Текст книги "Первый шаг"

Автор книги: Мария Быкова

Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

в которой Судьба решает наконец следовать проторенным маршрутом и одаряет героиню подобающими случаю событиями, встречами и сведениями. Здесь появляются герцоги, вампиры, гномы и прочие личности, чьи аналоги многажды воспеты менестрелями

Я проснулась, когда солнце уже наполовину вылезло из-за горизонта. Его лучи мягко освещали подоконник, чисто протертый тряпочкой, саму тряпочку, живописно растянутую по спинке кровати Полин и книжку, забытую хозяйкой на одеяле. Книжка была эльфийская; судя по сердечку, сомнительно украшавшему собой обложку, это был любовный роман. В сердечке была нарисована изящная миниатюра: прекрасная блондинка в платье винно-красного цвета, без сил обвисшая на руках у рокового вида личности мужского пола. На физиономии у личности каким-то непостижимым – наверное, магическим – образом крепилась половинчатая белая маска.

«Роман», – окончательно убедилась я. Правильно, пока идеал, частично воплощенный во всяких там вампирах, шляется по далеким краям, стоит подготовиться к его приходу, читая соответствующую литературу. Научный такой подход, основательный. В Академии наверняка ценится высоко… В Академии!

Мрыс эт веллер келленгарм!

Полин уже не было – не иначе как умчалась на урок. По моим прикидкам, было семь утра с лишним; лекция должна была начаться с минуты на минуту.

Бормоча про себя оборотничьи фразеологизмы с многократным повторением слова «мрыс», я запрыгнула в штаны, натянула сапоги и залезла в рубашку. На ходу зашнуровывая ворот, я вылетела за дверь и только тогда сообразила, что не знаю, куда идти.

В коридоре было пусто. Из комнат не доносилось ни звука; похоже, все адепты, кроме меня, уже явились на уроки. У-у, мрыс дерр гаст, – что, Полин не могла меня разбудить?!

Так. Без паники. Что там говорил Хельги? Переход в учебный корпус, кажется, на третьем этаже…

Я со всех ног рванула назад по коридору. Поворот, еще один… я вылетела на лестницу и, перепрыгивая за раз по две ступеньки, побежала наверх.

На третьем этаже обнаружился еще один коридор – точный близнец того, что остался этажом ниже, разве что по стенам не имелось дверей, а висели какие-то картины. Большая часть была портретами, но я особенно не присматривалась. Быстрее, еще быстрее… мимо широких дверей с надписью «Библиотека», мимо еще какой-то двери, маленькой и темной, с надписью, уж вовсе не поддающейся расшифровке…

Плитка под ногами была скользкая, так что я ничуть не удивилась, когда в один прекрасный момент стершийся каблук на левом сапоге подстроил мне очередную пакость. На бегу я поставила ногу чуть-чуть набок – этого достало, чтобы поскользнуться и упасть, причем очень неловко, на не вовремя подставленное колено.

Это был уже перебор.

– Уау-у-уу! – в голос взвыла я.

– Что с вами такое, адептка? – испуганно спросили сверху.

Я подняла голову, смерив вопрошавшего донельзя мрачным взглядом. Это был вчерашний гном; на всякий случай он даже отошел от меня на пару шагов, не иначе как желая обезопаситься от моих возможных чар.

Будучи существом предприимчивым, я немедленно поняла, какую пользу могу извлечь из этой встречи.

– Извините, магистр… э-э…

– Фенгиаруленгеддир, – с готовностью представился гном.

Я попыталась повторить сказанное про себя и чуть не сломала язык.

– Извините, а как добраться до кабинета… хм… – Только тут я сообразила, что не знаю, на какую лекцию вообще спешу.

– Боевой магии? – выручил меня гном. Увидев мое удивленное лицо, он пояснил: – Да я только что от вас, уточнял кое-что… Тут недалеко, адептка. За поворотом вторая дверь слева. На ней табличка.

– Спасибо! – искренне кивнула я. Гном смотрел на меня с нескрываемым любопытством; только сейчас до меня дошло, что я так и продолжаю сидеть на полу, потирая ушибленную коленку. Поняв это, я встала, подтянула за ремень упавшую сумку.

Гном кивнул и, обогнув меня, с достоинством прошел по коридору.

– А звонок давно был? – крикнула я ему в спину.

– Три минуты назад, – не оборачиваясь, ответил магистр.

Сделав из сказанного нужный вывод, я поспешила в указанном направлении.

Дверь нашлась там, где и сказали. И табличка на ней имелась: черные буквы складывались в сообразное сочетание «Боевая магия». Я прочла надпись, чтобы быть уверенной, что не ошиблась; потом прочла еще раз, чтобы убедиться, что все верно; потом еще раз…

Входить было страшно, но надо. Я замешкалась перед дверью еще на несколько секунд, пытаясь справиться с неожиданным, ничем не оправданным страхом; потом взяла себя в руки, постучалась и, не дожидаясь ответа, растворила дверь.

Внутри обнаружилась достаточно обширная комната, освещенная утренним солнцем. У самой близкой ко мне стены висела доска, темно-коричневая и прямо-таки девственно-чистая. Возле нее стоял учительский стол. Дальше, метрах в двух, начинались парты, за которыми сидело человек двадцать адептов, синхронно повернувших ко мне лица.

Я замялась, немного смутившись от такого внимания.

– Не стойте на пороге, студентка, – холодно приказал мне подозрительно знакомый голос. – Дурная примета. Почти такая же дурная, как опоздание в первый учебный день.

Это был давешний некромант. Он, как легко догадаться, сидел за уже помянутым учительским столом. «Что-то здесь не вырисовывается», – беспокойно подумала я. На двери кабинета лыкоморским языком было написано «Боевая магия»; по лицу же магистра было сразу видно, что не кем иным, как штатным темным магом, он быть попросту не может.

– Э-э… – выдавила я из себя, пытаясь сообразить, как бы это потактичнее узнать, не ошиблась ли я кабинетом. – А я… а вы…

Магистр повернул ко мне голову, встряхнув ею при этом так, будто он хотел отбросить с лица мешающие волосы. Совершенно бесполезное движение: с правой стороны у него имелось что-то вроде челки – широкая прядь, обрезанная на пару сантиметров ниже виска. Длина была выбрана самая неудачная: слишком маленькая, чтобы челку можно было заправить за ухо, но достаточно большая, чтобы волосы лезли в глаза. Похоже, обрезано было недавно, – по крайней мере, настолько, что некромант еще не успел отвыкнуть от когда-то полезного движения.

– Заходите, студентка, – тоном, исключающим всякую возможность другого решения, приказал он. – И учтите, что повторять это в третий раз я не стану.

Я сочла за лучшее заткнуться и решительно перешагнула порог. Взгляд моментально нашарил среди адептов знакомое лицо: вчерашний вампир Хельги тоже узнал меня, клыкасто улыбнулся и помахал рукой.

Как назло, все парты были заняты – кроме первой, самой близкой к столу некроманта. Я в принципе даже догадывалась почему. Но выбора не было, и я села на пустую скамейку, повесив сумку на специальный металлический крючок.

– Итак, продолжим с того места, на котором остановились. Меня зовут Эгмонт Рихтер. – Некромант взмахнул левой рукой, и на доске проявилось его имя, каковое я быстренько записала. – Я магистр боевой магии и декан вашего факультета. – («Ешкин кот!» – подумала я, и, судя по лицам, не только я.) – Многие из вас, насколько мне известно, стремились попасть именно сюда. Исходя из этого, я рассчитываю на то, что вы готовы приложить определенные усилия для достижения… хм… некоторых высот. Рассчитываю также и на то, что вам известны условия, на которых вы здесь оказались. Работа, работа и еще раз работа. Помните о том, что никого я сюда не приглашал. На место каждого из вас претендует длинная очередь кандидатов. Достанет одной ошибки, чтобы это место оказалось вакантным.

Класс молчал. Я покосилась на Хельги – тот сосредоточенно внимал.

– Боевая магия, – Рихтер встал и обошел стол, становясь к нам лицом, – одна из сложнейших отраслей магического искусства. Для того чтобы освоить ее в полной мере, мало иметь некоторые способности. Прежде всего боевая магия – это упрямство, воля и, повторюсь, работа. А также определенная дерзость, способность оригинально мыслить и умение найти свой собственный выход из сложившейся ситуации.

Я уважительно приподняла бровь. Ценю наглость и хороших ораторов. Не сказав о себе ни слова, маг тем не менее ухитрился заручиться уважением аудитории: ведь, добившись в своем предмете таких высот, он просто обязан был обладать всеми вышеперечисленными свойствами, причем иными даже в высшей степени.

Ну да. Попробуй такого не зауважай – сразу по потолку размажет.

– Мне хорошо известно, что каждый из вас жаждет именно практики. Смею вас разочаровать: практики у вас пока не будет. Будет теория, и в больших количествах. Если кто-то чем-то недоволен – я с радостью подпишу разрешение на перевод к алхимикам или телепатам.

«Не дождетесь», – с неприязнью подумала я.

– Впрочем, опыт подсказывает, что, когда теория наконец закончится, очень многим придется об этом пожалеть… Да, и еще: я никого не вынуждаю ходить на мои лекции. Равно как и конспектировать их. Но предупреждаю, что принимать у вас экзамены буду именно я.

Я представила себе экзамены в его исполнении и содрогнулась.

– И последнее. Вот это очень рекомендую записать и – для самых забывчивых – обвести в рамочку, чтобы после ко мне не было никаких претензий. Итак. Доступ адептов в личные лаборатории преподавателей строго запрещен. За безопасность своей лаборатории я ничуть не опасаюсь, но предупреждаю сразу: тому, кого поймаю на попытке взлома, достанется по заслугам. Надо сказать, что это я говорю каждый год, и все равно всякий раз отыскивается очередной герой, жаждущий неприятностей. Не думаю, что ваш курс сделается исключением из правила, но считаю своим долгом предупредить: неприятности будут настолько крупными, насколько мне хватит воображения. Меня все поняли? Все, значит. Отлично. Я запомню…

«Интересно, чего это он там такое прячет?» – мгновенно подумалось мне. Должно быть, что-то серьезное, ибо если не так, то к чему подобная строгость? На что хватит воображения… хм… Не сомневаюсь, что фантазия у него богатая!

– На этом вступление заканчивается. Итак, тема первая. – Он еще раз дернул левой ладонью, и доску покрыли многочисленные символы. – «Боевая магия и равновесие стихий».

Я торопливо окунула перо в чернила и записала тему. Подумала и подчеркнула ее волнистой чертой.

Через пятнадцать минут у меня уже было написано почти что семь с половиной страниц. Эгмонт – то бишь конечно же магистр Рихтер! – говорил достаточно медленно, для того чтобы успевать записывать, но достаточно быстро, чтобы не успевать отвлекаться. Перо мое скрипело по бумаге, пару раз я все-таки посадила кляксу, но в общем получалось неплохо. Тем более неплохо, если учесть, что последний раз я держала перо в руках то ли восемь, то ли девять лет тому назад.

В классе, к слову сказать, стояла мертвая тишина. Не считая скрипа перьев, разумеется.

Записывая, я то и дело косилась на магистра. Дело в том, что я пыталась сопоставить три имевшихся у меня в наличии картинки: первую я почувствовала вчера, испытав премерзостное чувство дежавю, вторая сложилась вчера же, но на основе чуть более свежих впечатлений, а третья… третья складывалась прямо сейчас, на первом уроке.

Я сидела недалеко от доски и потому смогла подробно рассмотреть лицо мага. Достаточно подробно, чтобы понять: мне оно не нравится. Совершенно не нравится. Несмотря на весь донельзя эпатажный вид. Вообще, Рихтер выглядел каким-то… неправильным, то ли больным, то ли что. Кожа у него шелушилась, точно обветренная; тонкие губы были покрыты трещинами, а глаза – раскосые, кстати, почти как у меня, – очень нехорошо блестели. Глаза эти мне не понравились особенно – у хорошего человека они так блестеть не станут.

Определенно у нас с Полин были совершенно разные вкусы.

