355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мария Семенова » Те же и Скунс – 2 » Текст книги (страница 7)
Те же и Скунс – 2
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 14:32

Текст книги "Те же и Скунс – 2"


Автор книги: Мария Семенова


Соавторы: Феликс Разумовский,Валерий Воскобойников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Стая

Даже у лихого прогульщика бывают мгновения, когда он старательно исполняет школьное задание. Правда, задание у Олега Благого вышло несколько необычным.

– Явился, партизан! – сказала ему завучиха и… вытащила купюру: – Анне Павловне, библиотекарю, сегодня шестьдесят исполняется. Мы тут собрали… Сходи купи хороший букет и ко мне в учительскую принеси!

Анну Павловну в школе любили все. Олег и сам несколько раз отсиживался у неё за стеллажами, «мотая» контрольные. А сколько девчонок плакалось ей, доверяя библиотекарше тайны, тщательно хранимые от собственных матерей!..

Цветов у метро был целый длинный ряд. Олег сразу вынул деньги, зная по опыту, что в ином случае его заподозрят в хулиганских намерениях и начнут отгонять от товара.

– Что желаете, молодой человек? – тотчас спросила ближайшая тётка. – Гвоздики берите. А вот розы, только сегодня привезли, местные, долго будут стоять…

У Олега натурально разбежались глаза. Захотелось купить не просто букет, а что-нибудь сногсшибательное. Чтобы у завучихи свалились с носа очки, а потом счастливой библиотекарше сказали: «Это Олег Благой для вас постарался…»

Он еле преодолел искушение отовариться у первой же торговки и решил сначала пройти весь ряд до конца. А то купишь, а по закону подлости на соседнем прилавке такое!..

– Ты! Чего там ходишь, иди сюда! – позвал его вдруг какой-то парень. – Да не бойся!

Олег сразу почувствовал, как в животе шевельнулся страх. Но показать трусость значило потерять всякое уважение к себе самому.

– Иди, говорю, я у тебя спросить хочу! – торопил парень.

По виду он казался Олегу ровесником, ну, может, чуть старше. Правда, таких рож в классе у себя Олег не видал… Благой-младший протиснулся сквозь промежуток между ларьками. На узкой площадке, куда выходили тылы ларьков, было полно хламу, мятых коробок. Противно воняло мочой.

– Ну чего? – спросил настороженно Олег.

– Тыщу не подаришь? А то мне на метро не хватает.

– Не подарю, – сказал Олег и судорожно стиснул кулак, уже понимая, что сейчас будет.

– А я тебя прошу. Я тебя ОЧЕНЬ прошу… – И парень одним щелчком раскрыл парикмахерскую опасную бритву. Олег мгновенно представил, как она по– полам рассекает ему щёку, и щека сразу же заболела. – Клади деньги наземь – и полный вперёд, – продолжал парень. Впоследствии Олег не взялся бы подробно припомнить его физиономию, только то, что её украшала явная печать ранних пороков. – А ментам вякнешь, останешься без ушей. Понял? Я твой дом знаю…

– Это… библиотекарше на букет, – с трудом выговорил Олег.

– Я ща из тебя самого букет сделаю! – и бритва свистнула в воздухе. Пока ещё на безопасном расстоянии от лица, но Олег отшатнулся. Рядом, с другой стороны ларьков, прохаживались люди, кто-то громко смеялся, какая-то женщина звала маленького ребенка.

– Витя! Витя! – кричала она.

Всё это казалось Олегу звуками с того света. Он помедлил, потом, словно во сне, стал нагибаться… И вот тут что-то вокруг изменилось. Олег кожей ощутил некое изменение атмосферы. Он ещё стоял внаклонку, но за спиной уже звучали спасительные шаги. Четверо парней и девчонка. Решительные, никого не боящиеся…

– Налоговая полиция! Всем руки за голову и ноги шире!.. – оскалился один из парней. Самый высокий, сутуловатый. – Ты, козёл, – обратился он к обидчику Олега, – тебя кто на чужую зону пустил?

– Я Плечу скажу, он твоей шнявой тебе же яйца и чикнет. И съесть заставит, – промурлыкала девочка.

Она очень отличалась от своих спутников – хорошо одетая, ухоженная и красивая, похожая на куколку «Барби». Но почему-то под её взглядом парень спрятал руку с бритвой за спину, и глаза у него забегали. Он хотел что-то сказать, но «Барби» шагнула ближе и… резко, неожиданно саданула ему между ног носком модного сапожка. Парень выронил бритву и скрючился, зажимая ладонями пах. Он не посмел бы дать сдачи, даже если бы мог. Олегу его сдавленный всхлип показался музыкой.

– А ты тут чего? – повернулся к нему высокий, сутуловатый.

– Цветы… день рождения… Анне Палне, библиотекарше… – вздрогнул Олег, внезапно поняв, что угодил из огня в полымя. И сам тут же понял, какую глупость сморозил. Ну откуда бы им знать библиотекаршу из Олеговой школы?..

Однако мир оказался воистину тесен.

– Анне Палне? Фарадей, слыхал? У Анны Палны день рождения! А сколько?

– Шестьдесят…

– Во, бля буду, дела!.. – И «налоговый полисмен» грозно повернулся к неудачливому грабителю: – Ты, козёл сраный, у кого отнять хотел!.. Да я те сам щас яйца отрежу…

Знала бы добрейшая Анна Павловна, спасавшая не только нынешних учеников, но некогда и родителей их, в каком месте и при каких обстоятельствах будут однажды поминать её имя….

Когда-то она обнаружила около упавшего стенда перепуганного, зарёванного первоклассника Генку Журавлёва, которого тогда ещё никто не звал Гномом. Утешила, увела к себе отпаивать чаем… А малыша Жорку Коклюшкина, тоже ещё никем не названного Фарадеем, извлекла из школьного подвала, куда его – пусть-ка посидит в темноте с крысами! – затолкали шалые семиклассницы. У него тоже, кстати, был тогда день рождения. Анна Павловна и подарила ему «Историю свечи» физика Фарадея…

– Чё набомбил, гони живо! – приказали поставленному на колени грабителю. Парень послушно вывернул карманы – похоже, «великолепную пятёрку» он знал и не на шутку побаивался. Фарадей отдал всю добычу Олегу:

– На, держи… купишь побольше, чтобы и от нас, понял! Скажешь Анне Палне, что мы тоже её поздравляем… – Он оглянулся на девочку. – И Киса, хоть она тут не училась.

Киса не возражала.

…При виде шикарного букетища роз завучиха действительно ахнула.

– Умеешь ведь, если захочешь!

И в настоящем, не фальшивом дневнике появилась первая абсолютно подлинная благодарность. За «прекрасное выполнение важного общественного поручения…».

…Через несколько дней Олег увидел их на улице снова и сам к ним подошёл.

– Цветы подарил? – спросил Пенис.

– Сказал про нас? – добавил Фарадей.

– Сказал.

– А она?

– Обрадовалась. Привет передавала.

– Пошли пиво пить.

У ларьков они купили по банке, причём платил за всех Гном, потом зашли в ближний садик и, отпихнув собравшегося поспать бомжа, заняли единственную скамейку.

Тут. Олег и узнал, кого как зовут.

– Кисы только нет, – пожалел Фарадей. – Её отец в школу этикета по вторникам возит.

Замечательные у них были прозвища: Киса, Гном, Фарадей, Пенис, Кармен. Олегу даже стало несколько стыдно, что его самого приходилось пока называть просто по имени. Они побродили немного по улицам. Олег рассказал несколько анекдотов из газеты «Не скучай», все посмеялись, а потом Гном неожиданно спросил свою компанию:

– Что, берём его?

– Без проверки? – удивился Пенис.

– Ты и проверяй, если тебе надо, а мне и сойдёт.

– Куда? – удивился Олег и слегка покраснел. Может быть, просто от пива, а может быть, и от счастья. Авторитетные люди улицы принимали его всерьёз!..

– Да мы тут в один спортзал ходим, додзё называется. Боевые искусства осваиваем. Хочешь?

– Конечно, хочу, – вконец смутился Олег.

– Да кончай, ты что? Плечо разве его возьмёт? – удивился Пенис.

Гном ответил уверенно:

– Попрошу, так и возьмёт!

Отелло, или Искусство Мгновенного Обнажения

Зазвонил телефон, и на определителе тотчас же высветился номер. Он был совершенно незнакомый; кое-какие – личные сотрудников, фирмы «Василёк», постоянных клиентов – Наташа помнила наизусть, но этот в их число не входил. Она взяла трубку, собираясь привычно произнести: «Охранное предприятие „Эгида-плюс“. Слушаем вас!» Однако не успела.

– Валеру! – требовательно бросил ломающийся подростковый басок.

– Вы ошиблись номером, такого здесь нет, – ответила Наташа. – Какой вы номер набираете?

– А куда я попал?

– Это охранное предприятие.

– Гы-ы!.. – заржали на том конце. Последовала длинная матерная фраза, из которой Наташа узнала о себе много нового и интересного. Потом трубку бросили.

Наташа пожала плечами и вернулась к компьютеру, краем глаза отметив, как погас жёлтый огонёк автоматического записывающего устройства. Подобные случаи давно уже не выводили её из душевного равновесия. А маме о них рассказывать было совершенно не обязательно.

– Ну как? Идёшь? – заглянула с лестницы Катя Дегтярёва.

– Ой! – спохватилась Наташа. – Сейчас. Большие часы действительно показывали время, когда, по нерушимому декрету начальника, секретарши должны были заниматься гимнастикой. Когда-то давно, на первых порах, Наташа и её старшая напарница Алла делали это вместе. Ставили в видеомагнитофон кассету с уроками шейпинга и углублялись в модное дрыгоножество. Алла – почти профессионально, Наташа – отставая постыдно и безнадёжно, особенно поначалу. Потом у Наташи появился другой интерес. Невинная консультация на тему «что делать, если в транспорте трогают» породила желание «научиться приёмам». За прошедшие полгода, естественно, никакой реальной самозащитой Наташа не овладела, лишь поняла, что боевые искусства, как и все прочие искусства, суть нечто необозримое и достойное стать делом всей жизни. Мама ужасалась и качала головой, но всё-таки сшила ей из старой стройотрядки, очень кстати отыскавшейся на антресолях, плотное зелёное кимоно. Не в тренировочной же тоненькой рубашечке отрабатывать захваты за лацканы и за ворот!..

Сегодня Катя принесла длинный чехол и пообещала показать нечто весьма интересное, называвшееся красивым японским словом «иaйдо».

– Что-что?.. – прислушался Семён Фаульгабер.

– И-ай-до, – раздельно повторила Катя. – Искусство мгновенного обнажения меча.

– Тю! Я бы ещё понял, если бы просто «мгновенного обнажения», – мечтательно заулыбался великан. И подмигнул Наташе маленьким ярко-голубым глазом: – А то какая пошлость, понимаешь: меча…

Катя развязала чехол и протянула Наташе длинный, слегка изогнутый деревянный меч-бокен. Протянула – не то слово: её рука легла на гладкую рукоять совершенно особым движением, которое Наташа ни за что не взялась бы повторить.

– За лезвие не бери, – сурово предупредила она, когда Наташа взяла меч и стала рассматривать. – Ты уже, считай, без пальцев осталась… – Наташа поспешно отдёрнула руку, и Катя пояснила: – Деревянный надо уважать, как стальной. Это оружие, им в прежние времена людей убивали. Сэнсэй как-то рассказывал: они летели в Японию на семинар, так там все бокены забрали и унесли к пилотам в кабину. А великие мастера выходили с деревянным мечом против настоящей катаны – и побеждали!

Наташа прониклась почтением и следом за Катей опустилась коленками на твёрдый деревянный пол.

Из-за двери уже доносился голос Кефирыча:

 
Я в стриптизе покажусь,
Наготой сверкая.
Словно сабля обнажусь,
Титьками пугая…[19]19
  Частушка А.А.Шевченко.


[Закрыть]

 

Посетитель, неудержимо стремившийся к Плещееву в кабинет, был личностью колоритной. Чёрная на белом меху куртка «пилот», широкие плечи, набыченная щекастая голова, толстая шея и могучий бритый затылок. В целом – то, что ёмко и исчерпывающе называется «протокольная рожа».

– К Сергею Петровичу?.. – спросила его подменившая Наташу красавица Алла. – Извините, а вы записывались?

– Я не записываться, – прозвучал мрачный ответ. – Я расписываться!

– А по какому вопросу? Я должна доложить…

– Сам знает, блин, по какому!

Алла, давно уже нажавшая под столом специальную кнопку, попробовала с ним пококетничать. В глазах посетителя затеплился было интерес, но – ненадолго. Тогда Алла предложила ему кофе, который был также отвергнут. Наконец начальственная дверь отворилась, и в приёмную выглянул Саша Лоскутков. Командир группы захвата был, как всегда, вежлив:

– Проходите, пожалуйста.

Посетитель смерил его оценивающим взглядом, засопел и вошёл. Эгидовский шеф положил телефонную трубку и отодвинул бумаги:

– Здравствуйте. Слушаю вас…

– Вот ты, значит, какой… – не здороваясь, неожиданно сквозь зубы процедил незнакомец.

Что касается внешности, больше всего Плещеев походил на покойного Листьева – те же волосы, очки и усы, та же обаятельная улыбка. А что в голосе вошедшего звучала недвусмысленная угроза, так Сергею Петровичу было не привыкать.

– Какой уж есть, – согласился он миролюбиво. – Другого нету. А вас, если не секрет, что к нам привело?

Всё это время он напрягал память, стараясь вспомнить вошедшего, но безрезультатно. Компьютер сработал быстрее. В электронную сеть мигом улетели номера «Мицубиси Паджеро», припаркованного на площадке, и ответ не заставил себя ждать. Посетитель звался Максимом Юрьевичем Коноваловым, год рождения такой-то, женат, домашний адрес такой-то, мелкий бизнесмен, работает в торгово-закупочной фирме, юридический адрес такой-то… Судимости и иные трения с законом отсутствовали. Зато фотография соответствовала вполне.

Полученные данные немедля высветились перед Сергеем Петровичем на маленьком дисплее, который нельзя было увидеть с другой стороны. Увы, Плещееву компьютерная информация не говорила по-прежнему ничего.

– Это тебя, – зарычал посетитель, – хотел бы я знать, что к моей привело!.. Хотя догадываюсь!..

Саша Лоскутков зевнул, деликатно прикрыв рукой рот, и сказал шефу:

– Так я пошёл?..

Сколько-нибудь серьёзной опасности для начальства он явно не наблюдал.

– Иди, – кивнул Плещеев. – Я через минутку. Максим Юрьевич, свирепея, налился свекольной краской. Цвет был равномерным начиная с макушки и кончая шеей в вороте куртки.

– Хватит коридором водить!!! – взревел он, когда дверь за Сашей закрылась. – Ты и мою так же трахал?!. «Через минутку»?..

Итак, хоть что-то по крайней мере выплыло из тумана!.. Мелькнувшая в первый миг мысль о Дашеньке была Плещеевым с большим облегчением отринута. Дашенька тут была, конечно же, не при делах. Увы, и фамилия «Коновалов», вернее, «Коновалова», для Сергея Петровича была по-прежнему пустой звук. Святостью и аскетизмом он, что греха таить, большую часть сознательной жизни действительно не блистал, но данное конкретное обвинение оставалось совершенно абстрактным. Ни имя, ни внешность не приходили на ум.

– Очень жаль, – понимающе улыбнулся он мужчине, – что ваша супруга даёт вам столь обширную пищу для подозрений… Мы, однако, делами о супружеских изменах не занимаемся, так что, к сожалению, вы зря потратили время. Ничем помочь не могу.

Разъярённый «Отелло» рванул молнию куртки и выпятил грудь, чтобы лучше видна была кобура:

– Чужих тёлок, значит, по койкам, а отвечать – «ничем не могу»? Так, что ли?.. Ты учти, у меня коричневый пояс…

– А у меня чёрный, – вполне правдиво ответил Плещеев. Сунул руку под стол и мгновенным движением извлёк здоровенное помповое ружьё. Кобуру посетителя они с Сашей засекли ещё во время его препирательства с секретаршей – и приготовились оказать самую тёплую встречу. С того расстояния, на котором шла между ними беседа, мощная «помпа» способна была картечью высадить дверь. И вынести Максима Юрьевича с ней вместе. Весьма далеко за пределы приёмной…

Мелкий бизнесмен по достоинству оценил внушительный – два пальца просунуть – ствол, глядевший ему пониже ремня.

– Вот как!.. – процедил он сквозь зубы. – «Труба» есть?

