Текст книги "Все изменится завтра"

Автор книги: Мария Высоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Алмазов натянуто улыбнулся, явно слегка растерявшись.

– С*ка,– выплюнул зло, передергивая плечом, скидывая с себя старковскую ладонь и быстро шагая прочь.

– И тебе того же,– сделал глоток янтарной жидкости, обдумывая, что неплохо бы выпить еще.

К тому моменту, когда приехал Раевский, Артем успел влить в себя уже более половины бутылки. В принципе, он бы уже давно уехал, но целью его сегодняшнего визита и был этот разговор. Заметив присутствие прокурора, он медленно промелькнул сквозь толпу. Золотарев заметил его движение, и направился на второй этаж, Раевский так же пошел следом.

В кабинете было душно. Усевшись в кресло, раскинув ноги, Артем кивнул только что вошедшему Раевскому.

– Задержали,– недовольно оправдался мужчина.

– Присаживайтесь, Константин Павлович,– Золотарев указал на стоящее неподалеку кресло.

Наступила тишина. Каждый изучающе смотрел на будущих союзников, понимая, что всякий из них, в любое время может порвать другому глотку. Первым заговорил Константин.

– Виктор Сергеевич, прости, что вот так, считай, праздник тебе портим, но другого времени, к сожалению, не нашлось.

– Завтра улетаете?

– Завтра-завтра. Но вы не волнуйтесь, пока меня не будет, мои люди вплотную займутся нашей проблемой.

– Это хорошо,– Золотарёв побарабанил пальцами по столу, переводя взгляд на Артема,– ты что уже накидаться успел?– недовольно приподнял бровь.

– Нет,– Артем, сидел, упираясь локтем в спинку кресла, а пальцами себе в висок. Взгляд был серьезен.

– Ладно,– Виктор отмахнулся, – рассказывай давай, что ты там придумал?

– Все до неприличия просто…

***

Илья стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, смотрел на эту собравшуюся толпу, совершенно не понимая, зачем отцу понадобилось собирать все это стадо, большая часть которого была откровенным быдлом.

Где-то вдалеке промелькнул изящный силуэт матери, и парень невольно улыбнулся. Она была сегодня такая счастливая, красивая…это шикарное синие в пол платье, и горящие любовью глаза. Они с отцом полжизни уже вместе прожили и до сих пор не потухли… С этими мыслями в сознании всплыла Вера. Почему-то в память врезались ее красные с мороза щеки, белая шапка с огромным помпоном, и такая заразительная детская улыбка.

– Сынок,– Тина коснулась плеча,– ты чего здесь стоишь? Не нравиться тебе наш с папой праздник?

– Мам,– протянул, словно маленький ребенок,– ну это же ваш праздник, главное, чтобы вы были довольны, я-то тут причем,– коснулся материнской руки.

– Илюш, – вздохнула,– потерпи немного, скоро все разойдутся. Кстати, я думала ты придёшь не один…та девочка, с которой вы танцуете, кажется, Вера…

– Мама, не начинай, мы просто танцуем!

– А мне так не показалось, на вашем последнем выступлении ты…

– Мам!– нахмурился, слегка повысив голос,– Прости, не хотел…Давай не будем…

– Ладно, давай не будем,– женщина улыбнулась, прекрасно понимая, что ее сын, кажется, влюбился.

Именно в этот момент на лестнице послышались шаги. Мужчины вышли из кабинета, что-то бурно продолжая обсуждать. Заметив Тину и Илью – остановились. Золотарев спустился на одну ступенечку, обнимая жену. Его жест был пропитан нежностью, глаза смотрели на нее с таким восхищение, любовью.

Илья посмотрел на родителей, в какой-то степени завидуя их счастью. Но так смотрел не он один, мимолетно его глаза встретились с черными, прожигающими, и не капли не внушающими доверия глазами Старкова. Он так же пристально смотрел на Золотаревых, думая о чем-то своем.

Но самым интересным было то, что каждый из них, сейчас думал об одной и той же девушке.

***

Она сидела посреди комнаты на коврике для йоги. Растянувшись в шпагат, болтала по телефону с подружкой детства. Натали уже пять лет как жила в Москве, и виделись они редко, впрочем, как и созванивались. Но каждая их встреча и разговор были хоть и редкими, но очень меткими. Пересев в поперечный шпагат, Вера громко рассмеялась над очередной историей подруги, она была еще та затейница. Хоть и работала в серьезной государственной организации.

