Текст книги "На грани жестокости (СИ)"

Автор книги: Мария Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Внезапно я рванул вперед и, толкнув Тора со всей силы, врезал ему по лицу. Брат не растерялся, он схватил меня за плечо и, достав кинжал, воткнул его прямо мне в грудь.

– Ты и вправду не в себе, Локи, игры морально уничтожили тебя, поэтому ни о какой власти не может быть и речи.

Мои ноги подкосились, но внезапно, пол под ногами исчез, и я начал падать в черную бездну…

Очнулся я в главном зале дворца. Вокруг стояли люди, но все они молчали, их головы покрывали прозрачные черные платки.

– Что случилось? – я подошел стражникам, они молча отступили.

Вдалеке слышался чей-то плач, я прошел вперед, толпа молча расступалась передо мной. Я пошел быстрее на звук плача. Этот плач не давал мне покоя, он казался настолько жутким, что хотелось уйти отсюда.

Выйдя вперед, я увидел золотой пьедестал на котором лежал… я. Мертвенно-бледный с черными кругами под глазами. На мне была черная одежда. Мать стояла рядом и безутешно рыдала, рядом с ней молча стоял Тор.

– Голодные Игры отняли его у меня… – тихо проговорила мама.

Я хотел сделать шаг вперед, но все пространство окутала тьма. Не успел я моргнуть, как темнота расступилась. Вокруг было белое пространство, словно сотканное из тумана, вдалеке виднелись призрачные силуэты домов. Я никак не мог понять, где нахожусь.

– Локи.

Кто-то нежно обнял меня сзади, я почувствовал невесомый поцелуй в шею. Обернувшись, я увидел Еву. Ее волосы были длинные, они красиво раскинулись по оголенным плечам. На девушке было надето легкое белое платье. Рестр улыбалась мне искренне и нежно, словно мы не виделись сто лет и вот, наконец, встретились, и теперь она безумна счастлива.

– Что тебе нужно? – небрежно спрашиваю я и смотрю на Еву недовольным взглядом.

– Ты.

Девушка подходит ко мне и заключает в свои объятия, нежно целуя.

– Признайся, я тоже тебе нужна. Мы теперь в одной связке. Нас никто не в состоянии понять. Только я пойму тебя, и только ты – поймешь меня. Кто не участвовал в играх, тот не в состоянии хотя бы представить себе все те переживания, которые мы испытывали, – прошептала Ева, проводя пальцами по моей щеке.

– Ты не нужна мне, уйди! – говорю я.

– Ты ошибаешься, – возражает Рестр.

– Ошибаешься тут только ты!

– Я знаю, что поступила подло, но это еще не отменяет того факта, что ты не безразличен мне. Я готова умереть ради тебя, потому что, я люблю тебя и ты нужен мне, – Ева прижимается ко мне сильнее и снова целует в шею, – нужен. А я нужна тебе?

Я стою и не знаю, что сказать. Слова сказанные Евой неумолимо крутятся в голове. Я знал, что после игр все изменится, никто не сможет понять меня, представить боль, страх, переживания, которые я испытывал находясь на арене.

Я обнимаю Еву и чуть наклоняясь, шепчу ей:

– Нужна.

***

И внезапно я резко распахиваю глаза. Яркий свет вначале ослепляет меня, а затем, начинает рассеиваться темнотой. Затем, я наблюдаю уже знакомые голубые блики на каменных стенах пещеры. Я посмотрел вокруг и понял, что нахожусь на противоположенном берегу.

Вот в чем заключалось испытание: заглянуть страхами в лицо и признаться самому себе в том, в чем долго сомневался, что считал слабостью и… нелепостью.

Поднявшись на ноги, я смотрю на каменный коридор, что расстилается передо мной и внезапно для самого себя, начинаю бежать. Я бегу со всех ног, не обращая внимания не темноту, бегу до тех пор, пока впереди не показывается просвет. Я делаю последний рывок и вдруг, выбегаю на лесную поляну.

– Второй победитель! – объявляет голос комментатора. Я делаю глубокий вздох и падаю на землю, потому что понимаю, что сил не осталось.

От лица Евы.