Плещеев пожал плечами и назвал номер:

– Если вдруг запамятуете, у наших секретарш всегда можно узнать…

«Отелло» продиктовал свой, пообещал «забить стрелку» и удалился со всем возможным в подобной ситуации достоинством. Сергей Петрович убрал на место ружьё, подошёл к окну и увидел, как обманутый муж вымещал свою ярость на ни в чём не повинной машине. Несчастный джип сперва истошно взревел, потом выбросил фонтаны мокрого снега и наконец, виляя по скользкоте бешено вертящимися колёсами, покинул эгидовскую площадку. Сергей снял очки, устало потёр лоб ладонью, снова подумал о Дашеньке… и перед умственным взором нежданно-непрошенно возникла затемнённая внутренность «Нивы». А потом – ядовитая ухмылка седого человека за рулём: «Козёл ты, Плещеев. Едучий козёл. Такая жена дома ждёт, а он об чужие подушки лысину протирает… Тьфу!»

Стоило вспомнить, и в приоткрытую дверь долетел жизнерадостный бас Фаульгабера:

 
Милый сбегал на сторонку,
Да и сам тому не рад:
Отомстила я милёнку
Сорок девять раз подряд!..[20]20
  Частушка А. А.Шевченко.


[Закрыть]

 

– К чёрту, – тихо сказал эгидовский шеф. Снова надел очки и возвратился на рабочее место: дел, как всегда, было полно.

Время было полуденное, и Пётр Фёдорович Сорокин, более известный как законник Француз, ехал обедать. Шестисотый «Мерс» неслышно шуршал в крайнем левом ряду, следом мчался джип с пристяжными. Кавалькада остановилась у ресторации «Шкворень». Пётр Фёдорович кивнул встрепенувшемуся мэтру и направился за ним в кабинет. Суеты за едой он не терпел.

– Как всегда, уважаемый… – Он опустился в кресло и строго глянул на подскочившего халдея. – Вчера мне зернистую принесли, а я к паюсной привык. Опять не перепутай смотри…

Мэтр слегка побледнел и исчез.

Привычка – вторая натура, а своим привычкам Пётр Фёдорович не изменял. Первым делом подали маслины, до которых – слаб человек! – он был великий охотник. Пристяжь[21]21
  Окружение авторитетного вора (жаргон).


[Закрыть]
в общем зале уминала хека по-польски и заглядывалась на девок у стойки:

– Ленчик, гля… во бы этой заразе…

«Повара кастрировать. На перце, гад, экономит…» – Француз как раз дегустировал харчо, когда дверь кабинета совершенно неожиданно отворилась. На пороге стояла дама – очень изящная, лет сорока пяти, в очках… белый верх, тёмный низ, кружевная крахмальная грудка… Было бы в ней что-то от учительницы из провинциальной гимназии… если бы не глаза. О, подобное выражение глаз Петру Фёдоровичу часто доводилось встречать. У оперов, следователей и прокуроров, не берущих на лапу. Так смотрит хищник на жертву. Твердо, немигающе… мысленно облизываясь… Откуда её принесло?

«Да как… как она, сука, мимо пристяжи?..» – Пётр Фёдорович некоторое время держал ложку у рта, потом положил. Обрёл внутреннее равновесие и промокнул губы салфеткой:

– Чему обязан, мадам?..

Он, конечно, узнал Марину Викторовну Пиновскую, которой был обязан одной из своих «ходок».

– Не угостите ли даму кофе?.. Пиновская улыбалась. Сорокину её улыбка совсем не понравилась, и он невежливо оскалился:

– Это всё, чего дама желает? А как насчёт раком?..

– Ну-у, какие мы нетерпеливые… – Марина Викторовна придвинула кресло и без спросу расположилась напротив. – Сделать вам массаж я вообще-то успею. Такой, что и вазелин не понадобится. Только, говоря откровенно, меня это не возбуждает. Поговорим лучше о Скунсе…

– Чего-чего?.. – Сорокин немедленно ушёл «в несознанку» (благо практика имелась обширная), но при этом почувствовал, что съеденное ему впрок не пойдет. Даже хуже того – очень скоро покинет подорванный тюрьмами организм. – Вы, милочка, куда обратились-то? В зоопарк?..

– Да ладно вам, Пётр Фёдорович, – Пиновская прищурила глаза и стала похожей на хищную и беспощадную ласку. – Всё вы прекрасно поняли, мой дорогой. Приятно, конечно, что вы так радеете за российскую экологию… В отличие от некоторых засранцев… бывшего директора-распорядителя «Балт-Прогресса» Петрухина[22]22
  См. роман «Те же и Скунс», гл. «Профессиональная смерть».