Мардаре была чудо-человеком, и всегда понимала Веру. У них это было обоюдно на каком-то внутреннем интуитивном уровне. За все годы своей дружбы они ругались лишь пару раз, их часто пытались поссорить, но, к счастью, их дружба всегда была сильнее различных сплетен и «подножек».

– Ну ты даешь, так и сказала?

– Конечно. Кстати, что у тебя там с учебой?

– Так же, как и у тебя с работой, полный провал. Надо дописать курсач, доделать экзаменационный номер…дел куча, а я…я как всегда.

– Ну, я в тебя верю,– засмеялась.

– Я в себя тоже. Как у вас с Андреем?

– Думаю, что еще месяц, может два…и наши отношения закончатся.

– Может не все так плохо?

– Может. Я уже не знаю, что эти мужикам нужно…меня словно сглазили, что не парень, так: «я не готов для серьезных отношений»…

– Все будет хорошо, верь мне!

– Верю, Вера.

Девушки вновь рассмеялись, но даже через свой смех она отчётливо услышала это копошение за дверью. Кто-то скребся в дверь. Кораблева обернулась в сторону прихожей, быстро поднимаясь на ноги. Замерла в проеме комнаты, бледнее от ужаса.

– Вер? Ты чего замолкла?

– Ко мне кто-то в дверь ломиться,– прошептала, крадясь к входной двери.

– Вызывай полицию, слышишь.

– Да,– шепнула, но больше на автомате. За дверью затихли.

Сердце билось, как сумасшедшее. В кровь будто вылили бочку адреналина, в ушах противно звенело. Набрав воздуха, Кораблева прижалась спиной к стеночке, неясно, чего ожидая. Возможно, они уйдут, те, кто там, за дверью. Может быть, это ошибка. Или ей вообще показалось…

Ладошки вспотели. Прошло минут пять, и она уже почти успокоилась. Но за дверью опять закопошились, она еле успела зажать рот рукой, чтобы ликвидировать свой всхлип. Дрожащими руками набирала полицию, как по ту сторону посыпался отборный мат. И этот матерящийся голос был до боли знаком. Нахмурившись, она пересилила себя и посмотрела в глазок. Видно было не очень, но по мелькающему пальто, и воплям за дверью, она была на сто процентов уверена – это Старков.

Повернув защелку, Вера нажала на ручку и толкнула дверь.

Артем, прижимающийся плечом к стене медленно поднял на нее взгляд.

– Не понял,– нахмурился, слегка кивнув головой, словно она у него сейчас отвалится,– Ты тут откуда?

– В смысле? – сложила руки на груди.

– Я не понял, что ты делаешь в моей квартире?

– Это моя квартира, Артем,– помахала ладонью у него перед лицом, но он даже не шевельнулся. Затуманенный взгляд устремился вглубь квартиры.

– Серьезно?

– Ты пьян?

– Я трезв, как стекло,– отодвинул ее в сторону, всучая свое пальто,– я у тебя посплю немного.

– Артем…,– но он, словно ее не видел, прошел мимо, направляясь в комнату. Уже на ходу снимая пиджак и растягивая рубашку.

– Артем,– Вера растерянно пошла следом,– это моя постель,– повышает голос, но Старков уже лежит лицом в подушку,– моя,– шепчет, сжимая в руках его пальто.

После разговора с Золотаревым и Раевским Артем сразу хотел уехать домой, но эта немая сцена между Золотаревым и его женой, слегка его выпотрошила. Спустившись вниз, он выпил, наверное, еще с бутылку виски. Пил, ходил курить, даже с кем-то разговаривал. Было гадко. В голове бились противоречия, «нельзя» пересекалось с «можно» и наоборот. Запреты катились к чертям, а привязанность и симпатия сжирали плоть и душу.

Верку он не видел семь дней. Сам не понял когда, но, кажется, начал считать дни. В день их последней встречи у него было просто прекрасное настроение, что давно уже стало редкостью. Это странное утро, словно подтасовало карты, путая мысли. Все смешалось. Его безразличие превратилось в интерес, дикое желание. Именно желание.

