Текст книги "Прошлое в настоящем"
Автор книги: Мария Ильина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Дюкова вздохнула, встряхнулась, отгоняя воспоминания, пристально, по-новому осмотрела Таню, покачала головой.
– Неисповедимы пути Господни! Я всегда думала, что это нельзя просто так выбросить из жизни! Что ж, я вам расскажу кое-что, даже многое. А вы сами решайте, как поступать дальше. – И погрузилась в длительное раздумье.
Таня изнывала от любопытства, но изо всех сил заставляла себя молчать, чтобы не спугнуть удачу. Собачка натягивала поводок, стремясь обнюхать куст около скамейки, и наконец, отчаявшись, возмущенно затявкала на хозяйку.
Дюкова встрепенулась, будто резко проснувшись, и быстро зашагала назад к дому, жестом пригласив девушку следовать за собой.
Таня с интересом разглядывала чистый просторный подъезд, нарядную лестницу, уходящую вверх. Журналистка медленно поднялась на второй этаж. Звякнули ключи, скрипнула высокая темно-коричневая дверь. Просторная прихожая, старинная резная мебель из натурального дерева. Таня видела такую только в фильмах и, смутившись, сжалась у порога.
Дюкова, не снимая туфель, прошла в дальнюю комнату. Послышался звон стекла, шум падающих книг, шелест бумаги. Гостья, немного придя в себя, шагнула вперед, рассматривая картины на стенах. Женская головка на фоне серебристого серпика луны. Это, конечно, Геката – эмблема журнала, покровительница ведьм. Похожее изображение украшало сайт журнала, но там оно не выглядело столь зловещим.
– Вы, вижу, уже освоились! – Бодрый голос заставил девушку вздрогнуть. – Пойдемте выпьем чаю, я нашла то, что вам нужно.
Взмахнула тоненькой серой тетрадкой, показывая, куда идти. Таня быстро расшнуровала кроссовки, поставила их на нижнюю полку дорогой деревянной галошницы и босиком побежала за хозяйкой.
Кухня оказалась не просто старомодной, а стилизованной под девятнадцатый век: посередине красовался круглый стол на массивной резной опоре, по стенам – застекленный антикварный буфет с бело-золотистым тонким фарфором, встроенный деревянный гарнитур в том же стиле.
Наталья Владленовна зажгла огонь под пузатым медным чайником. Заметив удивленный Танин взгляд, проговорила:
– Придется подождать, пока вскипит! Не терплю электрические: вода в них невкусная, пластмассой пахнет. А вы не стесняйтесь, присаживайтесь за стол!
Девушка присела на краешек массивного деревянного кресла, поставила ноги на приятно теплые золотисто-коричневые плитки пола.
Дюкова наполнила две изящные чашечки ароматным травяным чаем, поставила стеклянную вазочку с конфетами.
Таня не решалась попробовать угощение под пристальным взглядом хозяйки, а та разглядывала гостью долго и беззастенчиво, будто хотела убедиться в чём-то.
– А ведь я всё ждала, что кто-то заинтересуется этой историей, только не думала, что это будет такая юная девочка, к тому же совсем случайная, посторонняя. Вы простите меня.
– Всё в порядке. – Таня осторожно взяла тонкую фарфоровую чашечку, отпила остывший пряный напиток.
Раздался настойчивый, резкий звонок в дверь, рука дрогнула, несколько капель упало на скатерть. Пожилая дама тяжело поднялась и направилась в прихожую.
Скрипнула дверь, зазвенел бойкий молодой голос:
– Это я – Герман! Наталья Владленовна, пришел, как обещал, к двенадцати! Вы прочитали мои работы? Простите, но журналист просто обязан быть настырным!
– Что ж, заходи, если пришел. Думаю, тебе будет интересно.
– С вами всегда интересно, есть чему поучиться, а это я люблю!
На пороге кухни показался высокий тощий молодой человек в белом свитере, с модной авторской стрижкой и с внушительной сумкой для ноутбука, из которой, кроме самого компьютера, тут же появились красная жестяная коробка конфет и бутылка вина.
– Не вздумайте возражать! Это кьянти, ваше любимое.
