Текст книги "Натурал в гее (СИ)"
Автор книги: Мария Тетюшева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Часть 29
RyanDan – Tears of Angel
POV Bill
Я и Том. Мы стоим на краю крыши самого высокого дома в городе и смотрим вдаль. Ночь. Звёзды яркой пылью рассыпаны по чёрному покрывалу небес, луна одинока, как последний лучик надежды во тьме. Яркие огни города кажутся такими далёкими и чужими. Такими непонятными. Одинокими.
Холодно.
Воздух острыми иголками вонзается в кожу, пытаясь проникнуть внутрь и уничтожить все органы, заморозив, забрав в ту пустоту, в которое уже погрузилось сердце. Тишина плотной массой давит на уши, изо рта вырывается тусклое облачко пара, быстро умирающее в паре сантиметров от моего лица.
Я поворачиваюсь в сторону Тома и немного склоняю голову. Он смотрит вдаль пустыми стеклянными глазами, не мигая, не пытаясь разглядеть в темноте хоть что-то.
Я в своём теле. Он тоже в своём.
Всё на своих местах.
Просто так больно теперь, что хочется погасить последнюю искру в груди, уничтожить и никогда больше не зажигать. Навсегда. Навечно.
И…
Губы Тома сухие и потрескавшиеся. Кожа на лице совсем белая. Я вижу, как его плечи и пальцы рук подрагивают от холода. Он замёрз.
– Том, – шепчу я, и облако пара становится ещё больше.
Он не отвечает. Делает шаг вперёд и медленно начинает падать навстречу пустоте. Я хватаю его за руку, но от силы тяжести его тела я не могу его удержать и падаю следом. Мы летим в водовороте вспышек фонарей к земле. Асфальт стремительно увеличивается, раскидывая свои «руки» для объятий. Мы падаем в его объятия, чтобы навечно остаться окутанными холодом и темнотой. Сердце замирает и подпрыгивает. Я чувствую, как оно начинает всё сильнее и сильнее стучать у меня в висках, я чувствую, как пульсирую глаза.
Всё расплывается из-за слёз. Я прикрываю веки и…
Глухой удар.
Я вздрагиваю и распахиваю ресницы. Кажется, что мои глаза высохли, скукожились, перестали быть влажными, теперь покраснели от слёз и больше не хотят функционировать.
Я опять задремал.
Я сажусь на диване и свешиваю ноги, ставя их на пол. Боль возвращается. Снова вонзается в сердце, разрывая его на мелкие кусочки и пытаясь сжечь все признаки его существования.
Это невыносимо…
Я медленно поднимаю глаза и смотрю на время. Уже семь вечера. Два часа без неё…
Мама…
Мамочка…
Я сглатываю комок в груди, понимая, что спазмы снова возвращаются, перевожу взгляд влево, вижу Тома. Себя.
Он в кресле, поджал ноги, обнимая их, откинул голову назад. Спит.
Когда он проснётся, его накроет такая же адская боль, как и меня. Лучше бы он не просыпался. Никогда.
Я поднимаюсь на ноги, немного пошатываясь, замираю, потому что они совершенно не хотят меня слушаться. Конечно, они же не мои, а брата…
Я делаю неуверенный шаг и случайно задеваю столик, снова замирая. Том не просыпается. Он выглядит настолько жалко, что совершенно не хочется его будить. Я выгляжу так. Это моё тело, которое больше мне не принадлежит и врятли будет уже моим снова. Я сомневаюсь, что всё вернётся назад, потому что ничто больше не будет прежним.
Потому что мамы больше нет…
Осторожно ступая босыми ногами по паркету, я выхожу из гостиной и направляюсь к лестнице. Я останавливаюсь у подножия и устремляю взгляд наверх. Мне кажется, что я вижу, как сам призраком спускаюсь вниз, а Том вылетает из своей комнаты и сбивает меня. Мы переругиваемся. Брат сбегает вниз и спрыгивает, сквозь меня, оказываясь позади, и я настолько сильно это ощущаю, что даже смотрю на свою грудь и провожу по ней рукой.
Пустота.