Как ее можно не желать? Она красивая…очень красивая. Он хотел ее, но оттолкнул, оттолкнул, потому как понимал, что для нее все это быстро превратиться в ад. С ним она еще сильнее прочувствует боль, а может, поймет, что все, что было до этого, всего лишь пародия на страх и отчаяние. Только вот все эти размышления всегда приходили к одной, кажется, уже неизменной точке, он думает о том, что будет лучше для нее, хотя раньше он всегда думал лишь о том, как будет лучше для себя...

Проглотив залпом еще одну стопку, но уже водки, он, незаметно для всех, покинул имение Золотаревых. Медленно вырулил на дорогу, и уже на бешеной скорости поехал в город. По дороге позвонил Леха, предлагая съездить в «Наслаждение» – мужской закрытый клуб, что, впрочем, было ему сегодня только на руку. Упившись там до потери пульса, они с Калининым разъехались по домам. Только вот в отличие от Артема, Алексей уехал к себе домой.

Артем петлял по городу, злился. Хотя нет, ему было все равно. Такое количество алкоголя полностью отключило мозги, позволяя не думать, не чувствовать, не переживать…Но он нагло врал. Врал сам себе. В голове трезвонило одно и тоже имя – Вера, Вера, Вера. Вера, которая боится, Вера, которую хочется оберегать, Вера, которая сводит его с ума…

Отрубился он ненадолго. Прошло примерно около двух часов. Открыв глаза, и начиная понимать, что вновь находится в квартире Кораблевой, слегка прифигел, потому как он точно помнил, что приезжал к себе домой, только вот почему-то дверь не открывалась. Тряхнув головой, сел на кровать, понимая, что совершил огромнейшую глупость. Как он мог сюда приехать, помнил лишь то, что постоянно думал о ней, пил с Калининым в клубе. Но мысленно был здесь, рядом с ней…и это до чертиков его пугало.

В квартире было тихо. Накинув на плечи пиджак, Артем вышел из квартиры, не рассчитал силы и слегка хлопнул дверью.

Но Вера и так не спала, ей казалось, что она через стены слышит его рваное дыхание. Ну храп она точно слышала…

Поднявшись с Алькиного дивана, Кораблева закрыла дверь на ключ, возвращаясь в комнату. Тело подрагивало. Они не виделись неделю, а ей казалось, что прошла вечность. Все эти дни она так ждала встречи, так хотела его увидеть вновь. Но его не было. Он не звонил. И она была уверена, что и не позвонит. Мама, разговаривавшая с ней по телефону, почти сразу поставила ей диагноз, как только услышала этот обреченно-упаднический голос, было так странно… Двадцать четыре часа в сутки она думала об Артеме, до сумасшествия желала увидеть его в толпе, прекрасно понимая, что это полный бред…он стал ее наваждением, зависимостью…

Отодвинув тюль, Вера выглянула в окно. Машина Артема все еще стояла у подъезда. Ее ярко освещал уличный фонарь. Выдохнув, Кораблева сходила на кухню, заварила чай, выпила его, даже съела пару яблок, хотела себя отвлечь, но все эти мелкие телодвижения не избавляли ее от этих пленительных мыслей. Вернувшись в комнату, вновь посмотрела в окно, удивляясь тому, что машина так и продолжает стоять под окнами.

Сама не ведая, словно поддалась чему-то внутреннему, сильному, она быстро накинула куртку, решая спуститься вниз. Вот привычно под ногами хрустнуло стекло, подростки вечно выбивают лампочки в подъезде на первом этаже. Видимо им это доставляет такое удовольствие, что невозможно сдержаться. Открыла тяжёлую дверь парадной, которая мерзко скрипнула, стоило отодвинуть ее в сторону. Выдохнула, сжимая руки в кулачки.

Ошибка это все… Очередная ошибка. Замерла у большого чёрного внедорожника, тонированные стёкла не давали понять, что происходит внутри, но она с полной уверенностью в своих действиях дернула дверь внедорожника с водительской стороны.

Артём сидел, запрокинув голову на подголовник, руки крепко сложены на груди, глаза прикрыты. Спал.

Вера замерла, наблюдая за его ровным дыханием. Вопрос «почему он не уехал» уже не тревожил. Слишком ее подкупила эта картина. Он такой расслабленный, и, кажется, уже родной.

