Текст книги "К себе самому"

Автор книги: Марк Аврелий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Книга XI

1. Свойства разумной души: она видит себя самое, расчленяет себя самое, делает себя самое какой угодно, сама собирает плод, который приносит (ибо плоды растений и то, что соответствует им у животных, собирают другие), достигает свойственной ей цели, где бы ни возник предел жизни. Не так, как при пантомиме или лицедействе и тому подобном все действие оказывается незавершенным, если вмешивается что-нибудь [инородное], но во всякой своей части и на какой бы деятельности ее ни застали, она полностью отвечает своему назначению и не нуждается в прибавлении чего-либо к себе, так что может сказать: «Мое – при мне». А еще она охватывает взглядом весь мир в целом, и пустоту вокруг него, и его форму, и протягивается в беспредельную вечность, и постигает периодическое возрождение всего, и осмысляет, и понимает, что ничего нового не увидит наше поколение и не увидели ничего особенного наши предшественники, но некоторым образом уже сорокалетний, если он имеет хоть какой-то ум, видит, что прошедшее и будущее во всем подобны друг другу. Разумной душе свойственно также любить ближних, ей свойственны и правдивость, и скромность, и она ничему не отдает предпочтения по сравнению с собой, что свойственно также и закону. Таким образом, прямой разум и справедливо поступающий разум ничем не отличаются друг от друга.

2. Очаровательная песня, танец, двоеборье[181]181
  Кулачный бой и борьба (Панкратий).


[Закрыть] будут выглядеть менее привлекательными, если гармонию голоса разделишь на отдельные звуки и спросишь себя самого о каждом, покоряешься ли ты ему. Ведь ответишь отрицательно. Подобным образом раздели и танец на каждое отдельное движение или остановку. То же самое сделай и с двоеборьем. Поэтому вообще, за исключением добродетели и того, что возникает из нее, не забывай прибегать к разделению на отдельные части и путем расчленения этих частей добиваться пренебрежения, то же самое действие переноси и на жизнь в целом.

3. Подумай, какова душа, готовая, когда уже нужно ей будет, отделиться от тела и либо угаснуть, либо рассеяться, либо остаться неизменной. Готовность же эта пусть исходит из собственного суждения, а не из простого чувства противоречия, как у христиан,[182]182
  Христиане отказывались почитать античных богов и императора, чтобы принять мученическую смерть и таким путем заслужить райское блаженство. Марк Аврелий считает, что они это делают из чувства противоречия общепринятым нормам жизни, о чем уже говорилось более подробно во вступительной статье.


[Закрыть] но обдуманно, с достоинством, без рисовки и так, чтобы и другого убедить.

4. Я сделал что-нибудь для общего блага, значит, принес пользу и себе. Имей это правило при себе и никогда не прекращай [действовать так].

5. В чем твое искусство? [В том, чтобы] быть хорошим. А от чего иного оно возникает, как не от наблюдений, с одной стороны, над природой целого, а с другой – над свойственным человеку устройством?

6. Сначала появились трагедии, в которых упоминалось о случившемся действительно, и что это так и должно происходить, и что, если чем наслаждаетесь на сцене, не страдайте от этого на еще большей сцене[183]183
  Большая сцена – жизнь.


[Закрыть]. Ведь поглядите, это так и должно совершаться, и то же самое испытывают даже те, которые восклицают: «О-о, Киферон!»[184]184
  Возглас Эдипа, сожалеющего о том, что он не погиб в младенчестве на горе Киферон, куда отнес его на растерзание зверям пастух, вследствие чего свершилась его ужасная участь невольного отцеубийцы и супруга собственной матери (Софокл, «Эдип-царь» 1391).


[Закрыть] И теми, кто создает драмы, говорится порой кое-что полезное, особенно, например, вот это:

«Коль боги пренебрегли мной и моими детьми,

То есть и в этом смысл»[185]185
  Повторение уже упоминавшихся в VII,14 стихов из «Антиопы» Еврипида.


[Закрыть].

И в другом случае: «На внешний мир нам гневаться нельзя»[186]186
  Повторение уже упоминавшихся в VII,38 стихов из «Беллерофонта» Еврипида.


[Закрыть]. И это: «Жизнь пожинать, как спелый хлебный колос»[187]187
  Повторение уже упоминавшихся в VII,40 стихов из «Гипсипилы» Еврипида.


