Текст книги "Демонесса на госслужбе"
Автор книги: Мария Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
Глава 14
Дар мира
Наутро я чувствовала себя слабым и беспомощным котенком, отлученным от материнского тепла. У меня всегда так: если вчера адреналин гулял в крови и даже засыпалось через силу, то сегодня просто встать с кровати – подвиг. А у меня целых два дня прошло в напряженном режиме! Тут бы отоспаться вволю…
Хм… кстати, а какой сегодня день?
Бубль, конечно, молчал, но как-то подозрительно затянулись каникулы…
Ладно, считаем: на отдых зимой нам дается месяц – неделя на открытие сезона, еще две на поиск и отработку подходящей практики и последняя – на подготовку к новому семестру. Итак, пять дней от бальной недели, потом… Я задумчиво на пальцах посчитала, сколько времени потратила в Димиании, вышло ровно две недели, как по часам. Дальше я вернулась и… ох, сколько же всего случилось за это время! Голова кругом.
– Бубль, а какой сегодня день недели?
– Вспомнила наконец? Семестр уже вчера начался, – ехидно произнес мой фамильяр. – Но ты была так занята-а-а…
Разозлившись на этот меховой комок для блох, я запустила в него подушкой. Неужели раньше предупредить не мог?! Я ведь действительно со всеми этими событиями перестала задумываться о времени!
– Я даже расписания не знаю! Зараза ты ушастая! Если знал, то почему не напомнил?! Тиа меня убьет сразу, как только узнает о прогуле!
– Не волнуйся, Марьяса убьет раньше… сейчас у вас как раз ее пара началась…
Никогда прежде я так быстро не собиралась. Усталость и сонливость как ветром сдуло. Да уж, моя ба – это особая движущая сила, я бы даже сказала, абсолютная…
Все занятия я просидела на автомате, не особо вслушиваясь и вникая, а лишь номинально присутствуя. К счастью, первая неделя всегда была вводно-повторительной, а потому ничего особого с меня и не требовали. Единственный сколько-то значительный случай произошел как раз утром, когда я ввалилась в кабинет на занятие к Марьясе, опоздав, как выяснилось, почти на полчаса… Лучше бы вообще не приходила – столько «комплиментов» я от своей ба давно не слышала.
Зато все остальные занятия я посетила, хвостиком следуя за своими однокурсниками. Под конец дня Рыж все-таки сжалился над моей ушастой персоной и пожертвовал копию расписания и даже список учебников на семестр. Я была готова его расцеловать! Теперь я могла передвигаться по институту и сама, не опасаясь пропустить что-то мегаважное.
Завернув в библиотеку после занятий, я выцыганила у хмурой тетки, недовольной из-за того, что я прервала ее сон, два десятка книг и, полностью довольная собой, направилась к себе в комнату. Учебники мне, конечно, достались потрепанные, уже не раз прошедшие через не всегда добросовестные руки студиозусов, но на иное и рассчитывать было глупо в начале семестра – все новые разобрали еще в конце прошлой недели.
В результате всех этих запоздалых метаний по институту до классной комнаты я добралась лишь к концу вечера. Ребята в большинстве своем уже расползлись по своим комнаткам, но даже это меня устраивало. Правда, кое-кто остался. Едва глянув на Мрака и Дея, занимавшихся какими-то расчетами, я сразу же вспомнила о данном слове. Пару секунд я мялась на пороге, решая, что делать: идти сейчас или заняться этим вопросом позже. Первого совсем не хотелось, зато по здравом размышлении я поняла – если не сделаю этого сейчас, потом и вовсе забуду, с головой уйдя в учебу. Все-таки звания старосты с меня никто не снимал, а без Свитти… Да уж, сегодня, забегавшись, я особо не мучилась из-за отсутствия любимой подружки, но совсем скоро начну дико скучать…
Эх, ладно, надо отвлечься от этих мыслей – навестим Мая. Тем более этот темный мне глубоко симпатичен.
Развернувшись, я решительно отправилась к мужскому общежитию. Конечно, с бабушкой-вахтершей мне придется повоевать, но не в первый же раз!
К моему удивлению, долго держать в дверях и требовать какие-то мифические разрешения от лорда-директора (так он и даст девушке разрешение на поход «по мальчикам»!) у меня не стали. Лишь когда я уже подошла к лестнице, мне в спину полетело что-то оскорбительное относительно низкой нравственности нынешних студенток. Я лишь насмешливо фыркнула – видела бы она меня вчера!
К комнате Мая я подошла в самом приподнятом настроении. Есть у меня такая вредная привычка – я люблю дразнить гусей. А эта бабушка-вахтерша уж больно мне напомнила великосветских гусынь, что едва не плевались мне вслед месяц назад.
– Эй, Май, ты тут? – Стукнув приличия ради, я сразу же просунула свою любопытную рожицу в дверь. Взлом чужих магических плетений происходил уже на автомате (сказывалась привычка врываться в директорский кабинет).
– Крис? – Мальчик, в этот момент как раз переодевавший рубашку, резко обернулся, заметил мой любопытный носик и, прижав к груди одежду, залился краской по самые острые ушки. Да уж, вот такая я бессовестная – мной уже дроу пугать можно. Ну или хотя бы смущать.
Невольно усмехнувшись, я нарочито оценивающим взглядом прошлась по тонкой фигурке этого мальчика-зайчика. Как я и думала, в телосложении он не сильно проигрывал воинам, но все-таки было очевидно, что для него тренировки являются не целью, а скорее приятным разнообразием. Еще одна любопытная деталь в копилку к прочим.
– Ладно, одевайся. Я в коридоре подожду. – Поняв, что Май так и будет под моим взглядом поочередно то краснеть, то бледнеть, я прикрыла дверь. Правда, долго ждать мне не пришлось – темный позвал меня уже минутой позже. Выглядел он донельзя смущенно и миленько. Так и хотелось прижать к груди и затискать… хм, а я-то подумала, что это уже прошло. Хотя, видимо, стоило напряжению последних недель схлынуть, как я вновь почувствовала вкус к жизни. Пришлось напоминать себе, что смущенный темный эльфик не какой-то там зверек и не плюшевый дракончик – подобных порывов не оценит.
– Ты что-то хотела? – настороженно поглядывая на меня из-под светлой челки, поинтересовался Май. Я ответила уверенным кивком:
– Хотела. Меня тут твои темные собратья к тебе подсылают.
Май опустил взгляд и тяжело вздохнул. Не найдя куда деть руки, он поймал свою косу, длинную, спускающуюся до самого пояса, и начал перебирать волоски на ее кончике.
– Совсем распустились, – наконец произнес он. – Почувствовали себя более свободными без неусыпного контроля и совсем распустились.
Он не сетовал – лишь констатировал факт.
– Это плохо? – уточнила я. Всегда сложно, когда собеседник не дает событиям личностной оценки. А Майсиль в большинстве случаев именно так и поступал. Он был сторонним наблюдателем, а не участником. Хотя иногда все-таки шел на контакт и даже помогал – как, например, с порталами.
– Не знаю. Но это иначе, не так, как было, – с легкой растерянностью отозвался эльф и поднял на меня большие наивные серые глаза. На фоне черной кожи они буквально сияли.
– Но ведь по-другому не всегда означает плохо, да? – осторожно улыбнулась я. Мне не хотелось давить на него, он должен был сам принять верное решение.
– Не означает. Но любое изменение может повлечь за собой катастрофу, – все та же констатация. Он не спорил, а лишь озвучивал иную сторону процесса.
– Май, но если вы решились ответить согласием на предложение Тиа, значит, уже готовы к изменениям. Осталось лишь понять, насколько глобальным.
Он улыбнулся, едва заметно, немного смущенно, словно не так часто делал это.
– Что ты знаешь обо мне, Крис? Почему считаешь именно меня главным в нашем отряде? Почему не Йолу?