Дотронулась кончиками пальцев до его плеча, и Артём в ту же секунду распахнулся глаза, упираясь в неё взглядом. Его глаза. Тёмные и такие завораживающие глаза, если присмотреться, в них можно было увидеть огромный, опаляющий все на своем пути взрыв. Теперь они не казались колючими или злыми теперь, они, как и он сам, были самыми родными на земле.

– Пойдем домой,– выдохнула в морозный воздух и протянула ему свою ладонь.Артем только кивнул.

Шагая по ступеням подъезда, они молчали. Наверное, от этого каждый шаг отдавался в ушах грохотом... или же это биение сердца?

Вера торопясь открыла дверь, проходя внутрь квартиры, Артём зашёл следом; в прихожей царила ночь. Кораблёва замерла, чувствуя его дыхание. Он был близко, так близко, что воздуха между ним почти не было. Его пальцы пробежали по ее волосам, вызывая дикую волну мурашек. Съёжилась, прикусывая губы.

Артем резко развернул ее к себе, прижимая к стене. Его рваное дыхание опаляло кожу. Эта темнота квартиры делала их мир еще ярче. Аккуратно расстегнул полы ее куртки. Ладонь легла на талию, ее тело обжигало, сводило с ума. Не раздумывая, щелкнул выключателем, зажигая свет. Безумно хотел ее видеть. Она же такая красивая. Его маленькая Вера.

– Девочка моя, маленькая,– пальцы с трепетной нежностью коснулись ее бархатного лица, ее фарфоровая кожа сносила крышу. Опустил взгляд вниз, замирая на ее груди. Тоненькая, белая маечка, под которой не было белья открывала почти все. Розовые ореолы и уже такие тугие горошенки сосков, ладонь сама легла на ее грудь, это было невыносимо, оставить ее без внимания.

– Я очень тебя хочу,– шепнул, глядя в ее глаза, в них была робость, но она мешалась с нежностью, желанием,– если ты скажешь нет…

Вера накрыла его губы своими пальцами. Это касание было словно удар тока в тысячи вольт.

– Молчи,– замотала головой,– молчи…

Артем, не раздумывая, подхватил ее на руки, шагая прямо в спальню. Из яркого света они вновь погрузились в полу тьму. Его руки бережно, словно самое ценно сокровище существующее в мире, положили ее на кровать. Эти несколько минут можно было считать передышкой. Артем скинул с себя пиджак, медленно присаживаясь к ней. Его пальцы скользнули в копну ее длинных волос, слегка сжимая их в ладони. Вторая рука легла на живот, прося ее лечь. Он положил ее на спину, все так же медленно задирая край ее футболки. Нежный, сначала такой легкий, а потом утягивающий в пучину страсти поцелуй, и вот на ней уже нет этой мешающей белой тряпки. У нее потрясающая кожа, такая гладкая, шелковистая…

Расстегнул верхние пуговицы рубашки, собираясь быстро стащить ее через голову, но Вера не дала этого сделать. Ее маленькие, хрупкие пальчики быстро расстегнули оставшиеся пуговицы, а рука легла на его мощную грудь, конечно, он не заметил ее дрожь и робость столь приятных прикосновений. Быстро стащив с себя рубашку, Артем коснулся ее губ, но это было мимолетное касание, нежные, мелкие поцелуи покрыли ее шею, ключицу, плечо, спускаясь ниже… Втянул в себя ее сосок, дразняще играя с ним языком, Вера издала стон, заставляющий сильнее сжать ладонью ее грудь. Эмоции были на пределе, такие, что даже себя не помнил. Полностью растворился в ней, в ее шикарном теле. Пальцы гладили ее плоский живот, играли с такими острыми и до боли соблазнительными сосками …

Его прикосновения сводили с ума и пугали одновременно. Ощущения были еще совершенно неизведанными, потаенными… Она таяла в его объятиях, в его умелых и таких нежных ласках. Его руки были везде, словно он полностью окутал ее собой. Непередаваемые эмоции, только ее, только его…

Рука скользнула вниз, пальцы коснулись самого сокровенного. От одного прикосновения к ней там, он сам чуть не кончил. Вера томно вздохнула, прижимаясь к его груди, губы коснулись его кожи, вызывая волну мурашек. Ее сладкие, мягкие губы, как и она сама.