Очнулась я лишь тогда, когда голос комментатора объявил о том, что второй победитель вышел из туннеля. Вытерев слезы, я быстро поднялась на ноги и обернулась.

Перед одним из выходов сидел Локи. Он обессиленно опустился на колени и спрятал лицо в ладонях. Я все никак не могла решиться подойти к нему, но глядя на него и понимая, что для нас обоих Голодные Игры позади, я готова была расплакаться от счастья. Все закончилось – это конец. Осталось дождаться остальных победителей, если конечно такие имеются…

Локи поднял голову и завидев меня, просто улыбнулся. Но его улыбка была лишена всякой радости, она была какой-то вялой, в глазах плескалась усталость – это отпечаток игр, который останется на всю жизнь. Также как и мои шрамы на лице.

Я подошла к богу и аккуратно присела рядом.

– Я рада, что ты выбрался, – шепнула я и слегка улыбнулась.

– Я тоже рад, что ты выбралась, – сказал Локи, – знаешь, испытания кажутся очень легкими, но с другой стороны…

– Они чертовски сложные, именно для нас, – закончила я. – Это словно заглянуть в глаза неизбежности, признать то, чего ты боялся. Я видела маму…

Локи внимательно посмотрел на меня.

– Когда мой отец умер, она повесилась, ее тело нашла я. Меня до сих пор преследует в кошмарах ее труп. А там, на испытании, я увидела ее не такую… она попросила меня помнить себя в то время, когда была живая. Я прогнала ее вначале, а потом… поняла, что мне так хочется ее обнять, что мне так ее не хватает, я побежала за ней, когда она стала уходить. Я почти добежала до мамы, мгновение, когда я смогла бы ее обнять, оно приближалось с каждой секундой… Но я очнулась, очнулась здесь. Я не успела добежать до нее и обнять.

Я повернула голову и в свою очередь, посмотрела на Локи. Прямо ему в глаза.

– Теперь ты понимаешь, почему я так поступила, у меня не было иного выхода. Обман, притворство – именно все это и проложило мой путь к победе. И я не могу об этом жалеть, – я вытерла слезы, которые катились по щекам, – не могу, потому что хотела выиграть. Но не для статуса победителя Голодных Игр, я сделала это ради брата и сестры. Ты не можешь меня осуждать…

Мой голос сорвался, я зарыдала. Я не могла понять почему мне так плохо и погано на душе. Хотя нет, причина была очевидна – я жалела о том, что обманывала его – обманывала Локи. Он не безразличен мне, далеко не безразличен, признавать обратное было бы очень глупо. Я нуждалась в нем сейчас как никогда, потому что считала, что только он в состоянии понять всю мою боль. И мне жаль, мне было действительно жаль, что я обманывала его и притворялась. Может Локи и кажется холодным, безразличным, местами жестоким и дико эгоистичным, на самом деле это не так. Он сам ставит себе такие рамки, быть таким, чтобы никто не мог понять, что на самом деле он чувствует в душе. Локи может разгадать тайны и увидеть слабости любой души, но его собственная душа – полная и неразрешимая загадка для него.

– Я виновата, прости, – говорю и я кладу голову ему на плечо. Локи не шевелится, просто смотрит прямо перед собой. Задумался, только неизвестно, что именно занимает его думы.

Внезапно он берет меня за руку и крепко ее сжимает. Я никак не ожидала такого, я думала, он оттолкнет меня и скажет, что ему глубоко плевать на мои извинения и сожаления. Но я ошибалась.

– Все будет хорошо, – говорит Локи, – теперь все позади.

Я прикрываю веки, слезы на щеках высохли. Ощущение безопасности и спокойствия, впервые за долгое время заполнили душу и я готова была раствориться в этой воздушной неге эмоций. Я начала клевать носом и задремала, пока внезапно…

Из другой пещеры выскочила Тиа. Она тяжело дышала, глаза были красные чуть припухшие, по щекам катились слезы.

– Третий победитель! – провозглашает комментатор.

Эльфийка упала на землю и зарыдала. Мы с Локи чуть ли не одновременно подскочили на ноги и подошли к ней.

– Это ведь все неправда! – прорыдала Тиаэль и села. – Неправда?

Я присела перед ней и успокаивающе погладила по плечу.

