Текст книги "Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.)"
Автор книги: Марина Глеб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Таким образом, период 1850—1860-х гг. можно определить как время господства либеральных принципов и схем в рассмотрении перспектив и путей экономического развития Британской империи. Своеобразное преимущество, полученное Англией как наиболее промышленно развитой страны мира, обусловило отсутствие интереса к совершенствованию и укреплению внутриимперских экономических связей. Формирование имперской идеи в ее экономической составляющей в этот период проходило под определяющим влиянием представителей либерального течения политической мысли.
В имперской идее последней трети XIX в. колониям придается совершенно новое значение для экономики Великобритании. В этот период Англия, как и другие индустриально развитые страны, заново открыла для себя безграничные возможности и перспективы, заложенные в азиатских и африканских странах. В задачи данного исследования не входит определение реальной экономической выгоды, извлекавшейся англичанами из зависимых владений. Жители викторианской Англии могли владеть ограниченной или искаженной информацией о странах, входивших в состав империи, проявлять неоправданный оптимизм или излишний скептицизм в вопросах о возможности их экономической эксплуатации и развития. Тем не менее в теоретических построениях последних десятилетий XIX в. в имперской идее будущее Великобритании начинает тесным образом связываться с периферией цивилизованного мира.
В это время на имперскую идею и политику начинают оказывать воздействие разнообразные факторы. Прежде всего, к этому времени экспедициями Д. Ливингстона, Г. Стэнли и других исследователей для европейцев были открыты неведомые ранее территории Африки. Улучшение средств коммуникации и развитие железнодорожного строительства позволяло перейти к контролю не только над прибрежными и островными районами Азии и Африки, которые и составляли большую часть британских владений в середине XIX в., но и закрепиться на хинтерландах, внутренних территориях. Таким образом, наука сыграла значительную роль в изменении представлений англичан об окружавшем их мире, а новые технологии облегчили его завоевание.
Появившимся возможностям поиска и открытия новых земель соответствовал и мощный стимул, ускоривший этот процесс. Казалось, что более активная колониальная политика позволит решить актуальные экономические проблемы индустриального общества. Такая перемена в значительной степени связана с тем, что во второй половине 1870-х гг. усиливались негативные тенденции в экономическом развитии Англии, знаменуя начало кризисного для английской экономики этапа. У современников экономическая ситуация 1873–1896 гг. получила название «Великая Депрессия». Этот период в экономическом плане характеризовался перманентным кризисом в сельском хозяйстве, замедлением темпов роста в некоторых отраслях промышленности, падением цен на промышленные товары, ростом безработицы [60]60
Хобсбаум Э. Век Империй 1875–1914. Ростов н/Д: Феникс, 1999. С. 53.
[Закрыть]. Несомненно, из-за резкого контраста с периодом бурного экономического роста, отмечавшегося в 1850—1860-х гг., такая ситуация оказалась одним из важнейших факторов, повлиявших на рассеивание атмосферы процветания и ослабление позиций либеральных идей в обществе.
Непривычная для викторианской Англии ситуация наблюдалась и в международной торговле. «Мастерская мира», которая в силу своего передового промышленного развития традиционно снабжала своими изделиями европейские страны, начала вытесняться с привычных рынков при помощи протекционистских тарифов. США, а за ними Франция и Германия решительно продемонстрировали, что приоритетом их экономической политики является развитие национальных экономик и отказались от принятия политики свободной торговли. Вместе с тем значение внешней торговли для Англии в последней трети XIX в. продолжало возрастать. Продолжался процесс индустриализации, в результате промышленность страны, в основном ориентированная на экспорт, требовала постоянных поставок сырья и обширных рынков сбыта готовой продукции. В Англии продолжалось увеличение объемов промышленной продукции, хоть и не такими быстрыми темпами, как в Германии и США. В результате с 1870-х гг. начинает возрастать отрицательный баланс во внешней торговле. В 1875 г. импорт превышал британский экспорт на 92 млн фунтов стерлингов, в 1880 г. – уже на 125 млн фунтов стерлингов. В последние десятилетия XIX в. в силу ряда внутренних и внешних причин Англия постепенно утрачивала свою торгово-промышленную монополию и исключительное положение в мировой экономической системе.