– Потому что ее не было в первоначальном составе группы. Она прибилась к вам самовольно, ты – нет. Да и… – Я замялась, не зная, как озвучить свои подозрения. Мне не хотелось его случайно обидеть, но я не представляла, что из моих слов будет допустимо, а что выйдет далеко за рамки.
– Что? Не бойся. Мне просто интересно, что именно говорят о нас на поверхности?
– Ты – жрец Богини? – набравшись смелости, в лоб спросила я.
– Не совсем. Но близко. – Улыбка Мая стала уверенней. – О таких, как я, вы, наверно, и не слышали. Сами темные нас называют сыновьями Богини. Хотя мне приятнее думать, что мы всего лишь дар этого мира своему народу. Такие, как ниэйские князья или Кирина эльфов. Впрочем, это не отменяет того, что мы появляемся крайне редко, из-за чего даже сам факт нашего существования держат в тайне. Обычно мы приходим в эпоху перемен, и именно нам приходится находить верный путь для всего народа.
– Зачем ты это говоришь мне? – поинтересовалась я, пристально глядя на темного. Даже узнав о его почти божественном происхождении, я не могла себя заставить увидеть в нем кого-то, кроме милого ребенка.
– А разве ты не такая же? – искреннейшим образом удивился Май. – Я же вижу…
– Только не надо об этом, – невольно поморщилась я, уже предвидя продолжение темы «ниэйская княгиня, что такое и с чем едят».
– Но это же правда, – произнес Май, явно не понимая, как можно отказываться от части себя. – Твой долг направлять и оберегать свой народ.
– Это который? – ехидно поинтересовалась я.
Май стушевался. Наверное, тоже никак не мог определить, к какой расе меня можно отнести с таким коктейлем из наследий.
– Ты – фея любви, а значит…
– Ничего это не значит. Тем более подобных мне у нимф хватает.
– Как скажешь, – не стал спорить Май. Он вообще легко соглашался с людьми, особенно если те не трогали его любимых темных. – Но слова это только слова. Почему они послали именно тебя? Почему не пришли сами?
– А ты сам стал бы спорить со своей Богиней?
– Я делаю это каждый день, – недоуменно откликнулся Май. Я пораженно уставилась на эльфика. Ничего себе заявочки!
– А вот они опасаются настаивать на своем. Наверное, боятся, что откажешь, а отказавшему божеству очень сложно поверить вновь. Думаю, именно этого невольного разочарования они и хотят избежать, – пояснила я, надеясь, что он поймет, что именно я вкладываю в эти слова.
– Возможно, – согласно склонил голову Май. – Но зачем это им? Почему они боятся? Я такой страшный? – Серьезные серые глаза пытливо уставились на меня. Он желал узнать ответ, по-настоящему, искренне, даже страстно, просто страсть его была еще слишком робкой, только-только зарождающейся.
Почувствовав к этому эльфику острый приступ нежности, я подошла ближе и мягко потрепала его по макушке. Его взгляд стал еще растеряннее.
– Ты не страшный, – с улыбкой уверила я. – Ты просто другой, не такой, как они. И они уверены, что ты не можешь понять их чувств.
– А я могу? – с отчетливой вопросительной интонацией произнес Майсиль. Странно, этот эльфик в разы меня старше, а я чувствую себя родителем, разъясняющим любопытному ребенку прописные истины.
– Конечно, можешь. Все могут любить. Это естественно.
– Но я не умею любить. – Он не возражал, просто ставил перед фактом. Совсем недавно я уже слышала эти слова, но тогда они были произнесены совсем другим тоном.
– Тебя тоже прокляли? – негромко уточнила я, хоть и подозревала, что подобное маловероятно.
– Нет, истинных жрецов невозможно проклясть. Это имеет значение?
– Ну, раз тебя не проклинали, то и любить ты можешь.
– Могу, – согласился он. – Но это маловероятно. У истинных жрецов чувства просыпаются редко, лишь в том случае, если они встречают вторую половину своей души.
Ох, как с ним непросто. Зато теперь я поняла, почему они послали именно меня. Я же фея любви, только я смогу ему объяснить и только меня он послушает.
– Но раз можешь, то значит, и понять их можешь.
– Это сложно. Они поступают нелогично, – чуть виновато улыбнулся Май, словно ему было не по себе от этого признания.
– Май, они всего лишь хотят, чтобы ты встал на их сторону.
– Я попробую, – кивнул он. – Но, Крис, я не смогу объяснить Матерям, почему согласился с ними. Один – не смогу. Поможешь мне? – И это ушастое чудо уставилось на меня своими большущими серыми глазами, разве что ресничками не хлопал. И как такому откажешь?
– Разумеется. А как?
– Отправишься в конце лета с нами? Я тебе подземелья покажу! – просиял он. А я поняла, что попала. Окончательно и бесповоротно. Но разве можно идти на попятный, когда рядом с тобой кто-то настольно наивный и доверчивый? Я просто не могла обмануть его ожидания.
В замочную скважину
Авьер Мрак
Мрак долго маялся нерешительностью. Он понимал, что это недостойно мужчины и воина, но никак не мог заставить себя предстать перед Майсилем и поговорить с ним. Да и как можно объяснить богу природу человеческих чувств? И пусть их спутник не столько бог, сколько проводник божественной воли, но так ли это важно? Вряд ли. Всю свою жизнь Майсиль провел в закрытом храме, не зная ни прикосновений, ни тепла чужих душ. Его намеренно ограждали от этого, его опаивали, дурманили сознание, постепенно, по капле удаляя все недостойное и чуждое морали их Богини.
Он не поймет. Его не учили понимать такое. Майсиль просто не представляет, что бывает иначе. И он вряд ли поймет, что можно просто желать к кому-то прикоснуться, без каких-либо причин – просто так.
Но и откладывать эту беседу дальше не имело смысла. Время их пребывания в стенах института стремительно приближалось к концу, и следовало что-то решать. Не когда-нибудь – сейчас.
Дождавшись темноты, Мрак покинул свою комнату и направился к Майсилю. Что он скажет жрецу? Он еще не знал, но надеялся, что в нужный момент слова придут сами.
Постучав и выждав положенные по протоколу тридцать секунд, Мрак решился войти в личные покои жреца. Тот встретил его уже привычным безэмоциональным взглядом. Наверно, так смотрят леди-куклы, избранницы и наперсницы жриц Богини. Как и всегда, от этого лишенного какой бы то ни было личной оценки взгляда Мраку стало не по себе.
– Доброй ночи, Майсиль, – поклонившись жрецу, поприветствовал он.
– Что тебя привело ко мне, Авьер Мрак, воин клана Крайсол?
– Просьба, – все так же не отрывая взгляда от половиц, произнес темный. Он не привык просить, лишь требовать исполнения от нижестоящих, но здесь и сейчас просто не мог заставить себя встретить взгляд жреца.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Позвольте мне остаться здесь. Я бы хотел и дальше обучаться в этом месте.
– Причины? – без толики интереса, словно ему действительно было все равно. Но разве может быть все равно тому, кто ведет за собой целый народ? Вряд ли. А значит, где-то должен быть отклик, незначительный, слабый, но даже такой позволит обернуть ситуацию в свою пользу… Лишь бы нашлось у их безразличного ко всему окружающему надзирателя слабое место!
– Я искренне считаю, что дальнейшее сотрудничество с Айлеттом благоприятно скажется на нашем обществе в целом. Нам следует выбираться из добровольного заточения.
