Текст книги "Туфельки от «Ле Монти»"

Автор книги: Мария Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Однако рассказ Никиты взял Федю за живое и разбередил его старые раны. Дело в том, что когда-то, лет восемь назад, он сам побывал в подобной ситуации, когда сильно влюбился, а первая жена не хотела давать развод и устраивала всякие подлянки Фединой возлюбленной.

– Вот стервь, ты смотри, – приговаривал он, слушая рассказ Никиты, – ну, курва, блин, шалава поганая, – говорил он в сердцах, перемежая эти довольно ласковые наименования менее цензурными. – Знаешь, Никит, я б таких потаскух убивал собственноручно, зря ты ее тогда еще не пристукнул суку.

Когда же Никита перешел к самому душещипательному моменту повествования, а именно к свадьбе, которая срывается из-за того, что эта «фря» выкрала паспорт у невесты, Федя зашелся сердцем, встал напротив друзей, снял с головы замасленную кепку с буквами «USA» на козырьке и, с силой бросив ее оземь, с чувством проговорил:

– Ну, Никит, бля буду, если через два дня не сделаю твоей новый паспорт. Веришь, нет?

Федя умел держать слово: за пять дней до свадьбы Ирина получила новый паспорт взамен похищенного и от страха, как бы он куда не пропал, хранила в секретере, запиравшемся на ключ. Федя, мастер на все руки, сам врезал им в дверь какой-то суперсекретный замок и «глазок», позволявший видеть практически все, что происходит на лестничной площадке. А чтобы обезопасить хозяев от посещений непрошеных гостей, он так ловко упрятал кнопку звонка под дерматиновую обивку двери, что отыскать его могли только свои.

– Пусть теперь, зараза, сунется, – грозил он кулаком кому-то за дверью, любовно оглядывая свою работу. – Накось выкуси.

– Ты бы еще автомат Калашникова поставил, – смеялся Петр, – а в «глазке» – оптический прицел.

– А что, – упрямился тот, – и поставлю, хорошая, блин, мысль. Да таких гадюк только отстреливать надо, – снова заходился он, вспоминая свои мытарства восьмилетней давности. – Подошла к двери – все, до встречи на кладбище.

Никита с Ириной пригласили Федю на свадьбу, тот долго отнекивался, краснея от неловкости и смущения.

– Ты что, старик, – кричал Никита, – да ты для нас такое сделал! Посаженым отцом у нас будешь!

Ирина тоже долго и настойчиво уговаривала его, и наконец Федя согласился, но сказал, что жена у него строгая и одного не отпустит.

– Какой разговор! – в один голос воскликнули будущие молодожены. – Конечно, с женой!

* * * 

Когда на следующий день Никита вышел из офиса и направился к своей машине, чтобы ехать домой, он с ужасом заметил возле вишневого «Москвича» до зубной боли знакомую фигуру, явно поджидавшую его. У Никиты была только одна задача: не вступать с ней ни в какие переговоры, которые, конечно же, перейдут в перепалку, за коей последуют мордобой и, скорее всего, убийство. У него даже челюсти сводило от одного вида этой женщины, и руки чесались – так хотелось ей вмазать.

Он подошел к машине, словно не замечая ее, и открыл дверцу.

– Никита, постой, – подбежала Алла. – Одну минуту, мне надо сказать тебе кое-что...

Никита сел в машину и включил зажигание. Алла стучала в боковое стекло, жестами умоляя его открыть. Машина резко тронулась с места, а женщина в шубе осталась на дороге, посылая вслед проклятия и сжимая кулаки в бессильной ярости.

Рассказав Ирине об этой встрече, Никита получил похвалу от невесты за свою выдержку, за то, что не вступил с этой злодейкой в переговоры, а просто сделал вид, что не заметил ее, что перед ним пустое место.

– Представляю себе, как она злилась, – предположила Ирина.

– Ну нет, – возразил Никита, – скорее всего, она очень довольна, она ведь не знает, что у тебя новый паспорт и что свадьба все-таки состоится.

* * *

 До свадьбы и до Нового года оставалось всего три дня, и они с Ириной решили проехаться по магазинам, а заодно купить велосипед «как у Дениса», чтобы Деду Морозу было чем порадовать Антона.

Они заехали в «Детский мир», но там им объяснили, что подобный товар поступает только в сезон, то есть лыжи, например, летом не купишь, а велосипед, соответственно, зимой. Ирина очень расстроилась, представив огорчение сына, когда тот узнает, что Дед Мороз не услышал его просьбу. Но Антон еще мал, и ему не понять, что по все еще действующим законам нашей торговли Деду Морозу остается приносить детям только лыжи да санки.

– Ничего, – сказал Никита, – это дело поправимое.

И они отправились в Сокольники к «Зениту», возле которого и купили у расторопного коммерсанта прекрасный двухколесный велосипед с «двумя маленькими колесиками сзади». Видимо, для Санта Клауса российский закон был не писан или, по крайней мере, на него не распространялся.

Затем они побывали еще в нескольких магазинах и напоследок заехали в салон для новобрачных на улице Вишневского. Несмотря на слякотную погоду и хлопья мокрого снега, падавшие из черной пустоты неба, настроение у них было отличное, они шутили, хохотали, и Никита настаивал, чтобы в каждом магазине Ирина что-нибудь обязательно выбрала для себя, потому что ему доставляло большое удовольствие оплачивать покупки своей будущей жены.

Переезжая от магазина к магазину и беззаботно веселясь, они и не подозревали, что на достаточном расстоянии, но, не выпуская из виду их «Москвич», за ними постоянно движется светло-бежевый джип. Люди, находившиеся в джипе, наблюдали счастливую парочку, которая если и была чем-то озабочена, то лишь своим счастьем, и которая ничего вокруг не замечала и замечать не хотела. Сразу было видно, что не за горами тот день, когда они станут единым и нерушимым целым под названием «семья».

Приехав домой и спрятав велосипед на антресоли, Никита решил сходить в сад за Антоном, пока Ирина готовит ужин. Подходя к скверику, расположенному между почтой и детским садом, тому самому, где Ирина лишилась своего паспорта, Никита услышал за спиной какой-то топот. Он оглянулся и увидел, что его догоняют трое: двое юношей в кожаных куртках и третий, постарше, в темном полупальто. Никита не сразу понял, что бегут именно за ним, но, когда осознал это, было уже поздно. Со словами: «Закурить у тебя, конечно, не найдется» они набросились на него, он получил сильнейший удар в солнечное сплетение и отлетел к скамейке. На секунду потерял сознание, а в себя пришел от резкой боли в затылке, которым ударился при падении, и от женского визга: «Ой, батюшки, убивают! Милиция! Милиция!»

Этот неожиданный крик, видимо, вызвал некоторое замешательство в стане нападавших, и Никита, воспользовавшись передышкой, собрав оставшиеся силы, в два приема уложил кожаные куртки на землю. Слышны были их стоны и проклятия. Старший, в полупальто, стоя в трех шагах от Никиты, готовился к прыжку. Он полез в карман, и Никита увидел, что в темноте что-то забелело в его руке. «Нож! – мелькнуло у Никиты. – Вот черт, как назло, «пушки» с собой нет».

Вдруг послышался истошный вой милицейской сирены, и человек в полупальто бросился расталкивать корчившихся на земле приятелей. Видимо, завывания сирены придали им сил, в считанные секунды они поднялись и бросились врассыпную. Никита кинулся за одним из них, который бежал как-то согнувшись, наверное, не вполне оправившись от удара. Неожиданно Никита споткнулся о какую-то корягу, растянулся во весь рост, а когда встал, потирая ушибленную ногу, убегавший уже исчез в темноте. Никита вернулся в сквер, но никакой милиции там не было, и тогда он, прихрамывая, направился в сторону детского сада.

Домой Никита явился в грязном пальто, с синяком под глазом.

– Мам, папа поскользнулся и упал, – с порога заявил Антон. – Ты не ругай его, знаешь, как на улице темно и скользко?

У Антона уже был горький опыт по части синяков и грязной одежды. Мама всегда ругала его и утверждала, что это – результат его плохого поведения. Но вот папа же хорошо себя ведет, рассуждал Антон, по лужам не скачет и под ноги себе смотрит, а все равно ведь упал, и пальто испачкал, и синяк у него под глазом. Все это опровергало мамину теорию, и Антон, жалея отца, тем не менее был доволен, пусть даже опровержение далось такой ценой.

Но мама и не думала ругаться, она была, напротив, очень испугана, и даже слезы выступили у нее на глазах.

– Никита, что случилось? – дрожащим голосом спросила она.

– Потом, потом... – отмахнулся тот и пошел в ванную.

– Я же говорю тебе: он упал, – повторил Антон, удивляясь такой реакции матери. Когда он сам приходил в грязной куртке, мама никогда не плакала. «Наверное, ей просто очень тяжело будет стирать папино пальто», – решил он про себя и успокоился.

Антону включили в комнате телевизор и разрешили там поужинать, что случалось крайне редко, в тех случаях, когда взрослым надо было срочно обсудить что-либо наедине.

Держа под глазом примочку, Никита рассказал Ирине о нападении в сквере,

– Жалко, этих сволочей рассмотреть не успел, – сказал он. – Но наверняка это те самые дебилы из ее свиты. С ними еще третий был, старше, помню только, вроде с усами. – Он задумался, вспоминая. – А может, без усов... может, тень так падала...

– Но они же совсем рядом были, – в отчаянии воскликнула Ирина, – как же ты не разглядел?

– Да уж, разглядишь тут, пожалуй, – вздохнул Никита. – Темень такая, ни одного фонаря вокруг. Да и быстро все получилось, в считанные минуты.

Ирина с ужасом подумала о том, что могло бы произойти, если бы милицейская сирена не спугнула бандитов. Ведь у них был нож, а Никита – безоружный.

– Сирена, конечно, вовремя подоспела, – сказал он. – Думаю, это, скорее всего, «неотложка» неподалеку проезжала, у них звук похожий.

Ирина была на грани истерики, но ей приходилось сдерживать себя ради сына, чтобы своим плачем не испугать и не расстроить ребенка. А Антон хотел еще раз примерить сшитый мамой костюм пирата, в котором завтра должен был появиться в детском саду на карнавале.

Затем Антона уложили спать, и Ирина наконец дала волю слезам. Она говорила, что если раньше у нее еще были какие-то сомнения по поводу Аллы, то теперь она сама не раз имела возможность убедиться, что это действительно злой, коварный и мстительный человек, а самое главное – определенно нездоровый, но нездоровье ее направлено почему-то против Никиты и, следовательно, против тех, кто его окружает.

Никита долго и терпеливо успокаивал ее, обещал постоянно носить с собой газовый пистолет и быть всегда начеку. Когда же он вспомнил о том, что давно пора было вывести Макса на прогулку, Ирина пожелала идти вместе с ним, решительно заявив, что одного его не отпустит.

Народу на улице почти не было, а освещение работало так, что из каждых десяти фонарей горел дай бог один. Ирина никогда раньше не обращала внимания на количество народа на улице и на плохую освещенность возле дома. Теперь же после двух нападений всего за одну неделю, после нападения на нее и главное на Никиту, она боялась темноты и безлюдья. Ей казалось, что за мокрым чахлым кустарником, росшим у подъезда, прячутся те самые бандиты в кожаных куртках, которые только выжидают момент, чтобы напасть на них с ножом. А ведь еще совсем недавно она подшучивала над Никитой, дескать, пуганая ворона куста боится. Сейчас Ирина сама напоминала ту ворону, и теперь ей было не до шуток.

Дома Никита позвонил Петру и рассказал ему о новом приключении. Петр выслушал друга молча и решительно произнес:

– Все, Ник, чаша терпения переполнена, с этим пора кончать.

– В каком смысле кончать? – не понял Никита.

– Ну, конечно, не в том, в каком ты подумал, то есть я не имею в виду кровопролитие, – сказал Петр. – Но надо что-то делать, принимать какие-то решительные меры...

– Какие же, например? – усмехнулся Никита.

– Ну, не знаю... – растерялся тот. – В милицию заявить, описать подробно все ее преступления... Потому что, согласись, разгром квартиры и угон машины – самые настоящие преступления.

Никита молчал.

– Извини, Ник, – спохватился Петруха, – что-то меня того... не туда понесло. Все понятно, конечно, милиция не поможет, доказательств никаких... Но я в отчаянии, Ник, – закричал он вдруг в бессильной злобе, – неужели мы, сильные, здоровые мужики, не в состоянии с ней справиться? Невозможно же подставляться постоянно!

– Да никто не подставляется, Петруха, – удрученно сказал Никита, – так само собой выходит. Слушай, у меня из головы не идет тот самый бежевый джип, помнишь, я тебе рассказывал?

– Ну?

– Как думаешь, можно будет через Федю узнать имя и адрес владельца? Номер у меня записан.

– А что, Ник, – обрадовался Петруха, – хорошая мысль! Так мы обязательно выйдем на кого-нибудь из их шайки. Если, конечно, номер не фальшивый, – добавил он.

Голос друга, искренне переживавшего за него, готового помочь и поддержать в трудную минуту, успокоил Никиту и вселил надежду, что не все еще потеряно и они сумеют найти способ остановить обезумевшую женщину и ее молодчиков.

– Слушай, Ириша, – обратился Никита к невесте, положив трубку, – может, Антона завтра в сад не водить, а сразу отвезти к Юлии Михайловне? А то опять пойдешь этим сквером в темноте...

– Что ты, что ты, Никита, – испуганно замахала руками Ирина, – об этом не может быть и речи! Завтра у них праздник, ты что, забыл? Он же так ждал его, так готовился! Нет-нет, завтра он пойдет обязательно.

– Да, действительно, – сказал Никита, – у меня как-то из головы вылетело, что он пират, извини. Ну, тогда послезавтра?

– Нет, у мамы послезавтра в техникуме новогодний вечер, – ответила Ирина. – Отвезем двадцать девятого, как договорились. Не лишать же маму удовольствия, у нее и так их слишком мало... – улыбнулась она. – Ну а я постараюсь не ходить этим треклятым сквером, пойду по улице, там всегда много народу.

Следующий вечер был посвящен бесконечным рассказам Антона о празднике в детском саду. Это был его первый праздник в кругу сверстников, поэтому впечатлений набралось намного больше, чем он мог выразить. Он то вспоминал, как напугал всех своим костюмом пирата, потому что многие поверили, что это настоящий разбойник с черной повязкой на глазу, то заговаривал про Деда Мороза, сомневаясь, что он всамделишный, поскольку на ногах его были не валенки, а такие же сапоги, как у папы.

Спать Антон не хотел ни в какую и согласился лечь в кровать только после того, как Никита намекнул, что Дед Мороз вряд ли захочет разносить велосипеды капризным детям, и после того, как Ирина пообещала взять его завтра из сада пораньше. Завтра Антона ожидало упоительное занятие: он сам будет наряжать дома елку, которая пока лежала связанной на балконе, а мама только немножко поможет ему. Потом родители отвезут его к бабушке, где он тоже будет наряжать елку, только маленькую и не такую настоящую, как у них. В общем, планов было много...

На следующий день после обеда Никите в офис позвонила Ирина. Она так рыдала, что вначале он не мог разобрать ни слова.

– Ирина, что случилось? – испугался Никита. – Ради Бога, успокойся и скажи членораздельно.

– Анто-он...

– Что – Антон? Ну?

– Антона похитили! – вдруг как-то хрипло, не своим голосом закричала она.

От этого сообщения у Никиты потемнело в глазах.

3

 Младшая группа детского сада гуляла во дворе с воспитательницей. Антон размышлял, успеет ли мама забрать его до того, как их уложат спать. А спать днем он очень не любил, потому что боялся пропустить что-нибудь интересное: вдруг синица опять прилетит к кормушке или появится во дворе Шарик, большой добродушный пес, любимец всех детей, который часто после обеда подходит к дверям кухни и послушно ждет угощения.

– Дети, не разбегайтесь, скоро идем обедать! – громко сказала Анна Васильевна.

Вдруг Антон увидел за железными прутьями ограды женскую фигуру. Это была не мама, но звала она именно его:

– Антон!

Антон подошел ближе и узнал ту самую тетю, которая не так давно приходила к ним.

– Ты помнишь меня, Антон? – ласково спросила она.

– Да, помню, – ответил малыш.

– Твоя мама попросила забрать тебя пораньше, – сказала тетя. – А то они с папой на работе задерживаются и придут поздно.

– Здорово! – обрадовался Антон. – Значит, не нужно будет спать. Ура!

Увидев, что Антон Савельев разговаривает с кем-то за оградой, Анна Васильевна подошла выяснить, в чем дело.

Алла объяснила, что она друг семьи, что Ирина Петровна неожиданно позвонила ей и просила забрать сына, поскольку вынуждена задержаться на работе.

– Зачем же так рано? – удивилась Анна Васильевна. – Может, лучше после полдника?

Антон не на шутку испугался, что тетя сейчас уйдет, а ему придется ложиться спать, и кинулся спасать положение:

– Нет, Анна Васильевна, мне мама обещала, что рано заберет, мне елку надо наряжать!

– Ну, раз такое важное дело, – улыбнулась воспитательница, – тогда, конечно, иди.

Придя часа полтора спустя за сыном Ирина узнала, что Антона по ее просьбе забрала их знакомая, высокая, в шубе, с длинными каштановыми волосами.

– А вы разве не просили ее забрать Антошку? – встревожилась Анна Васильевна, заметив, как та напряглась и побледнела. – Да ведь он подтвердил, что знает ее, что она недавно к вам домой приходила... Ирина Петровна, что с вами? – спросила испуганная воспитательница.

Но Ирина, не говоря ни слова, кинулась к двери и побежала домой. Дома она принялась звонить Никите, но был обеденный перерыв, поэтому трубку никто не брал. Она заметалась по квартире, не зная, что предпринять, и внезапно смысл того, что произошло, со всей очевидностью дошел до нее, она поняла, что сын в руках этой сумасшедшей женщины, которая может сделать с ним, что угодно. Эта мысль была настолько непереносима, что ей показалось, сердце не выдержит и разорвется. Она упала без чувств.

Ирина не знала, сколько времени пролежала без сознания, а когда очнулась, спасительные слезы пришли к ней.

Через полчаса после ее звонка Никита был дома и, заставив ее выпить две таблетки элениума, из бессвязных восклицаний, сопровождавшихся истерическим плачем, пытался восстановить общую картину случившегося.

– Надо срочно звонить в милицию, – решил Никита, понимая, что сама Ирина сделать это была не в состоянии.

Когда он подошел к телефону, раздался звонок. Незнакомый мужской голос, низкий и хрипловатый, произнес:

– Ты отец, что ли?

– Чей? – оторопел Никита.

– Ладно, кончай придуриваться, – рассердился голос. – В общем, пацан ваш у меня.

Тут только до Никиты дошло, что говорит похититель. От волнения Никита охрип и еле выдавил из себя:

– Где Антон? Что с ним?

Услышав эти слова и поняв, с кем он говорит, Ирина подскочила к нему, потеряв контроль над собой и беснуясь, стала вырывать трубку и что-то кричать.

– Где мой сын? – рыдала она. – Что они с ним сделали?

– Мать, что ли, там орет? – недовольно проговорил голос. – Скажи, чтоб глохла, а то разговора у нас с тобой не будет.

Никита в двух словах передал Ирине эту угрозу, и от страха, что действительно может своими криками помешать узнать что-то об Антоне, она замолчала и уставилась на Никиту, силясь понять по выражению его лица и по взгляду, о чем говорит похититель.

– В общем, так, – продолжал голос, – гони тридцать тысяч баксов – получишь пацана. Если в ментовку успел стукнуть, заявление забери, скажи, все, мол, в порядке. Врубился?

Никита настолько не ожидал подобного поворота событий, что взмок от напряжения и волнения. Хотя он читал и слышал об участившихся случаях киднэппинга, все равно до самого последнего момента полагал, что такое происходит только в кино или в детективных романах.

– Понял? – угрожающе повторил голос.

– Да, – вымолвил Никита. – В милицию мы не заявляли.

– Ну, это я еще проверю, – пообещал незнакомец. – В общем, запомни одно: сынок твой жив до тех пор, пока менты ничего не знают. Все. Потом позвоню.

– А где... – начал было Никита, но на другом конце провода трубку повесили.

Приехал Петр. Ирина почти безостановочно рыдала, Никита время от времени впадал в прострацию и неподвижно сидел, уставясь в одну точку.

– Надо что-то делать, – засуетился Петр. – Нельзя же сидеть сложа руки.

Перво-наперво он вывел Макса на прогулку, так как понял, что хозяевам сейчас не до собаки. Когда же вернулся, то почувствовал, что атмосфера немного разрядилась: Ирина, видимо под благотворным воздействием лекарства, уже не рыдала, а только изредка тихо всхлипывала и спорила с Никитой о том, стоит ли сказать родителям. Она все рвалась позвонить матери, но Никита был категорически против, считая, что для Юлии Михайловны это будет страшным ударом, последствия которого, учитывая ее возраст, непредсказуемы.

– Так ты что, предлагаешь вообще ничего не говорить? – удивилась Ирина.

– Нет, Ириша, я предлагаю не говорить до тех пор, пока можно сохранять это в тайне, – объяснил Никита. – Сами разберемся с этими бандюгами, без милиции и родителей, так мы скорее вернем Антона.

– Я тоже считаю, так оно вернее, – поддержал Петр. – Сколько, ты сказал, они требуют?

– Тридцать тысяч.

– Да-а-а... У тебя есть столько? – с сомнением осведомился он.

– Конечно, нет, – ответил Никита. – У меня и половина-то вряд ли наберется.

– Что же делать? Я ведь, ты знаешь, – Петр развел руками, – в материальном смысле плохой помощник. Гол как сокол, даже сберкнижки нет.

– Что, что... – проворчал Никита. – Машину продам, компьютер, технику всякую, гори она огнем... Займу, в конце концов.

Петр вдруг спохватился:

– Да, ведь действительно можно что-то продать. – Он подумал немного и сказал: – Знаешь, у меня есть столовое серебро, ну, ложки там всякие, вилки от бабушки еще. Мне-то они на фиг не нужны, мне что алюминий, что серебро, абсолютно все равно, чем есть, было бы что. А стоит, наверное, дорого, а, Ник?

– Ладно, посмотрим, – сказал Никита. – Во всяком случае, спасибо.

Зазвонил телефон. Ирина дернулась, но Никита перехватил трубку.

– Ну? – раздался тот же низкий голос. – Приготовил зелененькие?

– Мы согласны на ваши условия, – сказал Никита. – Но столько у нас нет, надо продать кое-что, занять...

– Ну, смотри, даю тебе время до завтра. Жене скажи, чтоб языком не трепала, чтоб шито-крыто все было, не то... – В голосе прозвучала угроза.

– Но нам бы хотелось знать, что с Антоном, как он? – быстро проговорил Никита, боясь, что незнакомец повесит трубку.

– Да жив-здоров, сидит у меня на даче, – ответил тот. – Он мне и номер телефона сам сказал. Смышленый пацан. Ладно, завтра позвоню, и чтоб все готово было.

Никита повторил Ирине слова незнакомца.

– Боже мой, какая дача? – ужаснулась Ирина. – А откуда же этот тип звонил?

– Ну, не знаю, – ответил Никита. – Звонок обычный, ты слышала, не междугородный. Значит, этот в Москве для переговоров, а с Антоном кто-то еще.

– Да, уж наверняка он не один действует, – подтвердил Петр.

Ирина снова заплакала, представив, что Антон сидит голодный в какой-нибудь темной комнате и страдает. А он так хотел наряжать сегодня елку! Слезы лились у нее ручьем.

Снова раздался звонок. Никита, сидевший возле телефона, сразу поднял трубку. Ирина прекратила плакать и тревожно взглянула на него. Звонила воспитательница из детского сада.

– Алло!.. Здравствуйте, Анна Васильевна... Да, все нормально, он дома... Нет-нет, все в порядке, не волнуйтесь, вы ее неправильно поняли... Нет, завтра Антон не придет, он будет у бабушки... Спасибо, вас тоже с наступающим...

В данных обстоятельствах Никите очень трудно было не сбиться с нужного тона и убедительно произнести те слова, которые надо было произнести, поэтому, положив трубку, он громко выдохнул, будто удалось наконец снять с плеч тяжелую ношу.

Ирина удивленно смотрела на него.

– Как, и Анне Васильевне ты не хочешь сказать правду? – вдруг закричала она. – Значит, по-твоему, и в детском саду должны считать, что ничего не случилось?

Никита подошел к ней и обнял за плечи.

– Успокойся, Ириша, – ласково сказал он. – Разве ты не понимаешь, что будет, если они узнают? Они же решат, что мы безответственные родители, и первым делом позвонят в милицию. Ну, а дальше... дальше, думаю, объяснять не надо.

Ирина поняла, что он прав, и заплакала еще громче. Петр, в волнении ходивший из угла в угол, остановился и сурово заявил:

– Ну вот что, слезами горю не поможешь, надо наметить свой план спасения Антона и... и продумать все детали и варианты.

– Ты имеешь в виду выкуп? – спросил Никита.

– Я имею в виду все, все обстоятельства, – пояснил Петр. – Значит, во-первых, судя по словам воспитательницы, увела его эта... манекенщица?

– Да, – тихо ответил Никита. – Я, кстати, звонил уже на Проспект Мира, там, конечно, никто не отвечает.

– А если поехать туда и как-нибудь проникнуть в квартиру? – предложил Петр. – Может, она сидит там с Антоном, а телефон отключила.

– Так она дверь ни за что не откроет, если с Антоном, – уверенно сказал Никита.

– Ну ладно... – Петр задумался, потом решительно произнес: – Нет, все-таки это необходимо проверить. Теперь, во-вторых, – деловито сказал он. – Ты с Федей связывался, ну, по поводу того джипа, помнишь, сам мне рассказывал?

– Нет, – растерялся Никита, – честно говоря, замотался, совсем из головы вылетело.

– Так вот, – проговорил Петр со значением, – надо узнать адрес владельца, он наверняка из той же шайки... или как-то связан с ними...

– И Антон, может, в его квартире! – воскликнула Ирина.

– Вот-вот, к тому и веду, – пояснил Петр. – Значит, у нас уже два адреса, по которым следует прошвырнуться: на Проспект Мира и к хозяину джипа.

– Хозяина-то джипа пока адреса нет, – напомнил Никита.

– Ну так звони Феде, чего тянуть? – поторопил его Петр. – Думаю, для него это не проблема.

Разговор с Федей занял не больше десяти минут. Тот ужаснулся, по-русски увесисто и цветисто обложил мерзавку, еще раз выразил сожаление, что Никита в свое время ее не пристукнул, и сказал, что даже его бывшая до такого не додумалась бы. Как только Никита заговорил о джипе, Федя с полуслова понял, что от него требуется, и велел продиктовать номер.

– Как адрес выясню через кореша одного в ГАИ, – сказал он, – сразу к тебе. Вместе поедем этих козлов давить.

Продавать машину Федя не советовал, сказал, что есть у него один клиент, который ссужает деньги под проценты, и обещал свести с ним Никиту.

– Не дрейфь, старик, – ободрил он на прощание, – может, деньги и не понадобятся, может, мы им сами такой пенальти организуем, что они до конца жизни заикаться будут.

После разговора с Федей Никита взялся подсчитывать свои финансы. Проверив содержимое сберкнижек и наличные, вспомнив должников и пересчитав облигации, он поделил полученную сумму на курс доллара. Вышло без малого шестнадцать тысяч.

– Ого! – воскликнул Петр. – А ты, оказывается, Рокфеллер.

– Да это я с долгами вместе посчитал, – сказал Никита. – Мне должны пять тысяч, а поди собери их за один день.

– Ну уж должникам-то ты можешь объяснить, что случилось, – проговорила сквозь слезы Ирина. – Они-то не пойдут в милицию.

– Действительно, такое дело, – согласился Петр, – объясни, что обстоятельства, мол, исключительные, пусть перезаймут у кого-нибудь.

– Легко сказать... – вздохнул Никита. – А если ответят – нет денег, и все? Не могу же я из них, как из Буратин, вытряхивать.

Петру не сиделось на месте, он постоянно вскакивал, словно готовясь бежать куда-то, и начинал взволнованно ходить по комнате.

– Ладно, позже обзвонишь их и выяснишь, – сказал он. – Сейчас, думаю, надо сгонять на Проспект Мира и проверить, нет ли кого в квартире.

– А как же Федя? – спросила Ирина. – Вдруг он позвонит или приедет?

Никита объяснил, что так быстро выяснить адрес владельца не сможет даже Федя, что это наверняка займет минимум два-три часа.

Друзья собрались в путь. Ирина хотела поехать с ними, она боялась оставаться одна, боялась, что просто с ума сойдет от неизвестности.

– Нет, – твердо сказал Никита, – тебе никак нельзя. Надо же кому-то быть у телефона. Может позвонить не только Федя, но и этот... как его... Вдруг ему еще что-нибудь в голову придет.

– А как же насчет выкупа, Никита? – волновалась она. – Где брать другую половину?

Никита успокоил ее, сказав, что вечером обзвонит своих должников, но в любом случае воспользуется услугами Фединого ростовщика, потому что такую сумму все равно не собрать, даже если они, продав все, останутся с голыми стенами.

Строго-настрого запретив ей рассказывать кому-либо по телефону о случившемся и взяв с собой газовый пистолет, друзья отправились на Проспект Мира.

– Ник, а ты номер дома и квартиры помнишь? – уже в машине робко спросил Петр, хорошо зная, что тот никогда у Аллы не был.

Никита даже притормозил от неожиданности, в суматохе он как-то не подумал о том, куда же конкретно они направляются. Минуты три он вел машину молча.

– Когда мы разъезжались, – медленно начал он, – помню, она говорила Наталье по телефону, что в ее доме магазин какой-то... постой-постой... «Подарки». Да, точно «Подарки», она так и сказала. А номер квартиры... – Он опять замолчал и задумался.

Дело в том, что всей практической стороной размена квартиры в Сокольниках и разъезда занималась Алла, и Никита вспоминал то время, как в тумане, он пребывал тогда в блаженном тревожном состоянии: с одной стороны, сбывались его надежды на освобождение от этой женщины, с другой – он никак не мог до конца поверить своему счастью и постоянно ждал от нее какого-нибудь подвоха. Ее координаты, естественно, никогда не интересовали Никиту, ему и в голову не приходило спросить у нее, например, номер новой квартиры, поэтому сейчас он пребывал в замешательстве, постепенно перераставшем в панику.

– Ну, в конце концов, номер и в ЖЭКе можно выяснить, – ободрил Петр, видя, что друг совсем скис. – Давай сначала этот магазин разыщем.

Петр, словно забыв на минуту о причине, погнавшей их на Проспект Мира, принялся, как Антошка, фантазировать вслух, что было бы здорово, если б они могли, как Маргарита у Булгакова, летать на помеле и просто заглядывать всем в окна, уж тогда они сразу нашли бы нужную квартиру и увидели все, что требуется. Петр вообще был большим романтиком.

– Гениально! – закричал вдруг Никита. – Ты гений, Петруха! Ну конечно же, Булгаков!

Петр оставил фантазии, спустился на землю и был очень взволнован: ему показалось, что друг от отчаяния просто лишился рассудка. Он с тревогой взглянул на Никиту.

– Пятьдесят! – продолжал бессвязно выкрикивать тот, но, заметив изумление Петра, наконец объяснил: – У нее квартира номер пятьдесят, понимаешь, я вспомнил, она говорила кому-то из знакомых: «У меня прямо булгаковский вариант».

– Надо же, – облегченно вздохнул Петр.

Чувство юмора вернулось к нему, и он ядовито проговорил: – Она, оказывается, читала «Мастера и Маргариту»? Никогда бы не подумал.

Дом, в котором находился магазин «Подарки», производил солидное впечатление своими размерами и серой каменной облицовкой. Они въехали под арку и оказались в огромном внутреннем дворе, куда выходили двери всех подъездов. Квартира номер пятьдесят располагалась во втором подъезде. Друзья поднялись на четвертый этаж, долго звонили, но, как они и предполагали, безрезультатно. Приложив ухо к замочной скважине, Петр прислушался, потом сказал: