Текст книги "Коричневые"

Автор книги: Марк Дейч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Сомневаюсь я, граждане. В Германии бывал неоднократно, некоторое время даже жил там. Раскладушки в этой стране имеются, не спорю. Но вот чтобы жилая комната размером два на три метра – это вряд ли. В Германии даже сортиры значительно просторнее. Может, для детей Лукашенко специально такую отгрохали? Тогда – другое дело.

О преемственности в политике:

«Здесь в этом здании был ЦК компартии Беларуси. Не вдаюсь в характеристики, но был стройный резерв кадров, карточка на каждого, кто, куда готовили его и так далее. Целая система была выработана. И во времена Шушкевича их просто сожгли. Уничтожили. Но мы это восстановили за один год».

Теперь вы понимаете, чем Лукашенко так мил нашим российским коммунистам?

Вождизм

Еще одна цитата. Я бы сказал – эпохальная:

«История Германии – это слепок истории в какой-то степени Белоруссии, на определенных этапах. В свое время Германия была поднята из руин благодаря очень жесткой власти. И не все только плохое было связано в Германии с известным Адольфом Гитлером. Я подчеркиваю, что не может быть в каком-то процессе или в каком-то человеке всё черное или всё белое, есть и положительное. Гитлер сформировал мощную Германию благодаря сильной президентской власти. Ведь немецкий порядок формировался веками, и при Гитлере это формирование достигло наивысшей точки. Это то, что соответствует нашему пониманию президентской республики и роли в ней президента».

Сильно. Особенно если учесть, что автор этих слов – лидер народа, чуть ли не треть которого погибла от рук гитлеровцев. Нынче приближенные к Александру Лукашенко товарищи заявляют, что сам он ничего подобного никогда не говорил, а это западные спецслужбы его подставили. То есть вышеприведенный текст и даже голос сфальсифицировали и подделали.

Может, и так, не знаю. И всё же подождем по старинной нашей привычке вылить всё на басурманские спецслужбы. Послушаем Александра Лукашенко.

Вот он встречается с народом в маленьком белорусском городке за несколько часов до того, как станет президентом. «Каковы будут ваши первые шаги на посту президента?» – спрашивает его корреспондентка.

«Будем разбираться с жуликами, сначала – в правительстве, а потом – со всеми остальными».

Стало быть, программа-минимум – разобраться с жуликами. Программа-максимум – со всеми остальными.

В совсем недавние времена белорусский парламент сделал удивительное открытие: воровали, оказывается, не только в России (чем поразил своих сограждан еще Карамзин), но и в Беларуси. Лукашенко был тогда (нет, не во времена Карамзина, а значительно позже), что называется, рядовым членом парламента. Но на горизонте уже маячили президентские выборы. Номенклатурному классу, из которого, собственно, и состоял Верховный Совет Беларуси, в этой роли больше всего нравился Кебич. Шушкевич – романтик, либерал, да еще и физик – очень мешал. А поскольку он был вероятным претендентом, то потому-то (чтобы отобрать голоса у Шушкевича) и возник председатель Комиссии по борьбе с коррупцией депутат Александр Лукашенко.

«У него не было никаких серьезных материалов, – вспоминает Олег Игнатенко (с июля 1994 по апрель 1996 года начальник Главного управления службы контроля президента Республики Беларусь). – Я за 10 минут до его выступления привез ему тезисы выступления. И когда он начал зачитывать и не назвал некоторые фамилии, то я понял: он оставил у себя в запасе эти фамилии для того, чтобы потом этими людьми управлять. И я понял тогда, насколько он опасный человек. То есть эти факты и эти фамилии ему нужны были на перспективу, чтобы дёргать впоследствии за ниточки и управлять ситуацией».

Лукашенко сумел обыграть всех. И, обыграв, начал делиться воспоминаниями о себя самом:

«В Беларуси был один реформатор – это Лукашенко. Тогда еще только-только депутатом стал, еще при Горбачеве. Я и пленумы ЦК КПСС готовил, несмотря на свою молодость, меня Горбачев приглашал часто в Москву. Я рецензировал „500 дней“ Явлинского. Потом Аганбегяну было поручено. Шаталин, Явлинский, и вот Аганбегяну надо было создать общую там концепцию. Кстати, я выступал против этой концепции тогда. Меня очень хорошо знал и знает Николай Иванович Рыжков, поскольку часто я принимал участие в заседаниях правительства в Советском Союзе. То есть я был известным человеком в свое время, но молодым еще.

У меня мать всю жизнь работала простым человеком. Кстати, кто у вас родители?»

«Работать простым человеком», – это электорат любит. И такие вопросы ему, электорату, нравятся. Кто, что, где, когда и, главное, сколько? Потрясая бумагами, их и задавал с телеэкрана Александр Лукашенко. Ответ был один, и отвечал, понятное дело, сам тов. Лукашенко: чтобы раз и навсегда покончить с коррупцией, его, Лукашенко, должны раз и навсегда избрать президентом.

«Гроза коррупционеров» был избран.

Об этом дне вспоминает Александр Федута (с июля 1994 по январь 1995 г. – начальник Управления общественно-политической информации Администрации Президента Республики Беларусь):

«Знаете, что произошло, когда мы выиграли? Мы очень долго его ждали. Мы ждали его до 9 вечера, потом решили расходиться. В этот момент он приехал и сказал: „Вот с завтрашнего дня приходите ко мне и говорите, кто что хочет получить“.

Хотели все, и хотели много. Так что было из кого набирать команду. Правда, не все в ней задержалось. Юрий Захаренко (с августа 1994 по ноябрь 1995 г. – министр внутренних дел Республики Беларусь):

«Он меня подкупил искренностью при общении. Эта искренность и вводит в заблуждение людей. Вот я когда узнал, что из себя представляет Александр Григорьевич, я понял, что сама форма его и содержание – это совершенно противоположные понятия. Он упоен властью, он упоен желанием взять абсолютную власть, и притом я даже пришел к убеждению, что методы здесь и средства – они без разбора».

Первые два года своего президентства Лукашенко, судя по всему, был всем доволен, и даже власти ему хватало:

«Ведь сегодня президент обладает даже не властью Бюро ЦК, он обладает царскими полномочиями по Конституции!»

Интересны и другие тогдашние его высказывания:

«Я понимаю, что вы сейчас задумались об инфляции. Так давайте ж мы вместе бороться с этой инфляцией, чтобы было выгодно инвестировать свои средства туда, куда я говорю».

Ясное дело: туда, куда он говорит. И – «вместе». По мнению Президента Беларуси это «вместе» должно означать вот что:

«Может быть, несколько резко, но повторю то, что я сказал вашему так называемому бизнес-классу, или же – нашим предпринимателям. Я им сказал следующее, что вы с меня выбивать реформы не будете. Я вас привяжу к президенту и его политике настолько, что если вы меня утопите, утонете и вы вместе со мной».

Такое вот светлое будущее. Которое, впрочем, находилось в нашем не менее славном прошлом. И дело даже не в том, что Лукашенко вернул Беларуси прежний, советский герб республики (сверху молот, снизу серп, а под всем этим – БССР):

«Объясняю: того, что, к сожалению, не рассмотрели россияне, белорусский президент увидел. Да. Согласитесь, что история этого никогда не забудет. И эти люди в разной степени будут прокляты. Мы обречены жить вместе. Мы просто обречены на все это. Вопрос состоит в том, кто, кто сблизит эти народы?

Недавно я встречался с одним российским журналистом, Отто Лацис, Отто Рудольфович Лацис. Толковый человек, доктор экономических наук, мы как экономист экономиста очень хорошо понимаем. И вот когда мы начали с ним беседу, он мне говорит: вы понимаете, мы так далеко ушли в реформах от Беларуси, что говорить о каком-то экономическом единстве не приходится. Я говорю: Отто Рудольфович, расскажи мне как доктор наук не доктору наук, но экономисту, который жизнь не по букварю знает, в чем вы и куда ушли. И когда мы обсудили с ним проблемы приватизации, он сел, задумался и говорит: да, я не представлял, что это так. А я ему показал и доказал на простых примерах, поэтому здесь и нет никаких оснований говорить, что вы куда-то ушли. Если ушли, то только в сторону, и вам придется возвращаться обратно, именно к тому вектору, от которого вы ушли».

Спустя малое время Александр Григорьевич уже утверждал, что он, будучи депутатом, единственный в Беларуси голосовал против Беловежских соглашений. Но это, как бы помягче выразиться, не совсем правда. Депутат такой действительно был, но отнюдь не Лукашенко, а Тихиня (впоследствии – председатель Конституционного суда Беларуси). Александр же Лукашенко на том знаменитом заседании Верховного Совета, как выяснилось, не голосовал вовсе.