– Эти видения – это ложь? – снова проговорила она сквозь рыдания. Внезапно Тиа обняла меня, уткнувшись в мое плечо, она заплакала еще сильнее. Эльфийку трясло, было ясно, что увиденное шокировало ее, и сейчас Тиа прибывала в шоке.

– Что ты увидела? – тихо спросила я, гладя Тиаэль по спине.

– Все… умерли, – прорыдала она, – все умерли! Родители, братья, сестры…

– Это неправда! – уверенно заявил Локи. – Это наши страхи, но этого не было наяву.

Спустя пару минут Тиа начала успокаиваться. Где-то через пятнадцать минут, эльфийка смогла взять себя в руки. Она оторвалась от меня, тщательно вытерла слезы и сделала пару глубоких вздохов.

– Я думала, что коньки отброшу! – призналась Тиа. Голос ее был хриплый. – Это было просто ужасно. Чертовы игры, я после них стану неврастеничкой!

Внезапно из другой пещеры выбежал Энр. Мы все сразу обратили внимание, что двигался он как-то… неестественно. Все его движения были скованны, словно им управляет невидимый нам кукловод. А еще мне показалось странным то, что комментатор на этот раз молчал, он не сказал, что Энр тоже победитель номер четыре.

– Меня укусили, – прохрипел он и внезапно упал на землю. Его тело трясло мелкой дрожью, а глаза закатились. Мне казалось, что еще чуть-чуть и они и вовсе выкатятся из орбит!

– Что за черт? – недоуменно спросила Тиа, глядя на трясущегося великана.

И тут, откуда не возьмись, появился Леон. Он возник словно из воздуха, наверное, он использовал телепортацию для более быстрого передвижения.

– Те твари… они бегут сюда! – крикнул он.

– Четвертый победитель! – снова объявил голос комментатора. – Внимание, выжившие победители. Возле Рога Изобилия вас ждет планолет. Выживет только тот – кто успеет до него добежать!

Из туннеля, откуда выбежал Энр, раздалось шипение. Великан все также бился в конвульсиях, было ясно, что ему уже ничем не помочь.

– Вокруг силовое поле, – сказал Леон Локи, – мы не сможем из-за него телепортироваться, тут последняя граница, дальше надо бежать самим. Распорядители все предусмотрели.

– Где Рог Изобилия? – спросил Лафейсон.

Леон посмотрел вдаль, словно отсюда ему и вправду было видно главное поле арены.

– Полчаса пешком, если будем бежать со всех ног, доберемся быстрее, бегите за мной, я укажу дорогу.

Локи как обычно схватил меня за руку, мы понеслись вперед. Мы успели отбежать всего на пару метров, как из туннеля выбежали чудовища и погнались за нами, все также издавая противное шипение. Раздался пушечный выстрел – Энр умер. Но я не чувствовала никакого сожаления, теперь я только хотела, чтобы мы все вчетвером добрались до планолета и стали победителями.

Твари не отставали. Крепко сжав руку Локи, я побежала так быстро как только могу. Я отчетливо слышала, как чудища сгребают своими клешнями землю, и этот звук внушал очень сильный ужас. Если одним махом, они могут вырыть внушительную яму, то что тогда будет, попадись в их лапы человек…

У меня начинал ныть бок, заболели ноги, а поляна с Рогом Изобилия все не появлялась. Я уже начинала бояться, что мы бежим неправильно и что не покинем проклятую арену. Но внезапно впереди показался просвет, мы выскочили на поляну и тут же понеслись к планолету. Я снова ускорилась, не обращая внимания на усталость. Твари уже почти дышали нам в спину.

Локи дернул меня за руку и подтолкнул к планолету, на свисающей платформе была сделана железная лестница, хватаясь за поручни руками, я забралась на борт. Тиа и Леон отставали, чтобы не терять времени, Локи забрался следом и повернулся, чтобы подать руку Тиаэль, но руки эльфийки сорвались с поручней, сразу же как она схватилась за них, и она упала на землю. Леон быстро подбежав к эльфийке, подхватил ее на руки и побежал. Когда бог хитрости подбежал к платформе, он забросил на нее Тию, а сам…

Леон хотел схватиться за поручни, но не успел, он просто остановился, провожая планолет взглядом.

