Текст книги "Владимир Высоцкий в Одессе
(Документальная повесть)"

Автор книги: Марк Цыбульский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

«Контрабанда»
(1974 год)

Для этого фильма Высоцкий написал две песни, обе они звучат в картине, где их поют сам Высоцкий и актриса Театра на Таганке Н. Шацкая.

«В съёмках говорухинского фильма „Контрабанда" поначалу участвовали я и Володя, – вспоминала Н. Шацкая. – Там должна была звучать песня на его стихи. И вдруг он предложил мне спеть эту песню дуэтом. Сначала мы поехали к композитору, и где-то часик я посидела, поучила слова. И после этого уже была поездка в Дом звукозаписи на улице Качалова. (Очень важная подробность: долгие годы среди коллекционеров считалось, что фонограмма делалась на Одесской киностудии. – М. Ц.)

Всего было записано три варианта. В первом пел один Володя. Во втором – одна я. И в третьем – вместе. А он был очень деликатен. Он говорит: „Надо Нину поставить поближе к микрофону!" И получилось, что я прозвучала громче, а он ушёл на второй план. Мы спели красивое танго о любви двух океанских лайнеров, которое начиналось строчкой: „Жили-были на море". А это было в дни, когда в Театре на Таганке случился один из юбилеев (23 апреля считается днём рождения Театра на Таганке. – М. Ц.). Мы готовили, накрывали столы, потом гуляли всю ночь. А утром надо было лететь на самолёте как раз на съёмку в другой город, где мы с Володей по сценарию поём на палубе это танго. Хорошо, мы молодыми были, здоровыми, утром я прилетела и только попросила режиссёра дать мне поспать два часика. А у Володи в это время был роман с Мариной Влади, и он уехал как раз на океанском лайнере с ней. И снялась только я. И в фильме я стою одна и пою двумя голосами. А кое-где только его голос.

Кстати, Володе очень понравился наш дуэт. И он тут же, при записи первой песни, предложил мне записать вторую —„Сначала было слово". И мы её действительно с ходу записали»[119]119
  Цит. по газ. «Московский комсомолец», 25.01.2003, № 16 (23196). С. 5.


[Закрыть].

Как говорится, коротко и ясно, но всё же оставалось у меня два вопроса, которые я и задал Н. Шацкой.

«М. Ц. – Почему Высоцкий предложил Вам петь с ним дуэтом в этом фильме?

Н. Ш. – Ну, мы же работали в одном театре. Он знал, что я окончила факультет музыкальной комедии в ГИТИСе. Он слышал, как я пою, напеваю в театре. Вот и предложил. У нас очень сливались голоса, и он даже хотел записать со мной целую пластинку его песен. Это у меня в дневнике записано.

М. Ц. – Вы говорили, что в „Контрабанде" предполагалось, что Вы и Высоцкий стоите на палубе и поёте. То есть, это были не закадровые песни, а вы с ним должны были исполнять роли?

Н. Ш. – Ну, наверное, можно сказать, что это были роли эстрадных певцов. Поскольку Володя на съёмку не прилетел, то я одна хожу по палубе и пою, но при этом голос его звучит за кадром»[120]120
  Цит. по фонограмме беседы от 20.12.2006.


[Закрыть].

Итак, выяснилась крайне важная подробность: Высоцкий не просто писал в фильм песни и не просто записал фонограмму, которая звучит в картине, но должен был и исполнять в ней роль. До сих пор этот момент не был отражён ни в одной из монографий о работах Высоцкого в кино. Даже режиссёр картины С. Говорухин не упоминает об этом!

«Я ему во всех картинах что-нибудь предлагал сыграть. – „Хочешь что-нибудь?" На этот раз он не захотел. Надо сказать, что сценарий „Контрабанды" мы задумали вместе. Даже начинали сочинять в Болшево, а потом бросили. А потом я однажды взял, написал его сам…

Песни написаны по очень чёткому заказу. Я даже ему какие-то образы заказывал. Ну, например, я сказал, что корабль – это такой остров, как бы оторвавшийся от суши. Это ему понравилось, и он очень долго калякал, написал мне однажды письмо, что он сочиняет»[121]121
  Цит. по сб. «Белорусские страницы». Вып. 42, Минск, 2006. С. 40.


[Закрыть].

Приводимые выше короткие воспоминания Н. Шацкой важны тем, что дают указание на предполагаемую роль Высоцкого в кинофильме. Однако датировка событий неверна – и запись песен, и съёмка явно проводились не в те сроки, которые указывает актриса. Доказательством тому служат упомянутые С. Говорухиным письма Высоцкого.

«20 июня 1974 года.

Дорогой мой, печальный мой друг Слава!

Если тебе это по душе – то лучше было бы, если бы это спел я сам с маленьким струнным сопровождением. Мелодия есть. Постараюсь на реке Кама придумать что-нибудь про острова-корабли и зарифмовать тектонически-титанически»[122]122
  Цит. по ж. «Советская библиография», Москва, 1989, № 4. Датировка дана по штемпелю на конверте.


[Закрыть].

Таким образом, не только в конце апреля 1974 года не было сделано фонограммы, но в конце июня, перед началом гастролей «Таганки» в Набережных Челнах (потому и упоминает Высоцкий реку Каму) ещё и песни не были написаны!

«4 июля 1974 года.

Дорогой мой Слава!

Сегодня я вернулся с КАМАЗа с гастролей. Устал и сразу влез в дела московские. Это я тебе посылаю подписанные договора.

А получил ли ты мою песню и что скажешь? Пока ничего путного я не придумал насчёт островов-кораблей, но думаю, что мы это осилим через недельку. Я до 7 – в Москве, потом уйду в разъезды, а 17-го отбываю в Будапешт для съёмок и гульбы».[123]123
  Там же. Датировка дана по штемпелю на конверте.


[Закрыть]

Вот так, сопоставляя документы и воспоминания, мы выяснили, что первая предназначенная для «Контрабанды» песня («Жили-были на море…») была написана в промежутке между 20 июня и 4 июля 1974 года, вторая же – «Сначала было слово…» – видимо, незадолго до отъезда Высоцкого в Будапешт на съёмки «Бегства мистера Мак-Кинли». Запись же фонограммы и съёмка эпизодов, в которых звучат песни, очевидно, проходили уже осенью.

«Рейс первый, рейс последний»
(1974 год)

Эта картина была первой самостоятельной работой режиссёра С. Гаспарова. Картина снималась на Одесской киностудии летом 1974 года.

«М. Ц. – Как Вы познакомились с Высоцким?

С. Г. – Познакомились в Одессе. Слава Говорухин снимал свой фильм, а я – свой. Говорухин нас с Высоцким и представил друг другу»[124]124
  Цит. по фонограмме беседы от 9.12.2006.


[Закрыть].

Как оказалось, дату знакомства С. Гаспарова с Высоцким можно определить довольно точно. 4 июля Высоцкий, собираясь в Венгрию на съёмки «Бегства мистера Мак-Кинли», писал в Одессу С. Говорухину: «Из Венгрии вернусь 25-го, если не будет путча. А если будет, то 30-го. А там и к тебе»[125]125
  Цит. по ж. «Советская библиография», Москва, 1989, № 4.


[Закрыть].

Итак, 25-го июля 1974 г. Высоцкий вернулся в Москву, а в середине августа улетел в Ужгород на съёмки «Единственной дороги». Таким образом, мы устанавливаем промежуток времени, в который состоялась его поездка в Одессу.

Начинающий режиссёр предложил Высоцкому дать в картину песню. О том, что такое предложение было, хорошо известно. Во всех собраниях сочинений Высоцкого указывается, что песня «Я вышел ростом и лицом…» предлагалась в фильм «Рейс первый, рейс последний», но не вошла. Более никакие детали до сих пор известны не были. Почему же песня не попала в картину?