[Закрыть]. И многое в том же роде. После трагедии появилась древняя комедия, обладавшая воспитательной свободой речи и самой своей прямотой напоминавшая об отсутствии претензии. Для этой цели и Диоген кое-что заимствовал из нее.[188]188
  Имеется в виду знаменитый киник Диоген Синопский, отличавшийся свободоречием и прямотой. Сказано в том смысле, что Диоген своим поведением подражал духу древней комедии, а не в том смысле, что Диоген писал комедии и заимствовал приемы из древней комедии, потому что Диоген не писал комедий.


[Закрыть] После нее зачем вообще были введены средняя комедия и наконец новая, которая в скором времени дошла до приемов, заимствованных из мимических представлений? Ведь то, что и в них говорится нечто полезное, нельзя отрицать, но в целом какую же цель преследовало применение такого рода поэзии и постановки?

7. Сколь очевидным представляется то, что для философствования никакое другое положение в жизни не удобно до такой степени, как то, в котором ты находишься в данный момент!

8. Ветвь, отрубленная от соседней ветви, не может не быть отрубленной и от всего дерева. Точно так же и человек, отделившийся от одного человека, тем самым отпадает от всей общности [людей]. Но ветвь все-таки отрубает кто-то другой, человек же сам себя отделяет от ближнего, ненавидя и отворачиваясь от него. При этом он не ведает, что вместе с тем отделяет себя и от всего государственного устройства. Если б только не существовал этот дар учредителя [людской] общности Зевса: ведь позволено нам снова срастись с соседней ветвью и опять стать членом целого. Конечно, если разделение случается часто, то оно затрудняет воссоединение и восстановление общности. Вообще нет сходства между ветвью, изначально выросшей вместе с деревом и оставшейся единодушной с ним, и той, которая после отсечения была привита снова, что бы там ни говорили садоводы.

Вместе расти, но не быть полностью сросшейся.[189]189
  Игра слов: «расти на одном и том же стволе, но не на одном и том же учении» (`omoqamnei~n me/n, mh Рmodogmatei~n).


[Закрыть]

9. Мешающие тебе в движении вперед согласно прямому разуму, подобно тому как не способны отвратить тебя от здравого деяния, пусть не оттолкнут тебя и от благоволения к ним самим. Но придерживайся одинаково и того, и другого: не только твердого суждения и деяния, но и кротости по отношению к тем, кто стремится помешать тебе или за что-нибудь недоволен тобой. Ведь это признак слабости: сердиться на них, как бы предавая дело и обнаруживая растерянность. Потому что и тот, и другой дезертиры: и тот, кто испугался [начатого дела], и тот, кто проявил отчуждение от существа родственного и дружественного по природе.

10. Ни одна природа не хуже искусства: оттого искусства и подражают природам[190]190
  Под природами Марк Аврелий понимает неорганическую, растительную, животную, разумную (см. № 105 об этих природах) и общую природу, или природу мирового целого, которая объемлет все вышеназванные.


[Закрыть]. Если так, то самая совершенная и самая всеобъемлющая из всех других природ не могла уступить в изобретательности искусству. Но всякое искусство обрабатывает худшее ради лучшего. Значит, и общая природа тоже. Именно здесь рождается справедливость, от нее же возникают остальные добродетели. Ибо не соблюдается справедливость, если мы или разбрасываемся на средние вещи, или легко поддаемся обману, опрометчивы, непостоянны.

11. Вещи, погоня и бегство от которых смущают тебя, не приходят к тебе сами, но некоторым образом сам ты приходишь к ним; по крайней мере твое суждение о них пускай отдохнет, и они тоже останутся в покое и тебя не увидят ни гоняющимся за ними, ни избегающим их.

12. Шар души сияет всякий раз, когда он ни растягивается в направлении чего-либо, ни сжимается внутрь, ни поднимается вверх, ни оседает вниз, а светит светом, в котором видит истину во всех вещах и в себе самом.

13. Кто-нибудь станет презирать меня за это? Его дело. Я же позабочусь о том, чтобы не сделать или не сказать чего-нибудь [действительно] заслуживающего презрения. Он возненавидит меня? Его дело. А я останусь благожелательным и благосклонным ко всякому человеку, да и ему самому готов указать на прегрешение без брани и не так, будто я занимаюсь демонстрацией своей сдержанности, а по-родственному и с добрым чувством или как знаменитый Фокион[191]191
  Фокион (397–317 гг. до н. э.) по прозвищу Честный – афинский политический деятель, ученик Платона и враг Демосфена, сторонник македонской партии. Марк Аврелий имеет в виду эпизод из жизни Фокиона, когда он, приговоренный афинянами к смерти, просил своего сына перед казнью не мстить соотечественникам за него (Элиан, «Пестрые рассказы» XII,49).


[Закрыть], если только он [в тот момент] не притворялся. Ведь внутри нужно быть именно таким и чтобы боги увидели в тебе человека, ни к чему с раздражением не относящегося и не возмущающегося. Ибо какое тебе зло, если сам ты в данный момент делаешь то, что отвечает твоей природе, и принимаешь то, что в данный момент выгодно для природы целого, стремясь, чтобы произошло то, что будет общеполезно?

14. Презирающие друг друга [в то же время] заискивают друг перед другом, а желающие превзойти друг друга [в то же время] пресмыкаются друг перед другом.

15. Как испорчен и лжив тот человек, который говорит: «Я решил обходиться с тобой просто». Что ты делаешь, человече? Не следует объявлять об этом! Само проявится. На лбу это должно быть написано. Голос сразу скажет об этом, в выражении глаз сразу выступит это, как любящий в глазах любимого тотчас все узнает. Вообще нужно быть простым и добрым, вроде того как волей-неволей чувствуется человек, от которого пахнет козлом, когда к нему приблизишься. Неестественность же – нож простоте. Нет ничего постыднее волчьей дружбы[192]192
  Подразумевается басня Эзопа, в которой волки съели овец, притворившись их друзьями. Неестественную, лицемерную дружбу, которой не следует доверять, древние называли волчьей.


[Закрыть]. Более всего ее избегай. Хороший, простой и благожелательный человек обнаруживает эти качества в своих глазах и не скрывает.

16. Нужно жить наилучшим образом. Возможность для этого есть в душе, если человек безразличен к вещам безразличным. Будет же он безразличным к ним, если каждую из них будет наблюдать по частям и в целом и при этом помнить, что ни одна из них не вкладывает в нас мнение о ней и не приходит к нам, но вещи стоят неподвижно, а это мы сами рождаем суждения о них и как бы записываем их в себе, хотя можно, с одной стороны, не записывать, с другой же, тотчас стереть запись, если она как-нибудь незаметно возникнет. Подобная внимательность будет недолгой, а там уж и жизнь будет кончена. Что ж тяжелого в том, чтобы иметь эту внимательность в других случаях жизни [а не только в этом]?

Итак, если это согласуется с природой, радуйся ему, и легко тебе будет; если же это противно природе, ищи, что для тебя соответствует твоей природе, и стремись к этому, даже если это не приносит славы. Ведь всякому ищущему собственного блага прощается.

17. Думай, откуда возникла каждая вещь, и из какой материи она состоит, и во что превращается, и чем станет после превращения, и о том, что не претерпит она при этом никакого зла.

18. И во-первых [должен я осознать], каково мое отношение к ним, и что мы рождены друг для друга, и мое назначение – предводительствовать ими, как баран овцами, как бык стадом коров. Поднимись выше над этим и подумай: если не атомы, то управляющая целым природа. Но если так, то худшее создано ради лучшего, а последнее – друг для друга. Во-вторых : каковы они за столом, на ложе, в остальных случаях жизни, особенно же, какие неизбежные действия вытекают из их основоположений и в каком ослеплении они совершают эти самые действия . В-третьих : если они совершают их правильно, не следует проявлять недовольства, если же неправильно, то [действуют они так], очевидно, по неведению и невольно. Ибо всякая душа лишается как истины, так и способности воздаяния каждому по достоинству против своей воли. Все-таки тяжело переносить тех, которые слывут несправедливыми, и невежественными, и корыстолюбивыми, одним словом, прегрешающими против ближних. В-четвертых : и сам ты совершаешь много прегрешений, и сам такой же, как они; а если и воздерживаешься от некоторых прегрешений, то предрасположенность к ним в тебе все-таки есть, так как от подобных прегрешений воздерживаешься ты из-за боязни, из-за честолюбия или какого-нибудь еще порока. В-пятых : если они прегрешают, ты не постигаешь [смысл прегрешения]. Ведь многое происходит по расчету природы. И вообще многое следует прежде узнать, чтобы кто-нибудь мог высказать постигающее суждение о чужом поступке. В-шестых : когда ты слишком сердишься или еще и страдаешь [помни], что коротка человеческая жизнь, и в скором времени все мы умрем. В-седьмых : не действия самих людей удручают нас – ведь мотивы их коренятся в руководящем начале этих людей, – но наше толкование их. Поэтому устрани его и только пожелай отказаться от суждения о чем-нибудь как об ужасном, и вот уже прошел гнев. Но как устранить? Рассудив, что нет тебе от этого позора. Ведь если будешь считать позорным не одну только порочность, неизбежно совершишь множество прегрешений и станешь разбойником и всем чем угодно. В-восьмых : сколько более тяжелого привносят гнев и печаль и связанные с ними явления, чем само то, на что мы гневаемся и от чего печалимся. В-девятых : благожелательность непобедима, если она настоящая, без издевки и лицемерия. Ибо что сделает тебе самый сильный твой обидчик, если ты останешься благожелательным к нему и, если случится обида, станешь кротко увещевать и переубеждать, сохраняя спокойствие в тот самый момент, когда он стремится сделать тебе зло: «Нет, дитя. Для другого мы рождены. Мне вреда от этого не будет, а вот тебе, милый, будет». И докажи ему мягко и в общих чертах, что дело обстоит именно таким образом и что даже пчелы не делают этого, да и все, кто рожден жить сообща. Только нужно это делать без насмешки и не в оскорбительной форме, а с любовью и без душевной горечи. И не как в школе, не для того, чтобы кто-нибудь, стоя поблизости, удивлялся тебе, но обращаясь только к нему одному, даже если рядом находится кто-нибудь другой. Эти девять главных положений помни так, как будто ты получил их в дар от Муз,[193]193
  Муз было девять. Марк Аврелий хочет сказать, что каждое из этих девяти положений ему дала в дар одна из Муз для сохранения душевной и общемировой гармонии.


[Закрыть] и становись наконец человеком, пока еще жив. Наряду с гневом следует остерегаться и лести по отношению к ним. Ведь и то, и другое противоречит общему благу и приносит ему вред. При возникновении же гнева постоянно помни, что не гнев признак мужественности, а мягкость и кротость, поскольку они более человечны, а потому и более достойны мужчины. В них и сила, и выдержка, и мужество, а не в гневающемся и проявляющем недовольство. Ведь насколько в этом более проявляется неподвластность страстям, настолько оно более родственно силе. И как печаль – признак слабого человека, точно так же и гнев. Потому что и гневливый, и печальный как бы ранены и сдаются. Если же хочешь, прими и десятый дар от Мусагета [Аполлона]: мысль, что дурные не должны грешить – безумие. Ведь это означает требовать невозможного. Допускать же, чтобы по отношению к другим они были такие, как они есть, и одновременно требовать, чтобы по отношению к тебе они не грешили, неразумно и достойно тирана.

19. Неизменно остерегайся главным образом четырех видоизменений руководящего начала, и как только обнаружишь их, пресекай, говоря при этом каждому из них так: «Это представление – не необходимое, это – нарушающее единение [с людьми], а что касается этого, то тут твоя речь не от чистого сердца, речь же не от чистого сердца считай одной из самых неуместных вещей. Четвертое же – [рождает] то, за что станешь когда-нибудь упрекать себя самого, что это – поражение и уступка более божественной части, заключенной в тебе, более презренной и смертной телесной части и ее грубым наслаждениям[194]194
  Читаем по первому изданию Ксиландра №donai~j. В большинстве других и у Дальфена: «…грубым идеям».


[Закрыть].

20. Твое дыхание и все огненное, насколько оно примешивается к остальному, хотя и стремится по своей природе вверх, все же, подчиняясь расположению всех остальных частей, удерживается здесь в составе тела. И все земляное, что есть в тебе, и влажное, хотя и стремится вниз, все же собирается и занимает не свойственное их природе положение. Так же и первочастицы подчиняются целому, пребывая вместе там, где они оказались, пока оттуда снова не будет дан повод к расторжению взаимной связи. Поэтому не ужасно ли, если только одна твоя мыслительная часть не выказывает послушания и негодует на собственное место? Хотя ничего неестественного ей не предлагается, но лишь все то, что соответствует ей по природе; однако она не удерживается, но влечется к противоположному. Ведь движение к несправедливости и распущенности, гневу, и печали, и страху есть не что иное, как признак отпадения от ее природы. И всякий раз когда твое руководящее начало проявляет недовольство чем-нибудь из случающегося, оно и в этом случае тоже покидает свое место. Ибо не менее, чем к справедливости, оно предназначено к благочестию и почитанию богов. Ведь и эти последние добродетели – способ действия доброй общинности, точнее, они – старше, чем справедливые деяния [людей].