Он был одет в черное, и мне невольно еще раз вспомнились некроманты с ярмарочных лубков. В кабинете было тепло, но куртка его была застегнута наглухо, а на руках я заметила перчатки – тоже черные, кажется кожаные, и без пальцев, как у эльфийских мечников. Удобно для воина – так в ладони не проскальзывает рукоять, – но боевому магу редко приходится действовать мечом.

– Герцог Ривендейл, – мягко сказал магистр, отрывая меня от размышлений, – повторите, пожалуйста, мою последнюю фразу.

Я обернулась, вспомнив рекомендацию Полин. Герцог Ривендейл… кажется, Генри, а может быть, и не так. Красивый темноволосый вампир, сидевший на третьей парте, даже не брал в руки пера. Хельги смотрел на него с откровенной неприязнью, тот вообще его не замечал, и я невольно удивилась таким братским чувствам. Раньше мне доводилось слышать, что вампиры – достаточно дружная раса.

Темноволосый с некоторым вызовом посмотрел на Рихтера.

– Боевая магия и равновесие стихий, – заявил он.

– Это наша тема, и она записана на доске. Я просил вас повторить мою последнюю фразу.

Вампир промолчал, глядя на магистра с тем же вызовом.

– Я не настаиваю на записи лекций, если у вас такая хорошая память, что вы способны запомнить их с голоса. Однако с памятью, как я вижу, имеются проблемы?

– Я не считаю, что запоминать это настолько необходимо.

Рихтер равнодушно пожал плечами:

– В таком случае извольте покинуть кабинет.

– С чего это вдруг?

Намечался скандал. Студенты оживились, и я в том числе. Кое-кто заинтересованно смотрел на вампира, кое-кто – на магистра; на лицах у некоторых читалось явное неудовольствие невозможностью сделать ставки.

Эгмонт выглядел абсолютно спокойным.

– Я правильно вас понял? – с новыми вкрадчивыми нотками уточнил он. – Вы считаете, что отлично знаете боевую магию и без моих… хм… не столь необходимых лекций?

– Я считаю, что это всего лишь пустая болтовня. Я приехал сюда учиться боевому искусству, а не впустую тратить время…

– Замечательно, – так же вкрадчиво сказал магистр. Он повел по воздуху ладонью, и парты вместе с сидящими за ними адептами плавно отодвинулись к стенам. В центре комнаты возникло пустое пространство. – В таком случае выходите и докажите, что вам и в самом деле ни к чему мои уроки.

Вампир слегка замялся. Похоже, он не думал, что дойдет до поединка.

– Ну же, – по-прежнему спокойно произнес Рихтер. – Я не герцог, но, смею заверить, не привык терпеть оскорбления. Или, быть может, вы предпочтете извиниться?

Если такая идея у вампира и была, то сейчас она окончательно исчезла. Вспыхнув, он вышел из-за парты к доске.

Картинка была – прямо бери и вставляй в рамку. Героическая гравюра «Битва Зла с Добром». Вампир, даром что он был не блондин, изрядно напоминал представителя последнего. В каждой его черте сквозило врожденное благородство; вот уж кому не нужно было таскать с собой свернутое в рулончик родословное древо, чтобы всем и каждому сразу сделалось ясно, сколько поколений благородных предков стоит за его спиной. По моим прикидкам, их – то бишь поколений – должно было быть никак не менее двадцати. Об этом свидетельствовали и чеканный – хоть сейчас на монету – профиль, и донельзя мужественная линия гладко выбритого подбородка, и пылающий взгляд, и темные густые кудри, мягкой волной падающие вампиру на плечи. А уж общее-то впечатление… Благородные предки есть благородные предки; их не пропьешь, даже если использовать для этих целей полтора литра крови старого алкаша. Право слово, меня так и подмывало бросить в воздух чепчик, ну или – за неимением такового – хотя бы показать герою одобрительную двухпальцевую рогульку.

Про Эгмонта же и говорить не стоит: рядом с великолепным Ривендейлом он выглядел как пес общеизвестной дворянской породы на фоне мраморного дога. Единственное желание, которое он возбуждал, – это дать в хрюкальце, и чем быстрее, тем лучше.

Магистр небрежно присел на краешек своего стола, глядя на вампира с нехорошим задумчивым интересом.

– Начинайте, – пригласил он.

Ривендейл колебался. Похоже, что его благородной натуре претило нападать на безоружного. Вампир не слишком-то уверенно нащупал рукоять шпаги.

– Не заставляйте меня нападать первым!

Голос Эгмонта хлестнул не хуже кнута; вампир вздрогнул и одним отточенным движением выхватил шпагу из ножен. Он мягко, по-кошачьи, шагнул вперед, замахиваясь свободной левой ладонью, из кончиков пальцев которой вылетел большой, в два кулака, фиолетовый пульсар. Второго шага вампир сделать не успел. Пульсар схлопнулся вовнутрь себя; шпага вывернулась из руки Ривендейла и с громким звоном упала на пол.

Рихтер сидел по-прежнему неподвижно.

– Все? – спросил он. – Или продолжим?

Герцог покраснел и подобрал шпагу. На этот раз он действовал быстрее: я не успела заметить, когда он взвился в воздух, молниеносно расправив черные кожистые крылья. Взмах, проблеск металла – надо полагать, выпад шпаги…

Глухой удар.

Вампира отбросило в сторону. Не успев смягчить удара, он со всего маху врезался в стену и, с секунду удержавшись в вертикальном положении, сполз вниз.

Он мгновенно вскочил на ноги. Серебряный обруч слетел с его волос; сами волосы изрядно растрепались, да и радикально-красный цвет лица не добавлял вампиру аристократизма. Но даже сейчас он выглядел, как, должно быть, выглядят Светлые Боги, уже практически побежденные Темными Силами.

– Так нечестно! – голосом, исполненным благородного негодования, воскликнул он. Честное слово, мои руки сами потянулись за несуществующим чепчиком. – Вы… вы сильнее! У вас есть накопительный амулет!

– Здесь не рыцарский турнир, – прищурился Эгмонт. – Но дабы ваша честь не подвергалась сомнению…

Он стянул с правого запястья тонкий металлический браслет с крупным камнем в середине.

– Больше амулетов у меня нет. Вы довольны?

Вместо ответа вампир ринулся вперед.

Дальше все случилось очень быстро. Рихтер шагнул навстречу Ривендейлу; а в следующий момент вампира словно ветром подняло в воздух. Мелькнули черные крылья, а потом все сделалось, наоборот, очень-очень медленным, и я могла в подробностях рассмотреть, как вампир падает спиной вниз на подставленное колено Эгмонта.

Мрыс эт веллер, мгновенно поняла я, маг же его убьет! Попросту сломает ему позвоночник…

И время вернулось в обычный ритм.

Ривендейл грохнулся об пол так, что я на секунду испугалась, что он проломит каменные плиты и рухнет вниз, в гости к некромантам. Еще с полминуты он лежал неподвижно, а потом дернулся и застонал.

Эгмонт наклонился и, не особенно напрягаясь, вздернул вампира на ноги. Тот стоял, но нетвердо; от былого благородства остался разве что орлиный нос, да и тот почему-то смотрелся уже не столь чеканно.

Магистр едва ли не за шкирку подтащил вампира к двери и распахнул ее одним пинком.

– Медпункт дальше по коридору, – сухо сказал он, устанавливая Ривендейла с той стороны. – Двойка за урок. Домашнее задание: подготовить доклад о способах нападения на мага с холодным оружием. На следующем уроке прочтете его в классе и, может быть, получите шпагу обратно. Все ясно?

Вампир судорожно кивнул. Магистр захлопнул дверь.

Класс молчал. Было слышно, как жужжит сумасшедшая осенняя муха, бьющаяся в стекло.

Эгмонт поднял шпагу, выроненную Ривендейлом, и задумчиво покрутил ее в руках.

– Неплохо, – пробормотал он. – Клеймо Ястреба… Фамильное оружие, по всему видать… Даже отлично. – Он положил шпагу на стол, рядом со стопкой пергаментов, и посмотрел на нас. Посмотреть на него в ответ никто не решился. Кроме меня: я уже и так иссверлила его взглядом, так что бояться мне было нечего. – Итак, мы остановились на магической экологии. Экологией в магической науке называется… Записываем, господа адепты, не тормозим…

Возражать, равно как и отлынивать, почему-то никто не посмел. Через две секунды мы уже синхронно скрипели перьями.

