людей нельзя недооценивать.

– А где сейчас эта Мишель, как там ее по-настоящему?

– В Амстердаме. Насколько мне известно, осуществляет алмазные сделки с господином Ишино. Наблюдение за ней организовано в течение двадцати четырех часов в сутки. Вот-вот улетит в Париж, но и там ее встретят наши люди, я уже распорядился. Там готовы. В Лондоне ни за что уцепиться не удалось. Она очень аккуратна. В Амстердаме пока тоже у нее все гладко. Посещает алмазные ярмарки. Покупает главным образом уже отшлифованные камни. За три дня потратила больше миллиона долларов. У нее очень хороший вкус и наметанный глаз, как меня уверяли.

– Она что, таскает за собой чемоданы с деньгами?

– Алмазный бизнес основан на доверии. Ты покупаешь и забираешь товар. О дне оплаты договариваетесь позже. Если в назначенный срок продавец не получил твоих денег, твое доброе имя окунают в парашу. Если тебя уличат в мошенничестве или если ты обанкротишься, алмазный мир узнает об этом едва ли не раньше тебя самого. Ты будешь пожизненно отстранен от всех торговых дел. Правда, если рассчитаешься с долгами, еще можешь вернуться в люди. Но даже после этого многие ярмарки будут для тебя закрыты. Это очень строгий бизнес. Здесь работают железные законы. Или ты их исполняешь, или... увы.

Робби выслушал и сказал:

– Чем она занимается в свое свободное время?

– В Лондоне ничем не занималась. В Амстердаме постоянно гостит у господина Ишино, общается с членами его семьи. Ни в чем «таком» не замечена, если ты на это намекаешь.

– Значит от Деккера и Дориана держится на расстоянии и даже не пытается пока выйти на кого-нибудь из них?

Спарроухоук провел рукой по своим посеребренным сединой волосам.

– Так, хорошо что ты напомнил. Есть обстоятельство, на которое нам необходимо обратить пристальное внимание. Мишель Асама и детектив сержант Манфред Деккер. Когда они «состыковались» и где? С Деккером она смотрелась бы, если честно, много естественней, чем с бедолагой Дорианом.

Он покачал головой.

– Кстати, о Дориане. Я надеялся на то, что макаронники погодят пока с нанесением удара по Пангалосу и Кворрелсу. К сожалению, мои надежды не оправдались. Шум, который поднялся вокруг этого двойного убийства, конечно, потихоньку уляжется. Но пресса что-то уж очень вцепилась в эти, как они их называют, «Убийства в Вест-Сайде». Пока что, давай-ка, не будем распространяться о нашем расследовании в отношении Мишель Асамы. Для Гран Сассо мы все еще копаем сайгонские связи Поля Молиза, как нам и было приказано. Пока ничего определенного не раскопали.

– Да, майор... Как раз вспомнил об одной сайгонской детали моей жизни. Сразу же после моей победы над Деккером, он вдруг как угорелый унесся, куда бы вы думали?.. В Японию. Я тогда обеспокоился немного. Подумал, что он поехал искать учителя по карате, который обучил бы его новой технике, с помощью которой ему удалось бы навешать мне пилюль в следующем поединке. Я стал расспрашивать об этом и кто-то сказал мне, что он поехал в Токио на встречу с девушкой. Я тогда сразу подумал о том, что это японка. Мне сказали, какие примерно места он будет посещать в Токио, и тогда я догадался: это японка. Кто-то говорил, что она сама из Сайгона, но тогда меня это не интересовало и я не стал расследовать это дело дальше.

– Если человек едет в Японию, означает ли это, что он едет туда непременно встретиться с японкой?

– Вы полагаете, что он поехал на встречу с американкой? Вроде логично, только не получается. С американкой он мог встретиться на Гавайях, как делали многие солдаты. А он поехал в Японию. Это могло означать только, что его девушка...

– Японка?

– Японка.

