Текст книги "Вкуснотища"

Автор книги: Марк Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Тяжелое?

– Несколько девятимиллиметровых.

Лоно стоял с невозмутимым выражением лица, а сам соображал, зачем этим двум мужикам странного вида понадобилось оружие. Бакстер принял его бесстрастность за непонимание.

– Девятимиллиметровые, улавливаешь? «Когда я достану свой девятимиллиметровый, ты сразу поймешь, что я стреляю быстро».

Лоно безучастно смотрел на него. Бакстер предпринял еще одну попытку:

– Пестики? Волыны? Потрошители? Стволы?

– Пистолеты?

Бакстер направил на Лоно указательный палец:

– Наконец-таки ты просек.

– Ты можешь купить оружие в магазине спорттоваров.

– Нам надо такое, по которому нас потом не отследят.

Лоно нахмурился. Да он бы ни за что в жизни не дал в руки этим двоим огнестрельное оружие. Он поскреб подбородок, словно и впрямь рассматривал такую возможность.

– На острове с этим туго.

– Нам наплевать, сколько это стоит. Мы заплатим. Мы здесь по делу.

– В какой области подвизались?

Бакстер окатил Лоно ледяным взглядом, по крайней мере таким, каким он себе представлял ледяной взгляд:

– Лучше промолчу.

Лоно кивнул:

– А я лучше не стану снабжать оружием парней, которые собираются ограбить банк в моем родном городе.

– Вооруженные ограбления нас не интересуют.

Лоно узнал все, что ему требовалось.

У Кита не было ни кусочка бумаги. Равно как и карандаша или ручки. Но такого рода неудобства его не остановили. Он нашел подходящий участок песка под кокосовой пальмой, разгладил его водой и принялся набрасывать план. Кит рассчитал свой курс, используя навигацию по звездам, тщательно выводя маршрут палочкой по песку. Потом отыскал несколько булыжников, которые выполняли роль ориентиров – один для луны, другой для его нынешнего месторасположения, – и морскую раковину, чтобы отметить то место, куда он должен был попасть в конце путешествия.

Кит привык работать без компаса. Как-то раз ему пришлось провести на афганской земле пару недель, когда сели батареи в его GPS-приемнике. Он уже потом понял – когда нельзя было ничего исправить, – что зря израсходовал батареи на свой MP3-плеер, хотя окапываться и затем сидеть в укрытии весь день – скучное занятие. Без музыки он бы просто загнулся. Тем более что тяжелые удары древних барабанов и гудение музыки в стиле хаус придавали необыкновенную яркость нескончаемым воздушным обстрелам, которые то и дело сотрясали землю и заволакивали небо черной пеленой.

Когда наступила афганская ночь, Кит переключил батареи обратно в GPS и двинулся по направлению к следующей позиции. Он быстро и неслышно перемещался во мраке ночи, изредка переправляясь через ручьи и реки, держа путь через гранатовые рощи, пока не пришел на место и не затаился еще на один день, сохраняя неподвижность, вдыхая гарь разрушенных огнем зданий и вновь наслаждаясь ритмами и музыкальными фрагментами.

Батареи сдохли в тот день, когда ему следовало по графику перейти к месту встречи, расположенному в сорока километрах к северо-западу от его позиции. Там Кита должны были забрать свои. Как только появились звезды, он поднялся и побежал, преодолевая расстояние быстрым шагом, на глаз прикидывая, в каком направлении следовать. Он понимал, что если свернет чуть вбок, то окажется прямо на передовой Северного альянса, немного отклонится в другую сторону – и сможет приветственно помахать ручкой бойцам «Талибана». Но каким-то образом, благодаря звездам или самой что ни на есть обыкновенной слепой удаче, он вышел прямо к нужной точке и без всяких происшествий убрался оттуда на вертолете.

Кит сверился по небу, глаза пробегали от одного созвездия к другому. Он проверил и перепроверил свою карту. Приходилось действовать крайне осторожно. Иногда он видел звезды, которых на самом деле не существовало, просто оптическая иллюзия, родившаяся в результате того, что мозг посылал сигналы по его перевозбужденным синапсам. В иные мгновения, едва он находил нужное созвездие, оно оживало и начинало дико плясать в ночном небе.