21. У кого в жизни нет всегда одной и той же цели, тот не может быть в продолжение всей жизни одним и тем же. Сказанного недостаточно, если не добавить и то, какова должна быть эта цель. Ибо как в восприятии всех каких бы то ни было благ, признаваемых большинством, нет согласия, но есть согласие лишь в отношении некоторых определенных, то есть общеполезных, точно так же и цель нужно выдвигать направленную на общее благо и гражданственную. Ведь тот, кто направляет все свои устремления на нее, делает все свои поступки одинаковыми и поэтому сам будет всегда одним и тем же.

22. Вспомни мышь горную и мышь домашнюю и страх и испуганное бегство первой.[195]195
  Речь идет о двух мышах из басни Эзопа, пересказываемой Горацием в «Сатирах» (II,6.80 след.), который, однако, говорит не о горной и домашней, а о городской и деревенской мышах: последняя, приглашенная в гости городской, отказалась от ее сытной пищи, так как добывание такой пищи было связано с тревогами и опасностью для жизни.


[Закрыть]

23. Сократ также и основоположения большинства называл чудищами, детскими пугалами.[196]196
  Платон, «Федр» 77е.


[Закрыть]

24. Лакедемоняне для гостей во время общественных зрелищ ставили сиденья в тени, сами же садились где попало.

25. Сократ на вопрос Пердикки, почему он не приходит к нему, ответил: «Чтобы не погибнуть наихудшей смертью, то есть чтобы я, приняв благодеяние, не оказался неспособным отплатить за него»[197]197
  Имеется в виду царь Македонии Пердикка II, но Диоген Лаэртский (II,25) говорит, что с таким вопросом к Сократу обратился сын Пердикки Архелай.


[Закрыть].

26. В постановлениях эфесцев[198]198
  Читаем по изданию Ксиландра 'efes…wn. Другое чтение: «…в сочинениях эпикурейцев». Эфес – город в Малой Азии, родина Гераклита.


[Закрыть] существовал обычай постоянно упоминать кого-либо из древних, отличавшегося добродетелью.

27. Пифагорейцы советуют поутру бросать взгляд на небо, чтобы помнить о тех, которые делают свое дело, оставаясь вечно неизменными и [делают его] одинаковым образом, а также [чтобы помнить, глядя на звезды] о порядке, ясности и открытости. Звезды ведь не прикрываются.

28. Вспомни, как Сократ облачился в шкуру, когда Ксантиппа, взяв его плащ, ушла на улицу; и что сказал Сократ друзьям, устыдившимся [его вида] и отступившим, когда они увидели его в таком наряде.

29. Ты не будешь первым в чтении и писании, пока не побудешь подвластным [наставнику]. В жизни тем более так.

30. «Ты рожден быть рабом, ты бессловесен!»[199]199
  Цитата из неизвестной трагедии, переосмысленная Марком Аврелием. «Слово» и «разум» по-гречески обозначаются одним словом, поэтому истинный смысл этой фразы: «Ты не владеешь своим разумом, поэтому ты – раб!»


[Закрыть]

31. «У меня ж рассмеялось любезное сердце.»[200]200
  «Одиссея» IX,413.


[Закрыть]

32. «Они будут хулить добродетель, говоря бранные слова.»[201]201
  Гесиод, «Труды и дни» 186. В стихотворном переводе Вяч. Иванова: «Станет бесстыдной хулой суеслов поносить добродетель».


[Закрыть]

33. Искать смокву зимой – признак безумия. Таков же и тот, кто ищет своего ребенка, когда его больше нет.[202]202
  Большинство детей Марка Аврелия умерли в раннем возрасте. Следующая, 34-я запись тоже, по-видимому, относится к тому же самому событию.


[Закрыть]

34. Эпиктет говорил, что, лаская дитя, нужно про себя приговаривать: «Завтра, быть может, ты умрешь». – «Это дурные слова». – «Ничуть не дурные, – сказал он, – но обозначающие определенное действие природы. Или и сжинать хлебные колосья тоже дурно?»

35. Виноград зеленый, зрелый, сушеный – все это превращения не в небытие, а в сейчас-не-бытие.

36. «Свободную волю не похитит никто». Изречение Эпиктета.[203]203
  «Беседы» I,22.28.


[Закрыть]

37. «Следует, – говорил Эпиктет, – установить правила, определяющие, когда нужно давать свое согласие[204]204
  Стоический термин. См. № 88.


[Закрыть], а в области устремлений сохранять сдержанность, чтобы они не были безоговорочными, чтобы были направлены на общую пользу, чтобы согласовывались с ценностью вещей. А от страстного желания надо совсем воздерживаться, от того же, что не в нашей власти, – уклоняться»[205]205
  Эпиктет, «Руководство» 7.