Я провожаю их взглядом. Они уходят на кухню. К маме.
Кажется, что это было вечность назад…
Я прикрываю глаза. Борюсь со спазмами, а когда они отступают, начинаю медленно подниматься по ступеням. Каждая преграда, заставляющая меня применять усилия, каждый шаг, каждый сантиметр приносят мне боль: по этой лестнице ходила мама.
Я оказываюсь на лестничной площадке, и мне кажется, что прошло несколько часов, прежде чем я тут очутился. Я делаю ещё несколько нерешительных шагов и останавливаюсь напротив двери в спальню мамы. Она закрыта. Я пару секунд медлю, а потом наваливаюсь на стену и хватаюсь за ручку, с трудом открывая преграду. Мне кажется, что мои силы покинули меня внезапно и слишком резко. Я отталкиваю от себя дверь и хватаюсь за косяк. Она медленно отлетела в сторону, постепенно открывая вид на большую просторную кровать.
Я помню, как мама сидела на ней, а мы с братом были по обе стороны от неё и слушали её сказку. Нам было около пяти. И готов поклясться, что я на мгновение увидел эту картину. Видел, как она улыбалась. Видел всё.
Это так больно.
Я отталкиваюсь от стены и иду в свою комнату. Захлопываю дверь, осматриваясь. Всё это за какие-то пару часов стало для меня таким чужим…
Я не знаю, что мне делать.
Я больше ничего не знаю.
Я просто не перенесу ещё даже часа в этом доме, понимая, что всё, всё, на что я смотрю, напоминает мне о ней. Это настолько невыносимо, что я готов застрелиться, лишь бы избавиться от этой боли.
Лучше бы мой последний сон сбылся…
Я плетусь к кровати и без сил падаю на неё, тяжело выдыхая. Когда всё замирает, я ещё несколько минут лежу в тишине, пытаясь ни о чём не думать, но мысли переполняют мою голову, что кажется, будто она вот-вот разорвётся на части. И Тому придётся убирать мои мозги…
Я прикрываю веки, а когда снова открываю их, то вижу сотовый, лежащий на тумбочке. Секунду медлю. Потом с трудом перекатываюсь ближе и достаю из тумбочки блокнот. Беру телефон брата, лениво начинаю перелистывать страницы, а когда нахожу нужный номер, то решительно вбиваю его в телефон и нажимаю на вызов.
Это единственный выход, иначе я рехнусь.
Гудки…
– Да, – женский голос разрывает моё сердце.
Я утыкаюсь носом в одеяло и говорю:
– Мисс Райген?
– Да.
– Это Билл Каулитц. Я хотел спросить, квартира, которую вы сдаёте, ещё свободна?
Я пытаюсь сделать так, чтобы мой голос не дрожал.
– Да, конечно, я же обещала придержать её для тебя, Билли, – мне кажется, что она улыбается.
Это тётя Густава. Бывшего нашего друга, который переехал в Америку сразу после того, как мы с Томом поругались. Врятли брат его помнит. А если и помнит, то никогда не скажет…
– Спасибо, – я вздохнул. – Только планы немного поменялись. Вместо меня Том решил переехать. Вы не против, если он сегодня заселится и заплатит за месяц вперёд?
Она немного молчит.
– Нет, конечно же, я не против, – её голос немного меня подбадривает. – Пускай приезжает по тому адресу, который я тебе давала. Я как раз сейчас там.
– Спасибо, – я попытался улыбнуться, словно бы она стояла рядом и смотрела на меня со своей доброй улыбкой.
– Не за что Билли.
Я отключился и перевернулся на спину.
Ещё немного полежав на кровати, я встал и начал собирать свои вещи. Всё, что мне было нужно, я запихнул в один чемодан. Косметика уже не пригодится, всё остальное тоже. Несколько джинс, футболки, остальное куплю. Наверное, на счету у мамы остались наличные, она как-то разрешила мне снять нужную сумму на моё восемнадцатилетия, и код у меня тоже остался. Я забрал документы брата, оставив ему мои, и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь.
Ну, вот и всё… Вот я и проиграл.
Часть 30
Lana Del Rey – Ride
POV Tom
Я просыпаюсь от какого-то резкого стука, открываю глаза и в последний момент замечаю, как мимо дверей гостиной быстро проносится фигура с чемоданом. Я сонно моргаю, пытаясь сообразить, что к чему, зеваю, несколько секунд пытаюсь понять, кто я вообще такой и что делаю в этом дерьмовом месте, а самое главное, почему, блядь, мне так херово?!
Я шумно выдыхаю, выжимая из себя последние каплю кислорода, словно воздушный шарик, и сглатываю. Понятно, почему мне так плохо… Лучше бы я не вспоминал, блин. Такая жо-о-о-опа….
Я снова открываю веки и пытаюсь избавиться от боли в груди. Кажется, что там засел какой-то монстр и начинает пожирать меня изнутри, пытаясь уничтожить каждую клетку моего тела, жадно поедая своими острыми наточенными клыками.
Это неприятно. Очень неприятно, и, если честно, я не хочу, чтобы это продолжалось и дальше. Я просто сдохну.
Меня сожрут изнутри вместе с моей душой.
И только когда в коридоре раздаётся шум и чертыханья, я понимаю, ЧТО это проскочило минуту назад. Я с трудом поднимаюсь на ноги, чувствуя невероятную усталость. И как Билл ходит на таких тонких ногах? Они же сломаются от одного удара… Невыносимо…
Я плетусь к двери и хватаюсь за косяк. Сил совсем нет. Такое чувство, что я тренировался неделю подряд. Каждое движение достаётся мне с трудом, каждая мысль с болью отскакивает от стенок моего черепа и пытается проломить путь на свободу.
А ещё меня тошнит.
Хотя я ничего сегодня вообще не ел. Наверное, поэтому меня и выворачивает…
Это странное чувство, когда мир больше не мир вовсе, а совсем что-то другое. Когда он остался прежним, а для меня его больше не существует. Это так стрёмно…
Я выглядываю в коридор.
Билл сидит на корточках и шнурует кроссовки, а рядом стоит его чемодан.
– Куда собрался? – сухо спрашиваю я.
Брат не поднимает головы и продолжает заниматься обувью, словно меня здесь и нет вовсе. Когда он заканчивает с одним кроссовком, он меняет положение и принимается за второй.
– Переезжаю, – безразлично тянет Билл.
До меня доходит не сразу.
– Куда?
– Не важно, – близнец не поднимает головы.
– Стоп, – я отстраняюсь от косяка и делаю пару шагов в сторону парня. – Ты кидаешь меня? После всего, что случилось, ты хочешь, чтобы я один с этим справлялся? Я не смогу…
Билл затягивает шнурки, делает бантик, прячет это всё в бок ботинка, чтобы не мешалось, а потом поднимается на ноги. Билл поворачивается ко мне спиной.
– Сможешь, – тихо говорит он.
Я чувствую, как дрожит воздух между нами, и какая-то непонятная мне обида пытается пробраться в сердце.
Билл берёт ручку чемодана, но не двигается.
– Я не смогу здесь больше находиться. Заберу все деньги, которые заработал, так что можешь не ходить сегодня вместо меня в клуб, – его голос инеем опускается на стены, пол и остальные предметы. – Я оставил тебе свои документы, делай, что хочешь, – Билл замолкает, и мне кажется, что он уже больше не проронит ни слова. – Я забираю машину, – он делает несколько шагов, останавливается у двери и хватается свободной рукой за ручку.
– Билл, – тяну я.
Я не смогу здесь находиться один.
– У меня сотовый твой. Если что случится, звони.
Я вижу, как брат поворачивает дверную ручку, открывает дверь и, словно в замедленной съёмке, исчезает на улице.
Я ещё несколько секунд стою неподвижно, а потом слышу, как заводится двигатель моей машины и как она с громким свистом (как обычно, впрочем) выезжает на дорогу и мчится прочь от этого дома.
Мне бы тоже так хотелось бы, но я не могу, как Билл, бросить всё и сбежать.
Я не такой. Брат никогда не отличался особым характером, всегда избегал проблем и не пытался сделать что-то, что могло бы принести ему душевную боль или дискомфорт. Он боялся этой самой боли.
Он трус.
Такой же, как и я.
Я прислоняюсь спиной к стене и сползаю по ней на пол, обнимая колени и утыкаясь в них лицом. Тишина снова поглощает меня, но мне кажется, что всё кругом как-то вибрирует и начинает постепенно взрываться. Я погружаюсь в бесконечность нескончаемых проблем, к которым нужно в скором времени придумать решение.
И мне кажется, что я не справлюсь.
Я сломался.
***
Ночь. Холодно. Нет никого, кроме меня, переставляющего с трудом ноги и держащего в руке полупустую бутылку виски.
Я больше не мог сидеть дома и думать. Мне надо было, чтобы эти ужасные мысли вылезли из моего головы (признаться, я не знаю, что они вообще там забыли) и свалили куда подальше. Мне нужно было проветриться.
Я сначала хотел пойти в какой-нибудь клуб, но потом почему-то передумал. Сам даже почему не знаю. Всё как-то спонтанно получилось: я просто вышел на улицу посреди ночи, пошёл в круглосуточный магазин, купил виски и теперь вот хожу по городу и не знаю, куда себя деть.
Что бы сказала мама…
Я качаю головой и прикрываю глаза.
Жизнь вообще какое-то дерьмо, оказывается. Отец свалил куда-то к другой женщине, наверное, он даже и не знает о том, что мамы больше нет…
Наверное, у него другие дети, он трахает свою жену каждый вечер, как возвращается после работы из военной академии, ужинает со своей новой семьёй, как ужинал и с нами, ест то, что готовит ему другая.
Признаться, я никогда не спрашивал его о том, с кем он и есть ли у него дети, мне просто было на это пофиг, я просто не хотел об этом думать, понимая, что трудно слышать от родного отца такие вещи.
Я пытался найти в нём хоть что-то хорошее, ведь он мой отец, он не мог быть плохим, а вот Билл его ненавидит. Вообще слышать о нём ничего не хочет.
Да и брат сам хорош. Запустил свою жизнь до невозможного. Работает по ночам в клубе, трахается с начальником и, возможно, даже не только с ним, пьёт, курит (а я нет, кстати), не удивлюсь, если он наркотиками балуется. Совсем распустился…
Я делаю глоток и пошатываюсь, но продолжаю идти вперёд.
И я.
Я не помню, когда был в последний раз в универе. Когда тренировался. Наверное, меня уже исключили из команды…
Уже четверг. Ночь.
Завтра у меня матч по баскетболу, и я его точно пропущу. Меня не заметит спонсор, и я не прорвусь в мировой спорт. Остались сутки.
Пиздец.
Билл. Билл. Билл. Билл.
Его имя стучит в моих висках, отдаваясь болью.
Я останавливаюсь, поднимаю голову и вижу клуб, где работает брат. С хера я сюда припёрся?
– Билл! – ох, нет, это не просто в висках стучит, это охранник меня зовёт…
Валим! Валим!
– Билл! – он оказывается рядом со мной за несколько секунд. – Кэп просил привести тебя к нему, если ты появишься, – говорит он, совершенно не обращая внимания на то, что кучка подростков нагло воспользовалась отсутствием громилы и теперь пробирается к входу.
– Зачем? – я щурюсь при имени этого ублюдка.
– Как зачем? Ты в последний момент написал сообщение, что увольняешься. Кэп еле-еле уговорил Дилана тебя заменить, – чувак замолкает и берёт меня под локоть. – Кэп хочет с тобой поговорить.
Я выдёргиваю руку, брезгливо морщась. Знаю я, как хочет поговорить этот ушлёпок. Я его сейчас быстро отучу так разговаривать. Он у меня к Биллу и на метр будет бояться подойти. Сука.
– Где он? – зло говорю я, уже представляя, как буду выдирать его член и засовывать ему в задницу.
– У себя.
