Текст книги "Первый шаг"

Автор книги: Мария Быкова

Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

В-третьих, к Полин «Справочник» не питал никаких добрых чувств. Если Рихтеру он еще позволял себя листать (еще бы он не позволил!), то алхимичку не допускал даже до обложки. Впрочем, та и не рвалась: показательное аутодафе семи любовных романов произвело на нее необходимое впечатление. После этого она перестала пилить меня, убеждая засунуть «эту гадость» под кровать, к сосланным давеча «Основам гаруспициума».[5]5
  Гаруспициум – здесь: наука гадания по внутренностям животных.


[Закрыть] Какое там! А уж притронуться к «Справочнику» Полин не согласилась бы, даже пообещай ей боги в награду немедленную свадьбу с Ривендейлом.

В принципе мне это было только на руку. Например, когда Хельги загорелся: «Яльга, а дай почитать?!» – Полин немедленно конденсировалась рядом. Подхватив вампира под локоток, она вихрем умчала его в угол и там столь ярко живописала «мерзкую штуковину», что вампир вернулся ко мне как будто слегка пристукнутый. На книгу он больше не посягал. Это было здорово, потому что я совершенно не представляла, как стану объяснять Рихтеру, куда делся студент Ульгрем и откуда взялась… ну, скажем, огненная саламандра, которая теперь отзывается на это имя.

Вот так.

Зато учиться мне и впрямь сделалось немножко легче. «Справочник» знал ответы на многие вопросы; сдается мне, он знал их все, но выдавать предпочитал порционно – в педагогических целях. Уважая столь яльголюбивое стремление, я никогда не требовала от книги больше, чем она соглашалась мне давать. Иногда я просто брала ее на руки, не раскрывая обложки, и, точно кошку, поглаживала по корешку. Ей нравилось; откуда-то из-под форзаца неслось низкое, басовитое мурлыканье. Полин, однажды заставшая нас за этим делом, обозвала меня фетишисткой.

Но мне, признаться, было все равно.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,

в которой герои сначала радуются, потом грустят, а после – тихо изумляются друг другу. Плюс к тому здесь звучат заклинания, исчезают указки, маги по очереди впечатываются в стены, а эликсира магистра Рихтера все-таки хватает на всех

На очередном теоретическом занятии по боевой магии нас ожидала неприятность в лице зачета.

Надо сказать, это был не первый зачет в моей жизни – первый состоялся два дня назад, на некромантии, оставив по себе двойственные впечатления. С одной стороны, теоретическую некромантию я знала вполне пристойно, с другой – ласковый взгляд Шэнди Дэнн, скользящий по аудитории, плюс неспешное и какое-то зловещее щелканье нефритовых бусин: некромантка любила перебирать четки… Поэтому, когда снаружи наконец прозвенел звонок, я первая сдала работу и поспешила выйти из аудитории. Некромантия – очень интересная штука, но мы с ней почему-то упрямо не желали понимать друг друга.

Словом, придя на боевую магию и обнаружив на доске крупную надпись «Зачет», я не стала паниковать, а быстренько пролистала конспекты. Как ни странно, практически все, что там было записано, имелось у меня в голове; проведя спешную ревизию скудных запасов знаний по предмету, я слегка удивилась, поняв, что не такие уж они и скудные. Кроме магической экологии и заклинания Щита первой степени я смогла вспомнить как минимум четыре заклинания и два исключения, при которых эти заклинания применять было никак нельзя. Еще в голове вертелся принцип Ан-Насира: оптимальная величина Щита равна отношению чего-то к чему-то, но конкретных величин я не помнила. Кажется, в числителе дроби нужно было писать величину резерва, умноженную на постоянную «дэ», а в знаменателе – собственный рост. А может, и нет, ибо с принципиальным Ан-Насиром я познакомилась только вчера вечером, наудачу открыв «Справочник» посредине.

Прозвенел звонок, мы поспешно заняли свои места, и на парте передо мной материализовался небольшой кусочек пергамента. На нем было записано три вопроса. Первый – про экологию, которую я знала, ибо долго зубрила. Второй – про заклинание Щита, только не первой степени, а второй («Опишите действия, необходимые для того, чтобы усилить Щит на одну степень»). Этого Рихтер нам не давал, и я поначалу запаниковала, но через несколько секунд до меня вдруг дошло, что нечто похожее объяснял Фенгиаруленгеддир, рассказывая о простейших принципах построения заклинаний. А моих знаний в принципе вполне достаточно, чтобы провести несложное преобразование. Я прикусила губу, лихорадочно соображая, что надо куда вынести и чем заменить, – начало формулы уже призывно замаячило перед внутренним взором, но тут взор внешний наткнулся на третий вопрос.

«Принцип Ан-Насира: формула, объяснение, обоснование».

Мрыс дерр гаст!

Мы же этого не проходили!..

Рихтер, спокойный как удав, сидел за учительским столом и заполнял журнал практикумов. Я мрачно покосилась в его сторону, но, вопреки моим желаниям, маг не спешил испепеляться. Я сердито посопела, и тут ко мне полез Хельги, забывший что-то из проклятой экологии.

– Яльга, ты… – почти беззвучно начал он; Рихтер, от которого нас отделяло пять метров и несколько парт, тут же поднял взгляд, и вампир мгновенно изобразил бурную деятельность. Я успела заглянуть в его билет – и чуть не взвыла от обиды.

Не сказать, чтобы этот самый его билет был таким уж легким – но рядом с моим его и поставить было нельзя. Первый вопрос про ту самую магическую экологию, второй – описание Щита как заклинания первого класса, третий, посложнее, – оптимальная конфигурация Щита для представителя вампирской расы. Никакими принципами и малопонятными формулами там даже и не пахло; я на секунду зажмурилась, сладко представляя, как за пять… ладно, за десять!.. – минут отвечаю на этот билет, а потом открыла глаза и хмуро окунула перо в чернила.

«Вопрос первый. Магическая экология. Под этим термином в магической науке подразумевается осторожное отношение к продуцируемым заклинаниям. В боевой магии, однако, сие понимается более узко…»

Перо скрипело и разбрызгивало по пергаменту дешевые чернила.

Я дописала билет минут за десять до звонка. Больше всего времени забрала клятая экология: писать там нужно было много, и не формулами, а текстом. С преобразованием Щита из первой степени во вторую я справилась неожиданно легко – спасибо Фенгиаруленгеддиру, после разговора с Эгмонтом взявшемуся гонять меня с удвоенной силой. Вот с Ан-Насиром мне пришлось повозиться. Конкретно формулу я не помнила, хоть ты тресни, – знала лишь, что она представлена в виде дроби. Пришлось выводить, приблизительно представляя, как именно мог рассуждать сей давным-давно почивший чародей.

На то, что получилось в итоге, я старалась не глядеть – в книге формула выглядела совершенно иначе, разве что дробная черта осталась на месте. Но я сделала все что могла и не представляла, что еще возможно изменить. Да и объяснение вышло вполне логичное; я еще раз пробежала его глазами, поняла, что больше ничего умного уже не напишу, и решительно вышла из-за парты.

Я прошла через кабинет под изумленными взглядами адептов. Наверное, большинство только заканчивает писать второй вопрос, мельком подумалось мне, но потом я решила, что нечего думать о себе так хорошо, а о других – так плохо. Скорее уж народ проверял работы, как это и положено делать разумным студентам.

Рихтер тоже посмотрел на меня чуть удивленно, но терять мне было нечего, и я молча положила свой листок ему на стол. Магистр, тоже молча, взял его и начал читать; я развернулась на каблуках и сделала шаг к своей парте, но тут вспомнила третий вопрос и быстро обернулась обратно.

– Скажите, магистр Рихтер… – Я прищурилась и ткнула пальцем в ответ, помеченный цифрой «три». – Что в этой формуле неправильно?

Приподняв бровь, Эгмонт прочитал формулу и посмотрел на меня:

– А почему в ней что-то непременно должно быть неправильно?

– Ну… – Я досадливо дернула уголком рта. – В учебнике она точно выглядела иначе! Понимаете, я искала ошибку, но так и не смогла найти…

Молча Рихтер взялся за перо. Я внимательно следила за тем, как он преобразует формулу; признаться, я не понимала и половины его действий, но буквы сокращались, цифры выносились за скобки, дробь постепенно меняла вид – и через полминуты магистр выписал на пергамент именно то соотношение, которое я мельком увидела в «Справочнике боевого мага».

– Вот, – сказал Эгмонт, указывая на получившуюся дробь обратным концом пера. – Вы имели в виду это?

Я кивнула.

– В таком виде, студентка Ясица, вы научитесь выводить эту формулу через два года. Сегодня меня вполне устраивают имеющиеся рассуждения… Можете занять свое место.

Я вернулась за парту. Хельги, сопя и покусывая кончик пера, читал написанное. На меня он покосился не без любопытства, но спрашивать ничего не стал, экономя время. И правильно сделал: посмотрев на стенные гномьи часы, Рихтер кивнул и приказал сдавать работы.

Народ потек к его столу скудным и печальным ручейком. Очевидно, вопросы зачета ввергли в тоску не меня одну; успокоившись по поводу третьей формулы, я немедленно начала волноваться насчет второй. Она, конечно, была на порядок проще, но ведь не зря же Фенгиаруленгеддир называл торопливость моим главным недостатком! Может быть, я ошиблась в вычислениях? А может, я перепутала и поставила вместо плюса минус?.. Ой-ой, а когда же нам скажут результаты?

– Результаты будут известны послезавтра, – будто прочитав мою мысль, громко произнес Рихтер. Народ большей частью уже сдал работы, и только Келлайн стоял у стола и в последний раз перечитывал свой текст, никак не желая с ним расставаться.

– Адепт аунд Финдэ, долго вы собираетесь изображать эльфийскую статую?

Устыдившийся эльф сдал работу, и Рихтер, кивнув, собрал все пергаменты в одну пачку. Щелчок пальцев – и она испарилась в неизвестном направлении, а Эгмонт встал и подошел к доске.

Мы посмотрели туда. Доска вообще-то состояла из трех грифельных прямоугольников. Центральный, и основной, был неподвижен, боковые же крепились к нему на этаких компактных шарнирчиках и потому болтались относительно свободно. Сия конструкция с недавних пор напоминала мне диспозицию войск князя Ростислава Межинградского перед боем с великим каганом: посредине Основной пехотный полк, а на флангах – легкая конница. Не хватало разве что Передового полка, прикрывающего Основной, плюс Засадного, притаившегося в соседнем лесочке. Впрочем, с Рихтером никакого лесочка не надо было: после него любая засада медом покажется.

Подтверждая сие, магистр открыл обратную сторону левой подвижной доски и вооружился указкой. Там висела какая-то схема, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся расписанием тем нашего курса по боевой магии. Точная копия того расписания, которое висело внизу, рядом с расписанием лекций на первый семестр. Зачем Эгмонт его сюда притащил?

– Моя основная задача, господа студенты, – негромко заговорил Рихтер, – научить вас боевой магии. Боевая же магия, как одна из опаснейших отраслей нашей науки, требует ответственности и самостоятельности. Здесь вы не обойдетесь заученными заклинаниями и вызубренными алгоритмами. Здесь надо думать и действовать.

Народ молчал, внимая. Речь, начавшаяся с такого вступления, определенно обещала быть интересной.

– Вот завтра вы и займетесь отработкой сих бесценных навыков. Завтра, – Рихтер прокрутил указку вокруг запястья, как шпагу, – у вас будет день самоуправления, традиционное мероприятие, проводимое каждый год в конце осени. Объясняю вкратце, за подробностями обращайтесь к адептам со старших курсов.

Мы с Хельги переглянулись. Из знакомых старшекурсников у меня были только близнецы, но к тем обращаться было бессмысленно: ответ растянется часа на полтора – и то если повезет. Оставалось надеяться лишь на более общительного вампира, который после пари с Ривендейлом начал относиться ко мне с некоторым пиететом.

– Никто не требует от вас невозможного, – продолжал тем временем Эгмонт. – Вам нет нужды думать о том, над какой темой вы станете завтра работать. Для вашего удобства в вестибюле висит замечательное расписание тем по боевой магии для первого курса. Как вам должно быть известно, поначалу оно предъявляет только перечень самых широких тем, каковых всего лишь три. Однако все здесь собравшиеся суть маги, так что проблем возникнуть не должно. Прикасаемся к нужной теме любым предметом, – магистр дотронулся до первой темы кончиком указки, – и произносим нужное заклинание.

Я навострила уши, но Рихтер даже не открыл рта. Секунду спустя прямоугольник с темой замерцал, налился молочным светом, и в воздухе рядом с ним повис другой. Эгмонт щелкнул указкой и по нему; прямоугольник исполнительно размножился, а я загрустила, поняв, что заклинание магистр нам говорить не собирается. Если бы собирался, произнес бы его вслух, а так…

Снова придется выводить самостоятельно.

Рихтер коснулся указкой какого-то знака на четвертом по счету прямоугольнике, и тот исчез с негромким хлопком.

– В общем, методика понятна, – заключил маг, закрыв таким образом все до единого прямоугольники. – Ваша задача – найти тему конкретно завтрашнего занятия и отработать ее в достаточной степени. Прошу учесть, что послезавтра состоится контроль ваших знаний и навыков. Все понятно? – Группа откликнулась нестройным гудением, в котором лично мне послышалась изрядная доля сомнения, но в коридоре бодро прозвенел звонок, и Рихтер закончил: – Можете идти.

Мы смогли и пошли. Следующей по расписанию стояла алхимия, и первым, что бросилось мне в глаза в алхимическом кабинете, было годовое расписание тем по алхимии, висевшее на новехонькой зеленой доске. Смутные подозрения закрались мне в душу – и верно, не успели мы извлечь из сумок учебники и свитки, как из прилегающей лаборантской выпорхнула магистр Эльвира Ламмерлэйк, свежая, тонко накрашенная, с прической по последней эльфийской моде и с длинными, украшенными блестками ногтями.

– Господа адепты, – сухо возвестила она железным голосом, плохо сочетавшимся с прочим воздушно-сказочным образом, – прошу внимание на доску! Моя основная задача – научить вас мыслить самостоятельно. Завтра вы…

«Где-то я это уже слышала…» – обреченно подумалось мне.

Вечером случилось невероятное.

Я сидела на постели, листала «Справочник» и вдумчиво жевала бутерброд с ветчиной, принесенный с кухни доброй элементалью. Полин же, забравшись на кровать с ногами, перебирала какие-то фарфоровые баночки, отличавшиеся друг от друга исключительно цветом этикеток. Вид у алхимички был счастливый: вот так, наверное, гном перебирает свои сокровища, зная в лицо… то есть в реверс каждую монетку.

– Что там у тебя? – наконец не выдержала я. – Редкие зелья?

– Лучше! – просияла она, подняв на меня просветленные глаза. – Это эльфийская косметика серии «Ясеневый лист» – самая элитная, представляешь?

– Элитная? – не поверила я. С эльфийской косметикой я была знакома, разумеется, исключительно понаслышке, но приблизительно представляла стоимость тюбика элитной эльфьей помады. Если продать Полин со всеми скляночками, не наберется и трети.

Алхимичка чуть смутилась, подтверждая правильность моих подозрений.

– Да, элитная! – не без вызова согласилась она. – Элитность, я думаю, не зависит от того, где я ее купила! Элитные дома тоже распродажи устраивают!

– Понятно, – флегматично кивнула я.

Распродажи Полин любила едва ли не больше, чем любовные романы и Генри Ривендейла, вместе взятых. По-моему, это сладкое слово она бормотала даже во сне; впрочем, я могу и заблуждаться, ибо по ночам надо спать, а не прислушиваться к бормотанию, доносящемуся с соседней кровати.

– Да? – подозрительно поинтересовалась соседка. – И что же тебе понятно?

Я промычала нечто неразборчивое, и Полин, напоследок смерив меня взглядом, неожиданно спросила:

– Яльга, а у тебя ведь руки обветренные?

Я посмотрела на оные. Кожа на тыльной стороне кистей здорово шелушилась и шла мелкими красными трещинами: ветра в Лыкоморье были изрядные, а варежки гном-завхоз выдавал исключительно с началом календарной зимы.

– Ну да, а что?

Полин слезла с кровати, нащупала ногами пушистые тапочки и подошла ко мне.

– Вот! – гордо сказала она, протягивая мне фарфоровую баночку с зеленой этикеткой. – Смажь, а мы посмотрим.

– На что посмотрим? – насторожилась я, но алхимичка беззаботно тряхнула челкой:

– На то, как быстро подействует, балда! Стану я на тебе эксперименты проводить, ага!

– Кто тебя знает… – пробормотала я, но баночку все-таки открыла.

Внутри, естественно, был крем – густой, жирный и белый. От него изрядно пахло корицей; стараясь не дышать, я зачерпнула немножко крема и втерла его в кожу, быстро сообразив, как это надо делать. Не знаю, был ли он элитным, но ощущения мне понравились. Если бы еще не запах!.. Вряд ли эльфы, с их чувством меры, бухнули бы в элитный крем столько ароматизатора.

Листать книгу жирными пальцами было как-то нехорошо. Я закрыла «Справочник», подтянула колени к груди и положила руки на них, скрестив запястья. Полин постояла рядом, потом сходила к своей постели, положив на место крем, и вновь подошла ко мне.

– Ой, а что это у тебя за браслетик? – вдруг заинтересовалась она, тыкая в меня пальцем. Я машинально посмотрела на левое запястье; там и впрямь болтался браслет, если, конечно, можно назвать так тонюсенькое металлическое кольцо, снабженное множеством висюлек. Браслет был не серебряный и не железный; сомневаюсь, что в ювелирной лавке за него дали бы больше, чем пару-тройку медных монет.

Но Полин все едино смотрела на него, восхищенно приоткрыв рот.

– Он ромский, да? – завороженно спросила она. – Можно померить?

– Ромский, – со вздохом согласилась я. Честное слово, это было практически правдой! – А вот мерить его нельзя. Я его с руки не сниму.

– А почему… – обиженно начала было алхимичка, но я, дабы не объяснять слишком долго, просто подергала браслет. Достаточно свободно болтаясь на запястье, он застревал на середине кисти, и снять я его не могла по чисто техническим причинам.

– Это такой ромский обычай, да? – Полин без приглашения присела на кровать рядом со мной и начала перебирать подвески. – Монетка, дельфинчик, солнышко, русалка… месяц, птица… а это что?

– Это? – Я подцепила последнюю подвеску. – Это весы. Что, не видела в лавках?

– Видела, но там они другие… – Алхимичка робко погладила подвеску пальцем и подняла на меня восхищенные глаза. – Это тоже обычай, – почти утвердительно сообщила она. – Весы – знак торговли… вы ведь продаете лошадей?

– Продаем, но не в этом дело…

– А в чем?

Я чуть усмехнулась, глядя в темнеющее окно.

– Весы – знак удачи.

Вскоре окончательно стемнело, и мы легли спать. В комнате здорово пахло корицей: Полин тоже намазала руки своим кремом, сделав это минут через двадцать после меня. Что бы она там ни утверждала про благотворительность, во мне шевелилось некоторое подозрение. Скорее всего, алхимичка просто скомбинировала приятное с полезным, поделившись с обездоленной мною кремом и попутно выяснив, нет ли у него побочных эффектов.

Снаружи всходила луна – желтая и круглая, точно ломоть сыра. Гастрономическая ассоциация явилась удивительно не вовремя: желудок забурчал, намекая, что сон – плохая замена ужину. И вообще, он, желудок, надеялся, что поступившая в Академию хозяйка начнет питаться более сытно и регулярно.

Что я могла ему ответить? В кошельке еще звенели выигранные у Ривендейла золотые, но, во-первых, их было уже на порядок меньше (большую половину я потратила на второй день, увидев в лавке три защитных амулета), а во-вторых… Во-вторых, сегодня мне было некогда даже подумать о трактире, не то что добираться до него. Рабочий день в «Пьяном демоне» был вчера и ожидался послезавтра, а столовая, хоть и работала бесперебойно, не соблазняла и более голодных, нежели я, адептов. Словом, есть хотелось, и с каждым мигом хотелось все больше.

Я перевернулась на левый бок и решительно накрыла голову подушкой, но вдруг услышала тихий шепот элементали:

– Хозяйка, ты чего? Есть, что ли, хочешь?

– Хочу, – мрачно призналась я, вылезая из-под подушки. – Хочу, но нечего.

– Как это – нечего?! – возмутилась флуктуация. – Тебе принести?

– Так тебе же запретили таскать с кухни!

– Ну и что? – хладнокровно спросила элементаль. – Приносить али как?

Я немножко потерзалась совестью, но желудок быстро одержал над ней победу.

– А тебе ничего за это не будет?.. Тогда неси!

Флуктуация пошла волнами и исчезла. Вернулась она через полминуты, и на тумбочку передо мной лег бутерброд с какой-то вкусно пахнущей котлетой.

– Из кого котлета? – на всякий случай уточнила я.

– А я знаю? – пожала элементаль предполагаемыми плечами.

Кажется, некромантии сегодня не было… Это утешало.

Будь я Полин, я бы ела бутерброд маленькими кусочками, орошала его слезами и горько думала о фигуре, погубленной окончательно и бесповоротно. Ибо ночью есть нельзя, это известно каждому читающему женские журналы. Но я была не Полин, так что бутерброд ушел в два укуса; я запила его водой из стоящего на подоконнике кувшина, вытерла руки о подвернувшуюся салфетку и завернулась в одеяло. Все. Теперь я уж точно доживу до утра.

– Спасибо, очень вкусно… – сонно пробормотала я; и уж не знаю, что ответила мне на это элементаль.

Я забыла спросить у Полин, отмечает ли алхимический факультет завтрашний день массовым самоуправлением, но наутро поняла – все вопросы излишни. Из коридора доносился бодрый шум: народ с топотом бегал туда-сюда, взрывались какие-то заклинания, и не успела я разобрать, какие именно, как в дверь ударилось что-то тяжелое, и моя элементаль визгливо закричала:

– А ну смотри, куда прешь, мрыс тебя загрызи!

Полин в комнате уже не было: она исчезла, оставив по себе лишь легкий коричный аромат. Стараясь не особенно принюхиваться, я быстро оделась, вытряхнула из сумки учебники и запихнула туда «Справочник боевого мага» – на всякий случай, вдруг пригодится! – а после вышла в коридор.

В коридоре было весело – куда веселее, нежели слышалось из-за двери. Народ был бодр, радостен и шумен – адепты и адептки сновали туда-сюда, перекидывались чарами и громко болтали на ходу. Определенно никто не горел желанием что-то там внимательно изучать, и я задумалась, машинально подергивая на браслете тоненькую монетку.

От перспективы провести день как мне заблагорассудится, невольно захватывало дух. Целый день, мрыс дерр гаст, целый день! Без библиотеки, без конспектов, без Рихтера и Шэнди Дэнн… Я зажмурилась, целых пять секунд ощущая практически небесное блаженство, а потом тяжело вздохнула и открыла глаза.

Однажды я уже пришла на боевую магию без малейшей подготовки – и если в тот раз мне повезло, это вовсе не означает, что станет везти и впредь. С удачей не играют даже те, кому она улыбается по праву рождения, – ибо может случиться и так, что та кроха везения, которую ты разменял на медные монетки, могла бы спасти тебе жизнь. Но не спасла… А если говорить понятнее и не тревожить слишком уж серьезных вещей, наш Рихтер – тот еще мрыс, и он уж точно не упустит возможности проверить свежеприобретенные навыки подведомственных адептов на ближайшем практическом занятии. Кровати же в медпункте жесткие и неудобные.

В общем, подытоживая, не получится у меня ничего с небесным блаженством.

Рассудив так, я отлепилась от стены и прямой наводкой отправилась в вестибюль – ведь именно там висело годовое расписание тем для первого курса.

В вестибюле тоже было довольно людно – и находившихся там адептов можно было смело делить на две группы.

Первая представляла собой веселый поток, курсирующий из одних дверей в другие. Поток то и дело разбивался на более мелкие речки, ручейки и озера, но вся эта масса находилась в непрерывном движении и, то и дело изменяя направление такового, все же не особенно задерживалась здесь. Группу же номер два мое богатое воображение сравнило с камнями, торчащими аккурат посреди потока. Точнее, возле этих самых расписаний тем, аккуратно вывешенных на длинном стенде. За предыдущие месяцы учебы я ни разу не замечала, чтобы этим расписаниям уделялось такое огромное внимание; камни, то бишь адепты, по очереди тыкали пальцами в бумажный лист, всматривались в пустой воздух и спешно делали выписки на ладонях и обрывках пергамента. Но все это были старшекурсники, – а перед нашим расписанием не стояло ни единого человека.

Я поспешила исправить эту несправедливость и протолкалась ближе. Расписание тем висело как висело; придирчиво осмотрев его со всех сторон, я не нашла на нем ни единого места, украшенного крестиком и четкой, хорошо различимой надписью: «О благородный маг! Тыкай сюда». Подумав, я ткнула пальцем наугад и с надеждой уставилась на расписание.

Естественно, эффект был нулевым.

Требовалось заклинание, которым вчера воспользовался Рихтер. Я прикусила губу и потеребила браслет, пытаясь прикинуть приблизительную природу открывающей чары; в сумке завозилось и запыхтело, и я, запоздало вспомнив про «Справочник», хлопнула себя по лбу рукой. Ну конечно же! Книга знает все заклинания…

Я торопливо открыла сумку, вытащила «Справочник» и пристроила его на коленке. Тэк-с, чего тут у нас написано… Первые несколько страниц почему-то были совершенно пустыми, а когда я, потеряв терпение, пролистнула сразу несколько страниц, на развороте обнаружилась надпись, сделанная четким стремительным почерком: «Кому много дано, с того много и спросится. Работайте, студентка, солнце еще высоко!».

Невольно ругнувшись, я закрыла книгу и задумчиво побарабанила пальцами по обложке. На подмогу надеяться не приходилось – за короткое время знакомства со «Справочником» я поняла: если он сказал «нет», значит, второй раз можно даже не спрашивать. Значит, он твердо уверен, что столь легко полученный ответ не пойдет хозяйке на пользу и, вообще, оная хозяйка найдет его сама, если даст себе труд чуточку задуматься.

Я задумалась. Процесс затянулся минуты на три; наконец я неуверенно вычертила пальцем в воздухе простенькую руну, после чего несильно ткнула в расписание кулаком. Разумеется, оно никак не отреагировало; я тихонько зашипела и ткнула его еще раз, смутно начиная понимать, что ничего путного у меня не выйдет.

– О, юная дева из странного рода, – заунывно послышалось за спиной. Я недовольно обернулась: чуть зеленоватые, но жизнерадостные близнецы стояли аккурат за моей спиной. – Чего желаешь ты от сего презренного куска бумаги? Не мнишь ли, будто он окажется разумным и, поддавшись силе твоего обаяния, красоты и магического таланта, возжелает открыть тебе все свои секреты?

Кажется, поняла я, Рихтер все-таки смягчил наказание: в предыдущую нашу встречу близнецы изъяснялись еще длиннее и заковыристее.

– Ну, в общем, вы угадали. – Я посмотрела на близнецов, потом – на палец и тяжело вздохнула: – Я тему ищу, которую завтра проходить будем. У нас же день самоуправления, так?

– Вестимо так! – радостно согласился эльф (по-моему, это был Эллинг). – И что из того, о неразумная юница? Не полагаешь ли ты, что в честь сего знаменательного дня этот предмет сорвется со стены и станцует презренную козерыйку, а после сам запечатлеет в Рунах все известные ему заклинания? Поставь светлые боги меня на твое место – мню я, что не был бы столь наивен…

– Узри сие! – Предполагаемый Эллинг воровато оглянулся и вытащил из сумки… указку. Ту самую рихтеровскую указку, с помощью которой магистр вчера раскрывал расписание. Явно пародируя мага, Эллинг изобразил на лице ехидство, прищурился и прокрутил указку на манер рапиры, после чего подбросил ее в воздух, поймал за кончик и с поклоном протянул мне.

Я приняла и немедленно поднесла указку к носу. Эльфы переглянулись, Яллинг покрутил пальцем у виска, но я не обратила на них ни малейшего внимания. От указки пахло магией – остаточной, слабой, практически незаметной, но все-таки она там была. И, значит, был шанс раскрутить заклинание до конца.

– Слышь, дева… – вякнул было чего-то Эллинг, но я молча дернула плечом, и эльф благоразумно заткнулся.

Я прищурилась, беззвучно шевеля губами, потом щелкнула пальцами, подзывая из открытой сумки листок бумаги и огрызок карандаша.

Так. Если судить по запаху, заклинание принадлежит к обычным ключам… ладно, не совсем обычным, а несколько усложненным. Скорее всего, на основной цепи висит парочка радикалов. Ага! Я принюхалась к указке еще раз, старательно раздувая ноздри, и убедилась в собственной правоте. Радикалы, и, скорее всего, две штуки. Их даже расшифровывать не надо: достаточно просто отнять от основного рисунка чары два элемента. А дальше… дальше все просто, мрыс эт веллер келленгарм!

Карандаш быстро скользил по бумаге; торопясь, я все же старалась работать последовательно, не выбрасывая из цепочки ни единого звена, даже самого простого и ненужного на вид. Как показывал опыт, именно на этом этапе в моих вычислениях поселялись грубейшие и нелепейшие ошибки.

Неожиданно кончик карандаша пошел вбок, прочертив на бумаге кривую неяркую полосу. Я досадливо хмыкнула, разглядывая отломившийся грифель. Ну как же не вовремя, мрыс дерр гаст!

Хотя, с другой стороны… я просмотрела всю цепочку заклинания и поняла, что дописывать осталось не так уж и много. Стоит ли ради двух звеньев бегать в комнату и возиться с ножом? Можно, конечно, попросить элементаль, но не проще ли дочитать заклятие прямо здесь, доделав его на ходу?

Это, конечно, немножко опасно, но… жить тоже опасно – от этого умирают. Пробежав глазами написанное, я откашлялась, подняла руку и на одном дыхании выпалила заклинание.

Секунду ничего не происходило – потом же в воздухе, чуть покачиваясь, повис белый прямоугольник, обведенный по краю синей каймой. В верхнем правом углу его виднелся красный крестик; припомнив эльфийскую символику, я решила, что тыкать туда покамест не буду. А то кто его знает.

– Ну как? – шепотом спросили из-за спины. – Верно ли твое заклинание, о дева, подобная… хм…

– Ага… – ответила я, не вслушиваясь в дальнейшие изыскания. На вызванном моей магией прямоугольнике виднелась четкая надпись: «Основные боевые заклинания, применяемые на малой и средней дистанции». Так. Это наша полугодовая тема; сомневаюсь, чтобы Рихтер имел в виду именно ее. Да и прямоугольников он вчера вытаскивал штуки три… рассудив так, я смело ткнула пальцем в расписание и повторила заклинание. Ничего не произошло.

Секунды три я ожидала результата, потом, тихо помянув мрыса и всех его многочисленных родственников, уткнулась взглядом в бумажку. Что же я сделала не так? Только что же ведь работало!

– Что скажешь ты мне, о возлюбленный брат мой, – затянул из-за спины эльф. – А знакома ли эта дева со всеми странностями заклинания, с каковым она борется столь отважно, подавая всем пример доблести, упорства и любви к науке?

– Верно, нет… – кратко откликнулся второй.

Прищурившись, я развернулась к близнецам.