– Леон! – крикнула Тиа и кинулась к краю, Локи схватил ее за руку.

Я прижала руки ко рту, потому что понимала, что еще чуть-чуть и я заору как бешеная от нахлынувшего отчаяния и ужаса.

– Главное, что ты жива! – крикнул Леон и улыбнулся Тии, затем твари нагнали его…

Я всхлипнула и отвернулась, все также прижимая ладони к лицу, я слышала, как рыдала Тиаэль, как она кричала на Локи, чтобы тот пустил ее, а затем она резко замолчала.

Меня трясло как при лихорадке. Я не могла поверить в то, что Леон у которого были все шансы стать четвертым победителем, так легко пожертвовал собой ради Тии. Что он умер и теперь мы летим… втроем.

Платформа поднялась, планолет стремительно понес нас прочь с арены. Внезапно, откуда-то повалил белый дым. Я обернулась и посмотрела на Локи, тот с полным непонимание происходящего, посмотрел на меня. Мне хотелось подняться на ноги, но я не смогла. Мышцы во всем теле расслабились, мне казалось, что я превратилась в какое-то легкое, едва осязаемое существо без тела. В глазах потемнело и я завалилась на пол, теряя сознание.

========== Глава двадцать вторая. ==========

От лица Локи.

Вокруг был только лишь белый туман, сквозь молочную дымку словно пытался пробиться яркий ослепляющий свет… Значит выход есть! И я шел к нему, шел, водя руками в воздухе, думая о том, что при подобных телодвижениях туман хоть немного рассеется.

Вдалеке послышались голоса. Пришлось ускорить шаг. Бродить неизвестно где и одному в этом тумане мне не хотелось, может хоть кто-то встретится?

Я пытался вспомнить, откуда я тут, как я сюда пришел, что было до этого. Но память словно отшибло. Все тело неприятно побаливало, но я решил, что разберусь с этим позднее, сейчас надо просто выбраться, потому что бродить по этому туману мне категорически не хотелось.

Голоса смолкли. Я замер, разочарованно глядя в белую пустоту, что расстелилась передо мной. Что вообще происходит? Я сплю или нет? Реальность и сон смешались… Я снова сделал шаг, свет стал ярче, он буквально ослепил меня, я моргнул и…

Тумана не было, был белый потолок с какой-то лепниной золотистого цвета. В воздухе стоял запах медикаментов. Голова раскалывалась со страшной силой и мозг начали заполнять чудовищные воспоминания, которые я предпочел бы забыть, запереть в самой дальней комнате сознания. Но, черт, то, что мучает больше всего, то, что ты бы предпочел забыть – ты будешь это всегда вспоминать в первую очередь: когда просыпаешься, засыпаешь, когда тебе плохо… ВСЕГДА!

Я повернул голову. Стены комнаты, в которой я лежал, были светло-серого цвета, который навевал уныние, словно я лежу в палате для умирающих, хотя, кто знает. Комната была пуста, но звать я никого не спешил, точнее, мне необходимо было побыть одному. Мне надо, чтобы до мозга дошло полное осознание – Голодные Игры закончились. Я – победитель. Я – поеду домой и… придется как-то жить дальше, только как именно и откуда черпать силы, я не знаю.

Дверь тихонько отворилась, и на свое удивление я увидел Тию. Она тихонько прошмыгнула в палату. Ее длинные волосы состригли, и теперь на голове красовался мальчишеский ежик.

– Рада, что ты очнулся, – глухо произнесла она, – а то я самая первая оклемалась, эти медики достали, также, как и мой чертов ментор, хочется поговорить с кем-нибудь нормальным.

– А Ева? – спрашиваю я.

Тиаэль плюхается на мою кровать и как-то приторно улыбается, затем проведя рукой по своим коротким волосам, говорит:

– Без сознания. Ей кстати тоже волосы состригли, не так сильно, как мне, где-то по подбородок, но это делает ее неузнаваемой.

– А тебе почему состригли? – интересуюсь я.

– Потому что я так захотела. Знаешь, когда все дерьмо позади, приходит осознание, что чтобы было легче – надо все менять. Абсолютно все! Начиная с прически и заканчивая местом жительства. Только так можно оклематься и хоть на время забыться. А еще можно пить или… наркотики, мне кажется, это тоже хороший вариант.

Я ничего не сказал. Лишь усмехнулся и снова уставился на золотистую лепнину на потолке. Тии больно, и надо быть идиотом, чтобы думать иначе. Она рыдала, когда поняла, что Леона больше нет, но пытаться разговорить ее по этому поводу, просто бесполезно. Тиаэль ничего не расскажет, ничего не скажет и даже не покажет слез… наверное.

– Ты права, – говорю я и снова смотрю на эльфийку, – как прибуду в Асгард – напьюсь. Каждый день буду пить.

Тиа улыбается.

– Меня зови на пирушки! Я буду только рада!

Мы обменялись улыбками. Внезапно дверь распахнулась, и зашел Галактион. Завидев моего ментора, Тиаэль встала с кровати и задорно подмигнув мне, вышла.

Галактион подошел к кровати и сел на стул, что стоял рядом.

– Ну как ты? – спросил он.

– Как ты чувствовал себя после Голодных Игр? – говорю я вместо того, чтобы ответить.

– Ой, дерьмово и-то – это мягко сказано, даже слишком, – отмахивается мужчина. – Однако, вы с Евой молодцы. Все делали ставки на вас, ну и еще эльфийка многим понравилась, особенно после того, как она сдружилась с Евой.

– Это была часть ее коварного плана, – хрипло отзываюсь я и понимаю, что в моем голосе присутствуют нотки горечи.

– Знаю.

– Как ты ее раскусил?

– Когда она разбила зеркало. Ты не понимаешь, она вроде как показалась слабой тогда, нестабильной, но… эта жгучая ненависть… поверь, когда так ненавидишь, можешь победить где угодно и кого угодно!

– Умно.

Галактион смотрит на меня и внезапно как-то хитро улыбается.

– Ты разочаровался в ней, – подтверждает он.

– И что ты хочешь мне этим сказать?

– Если разочаровался, значит…

– Оставь свои разговоры про любовь! – отрезаю я. – Хватит с меня.

– Хорошо, разберетесь сами, потом.

***

После этого проходит день. За это время меня посетили и Роза, и Клайд, забегала вечно суетящаяся Иви. Я смотрел на них на всех так, будто вижу в первый раз или в другой жизни. Мне было чертовски странно разговаривать с ними, после всего того, что я пережил на арене. Мне даже кажется, что было бы гораздо легче, если бы нам сменили организатора, ментора и стилистов.

Наутро из палаты меня переселяют в ту же квартиру, в которой мы жили до начала игр. Сегодня вечером у каждого участника возьмут интервью, затем, на следующий день, на площади состоится награждение победителей. И все – пятьдесят пятые Голодные Игры закроют.

С Евой я сталкиваюсь в коридоре, когда иду в свою комнату. Девушка немного растерялась, по ее виду это было прекрасно заметно. Волосы на голове были мокрые. Сама она была одета в белые тапочки и шелковый халат зеленого цвета.

– Привет, – говорим мы одновременно, затем усмехаемся. Я все также смотрю на Еву, ее взгляд упирается в пол.

– Поверить не могу, что все позади, и мы снова в этой квартире, в Тренировочном центре… будто ничего и не было, – внезапно говорит девушка и смотрит на меня. – Я очень рада, что с тобой все хорошо.

А я в этот момент, не знал, что сказать. Поэтому я просто холодно кивнул и ушел в свою комнату. Перед тем как закрыть дверь, я услышал напряженный вздох Евы.

Отдохнуть мне не дали. Мне не дали даже толком поесть или просто полежать. Несмотря на то, что сильных ранений на играх я не получил, все равно во всем теле присутствовала неприятная ломота и слабость. Когда я направился к Клайду, я и вовсе почувствовал себя уставшим. Мне хотелось только спать и больше ничего.

Клайд был немного растерян, говорил тихо, отрывками, не смотрел мне в глаза и напрягался, когда я смотрел на него. Про то, что было на арене, он вообще ничего не говорил. Мог сказать что-то про костюм, про интервью, но про игры упорно молчал.