Язык, скользящий по его телу, стал для него пределом, стащив с нее легинсы вместе с трусиками, Артем одним движение перевернул девушку на бок, быстро расстёгнув ширинку брюк, он ближе притянул ее к себе и резко вошел в нее. До него не сразу дошло, что что-то было не так, а когда все-таки дошло, он раздраженно прикрыл глаза.

– Почему ты не сказала? – уткнулся носом в ее макушку, теснее прижимая к себе.

Чувствовал, как она напряглась, спина начала подрагивать – плачет. Аккуратно вышел из нее, понимая, что ступил еще и в том, что забыл про презерватив. Подтащил одеяло, Вера же продолжала лежать не шевелясь.

– Вер,– совсем тихо,– все хорошо? – она закивала,– я же у тебя спрашивал…,– только и смог выдавить в темноту, но она продолжала молчать.

Посчитав до десяти, стараясь отогнать раздражение, Артем перевернул ее на спину, слегка над ней нависая.

– Открой глаза,– его голос был спокойным, но нотки приказа отчетливо слышались, – не надо со мной так себя вести, слышишь,– Вера распахнула глаза, не зная, куда же спрятать взгляд. Артем громко выдохнул.

– Никогда ничего от меня не скрывай, слышишь,– провел пальцами по ее щеке.

– Извини, я…прости...если бы я сказала, ты бы ушел.

– И это было бы правильно,– обнял, прижимая к груди,– но я не поступаю правильно. Спи.

Вера уснула быстро, а вот Артем еще долго лежал, раздумывая о том, что сделал.

Утром, когда она проснулась, то его рядом уже не было. Сев на кровати, Вера дотронулась до подушки, на которой все еще была вмятина от головы Артема. Глаза наполнились слезами. Стало невыносимо больно.

Весна 02.01.2018 11:32 » Глава 21

Вера украдкой вышла из комнаты, на кухне шумел чайник. Значит, Артём не ушёл; заглянула в кухонный проем, ловя на себе его взгляд.

Он сидел, сложив руки на столе. Слышал, что она пришла, но даже не повернул головы. Над плитой горел тусклый свет, за окном светало. Неясное зимнее утро, нагоняющее еще большую тоску...

– Артём, – начала несмело,– я думала, ты ушел...

– Нет, я все еще здесь...,– медленно и как-то обреченно, по крайне мере, ей показалось именно так.

– Все, что произошло сегодня, мне не стоило...

– Ещё слово и я тебя ударю,– его голос был тихим, но уверенным, не пугающим и ни капли не грубым, скорее обиженным, если этот человек вообще умеет обижаться, – сядь, выпей кофе и выкинь эту дрянь из головы.

Вера присела на стул. В квартире царила тишина. Так тихо здесь ещё не было. Они молча пили кофе, смотря в никуда

– Так нельзя, нам нужно поговорить...

– К чему этот разговор Вера? Тебе скучно? Ты так развлекаешься?

– Нет, нет...,– коснулась его запястья, – Артем,– опустила глаза, – я понимаю, что для тебя это пустяк, что все это ничего не значит...и, наверное, не стоит,– замолчала, пытаясь сдержать слезы.

Старков с шумом поднялся, беря со стола пачку сигарет. Открыл окно, облокачиваясь бедром о подоконник. Закурил. Кухня наполнилась сигаретным дымом вперемешку с прохладой.

– По-твоему,– затянулся, сощуривая глаза,– я тупо хотел тебя тр*хнуть?,– Вера молчала,– интересно,– стряхнул пепел, шире открывая окно. Его бесила эта тишина, это идиотское молчание, которое он воспринимал совершенно по-иному, нежели Вера,– только ты, дорогая моя, забываешь одну важную деталь, ты сама все это затеяла, причем уже давно! Я к тебе в койку не прыгал,– рыкнул, почти убивая ее взглядом,– а ты сделала бы это гораздо раньше, если бы я тебя не останавливал.

Вера, почти упавшая духом, сжала кулаки. Его слова, поведение, наотмашь били по нервам, злили...

– Конечно,– выплюнула зло,– ты же до меня снизошел. Слишком пафосно, Артем. Пафосно и мерзко!

– Мерзко?– заорал, что, кажется, стеклянная посуда, стоявшая на полочке, заходила ходуном,– а скулить, просить моей помощи тебе не мерзко? Валяться обдолбанной в клубе, нормально тебе? Мерзко ей,– фыркнул уже тише, – или может быть не мерзко, когда тебя силой, так же лучше, интересней, какой адреналин,– злобный, громкий хохот прокатился по маленькой кухне. Воздух наэлектризовался до предела.

– Ну, тебе-то уж об этом все известно, о том, как берут силой, издеваются...

– Я тебя хоть раз пальцем тронул? – приподнял бровь, хватая ее за плечи, заставляя встать,– расскажи-ка мне,– прижал к стене,– давай, я по глазам вижу – тебе есть, что мне сказать.

– Мне есть, правда, есть, но ты не поймешь.

– Серьезно? Ну что ты, давай, поделись болью!

Что-то оборвалось. Стало пусто и совершенно не страшно. Словно перед ней открыли вечно закрытие двери. Двери, за которыми было светло и совершенно безопасно, это понимание вскружило голову, и ее понесло.

– Потому что ты бесчувственный, ты к людям как к мусору относишься, тебе на все плевать. Ты думаешь, я не понимаю, почему ты мне помог? Тебе это было выгодно! Ты всегда делаешь только то, что тебе выгодно. И не надо строить из себя благодетеля. Роль великовата! – орала, что у самой закладывало уши. Горло начало саднить. Но это все не мешало смотреть ему в глаза, не отводя взгляд,– Вы все...все вокруг, считаете, что я дура, что я верю каждому сказанному вами слову, что, как больная, бегу кого-то спасать...а хоть раз, хоть раз кто-то подумал, что чувствую я? Почему я это делаю? Нет, потому что вы все одинаковые, все сделаны из одного теста! Вам плевать на всех, кроме себя...

Артем до боли сжал ее плечо, но почти сразу ослабил хватку. Ехидно улыбнулся.

– Вот оно что...только ты, моя дорогая, ты не лучше, лицемерка х*ева! Добродетельная она, твое сердоболие работает ровно до того момента, пока кто-то не скажет тебе слово против, и вот тогда... Тогда все твои благие поступки оказываются кстати! Бегаешь, орешь, какая ты хорошая. Не похожая на других. Для тебя, так же как и для меня, все мусор. Между нами только одна разница, я это не скрываю, а ты прячешь свое лицо до тех пор, пока тебе не прижмут хвост, чтобы потом попрекнуть или полить грязью.

– И это говоришь мне ты,– улыбнулась, слова пропитались желчью. Артем отпрянул, вновь наступила тишина. Вера уже поубавила пыл, и батарейки медленно садились, эти всепозволяющие двери медленно закрывались, а когда хлопнули, и повесели на себя замок, Артем вновь заговорил.

– Ты ядовитая какая-то... ядовитая,– почти шепотом,– Правильная Вера! А вокруг мерзкий, не правильный мир. Тошно на тебя смотреть,– поморщился, медленно уходя из кухни.

Кораблева закрыла лицо руками, сползая по стене. Только не реветь...не реветь...

Она догнала его у дверей. Схватила за руку, но он моментально высвободился из захвата, да так, что она чуть не отлетела в сторону.

– Прости,– качала головой,– прости, я не знаю, что на меня нашло. Я не понимаю,– в глазах встали слезы. Было дико стыдно. Она никогда так себя не вела, никогда так не думала... Что с ней происходит? Черт подери, что с ней произошло?!

– Не уходи, Артем,– вжимаясь в стену,– ты мне нужен. Очень нужен...

Эти слова, словно камень, летящий в окно, разбивает все к чертовой матери, рушит на мелкие осколки.

Старков притягивает ее к себе, накрывая губы поцелуем. Он жаркий, пленяющий. Целует, забывая себя, растворяясь в ней. Потому что без нее, кажется, уже невозможно. Без нее темно. А ему до оскомины осточертела эта темнота. Крепко прижимает ее к себе, не прекращая поцелуй. Они словно сумасшедшие, пленники...

Каждое движение, вздох раздражают разгоряченную кожу. В глазах читается только желание. Дикая страсть. Они так нужны друг другу, как никогда.

Вещи летят в стороны, создавая хаос. Но им плевать. Есть только он и она. Их страсть, притяжение... зависимость. Они до предела зависимы друг от друга.

Поцелуи, укусы. Боль, граничащая с экстазом. Все сливается воедино, они растворяются друг в друге. Чувствуют друг друга, и им хорошо. Вот так, вместе, вдвоем. Несмотря ни на что.

Старков падает на кровать, утягивая Веру за собой, продолжает сжимать в объятиях. Вера вздрагивает, когда он в одно движение рвет ее майку, с жадностью целуя грудь. Живот. Его дыхание опаляет, становиться горячо.

Артем стаскивает с нее шорты, наваливаясь сверху.

– Расслабься,– на ухо, целуя в висок,– слышишь,– надевает презерватив, входит в нее, прижимая к матрацу. Ещё один толчок, глубже, до основания. Выдыхает рык, упираясь кулаком в матрац.

Тихий стон, ее пальцы, с дикой силой впивающиеся ноготками в одеяло.

– Больно, Артём,– шепотом.

– Тихо, моя хорошая. Сейчас будет хорошо.

Перекатывается вместе с ней на бок, пальцы касаются ее плоти, дразняще поглаживают уже набухший клитор, слегка надавливая. Круговые, заставляющие теряться в пространстве, движения с легким нажимом. Непрекращающиеся толчки... увеличенный темп.

– Моя Вера,– шепчет ей на ухо, продолжая эту сладостную пытку.

Она тонет в этих ощущениях, чувствует эту тонкую грань, подступающей разрядки. Мышцы сжимаются, а после, словно атомный взрыв. Такой яркий, неповторимый...

Артем улыбается, чувствует, как ей хорошо, убирает руку, крепче прижимая ее к себе. Переворачивает на живот, ладонь сжимает грудь, медленно притягивая к себе ее тело. Его движения плавные, почти испытывающие. Словно он испытывает сам себя, ведь она все еще такая узкая, и только его. Нереальное наслаждение...

За окном уже давно рассвело. Время близилось к обеду. После столь сильной эмоциональной битвы и чарующей разрядки их, словно в воду, окунуло в сон.

Она проснулась первая. Открыла глаза, боясь повернуться, хоть и ощущала его присутствие, но боялась, что это ее фантазия. Очередной глюк. Слегка отодвинув одеяло, дотянулась до валяющейся на стуле майки, хотела надеть ту, совершенно забыв, что она порвана.

– Вер,– лениво протянул, а потом резко притянул к себе, так, что она понять ничего не успела. Как вот, уже лежит под одеялом, прижатая к его груди,– для завтрака уже поздновато, а вот пообедать – я только «за»,– Кораблева улыбнулась, кивнув,– пару часов назад ты была более разговорчива,– разжал объятия, переворачиваясь на спину. Вера села в кровати, подтягивая одеяло к груди, так до сих пор ни разу не обернувшись и не посмотрев на Артема.

Внутри все еще сидел этот страх, боль, стыд…

– Тём,– все же набралась смелости спросить «что дальше?», но голос дрогнул, – сейчас что-нибудь приготовлю.

Именно с этих слов началось молчание. Вера готовила обед, стараясь не думать ни о чем. Просто резала мясо, на автомате закинула в кипящую воду рис, даже режа лук, не проронила и слезинки, возможно, оттого что часто и обильно смачивала нож ледяной водой, а, возможно, оттого, что просто не могла больше плакать. В душе было пусто. Все оборвалось,…стало бесцветным. И какой теперь смысл лить слезы? Ничего не измениться. Он был прав, она сама во всем виновата. Сама. Она сама его позвала, сама решила, что хочет быть с ним этой ночью. Ей даже и думать не пришлось, взвешивать…она просто знала, что это правильно, что ей так нужно…просто жизненно необходимо…

Артем стоял у окна. Вновь курил. Мельком поглядывая на нее из-под полуопущенных ресниц. Чувствовал ее напряжение и эту омерзительную ему опустошенность. Потому как искренне не понимал всего этого. Нет, он не отрицал, что с ней хорошо, с ней все иначе…ярче. Но к чему опускаться до сантиментов, к чему давать самому себе шанс на то, чтобы в конце увидеть ее гордо уходящую спину? Зачем? Она же сама от него уйдет. Когда с нее слетят розовые очки, когда она в сотый раз удариться о его стену недопониманий и отчуждений, уйдет… Тогда зачем? Зачем?

Выкинул окурок, плотно закрывая окно. Было гадко. Все, что произошло между ними, было ошибкой, ошибкой, которая произошла по его вине. Он допустил то, от чего открещивался, как только увидел в ее глазах огонь. Когда понял, что ей не все равно…и от этого понимания скручивало внутренности. Выворачивало наизнанку.

– Почти все готово,– тихим, и до каждого звука приободренным голосом. Она очень старалась поддержать ноту этой обыденности, словно ничего не произошло. Он ломал ее в эту самую минуту, он ломал ее представление обо всем.

– Спасибо,– присел за стол. Вера поставила тарелку с нарочитой осторожностью, словно сдерживала себя, чтобы не швырнуть ее в стену. Рядом положила вилку. Артем перехватил ее запястье, не давая отстраниться.

– Артем,– проглотила вставший в горле ком. Старков поднял на нее глаза. Уставшее, бледное лицо, но она, правда, пыталась выглядеть непринужденно.

Смотрел на нее и понимал, что все его отговорки – полнейший бред. И, наверное, только сейчас понял, что из них двоих только она сможет играть «в друзей», сможет вот так же отстраненно с ним общаться, смотреть в его глаза, убеждая себя, что ей все равно. Только она. Потому что она сильнее. Такая маленькая, хрупкая девочка, в миллионы раз сильнее его…но в итоге она все равно уйдет, сама… добровольно.

– Я знаю, что нам нужно поговорить,– голос был напряжен и тих. Она сжалась, но так же быстро расслабилась, усталый вздох эхом отдавался в ушах, – но давай отложим это на некоторое время.

– Как скажешь…

Притянул ее ближе, просто вынуждая сесть на его колени. Обнял, положив подбородок на ее плечо.

–. Возможно, это неправильно,– слегка выделил слова интонацией,– но, думаю, так будет лучше для всех.

– Конечно. Мы поговорим позже,– поднялась, прижимая руки к груди. Когда обернулась, то на лице была улыбка, слегка пугливая, где-то не верящая, но улыбка.

– Давай обедать,– посмотрела на него. Артем сидел на стуле, и ей казалось, что он занимает все окружающее его пространство. С его появлением и так небольшая кухня, казалась совершенно крохотной. Их взгляды встретились. Кажется, он так же пристально ее рассматривал, и от этого было неловко.

Мужчина медленно прикрыл глаза, словно в знак согласия на ее предложение.

– Спасибо,– отодвинул от себя тарелку, в прихожей зазвонил оставленный им там телефон.

Пока он разговаривал, Вера успела помыть посуду, выпить чай, и даже пощелкать по каналам в поисках чего-то стоящего.

– Мне нужно ехать,– раздалось сбоку, Вера обернулась.

– Хорошо.

Артем ушел почти сразу. Поцеловал ее на прощание и скрылся за дверью. После его ухода стало пусто. Квартира показалась какой-то неживой, но продлилось это не долго. Буквально через полчаса в дверь вломилась Алька, которой, по Веркиным подсчетам, еще дня три как нужно было лежать в больнице.

– Ты сбежала?

– Че? – нахмурено посмотрела на подругу,– я им надоела, и они меня выгнали.

– Я серьезно!

– Я тоже,– кидая сумку на пуф в прихожей,– ладно-ладно, у них и так палат мало, а тут еще я…в общем, это было обоюдное решение, через пару дней нужно будет пройти повторное обследование, – рассмеялась, обнимая слегка шокированную Кораблеву.

– Я рада. Соскучилась по тебе.

– И я. Слушай, Верун, у меня глюки…или у нас в доме мужским парфюмом пахнет. Прям вот сильно так…,– помахала перед собой рукой, разгоняя воздух. Верка молчала,– Кораблёва,– Аля повысила голос, начиная посмеиваться,– это то, о чем я думаю? Да? – ахнула во весь голос,– серьезно, это ж он, да, он…Старков твой,– накрыла рот ладонью,– ну ты даешь.

– Аля!

– Да ладно-ладно, я ж так. Рассказывай, как он, а?!

– Тебе там совсем мозги пробили,– не довольствовала, пряча глаза от смущений.

– Чуть-чуть. Ладно тебе, я ж шучу. У нас еда есть? Я голодная, как волк.