На повестке дня в стране стояла проблема рынков, гарантировавших бесперебойное снабжение промышленности страны сырьем и материалами и поглощение излишков промышленной продукции в периоды перепроизводства. Таможенная политика, охранявшая рынки европейских стран, заставляла обратить внимание на неразработанные до сих пор возможности рынков Азии и Африки. В 1880 г. ведущая лондонская газета «Таймс» писала: «Земля обширна. Потеря европейского покупателя замещается, все в большей и большей степени, новым спросом из более отдаленных регионов» [61]61
The Week // The Times. 1880. 25 Oct. P. 1.
[Закрыть].
Изменению отношения к роли империи в жизни Великобритании в последней трети XIX в. в значительной мере способствовало и появление новых подходов к определению роли государства в экономической деятельности его субъектов. В 1850—1860-х гг. доктрина свободной торговли отводила государству минимальную роль в регулировании частной предпринимательской деятельности. По мере развития конкуренции со стороны Европы и США, повсеместного введения протекционизма, растущих вызовов позиции Англии как передовой индустриальной страны мира, переоценивался потенциал государства, который можно было бы направить на поддержку индивидуального предпринимателя. Появляется идея о том, что «сила государства может и должна быть использована за пределами государства в экономических целях членов этого государства» [62]62
Woolf L. Empire and Commerce in Africa. London: Allen & Unwin, s.d. P. 10.
[Закрыть]. Иными словами, предприниматели, представлявшие Британию в различных коронных колониях и нейтральных странах, иногда были не в состоянии выдержать конкуренцию представителей французских или германских деловых кругов, за которыми явно или скрыто стояло государство. Известный журналист Ф. Гринвуд отмечал: «Новые рынки – это постоянный лозунг капитанов нашей промышленности и торговых принцев, и хорошо, что правительство прислушивается к подобным требованиям» [63]63
Uzoigwe G. N. Britain and the Conquest of Africa 1862–1902. Ann Arbor: University of Michigan press, 1974. P. 25.
[Закрыть].
Коммерческие интересы британских подданных в азиатских и африканских странах неукоснительно соблюдались как в 1850—1860-х гг., так и в последние десятилетия XIX в. Известно, что британское правительство в 1856 г. начало войну с Китаем, стремясь обеспечить беспрепятственный доступ индийского опиума на рынки страны. Отказ Турции от выплат по внешнему долгу рассматривался лидером либеральной партии У. Гладстоном как «величайшее из политических преступлений», которое должно было караться адекватными методами [64]64
Foundations of British Foreign Policy from Pitt (1972) to Salisbury
(1902). P. 417.
[Закрыть]. Действия британского правительства во время Восточного кризиса 1875–1878 гг. были направлены не в последнюю очередь на соблюдение английских экономических интересов на Востоке. «Капитал никогда не будет инвестироваться свободно, если в стране существует возможность возникновения войны в ближайшем будущем», – так оценивал премьер-министр Англии и лидер консервативной партии Б. Дизраэли итоги урегулирования кризиса на Балканах и в Турции во второй половине 1870-х гг. [65]65
Speech by Lord Beaconsfleld in the House of Lords, 18 July 1878 // Hansard’s Parliamentary Debates. Ser. 3 rd. London, 1878. Vol. CCXLI. Col. 1771.
[Закрыть]
В последней трети XIX в. активная защита интересов британских деловых кругов превратилась в одну из первоочередных функций правительства, что ярко продемонстрировала политика Великобритании по отношению к Египту. Либеральное правительство У. Гладстона пришло к власти в 1880 г. под лозунгом «дешевая внешняя политика» [66]66
English Historical Documents. Vol. 12. P. 99.
[Закрыть]. Однако банкротство египетского правительства, национальное восстание в Александрии были однозначно восприняты либеральным правительством как непосредственная угроза британским капиталовложениям в стране. Бомбардировкой Александрии и оккупацией Египта правительство Гладстона доказало общественности готовность защищать экономические интересы Англии и ее граждан любыми средствами. Символом перемен стала отставка из кабинета одного из наиболее авторитетных фритредеров Дж. Брайта. Ведь фактически при захвате одного из важнейших в стратегическом и экономическом значении государств Африки Англия действовала в значительной мере в целях охраны интересов держателей египетских акций и всех предпринимателей, заинтересованных в контроле над Суэцким каналом.
Захват Египта в 1882 г. наряду с соображениями политического и стратегического характера был вызван в значительной степени и экономическими причинами. Однако при этом проявилась одна из характерных особенностей британской имперской политики – стремление завуалировать экономические цели политической, этической, религиозной или любой иной риторикой. В середине 1880-х гг., да и в более позднее время, в обстановке борьбы за раздел мира открытая демонстрация коммерческих интересов и стремлений не приветствовалась. Еще в 1877 г. на страницах журнала «Девятнадцатое столетие» известный политолог профессор Е. Дайси заявлял о том, что интересы бизнеса требуют оккупации Египта, что это будут приветствовать держатели акций в Великобритании, и египетские крестьяне-феллахи [67]67
Gladstone W. E. Gleanings of Past Years 1843–1878. London: John
Murray, 1879. P. 292.
[Закрыть]. Однако в официальной версии данных событий акценты были смещены. Согласно высказыванию лорда Кромера, первого вице-короля Египта, британская оккупация являлась необходимой для страны, в которой «армия взбунтовалась, казначейство обанкротилось, все ветви власти находились в состоянии коллапса» [68]68
The Earl of Cromer. Modern Egypt. New York: Macmillan, 1908.
Vol. 1. P. XVII.
[Закрыть].
Однако необходимо отметить, что непосредственное выступление государства в защиту интересов своих граждан, сопровождаемое аннексиями, войнами и дипломатическими столкновениями с другими европейскими странами, как было в случае с Египтом, считалось в Великобритании нежелательным вариантом развития событий. Большей части британских государственных деятелей импонировала схема постепенного подчинения слаборазвитых стран. Стремление сочетать расширение Британской империи с экономией государственных расходов, избегать нападок оппозиции в стране и протестов из-за рубежа в случае военных операций привели к распространению системы привилегированных компаний, получавших права на разработку ресурсов и управление африканскими территориями. В атмосфере активизировавшейся после Берлинской конференции 1884–1885 гг. «схватки за Африку» именно компании стали средством для проведения не только «бумажной», но и «эффективной» оккупации стран континента.
Роль привилегированных компаний в развитии Британской империи своеобразно отражалась в имперской идее. Официально компании считались частными предприятиями, однако многочисленные примеры свидетельствовали об оказании им прямой материальной и военной помощи со стороны государства, так как их целью было обеспечение имперских интересов Великобритании. В частности, на Британскую восточноафриканскую компанию возлагалась задача установления линии британских коммуникаций от Капской колонии до Нила [69]69
Imperial British East Africa Company // The Times. 1889. 24 May. P. 15.
[Закрыть]. Тем не менее подчеркивалось невмешательство государственных чиновников в дела компаний. Это позволяло подтвердить основной аргумент в пользу их существования: государство и непосредственно налогоплательщики не несут бремени финансовых затрат на сохранение и развитие новых земель. Как отмечал современник описываемых событий британский историк X. Эджертон, британское казначейство никогда не предоставило бы тех сумм, которые были необходимы для развития подконтрольных стран [70]70
Egerton Н. Е. A. Op. cit. Р. 470.
[Закрыть]. Однако, в свою очередь, государственное одобрение деятельности компаний гарантировало им приток капиталов и увеличение числа акционеров.
Следует отметить, что сами представители компаний стремились распространить мнение о великой гуманитарной миссии, которую несут компании в отсталых странах. Во всех хартиях, дававшихся компаниям, присутствовало требование «хорошего управления» и развития подконтрольных территорий. В обязанность Британской компании Южной Африки вменялась забота о коренном населении, сохранение мира и порядка, уважения местных законов и верований [71]71
The Aborigines Protection Society // The Times. 1891. 22 May. P. 19.
[Закрыть]. Целью их основания называлось «продвижение цивилизации в Африке» [72]72
Uzoigwe G. N. Op. cit. P. 41.
[Закрыть]. Нельзя отрицать, что на протяжении последней трети XIX в. компании неоднократно попадали в центр общественного внимания благодаря отнюдь не филантропическим мероприятиям: локальным войнам, карательным операциям. Однако не всегда точная информация с мест, а также укрепившийся вокруг компаний ореол проводников «национальной» политики осложняли критику противников системы в целом и коммерческих конкурентов в частности [73]73
Lome. Chartered Companies // The Nineteenth Century. 1896.
№ 227. P. 378.
[Закрыть]. Почетная миссия привилегированных компаний по развитию торговли и цивилизации стала неотъемлемой частью имперской идеи в последние десятилетия XIX в.
По мере нарастания кризисных явлений в британской экономике открытие новых рынков и использование потенциала «зависимой империи» для решения экономических проблем становятся первоочередными задачами имперской политики. Выступления политических и общественных деятелей, художественные и публицистические произведения конца XIX в. демонстрируют убежденность англичан в том, что британские колонии являются источником богатства для метрополии. Так, ценность Восточной Африки заключалась как в природном богатстве, так и в довольно благоприятном климате. «Таймс» писала: «Наши путешественники сообщают, что регион дает перспективы для быстрого развития и пригоден для расселения европейцев» [74]74
England and East Africa // The Times. 1888. 6 Jan. P. 17.
[Закрыть]. Экономическое значение Южной Африки было переоценено в последние десятилетия XIX в. В этот период открытие золотых рудников Ранда привлекло к южноафриканским республикам внимание британских предпринимателей, настаивавших на установлении жесткого контроля Великобритании над регионом [75]75
Dicey E. British Suzerainty in the Transvaal // The Nineteenth Century. 1897. № 248. P. 670.
[Закрыть]. Многообещающим в экономическом плане представлялась и Юго-Восточная Азия. В журнале «Девятнадцатое столетие» отмечалось: «Внимание наших исследователей, дипломатов, торговцев сейчас приковано к населенному и плодородному региону Юго-Восточной Азии, где открываются новые рынки для конкуренции между Англией и Францией» [76]76
Lyall A. India under Queen Victoria // The Nineteenth Century. 1897.
№ 244. P. 873.
[Закрыть]. Высоко котировались и рынки Китая. Эта страна, с ее многочисленным населением и богатыми природными ресурсами, имела, по мнению британцев, блестящие перспективы для развития торговли [77]77
British Documents on the Origins of the War. Vol. 1. P. 8.
[Закрыть]. Таким образом, каждый регион Азии и Африки приобретал в глазах викторианцев определенные немаловажные преимущества. Необходимость экспансии среди «нецивилизованных» народов практически не вызывала сомнений у представителей различных политических течений. Как отмечал видный колониальный администратор лорд Лугард, чтобы благоприятствовать росту торговли страны и найти место приложения для излишков промышленности и избыточного населения страны «наиболее дальновидные государственные деятели и предприниматели проповедуют колониальную экспансию» [78]78
Woolf L. Op. cit. R 26.
[Закрыть]. Таким образом, в Великобритании, как и во многих континентальных державах, увеличивается число сторонников новой политики, предусматривавшей развитие торговли и увеличения благосостояния страны за счет силового открытия новых рынков и завоевания новых покупателей.
Традиционно распространение английской власти на «нецивилизованные» страны представлялось как альтруистическая политика приобщения отсталых обществ к передовой культуре. По мнению современников, Британия представляла собой образец прогресса в политической, экономической сферах и была призвана передавать свой опыт другим. Согласно теории ведущего британского социолога конца XIX в. Б. Кидда, западные нации должны были занимать господствующее положение как благодаря «расовому преобладанию», так и из-за достигнутой степени «социальной эффективности» [79]79
Kidd B. Social Evolution. London: Macmillan & Co, 1898. P. 279.
[Закрыть]. Следовательно, англичанам присваивалось не только моральное призвание, но и право на перестройку иных обществ, на извлечение природных богатств, которыми последние воспользоваться не в состоянии. Рассуждая о будущем Британской Индии, известный журналист М. Таунсенд весьма скептически оценивал способность индийцев к прогрессу. На его взгляд, жители Индии «за три тысячи лет не достигли ни одной победы над природой, не подняли науку на более высокий уровень, не разработали новую, способную давать результаты социальную идею, не усовершенствовали стиль жизни» [80]80
Townsend M. Asia and Europe. New York: G. T. Putham’s Sons; London: A. Constable & Co Ltd., 1901. P. 95.
[Закрыть]. Безусловная вера европейцев в силу прогресса, в способность западных рас привить туземцам совершенно новые ценности и систему социальных отношений нередко вызывала ломку традиционных, сложившихся за века, укладов обществ Азии и Африки.
На самом высшем уровне ведущие государственные деятели последней трети XIX в., члены как консервативных, так и либеральных правительств внесли свой вклад в процесс переоценки роли коронных колоний и зависимых территорий в экономическом процветании страны. В своих выступлениях лидеры британской нации санкционировали активную разработку экономических потенциалов «зависимой империи». Практически вне зависимости от реальной полезности британских владений в Азии и Африке на эту часть империи возлагались значительные надежды. Подобные взгляды четко выразил обозреватель ведущей британской газеты: «Какой бы ни была торговая и экономическая ценность Центральной Африки, мы не можем, имея столько много энергичных конкурентов, отказываться от владения любой страной, которая может представить новое поле для коммерческих предприятий» [81]81
British Zambezia // The Times. 1889. 18 Oct. P. 7.
[Закрыть]. В кризисные 1880—1890-е гг. империя начинает восприниматься как своеобразный спасательный круг, необходимый Британии для того, чтобы уцелеть в бурном море экономической конкуренции. Этот мотив слышен во многих выступлениях лорда Солсбери, лидера консервативной партии с 1880 г. В своей речи в Брэдфорде в мае 1896 г. он объявил о том, что правительство должно принять на себя новую ответственность по открытию рынков среди «полуцивилизованных наций», что жизненно необходимо для промышленности страны [82]82
Uzoigwe G. N. Op. cit. P. 26.
[Закрыть]. В идеологии консервативной партии интересы торговли, открытие новых рынков и защита старых становились приоритетными направлениями деятельности государственных учреждений, с успехом реализовывались консервативными правительствами. Отметалась сама возможность существования перенаселенных Британских островов, хотя бы на день отрезанных от зависимых территорий [83]83
English Historical Documents. Vol. 12. P. 107.
[Закрыть].
Следует отметить, что, несмотря на крайне незначительное число реально эмигрировавших в страны Азии и Африки англичан, требование о расширении поля для эмиграции было постоянным. Еще в феврале 1870 г. королеве Виктории была подана петиция 100 тыс. английских рабочих. Согласно тексту петиции рабочие были обеспокоены тем, что королеве «советуют отказаться от колоний, имеющих миллионы акров земли, которые могли бы быть использованы с прибылью и для колоний, и для нас самих, как область для эмиграции» [84]84
Schuyler R.A. Op. cit. R 281.
[Закрыть]. О необходимости спонсируемой государством экспансии ратовал специальный комитет по колонизации, работавший в конце 1880-х гг. [85]85
State Colonization // The Times. 1888. 13 July. P. 15.
[Закрыть]Правда, уже некоторые современники отмечали невозможность основывать постоянные поселения европейцев на большей части приобретенных территории из-за особенностей местного климата [86]86
Stanley H. M. In Darkest Africa: In 2 vol. London: S. Low, 1890. Vol. 1.
[Закрыть]. Либеральный ученый, автор классического труда «Империализм», Дж. Гобсон в своем критическом исследовании отмечал, что практически ни на одной из имперских территорий, приобретенных с 1870 г., не образовалось значительного английского поселения, и «весьма сомнительно, чтобы подобные поселения могли возникнуть» [87]87
Гобсон Д. Империализм. Л.: Прибой, 1927. С. 55.
[Закрыть]. Однако нельзя не признать значение идеи обеспечения возможностей для эмиграции в имперской идеологии.
На изменение общественного мнения в отношении к колониальным владениям страны значительное влияние оказала мировая экономическая ситуация последней трети XIX в. Одной из ее особенностей оказалось стремление промышленных лидеров государств обеспечить себя надежными рынками. В середине XIX в. Англия обладала передовой промышленностью и самым большим флотом, получив, таким образом, карт-бланш на колониальные захваты. В последней трети XIX в. стал очевидным растущий интерес европейских держав к независимым и даже находившимся в сфере британского контроля территориям. Английское общество узнавало об угрозе иностранной конкуренции из огромного количества памфлетов с грозными названиями, например, «Как нас бьют на международных рынках», «Падение нашей промышленности», «Конкуренция иностранцев», «Отступление по всей линии» [88]88
Дионео. Очерки современной Англии. СПб.: Русское богатство,
1903. С. 46.
[Закрыть]. На смену космополитизму свободной торговли в Англии приходит новый принцип: торговля следует за флагом. Лучшим способом для расширения торговли начинает считаться расширение территориальных границ. Ведь европейские страны предпочли пойти по пути колониальных захватов, в которых преуспела Англия, отвергнув предложенную фритредерами схему свободных экономических отношений.
Конкуренция европейских держав и необходимость предпринимать ответные меры во благо процветания Англии и всей империи нашли свое отражение в имперской идее и стали сильнейшим стимулом к проведению активной колониальной политики. Особенно настораживал деловые британские круги бурный экономический рост Германской империи, а также поддержка немецких экспансионистов со стороны правительства. Королевская комиссия по изучению причин упадка британской торговли и промышленности (1886 г.) одной из наиболее значительных причин кризиса назвала германскую конкуренцию. В заключительном отчете комиссии говорилось: «В каждой части земного шара ощущается настойчивость и предприимчивость немцев» [89]89
Knowles L. С. A. The Industrial and Commercial Revolutions in Great Britain during the Nineteenth Century. London; New York: George Routlege & Co, 1921. P. 146.
[Закрыть]. В этот период приобретение одной страной новых территорий начинает рассматриваться как ущерб или угроза для другой, провоцирование конфликтов и приближение вероятности войны. Общественная тревога подогревалась экспансионистскими речами и пессимистическими прогнозами о судьбе страны. «Каждая миля территории и каждый возможный покупатель, захваченные нашими конкурентами, потеряны для нас», – предупреждали сторонники имперской экспансии [90]90
Hallett Н. S. The Partition of China // The Nineteenth Century. 1898.
№ 251. P. 164.
[Закрыть].
Следует отметить, что вступление англичан в «схватку за Африку», активные поиски новых рынков и территориальные захваты по возможности преподносились общественному мнению как стремление Англии сохранить систему «открытых дверей» в слаборазвитых странах, равные возможности для предпринимателей всех стран. При помощи официальной экономической доктрины активная колониальная политика трактовалась как попытка сохранить и по возможности расширить сферу свободной торговли. В английском обществе существовало опасение, подкреплявшееся фактами, что протекционистские державы не замедлят распространить свою тарифную политику и на захваченные территории. Этим будет фактически закрыт доступ Великобритании к значительной части мировых рынков. Именно необходимость сохранить систему «открытых дверей», как гласила официальная версия, заставила британских политиков забыть о решении не расширять границы империи на тропические районы Африки [91]91
Knowles L. C. A. Op. cit. P. 322.
[Закрыть]. В этом аспекте весьма интересным является замечание, сделанное премьер-министром лордом Солсбери французскому послу в 1897 г.: «Если бы вы не были такими упорными протекционистами, то и мы бы не стремились аннексировать территории» [92]92
Хобсбаум Э. Указ. соч. С. 98.
[Закрыть]. Стремление Солсбери придерживаться традиционной практики экономического проникновения прослеживается во многих его высказываниях. Анализируя территориальный спор, возникший между Великобританией и Францией вокруг Западной Африки в 1898 г., премьер-министр отмечал: «Нашей целью является не территория, а возможности для торговли» [93]93
British Documents on the Origins of the War. Yol. 1. P. 139.
[Закрыть]. Солсбери был готов пойти на уступки французам, если те, в свою очередь, обеспечат привилегии для британской торговли в регионе. Подобную мысль выразил известный колониальный администратор Г. Джонстон во время лекции в Колониальном институте. Он заявил, что «если бы свободная торговля являлась общим принципом для всех наций мира, то нашим торговцам было бы безразлично, какая из великих держав контролирует новые рынки для нашей коммерции» [94]94
Development of British West Africa // The Times. 1889. 18 Jan. P. 9.
[Закрыть].
Необходимо отметить и огромное влияние, которое оказывали сведения о реальных или, скорее всего, предполагаемых, богатствах неизведанных стран на взгляды британцев конца XIX в. Художественные и публицистические произведения, заметки путешественников, а то и простые выдумки будоражили воображение более чем статистические выкладки парламентских комиссий или экономические труды. Например, произведение Р. Хаггарда «Копи царя Соломона» (1885 г.) давало вполне определенный и довольно привлекательный образ тропической Южной Африки. Отправляясь на захват земель в междуречье Замбези и Лимпопо, британские искатели верили, что эти земли богаты золотом, что именно там находится таинственная страна Офир [95]95
British Zambezia // The Times. 1889. 8 Nov. P. 9.
[Закрыть]. Один из наиболее известных путешественников своего времени Генри Мортон Стэнли в путевых заметках постоянно подчеркивал огромный экономический потенциал, заложенный на африканском континенте. Он писал: «Каждая новая черта роскошной природы все более доказывала, что тут давно пора приложить труд и помощь цивилизации, что, прежде всего, надо построить железные дороги…» [96]96
Stanley H. M. Op. cit. Vol. 1. P. 230.
[Закрыть]
Наряду с миссионерами, солдатами в ранг «первопроходцев» Британской империи заносились и деловые люди, предприниматели. Ярким примером бизнесмена нового поколения, сделавшего состояние в южноафриканских колониях, стал Сесил Родс, мультимиллионер к 35 годам. Глава алмазной монополии «Де Бирс» и привилегированной южноафриканской компании, он занимался и активной политической деятельностью. Всего же Родс, «герой империи», как назвал его лорд Солсбери, расширил территорию империи на многие тысячи миль [97]97
Давидсон А. Б. Сесил Родс – строитель империи. М.: Олимп; Смоленск: Русич, 1998. С. 249.
[Закрыть].
Государственные деятели, такие как лорд Солсбери и иные сторонники «мирного проникновения», придавали большое значение деятельности британских предпринимателей, инженеров, врачей и миссионеров в колониях. Солсбери заявлял: «Однажды получив неограниченное право доступа, через несколько лет вы будете править, даже не обнажив меча» [98]98
Uzoigwe G. N. Op. cit. Р. 16.
[Закрыть]. Идеи мирного проникновения отстаивали и политики, оставшиеся верными принципам невмешательства и свободной торговли. Так, экономист-фритредер Дж. Армитаж-Смит утверждал, что в конкуренции на нейтральных рынках Великобритания должна в первую очередь полагаться на деловые способности, мастерство и энергию своих граждан [99]99
Armitage-Smith G. The Free Trade Movement. London, 1903. P. 241.
[Закрыть]. Беспокойство за сохранение лидирующей позиции Великобритании на мировых рынках должно было заставить промышленников быть более энергичными, готовыми к постоянному усовершенствованию и внедрению новых процессов, более предприимчивыми.
Таким образом, на протяжении последней трети XIX в., в новых для Англии обстоятельствах затяжного экономического кризиса активизируется как экспансия, так и разработка новых и имеющихся территорий Азии и Африки. Закрепляется и приобретает все большее распространение идея о крайней экономической полезности колоний для процветания метрополии.
В последней трети XIX в. произошли значительные изменения и в системе взглядов англичан на роль и место самоуправляющихся колоний в системе Британской империи. Особенности социально-экономического развития Англии и колоний, перемены в расстановке сил на мировой арене, новые тенденции в международных экономических отношениях нашли свое отражение в имперской идее. Весь XIX в. продолжались дискуссии вокруг экономических преимуществ, получаемых Англией от колониальных владений, и путей развития экономических отношений в рамках «белой империи». Новой тенденцией, отличавшей имперскую идеологию в последней трети XIX в. от предшествующего периода, стало постепенное, но неуклонное повышение оценок экономической полезности самоуправляющихся колоний.
Идея о развитии экономических связей между Великобританией и ее самоуправляющимися колониями была сформирована в качестве одного из путей преодоления кризисных явлений в метрополии. Следует отметить, что к началу 1880-х гг. некоторые переселенческие колонии уже довольно далеко продвинулись по пути экономического развития. При активной поддержке государства в Канаде, Новой Зеландии, австралийских провинциях развивалось сельское хозяйство, добывающая и перерабатывающая промышленность. Переселенческие колонии и Вест-Индия начали поставлять в Англию необходимое ей продовольствие в достаточно больших количествах. Усовершенствование парового двигателя и проведение в колониях железных дорог ускорило и удешевило процесс перевозки, а телеграфные линии – передачи информации. Таким образом, в последние десятилетия XIX в. самоуправляющиеся колонии уже мало напоминали бремя для финансов метрополии. Такая ситуация способствовала переоценке перспектив сотрудничества метрополии и колоний в экономической сфере.
Своеобразным толчком к распространению первых экономических концепций протекционистского характера в Великобритании стал кризис 1878–1879 гг. По своей продолжительности, размерам и интенсивности этот кризис был самым тяжелым из всех, которые до сих пор ей пришлось пережить. К тому же он совпал по времени с очередным повышением пошлин в ряде протекционистских государств – Франции, США. В это время впервые под сомнение была поставлена доктрина свободной торговли. Постепенно начинает возрастать популярность новых принципов: расширения участия государства в регулировании экономической сферы, преодоления кризисных явлений в торговле и промышленности за счет проведения протекционистской политики, более широкого использования потенциала Британской империи.
Вопрос об изменениях в экономической политике страны с особой остротой встал в 1879 г., когда в результате неурожаев и увеличения импорта пшеницы сельское хозяйство Великобритании очутилось в крайне тяжелом положении. Тщательно избегая термина «протекционизм», представители фермеров и некоторые из членов парламента начали агитацию за «свободную и справедливую» торговлю. По мнению сторонников «справедливой торговли», она была призвана защитить экономику страны от конкуренции европейских государств и США, отнюдь не спешивших присоединиться к свободному рынку [100]100
English History // The Annual Register. 1878. R 81–82.
[Закрыть].
Символом меняющихся настроений стало учреждение в мае 1881 г. Национальной Лиги справедливой торговли. Программа Лиги включала 2 ключевых момента: концепцию «возмездия» в отношении иностранной торговли и новую экономическую политику для империи. С одной стороны, на иностранные товары предлагалось ввести пошлины. Однако пошлины должны были распределяться избирательно – выступать в качестве «возмездия» тем государствам, которые поддерживали протекционистские барьеры против Англии [101]101
Farrer T. H. The State in Its Relation to Trade. London: Macmillan,
1883. P. 133–134.
[Закрыть]. С другой стороны, продукция из колоний должна была допускаться в страну беспошлинно. Более того, подчеркивалась необходимость стимулировать экономическое развитие самоуправляющихся колоний, обеспечив приток капиталов, квалифицированной рабочей силы и помощь в развитии промышленности. Согласно мнению современного экономиста лорда Фаррера, Лига предлагала «великую национальную политику», направленную на то, чтобы улучшить отношения между Великобританией и «нашими великими, говорящими по-английски и пользующимися самоуправлением колониями» [102]102
Лавровский В. Английский капитализм во второй половине XIX века. М.: Госиздат, б. г. С. 109.
[Закрыть].
