Текст книги "Assистент с причудами (СИ)"

Автор книги: Марина Весенняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15

Мне квартира Коржаненко будет сниться теперь каждую ночь. Каждую тесную, крохотную и душную ночь, что я буду проводить в своей скромной комнатушке.

Андрей, зараза такая, умеет уговаривать. Естественно, я хотела бы жить в квартире побольше, чем моя. Но как-то не складывается у меня.

Когда только переехала в Москву, жила в общежитии при университете. Комната на шесть человек, общая кухня на целый этаж. Одна радость – личный стол для учебы. Ну, как стол? Столик. Зато вроде как свой. После окончания получилось найти себе неплохую комнату в коммунальной квартире. Собственная комната казалась чем-то невероятно крутым. С самого детства скучала об этом. Стоило отцу снова жениться, ни о каком личном пространстве речи больше не шло. Две сводных сестры заняли мою спальню, я переехала к бабушке.

Кстати, тогда мне даже нравилось – деревня, старый деревянный домик, в котором вообще две комнаты. Туалет на улице, маленькая баня. Сказка! Конечно, было непросто временами. Но детский разум такой – помнишь все в теплых тонах. С утра встаешь доить корову, собрать яйца из курятника. Если лето, то можно зайти в огород, нарвать чего-нибудь свежего. Завтрак, автобус до школы. Трясешься почти полтора часа, но есть время почитать. А на обратном пути – сделать уроки, потому что дома некогда будет. Там или животными заниматься, или огородом, или домом, пока бабушка с мамой хозяйничали.

Но все равно было здорово. Не смущал ни сон на кухне на узкой кушетке, ни растопка печи, чтобы не перемерзнуть зимой. Было здорово.

Так что сначала своя комната в коммуналке, а потом еще и целая квартира в моем распоряжении за скромную плату вообще казались идеальными. Где-то в глубине души понимала, что есть куда расти, гостей привыкла не приглашать вообще. Но меня устраивало все.

Пока Андрей, зараза такая, не начал обрисовывать сказочные перспективы. Я была в его квартире, когда там еще Маша жила. И, благодаря коварному ассистенту, в голове возникла идеалистическая картина, как я могу быть хозяйкой того скромного, но великолепного… дворца. Да там любая комната больше, чем вся моя квартира. Это… это можно было бы купить себе что-нибудь, не ломая при этом голову, куда и что ставить. Или… приготовить завтрак и съесть его, сидя за столом, а не стоя или лежа в кровати. Или полежать в ванной. В ванной! Чтобы было как в фильмах – ароматные свечи, таинственный мрак, море пены.

Мда, Аня. Для счастья, оказывается, надо совсем чуть-чуть.

Интересно, насколько уместно отказать Коржаненко, но напроситься помыться в его квартире?

«Наглость!» – так и представила его наигранно возмущенный тон.

И вообще! Вот каким надо быть человеком, чтобы взять и пригласить жить к себе мало того, что малознакомого человека, так еще и свою начальницу?!

Хотя кого я обманываю?

Я для Андрея начальницей так и не стала. И сдается мне – вряд ли у меня это получится. Сначала переспала с ним, потом «получила» взятку в виде безумно дорогих «умных» часов. Следом привела жить к себе. Буквально на первой неделе знакомства. Теперь ему готовлю, мы пытаемся смотреть фильм с ноутбука, лежа на кровати.

И я еще удивляюсь, что это парень предлагает переехать к нему. Прямо странно, откуда у Коржаненко такие шальные мысли могли возникнуть?

«Сарказм», – вздохнула, не представляя, что мне делать с этим (не)подчиненным. Баланс между кнутом и пряником безнадежно потерян.

– А чем не шанс наладить доверительные отношения? – недолго думая, парировал Коржаненко мой выпад.

Круто, наверное, ему. Жить и не воспринимать слово «нет». В рамках закона, конечно. От его упорства становилось немного не по себе. Уперся же рогом, теперь главное, чтобы аргументов хватило. Всем нутром чувствую, что в противном случае разговор зайдет в тупик.

«Переезжай – нет – да – нет – да». – Ох-ох-ох, ночь может получиться очень долгой. У меня и так уже есть ощущение, что наша беседа длится вторую неделю.

– Нет. – Неужели я все-таки встану на эту скользкую дорожку препирательств.

– Почему? – даже не удосужившись посмотреть на меня, спросил Андрей.

– Потому что нормальные люди сначала узнают друг друга, учатся доверять друг другу. И только потом начинают допускать мысль, что, может быть, они могли бы съехаться.

– Ты смотришь на нас как на влюбленную парочку, – осадил меня Коржаненко, и от его замечания я тут же ощутила, как начали гореть уши. – Ты же слышала, что в интернете ищут соседей, чтобы снимать квартиры пополам? Считай, то же самое. Только я не возьму денег, не буду приставать и намного лучше случайного извращенца из сети.

– То есть ты не случайный, но все-таки извращенец? – отпустила колкую шпильку в адрес парня.

– Ну так, если совсем чуть-чуть….

«Ты невыносим», – подумала, но промолчала. И без этой реплики мы ходим по тонкому льду.

– Давай уже закончим этот разговор? – предложила мировую. – Идея… – язык не поворачивается назвать ее глупой. – Сомнительная.

Хоть и соблазнительная.

– Спасибо, конечно, за душевный порыв. Но хватит. С ответом вроде как определились. Каждый остается жить там, где жил неделю назад. Домашнюю кухню сможешь и у нас в столовой поесть. И вообще… – посмотрела на парня с прищуром. – Ты миллионер, зачем тебе вообще всё это? Лежал бы себе на Канарах, выздоравливал бы. А не канючил котлеток.

Андрей немного помрачнел. Совсем чуть-чуть. Брови опустились, взгляд стал малоприятным и темным.

– А если я хочу «канючить котлеток», а не греть тушку на островах?

– Тогда ты еще более странный, чем я думаю.

– Да много ты понимаешь, – буркнул парень. После этих слов он захлопнул ноутбук, протянул его мне. Дождался, когда я заберу аппарат, после чего достал свой телефон и уткнулся в экран. – Спокойной ночи, – отрезал Андрей грубо. Давая четко понять, что на сегодня мы точно наговорились.

И после этого кто-то говорит: «А почему ты не замужем?» Вот! Вот поэтому. Чуть пальцем не показала на Андрея. Нет, конечно, не он лично виноват в моем твердом намерении не вступать в брачные игры. Но в целом – мужчины.

Не понимаю я их.

Нет, на работе понимаю. Там как? Есть должностные инструкции, есть понятная и даже банальная мотивация. Внимательно слушай, изучай собеседника, узнавай важные детали. Всё! Выстраиваешь крепкие, надежные партнерские отношения. Горя не знаешь.

А что делать… с этим?

Мысленно все-таки ткнула пальцем в сторону товарища Коржаненко.

Не, с котами, однозначно проще. Покормил, погладил. Если что – к ветеринару свозил, чтобы в загул не ходили. Нечего беспризорную мелочь плодить.

Какие варианты с Андреем? Покормить, погладить… сводить к врачу? Хотя, какой там врач? Вон, воздержание герою светит.

Может, он поэтому бесится? Хотя все равно непонятно. Полтора месяца? Пф-ф-ф. У меня вон сколько не было, и ничего. На людей не бросаюсь. А у Андрея настроение скачет хуже, чем у беременной. И что-то мне подсказывает, что он не кот. Так что кормежка и погладить – не поможет.

Да и не начальское это дело – подчиненных ублажать.

Особенно в своей квартире. Особенно в своей кровати.

Дожили, называется.

Та-а-а-к. Всё. Я спать.

Утро вечера, как говорится.

Еще раз посмотрела на гордого, обиженного и подбитого орла в своем гнезде. И на двух усатых предателей, которые устроились с Коржаненко рядом, решив, что в добровольную ссылку на кухню вслед за хозяйкой не отправятся.

Ну ничего. Зато я еще пока не утратила чувства собственного достоинства. Спальник все еще на кухне. С гордыми и обиженными совместный сон устраивать не собираюсь. Так что да здравствуют теплые полы, ровный кафель. Для спины полезно.

Свет погасила сама, но еще долго подсветка на телефоне Андрея не позволяла мраку полностью окутать квартиру.

– Может, хватит? – буркнул Андрей минут через тридцать, как я отправилась ночевать на кухню. – Иди сюда.

– Спокойной ночи, – отрезала, постаравшись скопировать тон парня.

У нас тоже гордость имеется. А спать на твердом только полезнее.

Глава 16

Ненавижу пол и собственную принципиальность. Наутро все тело ломило дико. Зато проснулась практически с петухами. Точнее, с котами. Лохматые предатели, не дожидаясь рассвета, вспомнили, кто их кормит. Коржаненко уедет, я-то останусь.

Встала, насыпала животным еды. Заглянула в холодильник, но тут же его закрыла. Андрей уже большой мальчик – пусть сам себе что-нибудь сварганит. Я обойдусь и йогуртом, который куплю по дороге.

Суббота.

Предчувствую, что выходные пройдут из рук вон плохо. Оставаться на весь день дома один на один с обиженным ассистентом я не хочу. Ехать на работу, лишь бы скоротать время? Нет уж, увольте. Хотя, может, это и опция на воскресенье, если ничего лучше не придумаю.

Хотя на самом деле я знаю, чем займусь сегодня. К своему стыду, я уже две недели не навещала маму. Прошлые выходные посвятила подготовке к вступлению в новую должность. До этого удалось приехать, но мама так и не вышла, и возвращаться домой пришлось рано.

– Надеюсь, хоть сегодня получится, – пробубнила под нос, заходя в ванную. Быстро ополоснулась, переоделась. Волосы сушить не стала, чтобы не разбудить Андрея. Из собственной квартиры сбегала, словно какая-то воровка – тихонечко и максимально быстро. Андрея из головы хотелось выбросить как можно скорее. И так всю ночь снился со своими бредовыми предложениями. Причем моя фантазия пошла намного дальше простых «переезжай ко мне».

Нафиг.

В уши – наушники и музыку на максимальной громкости. Как только спустилась в метро, достала электронную книгу, чтобы почитать. Когда едешь рано утром в субботу через весь город на ярославский вокзал, пустые места в вагоне можно встретить как раз, если садишься где-то в районе Выхино. Завершая дачный сезон сотни, если не тысячи, москвичей пытаются попасть за город.

Если задуматься, я очень скучаю по этому. Грудки, посадки… В детстве думала, что ненавижу. А со временем поняла – было здорово. Очень здорово. Как ни крути, а большой город душит. Просто до поры до времени не обращаешь на это внимания.

Но ничего. Сегодня надышусь вдоволь. Пока доеду до Сергиева Посада, потом до клиники. Вернее – пансионата. Они предпочитают, чтобы их называли пансионатом. Красивое старое здание на окраине города, окруженное хвойным лесом. Воздух там потрясающий, конечно. Жалко, что в целом атмосфера угнетает.

Чуть не пропустила пересадку, но обошлось. Вовремя опомнилась, вынырнув из текста. Пока переходила на красную ветку, мобильник поймал связь.

«Ты где?»

И снова здравствуйте, товарищ Коржаненко. Он что, контролировать меня пытается? Не ответила. Как и на два следующих звонка.

«У меня дела», – все-таки набрала сообщение, когда зашла в вагон и устроилась в углу. А то знаю я Андрея. Не хватало еще сотни звонков и стонущих голосовых сообщений.

Немного подумав, набрала еще одну смску:

«Я не в городе, вернусь поздно. Если будет плохо – звони сразу врачу».

Отправила, понимая, что сообщение уйдет лишь тогда, когда я выберусь из метро. Казалось бы, связь уже давно провели, но мой простенький китаец ловит сигнал только на нескольких станциях.

Как только телефон отчитался об отправке, задумалась: а что я вообще перед Андреем отчитываюсь? Будто чем-то ему обязана. Вернее, обязана… вроде. Но вряд ли спасение сумочки обязывает меня ставить Андрея в известность о каждом своем шаге.

Кажется, я запуталась.

И музыку не сделаешь громче, чтобы затмить ей все мысли о парне, пока буду трястись в электричке.

Читать тоже не получалось. Текст не шел, какую книгу я ни открывала. Просто в какой-то момент понимала, что уже бессмысленно пролистываю страницы, совершенно не улавливая, о чем идет речь. А учитывая, куда я еду, невольно нарастало волнение, которое вряд ли когда-нибудь меня оставит.

Вдруг мне тоже грозит провести остаток жизни в беспамятстве?

Любая мелочь могла довести практически до приступа паники. Забыла какую-то деталь? Не могу сосредоточиться? Да даже резкие перепады настроения – повод кусать локти и брать новую книгу для чтения, ручку, чтобы записать как можно больше деталей. Что угодно, лишь бы оттачивать разум и отсрочить болезнь, которая может уже подстерегать.

Телефон молчал всю дорогу. Я поглядывала на экран, ловя себя на мысли, что жду хоть какую-нибудь весточку от Андрея. И злилась на то, что он не пишет.

Мог бы хотя бы написать, что жив, здоров. Или поинтересоваться, в порядке ли я.

Вот и думай потом, что женщинам нужно. То пусть не трогает, не звонит, не пишет, то чтобы был виноват, раз не трогает, не звонит и не пишет.

Полтора часа в электричке пролетели почти незаметно. Время вообще быстро летит, если каждые несколько минут зажигать экран, проверяя, не пришло ли каких-нибудь сообщений. Да и виды в окне замечательные.

Сердце щемило от тоски по природе. Пока бывшее руководство занимается развитием активного отдыха для офисного планктона и колесит по всему миру, я сижу в бетонной коробке и кусаю себе локти.

Так что приятная часть сегодняшней поездки – природа. Первая и последняя приятная часть поездки.

– Аня, добрый день! Не ждали вас сегодня, – поприветствовали меня в «пансионате». Такси от станции довезло быстро. Двадцать минут, и я на месте.

– Забыла предупредить, – улыбнулась девочке с ресепшен. Таня… Уварова. Да, Уварова. Татьяна Семеновна, если совсем точно. Учится в меде, по выходным подрабатывает здесь. Двадцать один год. Родилась… в марте. Я точно поздравляла ее с днем рождения.

Удовлетворенно кивнула. Все-таки память моя на месте. И, наверное, стоит перестать волноваться. Хотя бы сейчас. В конце концов… обычно раньше шестидесяти пяти Альцгеймер не проявляется.

Если не считать мою плохую наследственность.

– Глеб Егорыч сегодня на месте, он упоминал, что хотел с вами встретиться.

– Спасибо, – устроилась на банкетке, переобулась. – Могу идти?

– Да. Я позвоню, предупрежу.

– Спасибо, – повторила, все еще стараясь держать улыбку. – Тань… Как она?

Вопрос, который страшно задавать. Знаю, что ничего хорошего я не услышу. Уже пару лет не слышала. Так что тот случай, когда лучше ничего, чем что-то.

– Поговорите с Глебом Егорычем, – поникла Таня, тут же прячась за стойкой ресепшен.

Я бы тоже лучше спряталась, чем подниматься к главврачу.

Тем не менее уверенно направилась к нему, на второй этаж.

Редкие пациенты гуляли по коридорам под чутким присмотром персонала. Темные коридоры пахли старым деревом, тусклое освещение действовало как успокоительное. Местные… гости, скажем так, в основном пожилые люди, за которыми требуется круглосуточный уход. Редко – пациенты, которые хотят дожить свои последние месяцы в тишине и покое.

– Можно? – постучавшись, заглянула в кабинет Глеба Егоровича.

– Анюта? Проходи, – пригласил мужчина. Привычным жестом он снял очки, протер стекла и вернул их на место. Средних лет, немного полноватый. Сколько лет мама находится в этом месте, Глеб Егорович – бессменный руководитель. Приятный, общительный. И всегда предельно честный. Запредельно честный.

– Какие-то проблемы с оплатой? – уточнила сразу. Не любила эти вопросы, так что лучше сразу все уладить. Пару раз уже было – то платеж задержался, то реквизиты выдавали старые. Бегай потом, ищи – куда пропало, когда вернут, пройдет, и откуда взять внеочередной платеж для внесения в кассу, пока электронные гуляют черт пойми где.

– Нет, насколько я понимаю, здесь никаких проблем нет. Бухгалтерия, во всяком случае, не передавала. Но в некотором роде оплаты тоже коснемся.

Ну вот. Даже не удивлена, наверное. Цены везде растут, почему тут сделают исключение? Только я надеялась, что хотя бы до Нового года повременят.

– Хотел предупредить, чтобы вы не торопились вносить деньги за следующий месяц.

– Это… почему?

– Ваша мать… – мужчина вновь протер очки. – Понимаю, вряд ли вам кто-то это скажет, кроме меня. Сами понимаете – заведение частное. Тем не менее. В общем… Я не думаю, что ваша мать дотянет до следующего месяца.

Я осела. Хорошо, стул оказался за спиной.

– Всё…. Так плохо?

– Ань… Она и так держалась столько лет. В среднем с ее диагнозом живут пять, ну, семь лет. Каждый следующий год – это уже подвиг. По статистике….

– Давайте без этого, – оборвала я Глеба Егоровича. Потому что всю статистику знала не хуже мужчины.

– Тринадцать лет – это большой срок. Последние полгода…. Ты и сама видела, как быстро она начала тухнуть.

Нет, не видела. Растерла лицо руками.

Не видела. Не хотела.

Когда родной человек столько лет медленно катится в бездну, сложно отмерить, когда «конец» все-таки начинается.

– Валентина больше недели не встает. Еда… Ты и сама знаешь. Сейчас стараемся кормить, но приходится прибегать к капельницам. В ее состоянии любая простуда может стать последней.

– Я могу с ней увидеться?

– Да… Конечно, да. Мы оказываем ей лучший уход…

Да я не это проверять собралась.

– Иногда в таком состоянии родственники забирают родителей домой. Но я бы не советовал. Это, вероятнее, только усугубит.

– Она…

Не стала спрашивать. В несколько моих последних визитов мама уже не узнавала меня. Почти не говорила.

– Мы будем держать в курсе, – пообещал Глеб Егорович.

– Я знаю, спасибо. Где она сейчас?

– Третий этаж. Шестая палата.

Попрощавшись, отправилась к маме. Хотя чувствовала – ноги просто не хотят идти в ту сторону.

«Как дела?»

Новое сообщение. От Андрея. Как обычно – не вовремя.

«Плохо. Не пиши мне».

ПРОДА 19,10

Грубо, но за это я смогу извиниться попозже. Сейчас не до Андрея. Добрела до палаты, не представляя, что мне делать дальше. Видеть маму в таком состоянии… Никому не пожелаешь. Дверь в палату оказалась прикрыта, но через широкое глухое окно можно было увидеть всю комнату.

Мама лежала на кровати-каталке, рядом с ней дежурила медсестра. Молодая девушка проверяла установленную капельницу. На тележке рядом с койкой лежало судно (на нижней полке) и куча медицинской мелочи. Вата, бинты, склянки с мазями и жидкостями.

– Проблема с пролежнями? – я все-таки собралась с духом и зашла в палату.

– Анна Марьяновна, добрый день. Не знала, что вы придете. – Кажется, медсестра испугалась моего неожиданного появления. – Я уже все обработала.

– А капельница?

– Питательный раствор. Ваша мать почти не ела сегодня.

Я тяжело вздохнула.

– Я вас оставлю….

– Спасибо, – выдавила из себя улыбку и подошла к кровати.

Мама не спала. Но и не присутствовала. Я много раз видела у нее это состояние – ее взгляд зависал на какой-то одной ей известной точке, лицо становилось умиротворенным, расслабленным. Иногда могла появиться легкая улыбка, едва заметная – уголки губ сдвигались вверх на миллиметр-другой.

– Мам… – позвала тихо, понимая, что не поможет. Если раньше мама могла зависать так всего на несколько минут, то с годами стало только хуже. Хотелось бы верить, что в эти часы мама бродила по путаным закоулкам своей памяти, окунаясь в приятные моменты так же легко, как человек входит в очередную комнату или заглядывает за угол. Но, если верить врачам, никакой памяти уже не осталось.

Взяла ее за руку, не представляя, что будет потом. Она всегда была со мной. Даже когда заболела, даже когда забыла мое имя или как я выгляжу.

Это же все равно мама. Она была со мной каждую минуту, отвоеванную у болезни. Поддерживала, когда я росла, стараясь не давать понять, что больна. Благодаря ей я стала тем, кто есть. Все, что я делала в своей жизни… Все из-за нее или для нее.

Бабушки уже не стало. И когда уйдет мама…

Я останусь одна.

– Я тебя люблю, – произнесла, утирая слезы. – Прости, что приходила редко.

Черт, как же это несправедливо! Я бы не раздумывая променяла свою жизнь на любую другую, в которой мама окажется здорова.

Потом мы сидели в тишине. Я не знала, что можно еще сказать, да и смысл? Никакие слова ситуацию не исправят. Глеб Егорович говорил, что люди с болезнью Альцгеймера слышат и прекрасно понимают, что им говорят. Просто не в состоянии отреагировать так, как это делают здоровые.

– Вы останетесь на обед? – медсестра вернулась в палату.

– Обед? – я посмотрела на часы, не представляя, куда опять улетело все время.

– Да. После у нас процедуры. Это займет часа два. После должна быть прогулка, но врач не рекомендует.

– Нет, – еще раз проверила время, – я, наверное, поеду.

Как раз успею на электричку. Стыдно, но мне безумно тяжело видеть маму такой. Понимать всё еще хуже.

На первый этаж спустилась практически бегом. Ресепшен пустовал, так что прощаться оказалось не с кем. Думаю, оно к лучшему. Состояние не из приятных. Говорить с кем-либо не хотелось. От слова «вообще».

Свежий воздух и осенняя прохлада должны помочь. А если успею перехватить по дороге чашку горячего чая – глядишь, хоть немного отвлекусь.

Наушники в уши, музыку на максимум. На улице разгулялся ветер, так что накинула капюшон. Вновь посмотрела на часы, чтобы понимать: есть шанс остановиться по дороге в кафе и не опоздать при этом на электричку? Или нет?

В следующую секунду удар в бедро снес меня с ног.