Карта, которую он набросал на песке, представляла собой замысловатые пересечения линий. Несведущему глазу она, пожалуй, показалась бы какой-нибудь безумной наскальной надписью, но Кит работал не в обычной плоскости. Он начертил свой курс, используя три измерения. Немаловажный факт. В конце концов, он собирался плыть через трехмерный мир.

– Итак, они предложили тебе роль?

Лоно удивился:

– Какую роль?

Юки засмеялась:

– Роль в их фильме. Ты бы сыграл довольно хорошего крутого парня.

– Что заставляет тебя думать, что эти хаоле заняты в киноиндустрии? Они что-то сказали?

– Чего ты такой серьезный? Я ведь шучу.

– Мне просто интересно, откуда они.

– Что ж, если ты и в самом деле хочешь знать, тогда они из Лас-Вегаса.

– Они так сказали?

Юки кивнула. По выражению его лица она поняла: что-то случилось.

– Почему тебя это так волнует?

Лоно стал прикидывать, что именно он может ей сказать. За исключением разве что членов якудза, приезжавших сюда отдохнуть, на острова редко заглядывали наемные убийцы, пусть даже и такие любители. Но эти двое приехали сюда вовсе не за тем, чтобы полакомиться ананасами или пои.

Лоно подумал о Лас-Вегасе. Он вспоминал всех знакомых игроков и мошенников, копался в своей памяти в поисках хотя бы намека на то, что могло привести этих парней сюда. И вдруг его уникальная способность складывать разрозненные обрывки информации в одну ясную картину, как всегда, заработала. Он понял, благодаря какому-то шестому чувству, зачем они здесь и почему им потребовалось оружие.

– Мне надо позвонить.

Поросль на женском лобке придвинулась к его носу, щекоча ноздри, и во второй раз уже Джозеф вынужден был отнять голову от сильных, гибких бедер Тамары, чтобы чихнуть.

Она рассмеялась:

– Кажется, у тебя на меня аллергия.

Джозеф энергично потер свой нос, пытаясь подавить очередное чихание.

– Нет. Я просто… в общем, не знаю. Может, тебе стоит их слегка подстричь.

Она заливисто захохотала:

– Обязательно встречусь со своим парикмахером.

Джозеф вернул голову в прежнее положение между ее ногами, нашел языком желобок в мягких губах и принялся нежно посасывать клитор. Тамара застонала и выгнула дугой спину. Она получала несказанное удовольствие.

Джозеф порадовался этому факту. Он сам так и не смог возбудиться, хотя они очень старались. По какой-то причине – и у него даже в голове не укладывалось почему, ведь Тамара во всех отношениях оказалась очень привлекательной и без одежды – у него напрочь отсутствовало желание. Хорошо, пусть его ум витал где-то в другом месте, так как мысли о Ханне и поездке в Нью-Йорк не отпускали его, но он надеялся, что тело отреагирует должным образом. Однако надежды не оправдались. Его пенис опустил его в глазах Тамары, не желая встать. Она восприняла неудачу с пониманием, сказала: «Может, мы слишком торопимся», попытавшись таким образом облегчить муки Джозефа, когда он сообразил, что она разочарована. Да он и сам расстроился. Такого прежде никогда не случалось с ним, когда он был с Ханной.

Он стал доставлять ей удовольствие оральным путем, чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие собственной «набухаемости». Джозеф старался выложиться на всю катушку, так как хотел довести ее до оргазма. Это все, что он мог сделать для своей очаровательной приятельницы, учившейся с ним в одной школе.

Лоно позвонил и попросил сделать ему ряд одолжений. Он обратился к друзьям с просьбой выяснить все об этих двух недоумках из Вегаса. Ответ оказался четким и недвусмысленным: никто никогда раньше о них не слышал. Эти парни не имели никакого отношения к итальянской «Коза Ностра», русской или американской мафии, не принадлежали ни к одному из известных наркокартелей, ни к какой мотоциклетной преступной группировке или местной частной охранной фирме. Также они были явно не из органов правопорядка. Определенно, действуют на свой страх и риск, скорее всего обычные дилетанты.

Лоно знал, что, когда человек оказывается в отчаянном положении, он часто обращается с просьбой об услуге к друзьям или родственникам. Люди идут на убийство ради любви. Ради денег. Некоторые иногда соглашаются на это, чтобы развлечься. Среди широкой общественности почему-то бытует ошибочное мнение о том, что стать наемным убийцей проще простого. И благодарить следует Голливуд.

До Лоно дошел один тревожный слушок, будто бы кто-то в Лас-Вегасе заказал Сида. Ничего не было известно ни о том, кто нанял убийц, ни кто именно подписался на работу. Лоно даже представить не мог, зачем кому-то нанимать этих двух болванов. Да и, в сущности, это не имело никакого значения. Скоро они сами станут трупами.

На дискотеке ночь выдалась беспокойной. Сначала один японский предприниматель, важная шишка у себя на родине, решил, что на сегодня с него хватит веселья, поэтому снял пиджак, скрутил его в славную маленькую подушечку и преспокойно захрапел на сиденье. Уилсон принялся изучать спящего парня. Он давно уже наловчился подмечать самые мелкие подробности, которые могли бы ему пригодиться вдальнейшем, и прикинул, что весит японец около шестидесяти килограммов. У парня были короткие, плотные ноги. Что ж, радует: у Уилсона появился славный рычаг. Потом он оценил крепость ремня у пьяного, проверив, прочно ли тот застегнут. Уилсон улыбнулся. Приготовления закончены. Пожалуй, сегодня ему удастся побить собственный рекорд и отправить парня в полет по улице метров на восемь, не меньше. Именно таким было расстояние, которое он так и не сумел «преодолеть» за последние годы.

К полнейшему разочарованию Уилсона дружки предпринимателя, должно быть, просекли, что их сотоварищу грозят неприятности, быстренько подняли пьяного на ноги и потащили от греха подальше. Уилсон расстроился поначалу, но потом решил отнестись к происшедшему по-философски. Когда-нибудь ему обязательно подвернется другая возможность.

Когда зазвонил его сотовый телефон, Уилсону пришлось «забыть о швырянии пьяных.

* * *

Уилсон и Лоно были нападающими в команде «Могучие карлики Менехуны» средней школы Моаналуа в тот год, когда команда боролась за звание чемпиона штата. С тех пор они стали хорошими друзьями. Лоно позвонил Уилсону и рассказал ему об этих двух хаоле. Он обладал великолепным чутьем в отношении скрытых намерений других людей, некой врожденной способностью разбираться в чужой душе, и не сомневался, что он прав. Эти двое были наемными убийцами с материка, и они прибыли сюда, чтобы убить отца Уилсона. Зачем еще могло им понадобиться оружие?

16

Джозеф заказал чашу рисового отвара с засушенными креветками под острым соусом из чилийского перца. Сегодня он встал ни свет ни заря и отправился на пробежку. Хотелось привести мысли в порядок, а для этого нет ничего лучше, чем неспешный бег по прекрасному пляжу.

Джозеф отправил ложку пряной жидкости в рот и выглянул на улицу. Деловые мужчины и женщины проходили мимо, направляясь к офисным зданиям на Кинг-стрит. Слегка растерявшиеся туристы спрашивали у прохожих, где здесь ближайший «Макдоналдс». Работяги в запыленных шортах и выцветших футболках спешили что-то где-то отремонтировать. Служащие гостиниц срезали путь, чтобы вовремя успеть на работу в «Хилтон», где они все утро будут менять запачканные спермой простыни и собирать пустые банки из-под пива. Серферы, парни и девчонки, уже набравшиеся опыта, и те, кто еще только мечтал о покорении волн, – все они куда-то спешили. Каждый шел своей дорогой. Жил своей жизнью. Все куда-то шли, с кем-то встречались. Один только Джозеф чувствовал себя так, словно оказался в ловушке.

Хотя какие цепи опутали его? Джозеф неожиданно понял, что больше ничего не удерживает его здесь. Его бросила подружка. Семья отвернулась. Его уволили с работы. Путы, связывавшие его прежде, теперь разорваны.

Он наконец решился позвонить тому шеф-повару из Нью-Йорка.

С самого раннего утра Кит обходил окрестности пляжа. Он нашел несколько маленьких рыбачьих лодок, пару пластмассовых байдарок и покинутый лагерь, во дворе которого к дереву было приставлено с десяток красных каноэ.

Поскольку в его распоряжении не имелось навесного мотора, он решил, что каноэ – лучший выбор для долгого путешествия.

Кит проглотил очередную таблетку «экстази» – он хотел продлить кайф – и отправился в город за припасами. Утро предстало во всей своей красе. Солнце поднималось над океаном, горячее и сияющее, словно с рекламного плаката блинчиков. Широко раскинулась океанская лазурь, такая глубокая и трепещущая, что казалась живой. Лучшего описания Кит не сумел придумать: «одухотворенная лазурь».

Он с изумлением созерцал, как деревья просыпались от света. Казалось, он видел даже, как происходит фотосинтез. Или, возможно, то была просто аура деревьев. Птицы тоже ее видели. Кит слышал, как они пели об этом.

Он остановился в небольшой забегаловке и проглотил солидную груду жареного мяса, яиц всмятку, макаронный салат, густо сдобренный майонезом, и белый рис с подливкой, запивая все кофе, вкус которого походил на воду из посудомоечной машины. Хотя текстура еды напоминала ему расплавленный китовый жир, вкусовые качества оказались неплохими, масло и жир наполнили организм приятной сытостью, утрамбовавшись в желудке, как кварта шпаклевки. Кит ощутил приток свежих сил. А силы ему пригодятся, потому что у него есть дело. Дельфины ждут.

Вот уже в тысячу семьсот девяносто четвертый раз в своей жизни Чад проснулся с чувством вины. Хотя цифра была примерной, так как он никогда не считал. Вчера у него состоялся долгий обед со смазливым кубинцем – в конечном счете тот ушел около трех ночи, – так что Чад не нашел времени навестить Фрэнсиса в больнице. Или позвонить. Или послать цветы. Или хотя бы подумать о нем.

Поэтому он сейчас и лежал в постели, охваченный приступом вины. Чад стал размышлять о том, что, возможно, в их отношениях что-то функционировало неправильно, слегка не работало. Он не должен постоянно чувствовать себя провинившимся, разве не так? Чад пообещал себе, что непременно обсудит этот вопрос со своим психоаналитиком, когда вернется домой. Ему совсем не нравилось чувствовать себя кругом виноватым.

Через несколько минут активного прокручивания в голове вина превратилась в негодование. Как только Чад выпил чашку кофе и принялся просматривать электронную почту, негодование сменилось злостью. Какого черта он тратит здесь впустую свое время? Почему Фрэнсис не может сам о себе позаботиться? Ему, Чаду, необходимо провернуть несколько важнейших дел. Руководство студии желает знать, что он думает о сценарии для нового боевика: самые опасные преступники, разыскиваемые Интерполом, объединяются и захватывают Лувр. Чад возлагал большие надежды на этот сценарий. Прежде всего действие происходило в нескольких странах – они могли пригласить для участия заграничных звезд и снять умопомрачительные заморские виды. К тому же фильм обещал стать высокохудожественным. Кто откажется посмотреть на смерть героя, застреленного и испускающего дух рядом с микеланджеловской скульптурой «Пьета»? Только подумайте! Это же классика. Чаду очень понравилась одна строчка в сценарии, когда Дитер, специалист по метанию ножей из Гамбурга, говорит: «Пришло время стереть ухмылку с лица этой сучки» – и разрезает губы Моны Лизы одним из острых как бритва сюрикенов.

Каждая сцена почти кричала о том, что фильм ждет успех, а значит, предстояло много работы. А также пора вспомнить о десятках встреч, которые пришлось перенести на другое время. Посиделки с горячими молодыми режиссерами, обеды с неизвестными писателями, о которых все вскоре будут говорить, и выпивки с их агентами. Чад разозлился: где-то жизнь била ключом, а он вынужден торчать здесь.

Внезапно его осенило: Фрэнсис был обузой. Словно большой мертвый груз, который Чаду приходится таскать с собой повсюду, куда бы он ни пошел. Само собой, он умен, забавен и к тому же присматривал за собаками, пока Чад работал, хотя всегда можно нанять кого-нибудь. Выгульщику собак наплевать, кого ты трахаешь. Домоправительница и не заикнется, что ему не мешало бы сократить количество выпитых бокалов мартини. Разве садовник станет сидеть дома с надутыми губами только потому, что хозяин не смог поехать с ним в Канны? Ответ напрашивался сам собой. Чаду не верилось, что он не понял этого раньше. Кому нужны все эти передряги, страдания и трудности, возникающие при серьезных отношениях с другим человеком? Это просто пережитки Старого Света. Ничего прогрессивного. Если бы Чад оставил у себя веете деньги, которые платил психоаналитику, когда тот помогал ему разбираться в его отношениях с миром, то он запросто мог бы нанять личного повара. Ну почему он не подумал об этом раньше? Лучше иметь прислугу, чем постоянного партнера.

Ханна стояла перед классом, рассказывая о ранних детских годах Камехамехи, проведенных вдали от родных мест. Опасаясь, что ревнивый кахуна, жрец, убьет будущего короля-воина, семья спрятала ребенка в лесах Большого Острова. Вдали от родины Камехамеха упорно учился, изучая мифы и легенды гавайского народа и в совершенстве овладевая секретамилуа – искусства разбивания костей. С годами он превратился в великого вождя и могучего воина, который однажды вернулся на родину и объединил острова в единое королевство.

Внезапно послышались возбужденные крики – Кеану Чо, обычно внимательно слушающий ее объяснения, решил продемонстрировать свое мастерское владение приемами луа на руке Джорджа Ониши. Пока оба мальчика дрались между партами – и Лиза Накашима заявила во всеуслышание, что на этот раз вовсе не она причина беспорядка, – прозвенел звонок, зовя на перемену.

Борьба внезапно закончилась, и дети выбежали из класса. Ханна даже не стала призывать детей к спокойствию. Ее порадовала их энергичность и радостная непоседливость.

Учительница присела за свой стол и достала термос из верхнего ящика. Открутила крышку и налила чашку горячего зеленого чая, а потом стала гадать, вернется ли Джозеф когда-нибудь. Смогут л и они быть вместе. И, сделав глоток из чашки, разрыдалась.

Бакстер пребывал в радушном настроении. Его жизнь наконец-таки обрела смысл. Карьерный взлет от швейцара в стриптиз-клубе до международного преступника с крепкими нервами оказался удивительно простым. Кто знал? Он мог бы переквалифицироваться еще несколько лет назад. Все, что ему требовалось, – найти нужного человека, который даст работу. Просто как дважды два. Дело сделано. Преступный мир, как он понял, на самом деле представлял собой весьма отзывчивое сообщество. Мы все здесь члены одной команды.

Чувак по имени Лоно позвонил и все устроил. Он нашел пару пушек по разумной цене и договорился о встрече. Позже он подъедет к гостинице и отвезет их к нужному человеку. От Бакстера требовалось только расслабиться и сохранять спокойствие.

Бакстер содрогался, когда думал о том, каким идиотом он себя показал. Налакался пива, когда следовало сохранять полнейшую серьезность. Позволил Реджи напиться и изображать из себя придурка. Определенно, они оба проявили себя дилетантами. Что ж, придется научиться держать себя соответствующим образом. Стать похожими на Лоно. Вот кто и вправду оказался хладнокровным парнем. Бакстер даже пытался всучить Лоно сотенную банкноту, но тот отказался. Кто отказывается от дармовых денег? Только поистине крутой чувак.

Теперь ему стало понятно поведение Лоно. Скорее всего он получит проценты от торговца оружием. Так они обычно работают, эти крутые парни. Каждый старается помочь тому человеку, который ранее помог ему.

Бакстер почувствовал себя частью чего-то большого, чего-то опасного и будоражащего. Его самооценка резко возросла. И, черт, новое занятие не шло ни в какое сравнение с его прежними обязанностями, когда приходилось бить по рукам какого-нибудь козла за то, что он лапал стриптизершу.

Бакстер подлил еще немного кленового сиропа, который не имел ничего общего с кленовым сиропом в Лас-Вегасе, на свои блинчики с орехами макадамиа и отправил большой липкий комок в рот. Он огляделся и заметил Реджи, который, растолкав очередь у шведского стола как настоящий профи, возвращался с тарелкой, на которой возвышались груда сосисок и омлет.

– Ты что, уже в четвертый раз ходил за добавкой?

Реджи сел и ухмыльнулся:

– Поход номер пять.

Бакстер удивленно приподнял брови:

– Нуты даешь, чувак! Как в тебе только умещается столько еды?

Реджи снова улыбнулся:

– Все дело в очередности. Необходимо соблюдать последовательность. Таков секрет. А также не надо торопиться. Если станешь слишком быстро есть, то буфет выиграет.

– Буфет выиграет?

Реджи положил вилку и глотнул кофе.

– Все платят одинаково – двадцать долларов, верно? За все, что можешь съесть?

– Двадцать девять.

– Да черт с ним. Двадцать, тридцать, не имеет значения. Куда важнее то, что ты должен постараться съесть больше, чем на двадцать девять долларов. Иначе буфет выиграет.

– Просто гора жрачки.

Реджи согласился:

– Необходимо подойти к делу с научной точки зрения. Легко, когда перед тобой стейк или лобстер, потому что от тебя требуется только одно – схватить тарелку с жарким «море и суша», два в одном, и – бинго! Ты выиграл. Но если имеешь дело с завтраком типа «шведский стол», следует действовать поочередно. Тут уж никак не получить бекон и яйца за тридцатку в одну тарелку. Необходимо придумать систему.

– Ты и впрямь придумал? У тебя есть система?

– Само собой, мужик. – Реджи сел на своего конька. – Прежде всего пропускай фрукты. Они дешевые.

– Но ведь они полезны для здоровья.

– Дома съешь. Это же шведский стол!

Бакстер кивнул:

– Ладно. Никаких фруктов.

– Во-первых, я налегаю на выпечку. Правда, никаких пирогов, если только они не супервкусные. Я лучше съем парочку булочек с корицей или какие-нибудь плюшки с кофе и приведу свою пищеварительную систему к готовности.

– Ладно, блюдо номер один. Обойдется примерно в четыре-пять долларов.

– Правильно. Потом я перехожу на что-нибудь вроде вафель. Бельгийские – мои самые любимые.

– Но тогда потребуются фрукты.

Реджи кивнул:

– Согласен, но они идут в виде соуса.

– Все равно фрукты.

– Ладно, но есть еще взбитые сливки.

Бакстер кивнул:

– Блюдо номер два.

– Иногда я беру блинчики вместо вафель. Кстати, как тебе эти?

Бакстер взглянул на внушительные круги жареного теста, смешанного с орешками макадамия.

– Ничего, только орехов много.

– Вафли хороши за семь-восемь долларов. А теперь перехожу к главному. Обычно я останавливаюсь на яйцах-пашот «Бенедикт» или омлете. Что-то в этом роде. Главное, поменьше мяса. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Третье блюдо – яйца.

– Как правило, да.

– Во сколько все это обойдется?

– Так, десять долларов на омлет, прибавим одиннадцать за первые два блюда, и вот мы приблизились к двадцати одному доллару.

– Ты уже близок к лимиту.

Реджи кивнул, пока набивал рот яйцами и осторожно пережевывал. Наконец проглотил и глотнул кофе, прежде чем продолжить.

– Теперь в зависимости от меню блюдо номер четыре – мясо. Бекон или сосиски.

– Сосиски в каком виде?

– Чувак, не имеет значения. Сгодятся любые.

Бакстер кивнул. Реджи продолжил:

– Иногда есть превосходные ребрышки, стейки, большой окорок или что-нибудь еще. А это значит, что ты берешь небольшое ребрышко и затем возвращаешься за беконом и сосисками. Вот как мне удалось получить сегодня пять блюд.

– Думаю, ты обул буфет.

– Мне сначала надо съесть все это, приятель.

Сказав это, Реджи принялся заталкивать в рот омлет и жирное мясо.

Джек Люси с грохотом, мучительно отдававшемся во всем теле, шел в свой кабинет. Преодолел две чертовые ступени, которые этот идиот, его сын, не заменил на долбаный пандус, и прошел по коридору. Джеку было не до вида, не до восхищений пышными кучевыми облаками, застилавшими горизонт. Он проковылял мимо Стэнли – ходунок издавал звук, смахивавший на звон цепи, сковывавшей ведомых на рынок рабов, – и наконец добрался до двери в выделенный ему кабинет. Джек совсем расклеился, к тому же у него расстроился желудок. Утром он почти час просидел на унитазе, отчего и пребывал теперь в мрачном настроении. С тех пор как он заказал Киту убийство этого, мать его, самоанца, его желудок совсем слетел с катушек: сегодня он раздувается, наполняется газами и взрывается, а завтра забивается, как раковина от клочьев волос.

Старик повернулся и посмотрел на Стэнли, который сидел за своим столом и читал толстенную книгу.

– Какого хрена ты там делаешь?

Стэнли оторвался от книги:

– Привет, пап. Как у тебя дела?

– Это что, Библия?

Стэнли заложил рукой книгу в переплете из искусственной кожи и ликующе улыбнулся отцу:

– Это «Книга Мормона».

Джек оторопело уставился на сына:

– Что?

– Откровения, ниспосланные Джозефу Смиту, пророку, для блага всего человечества.

Джек не знал, что и сказать. Ноги внезапно стали ватными. Ему срочно надо было присесть.

– Почему ты читаешь такое?

– Интересно.

Джек увидел кресло и тяжело опустился в него, причем шум получился громче, чем ему хотелось бы.

– Ты же никогда раньше такими штуками не интересовался.

– Да, конечно. Но я встретил очень милых людей в культурном центре, и они мне рассказали о мормонах.

– В том полинезийском центре?

– Да. Ты должен сам прийти и посмотреть. Он великолепен. Мог бы посмотреть на характерное для здешних мест каноэ, оснащенное специальными аутригерами для придания устойчивости.

– Что, у них там и мормоны есть?

Стэнли кивнул, на лице появилась довольная улыбка. Такая улыбка свойственна человеку, чья духовная жажда утолена. Джек, напротив, не чувствовал душевного спокойствия, радоваться тоже как-то не хотелось: его челюсть отвисла точно задний откидной борт грузовика, раскачивающийся на проушинах. Он просто не верил своим ушам. Почему во всем мире одного его угораздило заиметь сына, который связался с культом каких-то… – Джек даже не смог произнести вслух эти слова.

– Полинезийские мормоны?

– Все мы грешники. Даже полинезийцы. Но это не так уж страшно. Так мы учимся.

Джек был из Лас-Вегаса, и больше всего он ненавидел всяческие проповеди. Неудачники с разных концов света гуртом валили в Лас-Вегас, спускали в казино все до копейки, пили, шлялись по проституткам, а потом – возможно, вследствие солнечного удара – обретали Бога и начинали проповедовать на каждом углу. Такие никогда не говорили: «Я неудачник и, чтобы оправдаться в собственных глазах, только и могу, что грозить вам грядущими адскими муками». Нет. Они правду на дух не переносили. Обвиняли кого угодно, только не себя. Да Джека мутить начинало от их нравоучений. Само собой, все мы грешники. Грешники, простофили и развратники. Эка невидаль. Добро пожаловать в этот ублюдочный мир. Джек посмотрел на Стэнли и переспросил, стараясь говорить как можно менее язвительным тоном:

– Правда, что ли?

– Святая правда. Бог послал нас на землю учиться и искупать свои грехи, делая этот мир лучше.

– Такой Бог и впрямь по тебе. Уж в чем-чем, а в самосовершенствовании он толк знает.

Стэнли, видимо, обиделся:

– Я и не надеялся, что ты поймешь.

Джек оглядел сына с ног до головы. Первым его желанием было вырвать «Книгу Мормона» из рук Стэнли и настучать ею по бестолковой голове сына. Но потом, подобно большинству родителей, узнавших, что их дети занимаются чем-то, на их взгляд, неправильным, Джек успокоил себя мыслью о том, что это, пожалуй, просто мимолетное увлечение.

– Ну так ты теперь, значит, мормон?

– Меня пока еще не крестили.

– А я думал, это баптисты крестят.

– Крещение – не что иное, как обещание, данное Христу. Все христиане практикуют этот ритуал.

– Знаешь, я бы на твоем месте был осторожнее. Все-таки основал эту религию парень, фамилия которого Смит.

– Пап, он пророк.

Джек серьезно кивнул. Мормоны… Кто бы мог представить? Он задумался о том, как его сын, тот еще придурок, сможет удовлетворять несколько жен, когда у него даже подружки никогда не водилось. С практической точки зрения, хотя и не с технической (благодаря тридцативосьми секундному перепиху на первом курсе университета), Стэнли до сих пор оставался девственником.

– Ты что, и впрямь подумываешь об этом?

– Да.

– Сделай мне маленькое одолжение. Переспи с бабой до того, как обратишься в свою веру и навалишь на меня всю эту мормонскую чушь.

– Не думаю, что это имеет отношение к религии.

Джек ткнул в «Книгу Мормона»:

– Там говорится, что Бог хочет, чтобы ты учился, так?

– Да, святая правда.

– Тогда тебе следует узнать, каково себя чувствовать, когда тебя имеет профессионалка. Эти набожные девицы будут лежать как бревно. Может статься, они даже не раздеваются. Всунул-вынул, и твои две минуты закончились. Ты должен пообещать мне, что переспишь с какой-нибудь горячей штучкой, которая не остановится, пока твой колодец не пересохнет.

Стэнли посмотрел на отца:

– Да ты с ума сошел!

– Я с ума сошел? Да ведь это ты у нас хочешь мормоном заделаться. Просто сделай приятное своему старику, прежде чем отдаваться Христу. Даже Иисус трахался, пока его не приколотили к кресту.

Юки всегда жила в соответствии с изречением: «Когда жизнь дает тебе лимоны, сделай лимонад». Она считала себя умной и наделенной многими талантами, и если сохранить положительное отношение к миру, то в жизни можно многого добиться. Однако девушка не имела ни малейшего представления, как применить пословицу к сложившейся ситуации. Пока еще никто не додумался придумать афоризм, который начинался бы со слов «когда жизнь дает тебе сутенера…». Тем не менее именно сутенера ей жизнь и подарила, и она поняла, что не имеет ничего против. Юки оправдывала себя тем, что Лоно не походил ни на одного сутенера, о которых она слышала. Он был особенным.

Дверь открылась, и в приемную, прихрамывая, вошел Фрэнсис с довольно мрачным выражением лица. Юки повернулась поздороваться с ним:

– Привет, с возвращением.

Фрэнсис посмотрел на нее, увидел обращенную к нему сияющую улыбку и тяжело вздохнул.

– Да вы просто, черт побери, святая, вы знали это?

– Давайте я вам сварю кофе?

– Как вы только можете быть добры ко мне?

– Потому что я не хочу, чтобы меня переполняли злость, страх или какие-нибудь другие негативные эмоции. Я намерена сохранить позитивный настрой.

Юки одарила его очередной блистательной улыбкой и пошла в комнату, отведенную под небольшой буфет. Фрэнсис не знал, что и сказать, поэтому шаркающей походкой заковылял в свой кабинет и огляделся. Здесь по-прежнему царил дерьмовый коричневый цвет, но было чисто. Бумаги были сложены на столе именно так, как ему нравилось. В вазе благоухали свежие цветы. Однако деловитость и приветливость Юки вызывали у Фрэнсиса отнюдь не благодарность. Напротив, он чувствовал себя ничтожным и мерзким, словно был простейшей жизненной формой на планете. А потом вспомнил Чада. Нет, это Чад был простейшим микроорганизмом.