[Закрыть]
, например… упокой, Господи, его многогрешную душу…

– Вам кофе в постель? – несгибаемо оскалился Сорокин. Ему, впрочем, самому показалось, что улыбка вышла вымученной и жалкой. Годы, годы…

– Боюсь, не донесёте, – посетительница поднялась, и он снова увидел, какая осиная у неё талия. – Расплескаете…

«Ах ты…» – Француз уставился ей вслед, а Пиновская тем временем разминулась в дверях кабинета с его давнишним другом Павлом Семёновичем Лютым. Законником по прозвищу Зверь.

– Ка-а-кие люди, – маленькая женщина окинула здоровенного кряжистого сибиряка насмешливым взглядом и испарилась. Лютый проводил её глазами и несколько растерянно почесал в голове:

– Мимо двигал, корешок, смотрю, твоя тачка стоит… Дай, думаю, сообща подхарчусь…

Крякнув, сел к столу, потёр с мороза ладонь о ладонь и, ухмыльнувшись, подмигнул корефану:

– Ишь какие, брат, изенбровки[23]23
  Изенбровка – красивая развращённая женщина (жаргон.).


[Закрыть]
от тебя выплывают… Я смотрю, не скоро состаришься?

Пиновскую, на своё счастье, он знал только по рассказам дружков, а лично до сего дня не сподобился.

– Изенбровки… – Сорокин вышел из ступора и с внезапным отвращением посмотрел на еду. С Лютым он мог быть до конца откровенным: – Нет, брат… Тут самого, того и гляди, раком поставят…

Пиновская в былые времена означала стопроцентные неприятности. И с тех пор вряд ли что-нибудь изменилось.

Наташа поднималась по лестнице, по-старушечьи медленно переставляя ноги. Колени и мышцы бёдер отзывались на каждое движение, прося об отдыхе и пощаде. «Все бока мои изрыты, частоколы в рёбра вбиты…» Что, интересно, будет с организмом назавтра?..

Говорят, самураи в таком положении высиживали часами, не смея подняться в присутствии императора. Оттого и разработали целый арсенал приёмов, чтобы драться не вставая, на случай, если набросится агрессивный сосед… не иначе, озверевший от сидения на коленях на голом полу! Наташа почувствовала, что начинает понимать истоки самурайского духа…

Никогда ещё лестница на второй этаж не казалась ей такой длинной. Вот так и вспомнишь притчу о бабушке, которая тридцать ступенек считала за девяносто, ибо на каждую ставила сперва одну ногу, потом другую, потом палку и ещё приговаривала: «Ай, будь ты трижды проклята!..» Наташа мужественно одолела искушение помочь ногам, поднимая их за штанины, и добралась почти до самого верха, когда из приёмной, где стоял их с Аллой компьютер, послышались возбуждённые голоса. То есть сначала это был просто шёпот, доносившийся из-за шкафа; там был закоулок, служивший девушкам для кофепития и подправки косметики. Наташа успела привыкнуть, что Алла время от времени уединялась там с Толиком Громовым по прозвищу Багдадский Вор, и они подолгу шептались. Поэтому она навострила уши только тогда, когда шёпот сделался громче, перешёл в натуральное выяснение отношений и… завершился звонкой пощёчиной…

Наташа сразу забыла о самураях и приросла к лестнице, держась за перила. С одной стороны, «гимнастический» перерыв у неё скоро кончался, пора было трудиться. С другой стороны…

Пока она раздумывала, из-за шкафов вышел Толик. Лицо у него было неживое, застывшее, и одна щека краснее другой. Багдадский Вор медленно двигался к лестнице, прямо на Наташу, но смотрел сквозь и явно не видел её. В левой руке были зажаты две какие-то смятые и порванные бумажки, похоже – билеты. Наверняка престижные и дорогие…

Наташа поспешно отступила с дороги и вспомнила, что Алла, чьим верным рыцарем с самого лета был Толик, последние недели две проводила с ним время всё неохотнее, оказывая предпочтение Игорю Пахомову, его коллеге по группе захвата. Ну вот, дождались. Кризис грянул. Рыцарская верность тоже может, оказывается, надоесть…

Аллу Черновец – красивую, холёную и уверенную в своём совершенстве – Наташа, если честно, недолюбливала. И даже не слегка, а как следует. Так что её симпатии были всецело на стороне Багдадского Вора. Но – чем тут поможешь?.. Тем более с ним у неё отношения были тоже подпорчены…

Когда она добралась до приёмной, Алла вышла ей навстречу из-за шкафов с кроссовками и спортивным костюмом в руках. И надо сказать, что костюм был не чета Наташиному самодельному кимоно. Настоящий «адидас», купленный в роскошном фирменном магазине и переливавшийся всеми волнами шелковистого пламени.