Естественно, я жаждала объяснений. Поняв всю ситуацию в целом, я тем не менее не сумела уловить частностей – а они-то, разумеется, и есть самое интересное! Кто вообще такой этот Эгмонт Рихтер? Кто такой Генри Ривендейл? Что, мрыс дерр гаст, за запрет на взлом лабораторий и что за намеки на попытки осуществить таковой?

На мою удачу, под руками имелся Хельги – если судить по вчерашнему знакомству, вампир явно не страдал повышенной молчаливостью и запросто мог ответить на все мои вопросы. Вдобавок он учился здесь дольше, чем я, значит, наверняка успел выяснить кучу интересных подробностей.

Не все же ему, в конце концов, в библиотеку лазить по веревке?..

Едва прозвенел звонок, как я хищным рывком оказалась возле вампира. Тот, как ни странно, обрадовался: меня немедленно представили целой куче адептов, из которых трое были эльфами, пятеро – вампирами, а еще трое – гномами. Благородного Ривендейла еще не было: верно, не вернулся из медпункта.

Я не слишком-то хорошо схожусь с людьми. Но это если говорить о настоящих, глубинных связях; если же речь идет о легком, ни к чему не обязывающем знакомстве – здесь все зависит от настроения. Иногда из меня и слова не вытянешь… но сегодня, спасибо богам, случилось иначе.

Уже через три минуты общения я почувствовала себя своей – настолько, насколько это было возможно на данном временном отрезке. Среди эльфов шовинистов не водится, гномы же оценивают знакомцев по их возможностям и талантам, в последнюю очередь обращая внимание на половую и расовую принадлежность. Вампиры… насчет вампиров я не была уверена, – может быть, кому-то и пришла в голову мысль: «Нечего тут девицам делать!» – но озвучивать ее никто не стал. На меня играла еще и рекомендация Рихтера – каким-то невероятным образом (скорее всего, впрочем, Хельги проболтался) все уже знали, что на факультет меня зачислил сам магистр.

– А что, раньше у вас девушек не было? – вспомнила я лубки. Там, помнится, частенько случалось, что главная героиня, рыжая ведьма-студентка, оказывается единственной девицей чуть ли не за всю историю факультета.

Темноволосый эльф – Келефин аунд Дарру? – качнул головой:

– Да нет, отчего же… Бывает. Вон хотя бы – видишь, у окна стриженая блондинка в коротком плаще? Это Матильда ле Бреттэн, аспирантка. Она у второго курса боевую магию ведет.

– У второго? – Я осмотрела указанную Матильду, не нашла в ней ничего интересного и вернулась взглядом к эльфу: – А почему не у первого? Я так понимаю, чем младше студенты, тем меньшая квалификация требуется от магистра…

Эльф пожал плечами:

– Не знаю. Может быть. Только Рихтер всегда работает с первым курсом. С первым – и еще с пятым и шестым. Всегда.

– Я слышал, – вмешался в разговор вампир, которого звали Логан, – это оттого, что основа – самое главное. Вроде как заготовку для меча должен делать мастер…

– Ну да, – хмыкнул Хельги, – это в его стиле. Скромность чувствуется за полторы версты.

– Ну а чего ему скромничать? – Логан ухмыльнулся, на миг продемонстрировав впечатляющие клыки. – Он как-никак боевой магистр – это что-то да значит, верно?

– А что это значит? – уточнила я, обрадовавшись, что разговор свернул в нужное русло.

На меня уставились двенадцать пар изумленных глаз.

– Ты что, Яльга? – выразил общее мнение эльф Куругорм. Был он, кстати сказать, младшим братом эльфа Келефина – это было ясно и по именам, похоже, этих двоих назвали в честь знаменитых братьев, героев седой эльфийской древности. Древность была настолько седая, что никто и не помнил, чем таким эти братья ухитрились отличиться. Однако если их имена и поныне не забыты, значит, они были однозначно герои, иначе чего бы их стали помнить?.. – В самом деле не в курсе, кто такой наш Рихтер?

Я честно помотала головой, и на меня тут же обрушился поток сведений.

Выяснилось, во-первых, что боевой маг Рихтер просто изумительный, едва ли не лучший в мире. Даром что не слишком-то старый, хотя для человека тридцать с хвостиком – это, конечно, уже практически дряхлость. Полтора года тому ему даже предлагали занять место в Совете КОВЕНа – после того как почтенный Т'ари аунд Велленсдар оказался совсем не почтенной свиньей. Магистр отказался, сославшись на необходимость профессионального роста. Аргументация была приблизительно такая: вот стану я членом Совета и к чему тогда стремиться? Так и жить незачем станет…

Во-вторых, моя интуиция в очередной раз меня не подвела – характером Эгмонт оказался ну натуральный зверь, к тому же зверь ехидный и коварный, и пощады от него ждать никому не приходится. К своим, вопреки традиции, он был особенно строг, так что боевому факультету сочувствовала вся Академия. С другой стороны, только Рихтер нам и был по-настоящему опасен – все прочие магистры с нами старались не связываться, дабы не осложнять отношений со столь нехорошим коллегой.

На этом подкрепленные наблюдением сведения заканчивались и начинались самые что ни на есть мифы. И главной легендой, разумеется, была Та Самая Лаборатория Рихтера – именно так, все с большой буквы.

Никто не знал, что именно там находится. Но предположения ходили самые разные – от мегаамулета, способного все Лыкоморье снести зараз, до сумасшедшей жены, запертой в шкаф. Кто-то утверждал, что именно там, в специальных скляночках, мучаются духи особенно нерадивых адептов, взятых Рихтером на перевоспитание. Кто-то говорил, будто никакая там не лаборатория, а самая натуральная берлога, в пол которой воткнуто двенадцать ножей: каждое полнолуние магистр перекидывается волком, оттого в промежутках и ходит такой злой. Самые романтичные студенты – думаю, впрочем, что скорее уж это были студентки – верили, что там хранится некоторая вещь, принадлежавшая прежней Рихтеровой возлюбленной. Портрет там, браслетик, оборочка какая, на худой конец! – в общем, нечто, над чем магистр регулярно роняет скупую мужскую слезу. Правильно, по всем канонам и лубкам, у него просто обязана быть несчастная любовь – а то чего он ходит весь такой циничный и в черном?

Выслушав последний вариант, я поняла причину сладких вздохов Полин.

– Слушайте, а мы на лекцию-то не опоздаем? – вдруг вспомнила я, когда смеяться было уже больно. – Что у нас сейчас?

– Некромантия, – заявил, сверившись с листком, Куругорм. – Это где?

– Кгхм, – солидно заявил гном Снорри. Все взгляды немедленно устремились на него. – Насколько я знаю жизнь, вот на это лучше не опаздывать.

Гном хорошо знал жизнь. Очень хорошо.

Некромантию преподавала вчерашняя позвякивающая ведьма. Похоже, что она меня запомнила, – по крайней мере, дважды я ловила на себе ее заинтересованный взгляд. Однако взгляды взглядами, а к концу лекции я поняла, что здешние магистры друг друга стоят. Нет, некромантка со звучным именем Шэнди Дэнн (имя это рождало во мне какие-то смутные, но упрямые ассоциации, которых я так и не сумела расшифровать) не вызывала вампиров на дуэли и не выбрасывала их в коридор. Была она тиха, вежлива и лишь самую чуточку ехидна, но, если я хоть что-то понимаю в жизни, подраться с Эгмонтом вышло бы безопаснее. Хотя бы потому, что Рихтер прикончит сразу, а эта мало того что упокоит, так потом еще поднимет и всласть поиздевается.

После того как общительный Хельги рассказал мне на перемене несколько баек, первоначальное впечатление только усилилось. Как поведал мне осведомленный вампир, некромантка была тот еще символ школы, ибо никто не знал, с какого конкретно года она здесь преподает. Кто-то причислял ее к отцам… тьфу ты, матерям-основательницам, кто-то утверждал, что магичка, как кикимора, завелась вследствие того, что обиженный жизнью и невеликим гонораром строитель вмонтировал в почти готовую стенку ма-ахонькую такую куколку, выглядящую ну в точности как магистр Дэнн. Сторонники этой версии также утверждали, что тому, кто эту куколку выковыряет из стены, некромантка будет служить по гроб жизни, а все оценки за экзамены выставит автоматом.

Лично мне как-то больше глянулась версия номер раз – ибо возраст Шэнди Дэнн оставался для меня абсолютной тайной. Мрыс бы ее знал, сколько ей лет, – выглядит от силы на тридцать пять – сорок, но глаза… такой взгляд я видела только у эльфов, тех еще долгожителей.

– А еще говорят, – продолжал вещать вампир, то и дело косясь на оставленный позади кабинет, – будто на нее наложено проклятие! Самое настоящее, Яльга, такое, что хоть сразу гроб заказывай! Только она тетка умная и проклятие обошла!

– Как?

– А вот так! Проклятие над ней и посейчас висит, но подействует оно только тогда, когда на ней не будет ни единой белой ниточки. Так что, во что бы она ни была одета, одна деталь туалета у нее всегда белая! Потому ее и прозвали Белой Дамой…

– Ага! – поддакнула нарисовавшаяся откуда-то Полин. – Кофточка, например, или повязочка… А еще я слышала, будто наш Афилогет – это ее любовник, которого она заколдовала за измену…

– Чушь собачья! – отрезал Хельги. – Афилогет – это обычная флуктуация, летающая лужа эктоплазмы!

– Афилогет – это… – Я выразительно посмотрела на алхимичку.

– Это наш замковый призрак, – поморщившись, объяснил вампир. – Та еще тварь. Учти, спрашивать у него ничего нельзя, особенно дорогу – заведет туда, куда и магистрам-то ходить не стоит.

– Ты уже говорил, – напомнила я. – А что…

– Он не тварь! – перебила меня обиженная алхимичка. – Он такой забавный!.. А если он всем рассказал, как ты лазил на третий этаж вместо второго, то это ни о чем еще не говорит!..

Хельги обиженно фыркнул, из чего я сделала вывод, что эта история в свое время имела большую огласку.

– Что у нас сейчас? – спросила я, наблюдая за тем, как Полин косится в сторону вампира. – Какая лекция?

– Пара по бестиологии, – недовольно ответил Хельги, который тем не менее был явно рад возможности уйти от неприятной темы. – И на сегодня все. Надо еще в библиотеку сгонять за учебниками.

– Яльга, а форму тебе уже выдали? – опять вклинилась алхимичка.

– Форму? – Я покосилась на Полин с сомнением, но та едва ли собиралась меня разыгрывать. – Какую еще форму?..

Видя, что разговор принимает чисто женскую направленность, вампир поспешил слинять, предварительно объяснив мне, где находится кабинет бестиологии.

– Школьную форму, – глядя на меня, как на дурочку, сообщила Полин. – Теоретически нам всем в ней положено ходить – и ученикам, и магистрам. На самом деле все носят что хотят. Черный такой плащ, штаны под цвет… называется «а не поиграть ли нам в некромантов?». У меня пока что тоже нет – сходим к завхозу, ладно?

– Ладно, – кивнула я. – Я сейчас на бестиологию, а ты?

– На фэйриведение, – сделала гримаску Полин. – Встретимся внизу, возле входа, хорошо?

– Пусть будет, – кивнула я.

Бестиология проходила в большом кабинете, большую часть которого занимали разнообразнейшие чучела – здесь, кажется, были представлены почти все твари, обитающие в северо-восточной части Ойкумены. Некоторых я знала по рассказам, с некоторыми – хвала богам, этих было не так уж и много – встречалась лично. Ни в одну из этих встреч я не проявила особого героизма: со всех ног убежала от аванка, молодого, глупого и потому не успевшего меня схарчить, переждала на дереве ярость целой своры Кон Аннон (какой дурак сказал, что на людей эти псинки не нападают?! Еще как нападают, когда больше жрать нечего!). Имела маленькую, но очень неприятную встречу с виверной – к счастью, по лесу эта тварюка передвигается хуже, чем по открытой местности, а лес оказался совсем рядом.