Текст книги "Гайджин"

Автор книги: Марк Олден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Эрика достала из сумочки телефонную книгу, нашла в ней телефон Джо Д'Агосты и набрала номер. Ответа не последовало.

Эрика решила перезвонить, но на этот раз она дозвонилась до оператора телефонной станции и попросила его еще раз набрать номер. Три минуты спустя оператор сообщил ей, что номер мистера Д'Агосты не отвечает. Возможно, линия неисправна, продолжал оператор, но, судя по всему, просто к аппарату никто не подходит. Можно найти начальника местной телефонной подстанции и попросить его прислать бригаду ремонтников по указанному номеру, но в столь поздний час ремонтники, скорее всего, уже спят. Эрике следует попытаться еще несколько раз набрать номер, а если не получится, то снова позвонить ему. Кто знает, вдруг у него, оператора, появится какая-нибудь дополнительная информация по интересующему мисс вопросу.

Эрика попросила проверить по местному справочнику, нет ли там других номеров, записанных на мистера Д'Агосту, что тот и исполнил, но обнаружил только номер антикварного магазина, тот самый, который Джо оставил ей. Конечно, существует возможность, подумала Эрика, что Джо отвез Молли к себе домой, но это маловероятно, поскольку, по словам самого же Джо, его жена страшно ревнива. А кроме того, домашнего телефона Джо у Эрики не было.

Она повесила трубку и от волнения стала грызть ногти. Ей не хотелось особенно беспокоиться, поскольку беспокойство вызывает страх. Да и вообще, какого дьявола она расстраивается? Джо Д'Агоста в прошлом полицейский, один из немногих людей, кому Саймон безусловно доверял, а это что-нибудь да значило. Не стоит винить его за неполадки на линии. За них отвечает «Ма Белл» " Национальная американская телефонная компания.

Эрика вновь взглянула на себя в зеркало, понимая, что, когда человек проигрывает, он склонен подозревать самое худшее. Чем меньше денег, тем больше пессимизма. Эрике нужна была только удача, перелом в игре. Три-четыре удачных кона – и игра – за ней. Ей просто необходимо спуститься вниз и снова начать игру, полностью сосредоточившись на ней. Главное при этом – не дать сомнениям овладеть тобой. На время следовало забыть обо всем и целиком отдаться игре. Дело есть дело!

Однако прежде чем вернуться к игорному столу, Эрика позвонила Саймону и, когда сработал автоответчик, записала на пленку просьбу разузнать, как поживает Молли, и по возможности поскорее. Далее она попросила его перезвонить ей в отель «Карибы» в Атлантик-Сити: «Ты ведь знаешь, как я волнуюсь за судьбу сестры...»

В который уже раз Эрика набрала номер антикварной лавки Д'Агосты. Она набирала цифру за цифрой, стараясь ничего не перепутать. В трубке послышался голос оператора, который и сообщил, что по неизвестной причине линия отключена.

Глава 17

Манхэттен

Июль 1983

Перед заходом солнца к небольшому православному храму на тихой улице в Вест-Энде подъехал лимузин. Нора Барт наклонилась вперед и указала на идущих по противоположной стороне Молли Дженьюари и Саймона Бендора.

Она назвала их по имени, а затем откинулась на спинку заднего сиденья, радуясь, что сидит здесь, а не впереди рядом с японцами, работавшими на Фрэнки Одори. Те обменялись короткими репликами, а затем один из них повернулся к Норе. Что-то зловещее проскальзывало в его лице. Это был крепкого сложения молодой японец в зеркальных очках.

– Ошибки быть не должно, – с угрозой в голосе произнес он, обнажив желтоватые крупные зубы, – надеюсь, вы хорошо подумали, прежде чем говорить.

И добавил, что гайджин никому не прощал промахов.