Спарроухоук чуть подумал и потом проговорил:

– Хорошо, что ты вспомнил о такой детали, подошьем ее к общему расследованию. – Он глянул на свои часы. – Кстати, я опаздываю. Нужно проверить одну охранную систему, которую мы внедряем в одну фирму. Да, чуть не забыл! Поздравляю тебя с победой в Бостоне. Нокаут в первом раунде, я слышал. Ого-го!

Робби осклабился.

– Хотел вернуться в Нью-Йорк утренним рейсом, так что нечего было затягивать бой.

– Черт возьми, не пойму, как тебе удается все время побеждать! Одни тренировки чего стоят! Каждый день по несколько часов в течение стольких лет! С ума съехать можно. Но, похоже, все окупается. Мне кажется, ты просто не умеешь проигрывать.

– Просто я не совершаю ошибок, майор. Я никогда не забываю сделать перед поединком то, что необходимо сделать. В этом секрет успеха.

– Ага, понимаю. Дисциплина. Тренировки. Надлежащая диета. Воздержание. Это большие жертвы.

Робби шутливо отдал ему честь по-военному.

– Что делать, майор? Без всего этого нет победы.

* * *

Ле Клер нетерпеливо барабанил по поверхности своего стола пальцами обеих рук. Перед ним на стуле сидел Дориан Реймонд, который подозревался в совершении шести нераскрытых заказных убийств и работе на организованную преступность.

– Ты полицейский, – сказал он Дориану. – Так что тебе известно, по каким правилам мы тут все играем. С самого начала ты повел себя неразумно.

Заставил себя долго ждать. Отсрочки. Задержки. Апелляции. К тому же торгуешься. Не знаю, может, тебе в конце концов и повезет. Всегда можно уйти из этого кабинета на свободу.

Ле Клер откинулся на спинку своего кресла и заложил руки за голову.

– Ты мне нужен. И я заполучу тебя, не сомневайся. Неважно, сколько это займет у меня времени. Неважно, на какие жертвы мне придется ради этого пойти. Время работает не на вас, господин Реймонд. Это факт, с которым не поспоришь.

Дориан смотрел в потолок.

– Может, сразу зачтете обвинение?

– Ага, молодец! Какой молодец!

Дориан прекрасно знал, что конкретных обвинений ему предъявить сейчас не смогут. Слишком мало улик. Он пришел в кабинет федерального прокурора на разговор, а не на официальный допрос.

И Деккер, который сидел в углу на кожаном диване, знал, что Дориан не дурак и понимает ситуацию. Нет улик – нет и обвинения.

Однако, Деккер также знал, что и Ле Клер не дурак. Он умел воткнуть нож в самое больное место.

– Тебя задержали у жены, – мягким, вкрадчивым голосом продолжал Ле Клер. – Неужели ваша любовь обрела вторую молодость? Поверить трудно. Мне говорили, что любовь бывает только раз...

Дориан, который уже подносил ко рту сигарету, вдруг замер. Он медленно замкнул свой тяжелый, мрачный взгляд на Ле Клере, затем перевел глаза на Деккера. Потом снова на сигарету. Он прикурил, глубоко затянулся и выпустил дым из ноздрей двумя струйками. Он сел поудобнее на стул, скрестив ноги и сложив руки на груди. Внешне был абсолютно спокоен.

Но Ле Клера не проведешь. Прокурор знал, что попал в десятку своим намеком. Теперь Дориан насторожился.

– Я могу посадить твою женушку в тюрягу, – прямо сказал Ле Клер.

– Пошел ты, – процедил сквозь зубы Дориан.

Сделав еще две глубокие затяжки, он вытащил сигарету изо рта.

– Увы, детектив, пойду не я. Пойдет она. Как подумаю, что такое хрупкое, нежное существо, как твоя жена Ромейн Реймонд, окажется на вонючих нарах и за решеткой... Страшно становится, можете мне поверить.

– У тебя нет шансов надеть на нее наручники, козел. Ни одного шанса. Мои дела, – если вообще тут можно говорить о том бреде, который вы на меня вешаете, – не имеют к ней никакого отношения. Она танцовщица. За это в тюрьму не сажают.