[Закрыть].

38. «Итак, борьба идет не за пустяк, а за то, чтобы сходить с ума или нет.»[206]206
  Эпиктет, «Беседы» I,22.28.


[Закрыть]

39. Сократ говорил: «Чего хотите? Иметь разумные души или неразумные?» – «Разумные». – «Какие разумные? Здоровые или нездоровые?» – «Здоровые». – «Что ж не стремитесь к этому?» – «Потому что уже имеем». – «Тогда что же ссоритесь и расходитесь во мнениях?»[207]207
  В дошедших до нашего времени источниках этот разговор не упоминается.


[Закрыть]

Книга XII

1. Все то, к чему ты желаешь со временем прийти, ты можешь достичь уже сейчас, если не будешь зложелательным по отношению к себе самому. Это значит: если оставишь прошедшее, а будущее поручишь провидению и направишь к благочестию и справедливости только свое настоящее. Благочестие – в том, чтобы любить свой удел, ведь природа дала его тебе, а тебя – ему. Справедливость же – в том, чтобы говорить правду свободно и без путаницы и поступать по закону и в соответствии с ценностью вещей. И пусть не помешает тебе ни чужая порочность, ни твое восприятие, ни молва, ни ощущение наросшего вокруг тебя мяса: ведь его страдания – это его дело. Поэтому если ты, независимо от того, когда тебе уходить из мира, оставив все остальное, будешь чтить только свое руководящее начало и то, что в тебе есть божественного, и опасаться не того, что когда-нибудь прекратится жизнь, а того, что никогда не начнешь жить согласно природе, ты станешь человеком, достойным породившего тебя мира и перестанешь быть чужим в своем отечестве, удивляющимся, как какой-то неожиданности, тому, что происходит в нем каждодневно, и зависимым то от того, то от этого.

2. Бог видит все руководящие начала без их материальных вместилищ, оболочек и нечистоты. Ибо он соприкасается только своей мыслительной частью только с тем, что из него самого излилось в эти руководящие начала и рассредоточилось в них. Если и ты привыкнешь так делать, избавишься от многих своих терзаний. Потому что тот, кто не обращает внимания на облегающее его мясо, вряд ли станет тратить время на рассматривание одежды, жилища, славы и тому подобных покровов и театральных приспособлений.

3. Есть три части, из которых ты состоишь: тело, дыхание, ум. Из них первые два – твои постольку, поскольку нужно о них заботиться, и лишь третье – собственно твое. Поэтому, если ты отделишь от себя самого, то есть от разумения, все то, что делают и говорят другие, или все то, что ты сам сделал когда-то или сказал, и все то, что смущает тебя как грядущее, и все то, что связано помимо твоей воли с облегающим тебя телом и тесно связанным с ним дыханием, и все то, что катит обтекающий тебя извне круговорот [событий], так что твоя чистая мыслительная сила, освободившись из-под власти судьбы, станет жить независимо своей собственной жизнью, совершая справедливые поступки, одобрительно относясь к тому, что происходит, и говоря правду; повторяю, если отделишь ты от руководящего начала то, что соединилось с ним по страстному тяготению, а из времени устранишь будущее или прошедшее и сделаешь себя таким, как эмпедоклов «Сферос, шару подобный, гордясь, что единствен и замкнут»[208]208
  Эмпедокл, фрагм. 28 в переводе Якубаниса.


[Закрыть], и будешь заботиться только о той жизни, которой живешь, то есть о протекающей в настоящем времени, то ты сможешь по крайней мере оставшееся до смерти время прожить мирно, безмятежно и в ладу со своим демоном.

4. Часто я удивлялся тому, как каждый человек любит более всех себя самого, а свое мнение о себе ставит ниже, чем мнение других о нем. Поэтому, если бы бог, приблизившись к кому-нибудь, или мудрый наставник повелели ему не думать и не размышлять про себя без того, чтобы тут же не объявлять об этом во всеуслышание, ни одного дня тот не выдержал бы этого. Таким образом, ближних, того, что они когда-нибудь про нас подумают, мы стыдимся более, нежели самих себя.