Несмотря на провозглашенную (всё тем же Лукашенко) любовь белорусского электората к своему президенту, некоторое недовольство народа нарастало. Может быть, потому, что электорат и народ – не одно и то же. А может быть, потому, что росло не благосостояние, а инфляция и государственный долг. Наступала пора браться за поиски причин. А еще лучше – врагов:

«Мы, как в 1941-м находимся во вражеском кольце».

Ну, если во вражеском кольце, то и меры, сами понимаете, должны соответствовать. Вспоминает Александр Федута:

«Представьте себе, что в течении 40 минут каждое утро вы начинаете с того, что вам на стол кладут сводки КГБ: всюду враги. Он начинает день не с беседы с министром экономики, а с беседы с секретарем Совета безопасности, очень хорошим человеком. Но ничего чрезвычайного в стране еще не произошло, а вы уже настраиваетесь на то, что вчера могло что-то произойти, за ночь… и чрезвычайным становится любой факт, любой слух».

«В Верховном Совете – какое-то заговорщицкое такое ядро из бывших генералов… ну, в общем, из бывших. Я же это вижу».

Кто и почему попадал в это «заговорщицкое ядро»? Скажем, бывший министр внутренних дел Республики Беларусь и бывший же генерал Юрий Захаренко:

«Наверное, я остался одним из немногих, кто говорил ему правду. Ту правду, нехорошую правду, которая била по самолюбию президента, но я говорил ее. Когда мы разговаривали с президентом, он сказал мне: ты должен выполнить любой мой указ. Я ему говорю: Александр Григорьевич, людей расстреливать я не буду. Конституцию нарушать я не буду. А он тогда: если ты не выполнишь любой мой указ, тебе наденут наручники. Это стиль руководства президента. Более слабые – ломаются, более сильных – добивают, и делается послушная машина государственная, бездумная, щелкающая каблуками. Это страшно. Это страшнее фашизма».

Еще один «заговорщик», Олег Игнатенко:

«Обратите внимание: практически все правоохранительные органы, которые подчинены руководителю государства, Александру Григорьевичу, работают на собирание компромата на своих оппонентов – для того, чтобы ими можно было управлять. Более того, они собирают компромат на тех, кто окружает его, – для того, чтобы можно было тоже, как марионетками, управлять этими людьми, чтобы они безропотно подчинялись его воле. Другими методами, законными, он управлять людьми не может».

Таких заявлений Александр Григорьевич не любит. Но еще больше он не любит журналистов. Да и как же их любить, ежели обнаружили они коррупцию в президентской команде, выяснили, во сколько обходится казне президентская охрана (о-го-го – во сколько!) и сколько не вернул Беларуси фонд лучшего друга Лукашенко, Махмуда Эсамбаева (а тут никаких о-го-го не хватит).

«Пресса эта подстегивает… Все журналисты, которые здесь находятся! Журналисты российских радио, я готов вам заявить: собирайтесь и уезжайте немедленно в Москву. Немедленно! Пока мы не нашли вас и… Я поручил сейчас Управлению информации и Комитету госбезопасности найти этого журналиста, который передавал эту информацию, об этом вам говорю прямо. Смеяться будет потом поздно. Вам никто не дал право распалять тут страсти».

Страсти особенно «распалились» накануне референдума. И Александр Лукашенко выложил главный свой козырь, назвал главных врагов:

«Я постоянно получал информацию о подготовке лидеров свободных так называемых профсоюзов, которые устроили вот эту бучу в соседней Польше под эгидой „Солидарности“. Консультировали их представители американских профсоюзов. Комиссары, вояжеры, эмиссары прибывали в Республику Беларусь для того, чтобы взорвать эту ситуацию, которая существует в нашем государстве».

Ну, а для борьбы с внешними и – в особенности – с внутренними врагами что нужно? Правильно: прежде всего – сильный президент.

«Обострение, конечно, будет – с особо непонимающими и оголтелыми. Но есть и другая сторона медали в этом: президент должен быть президентом. Президент и в Африке президент, и он свое слово должен сказать. Притом жестко!»

А еще что нужно? Чтобы как в Африке? Правильно: сильный спецназ. О любви Лукашенко к своему спецназу ходят легенды. А еще говорят, что Александр Григорьевич очень любит бананы. Во всяком случае, обилие спецназа и этих экзотических фруктов на улицах белорусских городов заставили местных острословов назвать свою отчизну «банановой республикой».

Время от времени Александр Лукашенко беседует со спецназом:

«Не дай Бог использовать вас! Это не дай Бог! Но армия есть армия, она для того и создана, чтобы…».

Не договорил. То ли засмущался, то ли сообразил, что белорусы и без того уже хорошо знают, для чего создана эта армия. А поскольку знают, то вывод такой:

«Не волнуйтесь, пожалуйста, о сроках президентства Лукашенко. Лукашенко будет президентом 12 лет, я уже об этом говорил».

Действительно, говорил. Никто, впрочем, и не сомневается. Цифра только странная, ассоциации вызывает: как раз столько Третий рейх просуществовал. Тысячелетний.

(Использованные мной высказывания заимствованы из документальной ленты, созданной в Минске режиссером и автором сценария Юрием Хащеватским и продюсером Петром Марцевым. Фильм посвящен Михаилу Ромму, называется он «Обыкновенный президент». Посвящение не случайно: название фильма, его стилистика, иронический закадровый комментарий – все это должно напомнить зрителям самую, пожалуй, знаменитую картину Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм». Понятно, что в Минске фильм никто не увидел: насколько мне известно, там, вместо показа, готовился отстрел авторов.

Словом, этот талантливый фильм если и дойдет до зрителей, то не раньше чем через 12 лет, в которых так уверен «батька» Лукашенко. Или даже позже. Тут уж кому как повезет – ему, «батьке», или зрителям…)

Скажем несколько слов еще об одном фюрере. Человек он не слишком значительный, – как, впрочем, и его партия, – но эпатажный. Эпатаж был заложен уже в название: «Национал-большевистская партия». Интернационализм большевиков и национализм – понятия, казалось бы, несовместные. Но фюреру удалось их совместить – по-видимому, не в последнюю очередь благодаря своему инфантилизму: сочетать несочетаемое подростку всегда удается лучше, чем взрослому. Даже если этому подростку уже 60.

Как вы, вероятно, уже поняли, речь идет об Эдичке Лимонове.

ЭТО ОН – ПЕ…ЭДИЧКА

Национал-большевистская партия – организация малозначительная. Я бы даже сказал – чахоточная. Но в последнее время о ней говорят немного больше, чем всегда. То есть немного больше, чем ничего.

В какой-то мере в этом виноваты мы, журналисты: с конца 90-х Лимонова неизвестно почему вдруг стали приглашать на всевозможные «ток-шоу», брать у него интервью. Эдичке это, ясное дело, нравилось. А кому бы не понравилось?

Конечно, маргиналов у нас хватает. Но Лимонов был очень уж подходящей фигурой для моих коллег. Во-первых, бывший эмигрант: много лет прожил на Западе, даже получил французское гражданство. Правда, очень скоро он разочаровался в «ценностях западной цивилизации» и стал их яростным обличителем.

Там, на Западе, его обличений никто не печатал. Понятное дело: цензура… Зато эти обличения охотно печатала советская пресса, которая, как всем известно, всегда была самой свободной.

Во– вторых, писатель. Книжки писал. Книжки весьма специфические, но все-таки. Некоторым нравится. Со спецификой я вас вкратце и познакомлю.

И в довершение ко всему – политик. Партию организовал. Какой же политик без партии? Теперь не лично от себя, а от имени НБП всевозможные тексты пишет. Ну, писатель. Не может без этого.

Давайте полистаем Эдичку. Немного из политики, немного из «литературы». Для баланса.

«Партайгеноссе, товарищи, друзья! Пусть вас вдохновляют исторические примеры: история партии большевиков, история итальянских фашистов, германских национал-социалистов. Они смогли, сможем и мы. Первая задача – организоваться, создать мощную, огромную, общероссийскую организацию. Затем мы бросимся на завоевание власти. Сначала – в России, потом – везде».

«В России часто говорили о сексуальных преимуществах черных перед белыми. Легенды рассказывали о размерах их членов. И вот это легендарное орудие передо мной. Я хотел его х… в свой рот. Я чувствовал, что это доставит мне наслаждение, меня тянуло взять его х… к себе в рот. И больше всего мне хотелось ощутить вкус его спермы, увидеть как он дергается, ощутить это, обнимая его тело. И я взял его х… и первый раз обвел языком напряженную головку».

«Частная собственность имеет право на существование только в том объеме, который относится к сфере узколичностных или семейных потребностей. Когда частная собственность выходит за рамки индивидуальной сферы, это означает кражу, преступление, грех. Все, кто утверждает противоположное, – клеветники, враги, агенты князя мира сего. Все они принадлежат суду и народной расправе».

«Я думаю, что хорошо умею это делать, очень хорошо, потому что от природы своей я человек утонченный и не ленивый. Я занимался его членом, всецело отдавшись чувству и повинуясь желанию. Левой рукой я, подобрав снизу, поглаживал его яйца. Он постанывал, откинувшись на руки, постанывал тихо, со всхлипом».

«Национал-большевистская партия установит Закон и Порядок. Ив этом мы будем брать пример без стеснения с организмов, в свое время наводивших ужас: с ВЧК и с НКВД. Разумеется, вдохновляться мы будем национальными идеями, но да послужит нам примером твердость этих организаций».

«Постепенно он очень раскачался и подыгрывал мне бедрами, посылая х… мне глубже в горло. Я скользил языком и губами по его члену, ловко выводя замысловатые узоры, чередуя легкие касания и глубокие почти заглатывания его члена. Я причащался его х… И когда я добился его оргазма, когда этот фонтан вышвырнул в меня, ко мне в рот, я был совершенно счастлив. В упоении я вылизал всю сперму с его х… и яиц, то, что пролилось, я подобрал, подлизал а проглотил. Я разыскал капельки спермы между его волос, мельчайшие я отыскал».

«Национальной революции нужны мужественные и честные воины – те, кто пойдет в первых рядах. МУЖЕСТВЕННОСТЬ И ЧЕСТНОСТЬ ДЛЯ НЕМНОГИХ, ИСПОЛНИТЕЛЬНОСТЬ И ДИСЦИПЛИНА ДЛЯ БОЛЬШИНСТВА. Дожидаться, пока все наше население придет к национальным идеям, мы не имеем права. Народ не восстанет никогда, ибо все изменения в обществе всегда были сделаны лучшими, отборными силами нации, а не большинством. Национальная революция в пользу большинства будет сделана активным меньшинством!»

«Я стащил с себя брюки, мне хотелось, чтобы он меня вые… Я стащил с себя брюки, стащил сапоги. Трусы я приказал ему разорвать на мне, мне хотелось, чтобы он именно разорвал, и он послушно разорвал на мне мои красные трусики. Я отшвырнул их далеко в сторону.»

«Только силовые методы могут спасти наше государство, как для зараженного раком организма единственный метод – хирургическая операция. Насилие всегда было и будет Гигиеной истории».

«В этот момент я действительно был женщиной, капризной, требовательной и, наверное, соблазнительной, потому что я помню себя игриво вихляющим своей попкой, она делала что-то помимо меня – она сладостно изгибалась, и помню, что ее голость, белость и беззащитность доставляли мне величайшее удовольствие. Думаю, это были чисто женские ощущения».

«Мы предлагаем ДЕЙСТВИЕ. Разумеется, мы не можем призвать наших читателей к вооруженному сопротивлению режиму. Ибо нас закроют, а то и посадят. Поэтому мы и не призываем. Но мы даем вам примеры, варианты того, как нужно действовать. Мы твердо верим, что грядет эпоха терроризма в России. Если самые смелые начнут террор, то всегда найдутся тысячи не менее смелых, которые разовьют его в гражданскую войну».

«Яне знаю, что он сделал, возможно, он смочил свой х… собственной слюной, но постепенно он входил в меня, его х… Он е… меня, и я начал стонать. Он е… меня, а одной рукой ласкал мой член, я ныл, стонал, изгибался и стонал громче и сладострастней».

Извините, конечно. Но уж такие слова у этой песни. Кстати, вся так называемая «ненормативная лексика» использовалась Лимоновым в полном объеме. Это уж я точки поставил. Из стеснительности.

Комментировать сии откровения не хочется. Политическое – бессмысленно, а прочие – противно.

Такие вот у нас нынче большевики.

Национальные.

Ну, хватит.

Все, что ли?

Пока все. То есть на самом-то деле писать о наших нацистах можно еще много и долго: тема эта неисчерпаема, как сама Россия. Однако передохнем немного. Отвлечемся. Вспомним о чем-нибудь приятном. О новом мюзикле, к примеру. «Норд-ост» называется.

Вижу, что вспомнили. Ну, в добрый путь. Впрочем, погодите минутку. Пока еще эта «музыка сфер» не полностью захватила нас, давайте немного почитаем почту. Входящую. Поверьте, она того стоит.