Текст книги "Ночной Купидон"

Автор книги: Мария Барская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

V

Весь вечер я готовилась к интервью. Начала с того, что сходила в магазин и купила хорошего кофе, хорошего печенья и бутылку хорошего коньяка. Разорилась. Нельзя же ударить лицом в грязь перед звездой! Тем более выпьет – расслабится. Сам за руль он вряд ли сядет, права у него тоже украли. А рисковать Ливанцев не станет. Лишние неприятности ему сейчас не нужны. А учитывая, что у него фингал красуется на полфизиономии, запросто могут остановить. А у него из документов – один военный билет.

Тщательно проверила оба диктофона. А то вдруг звезда придет, а записывать ее не на что. Второй шанс Виталий мне наверняка не даст. Поэтому полагаться на авось не могу. Готовность требуется стопроцентная. Побубнила в один диктофон, потом в другой. Нормально работают. Кстати, один диктофончик поставлю, как обычно, на журнальный столик, а второй спрячу на полке между книгами и включу его, как только Ливанцев в дверь позвонит. Вполне возможно, он самое интересное скажет, когда будет думать, что его не записывают.

Поставила диктофон на полку, походила по комнате, поговорила. С любой точки достаточно чутко берет. Ну, держись, звезда!

Остаток вечера набрасывала вопросы. Старалась, конечно, изобрести по возможности острые и заковыристые. И, разумеется, с учетом интересов нашей аудитории. Был женат, не был женат, а вот я слышала, правда ли… Ну, и так далее, в том же духе.

Подумала, что начать следует с самого простенького и невинного. Ливанцев расслабится, успокоится, тут-то я его и начну манежить! Первая заповедь профессионала: не спугнуть объект раньше времени. Пусть лучше решит, что я полная наивность, ничего в журналистике не понимаю и решила сделать сладко-восторженное интервью.

Ох, до чего же я умная! Даже самой приятно! А Ливанцев, он же явный нарцисс. Следовательно, сперва сделаем упор на внешность. Повосхищаюсь, поспрашиваю, каким образом он умудряется всегда так восхитительно выглядеть. Как за собой ухаживает. Какие марки одежды предпочитает. На этот счет, уверена, соловьем разольется. Говорят, пара люксовых фирм бесплатно его одевает за то, чтобы он их всегда упоминал. Кстати, заодно и проверю. В гардеробной-то у него сборная солянка. Ни одна из марок не превалирует. На экране он тоже вроде в разном. Одно время, правда, писали в конце передачи: одежда предоставлена фирмой такой-то. А потом прекратили. Между прочим, тоже хороший вопрос. Мол, с чем это, Виталий Александрович, связано?

Далее запулю блок вопросиков про квартиру. Удобно ли ему в ней, кто ее оформлял, картины каких художников висят на стенах. Замечательный трамплин, с которого перепрыгнем из материального в духовное: художники, книги, музыка, кино.

В моем воображении интервью выстроилось с начала до конца. Нет, я действительно большой молодец. Только сейчас заметила: абсолютно шовинистическое выражение! Существует исключительно в мужском роде. Видать, мужик, который его пустил, не сомневался, что женщины молодцами быть не могут. В лучшем случае мы, с их точки зрения, можем быть умницами, однако каким покровительственным тоном это обычно произносится. Так и ловишь в подтексте: вообще-то на самом деле ты дура, но я парень вежливый, и тебе правды не скажу. Смейтесь, смейтесь, господа представители сильного пола. Последнее слово все равно останется за нами.

Вот и о мужском шовинизме тоже Ливанцева порасспрашиваю, но лишь на десерт, после основных вредных вопросов, Иначе зажмется. Все мужики зажимаются, когда им этот вопрос задают. Ощетиниваются, как ежи, словно их собираются лишить мужского достоинства!

Ну, вопросов вроде достаточно напридумала, не стану дальше на них и времени тратить. По ходу интервью, разумеется, что-нибудь стихийно возникнет, тогда и поимпровизирую.

Уже ночью залезла в Интернет и принялась штудировать прежние интервью с Виталием. Во-первых, чтобы не повториться, я во-вторых, в надежде побольше о нем узнать. Вполне возможно, нащупаю какую-нибудь интересную зацепочку.

Интервью нашлось не так уж много, учитывая известность персоны. По-видимому, Ливанцев усиленно избегал контактов с прессой. Чудненько. Котировки акций под названием «Анастасия Танеева» росли на глазах. Если еще получится вытрясти из него что-то сенсационное… К примеру, про его загадочный брак. Интервью были достаточно стандартные. То ли Виталий заранее отбирал вопросы, на которые соглашался ответить, то ли его пресс-служба сама предоставляла готовые материалы.

Наибольший интерес, пожалуй, представляли интервью Саблиной, которая, выйдя из-под Ливанцевского контроля, много чего наговорила. Но, как я уже самолично установила, на самую интересную тему она наврала. Выходит, и в остальном ей нельзя доверяться. Кстати, при всей злобе, которая сквозила в каждой строке, про брак Ливанцева Саблина не обмолвилась ни словом. То ли это была такая тайна, за разглашение которой грозила серьезная кара, то ли Саблина была не в курсе. В остальном же она по полной программе Виталию напакостила. Если ей верить, достоин пожизненного заключения, а то и смертной казни, на которую у нас ныне наложен мораторий. И эгоист, и нарцисс, и жмот, и садист… Список можно продолжать долго, но я воздержусь. Противно!

На следующий день я пораньше ушла с работы. Обе мои соседки по комнате, как назло, присутствовавшие при моем отбытии, проводили меня понимающими взглядами. Они не сомневались, что мне предстоит интимное свидание с тем самым чиновником. Естественно, разубеждать их не стала. После поймут, как ошиблись, вот тут-то я и возьму реванш! Зоя, та отнеслась ко всему происходящему поспокойнее, а Татьяне, убеждена, минимум на три ночи бессонница обеспечена.

Дома приняла освежающий душ, вымыла голову, тщательно уложила волосы и, конечно, нарисовала свежее личико. Может, мне показалось, но вроде бы стала выглядеть на все сто. Не то чтобы собралась Виталия соблазнить, но, когда хорошо выглядишь, появляется зверская уверенность в себе.

Оделась нейтрально: джинсы и футболка. Я же дома.

К девяти была полностью готова. Ненавижу ждать! Интересно, Ливанцев пунктуален или нет? Оказался почти пунктуален: опоздал только на пять минут.

Домофон запищал, я открыла и вышла на лестничную площадку встретить его. Едва Виталий вышел из лифта, Рекс за соседней дверью точно взбесился. Понятное дело: учуял знакомого бомжа! Я принялась подавать Виталию знаки, чтобы он поскорее миновал опасную зону, но поздно. Дверь открылась, как всегда, на ширину цепочки, в щели возникла любознательная физиономия Зинаиды Васильевны.

– Ах, это вы, Настенька?

Взгляд при этом мимо меня на Виталия. Глаза ее тут же расширились, брови взлетели высоко на лоб. А Ливанцев не нашел ничего лучшего, как повернуться к ней и воскликнуть:

– Здравствуйте, Зинаида Васильевна!

Пока она молча открывала и закрывала рот, хлопая глазами, я успела втолкнуть гостя в квартиру.

– Логика у вас, – прошипела. – От других требуете соблюдения вашего инкогнито, а сами…

– Да она все равно уже меня заметила. В таких случаях предпочтительней не скрываться, только больше внимания привлечешь. Гадостей мигом насочиняют. А теперь она станет рассказывать совсем другое. Мол, такой вежливый молодой человек, едва меня увидит, сразу здоровается.

– А это для вас, значит, важно? – ехидно глянула на него я.

Он не смутился:

– Естественно. Поддержание положительного имиджа.

– Тогда еще букетик ей купите, совсем растает.

– А вот это как раз излишне, – ответил он. – Заподозрит, будто мне надо ее умаслить.

– С чего это вам ее умасливать?

– Ну, мог что-нибудь нехорошее задумать. В отношении вас, например.

– Стратег, – сказала я, а сама подумала: «А ведь и сама вчера решила, что он меня своим букетом умасливает! Нет, он отнюдь не такой дурак, за какого его пытается выдать Саблина!»

– Стратег не стратег, а опыта накопил достаточно. Ну, Анастасия, куда мне проходить? На кухню?

«Черт! Растяпа! Совсем забыла включить диктофон, спрятанный на книжной полке!»

Я начала валять дурочку:

– Ну, если хотите, можете по старой памяти сперва в душ… А если угодно выпить кофе, пойдемте на кухню. Поможете мне варить. Заодно расскажете, как продвигается дело с поимкой грабителей. Если это, конечно, не тайна за семью печатями.

– Настя, вынужден вас немного огорчить, – в тон мне откликнулся Виталий. – Душ на сей раз я успел принять дома. А вот от кофе не откажусь.

И без дальнейших слов он прошел прямиком на кухню. Я подключила электрический чайник, достала из шкафчика молотый кофе и френч-пресс.

– Накладывайте, Виталий, по своему вкусу, а я сейчас вернусь.

Влетела в комнату, нажала на кнопку, и обратно.

Ливанцев сидел и послушно засыпал мерной ложечкой кофе в стеклянную колбу.

– Люблю покрепче, – объяснил он, – но с сахаром и со сливками.

– Вы это прямо во френч-пресс положить хотите? – перепугалась я.

Он засмеялся:

– Нет, потом, в чашку.

– Сливки, сахар, а как же фигура? – поинтересовалась я.

– Имеет же человек право на маленькие радости. Да и фигура не от этого портится. Есть надо поменьше.

– И вы этому правилу следуете?

– По-разному.

– А в интервью признаетесь?

Он пожал плечами.

– А почему нет. Ведь это не криминал.

– Не скажите. Для некоторых личностей, мне знакомых, это как раз криминал почище убийства.

– Интересные, смотрю я, у вас знакомые. С оригинальным взглядом на жизнь.

– Будто у вас таких нет. Подозреваю, еще больше, чем у меня.

Он хмыкнул:

– Возможно, вы правы.

Чайник вскипел. Виталий залил кипяток во френч-пресс и поглядел на часы.

– Три минуты выжидаем.

Я достала печенье, которое загодя переложила в вазочку, сахар и сливки. Ливанцев терпеливо и медленно додавил поршень до дна и наполнил наши чашки.

– Ну, пошли в комнату? – спросила я.

– Как вам удобнее. Можем и на кухне остаться.

Ну до чего он сегодня скромный! Похоже, изо всех сил старается казаться воспитанным.

– Да там удобнее.

Он взял свою и мою чашки. Я подхватила остальное.

Устроились. Он в кресле, я на диване. Диктофон на столе оставался пока невключенным, поэтому я смело спросила:

– С машиной вашей что-нибудь выяснилось?

– Шутите! – воскликнул он. – Ее было бесполезно искать, даже когда мы с вами только что встретились. Да я особо и не переживаю: она застрахована.

– Рассчитываете, вам выплатят страховку? – Я недоверчиво усмехнулась.

– Мне… выплатят, – тоже с усмешкой ответил он. – Тем более что глава компании – мой старый друг.

– Хорошо иметь таких полезных друзей.

– Когда мы с ним подружились, даже не подозревал, что он когда-то станет «полезным». В те годы от него были одни неприятности. Очень, знаете, энергичный был молодой человек и вечно в какие-нибудь передряги попадал, а мне приходилось его вытаскивать.

– Фамилию, конечно, не скажете.

– Угадали. Зачем солидному человеку репутацию портить. А в остальном, можно сказать, отделался легким испугом. Документы мои сейчас восстанавливают»…

– Значит, обидчики ваши останутся безнаказанными? – перебила я.

– Этого я вам не говорил, Надеюсь, их найдут.

– Сами-то вы успели их разглядеть?

– Снова не скажу. Нечего вам в эту историю лезть. Кстати, ваше инкогнито сохранил.

– Зачем? – совершенно не понимала я.

– А вам разве надо, чтобы наша служба безопасности взяла вас в разработку.

– Меня-то с какой стати? Я же вас спасала.

– Да у них такой принцип: доверяй, но проверяй. Спасали не спасали… Почему спасали? С какой целью оказались во дворе в столь странное время? Тем более журналистка. Вдруг специально подстроили ограбление, для сенсации…

– Вы серьезно?

– Вполне. Знаю, как они работают. Изучат всю вашу подноготную до седьмого колена. Вот я вас и уберег.

– Нда-а, – протянула я. – Знать бы, что мне грозит, поостереглась бы спасать.

– Я вам, Настя, конечно, благодарен, – откликнулся он. – Однако на будущее позвольте дать совет. Если с вами опять какая-нибудь подобная история приключится, бросайте все и бегите подальше. В такой кошмар можно вляпаться!

– А как же любовь к ближнему? – спросила я.

Он вздохнул:

– К ближнему? Вот и любите своих действительно ближних. А человек из кустов может оказаться кем угодно. Оглянуться не успеете, как сами окажетесь голая в кустах, и хорошо, если живая. Вот представьте, за нами бы кто-нибудь гнался и догнал. Пристрелили бы нас обоих. Запросто. Оба журналисты. Воображаете, какая сенсация! Искали бы между нами связь. Гарантирую, что нашли бы. Нравится вам такая перспектива?

– Мрачновато, – вынуждена была признать его правду я. И как мне самой до сих пор не пришло в голову взглянуть на вчерашнее приключение с этой стороны?

А Виталий тем временем, не дав мне опомниться, новый вариант событий подкинул:

– Или на моем месте оказался бы не я, а какой-нибудь бандит, с которым какие-нибудь соратники разборку затеяли.

– Ну, я-то, если честно, сперва решила, что вы маньяк и собиралась в целях самообороны уронить на вас кастрюлю с грибами.

– В следующий раз не собирайтесь, а роняйте.

– Так я вас вовремя узнала, на ваше счастье. Кастрюля была тяжелая. Перелом был обеспечен.

– Грибы-то живы остались? – с интересом осведомился он.

– Выжили, я даже успела их замариновать. Хотите попробовать?

– Очень, – просто проговорил он. – Только вот с чем? – Он растерянно посмотрел на недопитую чашку. – С кофе вроде не очень монтируется.

– У меня коньяк есть.

– Грибы-то лучше под водку, но сегодня как-то вроде…

– Водки у меня нет.

– Ладно. Давайте коньяк.

– Могу картошки к грибам отварить.

– Хочу! – с воодушевлением воскликнул он.

– Тогда возвращаемся на кухню. Буду чистить и ставить.

– А я тогда, может, пока за водкой сбегаю? – как-то задумался он.

– С вашим известным лицом, на котором такой фингал, я бы не посоветовала.

– Пожалуй, вы правы. Лучше не рисковать. Будем пить коньяк.

Я чистила картошку, он мне рассказывал, как ускоренным методом лечат его фингал. Очень смешно рассказывал. А я смеялась и думала, что до интервью мы никак не можем добраться. И хватит ли у меня самой теперь духу задать ему некоторые из тех вопросов, которые вчера придумала? Уж больно мы мило и здорово сидим, и жаль разрушать хорошее настроение.

VI

Грибы удались. Ливанцев уплетал их за обе щеки вместе с вареной картошкой. Вот вам и гурман, привыкший обедать и ужинать в дорогих гламурных ресторанах! А если учесть к тому же, что он запивал мое немудреное блюдо дорогим французским коньяком и крякал от удовольствия, то легко понять, что образ его, почерпнутый мною из интервью, поддался изрядной корректировке. Передо мной сидел живой и весьма приятный человек. Да что греха таить, чертовски привлекательный мужчина. И даже фингал под глазом придавал ему опасный, этакий пиратский шарм.

Жуя, он параллельно травил анекдоты, то ли действительно очень смешные, то ли под настроение попали, но я хохотала и не могла остановиться. Даже мышцы живота заболели. В общем, он вел себя как обычный нормальный мужик, а не глянцевый персонаж.

Однако, справившись с угощением, Виталий резко преобразился. Весь подобрался и совсем другим, суховато-деловым тоном изрек:

– Ну, вкусил я вашего гостеприимства, премного благодарен, пора мне и долги отдавать. А то время идет.

Я просто ошалела. Ну и переключается человек! Словно кнопку на пульте нажали. Только что смотрели развлекательный канал, а теперь уже «Деловая Москва» в эфире! А я-то расслабилась! Нет, с этой публикой нужно держать ухо востро! Тут меня и осенило: да это же он специально мне представление устроил. Вроде как своим в доску парнем прикинулся, надеясь нейтрализовать наиболее острые вопросы. На своего-то ставить капканы рука не поднимется. И мужское обаяние, конечно, на полную громкость включил. Знает ведь, что неотразим. Ну, ничего, голубчик, ты умный, но и я не дура. Для моего интеллекта ты слишком рано переключился. Время тебе стало жалко. А меня без длинной прелюдии не зажжешь. Вот сейчас и поплатишься за свое жмотство. Эк себя бережешь, понапрасну не растрачиваешься.

Мы перешли в комнату. Когда он уселся в кресло, я хотела включить диктофон на журнальном столике, но он перехватил мою руку.

– Подождите, Настя, хочу вам еще кое-что сказать, если так можно выразиться, в неофициальном порядке.

Я выжидающе на него смотрела.

– Знаете, я согласился вам дать интервью не только в благодарность за помощь. Меня поразило, как вы себя вели. Не впали в панику, не закатили истерику, не задавали никаких лишних вопросов. Быстро, хладнокровно делали то, что я вас просил. Меня это восхитило.

Ох, как мягко стелет! Наверное, сообразил, что на кухне немного недоработал, и устроил добавочный сеанс. Отметил проявленные мною хладнокровие и благородство. Замечательный прием! Красавец-мужчина восхищен моим благородством и самопожертвованием. Теперь мне должно быть неудобно предстать перед ним в ином свете. Следовательно, я поневоле сглажу все острые углы. Не могу же я разочаровать такого обаяшку, который к тому же мной восхищается!

– Ну вот, Настя, я просто хотел, чтобы вы знали, как я к вам отношусь, – вроде бы даже немного смутившись, добавил он и бегло глянул на часы.

Ну, вот. Второй сеанс охмурения тоже закончен. И ведь была бы чуть поглупее, наверняка купилась бы!

– Можем начать? – спросила я.

Он кивнул.

Я включила диктофон и начала задавать вопросы по списку. Сперва следовали расслабляющие. Он на мою уловку купился! Хвост распушил. Принялся разглагольствовать про свои занятия в фитнес-клубе, про то, что любимого парфюма нет, предпочитает пользоваться разными запахами, в зависимости от настроения. Попутно поинтересовалась, как Виталий относится к шведской инициативе запретить в общественных местах пользоваться любыми пахучими средствами, начиная от дезодорантов и кончая духами. Он подивился, согласившись, однако, что избыточное применение парфюмерии тяжело выносить окружающим, а особенно аллергикам.

– С другой стороны, – усмехнулся он, – у иных людей такой природный запах, что неизвестно, где большее зло. А вот запрет на курение в публичных местах полностью поддерживаю, – продолжил Ливанцев. – Действительно, почему я некурящий, должен дышать чужим выхлопом. Если сами хотят гробить здоровье, их дело, но почему они считают себя вправе гробить мое. – Он вдруг ухмыльнулся: – Надеюсь, вы, Настя, не курите?

– Если только за компанию, – успокоила его я.

– Тогда смею считать, что вы меня поддерживаете.

Я промолчала, усмотрев в его словах очередную попытку дать мне почувствовать: мол, мы с тобой одной крови.

Впрочем, Ливанцев продолжал расслабляться, с удовольствием отвечая на мои ласкающие его честолюбие вопросики. Конечно, не преминул заметить, что поддерживает внешний вид и физическую форму исключительно из уважения к своему зрителю.

Про одежду выдал мне целый трактат. Даже слушать устала. От самого интересного вопроса, почему раньше писали, какая фирма его одевает, а теперь не пишут, небрежно ушел. Мол, это какие-то там тонкости взаимоотношений канала со спонсорами, в которые он не вникает, а его никто не посвящает. Я, однако, не отставала:

– Выходит, вы теперь в собственных костюмах работаете?

– Иногда и так, но чаще мне наши стилисты что-нибудь подбирают. Сам я, поверьте, этим не занимаюсь. Времени нет.

– А любимый бренд? Ну, в который бы вам хотелось одеться с ног до головы.

Он ухмыльнулся краешком рта.

– Настенька, зачем себя ограничивать. Сейчас такой широкий выбор. Ныне никто и не одевается с ног до головы в одну марку. Это моветон. – Он брезгливо поморщился. – Но вообще, если честно, для меня в одежде главное – удобство.

– Ну, если следовать такой логике, лучше всего, наверное, ходить в камуфляже, – позволила себе выпад я. – Нигде не тянет, немарко, неприметно…

– Настя, зачем брать экстремальные варианты. Одежда должна соответствовать твоему занятию. На своих передачах я в костюмах. У вас, как можете видеть, в джинсах с пиджаком, менее формально и к месту. А на охоте, между прочим, и в камуфляж одеваюсь.

Отличная тема! Сам, между прочим, подбросил!

– Значит, охотиться любите, пострелять в братьев меньших?

Виталий дернулся, Кажется, поспешила. Боюсь, сейчас зажмется. Вон какое официальное лицо сделал!

– Знаете, Настя, охота для меня в основном повод вырваться на природу и пообщаться с друзьями.

– Но вы же в животных стреляете. Не жалко?

– Знаете, лис даже полагается время от времени отстреливать. Когда популяция превышает критическую численность, начинает распространяться бешенство. Так что необходим некоторый отбор. Только не подумайте, будто я пуляю по животным направо и налево.

– И трофеями своими не кичитесь?

– Нет, да и нечем, – улыбнулся он. – Если честно, я чаще промазываю, и даже рад этому.

Что-то частенько он повторяет «если честно». По утверждению психологов это значит, что человек врет. Правда, в его квартире я и впрямь не видела ни одного трофея. Может, они на даче, как у генерального директора нашего холдинга. Сама в его загородном доме, конечно, не была (кто бы меня пригласил), однако видела по телевизору передачу про эту самую дачу, и генеральный так гордо показывал, кого за свою жизнь подстрелил. У него там в каждом углу по чучелу или по голове с рогами. Почти Ноев ковчег, только со знаком минус. Ной спасал, а генеральный наш убивал. Медведи всех расцветок, носорог, волки, лисицы, кабаны, буффало, зебра. Последняя аж в трех экземплярах, не в виде чучел, а шкурами, наброшенными на диван и кресла. А в сортире у него продемонстрировали чучело удава, которое двусмысленно свисает откуда-то с потолка. Короче, теряюсь в догадках, когда у него находится время на управление холдингом. Судя по количеству убиенных тварей, наш генеральный круглый год сафарит по всему свету. Холдинг, однако, наш ничего, пока жив.

– А дача у вас есть? – продолжила интервью я.

Он отчего-то очень удивился.

– Нету у меня своей дачи. Пока как-то не обзавелся. У мамы есть домик на шести сотках.

– Значит, вы там свои охотничьи трофеи держите?

– А-а, вот вы к чему. Нет, там нельзя ничего хранить. Там люто воруют. Каждую зиму в дом залезают.

– Виталий, а домик дачный у вашей мамы давно?

– Давно. Родители его построили перед тем, как я в школу пошел.

– Наверное, вы там в детстве каникулы проводили.

Его губы тронула нежная улыбка.

– Да. С бабушкой. Счастливое было время.

– У вас было счастливое детство?

– Очень. – Видно было: Виталий не прикидывается, а вспоминает об этом с удовольствием. – Счастливое детство обычного московского мальчишки.

Пошла на обострение:

– Виталий, откуда же у вас тогда такой драйв?

Он удивленно на меня посмотрел. Я пояснила:

– Обычно считается, что такой пробивной энергией обладают провинциалы, приехавшие в Москву. Уезжают из родного города, сжигают мосты, терять им нечего, идут напролом к своей мечте.

– Еще скажите, по трупам.

– Случается и так. Но вы, мальчик из благополучной московской семьи… Что помогло вам пробиться на телевизионный Олимп?

– Да я особо и не пробивался. – Он пожал плечами. – Видимо, со мной произошел тот редкий случай, когда человеку сопутствует удача. Все сложилось само собой. Работа шла в руки, а я от нее не отказывался. Выкладывался, правда, по полной.

– Но не один вы выкладываетесь, а не все превратились в звезд, подобных вам.

– Стечение обстоятельств и факторов.

– Каких, например.

– Естественно, в первую очередь способности. Скажу без ложной скромности, что хорошо делаю свое дело. Кроме того, я трудоголик и не стыжусь этого. Обучаемость. Тоже важно. Без нее невозможно вперед двигаться. И фактор внешности со счетов не сбросишь. Я хорошо на экране выгляжу.

– Вы себе нравитесь? – Замерла в ожидании.

Он ухмыльнулся.

– Не всегда, – потыкал он пальцем в фингал под глазом. – Однако в эфире всегда стремлюсь выглядеть должным образом. Говорят, камера меня любит. А самому судить объективно трудно. Ведь знаю свои недостатки. – Выдержав короткую паузу, он спросил: – А вы, верно, надеялись услышать, что я считаю себя красавцем?

Вот паразит! Смутил меня! Почувствовала, что краснею, и пролепетала в ответ:

– Просто мне было интересно ваше мнение. – И немедленно огорошила его коварным вопросом: – А мальчиком вы были симпатичным? Ну, девочки в школе в вас влюблялись, бегали за вами?

Ответом мне был очень странный и задумчивый взгляд. Обычно мужики с удовольствием вспоминают свои школьные победы, особенно если пользовались успехом у девочек. Неужели Ливанцев в детстве был страшненьким? Прямо не верится. Хотя иногда бывает: в школьные годы задохлик, а к тридцати откуда что берется. Гадкий утенок превращается в импозантного мужчину. У меня был такой одноклассник. Тощий, лопоухий, носастый, на голове пук соломы. Кошмар! Заикался от застенчивости. А недавно на улице встретила и не узнала. Он меня узнал и остановил. Почти красавец. Раздобрел, правда, но в меру. Зато, выступавшие прежде части пришли в соразмерность и соответствие. Без малейших пластических операций. Знаю точно: не удержалась, спросила его. Он так обиделся. Едва успокоила. Полчаса ему пела, как он похорошел. Мне, между прочим, он ничем подобным не ответил. Вот и не знаю теперь, какой ему показалась – постаревшей, подурневшей или прежней? Хоть узнал, спасибо. Уже неплохой признак.

Ливанцев, еще немного помедлив с ответом, напряженным голосом произнес:

– Да, по-моему, девочки обращали на меня внимание не больше, чем на остальных одноклассников.

– А у вас была школьная любовь?

Этот вопрос ему совсем не понравился. Кажется, я нащупала какую-то болевую точку. В подобных ситуациях медлить нельзя. Нужно загонять добычу в угол, пока она не очухалась.

– Ну, наверняка же кто-то нравился. Или она теперь стала женой большого человека, и вы не хотите ее компрометировать.

Взгляд его стал тяжелым, и он сухо бросил:

– Без комментариев.

– То есть не хотите отвечать.

Губы зло поджались.

– По-моему, я все, что хотел, на эту тему ответил.

– Виталий, вам не кажется, что это смешно? Не так ведь трудно разыскать ваших одноклассников и расспросить.

– Попробуйте. – В его голосе прозвучала неприкрытая угроза.

– Не хотите отвечать, будем считать, что вы оберегаете ее честь. Но давайте все же поговорим о любви.

– Сейчас не весна, – явно хотел отшутиться он.

– Но ведь любовь прекрасна, в какое бы время года она ни случилась. Или вы придерживаетесь иного мнения?

Он заметно расслабился и расцепил пальцы.

– Любовь, бесспорно, прекрасное чувство, однако она так редко случается. Я имею в виду, не мимолетную увлеченность, а настоящее чувство.

– Неужели вы никогда по-настоящему не любили.

– Любил, – коротко бросил он, скрестив руки на груди.

Защитный жест! Он от меня защищается! Но почему?

Я решила чуть свернуть в сторону:

– Но вот когда бываете влюблены, какие подарки дарите любимой?

Он несколько успокоился. Руки легли на колени. Глаза хулигански блеснули.

– Настя, разумеется, в первую очередь себя.

– Это я догадалась. Но обычно девушки любят получать и другие знаки внимания.

– Цветы люблю дарить, – многозначительно подмигнул он мне.

– Красные розы? – подхватила я.

– Нет. Любимым девушкам я дарю орхидеи.

Что ж, Настенька, получила по носу!

– А как вы относитесь к популярной фразе, что лучшие друзья девушек – бриллианты?

– Никак не отношусь.

– Почему?

– На том основании, что я не девушка.

– Однако дарите девушкам бриллианты.

– Могу себе позволить, и иногда дарю.

– Если девушка того заслуживает?

– Ну, это же не награда, а подарок. При чем тут заслуги.

– И давно вы последний раз дарили бриллианты?

– Не очень.

Похоже, последней была мадемуазель Саблина.

– Только не спрашивайте кому, все равно не скажу, – предвосхитил он возможные с моей стороны уточнения.

А я продолжала жать:

– Ну а какие-нибудь там, к примеру, ключи от «Феррари»?

– Слушайте, мы вроде начали о любви. То есть о высоком чувстве, а вы все о материальном. Этак, глядишь, вообще скатимся к разговору о презренном металле.

– А что, по-вашему, любовь? С милым рай и в шалаше?

– Бывает, что и в шалаше. Правда, если люди хотят, чтобы семье было комфортно, они постараются превратить шалаш в каменный дом.

– И станут сидеть вечерами у камина.

– И еще куча детей рядом, – добавил он.

– Это и есть любовь?

– Это счастье, – грустно проговорил он.

И я нанесла заготовленный удар:

– А когда вы женились, вы именно о таком счастье мечтали?

Что с ним сделалось! В первый момент я решила, что он меня убьет! Взвившись с дивана, он схватил диктофон, бросил его на пол и принялся топтать каблуком.

– Что вы делаете? Там интервью! – истошно орала я.

Он зверем воззрился на меня.

– Интервью не будет. Деньги за сломанный диктофон, разумеется, вам верну.

– Почему интервью не будет? – ошарашенно хлопала я глазами. Всего ожидала, но только не этого.

– Потому что вы воспользовались моим доверием, – голос его звучал глухо и по-прежнему яростно.

– Я не называла никаких имен. Только спросила… – Мне не верилось, что все кончено.

– Есть вопросы, которые нельзя задавать.

Нагнувшись, он поднял с пола обломки моего диктофона и запихнул их в карман пиджака.

– Повторяю, не беспокойтесь, деньги я вам верну.

– Но я же не знала. – Я еще надеялась спасти положение.

– Теперь знаете. Только не приведи Господь вам воспользоваться этим знанием. Можете меня не провожать. Всего наилучшего. И постарайтесь не попадаться мне на пути.

– Сволочь! – Я швырнула ему вслед чашку. – Жалко, тебя грабители не добили!

Дверь хлопнула. Я осталась ни с чем.