– Костюм будет жемчужно-серого цвета, волосы тебе просто уложат, ничего особенного и провокационного. И помни, ты – победитель, улыбки уже как-то ни к месту. Только холодный взгляд и сдержанность, – говорит Клайд.

– Разве теперь мое поведение как-то важно? – удивляюсь я.

– Да. Теперь, когда ты победитель, оно важно всегда. Все миры будут наблюдать за тобой, Локи, ты – первый представитель царской династии, первый участник, который принадлежит правящей семье, к тебе будет особо повышенное внимание. А потом еще будет Тур Победителей, ты и Ева – вы будете менторами в пятьдесят шестых играх. Это навсегда, Локи. Забыть Голодные Игры у тебя просто не получится, потому что каждый день, каждую секунду и каждую минуту, тебе будут напоминать об этом.

Я, молча, слушаю все это. А сердце так напряженно бьется в груди, словно сейчас меня снова выпустят на арену. Естественно больно и погано слышать о том, что ты так хочешь забыть – тебе будут напоминать об этом вечность. Что игры – это не конец. Это начало, начало великого притворства. Ты надеваешь маску перед толпой, в каждом мире машешь рукой народу и говоришь: «У меня все стабильно, у меня все в порядке. Подумаешь, игры, разве это сложно – убивать и самому быть на волосок от смерти? Естественно нет!».

Клайд видит мое замешательство и сам с горечью в глазах вздыхает. А затем, хлопает меня по плечу и говорит:

– Иди прими ванну, тебе надо расслабиться.

Я просто разворачиваюсь, иду в ванную, на ходу раздумываю, а не утопиться ли мне? Потом резко передумываю, потому что умереть красиво, я мог бы и на арене.

Расслабиться не удается. Стоит мне закрыть глаза, как я вспоминаю киборга, что был на арене и падение с обрыва, дикую боль в боку, как я думал о смерти тогда, я ведь был уверен, что умру. Потом перед глазами возникает воспоминание, как Леона догоняют те твари, валят на землю и вгрызаются своими зубами в его тело, как брызнула кровь…

Я резко распахиваю глаза и сажусь, проводя руками по лицу. Мне кажется, что сейчас моя голова взорвется. Я понимаю, что мои эмоции зашкаливают, напряжение, что поселилось в душе, никогда не уйдет, страх тоже останется. Я навсегда запомню: боль, падение, киборга, смерть Леона. Я нестабилен, и эта нестабильность каждый день будет давить на душу и сердце тяжким грузом, и когда-нибудь это раздавит меня.

Я выхожу из ванной, на ходу запахивая халат. В комнате стилистов никого нет. Пусто. Но повернув голову, я понял, что ошибся.

Возле окна полубоком стоит высокий молодой мужчина. Черные волосы, бледная кожа, острые черты лица. На нем дорогой костюм темно-серого цвета. Мужчина взглянул на меня, и я смог посмотреть в его холодные темные глаза. Юна Виорд – главный организатор и распорядитель Голодных Игр. Вот уже как несколько тысячелетий (по нашим меркам) он занимает этот важный пост.

Юна поворачивается. Я вспоминаю все те ощущения, что испытывал по отношению к нему на Церемонии открытия. Приятный на вид, но это скучающее и безразличное выражение лица делает его поистине мерзким.

Я выпрямляюсь и складываю руки на груди. Мой взгляд сейчас гораздо холоднее, чем его. Мы можем даже посоревноваться как-нибудь, кто суровее на кого взглянет. Правда, сейчас, он наверняка пришел не за этим.

– Принц Локи, рад видеть вас в здравии.

У Юны был глубокий приятный баритон, говорил он чуть растягивая слова и сощуривал глаза при разговоре.

Виорд сделал пару шагов вперед, видимо ожидая, что я что-нибудь скажу. Но я молчал. Потому что мне не хотелось что-либо говорить человеку, который каждое тысячелетие устраивает бойни.

– Вы держали всех зрителей в немалом напряжении, также, как и Ева. Признаться, честно, получились весьма насыщенные игры, правда… я не доволен.

Я напрягся, но виду не подал. Лишь состроил еще более безразличное выражение, словно его слова для меня пустой звук.

– И в чем же заключается ваше недовольство? – спросил я холодным тоном.

– В том, что вы и Ева выжили.

– Ох, простите, – зло усмехаюсь я, – знал бы, что вы расстроитесь из-за этого, я бы не стал бороться за жизнь, а позволил бы профи убить себя.

– Я понимаю всю вашу злость и то, почему вы сейчас говорите с таким злым сарказмом, но вы многого не понимаете. К тому же, я не сказал, что расстроен, я сказал, что я недоволен – это разные вещи.

Юна смиряет меня ледяным взглядом, затем садится в кресло. Я тоже сажусь, не сводя с распорядителя глаз.

– Видите ли, Локи, игры – это очень сложная система, порой, исход решают не игроки, а распорядители и спонсоры. Вы же, каким-то чудесным образом, нарушили всю систему! – На последнем предложении Виорд повысил голос, словно хотел донести до меня всю абсурдность ситуации. Я молчал, ничего не говорил. Реагировать как-то на его слова и показывать эмоции, я не собирался. Так он может понять, что тема действительно задела и взволновала меня, а если я буду молчать, он не сможет понять, что именно я испытываю.

– Когда вы и Ева, появились в играх, естественно, было ясно, что вы оба – необычные участники. Вы – принц, который борется со своей темной стороной, но при этом у вас большое сердце, и всю свою душевность вы показываете только избранным. Ева – падший ангел, с темным прошлым, который пытается встать на путь истинный, который пытается обуздать всю свою злость и ненависть. Вы оба – весьма необычные экземпляры! – Юна помолчал и исподлобья посмотрел на меня, видимо снова ожидая моей реакции. Я же просто сцепил руки в замок и облокотился на спинку кресла.

– Но, вы оба… должны были умереть. Игры – они на то и направленны. Заинтересовать зрителей, найти уникальных участников, с помощью незначительных вещей и случаев, выстроить цепочку событий. Но в конце, выживает именно тот, кто кажется сильным внешне, тот, кто точно может победить, в нашем случае – это мог быть кто-то из профи, впрочем, как и всегда. А тот, кто интересовал и интриговал – должен умереть, пасть как герой. Умереть и унести с собой в могилу свои тайны, всю свою боль. И это становится настоящей сенсацией! Все потом не могут угомониться, обсуждают и обсуждают прошедшие игры! А тот, кто выиграл, уходит на второй план. Про него мало кто вспоминает, восхищаются только автоматически и только тогда, когда этот победитель появляется на публике. И главное, этот победитель не доставляет распорядителям никаких проблем. Мы, можно сказать, гармонично сосуществуем. А с вами такого не выйдет, ни с Евой, ни даже с Тиаэль, которая тоже стала своеобразной героиней, особенно после смерти Леона, которого она якобы любила.

– Мы ваша помеха? – просто спрашиваю я.

– Да. Но я обещаю не трогать ни вас, ни Еву или Тию, если вы отойдете на второй план, и мы будем с вами, как я уже сказал ранее, гармонично сосуществовать.

– Я не понимаю сути вашего разговора, – честно признаюсь я, – вас что-то беспокоит, но я не понимаю, что именно. Если честно, мне ничего не хочется после этих проклятых игр, поэтому, какие бы опасения вас там не мучили, сразу говорю – это беспокойство лишнее. Я просто хочу, чтобы меня все оставили в покое.

Юна кивает, лицо его приобретает довольное выражение. Сразу же понятно, что ответом он удовлетворен.

– А теперь просто объясните мне, что вас беспокоит! – потребовал я.

– Ваше неповиновение. Кое-где поползли слухи, что ваше участие – переломный момент Голодных Игр, что вы положите этому конец, – пояснил Юна.

Я просто кивнул и поднялся с кресла.

– Идея неплохая, – срывается с моих губ, – все-таки, меня немало возмущает то, что я вынужден был принять участие в Голодных Играх, наравне с простолюдинами. Я вынужден хоть как-то подпортить распорядителям нервы или хотя бы выразить свое недовольство. Но, с другой стороны, игры принесли мне немало пользы.

Я смотрю на Виорда, который улыбается. Ему нравится ход моих мыслей, и в этот момент, я понимаю, что мы с ним похожи. Он словно – обратная сторона монеты, которую чеканили под меня.

– Вы можете выразить все свое недовольство на сегодняшнем интервью, – говорит Юна и тоже встает с кресла. – Кстати, у вас неплохой вкус. Я имею ввиду Еву. Признаться честно, я бы сам многое отдал, чтобы провести с ней хотя бы одну ночь.

Мои руки резко сжимаются в кулаки. Я понимал, что этот ублюдок специально пытается задеть меня, но я сдерживаюсь, а затем с лукавой улыбкой произношу:

– А вы предложите ей, мало ли, вдруг согласится.

– Я подумаю.

Юна начинает идти к двери. Несколько секунд я смотрю на его удаляющийся силуэт.

– Но если с Евой или с Тиаэль что-то случиться, сразу же говорю – это будет маленькая искра, которая породит пламя, и этого пламени будет достаточно, чтобы остановить игры навсегда!

Юна останавливается. Я представляю какое у него недовольное выражение лица и поэтому улыбаюсь, и отворачиваюсь к окну. Дверь громко хлопает.

От лица Евы.

Я просто резко прихожу в сознание. Мне не снились никакие сны, не было никаких видений, не было ничего. Просто р-раз – и я открыла глаза. Два – и я начала все вспоминать…

Я зажмурила глаза, надеясь, что темнота поможет мне не представлять все кровавые сцены, что я видела на арене. Но не помогло. Я вспоминаю и снова вспоминаю, и это больно ударяет по мозгам.

Я чувствую, как по щекам катятся слезы. Нет, я плачу не от понимания того, что я – победитель. Я плачу, потому что вспоминаю, что Леона нет. Я вспоминаю, как зарыдала Тиа. Значит, она что-то испытывала к нему, а если испытывала, то эта потеря переломная и весьма болезненная для нее.

Приходится сделать пару глубоких вздохов, чтобы прийти в себя. Очень странно понимать, что теперь тебе ничего не угрожает, что ты лежишь в палате, в теплой постели, и никто не выскочит из-за угла с намерением прикончить тебя.

Я смотрю по сторонам: белые стены, пару мягких кресел, прикроватные тумбочки и столик в углу, на котором стоит графин с водой и стакан. В противоположенном углу большой горшок с комнатным растением без цветов, только блестящие гладкие темно-зеленые листья. Вполне уютно и мило, а еще… непривычно, чертовски непривычно, после заснеженного леса и каменных пещер, в которых приходилось спать.

Я пытаюсь сесть, получается не сразу. Интересно, чем нас таким накачали, что до сих пор так раскалывается голова? Я массирую виски, дико хочется пить, но я понимаю, что подняться с постели – это выше моих сил. Обессиленно ложусь обратно и тру глаза, затем зеваю и снова проваливаюсь в сон.

***

Валяюсь в палате я недолго. На следующее утро мне уже позволяют пойти в свою квартиру. Я чувствую легкое недомогание, но по сравнению с тем, как я чувствовала себя, когда очнулась в первый раз – это цветочки. С Розой, Клайдом, Иви и Галактионом, я встречаюсь в квартире. Когда они все улыбнулись мне, я понимаю, что безумно рада их видеть. Естественно, по Розе, Иви и Клайду видно – им неловко. Я прекрасно понимаю, что скорее всего, они сразу же похоронили меня, когда я ушла на игры. Галактион, который сам был участником и который знал все мои планы наперед, как обычно поздоровался, словно я выходила из квартиры на короткое время, а не уходила на игры, и улыбнулся. В этот момент, я поняла, что надо строить свой мир заново.

Когда я помылась и вышла из душа, ко мне в комнату заходит Иви и тут же рассказывает о планах на ближайшие два дня. Сегодня вечером интервью, завтра – награждение. Я молча слушала и кивала в нужных моментах, а сама думала о том, что хоть закричать:

– Отправьте меня домой! Мне плевать на это чертово интервью и награждение!

Но что-то мне подсказывает, что это не поможет…

Делать нечего, придется потерпеть два дня, и потом я буду снова дома! Только терпение и спокойствие, мне не очень нужны истерики и слезы. Надо держать себя в руках, со временем ведь станет легче… надеюсь.