5. Как же это боги, устроившие все прекрасно и с любовью к человеку, упустили одно то, что некоторые люди, и притом совершенно честные, давшие божеству как бы наибольший залог и благодаря благочестивым деяниям и священнослужению ставшие ближайшими друзьями богов, после того как однажды умирают, уже не возрождаются больше, но совершенно исчезают [ «угасают»]? Так вот, если это и в самом деле так, будь уверен, что если бы нужно было сделать иначе, они сделали бы. Ведь если бы это было по справедливости, то было бы и возможно. И если бы это согласовывалось с природой, природа принесла бы это. Из-за того, что это не так, если только это и в самом деле не так, верь, что и не нужно, чтоб было так. Ведь ты и сам видишь, что, задавая такие вопросы, ты затеваешь тяжбу с богом. Но мы бы так не рассуждали бы с богами, не будь они существами наилучшими и справедливейшими. Если ж они такие, то они не могли упустить что-нибудь из несправедливости и пренебречь чем-нибудь по неразумию при мироустройстве.

6. Приучай себя и к тому, что [поначалу] кажется невыполнимым. Ведь и левая рука, беспомощная во всем остальном из-за отсутствия привычки, узду держит крепче, чем правая. Потому что приучила себя.

7. [Размышляй] каким нужно быть душой и телом, когда застанет смерть; о краткости жизни, о бездне вечности позади и впереди, о хрупкости всего материального.

8. Созерцай: причинную силу без оболочек; соотнесенность действий [с определенной целью]; сущность страдания; сущность наслаждения; сущность смерти; сущность славы; кто повинен в своем беспокойстве; почему ни одному человеку другой не помеха; что все дело в восприятии.

9. При использовании основоположений нужно быть подобным борцу, а не гладиатору. Ведь у последнего выбьют меч, который он держит, и лишают его жизни, первый же всегда имеет при себе свою руку, и ничто другое ему не нужно, как только сгибать ее.

10. Видеть, каковы вещи сами по себе, разделяя их на вещество, причинную силу, соотнесенность [с определенной целью].

11. Во власти человека не делать ничего другого, как только то, что вызовет одобрение бога, и принимать все то, что дает ему бог в удел сообразно с природой.

12. Не нужно ни богов упрекать, потому что они не совершают никаких прегрешений ни добровольно, ни против воли, ни людей, потому что они по своей воле не совершают ничего. Так что никого не нужно упрекать.

13. Как смешон и странен тот, кто удивляется всему, что случается в жизни!

14. Или неизбежная судьба, или милостивое провидение, или же совершенно бесконтрольная мешанина произвола. Итак, если [в основе] неодолимая неизбежность, зачем ей противишься? Если провидение, допускающее, чтобы его умилостивляли, сделай себя достойным помощи божества. Если же неуправляемая мешанина, будь доволен, что сам ты в таком вот водовороте все же имеешь в себе некий руководящий ум. И если увлекает тебя поток, пусть увлекает он твою плоть, дыхание и прочее, ум же он не увлечет.

15. Или свет факела светит и не теряет своего сияния до тех пор, пока не погаснет, а правда и справедливость, которые есть в тебе, угаснут раньше?

16. Если возникает представление, что кто-нибудь совершил прегрешение, спроси себя: «Точно ли я знаю, что это – прегрешение?» Но если даже он действительно совершил его, скажи, что «он сам вынес себе обвинительный приговор», и таким образом это [его действие] подобно вырыванию глаз у себя самого.

Помни, что нежелающий, чтобы дурной человек совершал прегрешения, подобен нежелающему, чтобы смоковница несла в смоквах сок, дети плакали, кони ржали и всего другого неизбежного. Ведь что ему делать, если он так устроен? Поэтому если ты такой ретивый, исправь это устройство.

17. Если это противоречит надлежащему, не делай; если это неправда, не говори. Да будет твое устремление твердо.

18. Всегда смотреть, каково само по себе то, что порождает в тебе представление, и раскрывать его, разделяя на причинную силу, вещественную сторону и соотнесенность [с определенной целью], на время, в пределах которого оно должно прекратить существование.

19. Ощути наконец, что нечто лучшее и более божественное, чем то, что причиняет тебе страдание и совсем издергало тебя, ты имеешь в себе самом!

Каково сейчас мое разумение? Нет ли в нем страха? Нет ли подозрения? Нет ли вожделения? Нет ли чего-нибудь другого в том же роде?

20. Во-первых, не делать ничего произвольно и бесцельно. Во-вторых, не возводить действий ни к чему другому, кроме как к общеполезной цели.

21. [Помни] что в скором времени будешь ты никто и нигде и ничто из того, что ты видишь, и никто из ныне живущих не уцелеет. Потому что все создано природой для превращения, видоизменения и исчезновения, чтобы на его месте возникло другое.

22. [Помни] что все дело в толковании, а оно в твоей власти. Поэтому устрани, когда захочешь, то или иное толкование и вот, как для обогнувшего мыс: тишь, все неподвижно и ровная гладь залива.

23. Любая отдельная деятельность, прекращающаяся в определенный срок, не испытывает ничего дурного оттого, что прекращается; и тот, кто совершил данное действие, именно оттого, что перестал совершать его, не претерпел никакого зла. Точно так же соединение всех действий, называемое жизнью, если оно прекратится в определенный срок, не испытает оттого именно, что она прекратилась, никакого зла, и тот, кто прекратил в срок этот ряд действий, не оказывается в плохом положении. Срок же и предел полагает природа, иногда собственная, как в старости, обычно же природа целого, от превращения частей которой весь мир остается всегда юным и цветущим. А все, что целому на пользу, всегда прекрасно и своевременно. Итак, прекращение жизни для каждого отдельного существа не является злом, потому что нет для него позора, ведь это прекращение и не зависит от его воли, и не противоречит общему благу; напротив, это прекращение – благо, так как для целого оно своевременно и согласовывается с ним. Ибо так и ведомый богом ведется им по божьему пути и с помощью своей мысли движется к цели, одинаковой с целью бога.

24. Три следующих правила нужно держать наготове: то, что ты делаешь, не делать ни необдуманно, ни как-нибудь иначе, а лишь так, как будто проявляется через тебя сама справедливость; относительно же происходящего помнить, что [это происходит] или случайно, или по воле провидения и что ни случай не следует бранить, ни провидение – винить. Во-вторых, помнить, каков человек от семени[209]209
  Читаем по изданию Гатакера spљrmatoj.


[Закрыть] до одушевления и от одушевления до того момента, когда отдает душу, и из чего он составлен, и на что распадается. В-третьих, знай, что если вдруг, поднявшись вверх, бросишь взгляд на человеческие дела и многообразную их изменчивость, станешь презирать их, охватив взглядом все существа, населяющие воздух и эфир; и что сколько бы раз ты ни поднимался, будешь видеть одно и то же: единообразное, кратковременное. Так вот чем ослеплены люди!

25. Отбрось предубеждение, и ты спасен. Итак, кто мешает тебе его отбросить?

26. Если кто-нибудь тебе в тягость, значит, ты забываешь, что все происходит в согласии с природой целого и что прегрешение – чужое, кроме того, забываешь, что все происходящее [теперь] происходило таким образом всегда, и будет происходить, и теперь происходит повсюду; забываешь то, в каком родстве находится человек со всем человеческим родом, ибо это – общность не крови или семени, а ума. Забываешь и то, что ум каждого человека – бог и проистек от бога; что ни у одного человека нет ничего своего, но его ребенок, и тело, и сама душа пришли оттуда; что все дело в восприятии; что каждый живет в настоящем и теряет только его.

27. Постоянно перебирать в мыслях тех, кто бывал слишком раздражен чем-нибудь, кто выдавался величайшей славой, или несчастьями, или враждой, или другими какими-нибудь случайными обстоятельствами. Затем задумываться, где все это теперь. Дым, и прах, и миф, или даже уже и не миф. Объедини и все другие случаи такого рода, как, например, Фабий Катуллин в своем имении, Лузий Луп в садах, Стертиний в Байях, Тиберий на Капри, Велий Руф[210]210
  Фабий Катуллин – речь идет, вероятно, о консуле 130 г. н. э. Лузий Луп – неизвестное лицо. Стертиний – полководец императора Тиберия. Байи – римский курорт. Тиберий на Капри : последние годы жизни император Тиберий провел в замке на Капри, предаваясь там роскоши, утонченному разврату и астрологическим вычислениям. Велий Руф – упоминается лишь однажды Фронтоном.


[Закрыть] и вообще случаи необычного поведения, обусловленного самомнением. И подумай о том, как ничтожно всякое старание выделиться; и насколько более достойно философа на данном материале просто являть себя справедливым, рассудительным, идущим вслед за богами. Ведь гордость, гордящаяся отсутствием гордости, – тяжелее всего.

28. Тем, кто спрашивает тебя: «Где ты видел богов и откуда взял, что они есть, чтобы так чтить их?» [отвечай] что во-первых, они видны даже взгляду[211]211
  Звезды в представлении древних – боги.


[Закрыть]. А потом, я и души своей не видел, а все-таки чту ее. Точно так же чту и богов. В чем каждый раз испытываю их могущество, из того и заключаю, что они есть, и благоговею.