– Спасибо, но не стоило! – Хозяйка притворно поморщилась. – Знакомьтесь – Татьяна! А это Герман, мой ученик.
– Очень приятно! – Девушка слегка кивнула головой.
Молодой журналист радостно улыбнулся, в глазах заплясали веселые искорки.
– Кажется, я как раз вовремя! Сюжет обещает быть интересным!
– Еще каким! Садись. Тебе чаю налить?
– Конечно, и четыре ложки сахара!
Дюкова молча поставила на стол фарфоровую сахарницу и вздохнула с облегчением.
– Это хорошо, что ты пришел, поможешь разобраться в старой запутанной истории, за которую я в свое время толком так и не взялась. Что ж, слушайте, дети, и запоминайте! – На холеном лице появилось мечтательное выражение сказительницы. – Мама была родом из Евпатории, в конце 1945 года вышла замуж за моего отца и переехала в Москву. В родном городе у нее оставалась близкая школьная подруга Лиза Петрова, которая была замужем за офицером милиции. Лиза счастливо жила с мужем и младшей сестренкой Симой в маленьком домике недалеко от моря. Мои родители приезжали к ней погостить в августе 1946-го. Всё казалось чудесным, и в саду росли вкусные, сочные персики. Они так понравились маме, что она попросила Лизу и на следующий год прислать целую коробку таких же свежих плодов.
Взгляд рассказчицы затуманился, она умолкла на мгновение, затем встряхнулась и продолжала совершенно другим, бодрым тоном:
– Вы удивляетесь, молодые люди? Достать в Москве качественные фрукты тогда было проблемой, да и сейчас тоже. Просто ваше поколение уже не знает вкуса натуральных продуктов. Думаете, что я отвлекаюсь не мелочи? Как бы не так! Так вот, первого сентября 1947 года пришла посылка с сочными золотистыми персиками. На дне коробки оказался плотный, крепко заклеенный бумажный конверт, а еще письмо, которое, к сожалению, не сохранилось, но там было написано приблизительно следующее: Лиза сообщала, что собирается приехать погостить в Москву в октябре – ноябре, и просила до ее приезда конверт не вскрывать и лишних вопросов не задавать.
– И что? Неужто так и не вскрыли? И любопытство не замучило?! – вскинулся Герман. – Да быть такого не может!
– Может, друг мой, может! Очень даже может! – усмехнулась хозяйка. – Мама была человеком слова, умела сдерживать любопытство и хранить чужие секреты. Поэтому Лиза выбрала именно ее. Мама положила запечатанный конверт на полку и не вспоминала о нём практически до нового, 1948 года. Потом попробовала связаться с крымской подругой, посылала письма, телеграммы – никакого ответа. Наконец, папа уже по своим каналам выяснил, что Лиза умерла; точнее, ее убил любовник.
– Если она умерла, то почему Серафима ждала сестру всю жизнь? – выпалила Таня и покраснела, поймав на себе насмешливый взгляд хозяйки.
– Простите, деточка, но совершенно очевидно, что больному ребенку просто не сообщили о смерти сестры, чтобы не травмировать психику, – ухмыльнулась Дюкова.
– Или сказали, но она не приняла новость, вытеснила, как говорят психологи! – с умным видом встрял Герман.
– Не суть важно! Интересна история, в которую вляпалась молодая женщина. Двадцать два года – совсем ребенок, ни дальновидности, ни опыта. Полезла на рожон. Да вы читайте! Потом выскажете свое мнение! – резюмировала Дюкова и раскрыла тоненькую серую тетрадочку с пожелтевшими страницами в клетку. Ровненькие, крупные, выведенные с нажимом буквы издалека сплетались в причудливый узор.
…Если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых!
Я так и не смогла сделать правильный выбор, вот и наказана!
И поделом. Сама виновата. Не спеши осуждать, попробуй разобраться. Чтобы ты могла составить верное впечатление, расскажу всё по порядку, как было. С самого начала. Только помни: мой муж Вадим – это самое дорогое, самое ценное, что есть в жизни. Потерять его – страшнее всего! Он, как назло, часто уходил по ночам… Я умирала от ревности, терялась в догадках…
И решилась однажды за ним проследить. Вот дура, зачем я это сделала?! Теперь я твердо уверена, что есть вещи, которые лучше не знать, и знания, с которыми невозможно жить! Так вот, я увидела четко и ясно, как мой нежный, добрый Вадим ночью пришел на кладбище, чтобы обнаружить клад, затем легко и ловко убил человека, а труп сбросил в лиман. Лучше бы он изменил мне! Тогда бы я закатила скандал – и всё бы выяснилось! А тут что было делать? Обнаружить себя и объясниться?! Или бежать в милицию и заявить о преступлении?! Но я не могла, не желала верить, что он преступник! Хотелось разобраться самой!
Глава 8
Концы в воду
…Лиза весь следующий день не находила себе места; даже обычные домашние дела вдруг сделались непосильно тяжелыми, скучными, а главное – бессмысленными. Для кого стараться, если Вадим не тот, за кого себя выдает?! К вечеру попыталась успокоиться, но всё валилось из рук.
Муж прямо с порога спросил:
– Что с тобой? Заболела?
Обнял, поцеловал. Она разрыдалась у него на груди. Вадим снова был свой, родной. И захотелось во всём признаться, но природная осторожность удержала в последний момент, и Лиза стала жаловаться на слабость и головную боль, прижимаясь к крепкому плечу. Ужас и тоска постепенно отступали, ведь любимый снова был рядом, такой надежный и родной. И шут с ним, с ночным приключением!
Последующие две недели она старательно прятала синяки и ссадины под закрытой одеждой, притворяясь больной. Кожа заживала легко и быстро; скоро нечему будет напомнить о том кошмаре. А забыть она постарается; главное – вернуться к привычной жизни!
Первый день августа был теплым и солнечным; в садике на персиковых деревьях красовались мелкие желтоватые плоды. «Когда чуть сильнее созреют, пошлю Нине в Москву, как обещала», – подумала Лиза, направляясь к дому. Вдруг послышался резкий стук и скрип: кто-то тряс калитку. Трясла соседка Зинаида Марковна – шумная толстая тетка лет пятидесяти. Мужа на фронте потеряла, а сын вернулся целый и невредимый, на работу устроился, вот она на радостях только о нём и говорит, второй год уже, все кругом от нее устали, а Лиза слушает, сочувствует. Жалко, что ли? Главное – человеку приятно.
Молодая женщина поправила косынку и со вздохом отправилась открывать. Тетка шумно отдышалась, потеребила пуговицы на выгоревшем ситцевом платье и без приглашения приземлилась на лавку в тени шелковицы.
– Ох, Лизка, что расскажу – зашатаешься! – И замолчала, желая подстегнуть любопытство слушательницы.
Хозяйка улыбнулась и присела рядом с гостьей на край скамейки. Сплетни ее волновали мало, да и что интересного могло произойти в округе? Разве что Зинаидин сынок задумал жениться? Ну, тогда слушать придется долго…
– Представляешь, мой Васька в нашем лимане труп нашел! Гулял себе с девчонкой, то да сё! – Зинаида Марковна выразительно покрутила рукой. – Вечером дело было, но еще светло, место тихое за кладбищем, ну, значит, чтобы не мешал никто! Девка пошалить вздумала, бегом припустила, ну вроде как – попробуй догони! Туфли скинула – и в воду шасть, глубина-то – сама знаешь, там и по пояс не будет. Машка брызгается, смеется, да вдруг как заорёт! Василий к ней, а там в мутной воде что-то чернеется. Присмотрелся, а это покойник, разложился весь и креветками попорчен, видна только борода клочками, и мешок здоровый с камнями привязан, чтоб не всплыл, значит!
Лиза задохнулась от ужаса, сердце замерло, противный липкий пот покрыл спину. Стало страшнее, чем тогда, в момент убийства, и она бессильно ткнулась затылком в крашеный забор.
– Девонька, что с тобой? Ишь, побледнела как! Неужто перепугалась? Ах да, ты ведь хвораешь! А я, признаться, не верила, думала – брешут! – В голосе, кроме сочувствия, звучала радость, что всё-таки удалось произвести впечатление.
Лиза слабо улыбнулась.
– Всё нездоровится. Нервничаю, пугливой стала! Но вы продолжайте, интересно же!
– Так вот, мой Василий молодцом себя показал! Машку за милицией послал, а сам на берегу остался покойника сторожить.
– Зачем сторожить? Не убежит же!
– Убежать, конечно, не убежит, но место легко перепутать можно, искать тогда как?
Лиза согласно кивнула.
– Так вот, милиции понаехало – жуть! И народу понабежало – тоже будь здоров! Вот труп выволокли на берег, положили. А из толпы Петровна нос любопытный высунула, глянула на мертвяка – и в крик. Что это ирод, мол, полицай, при немцах уйму людей сгубил. Грабил, убивал, и всё ему мало казалось! Исчез еще до прихода наших. Думали, порешил его кто тайком – и концы в воду! – Зинаида усмехнулась. – В воду оно, конечно, и вышло! Только сейчас, а не тогда… Кстати, о воде, кличка у гада была Водяной, люди мигом вспомнили! Хромой был чёрт, бороденка жидкая, длинная, волосы патлатые, глаза водянистые, страшные! Вот и закрепилось за ним прозвище бесовское! – Тетка поправила платок и торопливо перекрестилась.
Лиза, цепенея от ужаса, прошептала:
– А убил-то кто? Выяснили что-нибудь?
Гостья хмыкнула.
– Да кто ж их знает, что выяснили?! У милиции всегда всё секретно! Но от себя я скажу… – перешла на шепот: – Бог его покарал, а чьими руками – не важно!
– Какой Бог, что вы говорите! – встрепенулась Елизавета. – Важно, кто это сделал! А люди-то что болтают? Особенно те, кто знал этого… мертвеца?
– Мне-то почем известно?
– Что вы, не скромничайте! Вы всё всегда знаете! Я просто восхищаюсь вами! – Лиза постаралась изобразить восторг.
Зинаида довольно улыбнулась.
– Да уж! У меня талант! В милиции бы работать – так всех жуликов на чистую воду б вывела!
– Вы упоминали, женщина какая-то его узнала?
– Да, Петровна! Неужто не помнишь? Козьим молоком на рынке торгует, оно у нее, болтают, целебное!
– Правда? И мне бы попить, а то вторую неделю хвораю, всё сил нет. Не сведете с ней? Мы бы договорились! – В словах Лизы послышалась заинтересованность.
– Конечно! С радостью! Приходи на базар завтра утром, часикам к восьми, я как раз за покупками собираюсь, да и она там будет!
– Ой, спасибо, прямо выручили! Может, чайку зайдете попить? – Таким действием Лиза рассчитывала продлить разговор.
– Не откажусь!
Лиза проводила Зинаиду Марковну только через полтора часа, с чувством полной опустошенности. Увы, ничего нового она не узнала, а бесчисленные сплетни утомляли и раздражали. Рыночную торговку, конечно, нужно будет расспросить, но потом. Позже. Пока не стоит привлекать внимание.
Она закрыла калитку и замерла в задумчивости, перебирая в уме всё услышанное сегодня. Убил карателя, полицая – хорошо сделал, правильно, грех осуждать! Но всё-таки за всем этим просматривалось что-то невыразимо темное и страшное. Как представитель закона, Вадим должен был арестовать негодяя и предать суду! А вышло всё совсем по-другому… Назначил тайную встречу, общался как с хорошим знакомым, проверял что-то зарытое на кладбище… Затем подло пристукнул и смылся. Будто ограбил, отнял то, что в земле!
Тут ее как осенило: «Клад и есть ключ к разгадке! Нужно пойти и проверить, прямо сейчас!»
Дрожащими руками Лиза получше повязала платок, чтобы палящее солнце не напекло голову. Самая жара, на улицах пусто: кто на работе, кто дома сидит. Есть шанс пройти незамеченной и вернуться задолго до прихода мужа.
Кликнула Симку, велела сидеть тихо, из дома не высовываться. Девчонка посмотрела на сестру испуганными глазами, замотала головой.
– Ты… ты куда? Я боюсь! А если тебя опять фашисты схватят? Не пущу!
Лиза опешила, ведь совсем забыла, что болтала в то несчастное утро.
– Послушай, нет никаких фашистов! Забудь, что я тогда так сказала! Просто погулять пойду. Ясно?
– Ясно, – грустно пискнула девочка. – А мне с тобой можно?
– Ни в коем случае! Марш домой! – И выбежала в раздражении, хлопнув калиткой. Сзади еще долго слышался скрип.
…Лиза старалась идти медленно, чтобы не привлекать внимания, но ноги будто сами несли ее. Вот и конец Хлебной улицы. На всякий случай оглянулась: вроде никого, только тень мелькнула за толстым деревом. В том месте, где пряталась сама той страшной ночью.
Снова сделалось жутко. Может, не стоит лезть на рожон?! Ведь за последние две недели столько раз пожалела о своей затее. Она явственно поняла, что, если продолжит начатое, жизнь уже никогда не будет такой, как прежде.
И всё же Лиза шла вперед. Вот уже действующее кладбище, дорожки, поросшие короткой высохшей травкой. Вдруг не удастся вспомнить ночной маршрут, ведь было так темно, когда она ползла и пряталась за надгробиями?!
Молодая женщина с гулко бьющимся сердцем шагнула на территорию заброшенного Караимского кладбища. Огляделась, стараясь сориентироваться. Замшелые разбитые камни в высокой сухой траве. Как тут что-то найти, вспомнить? Вроде там была почти целая плита… по размеру больше других…
Лиза стала старательно обходить все мало-мальски сохранившиеся надгробия; перед каждым опускалась на корточки, обшаривала руками колючую, жесткую, горячую землю. Ничего, совсем ничего. Ни малейших следов. А ведь тот бородатый легко воткнул длинный острый шест; значит, почва должна была быть рыхлой, иначе бы ничего не вышло! Она вскочила на ноги и стала бегать, высматривая следы раскопок. Опять ничего интересного… Вот надгробие «Шайтана», у которого в детстве прятала записку и радостно глядела на звёзды, а потом по-дурацки шлепнулась, споткнувшись о камень. Да, вот о такой, их здесь много набросано. Присмотрелась внимательнее: один посеревший мраморный обломок будто недавно трогали; по краям слегка примятая трава, и почва подозрительно рыхлая. Схватилась за край, но сдвинуть не смогла – не хватило сил. Только немного приподняла, и… в глаза бросилась перекопанная, чуть влажная земля. «Есть! Вот оно, то самое место!» Просто мужчина откинул плиту легко, одним движением, а она в тот момент отвлеклась и не заметила. Да и темно было, всё выглядело по-другому.
Вдруг сзади послышался шорох шагов, чья-то рука коснулась плеча. Лиза в ужасе вскрикнула, шарахнулась и упала на горячий камень; но сразу же вскочила и отпрыгнула в сторону. Мысли мелькали как молнии: «Неужто конец?! Так глупо попалась!» И тут – она увидела белую панамку, растрепанные косички, растерянную Симкину мордашку.
– Ты чего? Зачем шла за мной? Разве можно так пугать?! – Слёзы сами застлали глаза. Сестренка бросилась ей на шею и заплакала «за компанию».
– Страшно дома одной! Хочу с тобой! – громко всхлипнула девочка. – Ты думала, что мертвяк из земли вылез, тебя схватил, да? Поэтому испугалась? Ужас! А зачем тогда могилы раскапывать?
– Да не раскапываю я ничего! И лопаты нет, видишь?! Просто монетку уронила, она под камень закатилась, вот, – неуверенно соврала Лиза. – Пошли домой, быстро! И…
– Дяде Вадиму ничего не рассказывать?
– Да! А то смеяться надо мной будет, что по кладбищам гуляю!
Глава 9
Клад на кладбище
В следующий раз Лиза подготовилась основательно. Уложила сестренку днем в постель, дав предварительно настойки пиона с валерианой, чтоб лучше спала. Кстати, лекарство Серафиме доктор прописал, чтобы спокойнее была, а то заносит время от времени, голова-то больная! В общем, девчонке от лишнего отдыха только польза.
Лизавета дождалась, когда Сима крепко заснет, поцеловала белокурую головку, поправила простынку и тихонько прикрыла дверь.
Было около трех часов дня, солнце привычно палило, на улице было пусто. У калитки она немного постояла, прислушиваясь, затем пошла вверх по улице, осторожно прижимая к себе сумку с маленькой железной лопаткой и гвоздодером. На углу приветливо кивнула соседу, что, шаркая, брел к дому; а затем повернула в сторону кладбища.
Лиза шла легко и уверенно; просто женщина, спешащая по делам, – ничего подозрительного. Нужное место нашла сразу; но тут сделалось страшно. Легкость и уверенность мигом испарились, руки стали влажными, голова закружилась. И она бессильно опустилась на горячее шершавое надгробие. Но тут же вскочила, воровато осмотрелась, вытащила из сумки гвоздодер. Теперь главное – побыстрее отодвинуть плиту; но та вовсе не хотела сдаваться! Лиза поддевала ее со всех сторон, гвоздодер выскальзывал из рук, сердце бешено билось. Казалось, вот-вот придут люди, застукают, и… конец!
Наконец старый мраморный обломок оторвался от земли и с гулом осел чуть в стороне. Женщина схватила короткую лопатку и принялась с остервенением рыть рыжеватую почву. Песок и комья грязи летели во все стороны. Вдруг лопата ударилась обо что-то твердое; мелькнула мысль о гробе и потревоженных костях. Лиза опустилась на колени и стала счищать землю рукой. Показалась серая деревянная крышка с нацистским орлом. Сделалось жутко, мурашки побежали по спине, будто вернулась война и вот-вот сзади грянет выстрел. Тот самый, которого удалось избежать в сорок третьем. «Если тебе уготована пуля, никуда от нее не уйдешь!» – кричала старуха в черном за день до того страшного дня. Тогда Лизу спасло чудо, но оно не повторяется дважды! Может, не стоит тревожить чужие тайны?
Но пальцы сами собой потянулись к металлическим застежкам, раздался щелчок. Открывать страшно, но отступить уже невозможно.
Крышка откинулась с жалобным скрипом, обессилевшая Лиза села на землю. Папки с бумагами на немецком, фотографии в верхнем углу каждого листа. Судорожно сглотнув, пригляделась внимательнее. Знания языка, конечно, не хватало, но разобрать, что под портретами русские фамилии, было несложно. Предатели, такие, как Водяной! До чего же ловкий подлец, припрятал компромат на своих подельников! Интересно, при чём здесь Вадим? Какие у него могут быть дела со всей этой сволочью? Почему он не передал бумаги куда следует? Лиза с отвращением приподняла тяжеленные папки; на дне оказалась серая металлическая коробочка, похожая на подарочную упаковку чая или печенья, только без рисунка. Внутри были аккуратные жестяные баночки. Она приоткрыла одну и увидела свернутую микропленку. В страхе оглянулась по сторонам. Никого.
Нужно отнести в милицию! Не до конца сознавая, что делает, Лиза сунула коробку с пленками в сумку, вскочила, пробежала несколько метров, но порыв быстро угас. Она замедлила шаг, остановилась, прислушалась. Звенящая тишина, только ветер легонько шелестит сухой травой. Нехотя обернулась: позади зияла темная яма. Будто свежевырытая могила. Ее собственная могила. Сделалось тоскливо и жутко. Нет, никуда не нужно бежать, тем более в милицию! Надо разобраться, какова роль Вадима, и не пороть горячку.
Голос разума встрял: «Он такой же предатель, фашист и убийца, как и его дружок Водяной! Два паука не поделили добычу, и один, что пошустрее, прикончил другого!»
«Нет-нет! Вадим не может быть таким! Он хороший! Это просто секретная операция, работа – и всё!» – по-детски заступилась любовь.
Разум запротестовал: «Убедись сама!»
Да, да! Нужно выяснить, всё узнать! Но как? Не спрашивать же напрямую! А что если… перепрятать коробку с пленками и посмотреть, как он будет себя вести?!
Она уцепилась за эту внезапно пришедшую на ум идею и принялась лихорадочно «заметать следы». Захлопнула и сунула на место ящик, кое-как засыпала землей, подвинула на место плиту, собрала инструменты. Теперь можно идти домой. Жаль только, руки никак не оттираются: грязь будто въелась в них.
Только оказавшись в родном дворе, Лиза смогла перевести дух. Торопливо кинула сумку в дальний угол сарая, забросала мешками, задвинула ведрами. Подумала с усмешкой: «Здесь Вадим вряд ли найдет, ведь хозяйство полностью на мне. Как хорошо, что он не встревает в мелочи! А раньше обижалась, хотела, чтоб помогал. То было раньше. Теперь всё по-другому! Как жить?»
Вдруг осознала, что все последние годы жила одним лишь мужем. Страшно отказаться от любви! С чувством тоски и опустошения побрела на кухню готовить ужин. Работа валилась из рук, еда казалась невкусной: даже пробовать противно! Мысли всё возвращались к коробке с микропленками, которую нужно было надежно перепрятать. Где и как – непонятно! Мысли продолжали кружиться вокруг лимана и кладбища.
Глава 10
Законсервированный агент
Вадим аккуратно закрыл калитку, остановился в нескольких шагах от стряпающей под навесом жены. Как она изменилась! Похудела, лицо осунулось, во взгляде растерянность и тревога, движения резкие, неловкие, будто дергается в лихорадке. Может быть, заболела? Или тут что-то другое? Чутье подсказывало, что второй вариант более вероятен. Но что могло случиться?
Вроде вся ее жизнь как на ладони. Муж, дом, сестренка. Себя, не задумываясь, ставил на первое место, знал – Лизка влюблена как кошка, жить без него не может. Он никогда не злоупотреблял, вел себя образцово. Такая курица, зацикленная на бабьем счастье, была ему нужна для надежного тыла, а главное, образа крепкой советской семьи. Что за идиотское словосочетание – «крепкая советская», будто выдумали новый обряд, где Советы заменяют Бога в венчании на красный лад. Впрочем, на Бога было тоже плевать, слишком много лет отделяло от сладких, умильных детских молитв. Вся теперешняя жизнь – лишь декорации к большой игре. Самой важной в жизни. Чтобы не запороть, нужно быть внимательным к мелочам.
А тут еще такой прокол вышел с Водяным! Кто бы мог подумать, что гад в Крыму останется, где так наследил? Нахал! Это же надо, спрятался у всех на виду. И ведь сошло бы, если б не попался слишком ретивый участковый. Мишка Шпагин, сержантишко зеленый, в органах без году неделя, а на такого зверя вышел. Что значит дуракам везет!
Невольно представил себе мальчишку участкового. Высокий, молодцеватый, с усиками, как у гусара, девкам нравиться должен. Ретивый, старательный… Идейный до жути. Сам в органы рвался «нечисть давить». Вадим выругался про себя.
С непривычным раздражением глянул на усердно раскатывающую тесто жену, на сбившуюся набок косынку, на покрасневший от натуги лоб, на испачканные в муке руки. Просто старательная кухарка, только и всего! Унизительно коротать жизнь со служанкой!
Когда задание будет выполнено и наступит заслуженный отдых, рядом будет единственная и достойная. Образованная и утонченная, способная понять и оценить всю грандиозность его личности.
…О том, что он умнее и талантливее других, Вадим узнал еще в гимназии; а окончательно убедился в разведшколе во Франции в начале тридцатых. Там сравнивал себя с лучшими из лучших, а не со всяким быдлом. Еще в юности прочил себе блестящую политическую карьеру, мечтал замахнуться на судьбы мира! Но где там; время шло, посредственности расхватывали лучшие куски, а он так и сидел законсервированным агентом в богом забытой дыре! Единственная надежда – «вечная явка» на углу Революции и Спиридонова, около кафе, в семнадцать ноль-ноль во вторую среду каждого месяца. Вот уже двадцать семь раз он рассчитывал встретить мужчину со свернутой в трубочку газетой «Правда» в правой руке и с развязавшимся шнурком на левом ботинке. «Извините, у вас шнурок развязался! Вы можете упасть!» Ответ: «Спасибо! Но я никогда не падаю на ровном месте!»
Эти слова уже третий год вертелись в голове у Вадима; с каждой несостоявшейся встречей он всё отчетливее чувствовал себя заброшенным навсегда. И «вечная явка» казалась лишь отмазкой, чтобы создать видимость вовлеченности в дело. Дело, в котором для него давно нет места. Только опасность вечно жива… И любая случайность грозит провалом. Против воли, снова перед глазами предстал Водяной, арестованный пронырой сержантом. В его упыриным взгляде майору виделся собственный приговор. Узнал, безусловно узнал! Мельком виделись четыре года назад. Жаль, пес всегда помнит хозяина: сначала – чтобы подлизаться, потом – чтобы укусить. Мерзавец был хитер и осторожен, всё за собой утащить грозился…
Пришлось импровизировать, договариваться, организовывать побег. Планировал прикончить его при попытке к бегству, но и здесь просчитался! Оказавшись на свободе, тот сразу исчез, на дно залег. Сколько сил и времени понадобилось, чтобы выудить его из берлоги! Обложил, как волка, вынудил, чтобы сам приполз, и не пустой… С козырным тузом в зубах! Вадим вновь ощутил трепет предвкушения победы. Когда бомбили лихорадочно покидающих город немцев, бывший полицай сумел умыкнуть пару ящиков с архивами гестапо. Понимал, сволочь, что информация – главная ценность при любой власти. За нее можно купить покой, благополучие и даже жизнь. И один раз это удалось. Златов не стал убивать Водяного во время тайной встречи на морском берегу, хотя ничего не желал сильнее, да и место было удобное. Его остановили две бумажки, образцы документов, завладев которыми, можно столько сделать… Аж дух захватывает. Досье на агентов – так, мелочовка, а вот расписки – это серьезно! Обязательства «честных советских граждан» служить Великой Германии, и не важно, кем они были в момент оккупации, главное – кем они станут, когда «вырастут»! Только не упустить их из виду, незаметно помочь – и в час икс предъявить расписочку!
Предчувствие большого, настоящего дела окрыляло. Тогда он точно отомстит этой проклятой стране, и дела его будут жить десятилетия! Как знать, может, и в далекий двадцать первый век прорастут плоды его труда! На сердце сделалось тепло. Ему всегда было мало чисто материальных выгод. Нужна идея, настоящая цель в жизни, без нее люди превращаются в животных. Он не такой, он настоящий суперчеловек, как у Ницше! А вне политики не бывает настоящих дел! Только глупые бабы этого не понимают.
Вадим презрительно посмотрел на жену и гордо расправил плечи. Это ли не начало большой игры?! Когда с ним выйдут на связь, на руках будет крупный козырь. Расписки еще очень нескоро потеряют актуальность.
Вроде бы всё хорошо! И Водяной должен был оставить ящик в той заброшенной могиле. Чего только не дашь за шанс переправиться за кордон, особенно если под ногами горит земля! Но оставались сомнения: не обманул ли мерзавец? Ведь после той ночи остался смутный, тревожный осадок.
Возможно, гад был не один, подстраховывал его кто-то, вел на расстоянии. Отчетливо вспомнил ощущение, будто кто-то следил. Теперь нужно выждать и не светиться на кладбище. Ведь лучшего места для тайника не придумаешь. Хотя очень хотелось ненароком взглянуть, не пытался ли кто выкопать клад.
Каждый раз, мысленно прокручивая ситуацию, Вадим начинал сердиться; вот и сейчас он раздраженно стукнул чашкой о блюдце, послышался звон, на белую скатерть упали коричневые капли. Лиза вскочила, кинулась вытирать; а муж с трудом сдержал ярость, будто его носом ткнули в собственное убожество. Он лишь жалкий шпион, вынужденный трястись за свою шкуру! Сколько таких же неудачников он выводил на чистую воду, чтобы подтвердить легенду! Злая ирония.
Во время войны игра шла по-другому, тогда было его время! Легко удалось внедриться в органы под видом майора НКВД Златова Вадима Дмитриевича. В совпадении имени и внешнем сходстве был знак судьбы. Тому упертому коммуняке не повезло, он по-глупому попался, да к тому же молчал, сотрудничать не хотел. Идейный придурок. Вадим сидел с ним в камере под видом другого пленного, присматривался, чтобы потом копировать манеры, ну и по ходу раскручивал на откровенность. Лишь перед смертью тот попросил при случае передать матери и жене, что любил их и навестить собирался, и даже назвал предгорную деревушку в Крыму…