Охранник подталкивает меня к дверям. Я дёргаю плечом и решительно иду в сторону клуба. Внутри душно и обкурено. Народ ходит прямо по залу и курит, словно здесь никогда не было отдельного места для перекура. Стриптизёрши уже полностью раздеты, и несколько парней нагло пристают к ним прямо на сцене. В угу кто-то дерётся. От всего этого голова начинает раскалываться ещё больше.
– Это всё из-за тебя, – упрекающее говорит качок, указывая рукой на весь этот беспорядок. – Кэп в ярости.
– Пох*й.
Я иду в сторону той двери, где недавно забирал зарплату, и распахиваю её, оказываясь внутри. Здесь тише, чем там. Я слегка пьян. Меня пошатывает. И я всё ещё держу в левой руке полупустую бутылку виски.
Я скольжу взглядом по комнате и замечаю за столом Кэпа. Он смотрит на меня пожирающим злобным взглядом, словно вот-вот вскочит на ноги и трахнет меня прямо на полу. Хотя, если честно, я в этом и не сомневаюсь.
– Какого х*я ты устроил? – шипит он, медленно поднимаясь на ноги. – Ты же знаешь, что не имеешь права просто так взять и уйти. Ты мой, – он подходит ко мне и хватает одной рукой за шею. Я морщусь. – Ты не уйдёшь отсюда, и мы это уже обсуждали, – зло шепчет он мне в лицо. У него воняет изо рта, и я морщусь ещё больше. – Ты понял меня?!
Я подавляю рвотные позывы и с отвращением отстраняюсь, но его пальцы намертво схватили мою шею сзади.
Я ещё какое-то время торможу, словно из-за алкоголя мой мозг работает в два раза медленнее, передёргиваюсь и делаю мину, словно только что сожрал целый лимон.
– А теперь послушай меня, мразь, – я хватаю его за яйца и с силой сжимаю, отчего Кэп даже отпускает мою шею. – Я тебе не игрушка, понял? – сжимаю руку ещё сильнее, наслаждаясь тем, как он морщится от боли. Кэп пытается вырваться, но делает только хуже. – Ты ко мне теперь даже на километр не подойдёшь, понял, сука?! Если рыпнешься или будешь пытаться достать меня или моих родных, сгниёшь вместе со своей сестрой-шлюхой. Я сам тебя на куски порежу, потом трахну её, а затем и её вслед за тобой. Понял?
Я приближаюсь к нему максимально, вижу, как он поднимает руку, наверное, чтобы врезать мне хоть как-то, но я машинально замахиваюсь и ударяю его бутылкой по голове. Та разбивается, оставляя на голове ублюдка алкоголь, который я ещё не допил, а сам Кэп обмякает и падает на пол.
Я брезгливо наклоняюсь к нему. Живучий, тварь…
Я замахиваюсь и ударяю его ногой в живот, а потом разворачиваюсь и нетвёрдой походкой выхожу из клуба, направляясь в сторону парка. Как-то всё равно дерьмово всё-таки. Даже не знаю, почему.
Я прохожу мимо озера по мосту, где мы недавно стояли с Биллом и разговаривали, на мгновение останавливаюсь, сам не знаю, зачем, а потом подхожу к телефонному автомату и набираю свой номер, кое как при это вставляя монету в дырку. Никто долго не берёт трубку, а потом сонный голос отвечает.
– Алло…
– Билл? – хихикаю я. Алкоголь даёт о себе знать.
– Том? – он почти спит. – Какого х*я ты мне звонишь ночью?
– Я хочу приехать. Где ты?
Он молчит. Я думаю, что он заснул и уже собираюсь разбудить его хоть как-то, но опаздываю.
– Ты что пьян?
– Нет, – хихикаю я. – Я был у Кэпа.
– Какого хера? Я же сказал, чтобы ты не ходил…
– Где ты?
– Том…
– Где. Ты. Мать твою.
Брат не отвечает, а потом вздыхает и говорит:
– Домой не поедешь?
– Нет.
Тишина.
– ***. Приезжай.
Он отключается, а я, продолжая хихикать, пытаюсь повесить трубку на крючок, но она падает. Я не обращаю на это внимания и вываливаюсь из будки. Так. Теперь добраться до Билла и…
И что?
Часть 31
Plastic Tree – I love you so
POV Bill
Бросаю сотовый в сторону и закрываю лицо руками, протирая глаза. От Тома всегда одни неприятности. Ну, вот какого чёрта он попёрся в клуб? Да ещё и в тот, где Кэп? Это верх тупизма, я от него такого не ожидал.
Хотя, для брата напиться – это единственный выход, чтобы уйти от проблем. Зато он не бежит от них, как я. Я трус. Том придурок. Мы созданы друг для друга, бл*дь. Какое счастье…
Я вздыхаю и переворачиваюсь на другой бок, начиная вглядываться в свет фонаря, который нагло врывается в окно и молча играет на стене комнаты, совершенно меня не замечая. Я невидимка.
Всегда им был.
Я зеваю и на мгновение прикрываю глаза, совершенно не понимая, нафига я сказал брату адрес. Я же ещё дома решил, что Том никогда не узнает, где меня искать, если вдруг захочет. Хотя, признаться, я и не думал, что он вообще захочет меня искать.
Наверное, он просто пьян. Когда он пьяный, он ведёт себя совершенно неестественно своей природе. Уж я то знаю… На своей заднице успел проверить…
Кажется, я задремал, потому что, вздрогнув от резкого звонка в дверь, я распахиваю веки и с лицом «кто здесь?» отрываю голову от подушки. Бл*дь. Сука, припёрся всё-таки…
Я неохотно стекаю с кровати и тащусь к выходу. Я чувствую себя, словно выжитый лимон. Признаться, когда я перебрался в эту квартиру я проплакал ещё часа два, прежде чем бросить чемодан в угол и завалиться спать. Наверное, я похож на зомби с обвисшей кожей, синяками под глазами и белым лицом. И глаза красные-красные…
Нет, всё-таки я не зомби, а вампир. Бре-е-е-ед…
Я включаю светильник. Звонок продолжает трещать под потолком, въедаясь в мою голову и отдаваясь там жуткой болью. Я хочу, чтобы он заткнулся. Чтобы, мать его, Том отпустил кнопку и свалил домой, но ничего из моих желаний не сбывается, пока я не открываю дверь.
Рука брата соскальзывает со звонка, звук стихает, растворяясь в тишине, а я отступаю. Том держится неуверенно, его взгляд никак не может сконцентрироваться на меня, однако он всё равно делает пару шагов вперёд и оказывается внутри, нелепо прикрывая за собой дверь.
– Упс, – близнец хихикает, когда задевает тумбочку, а потом поворачивается ко мне, подносит к губам бутылку и делает глоток.
Я морщусь. Уже чувствую, как во рту расползается горький привкус виски. От Тома несёт алкоголем за несколько метров. Я морщусь ещё сильнее, а потом делаю шаг вперёд и принюхиваюсь.
– Ты что, курил что ли? – брезгливо тяну я. – Ты же не куришь…
– Подумаешь, – он пытается отмахнуться, но задевает рукой стену, а потом морщится от боли. – Один раз можно.
Я закатываю глаза.
– Дай-ка, – забираю у него полупустую бутылку – брат ни в какую не хочет разжимать пальцы, но я всё-таки побеждаю в этом глупом поединке за виски. – Я вызову такси. Тебе повезло, что здесь нет хозяйки, она бы во мне точно разочаровалась…
Я делаю шаг в сторону спальни, собираясь взять сотовый брата и вызвать ему машину, но он одним шагом пересекает расстояние между нами и загораживает своим телом проход.
– Не хочу домой, – морщится брат.
Я вздыхаю и отступаю на шаг назад, чтобы увеличить между нами расстояние.
– Езжай домой, Том, – сонно говорю я. – Сейчас не лучшее время, чтобы выпускать на волю свои капризы. Ты уже не маленький.
Брат скрещивает руки на груди и хмурится, немного пошатываясь. Я продолжаю держать в руке, наверное, уже не первую бутылку виски. Мы смотрим друг на друга почти две минуты, а потом близнец прикрывает глаза и говорит еле слышным голосом:
– Я не справлюсь.
Проходит меньше тёх секунд, прежде чем я отвечаю.
– Справишься. Ты справишься без меня. Поверь, – я ставлю виски на тумбочку.
– Я не справлюсь! – брат вскидывает голову, и я вижу заставшие слёзы в его глазах.
Я впервые вижу, как он почти плачет.
Но почти не считается.
– Справишься.
– Нет! – ещё громче вскрикивает брат, а потом опускает голову, словно провинившийся ребёнок. – Я один не смогу. Это слишком для мня, понимаешь?
– Позвони отцу.
Он начинает качать головой.
– Пошёл он, – шепчет Том, и я удивлённо вскидываю бровь.
– Тебя Кэп так ударил, что ты такое говоришь? – я скрещиваю руки и хмурюсь.
Если честно, я до усрачки хочу спать.
– Нет. Он больше к тебе не подойдёт, я всё уладил.
– Ты рехнулся? – я вскидываю руками, и мне кажется, что я вот-вот схвачу его и придушу, потому что Том просто невыносим. – Какого чёрта ты туда попёрся? Жить надоело? Хочешь, чтобы я и тебя похоронил, да?!
-Заткнись, голова болит, – морщится Том.
Я психую и замахиваюсь – мой кулак в точности попадает ему прямо в челюсть. Коленки брата подкашиваются, но он не падает.
Он смеётся.
Я хватаю его за ворот футболки и ударяю спиной о стену – его смех на какое-то время прекращается.
– Хватит, – зло шиплю я. – Не делай вид, что тебе на всё похер.
Брат пытается оттолкнуть меня, но я сильнее. И я не пьяный.
– Ты придурок, – я ещё раз ударяю его спиной о стену. – Ненавижу тебя! Кэп мог тебя прибить прямо в клубе, и что мне потом делать?! В твоём теле всю жизнь торчать? Себя же бл* хоронить придётся!
– Да отпусти ты меня! – Том хватает меня за запястья. – Я же хотел помочь… Ты сам бы не избавился от этого ублюдка…
– И ты решил своей задницей рискнуть?! – вскрикиваю я. – Урод!
Ещё раз стукаю его спиной.
– Да прекрати уже… – бурчит брат. – Больно…
– Ах, больно ему! – я собираюсь стукнуть его ещё раз, но Том сильнее сжимает мои запястья и переворачивает.
Мы меняемся с ним местами, и теперь я прижат к стене. И откуда у него столько сил, мать вашу?! Он же пьяный!
– Я твою задницу спасал! – слегка пьяным голосом протянул Том. – Должен мне спасибо сказать, что я вообще сюда припёрся…
Я стискиваю зубы и щурюсь.
– Ты припёрся сюда, потому что нажрался в дрызг, свинья!
Том опускает голову и смотрит куда-то мне в грудь. Я не вижу его глаз, и мне от этого как-то не по себе. Он продолжает держать меня за запястья.
А потом брат вскидывает голову и смотрит на меня каким-то странным взглядом.
– И пришёл, потому что хочу, чтобы ты вернулся. Я. Один. Не смогу. Понимаешь?
– Ты, – я делаю ударение на это словно. – Сможешь. Я знаю тебя…
– Хватит! – вскрикивает Том. – Хватит, – уже тише. – Ты меня совсем не знаешь…
Я пытаюсь отстранить его.
– Ты пьян.
– И что?
В его глазах опять застывают слёзы, и мне жутко неловко.
– Ты чёртов педик, почему я не могу быть таким?
Я вскидываю бровь.
– Что?
Том устремляет на меня уверенный взгляд, а потом вдруг приближается и целует. Я в ступоре таращусь на его закрытые глаза и пытаюсь понять, какого дьявола тут происходит. И тут я ощущаю на своих губах солёный вкус. Том плачет. Он целует меня и плачет.
А я не знаю, что и думать.
Я отстраняю его.
– Ты что…
– Ничего.
Брат снова прижимается к моим губам. Они не такие, как у Ника. Не такие, как у других. Они какие-то совсем особенные, и я не могу понять, почему. Почему, бля*дь, я не отрываюсь от них и даже сам начинаю отвечать?
Я целуюсь с самим собой, и похуй, что в моём теле брат.
– Том, – шепчу я сквозь его прикосновения. – Том…
Брат прижимается ко мне грудью и скользит руками к талии.
– Том, ты пьян, – тяну я, когда его губы начинают целовать мою шею.
Я прикрываю глаза и прикусываю губу, чувствуя, как мой собственный пирсинг скользит по моей коже. Это пугает и завораживает одновременно.
– Я хочу тебя, – бл*, он точно сошёл с ума.
Брат хватает низ моей футболки и начинает стягивать её с меня, я чувствую кончики холодных пальцев и морщусь.
– Ты же не гей… И мы ненавидим друг друга… – пытаюсь хоть как-то его угомонить, но, признаться, мне самому этого не хочется.
Я хочу, чтобы он не останавливался.
– Плевать.
Том стягивает с меня футболку и бросает на пол, упираясь холодными ладонями мне в грудь.
– Завтра опять посрёмся из-за этого! – я пытаюсь отстранить его, но брат резко разворачивает меня и прижимает лицом к стене.
Я чувствую своей задницей его возбуждённый член.
– Не посрёмся, – шепчет Том мне на ухо, обнимая за талию.
Я чувствую, как его рука скользит вниз и начинает расстёгивать мои джинсы. Еб*ть, я спал в джинсах…
Потом он немного отступает, а я отстраняюсь руками от стены и, воспользовавшись секундной свободой, резко переворачиваюсь обратно в прежнее положение. Том целует меня, я понимаю, что он уже успел снять футболку. Теперь он только в штанах, как и я. Его рука нежно скользит по моей талии к шее и хватает за брейды, немного притягивая к себе и заставляя меня чуть податься вперёд.
И тут я понимаю, что всё. Я больше не смогу терпеть, как бы это не выглядело со стороны. Точно так же было три года назад на той вечеринке. Я тоже не мог ему отказать, хоть и знал, что это неправильно и гнусно.
Я обнимаю его за шею и притягиваю ближе, чувствуя, как его язык проникает в моё рот. Том стискивает мою талию пальцами, ненадолго задерживает их там, а потом скользит ниже и продолжает свои игры с пуговицей и змейкой джинс. Я прикусываю его губу, чувствуя, как штаны предательски расслабляются и начинают сползать ниже, до середины бёдер. Том отступает на шаг и тянет меня за собой. Я покорно отстраняюсь от стены и начинаю пятиться в сторону спальни. Штанга касается моего нёба, я вздрагиваю от понимая, что это МОЯ бл*дь штанга, и путаюсь в своих ногах.
Мы начинаем падать. Я чувствую спиной мягкую кровать, но я мгновенно отскакиваю от угла матраса, и мы с братом падаем на пол. Том хихикает сквозь поцелуй, нависая надо мной. Я чувствую тяжесть своего собственного тела. Он целует меня в шею, начиная стягивать с меня оставшуюся одежду, а я покорно подставляю ему шею, понимая, что я действительно нереально его хочу. И пох*й, что он мой брат.
При свете фонаря я вижу его (мою) спину, вижу татуировки и пирсинг.
Мы лежим на ковре и целуемся, и я даже не замечаю, как Том успевает стянуть с себя джинсы.
Мы остаёмся без одежды, когда на моей шее и груди появляется парочка крупных засосов. Том нависает надо мной, и усмехается.
– Так странно трахать своё собственное тело, – хихикает он мне в губы.
– Странно, это когда твоё собственно тело тебя трахает, – хмыкаю я, притягивая его к себе за шею.
Я чувствую, как он входит. Без растяжки. Без всего. Просто так нагло берёт и врывается в меня, а я позволяю ему это делать. Позволяю двигаться, позволяю прикасаться и целовать себя. Позволяю всё.
Я слышу его стоны, шумное дыхание, каждое движение с тихим шуршанием, каждый взгляд и улыбку. Каждое прикосновение к моему телу. Я слышу всё.
Единственное, чего я боюсь, это того, что эта ночь снова уничтожит нас, как в прошлый раз. На этот раз она уничтожит меня полностью.