Норе хотелось спросить, уж не хочет ли он, чтобы она вышла из машины, подошла к людям, на которых она указала, и спросила их, не были ли они недавно в Японии? Но она вспомнила Йокогаму и окровавленного Виктора Паскаля, висевшего голым за каменной стеной, окружавшей сад гайджина. Нет, их лучше не задевать. Ее психоаналитик советовал ей избегать воспоминаний, вызывающих негативные эмоции, как якобы нарушающих внутреннее равновесие. Человек в разладе с самим собой теряет контроль над своими чувствами и, как правило, не может справиться с трудностями.

Именно поэтому она и решила промолчать и, сдвинув на лоб солнечные очки, еще раз посмотрела сквозь тонированные стекла машины на людей, стоявших на противоположной стороне улицы. Их было четверо – двое мужчин и две женщины. Блондинка в синем облегающем костюме несомненно была Молли Дженьюари, та самая девушка, которую Нора Барт и Виктор послали в Японию несколько недель назад. Светловолосый мужчина в белых джинсах и зеленой рубашке, стоявший к ней спиной, был, вероятно, Саймоном Бендором. Нора никогда прежде не видела его, но точно знала, как он должен выглядеть. Его фотография была помещена в буклете оздоровительного клуба, который ей выслал из Гонолулу детектив Маноа. Когда Нора и Виктор перевозили наркотики, деньги и оружие из Калифорнии на Гавайи, Маноа и был одним из тех людей, с которыми им приходилось иметь дело.

Она сказала, что Саймон Бендор был того же роста и комплекции, что и армейский капитан, которого она видела в Токио, тот самый, который прикончил Кисена и из-за которого поплатился жизнью Виктор. Волосы тогда, правда, были другого цвета и усов тоже не было, но во всем остальном они были схожи. До конца она так и не была уверена, что капитан и Саймон Бендор – одно и то же лицо, но в том, что девушка в синем – Молли Дженьюари, сомнений не оставалось.

Нора Барт видела, как японец в зеркальных очках достал «поляроид» и, сняв очки, принялся делать снимки четверых людей, стоявших на фоне небоскреба. Молли Дженьюари разговаривала со своей сестрой Эрикой Стайлер; ее Нора узнала по фотографии, которую ей передал один якудза в Лос-Анджелесе. Саймон Бендор беседовал с мужчиной в бейсбольной кепке, кроссовках и в бермудах, стоя вполоборота к машине, в которой находилась Нора. Она раньше не встречалась с собеседником Саймона, но про себя решила, что это геморроидальный тип: ни вкуса, ни стиля.

В ком был настоящий стиль, так это в ней, Норе Барт. На ней были черные кружевные чулки, красные туфли на высоченных тонких каблуках, кожаная мини-юбка и джинсовая куртка «Ливайс» с закатанными до локтя рукавами. Стильным было и украшение – золото с чернью, модель «ошейник», украшавшее стройную шею, и три золотых «гвоздика» в ушах. Наряд дополняла красная сумка из змеиной кожи от Энн Тейлор. Стильной была и короткая стрижка, которую Нора сделала себе на авеню Мелроуз сразу же по возвращении из Японии.

К сожалению, поддержание стиля требовало немалых затрат, и, надо признаться, что Нора была сейчас почти на мели. После смерти Виктора, который, собственно, и руководил агентством, Нора Барт, мягко говоря, оказалась по уши в дерьме. Она ни черта не понимала в бизнесе – не могла ни баланс подвести, ни произвести выплаты в срок, и платила чуть ли не вчетверо больше налогов. Виктор говаривал, что как женщина – она лакомый кусочек, но что вместо головы у нее другое место.

Единственное, что умела делать Нора, – отвечать на звонки и письменные запросы девушек, откликнувшихся на объявления, которые Виктор постоянно рассылал в торговые бюллетени и газеты. Она вдохновенно рассказывала о своем пребывании в Японии в качестве танцовщицы, что, мягко говоря, не совсем соответствовало действительности. Можно даже сказать, что она врала без зазрения совести, расписывая условия контрактов, которые заключают там с девушками владельцы ночных клубов, о съемках на телевидении и даже о возможности выступить в качестве фотомодели или манекенщицы. К моменту окончания беседы очередная жертва уже попадалась в ловушку: девушки были готовы уже сейчас прямо из офиса перенестись на крыльях в Токио. Виктор говорил, что если одна шлюха пытается убедить в чем-то другую, то последняя готова поверить любой ахинее.

Агентство фактически еще продолжало свою деятельность. Иногда раздавались телефонные звонки, звонили девушки, начитавшиеся старых объявлений и жаждавшие получить «престижную и высокооплачиваемую работу певиц, манекенщиц и танцовщиц» на Дальнем Востоке. Но Нора уже никого не приглашала в контору. Что поделаешь – приказ гайджина. В конце концов ей пришлось-таки встретиться с этим седовласым англичанином, возглавлявшим якудза, и тот запретил ей направлять американских девушек в Японию. Да и сама бы она побоялась совершать подобные перелеты, пока гайджин не разделался с человеком, убившим Кисена и увезшим Молли Дженьюари из Японии прямо у них из-под носа. С человеком, который каким-то образом узнал о связях Виктора Паскаля и Норы Барт с могущественной якудза.

Нора была готова выполнить любой приказ гайджина – все лучше, чем кончить так, как Виктор. Не нужно университетского образования, чтобы понять, что в Йокогаме она находилась на волосок от смерти. Гайджин обвинил ее и Виктора в смерти Кисена – вот почему он и пожертвовал Виктором. Но по неизвестной причине седоволосый англичанин, казавшийся Норе бесчувственным и безжалостным, предоставил ей возможность искупить вину, но предупредил, что придется постараться. И уж она, будьте уверены, будет стараться изо всех сил.

Вернувшись в Лос-Анджелес, она сразу же окунулась в работу, пытаясь выяснить, кто такая Молли Дженьюари, по крохам собирая разноречивую информацию и передавая все, что удалось узнать, якудза, которые, в свою очередь, сообщали обо всем гайджину. Ее скрупулезность помогла ей выйти на Эрику Стайлер и Саймона Бендора. Независимо от людей гайджина, которые ей разве что не мешали, она самостоятельно сделала вывод, сопоставляя полученные сведения о том, что Саймон Бендор, скорее всего, и был тем самым таинственным «армейским капитаном».

Ей приказали срочно вылететь в Нью-Йорк и вместе с Фрэнки Одори принять участие в опознании Молли Дженьюари и Саймона Бендора. Гайджин был непреклонен, и Норе, хотя ей этого и не хотелось, пришлось согласиться. Поездка в Нью-Йорк была первым путешествием Норы на восток страны без Виктора, и она чувствовала себя неуютно. В прошлом, когда они вместе работали, все дела с Одори, которого Нора до смерти боялась, вел Виктор. Вот и сейчас у нее мороз пробегал по коже, когда она вспоминала, что Фрэнки сделал с японочкой по имени Терико Ота. За Фрэнки нужен глаз да глаз – говаривал в свое время Виктор. Он ослепительно улыбнется тебе, скажет, что все нормально, а потом хладнокровно прикончит.

Опять Виктор. Нора чувствовала, что ей постоянно будет его не хватать. Но что делать? Его больше нет, и ей придется привыкать жить без него. Прежде всего необходимо запретить себе думать о нем и постоянно внушать себе, что она свободная личность и способна жить самостоятельно. То есть, делать так, как ее учили на групповых занятиях психотерапии. Она ведь, собственно, и начала самостоятельную жизнь, когда в возрасте пятнадцати лет сбежала из дома в Ванкувере, из этого богом забытого места. В девятнадцать она бросила своего зануду-хоккеиста и их шестимесячного сына и уехала из Торонто, чтобы – опять-таки по выражению Виктора – «отправиться на планету под названием Голливуд». Смена декораций, удачное начало новой жизни – и ей уже стало казаться, что прошлого никогда и не было. Она всей душой откликнулась на предложение Виктора, которое показалось ей таким заманчивым и перспективным. Дело было за малым. Сделать мечту явью.

