Текст книги "Бывший. (не)простой выбор императора-дракона (СИ)"

Автор книги: Мария Минц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 18

Из-за ветра, швыряющего в глаза пригоршни ледяного снега, было трудно разглядеть что-либо. Я приставила ладони к лицу, в отчаянии озираясь. Сердце глухо билось, дыхание сбивалось.

Если даже сейчас не найду что-то подходящее, побегу прочь, твёрдо сказала я сама себе. Матиас не получит ни меня, ни наши виноградники!

Внезапно моё внимание привлекло движение. Я вгляделась в снежную круговерть и различила вереницу из нескольких карет, подъезжающих к крыльцу.

В сердце шевельнулась робкая надежда.

Из карет выходили богато одетые люди, чьих лиц я не смогла разглядеть из-за того, что они загораживали их ладонями, спасаясь от снега. Эти люди один за другим поднимались по длинной лестнице дворца и я поняла – это мой шанс!

В тот же момент я рванула навстречу ним, едва не врезавшись по пути в какого-то важного франта. На бегу извинившись, я слетела с лестницы и подбежала к веренице карет.

Те, что стояли впереди, уже начали отъезжать, поэтому я кинулась к оставшимся. Рванула на себя ручку ближайшей и в тот момент, когда карета тронулась с места, нырнула внутрь, рухнув на обитое мягким бархатом сиденье.

Вскинув голову, я выглянула на улицу и заметила, что к этому времени Матеус уже выскочил из дворца. Но из-за того, что все приехавшие уже вовсю толпились на входе, ему никак не удавалось пробиться даже к лестницу.

Тем временем, карета, в которую я запрыгнула, резко остановилась под недовольное ржание лошадей. Со стороны кучера распахнулось небольшое окошко, в которое просунулось разгневанное лицо мужчины средних лет.

– Кто вы и что себе позволяете?! Немедленно убирайтесь вон! Вы хоть знаете, чья это карета? Эркки Хейно, второй советник его величества императора Антеро Винтера…

При упоминании имени Антэро у меня из глаз сами собой брызнули слёзы.

– Умоляю! – в отчаянии прервала я кучера, – Не выгоняйте меня! Если вы это сделаете, меня будет ждать страшная опасность… меня… меня…

От рыданий сдавило горло, и все слова иссякли. Я могла только беспомощно хватать ртом воздух и утирать слёзы.

Видимо, это зрелище подействовало кучеру на нервы. Ярость на лице уступила место растерянности.

– Мне вас очень жаль, дамочка, – прогудел он, – но я не могу разрешить вам остаться… вы уж поймите… я ж человек подневольный, если выяснится, что я пускаю в господскую карету кого ни попадя…

В голосе его прозвучало сомнение, и в этом я увидела надежду.

– Пожалуйста, – глухо взмолилась я, прижав ладони к груди, – Мне больше не к кому обратиться… Только увезите меня отсюда, прошу… можете высадить меня где-нибудь дальше, я как-нибудь дальше справлюсь сама…

В глазах кучера промелькнуло что-то похожее на беспокойство и он на некоторое время отвернулся. Сквозь открытое внутрь задувал холодный ветер, но из-за страха и переживаний, я его практически не чувствовала.

Я осторожно приподнялась с сиденья, чтобы посмотреть что происходит на улице и тут же нырнула обратно, распластавшись на сидении. Матиас уже стоял возле карет, остервенело распахивая двери каждой из оставшихся.

Еще немного, и он доберется до нашей.

Ну же, почему кучер медлит? Пусть уже либо скажет, что никуда меня не повезет и это его последнее слово или наконец взмахнет вожжами, заставляя лошадей сорваться на бег.

Со стороны улицы я услышала приглушенный стук – захлопнулась еще одна дверца соседней кареты. Сколько карет осталось стоять перед этой? Одна? Две?

Вдруг, в окошке снова появилось лицо кучера. Он окинул меня внимательным взглядом и, кивнув в сторону улицы, задал всего один вопрос:

– От него прячешься?

– Да… – всхлипнула я, вздрагивая всем телом от очередного громкого стука с улицы, и вжалась в бархатное сиденье еще сильнее.

Кучер ничего не ответил, но в этот самый момент, карета вдруг дернулась, и мягко заскользила вперед. Я вздрогнула и непонимающе вскинула голову.

Неужели кучер передумал?

Окошко с его стороны захлопнулось, а лошади ускорились.

Я снова осторожно выглянула на улицу и увидела как Матиас в ярости топтал снег. Он запустил руки в свою пышную шевелюру и едва не рвал на себе волосы.

При виде этого зрелища я почувствовала легкое облегчение и поняла, что могу немного перевести дух. Правда, теперь надо думать что делать. Увидеться с Антэро мне так и не дали. Поэтому, единственное, что я сейчас могу – это как можно скорее вернуться домой и рассказать обо всем отцу. А вместе мы уже найдем какое-нибудь решение.

По крайней мере, отец может сказать Матиасу, что разрывает их договор.

Но для этого нужно добраться до дома. А как это сделать, если у меня даже денег с собой никаких нет?

Карета слегка замедлила ход, маленькое окошко со стороны кучера снова приоткрылось.

– Спасибо вам огромное, – опередив его, отозвалась я, – Вы мне очень помогли. Не знаю даже, как вас отблагодарить.

– Вам есть у кого остановиться? – голос кучера звучал несколько смущенным.

– Нет, – вынуждена была честно ответить я, – Но если вы сможете высадить меня у городских ворот, я буду вам благодарна еще больше.

– И куда вы пойдете потом?

– Надеюсь, я смогу найти кого-нибудь, кто сможет подбросить меня до дома, – от осознания собственной беспомощности и безвыходной ситуации, в которой я оказалась, горло снова сдавили невидимые пальцы и голос задрожал.

– А где вы живете? – продолжал зачем-то допытываться кучер.

– Поместье Лотта, – выдохнула я.

– О, так вы, должно быть, дочь Альберта Лотты, бывшего придворного виночерпия? – с неожиданным восторгом в голосе откликнулся кучер.

– Да… вы знаете моего отца? – растерянно спросила я.

– Не его, но его вино, – с теплотой отозвался кучер, – Жаль только, что с вашими виноградниками произошло несчастье. Ваш Алиготе Бьянко был бесподобен.

Кучер мечтательно причмокнул губами, а меня снова одолели горестные мысли. На этот раз по поводу того, что стало с нашими виноградниками. Сможем ли мы хоть когда-нибудь снова делать то вино, восхитительный вкус которого признавали практически все без исключения.

– Как вы думаете, – вдруг осторожно поинтересовался кучер, – А если я подброшу вас до дома, у вашего отца не найдется где-нибудь в старых запасах припрятанной бутылочки Алиготе Бьянко?

Мое сердце застучало так часто, будто собиралось вырваться из груди.

– Да, конечно. Мы с радостью отблагодарим вас.

– Тогда, держитесь, – залихватски ухмыльнулся кучер, – Я еще должен вернуться к окончанию совещания во дворце.

– Спасибо… огромное вам спасибо…

Слезы текли по моим щекам, не желая останавливаться, но сейчас это были слезы радости. Я не могла поверить, что вырвалась из цепких лап Матиаса. Теперь уже окончательно…

Лошади летели по заснеженной дороге словно стрелы, разрезая ледяной ветер и метель. Но, в какой-то момент, я поняла, что мы едем как-то слишком уж долго, а пейзаж за окном заметно отличается от привычного.

Я насторожилась. Это куда кучер решил меня завести?

Мое воображение начало работать на полную и почему-то старательно стало подсовывать мне мысли о том, что, быть может, кучер всего лишь решил втереться ко мне в доверие, тогда как на самом деле он везет меня к Матиасу.

Но, запрятав поглубже эту паранойю, я перелезла на соседнее сидение и раскрыла верхнее окошко возле кучера.

– Извините… – я запоздало поняла, что даже не спросила его имени, – …а куда мы едем?

– Так, куда вы и сказали, в поместье Лотта, – тут же отозвался кучер.

– Но оно в другой стороне, – осторожно заметила я.

– Да, но напрямую я не поеду, – неожиданно резко отреагировал кучер. Затем, будто бы почувствовав, что его ответ был слишком резким, добавил: – Только не после того, что там случилось вчера.

– Случилось где? И что именно случилось? – насторожилась я.

– А вы что, не слышали? Вся столица об этом говорит. Вчера на главном тракте когда наш новый император, да будут благословенны его дни, возвращался этой дорогой, на него напали какие-то разбойники. Может, там уже никого и нет, но я все равно поостерегусь пока ехать той дорогой. Береженого и бог бережет, как говорится.

Я со стоном сползла на сидение. Теперь стало окончательно понятно, что на Антэро действительно напали, когда он возвращался от меня. Но… разбойники? Не знаю, почему, но мне показалось это странным.

Разве разбойники не видели охраны, которая сопровождала Антэро? И все равно они решили напасть? Тогда, получается, что либо это были не разбойники, либо все было совсем не так, как говорят в столице.

Вообще, если отстраниться и перебрать все, что произошло за прошедшие сутки, выходило слишком много странностей.

Но стоило мне окунуться в собственные мысли, как одно воспоминание потянуло за собой другое и вот я снова начала переживать о том, как сейчас себя чувствует Антэро и вообще что с ним. Удастся ли мне с ним поговорить в ближайшее время, а если удастся, то захочет ли он меня слушать?

Но окончательно раствориться в собственных мыслях мне помешал голос кучера:

– Все, приехали!

Я отрешенно подняла голову и увидела, что мы действительно остановились возле знакомых с детства ворот.

– Спасибо вам огромное еще раз. Подождите пожалуйста немного, я сейчас принесу вам…

Но договорить я не успела.

Стоило мне распахнуть дверь и выпрыгнуть из кареты, как я моментально замерла на месте, пораженная зрелищем, которое я никак не ожидала увидеть…

– Но как такое возможно… – прошептала в ужасе я.

Глава 19

– С вами всё в порядке? – обеспокоенно поинтересовался кучер. Я сглотнула тугой ком, вставший в горле.

– Боюсь, что нет, – выдохнула дрожащим голосом.

Конечно, как вообще что-то могло быть в порядке, если у наших ворот стояла карета Матиаса?!

Как? Когда он успел?! Ведь он рыскал вокруг дворца в поисках меня, когда я отъехала оттуда!

Вихрь вопросов взбаламутил мысли. Горло опять сдавило, и мне захотелось оказаться за много-много миль отсюда – там, куда не дотянутся руки вездесущего Матиаса.

На глаза вновь навернулись слёзы. Что делать? Куда идти? Домой возвращаться нельзя, это сразу понятно, но куда тогда… к подругам? Их у меня почти нет, а те, что есть, живут слишком далеко. К тому же, мы так давно не общались, что я не знаю, согласятся ли они мне помочь.

Вспомнят ли вообще, кто я такая.

В окне первого этажа нашего дома почудилось движение. Спохватившись, я запрыгнула обратно в карету и поспешно закрыла дверь. Задёрнула шторки окна, чтобы меня нельзя было разглядеть с улицы.

В переднем окошечке снова возникло взволнованное лицо кучера.

– Кажется, не всё в порядке, да? – с сочувствием спросил он. Я в отчаянии замотала головой.

– Не знаю как, но тот, от кого я бежала, оказался здесь раньше… – кое как совладав с дрожащим голосом, ответила я.

– Дела-а-а, – протянул кучер, – Должно быть, он поехал напрямую по главному тракту.

Не знаю почему, но предположения кучера неприятно царапнули меня – что-то во всем этом мне показалось странным. Но из-за нахлынувшей тревоги и отчаяния, я не смогла уловить что именно меня смутило.

Да и так ли это было важно сейчас?

– Извините, – опустила голову я, – Боюсь, у меня не получится отблагодарить вас. Я даже со своими родителями не могу увидеться, чтобы спросить что у них происходит. Страшно подумать что будет, если мой жених заметит меня…

– Да разве это проблема? – удивился кучер, чем вогнал меня в полнейший ступор.

В каком это смысле? Уж не хочет ли он сказать, что мои опасения беспочвенны? Похоже, он даже близко не представляет какую личину прячет Матиас за маской благородного и статного дворянина.

Я почувствовала, что все мое негодование вот-вот перельется через край и уже вскинула голову, чтобы рассказать кучеру что произошло во дворце, как он сам перебил меня.

– Я имел в виду, для нас это не проблема, потому что вам не обязательно даже выходить из кареты. Я сам могу зайти к вам домой. Там под сиденьем есть небольшой ящичек, в котором советник держит перо и бумагу. Если вы напишите письмо, я могу под видом посыльного передать его вашим родным.

Я ошарашенно уставилась на кучера и с трудом сдержала нервный смех. Подумать только, такое очевидное решение, о котором я даже не подумала.

– Вы мой спаситель, – совершенно искренне отозвалась я, вскакивая на ноги и откидывая сидение, под которым действительно было небольшое углубление с бумагой, печатями и письменными принадлежностями. Были даже свечи и сургуч.

– Тогда, я напишу письмо своей сестре, Каролине. Передайте его ей строго в руки, скажите что это от ее подруги Агнессии Вермиллион, она сразу все поймет.

Агнессия Вермиллион – это выдуманное имя одной из кукол, с которыми мы играли в детстве. Причем, Агнессия чаще всего всего доставалась именно мне.

В письме я попросила Каролину как-нибудь передать обрисовать ситуацию с Матеусом – надолго ли он здесь и все ли у них в порядке. Также, я попросила отблагодарить кучера двумя бутылками вина из старых запасов. Ну и наказала ни в коем случае не говорить Матеусу что это письмо от меня.

После чего, я сложила письмо, запечатала его и кучер уверенной походкой направился прямо к нашему дому.

Я же, оставшись одна, съежилась в комок, в ужасе наблюдая за ним через щелку приподнятой шторы. Я даже старалась дышать через раз, будто меня здесь мог кто-то услышать.

Стоило только кучеру подойти к двери, как она тут же распахнулась, будто его ждали. На пороге появилась знакомая фигура Матиаса, от вида которой я вздрогнула и, опустив штору, вжалась в сидение.

Выждав несколько долгих секунд, я опять осторожно отогнула шторку и выглянула из окна, но порог был пуст. Кучера впустили внутрь.

Теперь мне оставалось только ждать.

И ожидания эти были настолько мучительными, что я не знала, как взять себя в руки и успокоиться. Воображение работало на полную, подсовывая разные сценарии.

Например, как Матиас выхватывает из рук кучера мое письмо и читает его сам. А потом, выбегает из дома, распахивая дверь этой кареты. Или, как Каролина по-глупости отвечает, что у нее нет среди подруг никакой Агнессии. А дальше все повторяется – Матиас вырывает письмо и бежит к карете.

Вдобавок, время тянется мучительно долго. И когда кучер, наконец, вышел из дома, я уже была близка к тому, чтобы тут же броситься ему навстречу.

С огромным трудом я дождалась, пока он залетел на свое место и снова открыл окошко.

– Ну? – в нетерпении воскликнула я, – Что там? Вы передали письмо Каролине?

– Все в порядке, – тут же успокоил меня кучер, – Я передал письмо вашей сестре, – Думаю, она все поняла. Только вот… – замялся он.

– Что? – в панике вырвалось у меня, – Что случилось?

– Все это время за нами неотрывно наблюдал ваш жених. Он допытывался у вашей сестры что это за подруга и чего она хочет. Может быть из-за этого, но она ничего не передала мне. Она сказала, чтобы я не ждал, потому что она напишет и передаст ответ сама. Думаю, так она дала понять, что сейчас не может говорить. Извините.

Я почувствовала, как на меня снова наваливается безысходность. Я не могла ни спрятаться в собственном доме, ни даже поговорить с сестрой.

Хотя… постойте.

– А это не значит, что она как-то свяжется с нами другим способом? – спросила я.

– Думаете, она даст знать о себе позже?

– Я очень хочу на это надеяться, – честно ответила я, – Скажите, сколько у нас есть времени?

– Боюсь, что немного, – с тяжелым вздохом отозвался кучер, – Если я не успею к концу совещания, у меня будут огромные проблемы. Поэтому, я могу подождать от силы минут пять.

Я изо всей силы сжала кулачки и снова прилипла к стеклу. Каролина, пожалуйста, найди способ передать весточку. Мне очень важно знать что у вас там творится. В порядке ли отец, как себя ведет Матеус и что он там им успел наплести по поводу меня.

Вряд ли ведь он честно им рассказал про то как обманул меня, а потом чуть силой не заставил меня стать его женой на липовом обряде.

– Прошу прощения, – снова отвлек меня печальный голос кучера, – Но нам надо ехать. Я не могу больше ждать.

– Пожалуйста, еще одну минуточку… – вскинула голову я, чувствуя как глаза опять предательски щиплет.

Я с надеждой буравила взглдом окно, надеясь что вот-вот дверь распахнется и там покажется Каролина, но ее не было.

– Извините, – тяжело вздохнул кучер и взмахнул вожжами, – Н-но!

Закусив губу, я с рвущей душу тоской смотрела, как уменьшается родной дом, скрываясь среди размашистых лап высоких елей, что росли вдоль дороги. А потом…

В дверь кареты внезапно что-то врезалось.

От смачного стукая чуть не подпрыгнула, до смерти перепугавшись, а кучер резко затормозил.

Дверь распахнулась и я, едва уняв бешено бьющееся сердце, со слезами на глазах выдохнула:

– Аурелия?

– Ну вы вообще… еле догнала… – шумно дыша, ввалилась внутрь сестра.

Ее волосы были растрепанные, полушубок был небрежно накинут на домашнее платье – сестренка явно собиралась впопыхах. В руках у нее был увесистый сверток.

Я с радостью обняла сестру, которая ответила тем же.

– Что там у вас случилось? – тут же спросила она, – К нам твой жених как приехал полчаса назад, так такую истерику закатил, обалдеть просто. Они там с отцом до сих пор ругаются. Я только так и смогла улизнуть под шумок.

– А что говорит Матиас, по какому поводу они ругаются? – осторожно спросила я.

– Говорит, что ты его обманула и как-то подставила перед лицом императора. И теперь отец одними только виноградниками не отделается.

Сердце в который раз за день пронзило болью.

– А отец? Что он говорит? – с надеждой спросила я, надеясь, что он не поверит во все эти бредни Матиаса.

– Он говорит, что его девочка не могла сделать такого. И вообще, настаивает на том, чтобы дождаться тебя и все обсудить троем. Но, мой тебе совет, сестренка, пересиди где-нибудь. Тебе нельзя сейчас возвращаться. Этот, жених твой, совсем бешеный и уезжать в ближайшее время не собирается.

– Но у меня с собой ничего нет. Куда я поеду? – закрыв глаза, спросила я.

– Не переживай, я все собрала. Вот, принесла тебе и одежду и немного денег. Даже вина прихватила, которого ты просила, хоть и не понимаю что ты праздновать собралась.

– Ты ж мое солнце, – обняла сестру я, – Огромное спасибо тебе. И я обязательно все тебе верну, честно.

– Да, можешь не переживать, я все равно деньги у тебя стащила. Одежду тоже твою взяла. Так что, давай, береги себя, а я пойду пока меня не хватились.

– Хорошо… – сглотнула я застрявший в горле ком, – …как будет возможность, пожалуйста, шепни отцу, что все было не так. Это Матиас меня обманул и хотел обманом взять меня в жены. Поэтому, пусть ему не доверяет.

– Обязательно скажу, – открыла дверь Аурелия.

– И еще… скажи ему, что я очень его люблю. Люблю вас всех и наши виноградники.

Сестренка спрыгнула в снег, подала знак кучеру и, уже закрывая дверь, подмигнула мне.

– Мы с ним это и так знаем. Береги себя, Каролина.

Когда дверь за сестрой закрылась и мы отъехали настолько, что ее крошечная фигурка окончательно растворилась в снежной пелене, я почувствовала в груди зияющую пустоту.

Теперь я окончательно осталась одна.

– Я так понимаю, вам опять некуда податься? – осторожно спросил кучер.

– Боюсь, что нет, – обреченно отозвалась я.

Кучер шумно вздохнул и недоверчиво переспросил:

– Что, неужели нет ни единого места, где вы могли бы укрыться?

– Нет, – пробормотала я. От его неожиданной доброты ком в горле стал горячим, – у меня…

И умолкла. Потому что вспомнила то, о чём так старательно пыталась забыть.

Глава 20

Каролина

Все-таки одно место было. О нём не знал никто, кроме нас с Антэро. Место наших тайных свиданий, когда мы только-только познакомились, и наши семьи были не в курсе наших отношений.

– Вспомнили чего? – оживился кучер.

– Да, – поспешно сказала я, – Думаю, одно место найдется и оно как раз по пути. Заехать туда не займет много времени. Давайте только отъедем, и я покажу путь.

Кучер понятливо угукнул и закрыл окошечко. До меня донесся щелчок поводьев, причмокивание и его бодрый голос:

– Н-но! Быстрей!

Карета ускорилась, и я в изнеможении откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза.

Антэро

Каролина. Она передо мной. Милая, светлая, чистая, доверчивая… моя. При воспоминании о нашем поцелуе внутри разгорается пламя, а руки сжимаются, чтобы обнять… пустоту.

Всё тонет в чёрном мраке, раздираемым яркими вспышками разрозненных картинок.

Вызов от Отто, он настойчиво просит меня прибыть во дворец. Что-то там случилось с Паулиной. Он считает, что меня должен волновать каждый обморок этой раскрашенной куклы. Я не тороплюсь.

Сейчас, когда мы встретились с Каролиной, мне стало окончательно всё равно.

Поездка сквозь ночь. Карета едет не спеша, дорога знакомая до боли, тысячу раз выученная…

Мы заезжаем в лес. Провал. Вместо воспоминаний – иссиня-чёрное пятно. Что-то случилось там, нечто плохое, о чём я не могу вспомнить, как ни силюсь.

Голову пронзила отчаянная боль, когда в памяти всплыла последняя картинка.

Я лежу навзничь на снегу, а моя грудь в крови. Боли нет, но левая рука почему-то не слушается, а перед глазами взрываются огненно-алые фейерверки.

Кто-то напал на меня. Кто-то, у кого хватило глупости поднять руку на Лазурного Дракона!

– Найду и убью, – глухо прорычал я и скривился от резкой боли в груди.

– Ты что-то сказал, милый? – прощебетал сладкий, как ванильное безе, голосок.

Чёрт. Что она тут делает?

Я открыл глаза, волевым усилием выдернув себя из оцепенения. Увидел над собой давно знакомый потолок собственной спальни и не удержался от удивлённого:

– Что за чёрт? Как я опять оказался во дворце?

Что-то белокурое, приторно пахнущее малиной и почему-то взбитыми сливками, бросилось ко мне.

Паулина.

– Ох, милый, ты очнулся! – воскликнула она, – Я так рада!

Я поморщился и отодвинулся, приподнявшись на правом локте. Паулина всхлипывала рядом, но меня это мало тронуло. Я бегло осмотрел себя.

Грудь стягивала широкая белая полоса перевязи, но из-под неё просачивалась пульсирующая боль. Левая рука тоже была забинтована, и при попытке пошевелить ей, тоже отозвалась острым приступом боли.

– Хватит рыдать, – сухо приказал я Паулине, и она послушно замолчала, недоумевающе глядя на меня, – что произошло? Кто меня принёс сюда и почему ты здесь? Отто сказал, что ты заболела.

Её глаза расширились.

– Ох, милый, – запричитала она, – да какая разница, болею я или нет, если с тобой случилось такое! Конечно же, узнав о том, что тебя принесли во дворец, я тут же кинулась к тебе!

– Стоп, – оборвал я её, подняв руку. Она умолкла, поперхнувшись на полуслове, – а теперь ещё раз, с этого места и поподробнее.

– О моей любви к тебе? – вкрадчиво переспросила Паулина. Я скрипнул зубами.

– О том, что со мной случилось и кто притащил меня сюда.

– Ой, да разве это так важно? – продолжала она щебетатать, бессмысленно бегая вокруг меня, то приподнимая подушку, то подтыкая одеяло, – Гораздо важнее, что ты жив-здоров. А тех, кто это сделал, герр советник обещал лично найти и наказать.

– Кто сделал что? – я не смог сдержать раздраженного рыка

Но Паулина словно и не слышала меня или старательно игнорировала, умудряясь выводить меня из себя даже в несколько раз больше, чем обычно.

Подумать только, и с этой женщиной я должен буду связать свою жизнь? Если бы только у меня был выбор, я бы даже не взглянул на нее. Но суровая правда такова, что от этой до тошноты пахнущей малиной фифы зависит благополучие моей страны.

Сжав руки в кулаки, я откинул край одеяла и свесил ноги с кровати. Грудь тут же пронзила такая острая боль, что я согнулся пополам.

– Куда? – тут же кинулась ко мне Паулина, – Куда ты собрался? Лекарь сказал, что у тебя сильная рана и тебе нужно приходить в себя как минимум пару дней.

Она требовательно уперлась своими ручками в мои плечи, тщетно пытаясь уложить меня обратно в кровать. Но я молча отодвинул ее в сторону и поднялся на ноги.

Перед глазами моментально все поплыло и, чтобы остаться на ногах, я вынужден был схватиться за комод возле кровати. От моего веса он резко покачнулся и, глубокая фарфоровая ваза, стоявшая на ней, неуклюже упала, разлетевшись на мелкие осколки.

– Ну вот, я же говорила… – в голосе Паулины прорезалось отчаянная грусть, – …я же говорила, что тебе еще рано вставать. Умоляю тебя, ложись и восстанавливай силы.

Я отстраненно смотрел на Паулину, которая прыгала вокруг, подбирая осколки и не мог отделаться от ощущения, что это похоже на какую-то пытку. Ощущения только усилились, когда Паулина снова попыталась вернуть меня обратно в кровать.

– Тебе совсем меня не жалко? Или ты хочешь, чтобы твои раны открылись?

– Прежде всего, я хочу знать, почему ты не отвечаешь на мои вопросы, – припечатал я, на что Паулина отвела глаза, настойчиво пытаясь сдвинуть меня с места.

– Поэтому, если ты не расскажешь мне ничего, я узнаю все сам.

– Да я толком и не знаю ничего, – тут же замахала руками Паулина, – Но если ваше величество так хочет, я могу сейчас спуститься и все разузнать.

Теперь, к ощущению невыносимой пытки прибавилось другое. Смутное чувство неправильности, будто Паулина специально не хочет меня выпускать из комнаты.

– Так, хватит! – я окончательно потерял терпение и, опираясь правой рукой на стену, побрел к выходу из комнаты.

Но Паулина ожидаемо кинулась ко мне наперерез.

– Не пущу! – она спиной прижалась к дверям, широко раскинув руки, – Я не хочу, чтобы тебе вдруг стало плохо и ты упал с лестницы или пострадал как-то еще.

Подойдя к ней вплотную, я наклонился к ее лицу. Паулина кинула на меня полный вожделения взгляд, нервно сглотнула и робко потянулась ко мне губами.

– Пропусти меня! Живо! – зарычал я, и она испуганно втянула голову, отведя взгляд.

Ну, как хочешь.

Я обхватил ее здоровой рукой и, стиснув зубы от острой боли, которая насквозь пронзила мое тело, оторвал Паулину от двери.

– Нет! – тут же начала она брыкаться, вырываться и размазывать по лицу слезы, – Тебе же нельзя! Не вздумай!

Оставив Паулину за спиной, я открыл, наконец, двери и вышел наружу. Первое, что кинулось в глаза, это то, что в коридоре было подозрительно мало слуг.

Неужели сейчас ночь?

Я повернулся к Паулине, которая упала на колени и рыдала за моей спиной настолько активно, будто я уже был на пути в загробный мир.

– Какой сегодня день недели и сколько сейчас времени?

Паулина моментально перестала рыдать и кинула на меня настороженный взгляд.

– Полдень среды.

Полдень…

Смутное чувство, которое беспокоило меня, усилилось в разы, превратившись в настойчивое предчувствие опасности.

Насколько мог, я ускорил шаг и, едва не теряя сознание от боли, подобрался к лестнице. На мгновение в голове мелькнула мысль, что, может, Паулина была права насчет лестницы – в моем состоянии она выглядит серьезным препятствием.

Однако я быстро отмел прочь эти глупые мысли.

Каждый шаг отзывался в груди, а онемевшая рука заходилась противной волной онемения. Но я не имел права останавливаться. Только не сейчас, когда должно было начаться совещание, посвященное вопросу исключения Аметистового рода из императорской ветви.

Очень надеюсь, что Отто хватило ума перенести его…

Вот только предчувствие, которое накрыло меня у входа в спальню, захлестнуло меня с новой силой.

Пройдя через общий зал, я приблизился к тронному. Стоящий рядом с дверьми слуга при виде меня выпучил глаза.

Не ожидал меня здесь увидеть или его смутил мой вид?

– Ваше величество... – проблеял он… но вы же должны приходить в себя…

Я обжёг его гневным взглядом, от которого слуга моментально заткнулся.

– Не тебе говорить, кому и что я должен!

Слуга натурально затрясся как осиновый лист, но все же выдавил из себя:

– Простите меня… но вам нельзя туда…

Предчувствие опасности тут же растворилось в безудержном пламени ярости.

– Ты понимаешь, с кем говоришь?! – зарычал на него я, отчего слуга сжался в комок, – Что значит МНЕ нельзя туда?! Живо убрался отсюда!

Продолжая трястись всем телом, слуга моментально испарился. А я распахнул тяжелые двери тронного зала, уже зная, что я за ними увижу.

Картину, от которой мой внутренний дракон, ревя от гнева, едва не вырвался наружу!