– Где ты болтаешься? – раздражённо бросила Алла. – Часы потеряла?.. Маме скажи, пускай тебе новые купит!..

Это было очень обидно, тем более что с перерыва Наташа не опоздала. Однако она ничего не ответила.

Вечером, как и следовало ожидать, Алла уехала с Игорем на его лиловом «Акценте». Кефирыч, конечно, не оставил случившееся без внимания – но тихо-тихо, шёпотом, чтобы не услышал несчастный отвергнутый рыцарь:

 
В этой жизни всё так странно,
Вот опять видения:
В дом к себе впущу Степана,
Выпушу – Евгения!..[24]24
  Частушка А. А.Шевченко.


[Закрыть]

 

Толик Громов попросился в ночное дежурство, которое вообще-то нормальным людям в нормальном состоянии радости не доставляет, и Саша Лоскутков составил ему компанию: не бросать же парня, действительно, одного.

По дороге домой Сергей Петрович вспомнил, что на сегодня у его жены Людмилы была назначена большая стирка, и заранее вздохнул. Супруги Плещеевы были счастливыми обладателями отечественной стиральной машины «Сибирь», ещё на свадьбу подаренной им Людиной мамой. «Сибирь» не предназначалась для подключения к водопроводу и нагревателя не имела, поэтому воду для неё заранее кипятили на плите и таскали ведром. Тогда ванную наполнял обжигающий пар, а когда начинала работать центрифуга – казалось, сотрясался весь дом. Машина сладострастно мяла и рвала тонкие ткани, а толстые и плотные нахально отказывалась проворачивать. В промежутках между использованием чудо техники обитало в коридоре за дверью, укрытое специально сшитым чехлом. Чтобы извлечь его оттуда и, преодолевая имевшийся на входе порожек, затащить в ванную, Людмилиных сил было маловато: требовалась мужская подмога. Да ещё прежде, чем приступать к стирке, следовало отвинтить боковую панель и раз двадцать прокачать вручную сливной клапан, имевший тенденцию залипать. Иначе (проверенный факт) всё содержимое бака при откачке неминуемо оказывалось на полу. И столь же неминуемо протекало к соседям… Клапанами, естественно, тоже занимался мужчина.

Машина готовилась разменять третий десяток. Но вся беда состояла в том, что она изначально-то сделана была не руками. Сергей не единожды предлагал Люде сменить агрегат, благо достаток семьи вполне позволял. Несколько раз супруга даже заходила с ним в соответствующие магазины и с затаённо-несбыточным интересом рассматривала сверкающие многокнопочные «Индезиты», «Занусси» и «Электролюксы». Однако дальше познавательных визитов дело не двигалось.

– А эту ты куда собираешься? – трагически спрашивала Людмила. – На помойку выставишь? Соседям отдашь?..

На взгляд Сергея Петровича, приемлемы были оба варианта. Но у Людмилы на все его доводы ответ был один:

– Мне мама её подарила…

Разговор на этом обычно завершался. Поскольку тёща Сергея Петровича прощание с «Сибирью» действительно могла истолковать как выкидывание на помойку всей жизни старшего поколения. То есть – спасибочки. Рисковать здоровьем двух женщин и собственным семейным благополучием (которое даже без подобных катаклизмов оставалось несколько шатким) у Плещеева ни малейшего желания не возникало. В конце концов он пустил дело на самотёк. Рано или поздно ведь настанет момент, когда «Сибирь» сломается окончательно. И уже не найти будет мастера, способного её починить!

Маячила, правда, некая вероятность, что и после этого машина будет стоять в квартире. В качестве тумбочки. А Людмила – стирать вручную в тазу…

Однако этот переломный момент отнюдь не спешил наступать. Да и Левши, способные реанимировать даже мертворождённую технику, в России ещё не скоро переведутся… В общем, сегодня Плещееву предстоял весь комплекс осточертевших мероприятий по транспортировке, предварительному обслуживанию и запуску неискоренимой машины.

Грехи наши тяжкие!..

Пока он рулил через весь город к себе на проспект Тореза, перед ним несколько раз возникал призрак «Отелло». На ближних подступах к дому Сергей Петрович решил, что не позволит ошибкам прежней жизни утянуть себя на дно. Остановился возле хозяйственного магазина и купил несколько пачек «Ариэля». Для ручной стирки, естественно.

В это время в «Эгиде» Саша Лоскутков сидел за секретарским телефонным пультом и набирал незнакомый номер – тот, что утром высветился перед Наташей на определителе.

– Добрый вечер, – сказал он, когда на том конце сняли трубку. – Это Клавдия Андреевна? Очень приятно. Извините за беспокойство, я из охранного предприятия «Эгида-плюс»… Нет-нет, я знаю – вы нас не вызывали и… Нет, не волнуйтесь, пожалуйста, ничего не случилось. Дело просто в том, что ваш сын Дима сегодня утром ошибся номером и говорил с одной из наших сотрудниц… Нет, он нас тоже не вызывал. Видите ли… вы меня поймите, наша сотрудница – скромная молодая девушка… и я боюсь, её расстроили некоторые выражения, которые ваш сын употребил в её адрес. Поэтому, Клавдия Андреевна, я бы очень вас попросил…

Попросить не удалось. Оскорблённая в лучших чувствах мать телефонного хулигана уведомила Сашу, что её отпрыск слов-то таких не знает, – и бросила трубку.

Однако командир группы захвата подобное развитие со бытии просчитал наперёд. И заблаговременно переключил на пульте два тумблера. Когда Клавдия Андреевна снова сняла трубку, как видно, намереваясь с кем-то обсудить неожиданный и неприятный звонок, – вместо гудка линии возле её уха раздался всё тот же голос.

– Клавдия Андреевна, давайте поговорим и расстанемся, – невозмутимо предложил Лоскутков. – Я у вас, честное слово, много времени не отниму…

С третьей или четвёртой попытки женщина наконец поняла, что просто так от него не отделается, – дешевле встанет послушать. И через минуту принялась с жаром убеждать его, что Дима не мог, что он попросту не способен, что он такой добрый и отзывчивый мальчик, что он никогда… Саша слушал её страстную отповедь, невесело кивая и щуря синие, как сапфиры, глаза. Потом сказал:

– Поверьте, мне очень не хотелось бы вас огорчать, но вы с Димой всё же поговорите серьёзно…

Нажал ещё одну кнопку на пульте – и потрясённая Клавдия Андреевна прослушала запись. Ясную, чёткую, позволяющую уловить все интонации и смысловые нюансы.

На сей раз, швыряя трубку, она, кажется, плакала. Саша сморщился, точно от зубной боли. Перебросил тумблеры в исходное положение и Клавдию Андреевну больше не беспокоил.

Потом Багдадский Вор отправился на прогулку с собаками, а Лоскутков вызвал на компьютере редактор «Word», раскрыл записную книжку и принялся печатать приготовленное для Шушуни.

 
Сколько нот? Меня спроси:
До, ре, ми, фа, соль, ля, си.
А кукушка на суку
Знает также ноту «ку».
А корова – ноту «му».
Ей другие ни к чему!
А щенок, друзей узнав,
Сразу скажет ноту «гав!».
Пропоёт для тех, кто хмур,
Кошка ласковая: «мур-р!»
Часто слышат млад и стар
От вороны ноту «кар-р!».
Если хочешь, повторю
Поросёнка ноту: «хрю!»
За кусочек пирога Гуси
скажут ноту «га».
Помахав хвостом тебе,
Козлик звонко крикнет: «бе-е!»
От ежа сбежав едва,
Пропоют лягушки: «ква-а!»
Волки воют на Луну
Очень долгой нотой «у-у-у»…
Утка часто так не зря
Повторяет ноту «кря» —
Ноту выучить хотят
Десять жёлтеньких утят!
И известно мне давно:
Конюх знает ноту «но!»,
А лошадка у него
Знает ноту «и-го-го!».
И теперь известно всем:
У природы нот не семь,
И без этих звонких нот
Грустно жизнь у нас пойдёт…[25]25
  Стихи А.А. Шевченко.


[Закрыть]

 

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю