Текст книги "Португальские каникулы, или Безлимитка и сто долларов (СИ)"

Автор книги: Мария Кукольник

Соавторы: Анастасия Калько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– А вы художник? – спросила она.

– Да.

– Вы американец?

– Да. Из Олбани. А вы?

– Из Хитерфилда, – Марджи посмотрела на часы. Еще два часа... А Ми-Ми, похоже, как всегда опоздает. Значит, можно пообщаться со случайно встреченным земляком, вольным художником.

– А что за картины вы пишете? – спросила она.

– Портреты за 15 минут, для заработка. И настоящие картины.

– Можете показать хоть одну?

– Нет. Я их оставляю там, откуда ухожу. Не таскать же холсты за собой. Могу показать альбом.

Они укрылись от ветра в небольшом кафе с видом на реку. Предположив, что проголодавшийся художник вряд ли прельстится микстом из морепродуктов или салатом из осьминога и бокалом портвейна, Марджи заказала две порции картофеля-фри с бифштексами и пирог с мясом, и впридачу – бутылку «Джонни Уолкера».

– Правильный выбор, – кивнул художник. – Что может быть лучше нормальной пищи. Этими выкрутасами, – он презрительно покосился в ту сторону, где на набережной находился супермодный национальный ресторан, – наесться голодному человеку невозможно.

Он расположился за столом, достал из сумки массивный альбом в потертой, но еще очень крепкой кожаной обложке, и протянул его через стол. Пока они ждали заказ, Марджи листала страницы, задерживаясь на каждом рисунке. Слишком много резких и острых углов. Слишком темные и мрачные краски. Слишком рельефные черты лица на портретах. Но чувствовалось, что это не претензии на оригинальничанье, а виденье мира художника; его восприятие... И от них невозможно было отвести взгляд

Внезапно Марджи ощутила на себе его заинтересованный взгляд. Подняла голову. И они встретились глазами.

– Сеньорита, а вы счастливы? – спросил он.

– Что? – изумленно подняла брови Марджи.

Они сидели на террасе, где разрешалось курить. Ожидая заказа, Марджи и художник закурили.

– Вы говорите, что «были американкой». Значит, почему-то бросили все, что было в прежней жизни и начали новую с нуля, на новом месте. Что вас к этому побудило? Проблемы с законом? Или мужчина?

– Ничего себе допрос, – изумленно покачала головой Марджи. Художник поднес зажигалку к ее сигарете:

– Вы ведь без труда читаете меню? Ну вот так же я читаю на вашем лице. Я вас изучаю потому, что это для портрета на набережной достаточно лишь воспроизвести внешний вид. А я задумал настоящую картину и хочу нарисовать не копию фотографии, а именно вас. Понимаете?

– Понимаю. И для этого лезете мне в душу.

– Возможно.

– А вы сами? Вы ведь не всегда ходили с мольбертом по набережным?

– Не всегда.

– Вы тоже бросили прежнюю жизнь и ушли в никуда?

– Да.

– Работу, семью?..

– Да, место директора ВИП-зала в банке. Дом и все имущество остались у жены. Дети уже выросли, у них своя жизнь, и мой уход не причинил им ущерба.

– И почему же вы ушли? – заинтересовалась Марджи. – Просто я знаю одну юную особу, которая непременно задалась бы вопросом: как можно оставить налаженную жизнь, прибыльную работу, дом ради того, чтобы странствовать по свету и рисовать портреты ожиревших туристов для подработки? И сочла бы вас «ку-ку»...

– Я понял, что занимаю не свое место, а работа в банке мешает моему призванию. Я художник, а не счетовод. А материальный комфорт меня меньше всего интересует. На все необходимое мне хватает. И я свободно могу заниматься тем, к чему у меня есть призвание. А это дорогого стоит. Ведь золотая клетка – все равно клетка. Только не всем это удается понять. Для этого надо использовать свою голову по назначению и иметь в ней мозги чуть побольше куриных...

Им принесли обед и бутылку «Уокера». Художник сноровисто откупорил бутылку и наполнил стаканы.

– Вы мне не ответили ни на один вопрос, – сказал он, ощупывая Марджи взглядом. – Почему вы бросили все, что было вам дорого? И счастливы ли в новой жизни?

– А если вы так лихо читаете по лицам, может, прочитаете ответы на свои вопросы? – усмехнулась Марджи, коснувшись своим стаканом стакана визави.

– Что за игру вы затеяли, сеньорита? – улыбка художника затерялась в его рыжей бороде. – Вы заметьте, что я не оставил без ответа ни одного вашего вопроса. В отличие от вас...

– А сами-то вы счастливы? – «в лоб» спросила Марджи.

Художник залпом осушил стакан:

– Да. Я занят своим делом и постоянно изучаю мир. Я был во многих странах и изучал их не по туристическим маршрутам, в дурацкой панаме и со штативом для селфи, а видел их подлинное лицо, без маски. Я ни к чему не привязан, ни от чего не зависим, никому не обязан, и полностью свободен. А разве это не счастье?

Он вопросительно посмотрел прямо в глаза Марджи:

– Разве вы сами не считаете, что свобода – это наивысшее счастье для человека с крыльями? Я вижу ваши глаза, и у вас взгляд человека, живущего навязанной жизнью и вынужденного подчиняться изобилию чертовски нелепых ограничений, но превратно истолкованное чувство долга мешает вам послать их к чертовой матери и снова быть собой, а не той, которую из вас пытаются вылепить. У вас взгляд несчастной женщины.

Марджи чуть не поперхнулась виски и привстала, чтобы возмущенно возразить, но художник подвинул к ней ее тарелку:

– Вижу, что задел вас за больное место? Значит, я угадал? И ради чего вы терпите бредовые рамки? Или ради кого?

– А вот это уже не надо, – Марджи взялась за вилку. – Давайте оставим в покое моего мужа. Он очень помог мне, спасал мою подругу и ее сестренку, когда они попали в скверную историю... Он рисковал жизнью, – запальчиво заключила девушка. – Я сама при этом присутствовала.

– Так. И вы в благодарность за его героизм...

– Я его люблю. А вы заходите уже слишком далеко... И к чему вы ведете этот разговор? Предлагаете и мне тоже закинуть на плечо мольберт и уйти куда глаза глядят?

– Не скрою, мне хотелось бы продолжить наше знакомство. Но я чувствую, что сейчас вы уйдете, и вряд ли мы еще встретимся. Я пойду дальше, а вы вернетесь в свою новую жизнь, которая полна острых углов и неудобных рамок, но вы стараетесь их не замечать потому, что благодарны своему мужу за помощь... И пытаетесь убедить то ли меня, то ли себя, что счастливы.

Марджи промолчала. Что-то мешало ей решительно возразить художнику потому, что ее слова вряд ли будут полностью искренними. Она действительно задумалась: «А счастлива ли я? В конце концов, все заварилось по глупости Кристель, которая приняла за мужчину своей жизни обычного бандюгу-»двойника" и не хотела ничего слушать, а в итоге ее пришлось вытаскивать из тюрьмы и скрываться на Меридиане... Я любила свою работу, самолет, полеты... Но все это осталось в прошлом потому, что как прежде быть уже не могло. И Седрик... Я помню, чем мы ему обязаны. Но я помню и то, как он пошел на поводу у капризной девчонки, которая даже не сожалеет о том, каких дров наломала. И снова я дала Седрику меня уговорить. Он умеет быть таким убедительным и обаять кого угодно. Он дал слово впредь не повторять ничего подобного и держит его. У нас счастливый брак... Счастливый ли? А разве редко мы ругаемся до того, что кажется, вот-вот раздеремся? В прошлый раз из-за того, на чем лучше ехать экспедиторам – верхом или в крытом экипаже – сцепились не на шутку. У него свое видение мира, у меня – свое. И может конфликты прекратились бы, если бы я научилась «искусству дипломатии», как говорит Мира, то есть во всем соглашалась бы с мужем. Но тогда получается, что прав этот художник, и я веду навязанный образ жизни, а из меня пытаются вылепить другого человека против моей воли? И Мира... Я пытаюсь наладить с ней отношения, а она даже не скрывает неприязнь, хотя я ее ничем не обидела. А ради чего, собственно, я тогда пытаюсь быть перед ней хорошей, если она все равно считает иначе? Почему я делаю вид, что не замечаю ее выпадов в мою сторону? Почему даже не дам понять, что меня это задевает? Щажу чувства ребенка с тяжелой судьбой? Но Ми-Ми уже давно не ребенок, и ее стресс из-за беспутной матери давно позади; почему же я и дальше безропотно разрешаю ей срывать на мне свои плохие настроения и даже не дам понять, что меня это обижает? Вот и получается, что я действительно стараюсь быть такой, чтобы всем нравиться, и забываю о себе? Я бросила свое призвание из-за того, что Кристель наделала глупостей, и Кристель по-прежнему моя подруга. И зачастую вместо благодарности за свои жертвы я получаю недовольные взгляды или неприятные разговоры. Тогда стоит ли жертвовать? Черт возьми! И что же мне остается? Забыть об этом разговоре и продолжать жить как прежде, или дождаться, пока Рейн и Вейра отпразднуют совершеннолетие и станут самостоятельными, и тоже взять этюдник или планшетку пилота и уйти, чтобы снова стать собой?"

– Или третий вариант, – произнес художник, и Марджи поняла, что последний вопрос, задумавшись, задала вслух. – Оставаться собой, а не становиться такой, какой вас придумали и хотят видеть, и жить как вам удобно, а не так, как требуют и как предписывают неведомо чьи и неведомо зачем придуманные рамки. Вот и выход.

Девушка отвела глаза, следя за свободным парением чайки над рекой. Она все еще не могла отделаться от мыслей, которые роились в голове под влиянием слов художника. Чтобы справиться с собой, Марджи снова закурила. Художник отошел к оркестру, что-то сказал дирижеру и отсчитал пару купюр.

– Вот, послушайте-ка, – сказал он, вернувшись. – Думаю, вы тоже знаете толк в этой музыке и поймете песню даже на чужом языке... И найдете в ней добрый совет.

Ты устала быть покорной,

Ты устала быть рабой,

Жить надеждой иллюзорной,

Отвечать на жест любой

Барабанит по стеклам

Дождь, как будто живой

Ты сейчас одинока

Открой, открой, открой!

Жизнь идет где-то за стеною

А ты в плену пустоты

О, как жаль, но всему виною

Мечты, мечты, мечты!

Ты пыталась стать жестокой,

Стать холодной, словно лед

Недоступной и далекой,

И живущей без забот

Жизнь идет где-то за стеною

А ты в плену пустоты

О, как жаль, но всему виною

Мечты, мечты, мечты!

– Жаль, что мы не встретились раньше, когда вы еще не знали своего застенчивого героя, – негромко сказал художник, снова наполняя стаканы. – Хотя, может, мы знали друг друга и были близки в другой жизни. Вы верите в реинкарнацию?

– Не разочаровывайте меня, – Марджи отпила виски. – Это вопрос в стиле типичного курортного донжуана в «гавайке» и панаме, который хочет закрутить необременительный курортный роман и выпендривается перед случайной знакомой. Вы на такого не похожи. Или я ошиблась?

– Я не собираюсь посягать на вашу супружескую верность. Если бы меня интересовал секс без обязательств, я бы предпочёл вон тех двух дамочек за угловым столиком... Даже по внешнему виду они выглядят недалекими пустыми куклами. То ли дело вы – прямая противоположность. У вас видны волевой характер, мудрость, красота, грация...

– Мне тоже интересно разговаривать с вами. Хоть вы и лезете мне в душу пыльными сапогами... И я бы не хотела, чтобы наше интересное общение превратилось в банальную грязь. Я не из тех, кто едет на курорт за «приключениями» определенного рода, а потом плачет от чувства греховности и поливает помоями мужа, который «сам виноват» в том, что зарогател.

– Я это заметил, поэтому и заговорил с вами. Если бы вы оказались одной из искательниц приключений, я бы даже не подошел к вам.

Когда они пили кофе, Марджи увидела вдали на набережной знакомую радужную шевелюру и экзотическую индийскую кофту Миры; девочка стояла у перил, любуясь рекой и посматривая на часы.

– О, мне пора, – она потянулась, чтобы залпом допить кофе, но художник жестом остановил ее:

– А, это та молодая особа, которая не поняла бы мой дауншифтинг?.. Кстати... Как ваше имя?

– Мардж.

– Очень приятно. Чарльз.

– Не Стрикленд ли? – улыбнулась Марджи.

– Нет. Николсон. Мардж, вы поняли, о чем я вам говорил? И о чем была песня? Зачем вы будете второпях глотать горячий кофе и обжигаться? Допейте его не спеша. Докурите свою сигарету. Подумайте о себе, а не об удобстве других. Или вы боитесь, что девушка может отправиться на поиски; превратно истолковать увиденное и с кем-то поделиться своей трактовкой? Но факт остается фактом, мы просто сидим на открытой террасе и обедаем, и ничего более. А если кто-то настолько испорчен, что всему придает извращенное толкование, это ведь его проблемы, а не ваши. И вы не обязаны ошпариваться кофе только чтобы дураки «чего не подумали». Вы знаете, что ничего плохого не делаете. И это главное. Вы правы перед своей совестью и не нарушили нормы буржуазной морали и долг перед мужем. И если девушка неглупа, она и сама это поймет...

Уже когда Марджи вышла на набережную, Чарльз окликнул ее:

– Ваш портрет будет моей лучшей работой. И, когда я спрашивал о реинкарнации, я вовсе не использовал донжуанский прием. У меня на самом деле чувство, что когда-то мы знали друг друга...

– Кто знает, кто знает, может быть, – задумчиво ответила Марджи. И, поправив на плече ремень сумки, поспешила навстречу Мире. «А все-таки, что бы он ни говорил, а моя жизнь удалась. И, хоть мы с Седриком и спорим – но другого мужа мне не нужно. И чем попрекать его за единственную оплошность, когда он сдуру или по доброте душевной уступил просьбам своенравной девочки, я должна вспомнить, что тоже перегибала палку. Ну а насчет того, что всегда и везде можно оставаться собой и не подстраиваться под других... Это я и сама знаю! И я буду собой!».

– Привет, Ми-Ми, – сказала она. – Ну что, может, обменяемся впечатлениями, пока ждем портала? Как прошел твой день?

* МИРА (Текст Марии Кукольник)

Прошагав примерно 5 минут, Мира Холивел не прекращала бухтеть:

"100 долларов! Да он гонит! Нет, хоть бы 500 бы оставили! И это называется "безопасность членов королевской семьи?! За свою бабу позаботился, безлимитку по-быстрому подсунул, а мне ?!И главное еще такие умные...

-"Если надо, попроси у Мардж...Ага, мне что, 10 лет что бы клянчить деньги?

"Ему-то, кому как, знать бы...И все он, зараза знает, что я просить – терпеть не могу...

Ну разве что, если это инвесторы,"– немного успокоившись, все же признала Мира.

Хотя дело с инвесторами лично с глазу на глаз ей доводилось иметь всего раз. И большим успехом встреча не увенчалась, но по крайней мере Холивел знала, что в таких случаях либо разбалтывать, расхваливать, либо молчать. И этот случай, оп мнению Миры не требовал обязательных убалтываний.

Ну, знач и так, все-таки на соточку можно выжить.

Мира остановилась и вздохнула.

Что у нее есть?

100 баксов; флешка, сейчас абсолютно бесполезная, телефон с наушниками и, собственно, все. Это было все ее богатство в карманах. Ни сумочки, ни рюкзачка, ни курточки.

Правда, отсутствие куртки было к лучшему – на улице стояла как минимум 30 градусная жара.

Мира все еще не знала где она находиться, но по атмосфере маленьких улочек, стен, поросших мхом и плиточкой Азулежу (названия которых Мира, конечно, не знала) навели ее на осознание, что она в где-то в Европе, точно. Красные, терракотовые крыши, никаких пробок, высоток и заводских труб...

Мира как раз забуксовала где-то в парке. На кафешках было написано либо "открыто», либо «закрыто», и какие-то коверканья кириллицей, которые наша американка снова не понимала и даже не понимала, что это вообще за язык.

Тут же ей пришла мысль в голову: воспользоваться навигатором!

Но тут же пришел незамедлительный облом: Роуминг не подключен...

-ААААггггр! Да в какую я ж****у мира попала?!!!-рявкнула Мира

И неожиданно на нее посмотрело немало людей, от чего Мире стало чуть ли не впервые за столь долгое время даже чуть-чуть неловко.

Это чувство натолкнуло ее отправиться туда, куда идут все американцы, где бы они не были...в эту обидеть -обитель. В этот заветный кусочек родины, который с тобой везде, куда ты едешь, если ты нормальный белый турист.

Да-да, конечно!

В Макдональдс!

Спросив у парочки прохожих, которые указали пальцем, Мира побродила по улицам еще минут 20...И заодно поглазела на красивые дома...Нашла свою зону комфорта и сразу же врубила навигатор

-Порту...а это...а это Португалия...Ну офигеть, прямо очень рядом...Ой...

Мира купила детскую, самую дешевую колу и отправилась туда, где ориентировочно должен был быть пляж.

Идти на пляж ногами было довольно долго, час с копейками.

Но Холивел решила принять этот вызов.

Послав куда подольше беспокойство, что разрядиться телефон, она включила музыку и смело ринулась к своей цели.

«А все-таки...Я раньше никогда не была в Европе...»– спустя 15 минут подумала Мира, разглядывая домишки, храмики, некоторые в деталях.

Затем она даже плеер выключила.

На улице было спокойно.

Мало людей, нет суматохи, нет подавляющей активности, которая была в Нью-Йорке. Именно там Мира росла до того, как переехала в Хезерфилд. В Хезерфилд было тихо и спокойно, но не потому что люди могли позволить себе там не метушиться, а потому что население было в разы меньше...

Однако,

Глядя на розслабон царствующий на большинстве прохожих портовцев, Мира стала сомневаться в своих помыслах.

« А тут и правда все такие довольные, улыбаются»,– усмехнулась и она.

Все-таки Холивел не выдержала и проехала немного на автобусике. Но у него тут был мини-маршрут, и то, в близи от пляжа.

На пляже было чуть больше народу, чем городе.

Вероятно, это было связанно с тем, что был будний день и все жители работали.

Мире уже достаточно прилично напекло голову, и она решила зайти в магазинчики к пляжу.

Начала мерять очки. Получалось, если купить очки, шляпу и крем от загара, выйдет 53 доллара.

Мира не была уверена, что ей этого хватит, что бы прожить до завтра и купила лишь шляпу и очки, сэкономив 13 долларов.

Довольная новой светлой шляпкой под солому со свисающими с нее ракушками и очками -кругляшками с фиолетово-розовым стеклом, Мира было-направилась к самому пляжу, как тут, не успев пройти всего пути, ее загадила чайка...

-Ооо, ксоо, Боже...Вот за что мне это, а? -опечалилась девушка.

-Мисс, не переживайте, вы можете постирать одежду,-сообщила Мире бабуля, мимо проходящая с пакетом хлеба

-Где же? -уцепилась за слова Холивел.

-Вот,-указала жестом жительница,-Лавандерия.

-Что? -округлила глаза Мира

-Лавандерия. Стирка! -показала жестом бабуля и поспешила по своим делам.

-Лавандерия? Ну пошли посмотрим, что за Лавандерия такая, взбодрилась Холивел.

Когда Мира пришла в Лавандерию, она все поняла. Оказалось, что лавандерия – прачечная по-португальски. А у местных есть такой обычай: стирать вещи вручную. И каждый может прийти и постирать что ему нужно, как на тусовку.

Единственное, тут были преимущественно домохозяйки возрастом от 45, но Миру это ничуть не смутило. Здесь пели песни и обсуждали местные новости...

Холивел быстро выпросила себе кусочек была с щеткой и начала чистить тунику. Пятна были там не большие, поэтому долго Мире и возиться не пришлось.

Но туника теперь была мокрая.

И Мира, будучи в одном бюстгальтере, закинула тунику за плечо, поблагодарила домохозяйку и пошла на пляж.

Ступив на пляж, она еще раз прокляла Седрика, потом себя, а потом Мардж, за компанию, потому что песочек был пекучим. А Мира прибыла сюда в кроссовках...Шляться по пляжу в кроссовках было...По малой мере не удобно.

Но...Мира быстро запрыгала по "темным точкам». Это такие точки-тени, от шезлонгов и зонтиков, которые пустовали или давались на прокат.

Найдя бесплатный козырек, как ни странно, тут такие были, Мира решила рискнуть и искупаться.

Спрятав деньги и телефон на дно джинсов под шляпу на свою личную ответственность, она пошла в водичку.

Нереальным наслаждением оказалось купание в прохладно воде после пыльной гульни по городу. На самом деле у Миры ушло вдвое больше времени на гуляние, чем предполагалось по минимуму.

Так и провела остаток дня она на пляже.

И несмотря на то, что пряталась все время в теньке, сгорела. Ведь когда в воде, все равно под солнцем...Но вода притупляет это чувство.

Мира поняла, что отель она снимать не будет.

Лучше купить полотенце, а остаток потратить на еду.

Так и сделала. выделив себе 20 долларов на большое полотенце, которое намеривалась использовать как одеяло, Мира поделила остаток так, чтобы хватило на ужин, завтрак и обед.

И того, после покупки полотенца, она отправилась посмотреть, что предлагает местная кухня. А кухня предлагала кофе и хот-доги...

Мира скривилась...

-А есть из Рыбы что-нибудь?

Если город называется Порту, то тут наверняка должен быть порт поблизости?)

-Ее, так это надо на Ероишь де Франца,– ломаным английским пояснил парень у кафе-бич стойки,-Но...Это завтра. Завтра свежайшая риба!

-Ага, ну что ж, ясно...Ну давай уже свой хот-дог,-согласилась Мира

Натянув уже трижды высохшую тунику и шорты, Мира укуталась полотенцем и уснула.

Спокойная, довольная и счастливая.

Утром ее разбудили чии-то руки:

-Сеньорита, бла-бла-бла-бла! -поняла Мира.

-А? Что? Я не понимаю...-спросонья пробормотала девушка.

-Солнце лучи попадать кожа сгореть,– услышала она в ответ.

И вообще это были руки мальчика. Видимо, местный попрошайка.

-Ааа, ой, спасибо,– быстро очухалась Мира,– мерси.

Быстро очухавшись, девушка вытрусила из одежды песок и пошла в указанном направлении, к рыбной улице.

Было тут, конечно, потрясающе.

Целая улочка грациозных дядечек, которые с понтом и нескрытным удовольствием готовили свои деликатесы.

И хотя тут готовились не морепродукты, типа щупалец осьминога, а именно различная рыбка, пахло вкусненько. Мира была всеядной, то есть не только мясо, но и рыбу тоже употребляла, поэтому запах ее очаровал.

И тут же ей судьба улыбнулась и попалось кафе с вай-фаем бесплатным.

Ассортимент был большой: жареная сардинка, скумбрия, треска...Ну и много разных подвидов и видов сардины. Ее мира и выбрала и три жирнющих сардины обошлись всего в 6 долларов.

Неподалёку сидел парень в красной футболке с целой тарелкой каких-то палочек-щупалец. Попробовав 1, он скривился, встал и ушел.

«Интересно,»– подумала Мира, подошла к столу и уволокла оставленную на произвол судьбы тарелку с непонятными шупальцами.

Видя то, что было оставлено гостем, то есть какие части он не кушал, она последовала способу и тоже расколупала поверхность панциря.

На вкус оно оказалось скользким, слизким, соленым и резиновым...

-Хмм... а вообще прикольно, наверное, сем все,– решила Мира. – А что, на халяву же.

А пока Холивел пировала вкусностями, ей надо было придумать, куда еще податься, потому что было лишь 9 утра, а до вечера еще бродить и бродить.

Мира особо долго и много не думала

Вбила в поисковик «топ 10 мест порту»

И первое что выдал ей поисковик...

-Аааааггааа, не может быть, восхитительнооо!!! – раздался крик радости.

Все снова посмотрели на Миру, но в этот раз ее это ничуть не смутило.

-Спасибо, миледи, еще никто так не отзывался о моей рыбе,– сказал повар и по совместительству хозяин кафе, и все заулыбались.

-О, да! – подхватила Мира.

Но радовалась она потому что оказалось, что тут...

Тут находиться книжный магазин, по образу которого была создана декорация для фильма «Гарри Поттер», перемещающиеся лестницы.

Конечно, Мира погнала туда.

По дороге она увидела интересное явление: куча людей залезло в магазин у Костела и что-то энергично покупали.

Из интереса, Мира тоже зашла.

А там...Продавали восковые органы. Сердца, желудки, мозги, уши, рты, ...Младенцы и конечности.

Мира решила по-приколу купить себе ноги и ...Мозги для Мардж.

Затем все это следовало отнести в храм, помолиться своему богу и оставить ему на алтаре.

Тогда он вылечит твою, определенную часть тела.

Мира не стала сжигать. Пока что оставит как сувенир.

Затем она наконец-то добежала до магазина-библиотеки.

К сожалению, что бы...ВОЙТИ В МАГАЗИН надо было заплатить за билет! 6 долларов!

Но оно того стоило.

По легенде, Роулинг именно тут придумала образ внутреннего холла для школы. Не хозяин -фанатик сделал под свои вкусы, а наоборот...

Книги тут продавались.

Людей было тут немало, но и не много. Поэтому селфи удалось сделать, но спокойно посидеть в тишине нет)

К вечеру Мира покинула магазин и потопала пешком в парк, потому что автобусы уже перестали ездить.

Недалеко от места встречи Мира прицепилась к местному продавцу магнитиков и брелочков. Выбрав заветный брелочек, повесила его на джинсы и стала у того самого места, где они расстались.

ЭПИЛОГ (написано обеими авторами в форме диалога).

Завидев Мардж, Мира усмехнулась.

-Привет,– помахала рукой Мира,– как дела?

– Супер, – ответила Марджи. – А как твое ничего?

-У меня для тебя подарок,– усмехнулась Мира, и протянула Мардж мозги.

-Что это?

-Это сувенир из церковной лавки,– объяснила Мира,– они там продают разные органы и части тела. По легенде надо помолиться и тогда Иисус тебе поможет, исцелит твою часть тела.

-Ты мне мозги купила?

-А себе ноги. Просто...Больше там ничего не было,– сказала Мира, показав свои белые стопы,– Мне тут очень понравилось...Тут очень спокойно...

Мира поправила шляпку и сняла розовые очки с глаз.

– Ми-Ми, – хмыкнула Марджи, взяв сувенир и рассматривая его, – ты все-таки просто кошмар.

Но это прозвучало не сердито, а скорее добродушно. Почему-то сердиться не хотелось. Даже на выходки Миры.

– Ну спасибо, – Марджи с улыбкой убрала сверток с подарком Миры в свою новую сумку. – Оригинально. Все играешь... И даже нахамить мне в этот раз решила по-детски. Ну, а я купила тебе подарок как взрослому человеку, – она открыла свою сумку и достала оттуда упакованную в подарочную коробку с элегантной золотистой лентой статуэтку римской богини Минервы, купленную в магазине на набережной Рибейра.

Марджи не поскупилась и отдала за статуэтку солидную сумму. Рибейра была дорогим районом, но Марджи очень любила дарить подарки и старалась выбрать для каждого самое лучшее.

– Это что? – поинтересовалась девочка. Она напрягла память, вспоминая, чье это изображение, но в древней Греции и Риме богов было много, и запомнить всех сложно. – В смысле, кто?

– Минерва, богиня мудрости у древних римлян, – ответила Марджи.

– Намекаешь, что я тупая? – Мира подумала: то ли поблагодарить и тоже убрать подарок в сумку, то ли швырнуть им в Марджи.

– А ты на что намекала? – Беркли красноречиво похлопала по боку своей сумочки. – Мира, ты все-таки штучка. Ведь сама неправа, а вместо того, чтобы это признать, ершишься, как морской еж. Хоть бы извинилась что ли...

-Но почему? Почему я должна извиняться? -усмехнулась Мира. ,– я ведь говорю не на эмоциях, и не потому что чего-то там не осознаю. И даже не для того, чтобы показать, что я умнее, а кто-то тупее. Просто, когда меня доводят глупыми вопросами или аргументами, я отвечаю тем же. Тоже превращаюсь в тупую, сумасшедшую дуру. Поэтому я не стыжусь. И прекрасно понимаю, что мне могут ответить тем же. И не обижаюсь...Ну, практически...

Мира фыркнула, потому что в последнем она лукавила...не всегда она оставалась такой уж неприступной пофигисткой, но в основном же ее слова были правдивы

– Спасибо за откровенность, – Марджи поймала готовую слететь с головы кепку; ветер задувал сильно. – Ты хотя бы искренне говоришь, что думаешь. Я тоже. Но я хотя бы стараюсь делать это в более вежливой форме... И избегать излишней категоричности в суждениях. Кстати, для меня тотальное отрицание – уже давно пройденный этап. Думаешь, я не понимаю, что с тобой происходит? Прекрасно понимаю. Потому что помню. Сама такой же была... А может и осталась.

-Нет, не понимаешь,-оборвала ее Мира,– я так думаю

– И почему же ты так обо мне думаешь? – так как Седрик явно не спешил за ними, Марджи решила наконец-то расставить точки над "и". – Думаешь, я не вижу и не понимаю?.. Я всегда относилась к тебе хорошо, хотела подружиться. А ты меня едва терпишь. Почему так?

-Потому что… Потому что ты непонятная,– усмехнулась Мира,– ты всегда говоришь одно, а делаешь другое. И есть такие люди, которые воспринимают это нормально, а есть которых это возмущает и раздражает. Меня это раздражает. Я терпеть не могу тех, кто говорит, что знает, а сам не знает. Думает, что может, а как дошло до дела, не может. При этом еще хвастается. А потом вляпываеться и офигивает «а почему так получилось»? А когда таким людям что-то говорят, предупреждают, они кивают головой, типа «да-да», но не слушают. И наступают на эти грабли

– Я тоже считала взрослых старомодными, глупыми, скучными, все время делала назло, – призналась Марджи, – наказания не только не утихомиривали меня, а наоборот подстегивали. Все время хотелось «показать им» и «задать жару». Все время спорила, все отрицала, опровергала, протестовала, бунтовала, рубила правду... Мы с твоей сестрой были настоящим кошмаром Шеффилда... И даже в армии я всегда говорила правду в глаза генералам и доводила их… –  Марджи неловко повернулась, и очки не удержались на носу и плюхнулись в воду. – Черт... Утопила. Так я непонятная? Чем дальше, тем страньше. И что же тебе непонятно?

-А вот это как раз да, хамство, спорить с генералами, – Мира не повышала голос,– ты знаешь грань между хамством и «говорить прямо»?

– Если я вижу ошибку или намеренный дол... идиотизм, или подлость, то говорю об этом прямо и называю вещи своими именами, – покраснела Марджи. – Потому что кривить душой не умею.

– Ты говоришь одно, а делаешь другое и чаще потому что ты не знала, что говорила. Твою логику понять очень сложно… – заявила Холивел.

– Давай разберемся, – Марджи поудобнее умостила сумку на коленях и поставила пакеты с покупками, оттянувшие руки. – Сказать генералу, имея на руках все доказательства, что в его штабе берут взятки и нарушают правила – это хамство? Сказать любимому человеку «Ты неправ; я считаю иначе» – это хамство? И что это ты говоришь о том, что у меня слова с делом расходятся? Я не люблю кривить душой и говорю честно что думаю. Когда ты меня поймала на обратном? Ты уж если сказала: "А", говори и "В". Обвиняешь человека в чем-то – приводи конкретные примеры. Ну так что?

-Ооой,-Мира прикрыла лицо ладонью,– Так...Купи мне бутылку колы, иначе я не разговариваю! -Мира скрестила руки на груди и головой склонилась к ближайшему мини-магазинчику.

Марджи купила бутылку кока-колы для Миры и пакетик апельсинового сока для себя и вернулась к парапету.

– Вот, держи, – протянула бутылочку она.

-Мерси,– сказала Мира и села на бордюрчик

-вот скажи мне пожалуйста, зачем ты меня грузишь такими вопросами? Мардж... Я в отличии от тебя с генерала и не встречалась, откуда я по сути могу знать? Однако, я знаю, что такое «хамить начальнику». Любому, в какой бы то сфере ты не работала. Начальнику хамить нельзя, а то что ты называешь «говорит прямо» и есть хамство. Начальнику вообще свое личное мнение, свое «фе» выскакивать нельзя. Что тут такого тайного и непонятного? Блин, даже я это в 16 лет понимаю. А вот на счёт любимого... Я ж помню, что и как ты тогда седрика сказала. Ты была конечно очень прямолинейной, но считаю это низко. И грубо. И глупо. И вообще... Ты мало чем от меня отличается. Только ты кажется этому рада. Это странно