«С. Г. – Павлёнок был против. Борис Владимирович Павлёнок был заместителем председателя Госкино, и он был категорически против. Мы долго с ним боролись, но ничего не вышло. Я был молодым режиссёром и фактически не имел права голоса.

М. Ц. – А как Вы хотели использовать эту песню в картине? Она должна была ложиться на титры или с ней был связан какой-то эпизод в фильме?

С. Г. – Да нет, какие там титры! В самом фильме, конечно. Там есть эпизод на перевале, где встречаются дальнобойщики, их играли Закариадзе и Плотников. Они разговаривают о том, что у одного из них жена больна раком, и он хочет последние её годы провести рядом с ней. Грузины там у костра поют грузинскую песню, молодые пьют-гуляют, а старики разговаривают о жизни. Потом они прощаются, машина уходит в рейс. За рулём Плотников, рядом с ним сидит стажёр, и вот в это время должна была звучать песня Высоцкого»[126]126
  Цит. по фонограмме беседы от 9.12.2006.


[Закрыть].

Деталь небольшая, но весьма важная для исследователей. Песня хорошо ложилась на канву повествования, но, увы, не режиссёр решал, каким быть его фильму…

«Княжна Мери»
(1975 год)

Информация о пробах Высоцкого на роль драгунского капитана в фильме К. Муратовой «Княжна Мери» исходит от одесского киноведа Галины Лазаревой, автора книги «Княжна Мери. Творческий выкидыш» (Ростов-на-Дону, 2010). Как писала газета «Вечерняя Одесса» в номере от 9 ноября 2010 года (Арсеньева Т., «Обыкновенная история, повсеместная и надолго», «Режиссерский сценарий фильма «Княжна Мери» был принят (то есть – одобрен) Главной сценарной редакционной коллегией по художественным фильмам Госкино СССР 14 мая 1975 года. Сроки режиссерской разработки были либерально продлены по 22 мая 1975 года приказом директора Одесской киностудии Геннадия Збандута (а подобные «продления» дорогого стоили во всех смыслах). Фильм был запущен в производство приказом по Одесской киностудии 20 мая 1975 года («приступить к работам подготовительного периода по полнометражному, цветному, широкоэкранному»…), начало работ было намечено на 6 августа. И… этот фильм был закрыт, снят с производства приказом Госкино УССР от 20 августа 1975 года, за подписью и. о. председателя Госкино УССР Д. С. Сиволапа».

…Столько протоколов всевозможных заседаний и обсуждений, отмечает Галина Лазарева, не оставил по себе ни один кинофильм в истории Одесской киностудии. Что же случилось?

«Никто не хотел закрывать картину, – утверждает Галина Яковлевна. – Это была травма для всех. И для Одесской киностудии. И для Киева. И для Москвы. Сергей Герасимов очень поддерживал свою ученицу Киру Муратову». И, тем не менее…

«Нельзя, – настаивает Галина Лазарева, – однозначно относиться к событиям, не учитывая ни среду, ни экономическую и законодательную составляющие. Киностудия находилась на хозрасчете: государство выделяло деньги на определенный фильм, а не на содержание киностудии. В случае провала фильма в прокате, а тем более в случае его непринятия на уровне Госкино либо закрытия в рабочий период, убытки ложились на все съемочные группы и на весь штат киностудии». Но благодаря этому жесткому закону, подчеркивает Г. Я. Лазарева, от кино в СССР получали «сумасшедшие» доходы.

Именно вышеописанного экономического риска убоялись, считает Галина Лазарева, «высокие инстанции». Потому что камнем преткновения режиссерская трактовка «Княжны Мери» сделалась на уровне подбора актеров. Результаты кинопроб дали, судя по отзывам, значительное смещение акцентов режиссерского замысла, некоторые же намеченные на роль исполнители вызвали резкое неприятие сценарно-редакционных коллегий всех уровней.

Впрочем, Высоцкого всё происходящее уже не касалось, поскольку на роль драгунского капитана был утверждён не он, а его друг кинорежиссёр С. Говорухин. Высоцкий часто гостил на его даче в Каролине-Бугаз. Однажды – именно в период подготовки к съёмкам фильма Муратова его встретил в тех местах известный одесский тележурналист Ким Каневский. С ним побеседовала почитательница Высоцкого из Киева Эмма Самойлова, которая передала мне текст этой беседы. В числе прочего там идёт речь и о несостоявщемся фильме, и о предполагаемой роли Высоцкого в нём.

Ким, расскажите, пожалуйста, как Вы «пересеклись» с Владимиром Высоцким и Станиславом Говорухиным?

В те годы я заправлял Клубом Мастеров на чекистском стадионе «Динамо». И сочинял песни для друзей-киношников. Сам немного снимался. Киностудия – в квартале от нас. Директор тогда боролся с «употреблением» – киношники приходили ко мне, в клубе у рояля собиралась яркая компания известных спортсменов, олимпийцев, тренеров, режиссёров, операторов, артистов.

Говорухин тогда ещё не был широко известен – за ним был лишь «День ангела» (любимейший мой фильм, так и не оценённый по достоинству).

В Одессе же, на Одесской киностудии, он познакомился с девушкой, которая стала спутницей его жизни (Галя с 17 лет работала в монтажном цехе).

А дачи моей и говорухинских тёщ на Бугазе были рядом. Но на первую я не был вхож – приезжал, разбивал на берегу палатку, и мне с этой дачи приводили маленького сына. На свидание…

Рядом на подстилке сидели Слава с женой, Владимир Семёнович и Пьер – сын Влади…

А Вы сразу поняли, с кем Вас случайно свела судьба? Каким показался Вам Высоцкий при первой встрече?

…Честно говоря, я далеко не сразу сообразил, что сижу рядом с Владимиром Высоцким. Уж очень он оказался непохожим на привычный по экрану образ. Во всяком случае, в моём представлении это был очень крупный и сильный мужчина, плечистый, с мощной шеей и торсом; балагур, гитарист и… кулачный боец. Ну, такой, каких даже зэки опасаются…

…Я разбивал палатку прямо напротив тёщиной дачи. И сидевшие рядом на подстилке Говорухин с Галей и ещё два незнакомых человека мне немного помогли в этом.

…Мать моего четырёхлетнего сына привела его ко мне «на свидание». Я заметил, что соседи наблюдают за мной и Игорьком, оживлённо беседуя. Видимо, одного из незнакомцев заинтересовала эта ситуация, и Слава, который был в курсе моих дел, комментировал её (слух у меня тогда был поострее). Сына увели обедать, и Говорухин пригласил меня пересесть к ним… Мы начали азартно играть в «дурачка»…

Говорят, первое впечатление – самое верное и неизгладимое… Чем запомнились Вам «незнакомцы»?

Незнакомцы были не по-одесски белокожими. Один – совсем юный, лет шестнадцати, высокий, заметно грассировал и говорил по-русски с акцентом. Другой – невысокого роста (что стало заметно, когда мы все поднялись), с выразительной, выпуклой мускулатурой, худой (рёбра – наружу, как на пособии по анатомии), с длинными – чуть ли не до плеч, волосами. Хмурый и молчаливый. Представился Володей, юношу называл Петькой.

Что-то в голосе его было неуловимо знакомое, хрипловато-баритонистое. Но только оставшись пару раз «в дурачках», я вдруг понял, что это – Высоцкий. А Петька – Пьер, сын Марины. В это лето он поступил в Парижскую консерваторию по классу гитары.

Вскоре стало ясно, что им больше на открытом солнце находиться нельзя. Палатка моя (обычная туристская, брезентовая) перекалилась, и меня тоже увлекли на дачу говорухинской тёщи. Там было относительно прохладно.

На каждом ящике и дверке шкафа, помнится, были наклеены какие-то бумажки с надписями от руки. Видимо – что где лежит. В бутылях и бутылках было много белого, красного и розового сухого вина. Но Высоцкий не пил ни капли. Он вообще, молчал, только несколько вопросов задал мне о сыне и моих встречах с ним – ситуация его немного заинтересовала…

Его тогда просили спеть, но он вежливо твёрдо отказывался…

Не припомните что-нибудь неожиданно весёлое во время этой встречи?

Была одна курьёзная, на мой взгляд, история. Высоцкий с Пьером основательно подгорели на лютом бугазском солнце и к вечеру были марганцевыми. Несказанно страдали. Тогда меня «осеменило» – совершить налёт на кухню тёщиной дачи. Зная, что там все по-деревенски рано ложатся спать, и что на кухне в холодильнике у них завсегда – банка сметаны, я повёл их туда часов в двенадцать ночи.

Они стояли «на шухере», а я свистнул эту банку. Вышли на лиман и вымазали друг друга спасительной сметаной (я тоже «подгорел», но, конечно, не так, как господа москвичи и парижане). Высоцкий уверял – чувствует то же, что и при первом любовном акте (он выразился проще, конечно). Пьер был тоже счастлив. Оба обещали мне этого никогда не забыть и даже не заметили, что стали соучастниками вульгарнейшей «кражи».

Было много всего – интересного, весёлого, неожиданного…

А что всё-таки рассказывали Высоцкий и Говорухин о «Княжне Мери»?

Среди прочего, состоялся и разговор о предстоящем запуске муратовской «Мери». Может быть, я что-то и путаю, но почему-то помнится – Высоцкий говорил о роли Вернера, а Слава – о драгунском капитане. Говорухин считал вопрос решённым и готовился к роли. Высоцкий пробовался тогда на «Арапа Петра Великого»– что-то там не получалось у него с Вернером…

Мой разговор о мудрости Муратовой они почему-то не поддержали и как-то странно переглянулись. Заговорили о московском запуске ленты «Как царь Пётр арапа женил…», обещавшей необычность стилистики и, возможно, несколько высоцких песен.

Неужели Высоцкий так и не спел тогда?

Ближе к вечеру Высоцкий согласился спеть. Но Пьер категорически отказался давать ему гитару. А нужно заметить – гитара у него была концертно-велико-лепной, тёмно-ореховой, в шоколадном кожаном чехле на стёганой сафьяновой подкладке.

– Владимир Семёнович немного злился: «Петька! Жмот! Дай гитару!»

– Не дам.

– Почему?

– …Хотите я сам вам сыграю?…

Мне показалось, что гитарист Пьер не был такого уж высокого мнения о классе аккомпанемента друга и отчима…

С нами был тогда Мальцев (отзывался на «Пушкина», киношная знаменитость и непременный участник таких встреч) – сбегал куда-то в темноту. И вернулся с гитарой – жуткой, раздолбанной. Одна струна была вообще на гвоздике. Она напоминала сентенцию «Гитара – инструмент ударный…»

Некто Вася дал её с условием автографа. Помню, Высоцкий на ней нацарапал: «Васе – добра». Пел-играл довольно долго, а мы «впали в гипнотический транс»…

Утром вся компания вышла к берегу. Высоцкий с очевидным удовольствием выкупался, оделся – старые потрёпанные джинсы и тенниска. Мы обнялись, как давние приятели, и он с Говорухиным уехал в Одессу.

«Забудьте слово „смерть"»
(1979 год)

К этому фильму Высоцкий написал одну из самых известных – и, на мой взгляд, – одну из лучших своих песен – «Пожары». Специалисты знают о существовании фонограммы этой песни, сделанной в Одессе с оркестром. В фильме, тем не менее, её нет. Почему? На этот счёт существуют три мнения.

Первое принадлежит актёру Е. Леонову-Гладышеву, снимавшемуся в картине «Забудьте слово „смерть"»:

«В фильм песня не вошла по разным причинам. Основная, на мой взгляд, заключалась в том, что драматургия и стилистика картины не соответствовали напряжению песни, и она выглядела несколько чужеродной»[127]127
  Из письма В. Тучину, 19 мая 1987. Опубл. в сб. «Белорусские страницы». Вып. 41, Минск, 2006. С. 100.


[Закрыть].

Второе высказывание принадлежит самого Высоцкому:

«Эта песня из нового фильма Одесской киностудии. У меня перед ними было обязательство, чтобы я до выхода фильма эту песню не пел. Но так как эта песня не попала в картину, они для неё места не нашли, значит, они свои обязательства не выполнили. Я тоже считаю себя вправе эту песню исполнять на зрителях»[128]128
  Цит. по фонограмме выступления: Дубна, Московская обл., ДК «Мир», 10 февраля 1979.19 час.


[Закрыть].

О причинах невключения песни в картину Высоцкий, как мы видим, ничего не сообщил, но сказано с явной обидой на режиссёра.

В другой раз Высоцкий высказался более определённо:

«Я начал с песни, которая называется „Пожары". Эта песня написана для картины «Забудьте слово „смерть"» Одесской киностудии. Они долго ко мне приставали, говорили: „Володя, напиши, мы тебе… Вот ты представляешь, как будет звучать. Там всё время будут…"Это грузин, режиссёр этой картины, был мой товарищ. Он, значит, сорок бочек арестантов наобещал, как она будет здорово туда вставлена. Мы её записали с оркестром. Лёша Зубов написал прекрасную оркестровку к этой музыке. Я посмотрел… А потом оказалось, что её там нету»[129]129
  Цит. по фонограмме выступления: Москва, МВТУ им. Баумана, 26 марта 1979. (Второе выступление).


[Закрыть].

Сам же режиссёр С. Гаспаров, с которым мне довелось беседовать, во всём обвиняет заместителя председателя Госкино СССР Б. Павлёнка, решительно возражавшего против использования в фильме песни Высоцкого. В разговоре выяснилось, что С. Гаспаров присутствовал при рождении этой песни.

«Песню Высоцкий написал на моих глазах буквально за пятнадцать минут. За пятнадцать минут – клянусь честью! Володя был тогда в завязке. Он сидел и ел шоколад. Он съел, наверное, килограмм шоколада, пока я ему рассказывал сценарий. Он сценарий не читал вообще! Я к нему пришёл со сценарием, думал, что мы сейчас сядем, будем это всё обсуждать. А он говорит: „Расскажи мне сценарий". Я бегал по всей квартире полтора часа, рассказывал ему, прыгал, падал – и он завёлся.

Тут же он взял гитару. Как будто его сверху озарило! И слово за слово он начал придумывать песню. Я ему рассказал свою задумку: „Мне надо, чтоб там были ребята на лошадях без сёдел, бешено скачущие. Русские кудри красиво развеваются. Всё горит, земля горит, всё чёрное". И он тут же – тут же! – начал выдавать мне фразы:

 
Пожары над страной, всё выше, жарче, веселей —
Их отблески плясали в два притопа, в три прихлопа,
Но вот Судьба и Время пересели на коней…
 

Вы знаете, я непьющий человек, но после того, как я услышал эту песню, написанную на моих глазах, я выпил бутылку водки, как холодную воду. Я прикоснулся к Гению. Это было просто потрясение, я такого не видел никогда в жизни, меня колотило, когда я от него ушёл»[130]130
  Цит. по фонограмме беседы от 9.12.2006.


[Закрыть].

Тут надо, видимо, внести уточнение. Существуют восемь листов авторских рукописей работы над песней «Пожары». Все они записаны разными чернилами, то есть, работал над ними Высоцкий в разное время – с августа 1977 года по январь 1978 года, когда на Одесской студии песня была записана с оркестром. Таким образом, явно мемуарист несколько преувеличил. Вполне возможно, что Высоцкий в присутствии Гаспарова записал одну-две строфы, но не более. Работа над песней продолжалась и позднее.