– Считаешь это необходимым? Возможно, но тебя влечет на этот путь не долг перед своим народом, а личные желания. Или ты осмелишься оспорить мое мнение? – Майсиль чуть склонил голову, пытаясь рассмотреть выражение лица своего гостя за светлыми прядями волос. Он чувствовал себя неуютно. За эти несколько месяцев Май уже успел отвыкнуть от этой роли. И почему-то это невольное возвращение к ней вновь возводило стены между ним и миром, хотя совсем недавно какая-то девчонка с не по-детски сочувствующим взором без всякого повода или предупреждения коснулась его. Май так и не смог осознать – зачем. Для чего это было сделано? Способ давления? Но боли не было. Лишь легкое касание пальцев, принесшее с собой почему-то тепло и какую-то странную, иррациональную нежность…
Оказывается, прикосновения могут быть и такими. Не жалящими, выбивающими слезы из глаз, а какими-то… сколько Май ни бился, а так и не смог подобрать нужное слово. Не было в его жизни подобного опыта. Были прикосновения в спаррингах, было «касание жизни» для продления рода, изредка были фанатичные попытки припасть к его ногам или рукам в религиозном экстазе, но подобного этим нескольким невинным движениям чужой руки по волосам – не было. И это смущало.
Как и внезапный приход этого темного воина с его немыслимым и в чем-то преступным желанием.
– Оспорить не осмелюсь. Да, вы правы, это мое желание остаться здесь, но я настаиваю…
– Причины. Ты еще не озвучил свои причины, воин клана Крайсол.
– Вы не поймете, – негромко произнес Мрак и все-таки заставил себя поднять глаза, когда услышал неожиданное:
– Я попытаюсь. Но прежде ты должен приложить усилия, чтобы мне объяснить. – Майсиль произнес это все с тем же пугающим безразличием во взгляде, но вот его губы улыбались. Совсем чуть-чуть, это можно было бы принять за обман зрения, но…
– Хорошо, – сдался Мрак. – Я попытаюсь, но прежде ответьте на вопрос: у вас когда-нибудь перехватывало дыхание от одного взгляда на кого-нибудь? Кружилась ли голова от одной мысли, что можно протянуть руку и хотя бы вскользь коснуться, почувствовать теплоту чужой кожи, ощутить чужую близость хотя бы так?
Май замер. Он никогда не испытывал подобного, но сейчас, глядя в глаза мальчишки-воина, видел то, чего не видел никогда прежде – огонь. Настоящий, живой и пляшущий, плюющий сердитыми желтыми искрами – и теплый. Снова это странное ощущение сопричастности к чему-то непонятному, но, бесспорно, приятному заставляло искать способ понять… Наверное, оно того стоит, раз они все так рвутся к этому огню.
Но вопросы требовали ответов, и заставлять ждать этого юного воина дальше было нельзя.
– Нет. Мне не ведомо подобное, – спокойно произнес жрец, невольно наслаждаясь теплотой чужого огня. Почему-то остальные светили не столь ярко. Разве что Крис… но она сама носительница божьей искры.
Впрочем, Май уже понял, что отсутствие такого же пламени в остальных не изменяло схожести их желаний. Йолу словно наполняла влага из живительного ручья, затягивая ее раны и унося прочь обиды. Дей светился спокойно и ровно, совсем не так, как яростно яркий и непостоянный Мрак… Но во всех троих было кое-что общее – теплота. Рядом с ними было уютно, их не хотелось покидать, потому что только так он мог чувствовать нечто подобное.
– Я так и знал… мне жаль, – почувствовав, как земля уходит из-под ног, пробормотал Мрак. Он сам не понял, кого решился пожалеть. Но когда понял и испуганно уставился на равнодушное божество их народа, то несказанно удивился, увидев взамен обиды легкий интерес:
– Жалеешь? Разве я нуждаюсь в жалости? – Это прозвучало удивительно по-детски. Когда-то, еще до того, как она вошла в храм, его младшая сестренка говорила с такими же интонациями, силясь понять, но не находя ответов.
И в этот момент Мрак окончательно осознал, почему эти странные девушки-чужачки так возились с Майсилем. Они не видели его чуждости, не чувствовали давления силы, лишь подмечали его искренний интерес и желание приобщиться к пока недоступным знаниям. Так смотрят дети. И лишь у них находятся силы задавать столь неудобные вопросы.
– А вы сами считаете иначе? – уточнил Мрак, пытаясь понять, сколько в их жреце осталось от ребенка.
– Я не вижу повода для жалости, – спокойно пояснил Майсиль. – Я веду свой народ к процветанию. Любой темный эльф с радостью умрет за меня. И у меня есть три продолжения. Разве не это вы все так цените? Я вижу смысл своего бытия, я чувствую за своей спиной поддержку многих, и у меня есть те, кого вы называете детьми. Я обладаю всем.
– Хуже всего то, что ты действительно в это веришь. – Мрак попытался улыбнуться так же тепло, как когда-то улыбался сестренке. Конечно, она уже выросла и встала на путь служения храму, а потому изменилась… но почему-то этого великовозрастного мальчишку жрицам Богини сломить не удалось.
– То есть я ошибаюсь? – И тот же живой интерес во взгляде, лишь в интонациях он никак не отразился. Майсиль не умел улыбаться, не понимал языка чужих прикосновений и абсолютно не знал, как можно выражать свои эмоции. И сейчас Мрака это почему-то пугало. Не Май, нет, а то, что нашлись в их народе женщины, когда-то оказавшиеся способными лишить ребенка всего, что составляет мир остальных.
– Ошибаешься. Цель тебе навязали воспитанием. Гонит всех за тобой не желание приобщиться, а страх. И дети твои… они не знали твоей ласки. Я даже не уверен, что ты видел их. Если честно, я даже не понимаю, как они у тебя появились! Не думал, что ты способен ласкать женщину.
– Ласкать? Зачем? – Непонимание и любопытство, с которым на него уставился жрец, Мрака поразило в самое сердце.
– А как, по-твоему, получаются дети? – подозрительно уточнил темный, уже опасаясь услышать ответ.
– Ну ко мне приводили жриц, и я должен был переместить часть себя в них. Там даже прикосновение-то не всегда требовалось. Если жрица оказывалась достаточно открыта и не блокировала мой дар… – Майсиль безразлично пожал плечами. Он не видел в этом ничего особенного. И не понимал, как из чего-то настолько обыденного остальные умудряются сотворить какое-то таинство.
А Мрак, едва услышав это, почувствовал острый приступ жалости. Мая действительно лишили всего, даже обычного тепла от близости с кем-то симпатичным ему. Действительно ребенок, не знающий самых обычных вещей.
– То есть ты даже не касался их? – никак не решаясь поверить, Мрак спросил снова:
– Если не было нужды, то зачем?
– Это приятно, – произнес темный, но понимал, что не сможет донести эту мысль до кого-то столь невинного. А ведь Май был в три раза его старше, и Мрак просто никак не мог понять, как за столько времени…
– Не думаю, – возразил жрец.
– Все-таки не понял, – тяжело вздохнул Мрак, сдаваясь. Только сейчас он осознал, насколько тщетными были все его надежды. Майсиль был слишком оторван от этой реальности, чтобы суметь понять остальных.
– Не понял, – согласился тот. – Но это в любом случае неважно. Я принял решение еще до твоего прихода и просто попытался стать ближе… Не вышло.
– Принял решение? По моему вопросу? – Мрак насторожился. Подобные «упреждающие меры» редко носили благоприятный характер.
– Да. Я отклоняю твою просьбу. Как и планировалось, мы покинем Тейриз в назначенный день и час. – Мрак почувствовал, как на душу свалился камень, тяжелый и громоздкий, не дающий ни вздохнуть, ни выбраться из-под него. – Но я договорился с местной феей любви. Пусть ваши чувства мне непонятны, но они понятны ей. И я готов признать ее точку зрения. Но для этого мне нужно показать наше единство. Лишь то может стать нашим новым путем, что даже в малом не принесет вреда остальным.
Мрак, не веря своим ушам, недоверчиво уставился на жреца. Но тот не шутил, не умел шутить, да и не стал бы.
– Спасибо, – совершенно искренне, даже не подумав, как это прозвучало, произнес темный. Майсиль вновь улыбнулся, уже чуть увереннее, словно постепенно учился этому нехитрому, знакомому всем с детства действу.
Возможно, все не так уж и плохо. Раз в их божестве все еще так сильна эта странная вера в них, все очень даже неплохо.
