Текст книги "Бывший. (не)простой выбор императора-дракона (СИ)"

Автор книги: Мария Минц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Поймав на себе его обжигающий взгляд, я вспыхнула, инстинктивно запахнула на груди накидку и выпалила:

– Нет!

Антэро прищурился и неожиданно спокойно парировал:

– Ты уже давно стоишь здесь. Наверняка замёрзла. Вон, трясёшься вся. Я же тебя знаю, у тебя на холоде руки быстро коченеют.

Это была правда. Я была той ещё мерзлячкой. Антэро знал это, как никто другой: ведь именно он во время наших свиданий зимой стягивал с меня перчатки и, бережно накрыв своими массивными ладонями мои миниатюрные, отогревал их своим жарким дыханием. Это внезапное воспоминание обожгло меня такой яркой вспышкой, что я покраснела ещё больше и протестующе замотала головой.

– Нет, нет, нет и нет! С тобой я никуда не поеду!

– Интересно, – протянул Антэро.

Одним неуловимым движением он выскользнул из кареты и спрыгнул на снег. Вверх взметнулась туча пушистых снежинок, а дракон облокотился о распахнутую дверь.

– Мне ещё одна статуя около дворца не нужна, – донёсся до меня его спокойный голос.

Я демонстративно отвернулась, чтобы не видеть его, но настойчивый взгляд Антэро уж слишком настойчиво буравил мою спину.

– Скоро улицы опустеют, карет уже будет не поймать, и что ты будешь делать? Ночевать на ступеньках?

– В гостиницу пойду, – мрачно бросила я, не поворачиваясь.

Сказала я это из чистого упрямства, не желая поддаваться на его уловки. Однако в ушах всё настойчивее раздавался шепоток здравого смысла: куда ты пойдёшь? В какую гостиницу? Все деньги у Матиаса, не говоря уже о том, что я просто не выдержу ночь вдали от дома – без возможности узнать что случилось с отцом.

В этот самый миг налетел особо пронзительный порыв ветра, пробравшийся под воротник. Меня пробил озноб, я обхватила себя руками.

Покосилась на Антэро. Тот стоял, придерживая дверь кареты, а за этой дверью виднелся такой удобный диванчик… тёмно-красный, бархатный, мягкий даже на вид… и из кареты так маняще пахнуло ванильным теплом.

– Ну, не хочешь, уговаривать больше не стану, – пожал могучими плечами Антэро и повернулся ко мне спиной.

Я бросила взгляд на опустевшую позади площадь, на неприветливо темнеющие вокруг неё дома, сглотнула вязкую от голода слюну.

Проклятье!

Если такова цена, чтобы как можно быстрее увидеть отца, то дьявол с Антэро!

– Хорошо, – стиснула я зубы, – Но смотри, без глупостей. Как только довезешь меня до ворот дома, я хочу чтобы ты сразу ехал обратно. Ясно?

Антэро недовольно вскинул бровь, но отозвался:

– Как вам будет угодно, драгоценная нэити Лотта. Позвольте вам помочь.

И галантно протянул мне ладонь, чтобы посадить в карету.

– Не называйте меня так, – дрогнувшим голосом возразила я, протянув ему руку.

От этого обращения повеяло таким отчуждением, что мне почему-то стало не по себе.

Антэро кивнул, разом посерьезнев и пристально наблюдая за мной.

– Я помню, Лин, – вдруг тихо сказал он, и я вздрогнула всем телом, услышав ласковое прозвище, которым он меня называл тогда… когда мы… когда мы были вместе, – я помню всё, что касается тебя.

“Маэде-лин” на стародраконьем обозначает “нежная луна”, говорил он мне когда-то. Так драконы когда-то называли своих любимых. Тех девушек, что выбрала для них Луна…

Моя Лин. Моя Луна.

Не сказав больше ни слова, Антэро подсадил меня в карету, сел рядом и захлопнул дверь. Карета покатилась по сонным ночным улицам столицы.

Я молча уставилась в окно, прерывисто дыша. Сердце колотилось, как ненормальное, и мне казалось, что от этого меня всю трясёт.

Помнит всё, что касается меня… зачем он это сказал?

От меня не укрылось, что Винтер задержал мою руку в своей дольше, чем следовало.

– Я тоже все помню… – холодно ответила ему я, стараясь не оборачиваться, – Особенно хорошо я запомнила как ты сделал мне предложение.

Антэро сделал его во время прогулки по королевскому саду. Сказал, что хочет сделать мне сюрприз, затем, бережно завязал глаза плотной тканью и, нежно взяв меня за руку, провел вглубь сада.

Судя по звукам, он открыл какую-то дверь и провел меня внутрь. Туда, где в нос ударил ни с чем не сравнимый аромат моих любимых пионов. Такой свежий, чуть сладковатый, но не приторный, с едва ощутимой кислинкой.

Когда он позволил мне снять повязку, я была в таком шоке, что не могла вымолвить ни слова. Я оказалась в невероятных размеров теплице, сплошь засаженной нежно-розовыми пионами.

И прямо посреди всей этой красоты, в то время как за крепкими стеклянными стенами бушевала метель, Антэро медленно опустился на одно колено и протянул мне раскрытый футляр с восхитительным кольцом.

В тот момент я была настолько поражена, что некоторое время просто не могла сказать ни слова. Меня переполнял восторг, потрясение и нежность. Я была на седьмом небе от счастья, для меня это был самый запоминающийся день всей моей жизни.

Жаль только, воспоминания об этом дне практически сразу поблекли и растворились, стоило только Антэро бросить меня.

– Но еще лучше я запомнила, – продолжила я, почувствовав как глаза снова предательски защипало, – Как ты бросил меня. Не говоря ни слова, не отправив даже письма, будто все что у нас было для тебя ничего не значило.

В отражении стекла я заметила как выражение лица Антэро стало более серьезным, а в глазах появился недовольный блеск.

– Каролина…

Я даже вздрогнула. Причем, сама толком не поняла, почему. То ли потому что он впервые за все это время назвал меня по имени, то ли потому что в его голосе прорезалось явное негодование.

– …Оставь, наконец, в прошлом все плохое и найди в себе силы двигаться вперед, а не цепляться за воспоминания. Тебе может показаться, что все сложилось просто ужасно, но, поверь, для тебя так действительно было лучше.

Первые пару минут я просто находилась в шоке, отказываясь верить в то, что Антэро сказал нечто подобное. Я развернулась к нему, чтобы посмотреть в его лицо, но не увидела там ни тени шутки. Напротив, Антэро был серьезней, чем когда-либо.

И это так сильно задело меня, что я просто не смогла сдержать своих чувств.

– Лучше для меня? – я замотала головой, едва сдерживая слезы, готовые политься из глаз, – То есть ты серьезно подумал, что будет лучше оставить меня одну на ступенях императорского дворца, в полном неведении о том, почему ты не пришел на нашу свадьбу? Что будет лучше не отвечать мне и прятаться за закрытыми воротами своей усадьбы? Что будет лучше оставить меня страдать, гадая что со мной не так и чем я могла тебя обидеть? Как тебе вообще такое в голову пришло?

Антэро молча смотрит на меня, но на этот раз где-то в самой дальней глубине его глаз я замечаю нечто, похожее на сочувствие.

Или это мне только кажется?

Если честно, я уже ни в чем не уверена, что касается Антэро. Он слишком сильно изменился за те два года, которые мы не виделись. Невозможно даже предположить что с ним случилось за это время, да и я не хочу этого знать, если честно…

Сейчас меня заботит только две вещи. Наша сорванная свадьба с Матиасом и состояние моего отца.

– Может, ты еще что-то помнишь обо мне, но совершенно точно не понимаешь моих чувств… – закрыв глаза, я снова отвернулась к окну, – …поэтому, прошу тебя, просто довези меня до дома и исчезни из моей жизни. На этот раз навсегда.

Не смотря на все мои усилия, несколько капель все-таки прорвались сквозь плотно сжатые веки и прочертили мокрые дорожки по щекам.

– Как и обещал, я довезу тебя до дома, – тем же уверенным голосом чеканит Антэро, – А вот по поводу второй твоей просьбы, ты просишь невозможного. Теперь ты – моя подданная и я несу за тебя ответственность. За твою жизнь, за твое состояние и за твое счастье.

Слезы окончательно хлынули из моих глаз.

Как бы красиво ни звучали его слова, а значат они только то, что Антэро от меня не отстанет…

Остаток пути мы проехали в молчании. Лишь когда мы подъезжали к моему дому, Антэро немного повернул голову, чтобы посмотреть в окно и отрешенным голосом сказал:

– Похоже, твой жених здесь уже давно. Вон как занесло его карету.

Я вскинула голову, чтобы убедиться в этом сама – ведь глубоко внутри себя я до сих пор отказывалась верить в то, что Матиас мог вот так просто оставить меня одну – и обомлела. Возле ворот действительно стояла его карета. Вся занесенная снегом, но с вполне узнаваемым гербом Малахитового рода на двери.

Я должна узнать все у него сама! Чтобы не получилось как с Антэро.

Под удивленный возглас Антэро, я выскочила из его кареты и побежала к дому. Если так можно сказать, учитывая, что пока мы ехали, снега навалило по щиколотку. Иногда я с огромным трудом сохраняла равновесие, особенно, когда сапог под снегом натыкался на какой-нибудь особо крупный и скользкий камень.

В итоге, добежав до входной двери, я едва не оказалась пришиблена ею.

В тот момент, когда я уже запрыгнула на крыльцо, дверь резко распахнулась, пролетев буквально в паре сантиметров от моего лица.

Я даже не успела толком испугаться, как на пороге появился Матиас. На его лице застыла пугающая ярость.

– Милый, что случилось? Я ждала тебя в замке, но ты…

Не говоря ни слова, Матиас обжег меня гневным взглядом и, грубо отпихнул в сторону, направился к карете.

Я, которая и до этого была в полнейшем смятении, сейчас вообще ничего не понимала. Во мне смешалось изумление, непонимание и даже страх. Я не знала как реагировать, я не понимала что делать и как себя вести.

Но хуже всего было то, что случилось дальше.

Когда на пороге дома появился мой отец. На лице которого застыло выражение полнейшей безысходности.

– Папа, – тут же кинулась я к нему, – Что с тобой? Что здесь случилось?

Глава 8

Антэро

Каролина выскочила из кареты и, подхватив длинную юбку платья, кинулась к дому.

– Не думал, что твой жених… – начал я, но она даже не обернулась.

Я молча смотрел ей вслед, а в голове настойчивым эхом бился её голос:

«Исчезни из моей жизни. На этот раз навсегда.»

И я не мог винить её за эти слова. Просто не имел права. Я полностью осознавал то, как жестоко поступил с ней два года назад. Я ненавидел себя за этот поступок. Ненавидел и за ту боль, что причинил Лин.

Но я просто не мог поступить иначе.

И, если бы передо мной снова встал тот же выбор, который разделил наши судьбы два года назад, я сделал бы это снова.

Как бы не было больно мне, как бы не было больно ей.

Просто потому что так действительно будет лучше.

В этой части я ее не обманывал. Я вообще никогда ее не обманывал – все мои чувства были искренними и правдивыми.

Да не так…

Только с ней все мои чувства были правдивыми, а я сам – настоящим. Только рядом с моей Лин я мог забыть о том, что я представитель одной им императорских ветвей и побыть самым обычным мужчиной, потерявшим голову от любви.

Я сжал зубы с такой силой, что те заскрипели.

Когда я настоял, чтобы Лин села в мою карету, я и правда хотел лишь оказать ей небольшую услугу, ничего больше. Но чем дольше я находился рядом с ней, тем глубже я оказывался в прошлом и тем сильнее во мне вспыхивали давно погребёнными под гнётом времени и долга чувства.

Тоже самое произошло и утром, когда я увидел ее во дворце, одетую в свадебное платье.

Первая мысль была, что меня посетил призрак прошлого.

И только спустя некоторое время я понял, что Каролина была настоящей. Более того, она решила связать себя узами с новым главой Малахитового рода, этим жалким слизняком.

И, хоть наши судьбы с Лин давно разошлись в разные стороны, я не мог позволить себе дать согласие на этот брак.

Пусть она снова ненавидит меня, пусть говорит, все что вздумается, но я не отступлюсь от своего решения. Мне невыносимо больно обрекать ее на новые страдания из-за очередной сорванной свадьбы, но еще более бесчеловечно кидать ее в пучину отчаяния, которая захлестнет ее после свадьбы.

Если ради того, чтобы защитить ее еще раз, мне нужно будет стать жестоким тираном, я стану им. И первый, с кем я разберусь, будет Матиас Кариалло.

Кстати, о нём.

Лин взлетела на крыльцо дома, и её едва не сшибло резко распахнувшейся дверью. Наружу вылетел Кариалло, который, грубо отпихнул её, поспешил к своей карете, занесённой снегом.

Внутри меня разом вскипела дикая ярость, я распахнул дверь кареты и спрыгнул в снег. Шагнул наперерез Матиасу и прорычал:

– Куда вы так спешите, герр Кариалло? Ослепли настолько, что даже не удосужились поприветствовать своего императора?

Матиас резко притормозил, вскинул на меня глаза. Побледнел так, что его лицо превратилось в расплывчатое белёсое пятно в синих потёмках зимнего вечера.

– Ваше величество! – он выглядел сбитым с толку: не каждый день увидишь возле дома твоей невесты экипаж императора, – Какая неожиданная встреча! Вы оказываете великую честь этому дому…

Я не стал долго терпеть словоизлияния этого червяка. Сделал резкий жест, пресекая бурный поток его величия, и угрожающе надвинулся на него, забыв обо всех правилах приличия:

– Убирайся отсюда, Кариалло. Не смей больше приближаться к дому Лотта. Держись подальше от Ли… Каролины. Это приказ.

Даже в сумерках было видно, как по его лицу пробежала тень.

– В-ваше величество, – непонимающе затряс головой он, – Я в чём-то провинился перед вами? Я не понимаю, чем вызвал такой гнев! Если я в чём-то виноват, дайте мне шанс загладить свою вину! Я готов пойти на всё!

Интересно, он действительно настолько недалёкий или прикидывается?

– Не утруждай себя пустословием, – оборвал я его, – Мне известно про тебя всё. Если я увижу или узнаю, что ты ещё хоть на шаг приблизился к Каролине… хоть посмотрел в её сторону, пеняй на себя. Я лично позабочусь о том, чтобы стереть тебя из этого мира.

До меня донеслось хриплое дыхание со стороны Матиаса. Наткнувшись на мой гневный взгляд, он опустил взгляд и принялся кланяться.

– Я всё ещё не понимаю вас, мой император, – надрывно бормотал он, – О чём вы говорите?

– Я говорю о том, – процедил я, не спуская с него глаз, – Как такой жалкий червяк смог стать главой Малахитового рода. Дракон без каких-либо способностей, самый слабый и презираемый из всей четверки малахитовых братьев. Именно они должны были возглавить род. Но, по какой-то нелепой случайности, со всеми ними произошли несчастные случаи. Кто-то свернул шею, упав с лошади во время охоты, кто-то провалился под лед, а кто-то погиб от неизвестной болезни. Я ничего не перепутал?

– Что вы имеете в виду, ваше величество? – не поднимая головы, глухим голосом спросил Матиас.

– Лишь то, что это если бы не это странное стечение обстоятельств, ты бы никогда не занял место главы рода, – повысил голос я.

– Это… не больше, чем совпадение, ваше величество… я до сих пор переживаю уход своих дорогих братьев… но еще больше я переживаю из-за того, как вам в голову могла прийти мысль, что я как-то причастен к их смерти…

Хоть Матиас и продолжал кланяться и извиняться, от моего взгляда не ускользнуло то, как сильно изменились его движения. Матиас в ярости сжал кулаки, а на его скулах заиграли бугристые желваки.

Кроме того, Матиас еще ниже опустил голову. Вот только теперь, я был уверен, что сделал он это специально – чтобы я не увидел его глаз. Или то, что отражается в них.

Например, ярость из-за того, что мои слова попали точно в цель или раздражение за свое унижение.

Сейчас как никогда ранее я убежден, что все это его подобострастие лишь напускная игра. Единственная цель которой – сбить с толку, заставив оппонента поверить, что перед тобой ни на что не годное ничтожество.

И, тем не менее, хоть у меня и нет никаких доказательств, что именно он избавился от своих братьев, чтобы стать во главе рода, я готов поклясться, что это действительно так. Хоть пока и не понимаю зачем ему это. Отплатить за все свои унижения? Доказать свою важность? Или же он претендует на что-то большее?

Хоть Малахитовый род всего лишь девятый в иерархии императорской ветви, но он так же может претендовать на трон. И, страшно подумать что случится, если это место займет такое ничтожество, как Матиас.

Впрочем, этим совсем скоро займутся имперские дознаватели. А для меня сейчас достаточно и того, что ему зачем-то понадобилась Лин.

Даже глупцу будет понятно, что дело здесь не чисто. Иначе, зачем главе драконьего рода связывать себя узами брака с пусть самой искренней и заботливой девушкой, которых я когда-либо встречал, но не имеющей за собой ни выдающейся родословной, ни внушительного состояния.

– В любом случае, я тебя предупредил, – припечатал я, – Если хоть раз я увижу тебя рядом с Каролиной Лотта, ты будешь завидовать своим погибшим братьям.

На этот раз Матиас поднял голову и я успел заметить в его глазах промелькнувшую ярость. Он быстро спрятал ее под маской покорности, но в словах, которые он произнес, я услышал отголоски его обиды и ненависти.

– Не беспокойтесь, ваше величество, вы никогда не увидите нас с Каролиной, – уголок его рта дрогнул, расплываясь в зловещей ухмылке.

Я не сразу понял, насколько мрачно и двусмысленно звучит сказанная им фраза.

Глава 9

– Что с тобой, папа? – бестолково повторила я, сжимая его руку, – Не стой на пороге, на улице зима, ты простудишься! Пошли домой.

Отец молча посмотрел на меня, и на секунду мне показалось, что он меня не узнаёт – такая длинная пауза повисла перед его ответом. Потом он тяжело вздохнул и кивнул.

– Пошли, дочка. Вот, волновался за тебя, хотел узнать, что и как…

– Для этого необязательно было выходить из дома, – мягко пожурила я его. Сзади послышалась какая-то возня; оборачиваться я не стала, но краем глаза заметила, что Антэро вышел из кареты и о чём-то беседует с Матиасом. Кажется, этот разговор не доставляет удовольствия ни ему, ни моему жениху.

Уверенно взяв отца за руку, я бережно, словно маленького ребёнка, провела его в дом, усадила на старенький диван в гостиной. Сняла со спинки чуть побитый молью, но всё ещё добротный вязаный жилет, и положила ему на плечи.

– Отдыхай, папа, – преувеличенно жизнерадостно сказала я, – Сейчас сделаю тебе твоего любимого липового чаю!

Отец рассеянно кивнул, но, судя по его отсутствующему взгляду, мыслями он был где-то далеко. Я направилась в свою комнату, чтобы наконец-то скинуть опостылевшее подвенечное платье, как вдруг мне в спину прилетел вопрос, заданный тихим отцовским голосом:

– Что случилось во дворце, энкели?

Я застыла на пороге, как вкопанная. Энкели – ангелочек мой – так нас с сестрой называла наша мама, а вот отец не любил всех этих, как он выражался, «телячьих нежностей», и услышать от него подобное было сродни грому среди зимы.

Сглотнула, глубоко вздохнула, беря себя в руки, и преувеличенно бодро ответила, с улыбкой повернувшись к нему:

– Всё в порядке! Небольшие неурядицы, но мы их уладим.

Отец пристально смотрел на меня, и моя улыбка дрогнула. Очень хотелось броситься к нему, обнять и излить душу, но, в то же время, не хотелось лишний раз тревожить. Не в его состоянии…

После того, как мама покинула нас, отец очень сильно сдал. Он замкнулся, стал молчаливым, а потом и вовсе начал стремительно худеть. Он стал частенько отказываться от еды, а под глазами у него появились тёмные мешки, волосы побелели совсем, и сейчас уже ничто не напоминало того пышущего жизнью и здоровьем весельчака, каким Ирума Лотта, мой отец, был когда-то.

Я отчаянно гнала от себя назойливый голосок разума, нашёптывающий, что уж очень эти симптомы смахивают на те, что были у мамы незадолго до её ухода.

– Матиас рассказал мне всё, – голос отца был скрипучим и похожим на потрескивание сосновых поленьев в печке, – О том, как новый император вышвырнул вас из дворца, не дав своего благословения.

На меня навалилась безнадега.

Отец был так рад предстоящей свадьбе… говорить как есть значило еще больше выбивать у него из-под ног землю.

– Все очень сложно, – дрогнувшим голосом ответила я, так и не решившись сказать ему всю правду.

– То есть, вы получили его благословение? – по-своему растолковал мой ответ отец и на его лице появилась такая яркая надежда, что у меня сердце защемило от боли.

– Не совсем, но…

– Тогда, все остальное уже не важно, – вздохнул он, враз сгорбившись и опустив голову.

– Не переживай так, пап, – кинулась к нему я, чтобы присесть рядом и приобнять за плечи, – Мы с Матиасом что-нибудь обязательно придумаем. Матиас сказал, что у него есть план.

Отец положил свою теплую жилистую руку поверх моей и тихонечко сжал ее.

– Спасибо, что пытаешься подбодрить меня. Но вряд ли это возможно, если император против.

– Но это правда…

Я хотела рассказать, как своими глазами видела, что Матиас разговаривал наедине с советником и тот даже выглядел как минимум заинтересованным в предложении моего жениха. Но, вспомнив об этом разговоре, я тут же вспомнила о самом главном. О том, о чем хотела расспросить его всю дорогу до дома.

– Папа, с тобой что-то случилось? Тебе плохо?

Отец поднял на меня подозрительный взгляд и настороженно спросил.

– А почему ты спрашиваешь, энкели?

Глядя в его глаза, пронизанные красными жилками от постоянного напряжения, я просто не могла соврать. А потому, сказала все как есть.

– От Матиаса я услышала, что тебе недолго осталось. Папа, о чем он говорил?

От меня не ускользнуло то, что на лице отца промелькнула сначала гримаса раздражения, а потом и безысходности. Тяжело вздохнув и отпустив мою руку, он кивнул.

– Я просил его не рассказывать об этом никому, особенно тебе, но… видимо, больше скрывать это не имеет смысла.

Сердце моментально остановилось и полетело вниз увесистым камнем.

– Не имеет смысл скрывать что? Папа, объясни…

– Кажется, меня коснулась та же болезнь, что унесла жизнь твоей матери, моей дорогой Аннели.

Теперь уже я почувствовала как меня поглотила волна отчаяния и обреченности.

Нет! Не возможно! Этого просто не может быть!

Я не могу потерять еще и отца… особенно после того, как мы все едва смогли прийти в себя после смерти мамы.

Но страшная правда в том, что я и сама в глубине души знала, что это может случиться. Не смотря на то, что отец постоянно отмахивался от своих болячек, говорил, что они от долгой работы и ему только стоит хорошо отдохнуть… я где-то в самой дальней глубине себя понимала, что это может оказаться чем-то гораздо более серьезным.

И сейчас, наконец, страшная правда прорвалась наружу, затопив меня болью и скорбью. До последнего я надеялась, что болезнь, которая унесла жизнь мамы окажется не заразной… но только что все мои надежды превратились в пыль.

– Аурелия знает? – дрожащим голосом, едва сдерживая рвущиеся наружу слезы, спросила я.

– Ни ты, ни твоя сестра не должны были этого узнать… – отвел взгляд отец, – По крайней мере, до тех пор, пока ты не вышла бы замуж за Матиаса.

– Но почему… почему ты не рассказал об этом раньше? – не смотря на все мои попытки, слезы все-таки поползли по моим щекам.

– А что бы это изменило? – глухим голосом ответил отец, – Для Аннели мы вызвали лучших лекарей, которых только смогли найти. Но ни один из них так и не смог понять что это за болезнь и как с ней бороться.

Хоть умом я и понимаю, что он прав, но сердце отказывалось принимать эту новость. Отказывалось верить в то, что скоро мы с сестрой окажемся одни.

– Но… неужели нет никаких шансов? Может, вызовем врачей еще раз? Может, за два года что-то изменилось? Может, они все-таки смогут как-то помочь?

На этот раз отец, ничего не говоря, прижал меня к себе. Я же, почувствовав тепло его тела, ощутив, насколько сильно он похудел за все это время, откровенно разрыдалась. Я отчаянно хваталась за его плечи, стискивала его в своих объятиях и втягивала носом домашний запах дерева и сочной листвы, будто отчаянно пытаясь навсегда сохранить в памяти эти ощущения.

– Вот именно поэтому я и не хотел рассказывать вам, – нежно поцеловав меня в лоб, прошептал отец, – Именно поэтому, я и заключил этот договор с Матиасом.

Его слова не сразу пробили кокон горечи, который плотно окутал меня, но когда смысл его фразы дошёл до меня, я неохотно отстранилась от отца и подняла на него ошарашенный взгляд.

– Что? Какой еще договор? О чем ты?