Но прежде всего нужны были деньги. У нее на счете было полторы тысячи долларов да немногим более двух тысяч числилось на счете агентства. На эти ничтожные суммы она долго продержаться не могла, особенно если учитывать ее расходы. Она много тратила на одежду, выплачивала кредит за спортивный автомобиль «феррари», дорого стоили также наркотики, новый видеомагнитофон, занятия танцами и операция на сердце, которую пришлось сделать любимому ирландскому терьеру. Кроме того, она оплачивала квартиру в западном районе Голливуда, хотя большую часть времени проводила в доме Виктора на побережье в Малибу. Конечно, неплохие деньги перепадали от парней из якудза, но рассчитывать только на них было нельзя.

У Виктора было открыто два банковских счета и имелось два страховых полиса, не считая солидной суммы в наличных. Однажды ночью, после очередного приема кокаина, Виктор признался ей в своих чувствах и утверждал, что другие женщины ничего для него не значат. Нора поверила ему, ей казалось, что он говорит от чистого сердца. Как бы в подтверждение своих слов, он подписал один из страховых полисов в ее пользу. Стоимость страховки исчислялась в девяносто тысяч долларов. При нынешних обстоятельствах Нора была не прочь получить по этому полису, но для этого ей пришлось бы объяснить страховой компании причину исчезновения Виктора, что чрезвычайно бы не понравилось ребятам из якудза, просто чрезвычайно. Таким образом, Нора не имела возможности подобраться ни к страховке, ни к банковскому счету Виктора. Итак, с одной стороны деньги были рядом, под боком, а с другой – так далеко, словно их зарыли глубоко в землю где-нибудь в Китае.

Чтобы как-то прокормить себя, Норе пришлось позвонить кое-кому и намекнуть, что она не прочь снова заняться древнейшей профессией. Слава Создателю, ей не надо было иметь дело с сутенерами и прочей швалью, которые имели обыкновение поколачивать своих подопечных. Нет, люди, с которыми она встречалась, принадлежали к высшим слоям общества и денег на свои прихоти не жалели. Нору не интересовали те, которые перебивались случайными заработками или стояли в очереди за бесплатной тарелкой супа.

Она связалась со службой, занимавшейся организацией досуга богатых клиентов, которым они подыскивали женщин для совместного времяпрепровождения, и те предложили ей три с половиной тысячи чистыми в неделю. Она также напомнила о себе одной богатой немке в Лорел-кэньен, бравшей к себе на службу девушек только после того, как им составлял гороскоп астролог, бравший не менее двух тысяч долларов. Услугами Норы рад был воспользоваться и бывший директор актерского отдела студии, ныне занимающийся устройством вечеринок для богатых иностранцев, проживавших по тем или иным причинам в Лос-Анджелесе. Нора Барт уже подрабатывала таким образом, и все были рады ее возвращению.

У нее были свои установленные правила, которых она строго придерживалась. Более всего она любила посещать вечеринки, где рекой лилось шампанское. Здесь обычно собирались люди с деньгами, а как говорил Виктор – сначала чек-с, а потом секс. Сексуальные излишества оплачивались по повышенной таксе, также высоко оценивались половые извращения с участием животных. Извращения, ну и что? Извращением Нора считала только, когда ей причиняли боль.

Пристрастие к кокаину – с этим тоже приходилось мириться. Она была не против того, чтобы побаловаться порошком, ко он не вызывал у женщин половых расстройств в отличие от мужчин. Мужчина-кокаинист чаще всего страдал импотенцией, и его почти невозможно было расшевелить. Она знала девушек, которые отказывались иметь дело с кокаинистами, независимо от того, сколько те готовы были заплатить за любовные утехи. Даже камикадзе употребляли порошок только раз в своей короткой жизни, а уж им-то было терять нечего.

Фрэнки Одори, по прозвищу Голливуд, весьма щедро одаривал наркотиками своих близких и друзей, но, отправляясь в Нью-Йорк, Нора Барт решила не пользоваться его услугами. Ей не хотелось ни встречаться с ним, ни даже оказаться вблизи его дома на Манхэттене. Вчера двое из его людей встретили ее в аэропорту Кеннеди и отвезли в отель на Пятой авеню. Они потребовали, чтобы она не покидала своего номера, пока они снова не свяжутся с ней. Комната была удобной, гостиница респектабельной, но Нора понимала, что повеселиться ей не удастся. Воспоминания о смерти Виктора в прелестном маленьком садике гайджина преследовали ее. Она не могла забыть ледяных голубых глаз англичанина. И со всей серьезностью отнеслась к требованию якудза. Конечно, тоска смертная – сидеть в гостинице в полном одиночестве, а ей так нравилось гулять по Нью-Йорку, заходить в магазинчики и покупать всякую всячину. Правда, она надеялась, что ей удастся сделать кое-какие покупки на обратном пути в магазинах аэропорта.

Через некоторое время ей позвонил Фрэнки и повторил то, что ей уже было сказано. Он сообщил ей, что она приехала в Нью-Йорк с одной-единственной целью – опознать Молли Дженьюари и Саймона Бендора. Никаких вечеринок, никаких прогулок по магазинам, никаких попыток повидаться с друзьями. Норе запрещалось даже погулять в ближайшем парке. Как только задание будет выполнено, ей надлежит поскорее возвращаться в Лос-Анджелес. Ни один человек не должен ее здесь, в Нью-Йорке, видеть.

Нора Барт отметила про себя, что Фрэнки и не пытался заигрывать с ней, как это было уже не раз. Никаких шуточек, приглашений на вечеринки и тому подобное. Светского разговора о знакомых из Лос-Анджелеса он также был явно не в настроении поддерживать. Его голос звучал по-деловому, и по тону можно было понять только то, что Норе следовало неукоснительно выполнять все инструкции Одори, иначе ее могла постигнуть судьба Терико.

Весь прошлый вечер и утро следующего дня она провела в отеле, сидя тихо, как мышка, и желая одного: чтобы рядом с ней оказался Виктор, который только и мог бы защитить ее от Фрэнки. Чтобы заняться хоть чем-нибудь, она посмотрела телевизор, потанцевала под пленки с записями любимых групп, которые она захватила с собой из Лос-Анджелеса, а также попыталась дочитать роман Даниэлы Стилл, который она не могла осилить уже целый месяц. Кроме того, все это время сна почти беспрерывно ела; возможно, аппетит у нее появился на нервной почве. Она отведала и омаров, и лимонного пирога, всевозможных салатов, филе-миньон, сэндвичей, жареного мяса и клубники со сливками. От такой обильной пищи ей стало немного получше. Впрочем, так было всегда, она просто любила хорошо и плотно поесть, а поскольку на обмен веществ жаловаться не приходилось, не стоило и опасаться того, что она наберет лишний вес. Виктор говаривал, что не заводит собаку из опасений, что Нора когда-нибудь и ее съест. Очевидно, у тебя особая диета, добавлял он, есть все, что только можно съесть.

Ближе к вечеру Норе позвонил один из парней Фрэнки, который привез ее из аэропорта в отель. Она узнала его голос. Это был неприятного вида здоровяк с лошадиными зубами и толстой шеей. Он звонил снизу из фойе отеля. Звонок сразу же заставил Нору встрепенуться.

Собирай вещички, – произнес голос в трубке, – спускайся вниз, выходи из отеля и садись в лимузин, который стоит у самого входа. Никаких вопросов – делай, как тебе велено. Да, и не пытайся выписываться из отеля – за тебя это сделают другие.

Хотя Норе и запрещено было задавать вопросы, она все-таки не выдержала:

– Куда мы поедем и зачем?

– Для того, чтобы исполнить дело, ради которого тебя сюда вызвали.

В трубке послышался щелчок и прерывистые гудки.

Огромный лимузин, оснащенный кондиционером и прочими удобствами, промчал Нору и двух парней из якудза мимо фешенебельных отелей Центрального парка в сторону Коламбус-серкл по раскаленному от жары асфальту. На перекрестке они свернули на Бродвей и помчались к Западной Семьдесят третьей улице. Там автомобиль завернул налево, оставив позади небольшой парк, пристанище пуэрториканских торговцев наркотиками, пьянчуг и проституток. Норе чуть плохо не стало, настолько это место было не похоже на Пятую авеню, не верилось даже, что это один и тот же город. Но опять же, как говаривал Виктор, в этом-то и заключается прелесть Нью-Йорка. Здесь дерьмо и шелка выставлены на всеобщее обозрение и сосуществуют бок о бок, так что каждый может выбрать, что ему больше по душе.

Через квартал от парка, на углу Семьдесят третьей улицы и Вест-Энд-авеню, автомобиль остановился у входа в православную церковь. Вся поездка заняла каких-нибудь пятнадцать минут, при этом сидевшие на передних сиденьях якудза не проронили ни слова. Впрочем, Нора и не пыталась вступить с ними в разговор, поскольку боялась услышать, что якудза собираются сделать с Молли Дженьюари и Саймоном Бендором.

Теперь они находились в тихом, респектабельном районе, застроенном небоскребами, у дверей которых маячили привратники в униформе, сами двери сверкали полированной бронзой, а в окнах первого этажа виднелись пластины электронной сигнализации, прикрепленные к стеклам. Словом, все указывало на то, что здесь проживали люди с немалым достатком. Нора, однако, не увидела никого, кто хотя бы отдаленно напоминал Молли Дженьюари и Саймона Бендора. Выйди Нора из машины и пройди до пересечения с Вест-Энд-авеню, а затем вниз по небольшому спуску, она добралась бы до парка, а потом и до берега Гудзона, где могла бы постоять и полюбоваться на ржавые трубы фабричных зданий.

Вид из окна автомобиля также не представлял ничего утешительного. Мимо машины пронесся мальчишка-пуэрториканец, руки в татуировке, магнитофон под мышкой, из которого на всю улицу неслись звуки рэпа. Прошла рыжеволосая дама средних лет в открытом летнем платье. Перебежала дорогу девчушка с голыми плечиками, важно проплыла черная матрона в платье сиделки, и проковылял старик-слепой, ощупывая дорогу перед собой металлической тростью. Скука, скука, скука...

И вдруг Нора Барт заметила их. Она не обратила поначалу на них внимания, поскольку была погружена в собственные мысли. Они стояли неподалеку. Молодой мужчина и девушка. Японцы. Оба в джинсах, кроссовках и кожаных куртках с массивными мотоциклетными шлемами в руках. Рядом с ними сверкал полированный металлом, ярким лаком и кожей мощный мотоцикл фирмы «Хонда». Нора заметила, что девушка, кстати, красивая и молодая, краем глаза взглянула на лимузин, где сидела Нора, и похлопала мужчину по плечу. Тот, даже не взглянув на подружку, закрыл панель мотоцикла, натянул на голову шлем и, перекинув ногу, нажал на педаль стартера. Девушка также надела шлем и уселась на заднее сиденье. Взревел мотор, мотоцикл двинулся, набирая скорость, и через секунду исчез за поворотом. Это были люди Фрэнки. Нора в этом не сомневалась.

Автомобиль с якудза и Норой Барт медленно поехал следом за мотоциклистами и, в том же месте свернув за угол, остановился. Вот тогда-то Нора и увидела Молли впервые после их встречи в аэропорту Лос-Анджелеса. Молли и еще трое стояли на противоположной стороне улицы перед одним из небоскребов. Нора также в первый раз видела Эрику Стайлер и Саймона Бендора вместе. Подумав несколько секунд, Нора указала якудза рукой на противоположную сторону улицы.

– УЖ ЛУЧШЕ ВАС, ЧЕМ МЕНЯ.

* * *

Здоровяк, расположившийся на переднем сиденье, повернулся к Норе и передал ей один из моментальных снимков, которые он только что сделал. Она едва взглянула на фотографии и сказала, что снимки получились просто великолепные. На что здоровяк с ухмылкой сообщил, что она может оставить себе фотографию на память о визите в Нью-Йорк. Этот сукин сын был горд своей работой. Пожав плечами, Нора еще раз посмотрела на снимок и сунула его в сумочку, туда, где лежал пистолет Виктора. Он купил его несколько месяцев назад в фирменном магазине «Родео-Драйв», куда нужно сначала звонить и договариваться, и только потом уже ехать за нужной тебе вещью.

Пистолет тридцать восьмого калибра марки «Смит и Вессон» обошелся Виктору в пятнадцать тысяч. Нора Барт плохо разбиралась в огнестрельном оружии, но и она не могла не признать, что этот пистолет – просто чудо. Он был изготовлен из чистого золота и украшен слоновой костью с бриллиантами. Это была весьма дорогая игрушка, которую Виктор решил приобрести, когда узнал, что самая изысканная публика в Бель-Эр и Палм-Спрингс покупает себе такие же. Виктор даже умудрился получить разрешение на ношение пистолета, чем вызвал удивление у Норы – Виктор в жизни ничего не сделал в соответствии с законом. Нора привезла пистолет с собой в Нью-Йорк, потому что не хотела, чтобы люди гайджина поступили с ней так же, как с Виктором или Терико. Если же и над ней нависнет угроза, она пристрелит кого-нибудь из них или, на худой конец, себя.

Никто из людей гайджина до сих пор, однако, не выказывал по отношению к ней особой враждебности – вся ее работа заключалась в том, чтобы указать им на Молли и Саймона Бендора, после чего, в соответствии с договоренностью, ее должны были отпустить в Лос-Анджелес. Тем не менее, во всем чувствовалась какая-то подозрительно нервозная обстановка, что и наводило ее на самые неприятные мысли. Прежде всего, поражало количество людей, которые участвовали в слежке за Саймоном и Молли. А это означало, что для гайджина чрезвычайно важно, чтобы Саймон и Молли исчезли куда-нибудь, просто пропали с лица земли. Но если для гайджина затеянная им операция представляет такую важность, то значит существует непосредственная опасность и для самой Норы, поскольку маловероятно, чтобы гайджин позволил ей спокойно разгуливать по Лос-Анджелесу, зная, что ей известно буквально все.

Во-вторых, работая с японцами, она подметила одну весьма характерную особенность – с японцами никогда не поймешь, о чем они думают. Японец постоянно носит маску, он держит себя на дистанции, а свое истинное лицо скрывает от всех. Виктор называл их актерами, лицедеями, которые умеют извергать из себя дым. Если вы считаете, что понимаете япошек, говорил Виктор, то это самообман. Вы можете вести с ними дела в течение двадцати лет, а на двадцать первом году они вдруг ни с того ни с сего обведут вас вокруг пальца, как самого последнего простофилю.

Нора Барт снова поглядела сквозь затемненное стекло лимузина и заметила, что простоватый парень в бейсбольной кепке и Молли Дженьюари забрались в помятый синий микроавтобус. Молли и ее сестра ревели, как белуги, и Нора задалась вопросом – что, собственно, там происходит? На переднем сидении лимузина вовсю шла работа – якудза затараторили по-японски, тыча пальцами на микроавтобус, и Нора стала молить Бога, чтобы, пока она в машине, не вышло никакой стрельбы. Творец свидетель, ей не нужны подобные потрясения!

Якудза, сидевший за рулем. – Нора про себя обозвала его Элтон Джон, поскольку тог смахивал на знаменитого певца коротким торсом и лысеющей головой – включил зажигание, как только синий микроавтобус тронулся с места, и последовал за ним. Оба автомобиля проехали один квартал до Семьдесят второй улицы, а потом свернули налево. Машин на улице было немного – на противоположной стороне двигался серебристо-голубой автобус, а за автомобилем, в котором ехала Нора, нависала громада грузовика, развозившего кока-колу; по одной и по другой стороне дороги двигалось еще несколько легковушек.

Неожиданно появившийся откуда-то патрульный автомобиль едва не вызвал у Норы сердечный приступ. В полицейской машине сидело двое фараонов, один из полицейских – женщина – весело смеялась, по-видимому, в ответ на слова спутника. Патрульная машина – голубая с белым – шла по противоположной стороне улицы, и Норе Барт ужасно захотелось распахнуть дверцу лимузина и выпрыгнуть на асфальт прямо перед капотом патрульного автомобиля, а там – будь что будет. Насколько она понимала, парням из якудза она стала совершенно не нужна, что отнюдь не улучшало настроения. Господи, как хорошо сейчас было бы что-нибудь пожевать!

Патрульная машина промчалась мимо и повернула направо в сторону Вест-Энд-авеню. Слишком поздно.

На пересечении Бродвея и Семьдесят второй улицы микроавтобус затормозил перед красными огнями светофора. Лимузин сделал то же самое. Нора оглянулась и увидела вокруг массу людей – одни торопливо входили в подземный переход, чтобы сесть в метро, другие выходили. Небольшая группа людей, стоя на автобусной остановке, дожидалась, когда придет транспорт. То и дело хлопали двери магазинов, баров и ресторанов – покупатели запасались продуктами, необходимыми вещами, а иногда просто заходили поесть и выпить. Оживление царило и вокруг небольшой лавочки, где торговали фруктами. Ее хозяин-кореец доброжелательно поглядывал вокруг и вежливо улыбался клиентам. Норе оставалось только распахнуть дверцу лимузина и выйти на улицу, к людям, а здоровяк и парень, похожий на Элтона Джона, ничего не смогли бы с ней сделать при таком количестве свидетелей.

Она спросила якудза с большими зубами и бычьей шеей, отчего они следуют за каким-то фургоном и оставили в покое Саймона Бендора, который и является убийцей. Тот нехотя ответил, что они уже знают, где живет и работает Саймон, но хотят выяснить, куда это приятель Бендора везет женщину по имени Молли.

Нора не могла не признать, что они поступают правильно. Может ей и не стоит волноваться? Говорил же Виктор, что она часто ведет себя как чокнутая по любому поводу и без повода. Разве не для того они платят своему психоаналитику, чтобы он, наконец, установил причину ее странной нервной возбудимости?

Усилием воли она заставила себя успокоиться и заговорить спокойно и доброжелательно.

– Я рада, что помогла вам узнать, что вы хотели, – обратилась Нора к сидевшим на переднем сиденье. – Надеюсь, я вам больше не нужна? В таком случае высадите меня где-нибудь. До аэропорта я как-нибудь и сама доберусь. Передайте от меня привет Фрэнки, ладно?

Ответа не последовало. Лимузин продолжал следовать за синим фургоном по Семьдесят второй улице и дальше, по направлению к Центральному парку. Оба автомобиля двигались на юг.

Нора Барт снова было открыла рот, чтобы выразить свое возмущение по поводу их молчания, но в этот момент кто-то из сидящих спереди нажал кнопку, и между передней и задней частью салона неслышно опустился прозрачный пластмассовый щит. Она видела, как они переговаривались между собой, но уже не слышала ни слова. Ни один звук не проникал к ней за пластмассовую перегородку. Она видела лица парней, их жесты, отмечала, как движутся их губы, но на Нору внимания они больше не обращали, словно она уже и не ехала с ними в одном автомобиле. Они вели себя так, будто она уже умерла.